Текст книги "История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы"

Автор книги: H. Вершинина

Соавторы: Наталья Прокофьева,С. Сапожков,Б. Николаева,Александр Ауэр,Л. Крупчанов,Людмила Капитонова,Валентин Коровин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц)

Основные понятия

«Поэзия чистого искусства», романтизм, «невыразимое», «эстетический реализм», красота как онтологическая категория, лирический фрагмент, антологические стихотворения.

Вопросы и задания

1. По статьям и программным стихотворениям А. А. Фета (добавьте к проанализированным в данной главе следующие тексты: «Муза», 1854; «Музе», 1857; «Псевдопоэту», 1866; «Музе», 1882; «Одним толчком согнать ладью живую…», 1887; «Поэтам», 1890 и др.) сформулируйте основные положения его эстетики. Насколько совпадают они с программными положениями критики «чистого искусства», посвященной Фету (см. статьи В. П. Боткина «Стихотворения А. А. Фета», 1857 и А. В. Дружинина «Стихотворения А. А. Фета», 1856)?

2. Какой функцией в художественном мире Фета наделяется красота? По стихотворениями "Кому венец: богине ль красоты…" (1865), "Только встречу улыбку твою…" (1873), "Целый мир от красоты…" (1874 и 1886) реконструируйте поэтическую модель мира Фета.

3. Проанализируйте жанрово-стилевые особенности антологических стихотворений Фета ("Диана", "Венера Милосская", 1856; "Аполлон Бельведерский", 1857 и др.). В чем их отличие от аналогичных опытов предшественников (К. Н. Батюшкова, А. С. Пушкина) и современников (А. Н. Майкова, Н. Ф. Щербины)?

4. Как решается в современной науке вопрос об "импрессионизме" лирики Фета? К какой точке зрения склоняетесь Вы? Подтвердите Ваши предпочтения анализом стиля двух-трех стихотворений.

5. Как изменились содержание и стиль лирики Фета 1870–1880-х годов? Можно ли назвать ее "философской"? Какие стихотворения, на Ваш взгляд, несут на себе явный отпечаток идей пессимистической философии А. Шопенгауэра и можно ли Говорить безусловно о "пессимистическом" пафосе поздней лирики Фета?

Литература

Благой Д. Д. Мир как красота. О «Вечерних огнях» А. Фета. М., 1975.

Боткин В. П. Стихотворения А. А. Фета. В его кн.: Литературная критика, публицистика, письма. М., 1984.

Бухштаб Б. Я. А. А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1990.

Дружинин A. В. Стихотворения А. А. Фета. В его кн.: Литературная критика. М., 1983.

Ермилова Е. В. Некрасов и Фет. В кн.: Некрасов и русская литература. М., 1971.

Кожинов В. Фет и "эстетство". Вопросы литературы, 1975, № 9.

Скатов Н. Н. Лирика Афанасия Фета (Истоки, метод, эволюция). В кн.: Далекое и близкое. М., 1981.

Скатов Н. Н. Некрасов и Фет. В его кн.: Современники и продолжатели. М., 1973.

Чичерин А. В. Движение мысли в лирике Фета. В его кн.: Сила поэтического слова. М., 1985.

Шеншина Вероника. А. А. Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003.

Глава 8
А. Н. Майков 1821–1897

Старинный род Майковых сыграл значительную роль в истории русской культуры. В XVI в. эта семья была представлена выдающейся фигурой духовного писателя Нила Сорского; в XVIII в. – театральными деятелями Иваном и Аполлоном Майковыми, популярным и оригинальным писателем Василием Майковым; в первой половине XIX в. был известен живописец Н. А. Майков – отец будущего поэта. Во второй половине XIX в. в русскую литературу вошел не только поэт Аполлон Николаевич Майков, но и замечательный критик Валериан Майков, авторитетный литературовед Леонид Майков.

Начало творческого пути А. Н. Майкова

Формирование литературного таланта А. Н. Майкова начинается в 1830-е годы, большую роль в этом сыграло окружение поэта. Близкий друг семьи и учитель словесности будущего поэта И. А. Гончаров так описывает обстановку дома Майковых: «Он, т. е. отец А. Н., жил, как живут или, если теперь уже не живут так, то как живали артисты, думая больше об искусстве, любя его, занимаясь им, и почти ничем другим. Дом его, лет 15–20 и более назад, кипел жизнью, людьми, приносившими сюда неистощимое содержание из сферы мысли, науки, искусства. Молодые люди, музыканты, живописцы, многие литераторы из школы круга 30-х и 40-х годов, все толпились в необширных, не блестящих, но приютных залах его квартиры, и все, вместе с хозяевами, составляли какую-то братскую семью, где все учились друг у друга, обменивались занимавшими тогда русское общество мыслями, новостями науки, искусств».

