Текст книги "Нарушитель сделки"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Уин проделывал все это без малейшего труда. Его разум мгновенно проваливался в темноту, ему даже не приходилось отсчитывать секунды. А Майрон был вынужден считать, иначе он никак не мог отрешиться от повседневных забот, особенно если речь шла о таком дне, как сегодняшний. В конце концов он начал расслабляться, чувствуя, как его тело избавляется от напряжения, словно испаряя его через поры кожи.

Медитация продолжалась около десяти минут, потом Уин открыл глаза и произнес:

– Вагго.

По-корейски это означает «хватит».

Следующие полчаса были посвящены упражнениям на растяжку. Уин обладал гибкостью танцора балетной труппы и с легкостью садился на шпагат. Приступив к изучению тхеквондо, Майрон тоже прибавил гибкости и полагал, что именно она позволила ему увеличить вертикальный прыжок на добрых шесть дюймов. Майрон мог почти полностью вытянуться в шпагат, хотя и ненадолго.

Короче говоря, если Майрон был гибок, то Уин был самым настоящим гуттаперчевым мальчиком.

После растяжки пришло время poomse, серии сложных движений, чем-то напоминающих упражнения чечеточника.

Подавляющее большинство любителей спорта даже не догадываются о том, что боевые искусства – это, по сути, та же аэробика, только доведенная до степени предельных нагрузок. В течение получаса боец находится в постоянном движении – прыгает, поворачивается и выделывает кульбиты. Нижние блоки и прямые удары, верхние блоки и толчки, блоки на уровне груди и удары с разворота. Закрытые блоки, открытые блоки, удары открытой ладонью и кулаками, коленями и локтями. Восточные единоборства – изнуряющая работа, требующая полной отдачи сил.

Уин проделывал упражнения с легкостью и изяществом. Увидев его на улице, вы бы подумали, что перед вами изнеженный англосакс, неспособный ударом кулака разбить помидор. На татами Уин вселял почтение и страх. Он был истинным художником, лучшим бойцом из всех, кого когда-либо встречал Майрон.

Майрон прекрасно помнил тот день, когда Уин впервые продемонстрировал свое мастерство. Они только что поступили в колледж, и несколько здоровенных парней-футболистов задумали обрить светлые локоны Уина, потому что его внешность пришлась им не по вкусу. Поздно ночью они впятером проникли в комнату новичка – четверо должны были держать его за руки и ноги, а пятый – орудовать лезвием и кремом для бритья.

Короче говоря, в том году у футбольной команды колледжа выдался неудачный сезон. Очень уж многие игроки так и не смогли принять участие в соревнованиях.

Майрон и Уин завершили занятия легким спаррингом, потом улеглись на татами и сделали сотню отжиманий на кулаках – Уин вслух вел счет по-корейски. Покончив с отжиманиями, они еще раз погрузились в медитацию, на сей раз – на пятнадцать минут.

– Вагго, – сказал наконец Уин.

Они открыли глаза.

– Ну что, сосредоточился? – спросил Уин. – Обрел равновесие? Подзарядился?

– Да, кузнечик. Пожалуй, теперь я готов дробить камни руками.

Уин, сидевший в позе лотоса, одним плавным изящным движением легко поднялся на ноги.

– Ты принял решение? – спросил он.

– Да. – Майрон попытался последовать примеру Уина, но чуть не повалился на пол. – Я решил рассказать Джессике все, что знаю.

Глава 7

Желтые листки записок облепили телефон Майрона, словно осы, слетевшиеся на блюдечко с медом. Майрон смахнул их с аппарата и просмотрел сообщения. Ни Отто, ни Ларри так и не позвонили. Дурной знак.

Майрон надел наушники с микрофоном. Долгое время он пренебрегал наушниками, полагая, что они предназначены скорее для авиадиспетчеров, чем для спортивных агентов, однако вскоре понял, что человек его профессии напоминает собой плод, находящийся в утробе кабинета и соединенный с ним пуповиной телефонного шнура. Работать в наушниках было намного удобнее. Можно было свободно перемещаться по кабинету и избежать судорог, сводящих шею и плечи.

