Текст книги "Позолоченные латунные кости"

Автор книги: Глен Чарльз Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

71

Появилась Неистовый Прилив Света. Она не была похожа на чью-нибудь маму. Она не была похожа и на ту, которая стремится стать чьей-то любовницей. Она пустила в ход всю силу, какой обладала. Раньше я никогда еще ее такой не видел.

Кеванс мысленно съежилась, свернулась клубком, как броненосец. Когда Виндвокер посмотрела на Кипа, почти можно было услышать, как потрескивает его поджаривающаяся шкура. Кайра разинула рот, удивленная и основательно запуганная.

Только Пенни казалась безмятежной. Она стояла в сторонке, наблюдала и училась.

Эта девочка начинала меня пугать. Я стал воспринимать ее как человеческую версию Пулар Синдж. Такое было в крови. Отцом Пенни был Чодо Контагью.

С Белиндой она не имела вообще никаких отношений.

Когда Виндвокер заговорила, голос ее звучал ласково, с убедительностью бича.

– Вы двое осознаете, какое грязное преступление было совершено? Что ничего подобного не случалось уже сотни лет?

Страфа рассмотрела наброски и картины.

– Это не игра.

Она помолчала.

Ей не хотелось бросать вызов детям. Подростки дают сдачи, даже если в корне неправы.

И все-таки она спросила:

– Что вы скрываете?

Как я и ожидал, они замотали головами с жалким подобием искренности. Однако мой здравый смысл говорил, что неискренность имеет отношение скорее к взаимоотношениям Кипа и Кеванс, чем к тому, что они знают что-то об ужасных преступлениях.

Их дружба могла зайти дальше, чем им хотелось упомянуть перед матерью Кеванс и подружкой Кипа. Оба вели одинокую жизнь. И давно уже стали друзьями.

Каждый уловил, что такая возможность существует. Но мы собрались здесь не из-за этого. Я бы решительно вмешался, если бы дискуссия начала сворачивать в ту колею.

Я переглянулся с Синдж. Если и существовало подходящее время, чтобы Покойник вернулся к работе, то именно сейчас.

Кеванс продолжала никнуть под сердитым взглядом матери. То, что Виндвокер была ее мамой, было неважно. Важно было, что одна из самых ужасных и талантливых живущих ныне колдуний могла быть недовольна поведением одного негодного подростка.

– Ты совершенно уверена, что тебе нечего нам сказать? – вопросила Виндвокер.

Я надеялся, что она способна отделить Неистовый Прилив Света от Страфы Алгарда.

Она зашагала вперед, пока не очутилась с Кеванс нос к носу. Потом начала шептать. Девушка задрожала. Она готова была сломаться, но все-таки ничего не сказала.

Если она и вправду что-то знала, это было нечто такое, что она по своей воле не выдаст.

Я тешил себя надеждой, что Покойник просто притворяется спящим.

Виндвокер сосредоточила внимание на Кеванс, но включила в свою аудиторию и остальных, ясно давая понять: Танфер встретился с испытанием понятия добра и зла более ужасным, чем любое другое со времен неконтролируемых экспериментов с колдовством, которые породили крысолюдей и тварей похуже, истребленных во время истерических погромов, вызванных этими экспериментами.

На нас могло надвигаться еще одно Смутное Время. Невежество и страх всегда с нами. Глупость вездесуща. Танфер может похвалиться бездонными резервуарами невежества, страха и глупости. Нашествие зомби способно породить нечто такое, перед чем померкнут все ранее виденные нами кошмары.

Потом Виндвокер подошла к делу с другой стороны.

– Кеванс, ступай со мной.

Она говорила голосом Виндвокер.

Они отправились в мой старый кабинет. Там все было тихо.

Морли опустился в более удобное кресло, которое раньше занимала Кеванс. Он всячески пытался скрыть, что ему больно.

– Ненавижу быть таким, – негромко сказал он.

– Ты и раньше бывал ранен.