Факты внешней биографии поэта просты. Первые стихотворения Майкова появляются в домашних рукописных альманахах "Подснежник", "Лунные ночи"(1836–1839). Успех и признание пришли к Майкову во время его обучения в Петербургском университете (с 1837 г.) – в то время появляются стихи в основном в антологическом роде. В 1842 г. поэт отправляется в путешествие по Европе (Франция, Италия, Чехия), которое продолжалось до 1845 г. По возвращении в Петербург начинается служба в Департаменте государственного казначейства, в библиотеке Румянцевского музея (до перенесения его в Москву), в комитете иностранной цензуры.

В автобиографии Майков написал: "Вся моя биография не во внешних фактах, а в ходе и развитии внутренней жизни, в ходе расширения моего внутреннего горизонта, в укреплении взгляда на жизненные вопросы, нравственные, умственные, политические, во внутренней работе ума над впечатлениями и наблюдениями в жизни, в осмыслении приобретаемых и постоянно увеличивающихся знаний. Все прочее – вздор, труха, формуляр". Следовательно, биография Майкова – внутренняя биография, ибтория развития личности, в которой, с точки зрения самого поэта, формируются, в первую очередь, нравственные, затем интеллектуальные (философские), а на этой основе и политические убеждения.

Проблемы творчества поэта

Как и для многих литераторов второй половины века (А. Н. Островского, И. А. Гончарова, Ф. И. Тютчева, Ф. М. Достоевского и др.), чье духовное становление приходилось на конец 40-х – начало 50-х годов XIX столетия, центральной проблемой творчества А. Н. Майкова являлась проблема истории, судьбы России, проблема преемственности исторического времени, проблемы разнообразных национальных культур, их взаимосвязей.

В произведениях Майкова появляется своеобразная философия истории. Она сформулирована в авторской записке по поводу драматической поэмы "Два мира" (1872; 1881): "События веков я старался вообразить себе по аналогии с тем, что прожил и наблюдал на своем веку, а переживаемая нами историческая полоса так богата подъемами и падениями человеческого духа, что внимательному взору представляет богатый материал для сравнения с далекими минувшими эпохами. Открывается удивительная аналогия явлений – не роковая последовательность внешних законов, а нечто живое, вечно действующее в самой сущности духа человеческого. Таким образом, настоящее поясняет мне минувшее и наоборот". Историческое время определяется, с позиции Майкова, не внешними, социальными законами, а некой постоянной Божественной искрой, которая живет в человеческом духе. Понять дух времени, дух того или иного народа составляет центральную задачу поэта, именно поэтому в творчестве Майкова очевиден большой интерес к культурам разных народов. Названия циклов стихотворений говорят сами за себя: "Века и народы", "Из славянского мира", "Новогреческие песни", "Подражания древним", "Из восточного мира", "Страны и народы" и многое другое.

Античный мир в творчестве А. Майкова

Среди разнообразных культурных миров большое внимание в творчестве Майкова уделено античному миру. Антологические стихи включаются поэтом в разнообразные циклы («В Антологическом роде», «Подражания древним», «Из восточного мира», «Элегии», «Камеи» и др.) и относятся преимущественно к 1840–1850 гг.

Молодой поэт развивает традиции антологической лирики, заложенные К. Н. Батюшковым, А. А. Дельвигом, А. С. Пушкиным. Один из первых биографов Майкова, M. Л. Златковский, создававший биографию поэта под его собственным наблюдением, отмечал: "Любопытно, что на его первые поэтические опыты Бенедиктов не имел влияния. Влиял более Батюшков и, впоследствии, Пушкин; не байронический Пушкин, не автор "Кавказского пленника", а Пушкин позднейших лет". П. А. Плетнев отмечал иные традиции антологической поэзии А. Н. Майкова и писал Я. К. Гроту о первой книге стихов начинающего поэта: "Кажется, я читал идеи Дельвига, переданные стихами Пушкина". Таким образом, в восприятии современников с ранней антологической лирикой Майкова связаны три имени: Батюшков, Дельвиг, Пушкин.

