Текст книги "Позолоченные латунные кости"
Автор книги: Глен Чарльз Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
68
Я отправился в постель до заката, ни разу не глотнув пива. Дин поднялся к себе сразу после ужина. Синдж засиделась не намного дольше моего.
Мы оставили управляться по дому Пенни и Доллара Дэна.
Я уснул в обнимку с ингалятором и горой носовых платков.
Отправляясь на покой, Синдж принесла мне кружку крепкого целебного чая. Он быстро меня усыпил, и я проснулся, когда солнце уже встало.
Я был в постели не один. Страфа прильнула ко мне так, будто бывала тут каждую ночь уже много лет. Она была тоньше и теплее, чем та, к которой я привык.
Я испуганно вскинулся, но только на мгновение. Где еще она могла прилечь? Остальные кровати были заняты.
Я слегка шевельнулся. Она тоже шевельнулась, устраиваясь поудобнее. Моя правая рука обнаружила что-то меньше и тверже, чем я рассчитывал. Я взял это в ладонь. Она прижалась к моей руке и издала тихий довольный звук.
Я снова соскользнул в дрему.
Она мурлыкала.
Когда я проснулся в следующий раз, я лежал на спине. Голова Страфы покоилась на моей груди, над сердцем. Она всем телом крепко прижималась ко мне. Рука ее была на моем животе, большой палец – на пупке.
Все это казалось совершенно разумным.
Мое сердце забилось чаще.
Это разбудило Страфу. Ее рука стала медленно перемещаться.
Я пискнул. Она замурлыкала, но соизволила остановиться после короткого исследования. Теперь она обхватила меня рукой, закинув ее через мое правое плечо, прижалась еще теснее, почти улегшись на меня, еще что-то мурлыкнула и опять уснула.
Нас разбудила Синдж, не выказавшая никакого раздражения.
– Ты не успеешь поесть, если не начнешь шевелиться.
Она схватила мои использованные носовые платки.
– Я их постираю. Чистые есть внизу.
Она дернула носом, без сомнения, чутье сказало ей все, что она хотела знать.
– Покойник все еще спит. Генерал Блок должен явиться примерно через час. В его послании не говорилось зачем. В остальном – ничего нового.
Пока Синдж говорила, Страфа выпуталась из постельного белья, выставив меня голым. Синдж не удивилась. Она знала, что я сплю нагишом. Но Страфа была тоже голой и нимало не смущалась.
Синдж снова дернула носом. И ничего не сказала. Ее течка больше не вызывала у нее мучительных эмоций.
Забрав ингалятор, она заметила:
– Отдам это Дину, чтобы он перезарядил.
– Спасибо.
Я не смотрел на нее. Я не мог перестать таращиться на Страфу, которая копалась в сундуке – его не было у западной стены, когда я отправился в постель.
Дверь за Синдж закрылась. Страфа посмотрела на меня. Теперь она сидела на краешке кровати.
– У тебя грязные мысли. Я чувствую.
О да.
Она подошла ко мне, опрокинула меня на спину, уселась на меня верхом и спросила:
– Сейчас? Или подождем до вечера?
Я не высокоморальный герой. Я не преданный возлюбленный. Если бы в тот миг всплыло имя Тинни Тейт, моим лучшим ответом было бы: «Кто-кто?»
Я не мог говорить. В голове была полная каша. Женщина проникла в глубь моего сознания и основала там эмоциональные колонии. Не было никакого способа выставить ее оттуда.
Я так и не ответил на ее вопрос. Поэтому Страфа даровала себе привилегию решить все за меня.
Что же касается ее самой, проблема заключалась вовсе не в «займемся ли», а лишь в «когда займемся?».
69
Мои мысли все еще блуждали невесть где, когда мы добрались до кухни. Добрый старый Дин подал завтрак, несмотря на неурочное время. Он был в прекрасном настроении.
Шаркая, вошел Морли. Проверил нас со Страфой, ухмыльнулся, но ничего не сказал.
Когда Дин поставил тарелку перед Морли, появилась Пенни. Шмыгнула носом, устроилась на последнем свободном стуле и мрачно посмотрела на Страфу, но тоже ничего не сказала.
Плеймет просунул голову в дверь.
– Я что-нибудь могу сделать, Дин?
