Текст книги "Нарушитель сделки"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

Они нашли высотный «Хилтон», и Майрон снял лучший номер, который ему могли предложить. У стойки Джессика стояла рядом. Портье смотрел то на нее, то на Майрона, и в его взгляде похоть ежесекундно сменялась завистью и наоборот. В вестибюле шел какой-то прием, действо было в самом разгаре. Толпились дамы в длинных платьях и господа в смокингах, причем мужчины все как один таращились на Джессику, облаченную в джинсы и красную блузку на пуговицах.

Майрон уже давно к этому привык. Когда они с Джессикой жили вместе, он испытывал едва ли не извращенное удовольствие, наблюдая, как мужчины пялятся на нее, и злорадствовал, как и всякий человек, верный древней традиции и имеющий возможность сказать о себе: «Ты смотришь, а я трогаю, ха-ха!» Но со временем он стал читать в этих взглядах то, чего в них вовсе не было, и изначально присущий мужчинам страх упустить свое стал подтачивать его здравомыслие.

Джессике эти осмотры тоже не были в диковинку. Она умела не обращать внимания на взгляды мужчин, не выказывая при этом ни откровенной холодности, ни досады, ни любопытства.

Им дали номер на шестом этаже. Майрон и Джессика слились в поцелуе, даже не успев закрыть за собой дверь. Кончик языка Джессики нежно тыкался в нёбо Майрона, который обмяк и только беспомощно вздрагивал, но потом ожил и принялся расстегивать блузку подруги. У него пересохло во рту, он едва не задохнулся, вновь увидев Джессику голой, и почувствовал головокружение. Коснувшись теплой груди, он ощутил на ладони приятную тяжесть. Джессика застонала, продолжая целовать его. Они медленно двинулись к кровати.

Их близость всегда бывала неистовой; страсть поглощала обоих целиком. Но сегодня в ней острее ощущалось животное начало, будто это было простое отправление естественной потребности, и тем не менее близость эта почему-то оказалась как никогда нежной.

Прошло довольно много времени. Наконец Джессика села в постели и ласково чмокнула Майрона в щеку.

– Я испытала благоговейный трепет, – призналась она.

Майрон пожал плечами:

– А мне в кайф.

– В кайф?

– Да, мне в кайф, а тебя охватил благоговейный трепет.

Джессика спустила ноги с кровати и накинула гостиничный халат.

– Зато я себе понравилась.

– Судя по звукам, которые ты издавала, так оно и было.

– А что, я очень шумела?

– Шумит обычно группа «Ху» на концертах. Ты была полнозвучна.

Джессика стояла у края кровати и улыбалась. Неплотно запахнутый халатик открывал грудь и ноги – такие длинные, что аж дух захватывало.

– Но я не слышала, чтобы ты жаловался.

– Поди услышь, когда сама так орала.

– Который час?

– Полночь. – Майрон потянулся к телефону. – Есть хочешь?

Джессика бросила на него такой взгляд, что Майрона пробрало до самых ступней. Ну, может, и не до ступней, но до другого места – уж точно.

– Умираю с голоду.

– Но только пусть это будет гастрономический голод, Джесс.

– О!

– Ты небось слыхала на уроках физиологии, что мужчине надо дать время восстановить силы.

– Наверное, в тот день я прогуляла школу.

– ПДВ, – сказал Майрон. – Питание, дозаправка, восстановление. – Он заглянул в меню. – Вот черт!

– Что такое?

– У них нет устриц.

– Майрон.

– Да?

– Ванна полна горячей воды.

– Джессика…

Она окинула его невинным взглядом.

– Может, нам отмокнуть, пока будем ждать еду? Вот тебе и «В».

– Отмокнуть, и все?

– Отмокнуть, и все.

Она сказала «отмокнуть». Он не мог ослышаться. «Отмокнуть». Не «намылиться». Но началось все именно с мыла. Джессика намыливала Майрона до тех пор, пока он не стал подавать признаки жизни. Он даже пытался сопротивляться. Ощущение было настолько приятным, что Майрон почти испугался. Но сопротивления не получилось. Джессика заигрывала с ним, доводя до исступления. Подталкивая к самому краю, она в последний миг извлекала его из бездны. Майрон чувствовал себя совершенно беспомощным, в голове вращался хоровод из слов вроде: «райские кущи, нектар, амброзия, вечное блаженство» и так далее в том же духе. Он просто сдался на милость победителя.