Поэзия Батюшкова во многом определила развитие русской антологической поэзии XIX в. Особая пластичность форм, скульптурность и, как отмечено Батюшковым в "Речи о влиянии легкой поэзии на язык", "возможное совершенство, чистота выражения, стройность в слоге, гибкости, плавности,… истинность в чувствах" являются неотъемлемыми чертами антологических стихотворений поэта. Кроме того, для поэта-романтика характерно жанрово-тематическое разнообразие антологических стихотворений – от сентиментальной элегии и морального изречения до исторических элегий. Как и у его литературного предшественника, античные образы А. Майкова отличаются пластичностью, поэт уделяет особое внимание "чистоте выражения", его антологические стихотворения воплощены в разнообразных жанрах (элегии, подражания древним и др.). Но принципиально отличают антологию Майкова от антологии Батюшкова взгляд на античность, настроение, с которым изображен древний мир. Для сравнения можно обратиться к двум стихотворениям с одинаковым названием "Вакханка".

Материалом для стихотворения Батюшкова послужил эпизод из поэмы Парни, в котором автор изображает одно из любовных приключений Венеры, одевшейся вакханкой и увлекшей молодого пастушка. В произведении Батюшкова вместо богини, зовущей к себе молодого пастушка, рисуется преследование вакханки одним из участников празднества, эпизод превращен в изображение триумфа мощной языческой страсти, поэтом передана энергия вакхического торжества. Стихотворение Майкова с аналогичным названием включено в цикл "В Антологическом роде". Не вызывает сомнения, что оно написано под впечатлением произведения Батюшкова, так как близки образные ряды двух стихотворений. Но если Батюшков создает энергичное, передающее движение стихотворение, полное эротизма ("Я за ней – она бежала легче серны молодой"), то произведение Майкова умиротворенно и спокойно гармонично ("Движеньем утомлен, я скрылся в мрак дерев", "Как тихо все вокруг!"). Поэт рисует утомленную, заснувшую вакханку, вокруг которой царит атмосфера тишины. Состояние покоя, тихой гармонии характеризует основное настроение стихотворений в антологическом духе. И в этом Майков оказывается ближе А. А. Дельвигу, в поэзии которого действие идиллий разворачивается на лоне умиротворенной, гармоничной природы.

Видно, самого молодого поэта, начавшего свое творчество в мятежную лермонтовскую эпоху, покойное состояние духа тревожило, так как в ряде стихотворений ("Дума", "Раздумье" и др.) он пытается придать своим чувствам мятежный, бурный характер.

 
Жизнь без тревог – прекрасный светлый день;
Тревожная – весны младыя грозы,
Там – солнца луч и в зной оливы сень,
А здесь – и гром, и молнии, и слезы…
О! дайте мне весь блеск весенних гроз
И горечь слез и сладость слез!
 

(«Дума», 1841)

Тем не менее, мироощущение Майкова в целом спокойно и гармонично.

С антологическими стихотворениями Дельвига произведения Майкова сближает также и то, что в его поэзии сливаются воедино современность и античность. Как и Дельвиг, Майков насыщает антологические стихотворения русскими реалиями ("Зимнее утро", "Прощание с деревней" и др.).

Несмотря на то, что сравнение антологических стихов Майкова с поэзией Батюшкова, Дельвига правомерно, возникает вопрос: в чем же собственно оригинальность Майкова? Во-первых, молодой поэт имеет право на учебу у великих мастеров. Сам выбор образцов свидетельствует о таланте, вкусе молодого поэта. Во-вторых, при создании стихотворений в антологическом духе Майков использует средства разнообразных изобразительных искусств. В одном ряде стихотворений он предстает как живописец ("Сон", "Картина", "Вакханка"), использующий богатую цветопись; в другом – как скульптор ("Венера Медицейская", "Мраморный фавн"), создающий объемный образ, в третьих – как автор барельефов ("Барельеф", цикл "Камеи"), представляющий полуобъемное изображение. Эта черта поэтики А. Н. Майкова характерна не только для его антологических стихотворений, но и для всего творчества. Поэт и критик начала XX в. И. Ф. Анненский писал: "Преобладание живописных элементов его поэзии над музыкальными и, может быть, вообще зрительных восприятий над слуховыми, сказалось у него ясностью и отчетливостью изображения и выражения, нелюбовью ко всему искусственному, вычурному, расплывчатому, недосказанному…"

В антологических стихотворениях присутствуют христианские мотивы ("Пустынник", "Магдалина", "Конец мира"), которые представлены в античных формах. Это связано, в определенной степени, с живописной традицией середины XIX в. А. Майков, обладавший большим художественным талантом и долгое время работавший как художник в мастерской отца, известного живописца Академии художеств, впитал принципы религиозной живописи в стиле неоклассицизма, изображавшей библейские сюжеты в античной манере.