Первый звонок Майрон сделал рекламному управляющему «Бургер-Сити», новорожденной сети ресторанов быстрого обслуживания. «Бургеры» желали заполучить Кристиана, обещая немалые деньги, но Майрон продолжал сомневаться. «Макдоналдс» мог предложить что-нибудь получше. Иногда в работе агента труднее всего бывает дать отказ. Майрон обсудил с Кристианом все «за» и «против», оставив за ним окончательное решение. В конце концов, это его имя, его деньги.

Майрон уже обеспечил юноше несколько весьма выгодных рекламных предприятий. Так, в октябре портрет Кристиана должен был появиться на коробках с продукцией хлебопеков. Фирма «Пепси-Кола» уже готовила банки, на которых был изображен Кристиан, запускающий двухлитровые бутылки диет-пепси по хитроумной кривой. «Найк» вводил в строй конвейер по производству тренировочных костюмов «из гардероба Стила».

В будущем реклама должна была принести Кристиану миллионы – куда больше, чем он получал бы, выступая за «Титанов», до каких бы пределов ни простиралась щедрость Ларри Хэнсона. Странное дело: стремление спортсмена выжать из клубного контракта все, что возможно, приводит болельщиков в бешенство. Они называют своего кумира жадным и самовлюбленным эгоистом только потому, что тот вознамерился высосать побольше денег из преуспевающего хозяина клуба. Однако они нимало не возражают против крупных заработков в «Найке» и «Пепси» за рекламу продукции, которую спортсмен, возможно, никогда не наденет и не станет пить. Это выглядело полной бессмыслицей. За три дня фотосъемок, швыряя бутылку по воображаемой цели, Кристиан получал намного больше, чем за месяцы игр под неумолчный рев тысяч луженых глоток, требующих предельного напряжения всех его сил, и болельщиков это устраивало как нельзя лучше.

Впрочем, спортивные агенты не возражали против такой постановки дела. Как правило, они брали за свои услуги от трех до пяти процентов полной суммы контракта (Майрон брал четыре) и пятнадцать – двадцать процентов рекламных доходов (Майрон был новичком и удовлетворялся четырнадцатью). Иными словами, миллионный контракт с клубом приносил агенту около сорока тысяч, но стоило ему подыскать для своего подопечного рекламный приработок, и его доля возрастала до четверти миллиона.

Потом Майрон позвонил Рики Лейну, полузащитнику «Нью-Йорк джетс» и бывшему партнеру Кристиана по команде колледжа. Рики был одним из самых важных клиентов Майрона, и, похоже, именно он уговорил Кристиана обратиться к услугам своего агента.

– Визит в лагерь бойскаутов, – сообщил Майрон. – Обещают пять кусков.

– Что ж, неплохо, – отозвался Рики. – Сколько я должен там проторчать?

– Пару часов. Пообщаешься с детишками, оставишь пару автографов, и все.

– Когда?

– В следующую субботу.

– А как дела с универмагом?

– В воскресенье, – ответил Майрон. – Универмаг «Ливингстон». Отдел спортивных товаров Морли. – Здесь Рики предстояло провести два часа, сидя за столом и подписывая свои фотографии. За эту работу ему заплатят еще пять тысяч долларов.

– Класс!

– Прислать за тобой машину?

– Сам приеду. А что слышно насчет контракта на следующий год?

– Почти готов, Рики. Подпишем не позднее той недели. Кстати, советую тебе на днях заскочить к Уину. Лады?

– Да, конечно.

– Ты в форме?

– Лучше не бывает. Хоть сейчас на поле.

– Продолжай тренироваться. И не забудь навестить Уина.

– Обязательно. Пока, Майрон.

– До свидания, Рики.

Звонки следовали друг за другом бесконечной чередой. Майрон позвонил в газеты и на телевидение. Журналисты хотели знать, как проходят переговоры об отложенном контракте Кристиана с «Титанами». Майрон вежливо уклонился от комментариев. Порой пресса является удобным орудием нажима в переговорах, но только не с Отто Верком. Дела идут так, как должны идти, сообщал Майрон. Соглашение будет Достигнуто в ближайшем будущем.

