Текст книги "Укороченный удар"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 5

Национальный теннисный центр США уютно прижимался к трем главным достопримечательностям Куинса: стадиону Ши, являющемуся домашней площадкой бейсбольной команды «Нью-Йорк метс», парковому комплексу «Флашинг-Медоус», где проходила знаменитая Нью-Йоркская выставка 1964–1965 годов, и аэропорту Ла-Гуардия, знаменитому, увы, задержками рейсов.

Одно время игроки жаловались на соседство с аэропортом по той простой причине, что гул самолетов делал центральные арены похожими на стартовую площадку «Аполлона». Тогдашний мэр Нью-Йорка Дэвид Динкинс, известный упорной борьбой с несправедливостью, тут же приступил к действию. Используя все свое политическое влияние, мэр – по чудесному, почти невероятному стечению обстоятельств страстный фанат тенниса – распорядился, чтобы во время турнира аэропорт работал по сокращенному графику. Теннисные миллионеры были счастливы и бесконечно благодарны. В качестве ответной любезности мэр Дэвид Динкинс регулярно украшал своим присутствием все ключевые матчи чемпионата, отсутствуя лишь в годы – еще одно невероятное совпадение, – когда проводились выборы.

Вечерние матчи проходили только на двух аренах: Артура Эша и Луиса Армстронга. Майрону казалось, что дневная программа намного интереснее: одновременно могут идти пятнадцать, а то и шестнадцать матчей. Гуляя по теннисному центру, можно поймать интересный пятисетовик на каком-нибудь отдаленном корте, открыть юное дарование, увидеть игры одиночного, парного, смешанного разряда, и все на ярком ласковом солнышке. А вечером приходится сидеть на одном месте и следить за матчем при искусственном освещении. Тем более в начале турнира в этих матчах обычно происходило «избиение младенца»: кто-то из первых посеянных громил пробившегося через квалификацию дебютанта.

Припарковавшись на стоянке у стадиона Ши, Болитар прошел по эстакаде над поездом № 7. Некий предприимчивый тип уже поставил будочку с радарганом, чтобы зрители могли измерить скорость собственной подачи. Воистину бизнес не знает границ… Перекупщики билетов тоже не дремали, равно как и торговцы «левыми» футболками с символикой чемпионата. Бойкие парни сбывали футболки за пять долларов, а на территории теннисного центра практически такие же, только фирменные, продавались за двадцать пять. Естественно, после первой же стирки подделки садились до размеров куклы Барби, тем не менее…

Павел Менанси разместился в ложе игрока, как накануне сам Майрон. На часах 18:45, дневная программа закончилась, а первый матч вечерней сессии с участием нынешней протеже Менанси, четырнадцатилетней Джанет Коффман, начинался в 19:15. Пользуясь перерывом, обслуживающий персонал и зрители сновали туда-сюда, и Майрон заметил работавшего днем билетера.

– Как дела, мистер Болитар? – спросил тот.

– Отлично, Билл, вот решил поприветствовать старого знакомого.

– Конечно, сэр, никаких проблем.

Майрон начал спускаться по ступенькам. Неожиданно перед ним вырос молодой мужчина в синем пиджаке и темных авиаторских очках. Крупный, под метр девяносто ростом и килограммов сто весом – примерно той же комплекции, что и сам Болитар. Аккуратно стриженные волосы обрамляли приятное, но довольно жесткое и решительное лицо. Загородив Майрону дорогу широкой, как шкаф, грудью, детина поинтересовался:

– Сэр, чем я могу вам помочь?

Хм, по тону больше напоминает «Греби отсюда, парень!»

– Вы знаете, что очень похожи на Арнольда Шварценеггера? – храбро поинтересовался Болитар. Никакой реакции. – Ну, Шварценеггер, он Терминатора играл, а сейчас губернатор Калифорнии!

– Сэр, я должен просить вас уйти.

– Пожалуйста, не обижайтесь, миллионы женщин считают Арнольда привлекательным.

– Сэр, в последний раз говорю по-хорошему.

Майрон вгляделся в перекошенное от напряжения лицо.