Лирические драмы «Три смерти» и «Смерть Люция»

Одной из наиболее волнующих поэта эпох стала эпоха перехода от античного времени к христианскому. На тему данного исторического времени написаны «Олиф и Эсфирь», лирические драмы «Три смерти», «Смерть Люция», драма «Два мира». Поэт признавался: «…меня поразила картина столкновения древнего греко-римского мира, в полном расцвете начал, лежащих в его основании, с миром христианским, принесшим с собою совсем иное начало в отношениях между людьми».

Эти драмы представляют своеобразную дилогию, первая часть которой была написана в 1852 г., а вторая – через 11 лет, в 1863 г.

Сюжет, положенный в основу произведения, взят из античной исторгни. Поэт Лукан, философ Сенека и эпикуреец Люций приговорены Нероном к казни за участие в заговоре. В каждом из героев в критический для их судьбы момент проявляются лучшие человеческие качества, автор далек от того, чтобы рисовать низменные страсти, которые могут овладеть человеком в трагической ситуации. Герои различно ведут себя перед смертью. Поэт Лукан, автор известной поэмы "Фарсалия", и слаб, и силен духом. Он боится смерти, пытается спасти свою жизнь, но в момент, когда узнает о гибели женщины (Эпихариды), под пытками не выдавшей никого, вновь обретает мужество. Философ Сенека размышляет о смерти, в его монологах появляются мотивы христианства. Майков был знаком с преданием, будто Сенека тайно исповедовал христианство и находился в общении с апостолом Павлом.

 
Быть может… истина не с нами!
Наш ум ее уже неймет.
И ослабевшими очами
Глядит назад, а не вперед,
И света истины не видит,
И вопиет: «Спасенья нет!»
И может быть, иной приидет
И скажет людям: «вот где свет!»
 

Однако центральным персонажем драмы является знатный римлянин, эпикуреец Люций; в его характере в наибольшей степени проявлен дух Рима. Специально заостренная ситуация (герои обречены на смерть) позволяет выявить человеческую сущность героев, но Майков, следуя исторической правде, еще более обостряет действие, он проводит каждого из героев через выбор смерти: согласно приказу Нерона, они должны самостоятельно уйти из жизни. Финал жизни Сенеки и Лукана одинаков, они смиряются со своей участью, принимают яд и тихо уходят из жизни. Люций же выбирает особый путь. Подобно героям «Пира во время чумы» Пушкина, он устраивает пир, во время которого должен исполнить приказание императора. Пир и смерть Люция становятся предметом изображения второй части дилогии. Пришедшие на пир преследуют разные цели: кто-то приходит полюбопытствовать, кто-то получить наследство, кого-то привлекает роскошный обед. Есть лишь несколько верных друзей Люция (например, сатирик Ювенал), которые, не боясь гнева Нерона, пришли проститься с другом. Майков вводит в действие целый ряд эпизодических персонажей – 1-й и 2-й риторы, всадник, квестор, провинциальный претор, молодые патриции, евнух Митрилл и другие, которые позволяют представить Рим во всем многообразии его грехов и пороков. В первой части дилогии приведено стихотворение Лукана, в котором нарисован безобразный образ смерти – мухи, слетающиеся на труп. Этот образ соответствует трагическому и безотрадному мировоззрению позднего Рима. Именно этот образ получает полное развитие в сцене приема гостей в доме Люция. Глубину развращенности римского общества рисует следующая сцена. Среди гостей наиболее ярки два гостя – это оборванные философы, скептик и циник, которые ведут себя в соответствии со своими воззрениями. Так, циник предлагает тост за Нерона, звучащий в невероятной форме:

 
Хвала ему,
Что всех он душит вас и давит!
…Что же
Не пьете? Бунт? На что похоже?
Пить так «за кесаря» – уж прост
И слишком гол выходит тост,
Без смысла тост все дело рушит!…
Кричите ж все: за то, что душит…
 

Несколько голосов

 
За то, что душит…
 

Циник

 
И давит нас!…
 

Все (кроме Люция)

 
И давит нас!…
 

Люций

 
Все пьют! Невыносимо!…
 

Циник (ответный тост)

 
Граждане Рима!
Теперь позвольте, пью за вас!
За вас, сынов достойных Брута!
Вот он, вот статуя его!
Брут! С пьедестала своего
Воззри и радуйся! Минута
Ей-ей торжественна!
Ура Вам, мужи чести и добра!
 