Потом он связался с Джо Норрисом, бывшим игроком клуба «Янки», который еженедельно появлялся на экранах в лотерее, где разыгрывались билеты на бейсбол. На склоне лет Джо зарабатывал за неделю больше, чем за целый сезон в свои звездные дни.

Потом настала очередь Линды Регал, профессиональной теннисистки, только что вошедшей в первую десятку ракеток мира. Линда была крайне обеспокоена собственным возрастом: один комментатор прилепил ей ярлык «заслуженного ветерана», хотя Линде едва исполнилось двадцать.

Прознав о том, что Эрик Крамер, один из лучших игроков любительского футбола и наиболее вероятный кандидат на место в национальной лиге, сейчас находится в городе, Майрон ухитрился пригласить его на обед. Этот удачный ход выводил Майрона в финальную пульку, в которой участвовало множество его коллег. Конкуренция была жестокая, так как на двести вчерашних игроков студенческих команд, а ныне кандидатов в НФЛ, зачисленных в запас в апреле, приходилось двенадцать сотен уполномоченных лигой спортивных агентов. Кто-то из них должен был проиграть. Таков закон.

Майрон связался с главным менеджером «Нью-Йорк джетс» Сэмом Логаном, чтобы обсудить контракт Рики Лейна.

– Парень находится в луч шей форме за все время своей карьеры, – с воодушевлением убеждал Майрон, расхаживая по кабинету. У него был просторный и уютный кабинет в здании на Парк-авеню между Сорок шестой и Сорок седьмой улицами. Контора Майрона производила благоприятное впечатление на людей, а это очень важно, если ты занимаешься делом, в котором так много подводных камней и скрытых шестеренок. – Я просто не верю своим глазам, – продолжал он. – Говорю тебе, Сэм, этот парень – второй Гейл Сэйерс, спортсмен, каких поискать.

– Рики маловат, – отозвался Сэм.

– Побойся Бога, Сэм! Вспомни Берри Сандерса и Эмита Смита. Рики Лейн крупнее их, вместе взятых. К тому же он продолжает расти. Поверь мне, это будущая знаменитость!

– М-да. Я согласен с тобой, Майрон, Рики хороший парень и упорно тренируется. Но я могу предложить лишь…

Названная сумма была не слишком крупной, хотя и превышала предыдущие предложения.

Майрон трудился без перерывов. Время от времени Эсперанса приносила ему бутерброд, и он проглатывал его не жуя.

В восемь вечера он набрал последний за сегодняшний день номер.

Ответила Джессика.

– Алло? – сказала она.

– Буду у тебя через час, – сообщил Майрон. – Надо поговорить.

Майрон внимательно следил за реакцией Джессики, но она продолжала листать журнал с пугающим равнодушием, как будто это был очередной номер «Ньюсуик». Просматривая страницу с фотографией Кэти, она кивнула и стала изучать обложку спереди и сзади. На ее лице застыло бесстрастное выражение, и Майрону показалось, что Джессика вот-вот удивленно присвистнет.

Ее волнение выдавали только побелевшие костяшки пальцев, впившихся в страницы журнала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Майрон.

– Хорошо, – отозвалась Джессика спокойным, едва ли не умиротворенным голосом. – Говоришь, Кристиан получил журнал по почте?

– Да.

– А вы с Уином встречались с человеком, который издает эти… – Джессика запнулась, брезгливо поморщившись, – эти штуки?

– Да.

– Он назвал адрес рекламодателя?

– Только номер почтового ящика. Завтра я отправлюсь туда, чтобы выследить человека, который получает корреспонденцию.

Джессика впервые за время разговора взглянула ему в глаза.

– Я поеду с тобой.

Майрон хотел было возразить, но промолчал. Отказаться от поездки в обществе Джессики было выше его сил.

– Ладно.

– Когда Кристиан передал тебе журнал?

– Вчера.

Джессика встрепенулась.