Джессика шепнула: «Ну же!» – и отпустила его. Нервные окончания зудели, кожа горела огнем. Внутри что-то взорвалось, сверкнула белая вспышка, такая яркая, что стало больно глазам.

– Вот он, благоговейный трепет, – выдавил Майрон.

– А мне в кайф.

Послышался стук в дверь. Вероятно, прислуга. Майрон и Джессика даже не пошевелились.

– Почему бы тебе не открыть? – спросила она.

– Ноги, – ответил Майрон. – Они не держат меня. Я, чего доброго, уже никогда не смогу ходить.

Стук повторился.

– Я не одета, – сказала Джессика.

– А я что, нарядился на пресс-конференцию?

– Сейчас тебя можно показывать по всем каналам.

Майрон застонал от удовольствия. Снова раздался стук.

– Ну же, Майрон, оберни свой красивый зад полотенцем и отправляйся.

Вот те на. За сегодняшний день его задницу поминали уже дважды, и оба раза это делали женщины. Майрон схватил банное полотенце и направился к двери. В этот миг стук послышался опять.

– Секундочку.

Майрон открыл дверь. Никакой тебе еды.

– Горничная, – строго проговорил Уин. – Могу я заправить вашу постель?

– Вы что, не видели табличку «Не беспокоить»?

Уин покосился надверную ручку.

– Прашу прашэния, я нэ гаварю англыски.

– Как ты нас отыскал?

– По твоей кредитной карточке, – сообщил Уин так, словно это было самым обыденным делом. – Ты вселился сюда в двадцать две минуты девятого. – Уин просунул в дверь голову. – Привет, Джессика.

– Привет, Уин, – донеслось из ванной.

Майрон услышал, как Джессика выключила душ, и представил себе струящуюся по ее телу воду. Ощущение было такое, словно ему крепко врезали под дых.

– Ладно, заходи, – проворчал он.

– Благодарю. – Уин протянул ему бурую папку. – Я решил, что тебе, возможно, захочется на это взглянуть.

Джессика вышла из ванной. На сей раз поясок халата был завязан гораздо туже. Она вытирала волосы полотенцем.

– Что случилось?

– Я принес дело некоего Фреда Никлера, он же Ник Фредерике, – ответил Уин.

– Очень изобретательно, – заметил Майрон.

– Он парень с воображением.

Джессика села на кровать.

– Тот самый издатель порнухи, верно?

Майрон кивнул. Папка оказалась тощей, и он принялся читать с конца. Нарушения правил дорожного движения, два штрафа за езду в нетрезвом состоянии, арест за почтовое мошенничество.

– Посмотри семьдесят восьмой год, – посоветовал Уин.

Майрон перевернул несколько страниц. 30 июня 1978 года Фреда Никлера задержали за растление малолетних. Обвинение было снято.

– Так, и что же?

– Господин Никлер занимался детской порнографией, – пустился в объяснения Уин. – В те времена он был всего лишь заурядным фотографом. Но его, если можно так выразиться, поймали на краже печенья. Иными словами, застукали, когда он фотографировал восьмилетнего мальчугана.

– Господи, – вздохнула Джессика.

Майрон вспомнил свою встречу с Никлером.

– Честный парень, в поте лица зарабатывающий честный доллар.

– Да уж.

– А почему сняли обвинение? – спросила Джессика.

– Ага! – Уин поднял палец. – Тут-то и начинается самое интересное. История во многих отношениях заурядная. Фред Никлер был мелкой рыбешкой, простым фотографом. А властям хотелось выловить рыбу покрупнее, и вот рыба-лоцман привела в сети акулу, и за это ее кинули обратно в воду.

– И сняли все обвинения? – удивился Майрон. – Не привлекли даже за мелкое правонарушение?

– Не привлекли. Похоже, мистер Никлер согласился время от времени служить легавым золотой рыбкой.

– Но к чему ты все это говоришь?

– Соглашение обстряпал офицер, который вел дознание, – ответил Уин и метнул быстрый взгляд на Джессику. – Твой дружок Пол Дункан.