– У вас даже ухмылка, как у Шварценеггера, немного мрачная, помните? – Болитар наглядно продемонстрировал ухмылку, на случай, если парень забыл Терминатора.

Фальшивая невозмутимость сменилась гримасой раздражения.

– Ну все, убирайся!

– Я просто хотел поговорить с мистером Менанси.

– Боюсь, сейчас это невозможно.

– Ну ладно, – чуть громче сказал Майрон, – тогда передайте мистеру Менанси: агент Дуэйна Ричвуда собирался обсудить нечто очень важное. Если ему неинтересно, пойду в другое место.

Павел Менанси обернулся как по мановению кукловода. Р-раз, будто зажигалкой щелкнули – и на апатичном лице загорелась улыбка. Тренер встал: глаза полуоткрыты, весь облик источает иностранный шарм, который одним женщинам казался притягательным, другим – невыразимо тошнотворным.

Менанси – румын по национальности, один из первой волны теннисных «плохишей», партнер по парной игре Илие Настасе. Приближающийся к пятидесятилетию Павел загорел так, что кожа лица казалась дубленой, а когда улыбался, чуть ли не скрипела.

– Прошу прощения, – начал он мягким, вкрадчивым голосом, в котором слышалось что-то румынское, что-то американское, что-то от Рикардо Монтальбано, расхваливающего «крайслер-кордоба», – вы ведь Майрон Болитар, верно?

– Да.

Небрежным кивком тренер отослал «Шварценеггера». Терминатору это явно не понравилось, но он послушно освободил дорогу. Подобно металлической решетке большое тело сдвинулось в сторону, так что войти в ложу смог только Болитар. Павел Менанси протянул холеную ладонь, и на какую-то секунду Майрону показалось: румын хочет, чтобы ее поцеловали. Однако закончилось все обычным рукопожатием.

– Прошу вас, садитесь! – гостеприимно предложил Павел. – Вот сюда, рядом со мной.

Пластиковое кресло тут же освободилось. Майрон сел, а следом и хозяин ложи.

– Хочу извиниться за чрезмерную старательность своего охранника, но попробуйте понять! Зрителям нужен автограф, родителям – детальный разбор игры их детей, а здесь, – Менанси обвел руками трибуны, – не место и не время.

– Понимаю, – кивнул спортивный агент.

– Я немного слышал о вас, мистер Болитар.

– Пожалуйста, зовите меня Майрон.

У Павла улыбка заядлого курильщика, negligeant[8]8
  Пренебрегающего (фр.).


[Закрыть] гигиеной полости рта.

– Только если согласитесь звать меня Павлом.

– Договорились.

– Вот и славно! Так это вы открыли Дуэйна Ричвуда?

– Ну, мне его порекомендовали.

– Но вы первым разглядели его потенциал, – настаивал Менанси. – Парень не учился в колледже и не играл юношеские турниры. Наверное, поэтому крупные агентства его и упустили, правда?

– Да, пожалуй.

– Ну, теперь у вас один из ведущих игроков. С сильными мира сего решили посостязаться?

Болитар знал: Павел Менанси работает с «Тру-Про» – спортивным агентством из числа крупнейших. Конечно, сотрудничество с «Тру-Про» не делает автоматически человека подонком, но подводит к критической черте на опасно близкое расстояние. Павла это агентство ценило на вес золота, однако вовсе не поэтому, что он зарабатывал не меньше, чем юные дарования, которых пестовал. Подобно Свенгали,[9]9
  Свенгали – герой романа Дж. Дюморье, музыкант, обладающий магическим воздействием на людей. В переносном смысле – могущественный покровитель, человек, обладающий силой непреодолимого внушения.


[Закрыть] он контролировал малолетних вундеркиндов, предоставляя «Тру-Про» шанс заключить с ними контракт. Вообще-то «Тру-Про» никогда не было на хорошем счету, скорее, наоборот, но в прошлом году окончательно попало под влияние мафии, а именно братьев Эйк из Нью-Йорка. Эйки предоставляли полный спектр гангстерских услуг: вымогательство, торговлю наркотиками, контроль проституции и игорных заведений. Милые парни!