– Так ты уже вчера знал об этой фотографии? – спросила она.

Майрон кивнул.

– И не сказал мне? – воскликнула Джессика. – Я изливала тебе душу, чувствуя себя не то шизофреником, не то параноиком, а ты все это время знал и молчал?

– Я не знал, как сообщить тебе об этом.

– Может быть, ты скрываешь что-то еще?

– Вчера ночью кто-то названивал Кристиану в комнату. Он полагает, что это была Кэти.

– Кэти?

Майрон вкратце изложил ей события прошлого вечера. Когда он рассказывал о том, что Кристиан узнал голос Кэти, лицо Джессики стало бледным как бумага.

– Удалось ли твоему приятелю с телефонной станции что-нибудь узнать? – спросила она.

– Нет. Мы лишь выяснили, что «обратный вызов» работает только в городах с кодом 201.

– Сколько их?

– Почти три четверти всех населенных пунктов этой части штата.

– Иными словами, три четверти городов севера Нью-Джерси, самого густонаселенного района Штатов. В них проживает никак не меньше двух-трех миллионов человек.

– Да, эти сведения вряд ли облегчают нашу задачу, – признал Майрон. – И все же мы получили хоть что-то.

Джессика вновь посмотрела на журнал.

– Я вовсе не собиралась цепляться к тебе с придирками, просто…

– Ничего страшного.

– Ты лучший из всех людей, которых я когда-либо знала. Честно.

– А ты самая толстая заноза в моей заднице.

– Что ж, с этим трудно спорить, – отозвалась Джессика с чуть заметной улыбкой на губах.

– Намерена ли ты поставить в известность полицию? – спросил Майрон. – Или Пола Дункана?

Джессика на мгновение задумалась.

– Не знаю.

– Пресса проглотит наживку вместе с крючком, – продолжат Майрон. – Они протянут Кэти по всем кругам ада.

– Начхать мне на прессу.

– Мое дело предупредить, – отозвался Майрон.

– Пусть Кэти называют кем угодно и как угодно. Мне безразлично.

– А вашей матери?

– Начхать мне на ее реакции. Я хочу одного – чтобы Кэти наконец нашлась.

– Значит, ты собираешься сообщить в полицию, – подвел черту Майрон.

– Нет.

Майрон бросил на нее озадаченный взгляд.

– Что-то я тебя не пойму.

Джессика медленно произнесла, взвешивая слова, будто размышляла вслух:

– Кэти пропала полтора года назад. Все это время полиция и пресса суетятся, как наскипидаренные, а толку нет. Ни малейшей зацепки. Никакого следа.

– Ну и?..

– И вот появляется этот журнал. Кто-то посылает его Кристиану, а значит, этот кто-то – может быть, Кэти, может быть, нет – стремится установить связь. Посуди сам. Впервые за полтора года появляется хоть какая-то ниточка, и я не хочу, чтобы она оборвалась. Я не хочу привлекать к этому делу излишнее внимание, чтобы не спугнуть того, кто пытается до нас достучаться. Кэти может вновь исчезнуть. Эта штука, – Джессика взмахнула журналом, – эта штука вселяет не только отвращение, но и надежду. Это уже что-то. Пойми меня правильно, я и сама потрясена, но все же это ясный след; он может завести куда угодно, и тем не менее я вижу здесь обнадеживающий знак. Газетчики или полиция могут испугать человека, отправившего этот журнал, и он исчезнет, на этот раз навсегда. Я не желаю рисковать. Нам придется держать эти сведения в секрете.

Майрон кивнул.

– Что ж, разумно, – согласился он.

– Что будем делать дальше?

– Отправимся в Хобокен на почту. Я заеду за тобой рано утром. Скажем, в шесть часов.

Глава 8

Джессика восхитительно пахла. Когда они вышли в Хобокене и Джессика встала рядом, Майрон уловил тот самый аромат, который пытался забыть целых четыре года. От запаха Джессики у него закружилась голова.

В половине седьмого утра они вошли в здание почты.

– Так это и есть игра в сыщиков? – спросила Джессика.