Задавая этот вопрос, он таращился на меня и Страфу.
– Ты мог бы взять молоток, гвозди и несколько досок и расширить мою кухню. В противном случае – нет. Мы не можем втиснуть сюда еще одного человека.
Тут было не так уж тесно – хотя никто не смог бы пошевелиться, если бы Плеймет находился по эту сторону двери.
– Дин, кто сейчас в доме? – спросил я. – Кроме тех, кого я вижу сейчас перед собой.
– Синдж. Несколько людей Джона Пружины. Существо, которое называет себя Птицей.
– Птица пришел, чтобы рисовать, – сказала Пенни. – Но его честь дремлет. Поэтому Птица вместо этого глушит голоса в своей голове.
То была самая длинная речь, которую она когда-либо произносила в моем присутствии. Голос ее звучал очень печально. Я рискнул ввергнуть ее в панику, спросив:
– Что ты о нем думаешь, Пенни? Он и вправду слышит голоса?
Она заставила себя ответить, очень тихим голоском:
– Да. Он их слышит. И не только потому, что он сумасшедший. Голоса настоящие. Он позволил мне поговорить с ними, пока мы работали.
Все на кухне замерли. Пенни съежилась под любопытствующими взглядами.
– Покойник думает, что Птица из палаты для сумасшедших в «Бледсо».
– Его честь не слышит голосов. Он слышит только ответы Птицы. Если Птица отвечает. По большей части он просто делает еще один глоток.
– Тогда как ты разговариваешь с его голосами?
– Птица передает мне, что они говорят. А они слышат, когда я отвечаю.
Дин успокаивающим жестом положил руку на плечо Пенни.
– С тобой все будет в порядке.
Я не понимал этой девочки. Два-три года тому назад она была настоящей мегерой, играя роль высшей жрицы чокнутого деревенского культа, прячась от религиозных врагов. Но она всегда была патологически застенчивой рядом со мной. Что, как сказала Кайра, было полностью виной Тинни.
– Ты разговаривала с ними? – спросил я.
– Конечно.
Я высморкался.
– Как это работает?
– Птица просто позволяет голосу овладеть им. Потом я говорю с привидением. Это длится недолго. Птица позволяет им говорить только для того, чтобы люди знали: он не врет.
Я заставил себя сохранять спокойствие. Мне нельзя было нажимать. Пенни сбила бы с ног Плеймета в попытке сбежать, если бы я спровоцировал ее панику.
– Мне бы очень хотелось такое услышать.
Пенни не вызвалась это устроить, и я спросил:
– А кому принадлежат голоса?
– Мертвецам. Людям, которых убили. По большей части ужасным людям.
Я когда-то состоял в связи с женщиной, которую убили, когда я был еще ребенком. Уже будучи взрослым, я познакомился с ее духом. Поэтому мне было нетрудно уложить в голове рассказ Пенни.
– Расскажи.
– Рассказать что? Те, с которыми я говорила, судя по всему, получили то, на что напрашивались. Вот что сводит Птицу с ума. У него есть ноющие призраки, которые сами заслужили свою участь, а они настаивают, чтобы он что-нибудь для них сделал.
– Понятно.
Птице не просто приходилось иметь дело с призраками; его жутики принадлежали к избранной команде, которая думала, что они особенные, не такие, как остальные, что с ними всегда должны обращаться по-особенному, главным образом потому, что они выжили при рождении.
В Танфере такие пиявки имели тенденцию очень быстро плохо кончать, хотя их выживаемость после войны улучшилась.
Когда-то, давным-давно, государство швыряло таких паразитов в плавильный котел Кантарда. И они могли рассчитывать, что их убьют.
Война была свирепой безжалостной уравниловкой. Откупиться от нее было нельзя – хотя умный человек мог добиться менее рискованного назначения. Принцы и нищие, все ныряли в этот смертельный пруд. Старики с ностальгией вспоминали о тех днях, когда война очистила улицы от громогласных, плохо выбритых, порой опасных молодых людей.
– Мистер Гаррет?
– Прости. На меня, старика, накатили воспоминания. Ты привыкла к Старым Костям. Может он починить мозги Птицы так, чтобы тот больше не слышал мертвых людей?