– Но не так. Не так глупо. И в других случаях я знал – почему. Синдж, кто-нибудь выяснил, кто заплатил лекарю, чтобы он меня отравил?

– Ответ будет – и да и нет. Покойник видел женщину в памяти лекаря, но только смутный облик.

Синдж показала на наброски Пенни.

– Вероятно, вот эта женщина. Мисс Контагью с помощью мистера Колды и вынужденного сотрудничества Детей Света сейчас занимается этим. Остальные наши знакомые расследуют другие вещи. Донесения пока не обнадеживают. Удивительно, что такое огромное злое деяние может оставить так мало свидетельств. Преступники гнусные, но осторожные.

Я задал вопрос, который не давал мне покоя:

– Почему?

– Гаррет?

– Почему те люди делают то, что делают? Если мы это выясним, круг поисков значительно сузится.

У Синдж все еще был озадаченный вид.

– Брось. Преступники не просто проснулись однажды утром и решили: давайте повеселимся. Давайте раскромсаем мертвецов и создадим зомби-убийц.

– Они не зомби, Гаррет.

О, педантичные умы!

– Как угодно. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Да. И ты прав. Вопрос о мотиве пока не поднимался настолько четко. Поведение, которое мы видели, может иметь мало общего с мотивом.

– Оно имеет общее с тем, чтобы прикрыть происходящее. Глупая попытка скрыть то, что ни разу не выплывало наружу. Это и привлекло внимание.

– Мы можем никогда не узнать, почему. Я подозреваю, что люди Холма должны добраться до них первыми. Для этого у них больше возможностей.

Вероятно. Люди с Холма настойчивы.

Одна из людей с Холма вернулась со своей дочерью. Дочь была бледна. Виндвокер выглядела мрачной.

– Кеванс скажет Барату, что тот должен прийти повидаться с тобой. Она и мистер Проуз встретятся тогда со мной на складе в Эльф-тауне. Расспроси Барата, а потом пошли его к нам. Никаких уверток. Я не ожидаю, что ему будет что-то известно, поэтому беседа с ним не займет много времени. Тебе нужно еще что-нибудь от этих двоих?

– Нет.

Кайре определенно было что-то нужно, но она держала рот на замке. Кипу придется объясниться с ней позже.

Синдж выпустила гостей.

Стоило двери закрыться, как Морли заметил:

– Эта женщина может быть крутой, когда на нее накатывает.

– Она сомневается, что ей сказали всю правду.

Я повернулся к Кайре.

– Итак, нам нужно доставить тебя домой в целости и сохранности.

Танфер страдал от еще более свирепого приступа закона и порядка, но красавица вроде Кайры все равно нуждалась в эскорте, хотя бы только ради того, чтобы заткнуть болтунам рты.

Я собирался вызваться добровольцем, но Синдж заговорила первой:

– Дэн, пожалуйста, попроси Тоста и Пакера оказать честь.

Она сопроводила свои слова жгучим взглядом. Во время ее вахты не будет никакой юношеской бравады.

Я поник на стуле.

Будь Синдж человеком, она бы издевательски ухмыльнулась и сказала, что я болезненно предсказуем.

Она могла играть со мной так же легко, как и Тинни. Может, даже легче, потому что с ней мое эго не чувствовало, что его вынуждают стоять по стойке смирно.

И Кайра даже не спорила.

Новичок-рыжуля чувствовала себя исключительно беззащитной.

Тост и Пакер оказались крысолюдьми, пришедшими с Долларом Дэном.

72

Популяция в доме на Макунадо продолжала сокращаться. Дин и Пенни взяли надо мной верх и вышли, чтобы сделать кое-какие жизненно важные закупки. Доллар Дэн потащился с ними. Я не смог опровергнуть утверждения Дина, что все эти приемы гостей обглодают наши запасы до костей. Старик продолжал бормотать что-то насчет того, что ему трудно припомнить рецепт супа из одной воды, которым мы будем питаться, если он не выйдет из дома.

