Текст книги "Укороченный удар"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 18

Кабинет доктора Джулии Абрамсон располагался на углу Тридцать седьмой улицы и Сентрал-парк-уэст. Чуть севернее, около парка, стоит небоскреб «Сан-Ремо», где поселились Дастин Хоффман и Дайан Китон. Одно время к ним хотела присоединиться Мадонна, но владельцы решили, что она им не подходит. Квартира Уина немного южнее, в «Дакоте», где жил Джон Леннон; пересекая внутренний двор, всякий раз проходишь мимо подъезда, где застрелили человека, которого называют Эйнштейном рок-н-ролла.

У входа в кабинет ажурные решетки из кованого железа. Интересно: они для красоты или для безопасности? Ответ Майрон не знал, но в том, что психиатр защищен пусть даже ажурной решеткой, разглядел какую-то иронию.

Ладно, не какую-то, а четко ощутимую и горькую.

Болитар нажал на кнопку звонка и, услышав писк зуммера, вошел. На прием он надел самые дорогие солнцезащитные очки из своей коллекции, хотя на улице было облачно. Конечно, что еще носить мистеру Кинозвезде!

Администратор – аккуратно одетый парень с модным галстуком – пропел:

– Доброе утро!

Наверное, по должностной инструкции его голос должен звучать умиротворяюще, но получилось больше похоже на мяуканье кошки, попавшей в лапы живодера.

– Я к доктору Абрамсон, мне назначено на девять часов.

– Да, конечно! – оживился администратор и, вглядываясь в лицо посетителя, явно гадал, какая из звезд к ним пожаловала. Майрон поправил темные очки. – Пожалуйста, пока есть время, заполните карточку.

Спортивный агент изобразил раздражение от внезапно возникшего неудобства.

– Это простая формальность, – оправдывался администратор. – Вы же знаете, у докторов так принято.

– Ну ладно, – вздохнул Майрон.

Когда он закончил писать, парень попросил карточку обратно.

– Ее увидит только доктор Абрамсон! – заявил Болитар.

– Сэр, уверяю вас…

– Наверное, я выразился недостаточно четко. – Отлично, настоящий мистер Несговорчивость, очень в духе кинозвезд! – Мою карточку увидит только доктор Абрамсон.

Администратор молча надулся. Через несколько минут зазвонил телефон внутренней связи, парень поднял трубку и практически тут же повесил.

– Пожалуйста, проходите.

Доктор Абрамсон была миниатюрной: ростом под метр пятьдесят пять и весом килограммов сорок. Вся какая-то карликовая, сморщенная, но глаза… На крошечном кукольном личике они казались огромными маяками, источающими яркий теплый свет. От таких ничего не укроется!

Женщина протянула Майрону детскую ладошку.

– Пожалуйста, садитесь! – предложила она. Болитар послушался, а доктор устроилась напротив. – Можно мне взглянуть на вашу карточку?

– Конечно. – Майрон протянул заполненный формуляр, и доктор пробежала его глазами.

– Вы Брюс Уиллис?!

На губах спортивного агента заиграла кривоватая, но весьма эффектная улыбка. Очень в стиле «Крепкого орешка».

– Что, не узнали меня в темных очках?

– Вы совершенно непохожи на Брюса Уиллиса.

– Хотел назваться Харрисоном Фордом, но он слишком старый.

– С Фордом у вас и то больше сходства, – заявила хозяйка кабинета, а присмотревшись повнимательнее, добавила: – А больше всего – с Лайамом Нисоном. – Видимо, доктора Абрамсон не слишком задела шутка Майрона. В конце концов, она дипломированный психиатр, привыкла общаться с неуравновешенными личностями. – Может, скажете, как вас зовут на самом деле?

– Майрон Болитар.

Кукольное личико озарила улыбка почти такой же лучезарности, как глаза.

– Конечно, я так и подумала! Вы звезда баскетбола!