Глава 38

– Вот он, наш парень, – сказал Уин. – Мистер Джуниор Гортон.

Горти выглядел, как и положено выглядеть бывшему футболисту. Высокий. Плечистый. Переплетение жил и бугры мускулов. Руки его напоминали неотесанные бревна. Одет Горти был так, словно собирался отплясывать чечетку, – в бейсбольную майку навыпуск с эмблемой «Сент-Луисских красных», в мешковатые шорты ниже колен, на ногах – черные высокие кроссовки «Рибок», на голове – бейсбольная кепочка «Чикаго уайт сокс». Портрет дополняли солнцезащитные очки и россыпи всевозможной бижутерии.

В девять утра на Сто тридцать второй улице Манхэттена было тихо. Горти работал: сбывал дурман. Его то сажали за решетку, то выпускали, то опять сажали. В основном за наркоту. Единственный мало-мальски долгий отрезок вольной жизни Горти пришелся на годы его учебы в Рестоне. Однажды его упрягали за вооруженное ограбление, дважды привлекали за попытку изнасилования. Этому законченному подонку было двадцать четыре года. Подобно большинству завсегдатаев кутузки за решеткой он занимался главным образом тем, что тягал штангу и качал мускулы. В американских исправительных учреждениях злодеи и разбойники становятся гораздо крепче и, выйдя на свободу, стращают и калечат людей куда искуснее, чем прежде. Прекрасная система исправления преступников.

Джессика покинула Майрона и Уина и отправилась в контору своего отца, то есть в морг. Она должна была проверить, нет ли там еще каких-нибудь неразорвавшихся бомб. Майрон еле уговорил ее повременить и не встречаться с Полом Дунканом до той поры, когда они будут знать больше, чем знают сейчас. Джессика внимала увещеваниям с обиженным видом, но уж такая у нее была манера слушать.

Горти завершил сделку с мальчишкой, которому было от силы двенадцать лет, и, содрав с него пятерку, зашагал на запад. У него не было плейера «сони-уокман», но шел Горти так, словно на шее болтались наушники, – он то и дело нервно подскакивал на ходу. Его глаза покраснели, он все время сморкался и утирал нос тыльной стороной ладони.

– Ой, мальчики, ой, девочки, неужто он нанюхался «снежку»?

– Может, гриппует, – предположил Уин.

– Колумбийский вирус.

Уин и Майрон поджидали Горти, спрятавшись за углом. Когда парень добрался до поворота, Майрон преградил ему путь.

– Джуниор Гортон?

Горти бросил на него презрительный взгляд – так уж было заведено на улицах.

– А ты кто будешь, мать твою?

– Отличный ответ, – похвалил Майрон.

– Отойди-ка с дороги, если не хочешь, чтобы я убрал тебя пинком под зад, – бросил Горти и, заметив Уина, добавил: – Вас обоих пинком под задницу.

– Задницы, – поправил его Уин. – «Задница» – это единственное число, а «задницы» – множественное.

– Какого хре…

– Мы хотим поговорить с тобой, Горти, – прервал его Майрон.

– Линяй отсюда, дядя.

Майрон повернулся к Уину:

– А он и впрямь крутой парень.

– Это точно, – согласился Уин. – Как бы мне не обмочиться.

Горти шагнул к Уину. Тот был дюймов на шесть ниже и фунтов на шестьдесят легче, а Горти, похоже, считал себя большим умником, вот и решил настращать маленького мальчика. Майрон едва сдержал улыбку, когда Горти процедил:

– Ну, сейчас я тебя оттрахаю.

– Если ты выругаешься еще хотя бы один раз, – произнес Уин тоном учителя начальных классов, – я буду вынужден заткнуть тебе глотку.

– Ты? – Горти от души расхохотался. Несколько секунд он играл мускулами, потом набычился и наклонился вперед; его нос почти касался носа застывшего на месте Уина. – Эта напыщенная белая кость собирается застрять у меня в глотке? Да я тебе…

Уин едва заметно пошевелился. Его рука метнулась вверх, ребро ладони врезалось в солнечное сплетение Горти. Пошатываясь, Горти отступил на шаг и разинул рот в тщетной попытке набрать в легкие воздуха.