– Ваш Дуэйн Ричвуд сыграл сегодня отличный матч, – продолжал Менанси, – я бы даже сказал великолепный. Потенциал у парня неограниченный, согласны?

– Дуэйн очень много работает, – уточнил Болитар.

– Не сомневаюсь. Скажите, Майрон, кто его сейчас тренирует?

– Генри Хобман.

– Понятно, – энергично закивал Павел, будто получив ответ на какой-то сложный вопрос. Естественно, он и так знал, кто работает с Дуэйном. Менанси наверняка известно, кто тренирует каждого из профессиональных теннисистов. – Генри Хобман очень компетентный специалист. – «Компетентный» получилось больше похожим на «дрянной». – Хотя я мог бы поднять игру вашего подопечного на более высокий уровень.

– Я пришел говорить не о Дуэйне.

– Что? – Управляемое невидимым кукловодом лицо омрачилось.

– Хочу кое-что узнать о другом клиенте. Точнее, о девушке, которая не успела стать моей клиенткой.

– Кто же эта особа?

– Валери Симпсон.

Болитар поднял глаза, пытаясь поймать реакцию Павла, и это ему удалось: Менанси закрыл лицо ладонями.

– О Господи!

В ложе поднялся взволнованный ропот. К плечу тренера потянулись предлагающие сочувствие и поддержку руки, встревоженные голоса окликали по имени. Но Павел отмахнулся – не до вас, мол. Вот какой он сильный и бесстрашный!

– Мисс Симпсон приходила в мое агентство несколько дней назад, – пояснил Майрон. – Планировала вернуться в большой спорт.

Набрав в грудь воздуха, Менанси разыграл пьесу под названием «Как превозмочь себя» и лишь потом смог заговорить.

– Бедное дитя! Трудно поверить… – Павел осекся, не в силах совладать с нервами. – Знаете, я ведь тренировал девочку. В годы ее расцвета…

Болитар кивнул.

– Надо же, застрелили как собаку, – мелодраматично покачал головой румын.

– Когда вы в последний раз видели Валери?

– Несколько лет назад.

– После ее нервного срыва не встречались?

– Нет, с тех самых пор, как она легла в больницу.

– Разговаривали с ней, общались по телефону?

Павел снова покачал головой, а потом закрыл лицо руками.

– Не могу простить себе то, что случилось с девочкой. Нужно было лучше за ней приглядывать.

– О чем вы?

– Когда тренируешь кого-то столь юного, приходится отвечать за него и вне корта. Валери была ребенком, растущим в центре всеобщего внимания. Журналисты ведь настоящие дикари, знаете? Не понимают, что можно скармливать обывателям, что нельзя. Я пытался принять часть ударов на себя, пытался защитить, чтобы слава изнутри не разъела. Увы, ничего не получилось.

Прозвучало вполне искренне, но Майрон знал: сказать можно все, что угодно. Люди – виртуозные лжецы. Чем естественнее воспринимаются их слова, чем пристальнее они смотрят в глаза и честнее кажутся, тем большими психопатами и извращенцами могут быть на самом деле.

– По-вашему, кто мог желать ей смерти?

Подобного вопроса тренер явно не ожидал.

– Майрон, почему вы об этом спрашиваете?

– Я кое-что расследую.

– Что именно, если, конечно, позволите узнать?

– Ну, тут личное дело.

Несколько секунд тренер пристально смотрел на Майрона. От румына так мерзко пахло табаком, что Болитар хотел отвернуться.

– Скажу вам то же самое, что полиции, – пообещал Менанси. – По-моему, нервный срыв произошел у Валери не только от обычных теннисных нагрузок.

Болитар ободряюще кивнул: продолжай, мол. Павел воздел руки к небу, будто взывая к помощи Всевышнего.

– Возможно, я ошибаюсь, возможно, верю в то, что хочется, пытаясь – как говорят американцы – переложить ответственность на чужие плечи. Не знаю, судить уже трудно, но я работал со многими молодыми игроками, в том числе и с совсем юными, и таких проблем, как у Валери, ни у кого не возникало. Нет, Майрон, ее беды не только от тенниса.