– Пожалуй, «звезда» сказано слишком громко, – зарделся Майрон.

– Ну, мистер Болитар, не надо скромничать! Восьмой отобранный в первом раунде драфта, попадание во «Всеамериканскую сборную» три года подряд, две командных победы в чемпионатах Национальной студенческой спортивной ассоциации, одно звание «Лучший игрок года».

– Вы любите баскетбол?

– Я фанатка, страстная и внимательно за всем следящая. – Джулия Абрамсон откинулась на спинку стула, словно ребенок в огромном кресле-качалке. – Если мне не изменяет память, вы дважды попадали на обложку «Спорте иллюстрейтед». С игроками университетской команды такое нечасто случается. Еще вы отлично учились, по успеваемости шли одним из лучших не только в университете, но и в стране, охотно общались с прессой и считались довольно симпатичным.

– Не совсем верно лишь последнее: не считался, а был, – уточнил Майрон.

Доктор засмеялась очень славно, искренне, непринужденно.

– Так, мистер Болитар, рассказывайте, какие у вас проблемы.

– Пожалуйста, зовите меня просто Майрон.

– Чудесно, а вы меня – доктор Абрамсон. Так в чем проблема?

– У меня ни в чем.

– Понятно. – Майрон почувствовал: опытный психиатр от души веселится. – Выразимся иначе: проблемы у вашего «друга». Пожалуйста, расскажите мне все от начала до конца.

– Моего друга, вернее, подругу, зовут Валери Симпсон.

– Что? – искренне удивилась доктор.

– Мне хотелось бы поговорить о Валери Симпсон.

Улыбка погасла, по-дружески открытое лицо превратилось в маску.

– Вы ведь не журналист?

– Нет.

– Насколько я помню, вы стали спортивным агентом.

– Так и есть. Валери обратилась к нам за услугами.

– Ясно…

– Когда вы в последний раз видели Валери? – спросил Майрон.

– Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.

– Не нужно ни подтверждать, ни отрицать, мне и так известно.

– Повторяю: я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой. – Доктор пронзила Майрона внимательным взглядом. – Лучше расскажите, откуда у вас такой интерес?

– Как я уже говорил, мисс Симпсон обратилась ко мне за услугами.

– Это не объясняет ваш приход ко мне под чужим именем.

– Я расследую ее убийство.

– Расследуете?

Болитар кивнул.

– Кто вас нанял?

– Никто.

– Тогда зачем вы этим занимаетесь?

– Есть свои причины.

– Что за причины, Майрон? – вкрадчиво спросила доктор Абрамсон. – Мне бы очень хотелось о них услышать.

Вот она, прикладная психиатрия в действии!

– Может, заодно рассказать, сколько раз я заставал папу с мамой в постели?

– Если желаете.

– Нет, не желаю. Желаю узнать, почему у Валери Симпсон случился нервный срыв.

Ответ – что мелодия с заезженной пластинки:

– Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.

– Врачебная тайна?

– Именно.

– Но Валери мертва.

– Это не освобождает меня от обязательств перед девушкой.

– Ее убили, хладнокровно застрелили в теннисном центре.

– Понимаю, но драматическое изложение фактов тоже ничего не меняет.

– Возможно, вы знаете нечто ценное.

– «Ценное» в каком плане?

– В плане поимки убийцы.

Доктор сложила маленькие ладони на коленях: ни дать ни взять девочка в церкви.

– Так это ваша цель? Отыскать убийцу молодой особы?

– Да.

– А полиция на что? Насколько я слышала из новостей, у них есть подозреваемый.

– Я не доверяю представителям правопорядка, – отозвался Болитар.

– Правда?

– Именно поэтому и решил помочь.

– А не в другом ли причина?

– Что?

– У вас скорее комплекс Дон Кихота. Таким людям нравится играть в героев и представлять себя рыцарем в сияющих доспехах.

– Давайте отложим анализ моей личности на потом.

Доктор пожала кукольными плечами.