– Я же просил тебя не ругаться, – сказал Уин.

Горти оправился только через полминуты, а придя в себя, опять принялся изрыгать площадную брань.

– Ты, дешевка! – заорал он, когда смог разогнуться. – Может, тебе еще одну дырку в заднице проделать?

Он широко растопырил руки и пошел на Уина, словно тот был футбольным защитником. Уин быстро сделал шаг вперед и нанес молниеносный хук, вновь метя в солнечное сплетение. Горти сложился пополам и рухнул. На его физиономии появилось смешанное выражение боли, ярости, удивления и, разумеется, стыда. Он оглянулся, дабы убедиться, что никто не видел его позора: как-никак схлопотал на орехи от белой кости.

– Кстати, о костях, – невозмутимо проговорил Уин. – В человеческом теле их насчитывается двести шесть штук. В следующий раз я сломаю тебе какую-нибудь одну.

Но Горти не желал ничего слушать. Его глаза вылезли из орбит. И без того не отмеченное печатью мудрости лицо исказилось от злобы. Горти с трудом поднялся, делая вид, будто ему гораздо больнее, чем было в действительности. Он рассчитывал, что это даст ему возможность застать Уина врасплох. Сблизившись с противником, он бросился в атаку.

«Должно быть, он и впрямь нанюхался коки, – подумал Майрон. – Или слишком глуп. Вероятнее всего, и то, и другое».

Уин уклонился и резко ударил Горти ногой по колену. Послышался хруст, похожий на треск сухого сучка под каблуком. Горти вскрикнул и свалился. Уин занес было ногу, чтобы ударить его еще раз, но Майрон остановил его, покачав головой.

– Начинаем отсчет, – сказал Уин, опуская ногу. – Осталось двести пять.

– Ты сломал мне эту ё… – Горти осекся, схватил себя за голень и принялся кататься по земле. – Ты сломал мне ногу!

– Правую большеберцовую кость, – уточнил Уин.

– Какого х… Кто вы такие?

– Мы хотим задать тебе несколько вопросов, и ты на них ответишь, – заявил Майрон.

– Нога, моя нога! Мне нужен врач.

– Пожалуйста. Только после нашего разговора.

– Слушайте, я просто работаю на Террелла, он назначил меня в этот квартал. Если вам это не нравится, идите толкуйте с ним, понятно?

– Побеседуем на другую тему.

– Парень, пожалуйста, умоляю, моя нога!

– Ты когда-то учился в университете Рестон.

Гримаса боли сменилась удивленной миной.

– Да, ну и что? Хотите досмотреть мою зачетку?

– Ты знал Кэти Калвер.

Изумление уступило место ужасу.

– Вы легавые, ребята?

– Нет.

Горти умолк.

– Ты знал Кэти Калвер.

– Какую еще Кэти?

– У тебя осталось еще двести пять целых костей, – сказал Уин. – Разберемся с левой бедренной, это самая крупная кость в человеческом скелете…

– Ладно, ладно, знал я ее. Что с того?

– Как вы познакомились? – спросил Майрон.

– На вечеринке. Спустя неделю после ее поступления на первый курс.

– Вы когда-нибудь встречались?

– Встречались? – Горти даже рассмеялся. – Нет, с такими лучше не встречаться.

– А какая она была?

– А такая! В первый же вечер переспала со мной и с Уилли.

– Кто такой Уилли?

– Мой сосед по комнате.

– Футболист?

– Ага, – ответил Горти и добавил: – Но он играл только за дубль.

Как будто из-за этого Уилли следовало считать низшим существом.

– Продолжай.

– Парень, зачем тебе все это?

– Продолжай.

Горти передернул плечами. Его нога быстро распухала, но кокаин притуплял боль, и дальнейший разговор был еще возможен.

– Ну, короче, собрались мы на вечеринку в «Мурхаусе», это общежитие для ребят. Кэти была там белой вороной. Приперлась расфуфыренная, будто потаскуха высшего разряда. Да она такая и была, понятно? Ну, начали мы плясать и дурачиться. Она стала нюхать порошок, что твой пылесос. Это ей нравилось. Потом пошли танцы поспокойнее. – Горти улыбнулся своим воспоминаниям. – Ну, это чтобы притереться. Она прямо на танцплощадке достала вибратор и давай его гладить. Ну, и прочая похабщина. Вот я и отвел ее наверх. А потом она вынимает из сумочки этот сучий фотоаппарат и велит мне снять ее. Честное слово! Крупным планом, с вибратором.