– Тогда от чего?

– Поймите, я не психолог, поэтому наверняка утверждать не могу. Однако нелишним будет заметить, что Валери угрожали.

Болитар ждал подробностей и, не дождавшись, спросил сам:

– Угрожали?

– Преследовали, – щелкнув пальцами, уточнил румын. – Этот, как его, сталкер, по-моему, теперь их так называют… Валери довел сталкер.

– Сталкер?

– Душевно больной человек, больной и очень страшный. Столько лет прошло, а я до сих пор помню его имя: Роджер Куинси. Грязное животное, писал девочке любовные письма, постоянно звонил, отирался возле ее дома, отеля, кортов, на которых она играла…

– Когда это было?

– Естественно, во время ее выступлений в туре, а началось месяцев за шесть до того, как Валери попала в больницу.

– Его пытались остановить?

– Конечно, даже в полицию обращались. Они ничем не смогли помочь. Мы хотели получить решение суда, но с юридической точки зрения этот Куинси Валери не угрожал, просто твердил: «Я тебя люблю», «Хочу быть с тобой» и так далее. Мы старались, как могли: меняли отели, использовали вымышленные имена… Но вспомните о возрасте Валери! В итоге у девочки началась паранойя. Вообще-то нервное напряжение и без того было колоссальным, а из-за Куинси она начала ежесекундно оглядываться по сторонам. Роджер Куинси – безумное чудовище, да, иначе и не скажешь. Вот кого следовало застрелить, а не Валери!

Майрон кивнул, выдержал небольшую паузу, потом спросил:

– А как к Куинси относился Александр Кросс?

Вопрос оглушил Павла не хуже, чем неожиданный хук слева, и Майрон тут же вспомнил бой Леннокса Льюиса с Фрэнком Бруно. Менанси чуть равновесие не потерял. В этот момент под шум аплодисментов вышли участницы матча.

– Почему вы об этом спрашиваете? – пролепетал Менанси.

– Разве у Александра Кросса не было романа с Валери Симпсон?

– Ну, можно сказать, что был.

– Серьезный?

– Валери много разъезжала, с одного турнира на другой. Но, пожалуй, да, они очень друг друга любили.

– Получается, их роман протекал водно время с домогательством Куинси?

– Да, в один и тот же период, верно…

– Так что вопрос вполне естественный: как бойфренд Валери реагировал на поведение Куинси?

– Вопрос действительно естественный, хотя и немного странный. Александр Кросс умер несколько лет назад.

Каким образом его реакция связана с тем, что произошло с Валери вчера?

– Во-первых, их обоих убили.

– Намекаете, что два случая взаимосвязаны?

– Я ни на что не намекаю, просто не могу понять, почему вы не хотите ответить на мой вопрос.

– Дело не в желании, а в моральных принципах, – парировал Менанси. – Вы копаетесь в том, что вас вообще не касается. В личной жизни моей подопечной, которая к нынешней ситуации не имеет ни малейшего отношения. Общаясь с вами, я чувствую, что злоупотребляю ее доверием, понимаете?

– Нет.

Павел оглянулся на Шварценеггера. Бесстрастное лицо исказила гримаса, Шкаф поднялся, раздувая широченную грудь.

– Матч вот-вот начнется, – напомнил Менанси. – Не хочу быть грубым, но вынужден просить вас уйти.

– Неужели я за живое задел?

– Да, Валери была мне как дочь.

– Речь не об этом.

– Прошу вас, покиньте ложу, мне нужно сосредоточиться на матче.

Майрон не пошевелился, и Терминатор положил на его плечо огромную, как лопата, ручищу.

– Слышал, что тебе говорят? Выметайся!

– Убери лапу! – потребовал Болитар.

– Все, шутки в сторону, – покачал головой Шварценеггер. – Убирайся.

– Если сейчас же не уберешь лапу, будет больно, возможно, даже очень.

В скрытых темными очками глазах мелькнула улыбка – надо же, и Терминаторы улыбаются! – а огромная ручища еще сильнее сжала плечо Майрона. Молниеносным движением Болитар схватил телохранителя за большой палец и резко дернул на себя фалангу. У Шварценеггера даже колени подогнулись.