– Просто выражаю свое мнение. Дополнительная плата за него не взимается.

– Чудесно! – «Дополнительная плата»? – Боюсь, полиция подозревает не того человека.

– Правда?

– Поэтому и пришел к вам за помощью. Наверное, Валери рассказывала, как ее преследовал Роджер Куинси. Она считала его опасным?

– Повторяю в последний раз: я не стану ни подтверждать, ни отрицать…

– Я спрашиваю вовсе не об этом, а о Роджере Куинси. По отношению к нему у вас нет никаких обязательств.

– Я не знакома с этим человеком.

– А как насчет экспресс-анализа, вроде того, что вы провели со мной?

Доктор покачала головой.

– Извините, не могу.

– Неужели нет способа вывести вас на откровенность?

– О пациентке? Ни единого.

– А если я получу согласие родителей?

– Не получите.

Майрон попытался проанализировать ситуацию. У доктора Абрамсон ему учиться и учиться: кукольное лицо непроницаемое, но ведь сказанного не вернешь.

– Откуда вы знаете?

Психиатр молчала. Огромные глаза внимательно изучали пол. Майрону показалось, что ошибка была намеренной.

– Они звонили вам, верно?

– Я не имею права обсуждать разговоры, которые веду…

– Звонили родственники Валери и велели держать язык за зубами.

– Я не стану ни подтверждать…

– Тело остыть не успело, а они уже следы заметают, – продолжал Майрон. – Неужели вам это не кажется подозрительным?

Доктор Абрамсон откашлялась.

– Ваших намеков я не понимаю, однако хочу сказать следующее: в ситуации, подобной той, что описали вы, со стороны родителей весьма разумно защищать память дочери.

– Ее память? – Болитар поднялся, изображая адвоката во время заключительной речи. – Или ее убийцу?

Майрон – мистер Драматизм и Эмоциональность.

– А вот это уже явная глупость! Вы же не подозреваете родственников погибшей?

Опустившись на стул, спортивный агент кивнул, стараясь показать, что возможно все.

– Дочь Хелен ван Слайк убивают, а буквально несколькими часами позже безутешная мать звонит вам с настойчивой просьбой помалкивать.

– Я не стану ни подтверждать, ни отрицать, что ранее слышала о Хелен ван Слайк.

– Поня-ятно, – протянул Болитар. – Вы считаете, лучше спустить все на тормозах, сдержаться, промолчать, позволить иллюзии восторжествовать над реальностью. Док, почему-то мне кажется, вам это не очень по душе.

Психиатр молчала.

– Пациентка мертва, – не сдавался спортивный агент, – по-моему, у вас обязательства перед ней, а не перед ее матерью.

На долю секунды кукольные ручки сжались в кулаки. Доктор Абрамсон набрала в грудь побольше воздуха, задержала, потом медленно выдохнула.

– Давайте представим – только представим, – что я действительно наблюдала юную леди. Разве это не налагает вето на разглашение того, что она доверила под строжайшим секретом? Если пациентка хранила тайну при жизни, разве не должна я уважать такое решение и после ее смерти?

Майрон многозначительно посмотрел на женщину, но та спокойно встретила его взгляд.

– Впечатляющее выступление! Но вдруг Валери хотела что-то обнародовать? Вдруг убийца лишил ее этого права?

Большие яркие глаза рассеянно замигали.

– Пожалуй, вам лучше уйти.

Психиатр нажала на кнопку селектора внутренней связи, и тотчас вошел администратор. Скрестив на груди руки, он старался выглядеть устрашающе. Нельзя сказать, чтобы попытка имела шумный успех.

Спортивный агент поднялся: зерно сомнения посажено, остается терпеливо ждать, пока оно прорастет.

– Вы хоть подумаете над моими словами?

– До свидания, Майрон.

Администратор шагнул в сторону, позволяя агенту пройти.