– Не думаю, что Птица этого захочет. Он ненавидит голоса. Но если они не будут ему докучать и он не будет пить, он не сможет рисовать.
Потом Пенни спросила:
– Как долго, по-вашему, его честь будет спать?
– Я так и не выработал формулу. Тебе лучше спросить Синдж.
– А чем мне заниматься, пока он не проснулся?
– А чем бы ты занималась, если бы не работала здесь?
– Всякой всячиной. Не знаю. Дин и Синдж говорят, что я не должна уходить. Те плохие люди могут захотеть схватить кого-нибудь из этого дома.
– Дин – мудрый человек. Почему бы тебе не помочь ему? Последние несколько дней были для него очень трудными. И ты можешь помогать Синдж, если ей понадобится помощь. Прямо сейчас я и сам собираюсь пойти и поприставать к ней.
Когда я свалил, свалили все остальные. Пенни осталась с Дином. Я не увидел в них никакого энтузиазма.
Синдж писала что-то пером со стальным наконечником производства Объединенной.
– Любимица Покойника утверждает, что разговаривает с духами, которые преследуют пьяницу-художника.
– Возьми художника с собой, когда в следующий раз отправишься танцевать с мертвецами. Сделай так, чтобы они обратились против своей госпожи.
– Я обговорю это со Старыми Костями, когда тот проснется. У меня есть к тебе кое-какие вопросы.
– Сперва высморкайся. Твое сопение отвратительно.
Я позаботился об этом и, кроме того, выкашлял немного дряни.
– Кто-нибудь выследил, откуда на том складе взялись гигантские бутыли и стеклянные чаны?
– Насколько я знаю, нет. Директор и Стража не держат меня в курсе событий. Я не подумала спросить об этом у генерала, когда он был тут в прошлый раз. Кстати, о генерале – он опаздывает. А никто, кроме него, не говорит мне ничего полезного. В том числе твоя новая партнерша по борьбе.
– Ты делаешь скоропалительные выводы. Что выудил Старые Кости из злодеев, которых одолжил нам Блок?
– Официально он не сказал. Неофициально – то, что я и ожидала. Ничего, чего бы мы уже не знали. Они торчали на улице, ожидая, кто же их наймет.
– Кто-нибудь из них выяснил что-нибудь полезное?
– Пока нет. Можно было ожидать, что похитителей трупов наконец-то найдут, ан нет. Тебе скучно? Я здесь не для того, чтобы тебя развлекать. Меня ждет работа.
– Ерунда.
Я подозревал, что она раздражается оттого, что тело ее недовольно – ведь во время течки она ни с кем успешно не спарилась.
– У меня есть еще один вопрос. Самый важный. Но я не могу его вспомнить. Подожди! Вот он. Старые Кости заставил меня на днях гоняться за Релвеем, чтобы рассказать ему о людях, наблюдающих за нашим домом. Релвей потрудился сообщить нам, кто они такие?
– Официально – нет.
– А неофициально?
– Генерала Блока проинформировали, что люди эти принадлежали к личной охране королевской семьи. К Дворцовой Охране. Он не очень-то поверил, полагая, что на самом деле они из частной полиции с Холма.
Любой из этих вариантов мог лишить покоя. Я не хотел привлекать внимания ни дворца, ни Холма.
– Плохо.
– Но, может быть, это доказательство того, что могущественные люди серьезно относятся к сложившейся ситуации.
Я начал было что-то говорить.
– Если все, что ты можешь делать, – это болтать, отведи женщин обратно наверх или напугай Пенни. А я занята.
– Эх, ты стала такой скучной.
– Это твоя вина. Вон!
70
Я был тем, кто смеется последним.
Кто-то пустил в ход дверную колотушку, когда я вышел из кабинета Синдж. Я заглянул в глазок и увидел, что на меня смотрит свирепый зеленый глаз. Я открыл дверь.
– Кайра.
– Я привела кое-каких людей, чтобы ты с ними поговорил. А пока будешь с ними говорить, можешь сломать вот этому за меня ногу.
Она мертвой хваткой сжимала руку Кипа Проуза. Кип был как будто прикован невидимой цепью к Кеванс Алгарда. Кеванс выглядела так, словно ей хотелось драться, но она не знала, кого стукнуть в первую очередь. Кип казался ошеломленным – такой вид бывает у мужчин, когда они попадают в лапы к решительно настроенной женщине из семьи Тейтов.