– Да. На редкость увлекательно, не правда ли?

Уже два часа они старались не привлекать внимания окружающих – нелегкая задача для мужчины шести футов ростом и женщины, внешность которой обращала в соляной столб любого мужчину. До сих пор к почтовому ящику 785 никто не подходил.

Довольно скоро их охватила скука. Джессика изучила прейскурант почтовых услуг и прочла все объявления о розыске, которые на время развлекли ее. Полицейские плакаты на почте, какая прелесть. Можно подумать, кому-то захочется послать беглому преступнику письмо.

– Да уж, мистер, вы умеете развлекать девушек, – сказала Джессика.

– Ага. Именно за это меня и называют Веселым Джеком, – отозвался Майрон.

Джессика расхохоталась. Ее мелодичный смех заставил Майрона болезненно поморщиться.

– И как вам нравится ваша работа, Веселый Джек?

– Очень.

– А я всегда считала спортивных агентов алчными мерзавцами.

– Спасибо.

– Ты понимаешь, о чем я. Вы пиявки, вампиры, прожорливые глотатели денег, кровавые паразиты, охмуряющие наивных юнцов и убивающие все хорошее, что есть в спорте…

– А еще мы разожгли войну на Ближнем Востоке и создали бюджетный дефицит, – прервал ее Майрон.

– Ага. Ну, уж ты-то, конечно, не имеешь к этому ни малейшего отношения.

– Я не пиявка и не паразит. Это преувеличение.

– Ты же понимаешь, о чем я говорю.

Майрон пожал плечами.

– Разумеется, среди спортивных агентов немало нечистых на руку людей. Ничуть не меньше, чем среди врачей и адвокатов… – Майрон запнулся. Эти слова звучали очень уж знакомо. Не ими ли оперировал Фред Никлер, оправдывая свою деятельность? – Из двух зол надо выбирать меньшее. Если бы не агенты, спортсмены оказались бы в руках куда более безжалостных эксплуататоров.

– О ком ты?

– О хозяевах и администраторах команд. Агенты немало делают для спортсменов. Борются за повышение гонораров, обеспечивают свободу выбора, устраивают им рекламный приработок.

– Почему же о них идет такая дурная слава?

Майрон на миг задумался.

– Во-первых, в нашей среде немало заурядных жуликов, которые действуют примитивно, что называется, в лоб. Они выискивают многообещающих юнцов и берут их в оборот. Однако спортсмены все лучше разбираются в делах, и, по мере того как выплывают истории вроде той, что произошла с Каримом Абдул-Джабаром, мошенников постепенно вытесняют.

– А во-вторых?

– Агент вынужден сидеть на нескольких стульях одновременно, – объяснил Майрон. – Он и посредник, и счетовод, и бухгалтер, и нянька, и семейный советник, и шафер на свадьбе, мальчик на побегушках, лакей – он делает все, в чем возникает необходимость.

– Как же ты справляешься?

– Я переложил на плечи Уина две самые тяжелые обязанности – работу счетовода и бухгалтера. И если меня можно сравнить с адвокатом, то он – министр финансов. К тому же есть еще Эсперанса, которая умеет делать все. У нас слаженная команда, мы прекрасно дополняем и уравновешиваем друг друга.

– Ни дать ни взять три ветви государственной власти, – заметила Джессика.

Майрон кивнул:

– Джефферсон и Мэдисон могли бы гордиться нами.

К ящику номер 785 потянулась чья-то рука.

– Ну вот, началось, – сказал Майрон.

Джессика обернулась и увидела человека, роющегося в ящике. Он был худым и долговязым; все в его облике было преувеличенно длинным, как будто его долго пытали на дыбе. Даже лицо человека было вытянутым, словно анимационный шарж на Силли Путти.

– Ты его знаешь? – спросил Майрон.

Джессика замялась.

– Что-то в его внешности… впрочем, я могу ошибаться.

– Ладно, пойдем отсюда.

Они торопливо спустились по ступеням и забрались в машину. Автомобиль был припаркован напротив здания. Майрон сознательно нарушил правила и выставил в окошке полицейский знак чрезвычайной ситуации, подарок приятеля из соответствующих органов. Порой этот знак был крайне необходим – особенно у магазинов во время распродаж.