В авторском комментарии по поводу той сцены Майков писал: «По поводу этого тоста некоторые мне замечали, что никакое общество не может так глубоко пасть, чтобы принять его. Оставляя отвечать за меня Тацита и Светония, я напомню только одно: что это то самое общество, которое перенесло, например, назначение лошади Гелиогабаловой в сенаторы. Со стороны лучших людей протест был один: самоубийство».

Глубокий кризис языческого мира подтвержден выбранной темой – темой смерти, точнее, самоубийства героев. Видя глубину развращенности государства, Люций восклицает: "о Рим, о, Рим! Нет! Жить нельзя!" Но оказывается, что в этом умирающем, порочном мире, в котором жить нельзя, рождаются и растут новые силы, способные его возродить, но уже в новых формах. Среди друзей Люция появляются двое христиан – Лида и Марцелл. Но Люций не может отрешиться от старых представлений, он находится во власти предубеждений, твердо укоренившихся понятий старого Рима, ему важно "быть в глазах его героем". Он полон аристократической спеси и считает только патрициев солью земли ("…солнце озаряет верхушки гор…"). Люций не может встать на одну доску с рабом, гордость, развитый ум настоящего римлянина не позволяют ему понять христиан. Желая убедить друга, Лида и Марцелл показывают герою римские катакомбы:

 
Под старым Римом, Рим уж новый
Преобразить его готовый,
Во всеоружии стоит!
Там нет рабов! Там нет богатых!
Там друг пред другом все равны!
Там нет презренных и проклятых!
Там падшие обновлены!
 

Но Люций не может преодолеть своих предубеждений, его позиция трагична, но она заслуживает уважения. Если первоначальные причины, по которым герой не может принять христианство, – разум и гордость, то затем появляются и другие причины: это чувство исторической сопричастности Люция со старым миром:

 
И ты, ты смеешь отказаться
Ото всего, чем ты с пелен,
Вспоен и вскормлен! Оторваться
Ото всего, с чем ты рожден!
 

Люций любит свой мир, гордится его прошлым, надеется на его будущее, но не может представить будущее Рима принципиально иным – христианским. Заканчивает свою жизнь Люций словами: «Кто прав из нас… другие скажут! Нам не узнать уж… никогда!» Но то, что выглядит неразрешимым вопросом для Люция и формально представлено как открытый финал, разрешено и в истории, и в сознании читателя, и в сознании автора. Христианский мир, которого так бежал Люций, победил.

Античность в лирической драме представлена не в изящном, антологическом стиле, а становится предметом религиозно-философских, исторических размышлений. Не случайно среди действующих лиц драмы самые разнообразные философы – Сенека, Лукан, эпикуреец Люций, скептик, циник, неоднократно упоминается Платон, переданы ранние христианские воззрения. История в произведениях представлена достоверно и точно, каждый фрагмент текста может сопровождаться подробными историческими комментариями. Майковым нарисован старый, умирающий мир и новый, только родившийся. Острая переломная эпоха, трагичность человека, живущего в переходное время, нарисованы поэтом, и это роднит произведение Майкова с трагедиями Пушкина ("Борис Годунов, "Маленькие трагедии"), но, в отличие от своего гениального предшественника, Майков дает лишь иллюзию незавершенности, открытости финала, в действительности позиция его проявлена четко. Новое историческое время (1850–1860) требовало определенности мировоззренческих позиций. Темой произведения стала поздняя античность, но в то же время драма оказывается чрезвычайно актуальной в 1860-е годы – предреформенные и пореформенные. Уход одного мира, начало новой эпохи, невозможность многих увидеть ростки нового в настоящем, трагичность судеб людей, живущих в переломное время, мечта о возрождении духовной жизни, о христианском мире – эти черты присущи и эпохе 1860-х годов.