– Да, я вижу, что привела. И я приятно удивлен. Как поживаешь, Кип? Мы теперь редко видимся на фабрике. А вы, мисс?
Я не упомянул о матери Кеванс и о том, как Страфа беспокоится о дочери. Не было смысла подливать керосин в костер драмы.
– Вообще-то, ребята, нет необходимости в замысловатых головных уборах. Его милость в отрубе с прошлой ночи. Но если это заставляет вас чувствовать себя удобнее, не снимайте их. Пойдемте в кабинет Синдж.
Синдж приветствовала мое возвращение кровожадным взглядом. Кровожадность ее испарилась, как только она увидела молодняк. Она встала.
– Я скажу Дину, что у нас еще гости. Гаррет, мне позаботиться о том, чтобы остальные вас не побеспокоили?
– Да, тогда эти трое почувствовали бы себя гораздо уютнее.
– Я рассказала им о происходящем и что твой дом смахивает на психушку, – сказала Кайра.
– Теперь тут уже лучше. Сегодня у нас всего шесть или семь лишних личностей.
Одна из этих личностей, Пенни, появилась с чаем и горой печенья, которое всегда выдавал Дин, когда нас посещали молодые люди. Печенья, которое я никогда не мог найти, когда хотел сам стащить одну-три штучки.
Пенни вежливо улыбнулась Кипу и Кеванс и кинула куда более теплый взгляд на Кайру. Когда Пенни ушла, Кайра обратилась ко мне:
– Вот за кем ты должен гоняться, Гаррет. Она спокойная, послушная и достаточно юная, чтобы ты как следует ее натренировал.
– Я некоторое время обожду. По крайней мере, до тех пор, пока она не перестанет мочиться со страху всякий раз, когда я бросаю на нее взгляд.
Кип не был в настроении для светского общения. Ему не нравилось, когда ему мешала реальная жизнь.
– Кайра сказала, что нам нужно кое о чем поговорить.
– Да. Особенно это касается Кеванс. Вы слышали какие-нибудь толки о тех странных вещах, которые сейчас происходят?
– В Танфере? – переспросил Кип. – Да ты шутишь.
Но он говорил без особого пыла, и они вместе с Кеванс дружно кивнули.
– Наверное, до вас дошли неверные слухи. Кроме как от Кайры, которая тут была.
Кип и Кеванс снова кивнули. Они нервничали, но я не ощущал в их поведении ни вины, ни желания защититься.
– Происходили плохие вещи. Люди пытались это скрыть. Другие подавали фальшивые рапорты. Спустя несколько дней все может пойти совсем скверно.
Я рассказал им почти все, приуменьшив роль, которую играла Виндвокер. Кеванс не выказала никаких особенных эмоций, когда я упомянул ее мать.
Спустя несколько мгновений после ухода Пенни вернулась Синдж и взяла записки.
Снова пришла Пенни и встала в дверном проеме. Она делала это не крадучись, поэтому не то чтобы подслушивала.
– Пенни, не могла бы ты принести свои наброски и портрет, нарисованный Птицей? Пожалуйста.
– Это ужасное дело, Гаррет, – сказал Кип. – Кайра могла бы хоть как-то это подсластить.
– Она – удивительная девушка, Кип.
– Знаю. Мне очень трудно поверить, что она – не странствующий без присмотра лучик моего воображения.
Кайра была довольна. В отличие от Кеванс, хотя их с Кайрой трудно было назвать романтическими соперницами. Кеванс и Кип боролись за то, чтобы воздвигнуть прекраснейшие редкие взаимоотношения между девушкой и парнем, когда парень и девушка всего лишь добрые друзья.
Я запоздало заметил, что на Кеванс женская одежда. Раньше она всегда одевалась как мальчик. Как девушка она хорошо выглядела, но далеко не так хорошо, как злая женщина в черной коже.
Пенни принесла наброски и картину. Синдж держала картину, подняв ее вверх, пока Пенни перебирала собственные работы.
– Кто-нибудь кого-нибудь узнает? – спросил я.
– Моя мать все еще здесь? – ответила вопросом на вопрос Кеванс.