ГЛАВА 19

Из трех свидетелей убийства Александра Кросса – и приятелей по колледжу одновременно – в Нью-Йорке остался только один. Грегори Кофилд теперь был младшим партнером в юридической фирме своего отца. «Стиллен, Кофилд и Уэстон» считалась влиятельной и успешной компанией с филиалами в нескольких штатах и за рубежом.

Набрав номер, Майрон попросил Грегори Кофилда-младшего, и его звонок был, естественно, поставлен на удержание.

Через несколько секунд трубку взяла женщина:

– Сейчас соединю вас прямо с мистером Кофилдом.

Послышался щелчок, один гудок, а потом восторженный голос:

– Салют!

Салют?

– Это Грегори Кофилд?

– Он самый! Чем могу помочь?

– Меня зовут Майрон Болитар.

– Угу.

– Хотел бы попросить вас о встрече.

– Без проблем! Когда вам удобно?

– В ближайшее время.

– Давайте через полчаса. Согласны?

– Конечно, спасибо большое!

– Отлично, Майрон, до встречи!

Снова щелчок.

Отлично?

Через пятнадцать минут спортивный агент был уже в пути и быстро шагал по Парк-авеню мимо мечети, на ступеньках которой им с Уином так нравилось завтракать. Лучшего места, чтобы поглазеть на женщин, не придумаешь. Можно сказать без всякого преувеличения: в Нью-Йорке живут самые красивые женщины на свете. Они носят деловые костюмы, кроссовки, темные очки, а порой все вместе. Спешат к своим высоким целям, времени даром не теряют. Как ни странно, ни одна из красоток не смотрела на Майрона. Наверное, дело в природном благоразумии, да и солнцезащитные очки скрывали пылкие заинтересованные взгляды.

Свернув на запад, Майрон вышел на Мэдисон-авеню. По ходу попалась пара магазинов электроники с вывесками «Ликвидация бизнеса! Полная распродажа!», которые висели уже с год. Причем вывески похожи, как родные сестры: белый фон, черные буквы. Слепой нищий протягивал кружку: надо же, теперь взамен даже безделушки с календариками не предлагают! А собака-поводырь, похоже, дохлая. На углу над чем-то смеялись копы – и жевали круассаны. Круассаны, а не пончики! Все, еще одна традиция утрачена.

В фойе административного здания «Стиллен, Кофилд и Уэстон», у самого лифта, дежурил охранник.

– Слушаю вас, сэр!

– Майрон Болитар к Грегори Кофилду.

– Да, мистер Болитар, вам на двадцать четвертый этаж. Хм, ни Кофилду не позвонил, ни удостоверение личности не проверил. Странно…

Когда двери лифта открылись, Майрон увидел миловидную женщину.

– Добрый день, мистер Болитар! Пожалуйста, пройдемте со мной.

Спортивного агента повели подлинному, застланному корпоративно-розовым ковром коридору с постерами Брайана Макнайта[19]19
  Брайан Макнайт – американский композитор, певец, продюсер.


[Закрыть] на выкрашенных в белый цвет стенах. Вместо стука печатных машинок Майрон уловил жужжание лазерного принтера, факсовый аппарат пищал, посылая сигнал далекому брату: по чьей-то команде устройство громкой связи набирало номер. Когда свернули за угол, показалась вторая, столь же миловидная женщина. Повсюду пластиковые улыбки и приторно-профессиональная вежливость.

– Здравствуйте, мистер Болитар! – поприветствовала дама номер два. – Рада вас видеть!

– А я вас! – тоном Джека-Потрошителя отозвался Майрон.

Словно эстафетную палочку номер один передала гостя номеру два.

– Мистер Кофилд ждет в конференц-зале «К», – заявила дама номер два, понизив голос, словно конференц-зал «К» был секретной комнатой во чреве Пентагона.