Долговязый вышел из помещения почты двумя минутами позже и уселся в желтый «олдсмобил» с номерами штата Нью-Джерси. Майрон завел двигатель и покатил следом. Долговязый вырулил на дорогу номер 3 и двинулся к шоссе, ведущему на север.

– Мы ехали сюда двадцать минут, – сказала Джессика. – Зачем он арендовал ящик у черта на куличках?

– Может быть, он направляется не домой, а на работу.

– Куда? В контору по оказанию сексуальных услуг по телефону?

– Все может быть, – отозвался Майрон. – А может, парень забрался так далеко, чтобы его не выследили.

Долговязый свернул на выезд номер 160, перескочил на дорогу номер 280 и вырулил на Линкольн-авеню, улицу городка под названием Риджвуд.

Джессика откинулась на спинку сиденья.

– Это же мой поворот!

– Знаю.

– Куда он, черт возьми, направляется?

Спустившись по пандусу, «олдсмобил» повернул налево.

Отсюда до дома Джессики было меньше трех миль. Если бы они проехали по Линкольн-авеню до самой Гудвин-роуд, то… Нет.

Мистер Долговязый повернул на Кенмор-роуд в половине мили от городской черты Риджвуда. Они по-прежнему находились в самом сердце пригородного района Глен-Рок, названного так в честь огромной скалы, мимо которой пробегает Рок-роуд. Желтый «олдсмобил» остановился на дорожке Дома 78 по Кенмор-драйв.

– Сделай безразличное лицо, – велел Майрон. – И прекрати сверкать глазами.

– Что?

Майрон промолчал и проехал мимо дома, не останавливаясь. Свернув на следующей улице, он остановился, взял трубку и набрал номер своей конторы. Эсперанса ответила, не дожидаясь окончания первого гудка.

– «Эм-Би спортс», – сказала она.

– Разузнай все, что возможно о доме номер 78 по Кенмор-драйв в Глен-Роке, штат Нью-Джерси. Имя владельца, номер кредитной карточки, род занятий.

– Ясно. – Эсперанса дала отбой.

Майрон набрал другой номер.

– Сейчас я поговорю со своей приятельницей на телефонной станции, – сообщил он Джессике. – Лиза? Это Майрон. Будь добра, сделай одолжение. Нью-Джерси, Глен-Рок, Кенмор-драйв, 78. Я не знаю, сколько там телефонов, проверь их все. Мне нужно выяснить, куда оттуда звонили в течение последних двух часов. Отлично. Так-так, а что насчет кода 900? А, понял. Спасибо.

– Что она сказала? – спросила Джессика, когда Майрон повесил трубку.

– Линия с кодом 900 не входит в сеть телефонной компании. Ее обслуживает небольшой узел где-то в Южной Каролине. Поэтому об этом номере ничего не удалось узнать.

– Что будем делать дальше? Следить за домом?

– Нет. Я войду внутрь, а ты сиди здесь.

Джессика вскинула брови:

– Это еще почему?

– Ты ведь, кажется, боялась спугнуть добычу, – заметил Майрон. – Если этот человек как-то связан с твоей сестрой, то, как ты думаешь, что случится, когда он увидит тебя?

Джессика скрестила руки на груди и надулась. Она понимала, что Майрон прав, и не испытывала по этому поводу особой радости.

– Иди, – только и сказала она.

Майрон вылез из машины. Вокруг расстилался безликий район, застроенный одинаковыми, словно сошедшими с конвейера двухэтажными домиками с усадьбами в три четверти акра. Порой попадались дома-отражения: кухня у них была пристроена не слева, а справа. Большинство участков были огорожены алюминиевой решеткой. Типичные обиталища людей, принадлежащих к среднему классу.

Майрон постучал, и дверь открылась. На пороге стоял Долговязый.

– Джерри?