Я посмотрел на Кайру. Та выказала вежливый, но неискренний интерес. Потом я обратился к Синдж:
– Мисс Пулар, Виндвокер все еще с нами?
Синдж ответила зверским крысиным взглядом.
– Может быть. Трудно сказать наверняка. Она все время то влетает в верхние окна, то выпархивает из них.
– А почему ты спрашиваешь, Кеванс? – поинтересовался я.
– Да просто думала – видела ли она эти картинки.
– Не знаю. Она видела, Синдж?
У Синдж появился шанс проявить смертельное коварство. Она не воспользовалась им, ответив:
– Вероятно, нет. Она не ходит в комнату Покойника.
Пенни согласилась с Синдж, хотя все мы трое знали, что Виндвокер видела картины.
Я заметил: Кайра занимается прикидками, основанными на том факте, что Пенни Ужас переехала в гостевую комнату, в то время как Неистовый Прилив Света тоже все еще в этом доме.
Я сосредоточил внимание на Кеванс.
Кайра не позволила сложному уравнению повлиять на свое поведение.
Синдж заметила, куда я смотрю. Она бы ухмыльнулась и издевательски улыбнулась, если бы природа дозволяла крысолюдям такую мимику. Но она заметила:
– Жизнь с каждым днем становится все сложнее, не так ли?
Кип и Кеванс решили, что замечание адресовано им.
– Мы с Кипом просто друзья, – объявила Кеванс. – Мы побуждаем друг друга думать. И больше между нами ничего нет. Правда.
Кайра не казалась успокоенной.
Я обдумал тот факт, что Кеванс понадобилось сделать свое заявление, чтобы прояснить, что у нее на уме.
Я почти не сомневался, что в прошлом у них с Кипом были взаимоотношения, была дружба со специальной выгодой, когда два неописуемо умных, но социально неприспособленных ребенка боролись с буйством взросления.
Как бы то ни было, теперь Кип тащился по пути своего наставника – по сути дела, сам того не замечая.
Наставник Кипа воспользовался случаем и сменил тему разговора:
– Твоя мать отчаянно боится за тебя, Кеванс. Спецы ищут то, что смахивает на доказательство твоей вовлеченности в это новое дело, дурное дело.
Она удивительно искусно изобразила неприятное удивление.
Я рассказал ей о том, что Синдж и Виндвокер нашли в Эльф-тауне. Синдж упомянула моменты, которые я просмотрел. Хотелось бы мне, чтобы Покойник не спал и мог просеять секреты, которые я разворошил на дне сознания Кеванс.
– Они нашли там твоего плюшевого медведя и еще кое-что.
А потом я забросил удочку.
– Эти сетки на голове больше не работают.
Кип пискнул так, будто я наступил ему на пальцы ноги.
– Не может быть!
– Может. Старые Кости сумел приспособиться к ним, когда у него появилось время, чтобы подумать. Я хочу сказать, что больше вы не можете прятаться от его милости.
Пенни насмешливо ухмыльнулась. И при этом глядела мне в глаза.
Кип выглядел так, будто хотел запаниковать. Кеванс была потрясена меньше.
Синдж недовольно взглянула на меня, думая, что я только что впустую потратил ценнейшее преимущество нашего дома.
– Похоже на склад, где я пряталась после того, как у нас были проблемы с жуками, – сказала Кеванс. – Я прожила там почти год.
Кип поспешил дать весьма точное описание того места. Он явно навещал там Кеванс. Это не дало очков его рыжеволосой подружке. Его рыжеволосая подружка была не в курсе дела.
Кайра ничего не сказала, но я понял: ей куда легче справляться с тем, что мужчина ее тети дружит с женщинами, чем попадать в подобную ситуацию самой.
Кип не закрывал рта. Он понятия не имел, что творится с Кайрой.
И то, что Кеванс и Кип были друзьями, тоже не утешало Кайру.
– Итак, вы не знаете этих людей?
– Нет, – дала точный ответ Кеванс.
Кип покачал головой. Он не был так уверен.
– Думаю, я бы ее запомнил.
За это его стукнули с двух сторон.
– По-моему, я уже видела эту девушку, – высказалась Кайра.
– Прошлой ночью она была перед моим домом, – сообщил я.