Болитара подвели к двери, ничем не примечательной, за исключением гигантской бронзовой «К». За считанные секунды Майрон пришел к заключению: перед ним заветный конференц-зал! Вот так «Приключения Шерлока Болитара»… Дверь открылась изнутри. Молодой человек с густой шевелюрой в стиле телеведущего Джорджа Стефанопулоса схватил руку гостя и с воодушевлением сжал:

– Привет, Майрон!

– Привет, Грегори! – Можно подумать, они сто лет друзья!

– Пожалуйста, заходи, хочу тебя кое с кем познакомить.

Спортивный агент вошел в зал. Большой стол из орехового дерева, дорогой; стулья с обивкой из темной кожи, судя по маленьким золотым кнопкам, тоже дорогие. Вокруг никого, лишь за дальним концом стола пожилой мужчина. Майрон тотчас его узнал, хотя они никогда раньше не встречались.

Сенатор Брэдли Кросс.

Грегори не удосужился представить их друг другу, он даже остаться не удосужился: скользнул за дверь и осторожно ее прикрыл.

Сенатор поднялся. Его черты совершенно не соответствовали сложившимся представлениям об аристократическом облике потомственных политиков. Говорят, люди похожи на своих домашних животных; в таком случае у сенатора Кросса должен был жить бассет. Лицо вытянутое, щеки обвислые. Прекрасно скроенный костюм не скрывал грушеобразную фигуру, которую у женщины назвали бы идеальной для материнства. Тонкие седые волосы слипались от статического электричества. Очки не скрывали кривоватой, но славной улыбки, да и лицо в целом можно было назвать славным, внушающим доверие. За такие лица избиратели отдают голоса.

Сенатор неспешно протянул руку.

– Простите за мелодраматизм, но мне показалось, что нам нужно встретиться.

Болитар осторожно пожал пухлую ладонь.

– Пожалуйста, садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Выпьете что-нибудь?

– Нет, спасибо.

Мужчины молча смотрели друг другу в глаза. Майрон ждал, а сенатор, похоже, не знал, как начать. Он несколько раз кашлял в кулак; при каждом звуке обвислые щеки сотрясались.

– Догадываетесь, почему я хотел вас видеть? – спросил сенатор.

– Нет.

– Насколько мне известно, вы сильно интересуетесь моим сыном, точнее, его убийством.

– Где вы это слышали?

– Тут и там, повсюду. У меня есть источники. – Кросс наклонил голову, как делают бассеты, уловив странный звук. – Может, объясните почему?

– Валери Симпсон собиралась стать моим клиентом.

– Именно так мне говорили.

– Я расследую обстоятельства ее смерти.

– Считаете, между убийствами Валери и Александра существует связь?

Спортивный агент пожал плечами.

– Шесть лет назад в предместье Филадельфии моего сына зарезал уличный бандит. Валери в типично гангстерской манере застрелили во «Флашинг-Медоус». Где же связь?

– Возможно, нигде.

Откинувшись на спинку кресла, сенатор стал нервно хрустеть пальцами.

– Майрон, буду откровенен: я навел кое-какие справки о вас и вашем прошлом. Не детали выяснял, а только что вы за человек. Не хочу использовать связи, это вообще не в моем стиле. Терпеть не могу играть мускулами. – На губах снова заиграла кривоватая улыбка, но глаза увлажнились, а голос задрожал. – Сейчас я говорю с вами не как сенатор Соединенных Штатов, а как безутешный отец. Безутешный отец, который желает, чтобы его сын покоился с миром. Прошу вас, умоляю, остановите расследование!

В словах Брэдли Кросса звучала неподдельная боль. Ничего подобного Майрон не ожидал.

– Сэр, я не могу этого обещать.

Отец Александра интенсивно тер щеки ладонями.

– Представьте, двое молодых людей… – устало начал он. – Двое молодых людей, у которых вся жизнь впереди, практически обрученные… И что? Оба погибают от рук жестоких убийц с разницей в шесть лет. Совпадение просто невероятное, вам так не кажется?

Майрон кивнул.