Майрон прильнул к его уху.

– Слушай, не хочу устраивать сцену, поэтому сейчас отпущу, – прошептал он. – Но только увижу с твоей стороны что-нибудь, кроме улыбки, сделаю больно, очень больно. Если понял, кивни.

Побледневший Терминатор кивнул. Болитар отпустил палец.

– До скорого, Павел!

Менанси не ответил.

Спортивный агент прошел мимо Шварценеггера: тот послушно улыбался.

– Пока, Арни!

ГЛАВА 6

Сталкер.

Неужели все так просто? Неужели безумный фанат всадил пулю в Валери Симпсон, потому что ему приказали голоса? Тогда где связь с Дуэйном Ричвудом? Возможно, ее нет вообще, а возможно, она не имеет отношения ни к убийству, ни к делам «Эм-Би спортс». («Эм-Би спортс». Компания Майрона. Майрон Болитар – отсюда «Эм-Би». Представляет спортсменов – значит «спортс».)

Болитар свернул на Хобарт-Гэп-роуд. Он всего в миле от родительского дома в Ливингстоне, штат Нью-Джерси.

Сине-зеленый «кадиллак» с канареечно-желтой крышей наконец отцепился, перескочив на автостраду имени Кеннеди. Неведомый преследователь наверняка догадался: Майрон едет ночевать домой, значит, сидеть на хвосте бессмысленно. Если «кадиллак» появится завтра, придется разобраться с гостем из солнечной Флориды.

Сейчас лучше сосредоточиться на сталкере.

Предположим, Валери убил Роджер Куинси, тогда почему любезнейший Менанси так задергался, стоило упомянуть Александра Кросса? Или румын, по его собственному утверждению, просто не хотел злоупотреблять доверием бывшей подопечной? Однако разве не кажется, что Павлу просто выгоднее промолчать? Сенатор Кросс – личность влиятельная, и болтать о его погибшем сыне не самое разумное решение.

«Форд-таурус» остановился на подъездной аллее. Мамина машина в гараже, а папиной не видно. Дверь Болитар открыл своим ключом.

– Майрон!

Майрон… Боже, ну и имя! Вообще-то за тридцать с лишним лет можно было привыкнуть, однако порой ужас возвращался. Его окрестили Майроном в самый последний момент, как утверждали родители. Чудесная идея пришла маме уже в роддоме. Здорово, конечно, но назвать ребенка Майроном Болитаром… Разве это справедливо? Разве этично?

Мальчишкой Майрон старательно придумывал себе прозвища: Майк, Микки и даже Попрыгун – в честь фирменного «зависания» над корзиной. Конечно, хорошо, что Попрыгун не прижился, но все-таки…

Отсюда назидание молодым родителям: выбирая ребенку имя, сто раз подумайте.

– Майрон, – снова позвала мама, – это ты?

– Да, мам!

– Я в маленькой комнате.

Облачившись в тренировочный костюм, миссис Болитар смотрела кассету с записью каких-то упражнений. И не просто смотрела, а активно выполняла упражнения, стоя на одной ноге в позе журавля из «Малыша-каратиста». «Теперь ме-едленно переносим вес тела…» – вкрадчиво увещевал знакомый голос.

Все понятно: комплекс упражнений тай-чи Дэвида Каррандина. Как мило!

– Привет, мам!

– Ты опоздал.

– Не знал, что в этом доме комендантский час.

– Сам обещал вернуться к семи, а сейчас уже девять, десятый.

– И что с того?

– Я переживала! Слышала в новостях: в теннисном центре застрелили девушку. Откуда мне было знать, что с тобой все в порядке?

Майрон сдержал тяжелый вздох.

– В новостях сказали, что я убит? Или упомянули неопознанные тела? Или сообщили, что застрелена девушка по имени Валери Симпсон?

– Они могли врать!

– Что?

– Такое случается сплошь и рядом. Полиция не говорит журналистам всю правду, пока не известит ближайших родственников.

– Ты же весь день была дома!

– Думаешь, у полицейских есть наш телефон?