У Майрона в который уже раз свело желудок. Уин, по своему обыкновению, смотрел на Горти совершенно равнодушным взглядом.

– На следующий вечер она пришла опять, – продолжал тот. – И мы оформили ее на пару с Уилли, а потом опять фотографировали, да и вообще славно оттянулись. Только на этот раз я тоже запасся фотоаппаратом.

– И сделал несколько снимков без ее ведома.

– Черт возьми. Да, сделал.

– У вас с Кэти были… еще встречи?

– Нет. Но с другими парнями она гуляла. Выглядела классно: блондинка, в теле, и вдруг такая шлюха.

– Ты с ней после этого разговаривал?

Горти пожал плечами:

– Так, иногда. О разных пустяках. Но когда она снюхалась с Кристианом, все пошло по-другому, парень.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Стала задирать нос, будто недотрога. Они ворковали, что твои голубки, хоть по телику показывай. Эта шалава вдруг возомнила себя целкой. Сначала на вибраторе прыгала, будто кобыла необъезженная, а теперь и не здоровается. Обидно ведь. Несправедливо.

Какой правдолюбец!

– И ты решил шантажировать ее, – заключил Майрон.

– Вот еще! Ничего у вас не выйдет.

– Мы знаем это, Горти. Знаем, что она заплатила тебе за фотографии.

Горти фыркнул:

– Да какой это, на фиг, шантаж? Обычная сделка. Я позвонил и говорю, что, мол, могу малость сбить с нее спесь, если понадобится. А потом сказал, что каждая фотография стоит тысячу. Она согласилась и заявила, что с удовольствием заплатит за такие чудесные снимки. Я сказал, что они мне и впрямь очень дороги, начал плести про всякие там приятные воспоминания и прочее дерьмо. В общем, в конце концов столковались к взаимной выгоде. Так что никакой это не шантаж, – подчеркнул Горти и поморщился, снова схватившись за свою ногу. – Тут и сказке конец.

– Ты кое-что упустил.

– Что?

– Групповое изнасилование в раздевалке.

Горти, похоже, не удивился. Он даже едва заметно улыбнулся.

– Изнасилование? Парень, ты меня не слушаешь. Я же сказал, что эта баба – потаскуха, шалава и шлюха. Черт возьми, да она бы прыгнула голышом в кучу камней, если бы думала, что там живет змея. Изнасилование! Да мы просто малость позабавились, и ей это понравилось.

Уин многозначительно посмотрел на Майрона, призывая его сохранять спокойствие.

– Сколько вас было? – спросил Майрон.

– Шестеро.

– Почему ты просто не взял деньги, Горти? Зачем надо было насиловать ее?

– Приятель, я же только что сказал тебе…

– Она пошла в эту раздевалку не для того, чтобы по доброй воле трахнуться с шестью парнями. Вы ее изнасиловали.

– Не выйдет, приятель. – Горти покачал головой. – Она шлюха до мозга костей, а разврат неизлечим, так уж повелось на белом свете. Подружка футбольного защитника! Мисс Кумир Американских Болельщиков, мать ее! Что, интересно, она о себе возомнила? Нуда, поставил я ее на место, напомнил, какого она роду-племени и кто такая на самом деле. Тоже мне, королева студенческих балов!

Уин на всякий случай втиснулся между Горти и Майроном.

– Кроме того, – продолжал Горти, – я хотел рассчитаться с ее дружком. Он мне изрядно задолжал.

– Кристиан Стил?

– Ага. Сперва он мне нагадил, а потом я ему, пустил по кругу его потаскушку. Маленькая сатисфакция, приятель. Я из-за этого х… члена из команды вылетел.

– Неправда, – сказал Майрон. – Кристиан не виноват.

– О чем это ты?

– Я разговаривал с тренером Кларком. Двое парней явились на игру под кайфом, вот почему тебя выкинули. Кристиан не имел к этому никакого отношения.