– Вы начинаете изучать обстоятельства их смерти, ищете некое объяснение ужасной двойной трагедии, а находите несоответствия. Кусочки головоломки просто не сходятся.

– Точно.

– Несоответствия наводят на мысль, что убийства Валери и Александра взаимосвязаны.

– Вполне вероятно.

Воздев глаза к потолку, сенатор приложил к губам указательный палец.

– Поверите на слово, что к Валери Симпсон эти совпадения не имеют ни малейшего отношения?

– Нет, – покачал головой Майрон, – не могу.

Брэдли Кросс кивнул, скорее себе, чем Болитару.

– Так я и думал. У вас ведь нет детей?

– Нет.

– Впрочем, даже счастливые отцы и матери не в силах понять… Дело не только в боли. Смерть ребенка… разъедает изнутри, не дает забыться ни на секунду, дух перевести не позволяет. Моей жене до сих пор чуть ли не ежедневно колют транквилизаторы. Из нее будто всю душу выскребли, оставив жалкую оболочку.

– Сенатор, я не хотел причинять боль…

– Но ведь и останавливаться не желаете! Несмотря на все меры предосторожности, кто-нибудь обязательно услышит о вашем расследовании.

– Постараюсь быть очень деликатным.

– Сами понимаете: это нереально.

– Простите, но дать делу задний ход уже невозможно.

Сенатор снова кивнул своим мыслям.

– Похоже, вы не оставили мне выбора: придется рассказать, как все произошло. Может, это убедит вас бросить расследование?

Майрон ждал.

– Вы ведь адвокат, верно?

– Да.

– Член нью-йоркской коллегии?

– Да.

Брэдли Кросс полез в нагрудный карман пиджака. От малейшего движения желтоватая кожа на лице собиралась в складки. На стол легла чековая книжка.

– Хочу нанять вас в качестве адвоката. Пяти тысяч для предварительного гонорара достаточно?

– Не понимаю.

– Став моим адвокатом, вы приобретете право не разглашать полученную от меня информацию. Без моего разрешения вы даже на суде не сможете обнародовать то, что сейчас услышите.

– Для этого не стоит меня нанимать.

– Мне бы все-таки хотелось.

– Отлично, тогда снизим гонорар до ста долларов.

Брэдли Кросс выписал чек и вручил Майрону.

– Мой сын употреблял наркотики, – без всякой преамбулы заявил сенатор. – В основном кокаин. Героин тоже, но сесть на него не успел. Я знал: он чем-то балуется, однако надеялся, что скоро парень перебесится и возьмется за ум. Черт, я и сам марихуану курил, даже нюхать пробовал… – На блеклых губах заиграла слабая улыбка. – В ту ночь Александр и его друзья отправились не просто гулять по территории клуба. Они, как сейчас говорят подростки, ширяться собрались. В кустах недалеко от места убийства нашли кокаин, в кармане моего сына – шприц, а в его организме – следы кокаина и героина. Причем не только в крови, но и в тканях, что означает: парень основательно познакомился с новым зельем.

– Мне казалось, вскрытие не проводилось.

– Оно держалось в строжайшем секрете: никакой огласки, я даже протоколировать результаты не разрешил. Впрочем, жизнь моего сына оборвал нож, а не наркотики; то, что он принимал запрещенные препараты, к делу совершенно не относится.

«Кто знает», – подумал Майрон, стараясь сохранить лицо непроницаемым.

Кросс задумчиво смотрел вдаль.

– На чем я остановился? – спросил он через некоторое время.

– Как парни отправились ловить кайф.