– Они ведь могли… – Майрон сдался: что толку спорить? – В следующий раз, когда в радиусе пяти километров от меня произойдет убийство, обязательно позвоню.

– Хорошо! – Миссис Болитар вынула кассету, потом, положив в угол подушку, встала на голову.

– Мама!

– Да?

– Что ты делаешь?

– А сам как думаешь? Упражнение улучшает ток крови, общее состояние организма и даже внешний вид! Знаешь, кто ежедневно стоял на голове?

Спортивный агент покачал головой.

– Давид Бен-Гурион!

– Всем известно, как он выглядел! – напомнил Майрон.

– Ладно тебе, умник!

Миссис Болитар полноправно считалась незаурядной личностью. С одной стороны, вот уже двадцать лет она занималась адвокатской практикой. И это при том, что представляла второе поколение эмигрантов. Первое, то есть бабушка и дедушка Майрона, вырвались в США откуда-то из-под Минска, где жизнь очень напоминала сюжет мюзикла «Скрипач на крыше» по мотивам повести Шолом-Алейхема. В шестидесятые новоиспеченная миссис Болитар слыла крайней радикалкой, жгла бюстгальтеры и вовсю экспериментировала с галлюциногенными препаратами (поэтому и назвала сына Майроном). Она не занималась готовкой. Никогда. Понятия не имела, где в доме хранится пылесос, как пользоваться утюгом и вообще есть ли у нее утюг. В залах суда ходили легенды о ее умении подавать встречные иски и апелляции. Главные свидетели рыдали, когда их допрашивала миссис Болитар, такая яркая, ужасающе проницательная, современная.

Но когда речь заходила о сыне, все эти качества бесследно исчезали. Миссис Болитар буквально голову теряла, становясь похожей на свою мать, только гораздо эмоциональнее. Успешная американка-адвокат превращалась в гиперзаботливую еврейскую мамашу.

– Отец поехал за китайской едой. Я и на тебя заказала.

– Спасибо, что-то аппетит пропал.

– Майрон, я заказала свиные ребрышки и цыпленка в кунжуте, а еще… – она сделала эффектную паузу, – креветки под омаровым соусом!

– Мне действительно не хочется.

– Креветки под омаровым соусом! – повторила миссис Болитар.

– Мама…

– Из «Логова дракона» Фонга.

– Нет, спасибо.

– Что? Ты же обожаешь его креветки под омаровым соусом!

– Хорошо, только чуть-чуть.

Все это время миссис Болитар стояла на голове, а тут начала свистеть. Как ни в чем не бывало…

– Ну, – с деланным равнодушием начала она, – как дела у Джессики?

– Мама, не вмешивайся.

– Кто вмешивается? Я задала тебе простой вопрос.

– А я дал простой ответ: не вмешивайся.

– Ладно, только если что-то пойдет не так, не прибегай ко мне жаловаться!

Можно подумать, такое хоть раз случалось!

– Почему Джессики так долго нет? Чем она занимается в своей служебной поездке?

– Спасибо, что не вмешиваешься!

– Просто беспокоюсь, – заявила миссис Болитар. – Надеюсь, ей ничего такого в голову не придет?

– Не вмешивайся!

– Тебе что, кроме «не вмешивайся», больше сказать мне нечего? Или в попугая превратился? Где твоя девушка?

Майрон открыл рот, огромным усилием воли закрыл, а потом бросился в подвал. В свое царство! Тридцать два исполнилось, а он по-прежнему живет с родителями. Вообще-то в последние несколько месяцев в этом доме Майрон почти не бывал, почти ежедневно ночуя в Нью-Йорке у Джессики. Они даже подумывали о том, чтобы съехаться, однако решили не торопить события. Пусть все идет своим чередом. Естественно. Ну, сказать легче, чем сделать. Сердце не знает, что такое «естественность». А мама, по обыкновению, задела за живое. Джессика улетела в Европу, но куда именно? Целых две недели от нее не было никаких вестей. Майрон очень скучал, да и в голову лезло всякое.

В дверь позвонили.

– Это отец! – громко объявила миссис Болитар. – Никак снова ключи забыл! Бог свидетель, старость не радость.