– Ох, как приятно слышать, – пожав плечами, бросил Горти.

– Весьма трогательная покаянная речь, – заметил Майрон.

– Мне надо к врачу, парень. Нога так болит, что я вот-вот сдохну.

– А ты не боялся, что вас поймают?

– Чего?

– Тебя не тревожило, что она может заявить об изнасиловании?

Горти тупо уставился на Майрона, словно тот вдруг заговорил по-японски.

– Ты спятил, парень? Кому она могла заявить? После того как отвалила мне кучу денег, чтобы замять дело? Стоило ей пикнуть, и все выплыло бы наружу. Вся грязная правда. Кристиан, мамочка, папочка, учителя – все узнали бы о ней, о том, что она хотела скрыть, за что платила деньги. Ну, допустим, у нее хватило бы духу проболтаться. На этот случай у меня есть фотографии, где мы с Уилли трахаем ее на вечеринке. И свидетели есть. Стоит предъявить эти снимки, и никто никогда не поверит, что ее изнасиловали.

Майрон вдруг вспомнил, что декан Гордон выдвигал точно такие же доводы. Великим умам свойственно единомыслие.

– Слушай, парень, я сейчас сдохну от боли.

– А после всех этих событий ты когда-нибудь виделся с Кэти? – с трудом выговорил Майрон.

– Нет.

– Это ты выбросил трусики?

– Нет, другой парень. Хотел сохранить на память, но, когда услышал, что она пропала без вести, испугался и выкинул их.

– Кто он?

– Я не буду называть имен.

– Будешь, – заверил Горти Уин и придавил башмаком его сломанную ногу. Этого оказалось вполне достаточно.

– Ладно, ладно… Как я уже говорил, нас было шестеро. Трое с моего курса, двое – с первого и один китаец.

Общество равных возможностей для насильников.

– Одного звали Томми By. Он был нашим вводящим. А еще там были Эд Вудс, Бобби Тейлор, Уилли и я.

– Ты назвал только пятерых.

Горти замялся.

– Слушай, парень, дай дух перевести. Трусы выкинул второй новичок, но он мой друг. До сих пор подбрасывает мне деньжат, когда я на мели. Я не могу просто взять и выдать его. Он теперь большой человек.

– Что значит «большой человек»?

– Ну, профессиональный футболист, и все такое. Я не могу назвать его имя.

Уин слегка надавил на сломанную ногу. Горти изогнулся дугой.

– Рики Лейн! – заорал он.

Майрон застыл, будто истукан.

– Атакующий защитник «Джетс»?

Глупый вопрос. Сколько профессиональных футбольных защитников по имени Рики Лейн могло учиться в Рестоне?

– Да. Слушай, парень, я больше ничего не знаю.

– У тебя еще есть к нему вопросы? – осведомился Уин у Майрона.

Тот покачал головой.

– Тогда отойди подальше, – велел Уин.

Майрон не двинулся с места.

– Я сказал: уходи, – повторил Уин.

– Нет.

– Ты слышал, что он говорил. Тебе никогда не удастся посадить его за решетку. Он сбывает наркоту детям, насилует ни в чем не повинных женщин, шантажирует, ворует и знай себе посмеивается.

Горти приподнялся на локтях.

– О чем вы толкуете, мать вашу?

– Уходи, – еще раз повторил Уин.

Майрон заколебался.

– Парень, я сказал тебе все, что знаю, – дрожащим голосом проговорил Горти.

Майрон неподвижно стоял над ним.

– Не оставляй меня наедине с этим бешеным ублюдком! – взвыл Горти.

– Уходи, – сказал Уин.

Майрон покачал головой.

– Нет, я останусь.

Уин пытливо взглянул на него, потом кивнул и приблизился к Горти, который без особого успеха пытался отползти подальше.

– Только не убивай его, – попросил Майрон.

Уин кивнул и принялся за дело. Он работал аккуратно и точно, как хирург. Выражение его лица ни разу не изменилось. Если он и слышал вопли Горти, то виду не подал.

Когда Майрон велел ему прекратить, Уин неохотно отступил на шаг, повернулся и побрел прочь. Майрон двинулся за ним.