– Спасибо, верно. – Сенатор расправил плечи. – Дальше события развивались с предельной простотой: на одном из травяных кортов ребята наткнулись на Кертиса Йеллера и Эррола Суэйда. В газетах трубили о храбрости Александра: мол, забыв о себе, он пытался остановить злоумышленников. Мои пиарщики постарались на славу. На самом деле он накачался до того, что сам полез в драку, супергероем себя возомнил. Молодой Йеллер – тот, которого застрелил полицейский, – бросил награбленное и пустился наутек. А вот Эррол Суэйд оказался покруче: выхватил нож и проткнул моему мальчику сердце, словно воздушный шар. Не долго думая, или, как говорят, походя…

Брэдли Кросс осекся. Майрон терпеливо ждал продолжения, потом, сообразив, что саге об Александре конец, спросил:

– Что они делали в клубе?

– Кто «они»?

– Суэйд и Йеллер.

– Воровали, естественно, – удивленно отозвался сенатор.

– Почему вы так решили?

– Зачем еще эти парни туда явились?

– Продать наркотики вашему сыну, – пожал плечами Майрон. – Забрать выручку. Это куда правдоподобнее, чем ночное ограбление теннисного клуба.

– Их взяли с поличным! – пожал плечами Кросс. – Йеллер нес мячи и ракетки.

– Кто вам сказал?

– Грегори Кофилд и прочие. Кое-что нашли на месте преступления.

– Мячи и ракетки?

– Наверное, было и другое, просто я не помню.

– Так они за этим пришли? – недоумевал Майрон. – За теннисным инвентарем?

– В полиции решили: мой сын не дал «гостям» стащить все, что те хотели.

– Но ведь Александр поймал их на корте. Раз Йеллер с Суэйдом что-то стащили, значит, в раздевалке уже побывали.

– На что вы намекаете? – разозлился сенатор. – Моего сына убили, потому что они с Йеллером не договорились о цене на героин?

– Просто пытаюсь найти самое правдоподобное объяснение.

– Убийство из-за наркотиков делает связь с убийством Валери очевиднее?

– Нет.

– Так к чему вы ведете?

– Ни к чему, всего лишь проверяю на прочность различные версии. Что случилось потом? Сразу после убийства?

Отец Александра снова посмотрел вдаль, на этот раз в сторону одного из портретов. Но видел ли он его? Болитар искренне сомневался.

– Грегори и остальные побежали за подмогой, – тихо рассказывал Кросс. – Бросившись вслед за ребятами, я увидел… Изо рта Александра хлестала кровь. Когда я над ним склонился, мой сын был уже мертв.

Неловкая пауза.

– Нетрудно представить, как события развивались дальше. Очень помогли друзья, в первую очередь отец Грегори, он здесь старший партнер. Я лишь стоял в сторонке и молча кивал. Не стану лгать, что я не осознавал значимости происходящего. Полностью осознавал. Привычка – вторая натура, Майрон, а политики – махровые эгоисты. Собственные амбиции мы ловко и без труда переименовываем в «общее благо», отчасти поэтому и появилась на свет отретушированная история.

– А если правда всплывет?

– Тогда мне конец, – криво улыбнулся Кросс. – Хотя это уже нестрашно… Илия снова себя обманываю, кто знает? – Сенатор воздел руки к потолку. – Моей жене известна только сказка… Не представляю, как она отреагирует, ей-богу, не представляю! Александр был хорошим сыном, и я не хочу, чтобы после смерти о него вытирали ноги.

В конце концов, наркотики не делают Эррола Суэйда невиновным, а моего сына – преступником. Он не просил, чтобы его убивали.

Выдержав секундную паузу, Майрон задал неожиданный вопрос:

– А как насчет Дианы Йеллер?

– Кого? – удивился сенатор.

– Матери Кертиса.

– При чем тут она?

– Вы с ней не общались?

– Конечно, нет! Почему вы спрашиваете?

– И никогда не платили, чтобы она молчала?

– Молчала о чем?

– О некоторых обстоятельствах гибели ее сына.

– Нет! С какой стати?

– Видите ли, вскрытие Кертиса Йеллера так и не провели. Странно, да?