Через несколько секунд дверь в подвал открылась. Сначала показалась мамина нога, затянутая в тренировочные брюки, потом все остальное. Миссис Болитар поманила сына пальцем.

– Что такое?

– К тебе девушка! – объявила она и, понизив голос, добавила: – Черная!

– О Господи! – изображая приступ, схватился за сердце Майрон. – Надеюсь, соседи не вызвали полицию!

– Слушай, умник, я не это имела в виду, что прекрасно тебе известно. В нашем районе живут и темнокожие. Уилсоны, например, очень славные люди. Поселились на Ковентри-драйв, в бывшем доме Дехтманов.

– Знаю, мама, знаю.

– Я просто описывала внешность и с таким же успехом могла сказать, что у нее светлые волосы, приятная улыбка или, скажем, заячья губа.

– Угу.

– Или что она хромая или высокая, низкорослая или толстая. Или…

– Мама, смысл я уловил. Ты спросила, как ее зовут?

Миссис Болитар покачала головой.

– Зачем совать нос в чужие дела? Вот именно!

Поднявшись по лестнице, Майрон увидел подругу Дуэйна Ванду. Почему-то он нисколько не удивился. Девушка слабо улыбнулась и помахала рукой.

– Все нормально, проходи!

Они спустились в подвал, который Болитар разделил на две части. В маленькую гостиную он почти не входил, так что комнатка блистала чистотой и производила хорошее впечатление. Зато вторая, то есть спальня, больше напоминала студенческое общежитие после вечеринки.

Ванда испуганно оглядела подвал. Совсем как днем, когда к ним в квартиру нагрянул Димонт.

– Ты здесь живешь?

– Лишь с тех пор, как шестнадцать исполнилось.

– Жить с родителями это так мило!

– Если бы вы только знали! – послышалось с первого этажа.

– Мама, закрой дверь!

Бах!

– Пожалуйста, садись!

Смущенная и очень скованная, Ванда все-таки села.

– Чувствую себя круглой дурой…

Майрон включил ободряющую улыбку в стиле Фила Донахью: «Алло, мы вас слушаем!»

– Дуэйн тебя уважает, – выдавила Ванда. – Очень.

– Взаимно.

– Нам постоянно звонят агенты самых крупных компаний. Говорят, «Эм-Би спортс» не готов вести дела такого перспективного теннисиста. Мол, они помогут заработать куда больше…

– Возможно, они правы, – отозвался Болитар.

– Дуэйн так не думает, – покачала головой Ванда. – И я тоже.

– Как мило с твоей стороны!

– Знаешь, почему он не хочет встречаться с другими агентами?

– Боится, что я начну рыдать?

Подруга Ричвуда улыбнулась. Ай да Майрон, мастер разрядить обстановку, гений иронии и самобичевания!

– Дуэйн тебе доверяет.

– Очень рад.

– Ты занимаешься им не только из-за денег.

– Ванда, спасибо за добрые слова, но на Дуэйне я недурно зарабатываю, вряд ли стоит это отрицать.

– Понимаю и не хочу казаться наивной, но у тебя на первом месте он, а не доллары. Ты считаешь Дуэйна Ричвуда человеком, он тебе небезразличен.

Болитар молчал.

– Дуэйн почти один, – продолжала Ванда, – даже семьи нет. Он жил на улице с четырнадцати лет, побирался. Естественно, ангелом в ту пору не был, совершал поступки, о которых лучше не вспоминать. Однако страданий никому не причинил и ничего непоправимого не сделал. Всю жизнь ему было не на кого положиться, приходилось заботиться о себе самому.

Снова молчание.

– Дуэйну известно, что ты здесь? – наконец спросил Майрон.

– Нет.

– Где он?

– Не знаю, просто ушел. Иногда с ним такое случается. – Неловкая пауза. – Как я уже сказала, Дуэйн почти один. Он тебе доверяет. Уину, твоему лучшему другу, тоже.

– Ванда, ты говоришь чудесные слова, но мной движет не альтруизм. Я делаю работу, за которую получаю хорошие деньги.

– Тебе не все равно!

– Генри Хобману тоже.