– Знаю. Но тогда я видела ее только мельком. Она показалась мне отвратительной личностью.
– Так и есть. Я выяснил это непростым для себя образом.
Кайра кивнула на наброски Пенни.
– Я имею в виду – она выглядит отвратительной личностью потому, что смахивает на одну из тех блондинок, которые получают все что захотят на блюдечке с голубой каемочкой с тех пор, как у них вырастает грудь.
Это было грубо. И слегка лицемерно. Кайра Тейт сама была одной из подобных девушек, пока у нее не развился психический дефект, связавший ее с Кипом.
– Я могла ее видеть, когда мне было примерно двенадцать. Некоторые девчонки постарше дразнили меня за то, что я все еще такая плоская.
Ее щеки слегка порозовели под веснушками.
– Их заводиле было шестнадцать или семнадцать, и ее природа отнюдь не обделила. Эта женщина смахивает на нее. Вроде бы.
Похоже, ее догадка была довольно зыбкой.
– Когда-нибудь тебе стоит изучить это вместе с Покойником. Вычислить время и место, и от этой точки двигаться вперед.
Синдж сделала заметку.
Старые Кости смог бы разобраться в этом в считанные секунды.
– Если ты думаешь, что оно того стоит, я, наверное, смогу выяснить нужные факты. У меня хорошая память на людей, которые дурно со мной обращаются.
Я надеялся, что Кип это услышал.
Его грехи, однако, были простыми промахами, а не преступлениями. Если он и обошелся с Кайрой плохо, то лишь из-за слепого неведения.
Я обратился ко всей молодежи:
– Посмотрите на мужчину. Он, возможно, босс похитителей трупов. Кто-нибудь из вас что-нибудь о нем знает?
И все еще – ничего, хотя я не сомневался, что Кеванс уловила сходство с Баратом Алгардой. Она все время поглядывала исподтишка.
– Еще одна надежда разбита. Кеванс, Кип, пожалуйста, поговорите со мной о складе в Эльф-тауне.
Кайра смотрела на Кипа так, что было ясно: ей тоже хочется об этом услышать.
Кеванс все это начало надоедать.
– Я пряталась там год. Я уже говорила. И ушла, когда перестала чувствовать, что мне хочется прятаться.
– Это меня не интересует. Но зачем там прятаться? Неблизкий путь для ребенка с Холма.
– Я уже бывала там раньше. С бабушкой. Склад принадлежит ей. Он пустовал и начал разваливаться. Я подумала, что она продала его, но им никто никогда не пользовался.
Я проделал кое-какие мысленные вычисления. Страфа родила Кеванс, будучи очень юной. Мать Страфы умерла, когда Страфа была ребенком. Я встречался с ее призраком. Кеванс, должно быть, говорила о матери Барата Алгарды.
– Пока ты там жила, случилось что-нибудь необычное?
– Ничего, имевшее бы связь с тем, о чем ты хлопочешь.
Кип поддержал ее:
– Я обычно притаскивал туда еду и всякое барахло. Там было так печально.
– Синдж, пометь, что нужно спросить генерала, изучили ли его колдуны из судебной экспертизы этот склад. И что выяснили насчет стеклянных изделий.
– Ты уже спрашивал. Он ответил, что ему велено держаться в стороне.
– И все равно. Они с Релвеем не очень-то держатся в стороне. Если они смогут обвинить нас в том, что это мы повсюду разнюхиваем, им же будет лучше.
– Мы не должны обсуждать это прямо сейчас.
Да. Мне следовало устроить хорошую взбучку молодежи. Чем больше они убеждались, что Покойник спит, тем самоувереннее становились.
Я бросил на Синдж умоляющий взгляд. Когда дело доходит до допроса малышей, мой ящик с инструментами оказывается пуст.
Синдж поняла.
Она вышла из-за стола. Потом покинула комнату. Мгновение спустя появился Морли, ему помогала Пенни. Он устроился на складном стуле и сбоку уставился на Кеванс. Он лучше меня умел читать по лицам женщин. Доллар Дэн, который, должно быть, оставался на кухне с Дином, заполнил собой дверной проем. Он мог быть на удивление устрашающим, когда того хотел.
Но не он был той тяжелой артиллерией, за которой отправилась Синдж.