– Если намекаете, что они не действовали в строгом соответствии с инструкциями, то я тут ни при чем, потому что мне ничего не известно и по большому счету все равно. Признаюсь, я и сам думал: как же полицейский застрелил Йеллера? Возможно, в ту ночь не я один прятал концы в воду; если и так, это произошло без моего участия. Только я не понимаю, каким образом тут замешана Валери. Если честно, не вижу никакой связи.

– Она ведь присутствовала на вечеринке?

– Кто, Валери? Конечно!

– Можете сказать, где она находилась в момент убийства Александра?

– Нет.

– Помните, как мисс Симпсон отреагировала на его гибель?

– Девочка чуть с ума не сошла! Ее жениха хладнокровно убили… Валери обезумела от горя и гнева.

– Вы одобряли их отношения?

– Естественно! Валери казалась немного беспокойной, слишком грустной, но в целом очень славной девушкой. Они с Александром прекрасно друг другу подходили.

– В связи с убийством вашего сына мисс Симпсон ни разу не упомянули. Почему?

Складки на щеках мелко задрожали.

– Сами не догадываетесь? В то время Валери Симпсон считалась знаменитой теннисисткой, а постороннего внимания и без того было достаточно. Дело не в том, нравилась нам девушка или нет, просто не хотелось превращать историю в шоу. Мы старались, чтобы в газеты ничего не просочилось.

– В этом случае вам крупно повезло.

– То есть?

– Йеллера убили, Суэйд исчез.

Кросс растерянно заморгал.

– Все равно не понимаю.

– Останься они в живых, состоялся бы суд, привлекший внимание прессы и телевидения. Столько внимания, что даже ваши пиарщики не справились бы.

– Похоже, вы слышали сплетни, – улыбнулся сенатор.

– Сплетни?

– Что я «заказал» Эррола Суэйда, мафия сделала мне одолжение… подобную ересь.

– Признайтесь, сенатор, их участь – просто подарок для вас и ваших пиарщиков. Кроме этих ребят, некому оспаривать гладко причесанную историю.

– Я не скорбел о печальной судьбе Кертиса Йеллера, а если Эррола Суэйда тоже убили, рыдать не стану. Увы, я лично с членами преступных группировок не знаком. Как ни странно, мне даже в голову не пришло обратиться к услугам мафии. Я поступил иначе: нанял детективов, чтобы разыскали Суэйда.

– Они что-нибудь нашли?

– Нет. Они пришли к выводу, что Суэйд мертв. Майрон, он был мелким торговцем наркотиками, а такое занятие к долгой жизни не располагает!

Болитар задал еще несколько вопросов, однако ничего стоящего не выяснил. Через несколько минут мужчины поднялись.

– Не станете возражать, если перед уходом я побеседую с Грегори Кофилдом? – спросил Майрон.

– Лучше не стоит.

– Если ему нечего скрывать…

– Не хочу, чтобы он услышал о том, что я вам сказал. К тому же не забывайте, вы теперь мой адвокат! Хотя Грегори в любом случае не стал бы откровенничать.

– Он сделает, как велите вы.

– Грегори подчиняется только отцу, – покачал головой Кросс, – и разговаривать не будет.

Болитар пожал плечами. Вероятно, сенатор прав. Единственный способ разговорить Кофилда – поведать историю, которую только что рассказал Кросс. Однако благодаря его уловке это стало невозможно. Нужно срочно придумать обходной маневр. Кофилд – свидетель, задать ему несколько вопросов было бы очень полезно.

Мужчины обменялись рукопожатиями и пронизывающими взглядами. Интересно, Брэдли Кросс – действительно придурковатый старикашка и безутешный отец, правдами и неправдами берегущий память сына? Или этот образ выбран заранее как максимально подходящий для встречи с Майроном? В сенаторе больше осторожности или доброжелательности? Или то и другое присутствует в равных дозах?

На губах Брэдли Кросса лежала знакомая кривоватая улыбка.

– Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство. Ничего подобного!.. Но не признаваться же в этом сенатору.