В глазах Долговязого застыло удивление. Вблизи он выглядел лучше, его лицо казалось скорее опечаленным, чем отталкивающим. Суньте ему в зубы сигару, напяльте свитер без воротника и можете отправлять в захолустное кафе читать стихи.

– Чем могу служить?

– Джерри, я…

– Должно быть, вы ошиблись адресом. Я не Джерри.

– Однако вы очень на него похожи.

По лицу Долговязого скользнула тень.

– Извините, – пробормотал он, закрывая дверь, – я очень занят.

– Подождите, Джерри.

– Я уже говорил вам…

– Вы знакомы с Кэти Калвер?

Это был удар ниже пояса, и Долговязый тут же запаниковал.

– Че… О чем вы? – испуганно спросил он.

– А я думал, знакомы.

– Кто вы такой?

– Меня зовут Майрон Болитар.

– Я знаю вас?

– Только если вы любитель баскетбола. Но это вряд ли. Я хочу задать несколько вопросов.

– Мне нечего сказать.

Пришло время выложить главный козырь. Майрон выхватил из кармана журнал.

– Вы уверены в этом, Джерри?

Глаза Долговязого расширились, превратившись в фарфоровые блюдца.

– Вы с кем-то меня путаете, – отрезал он. – До свидания.

Дверь захлопнулась, Майрон пожал плечами и побрел к машине.

– Ну? – спросила Джессика.

– Мы потрясли дерево, а теперь посмотрим, что вывалится из листвы, – ответил Майрон.

Газетный киоск на углу.

Эти слова вызывали ностальгические воспоминания о той Америке, которая давно канула в Лету. Сейчас на любой улице, на любом перекрестке, в любом захолустном городишке можно увидеть одно и то же – лоток с конфетами, газетами, открытками и, конечно же, эротическими журналами, чтобы детишки могли, купив батончик «сникерса», поглазеть на голых баб. Порнография прочно вошла в американский быт – самая настоящая порнуха, в сравнении с которой «Пентхауз» выглядит святочным лубком.

Уин подошел к мужчине за стойкой с лотерейным барабанчиком.

– Прошу прощения, – произнес он.

– Да?

– Не подскажете ли, где я могу приобрести самые свежие номера журналов «Климаксе», «Оргазм тудей», «Хлыст», «Шлепок», «Поцелуй» и «Укус»?

Стоявшая рядом пожилая дама судорожно вздохнула и окатила Уина волной ледяного презрения. Уин ухмыльнулся ей в лицо.

– Я вас узнал, – заявил он. – Вы – мисс «Июнь 1926 года».

Дама негодующе фыркнула и отвернулась.

– Посмотрите вон там, – ответил продавец, – между комиксами и кассетами Диснея.

– Спасибо.

У этого продавца нашлись три издания – «Климаксс», «Оргазм тудей» и «Хлыст». Обойдя еще три лотка, Уин откопал «Шлепок», но ни «Поцелуя», ни «Укуса» нигде не было. В конце концов он обнаружил их на Сорок седьмой улице в специализированном магазине под названием «Дворец фантазий царя Давида». На его вывеске значилось, что заведение открыто круглосуточно. Подумать только, какая забота о покупателе. Уин считал себя человеком широких взглядов, однако фотографии и прочие товары, выставленные во «дворце», свидетельствовали о том, что его кругозор и воображение нуждаются в дальнейшем развитии.

Уже наступил полдень, когда Уин вышел из магазина. Нечего сказать, славное выдалось утречко – плодотворное и поучительное.

Зажав под мышкой пачку из шести журналов, Уин поймал такси и отправился в центр. Во время поездки он бегло просмотрел несколько изданий.

– Пока все в порядке, – произнес он вслух.

Таксист посмотрел на него в зеркальце, покачал головой и вновь уставился на дорогу.

Войдя в свой кабинет, Уин разложил журналы на столе и тщательно изучил их, сравнивая друг с другом. Потрясающе. Его подозрения оправдались. Все было именно так, как он думал.

Пять минут спустя Уин сунул журналы в ящик, позвонил Эсперансе и сказал:

– Когда Майрон вернется, попроси его зайти ко мне.