– Он использует славу Дуэйна; так сказать, обратный билет в большой спорт.

– Это и ко мне относится, – возразил Майрон. – Вот только билет не обратный: я никогда раньше не работал с теннисными чемпионами. Из крупных игроков Дуэйн – мой единственный клиент. Кроме него, на нынешнем чемпионате я никого не курирую.

На секунду Ванда задумалась.

– Возможно, так и есть, но в критической ситуации, как, например, сегодня, Дуэйн обратился к тебе. А когда критическая ситуация сложилась для меня, я тоже обратилась к тебе. Для меня это важно.

Дверь на первый этаж приоткрылась.

– Ребята, принести вам выпить?

– Ну, если только растворимый сок приготовишь…

Ванда рассмеялась.

– Слушай, умник, может, твоя гостья проголодалась?

– Нет, спасибо, миссис Болитар! – крикнула девушка.

– Точно, дорогая моя? Может, кофе или колу?

– Спасибо, ничего не нужно.

– А хотите пирожные? Как раз сегодня купила свежие в швейцарской кондитерской. Майрон их обожает.

– Мама…

– Все, все, намек понятен.

Конечно, миссис Понятливость и Тактичность!.. Дверь на первый этаж захлопнулась.

– Она такая милая, – улыбнулась Ванда.

– Просто чудо! – Майрон подался вперед. – Может, расскажешь, что привело тебя ко мне?

Девушка явно нервничала.

– Я беспокоюсь за Дуэйна.

– Если из-за того, что Димонт приходил, то переживать не стоит. Детективам по уставу полагается быть сволочами и мерзавцами.

– Дело не в этом. Дуэйн мухи не обидит, я уверена. Но что-то не так. Он стал напряженным. Меряет квартиру шагами, из-за любых мелочей срывается.

– Он сейчас под таким прессингом… Вероятно, просто нервы.

Ванда покачала головой.

– Под прессингом Дуэйну даже лучше, он ведь обожает соревнования. Однако в последние пару дней все иначе. Что-то сильно его беспокоит.

– Тебе известно, что именно?

– Нет.

– Задам вопрос, который напрашивается сам собой: Валери Симпсон ему звонила?

– Не могу сказать, – после небольшой паузы ответила девушка.

– Он ее знал?

– Тоже не в курсе. Зато я знаю Дуэйна. Мы вместе уже три года, с тех пор как нам по восемнадцать исполнилось. Когда познакомились, он еще жил на улице. Мой папа тогда страшно перепугался. Он хиропрактик, неплохо зарабатывает и всю жизнь старался огородить нас от невзгод. И вот сюрприз: любимая дочь встречается с беспризорником! – Девушка усмехнулась. Майрон терпеливо ждал продолжения. – Никто не верил, что у нашего романа есть будущее. Я бросила колледж и пошла работать ради того, чтобы Дуэйн мог играть в теннис. А теперь он оплачивает мне учебу в Нью-Йоркском университете. Мы очень любим друг друга, любили еще до начала серьезного тенниса и будем любить после того, как Дуэйн закончит выступать. Но сейчас впервые за все время он от меня отгораживается.

– И ты думаешь, что тут как-то замешана Валери Симпсон?

– Да, – неуверенно кивнула Ванда.

– Каким образом?

– Понятия не имею.

– А от меня чего ты хочешь?

Поднявшись, девушка зашагала по крошечной комнате.

– Я слышала, что говорили полицейские: в свое время ты неплохо преуспел на государственной службе. И ты, и Уин. Занимался чем-то секретным с ФБР, ну, после того, как травму получил. Это правда?

– Да.

– Я подумала, может, тебе стоит этим заняться?

– Хочешь, чтобы я проверил Дуэйна?

– Майрон, он что-то скрывает, мне необходимо выяснить, в чем дело.

– Вдруг я раскопаю такое, о чем ты предпочла бы не знать? – проговорил спортивный агент, вторя недавнему высказыванию Уина.

– Нынешняя ситуация куда страшнее, – повернулась к нему Ванда. – Такты поможешь Дуэйну?

– Постараюсь, – кивнул Болитар.