Дело окончательно решили слова Дина, что ему нужно повидаться с пивоваром Джерри. Иначе мы окажемся в засушливой пустыне. Один бочонок опустел. В другом еле плескалось.

Синдж продемонстрировала крысодевичий эквивалент нахмуренных человеческих бровей после того, как записала выданную Дину ссуду.

– Реальность настигает? – спросил я.

– Не совсем. Я заметила, что Объединенная опаздывает на одиннадцать дней с выплатой ежеквартальных дивидендов. Нам понадобятся эти деньги, если мы будем продолжать вливать наличные в нынешнее дело так, как вливали раньше.

Я уловил это «мы», но решил не уклоняться от сути дела.

– Учитывая время года, – продолжала Синдж, – дивиденды должны быть крупными. Я утверждаю, что нас решили наказать.

Она ссутулила плечи, как будто ожидала, что я приму сторону компании против личных интересов инвестора.

Я ее разочаровал.

Я просто не понял, о чем она толкует. Такого рода дела я предоставлял ей. Синдж в них разбиралась. Она просто купалась в них. Она наслаждалась ими при каждом удобном случае.

К нам присоединился Плеймет, пытавшийся заместить Дина. Он принес чай, но слишком сильно дрожал, чтобы суметь его налить.

– А ну-ка сядь, старик! – велел ему Морли. – Ты чертовски скверно выглядишь.

– Он выглядит на двести процентов лучше, чем тогда, когда появился тут, – заметил я.

Синдж теребила свои бумаги, с каждым мгновением становясь все более беспокойной. В конце концов она рявкнула:

– Переместитесь со всем этим на другую сторону прихожей, парни! Или в соседнюю комнату. Куда угодно, только выметайтесь отсюда. У меня куча работы. Чтобы заняться ею, мне нужна тишина.

Морли сверкнул потрясающей улыбкой. Плеймет выглядел обиженным до глубины души.

– Как велишь, так тому и быть, – сказал я.

Я собрал картины Птицы и рисунки Пенни. Мы пересекли прихожую и вошли к комнату Покойника.

– Тут теплее, – саркастически высказался Морли.

Плеймет опустился в лучшее кресло.

– Теперь боль и на десятую часть не та, что была раньше, но сил у меня еще маловато.

Он принес с собой чайник и сидя налил чай в чашку.

– Все изменится к лучшему, – уверил я его. – Старые Кости полностью в этом убежден. Теперь Дину главным образом осталось просто откормить тебя, чтобы ты набрал прежний вес.

– Как думаешь, он долго пробудет в отключке?

Плеймет ткнул большим пальцем в сторону Покойника.

– Я чувствую, что зло снова начинает расти.

– Не знаю, – ответил я. – Покойник непредсказуем. Разве лекарство, которое принес Колда, не действует?

Плеймет высыпал в свою чашку с чаем коричневый порошок.

– Оно творит чертовы чудеса, Гаррет. Но оно просто замедляет рост дьявола. Если я буду честно его принимать и полностью слушаться Колды, у меня уйдет трижды больше времени, чтобы умереть.

Его тон был, понятное дело, напряженным.

Тем временем Морли изучал рисунки, как будто преисполнился решимости запечатлеть в памяти каждый мазок кисти и каждый штрих карандаша.

– Думаю, я видел этого человека на какой-то другой картине, – сказал Плеймет.

– Полтора года назад? – предположил я. – Во время заварушки во Всемирном театре?

Плеймет снова пристально рассмотрел картину.

– Я понимаю, о чем ты. Но это другой человек. Может, его старший брат.

– Барат Алгарда был единственным ребенком.

– Я вспомнил. Его звали Нат… как-то там. Давным-давно. Я был тогда ребенком. Но…

Он сильно нахмурился.

– Что? – спросил я.

– Ты прав! – выпалил Морли. – Он и вправду похож на этого психа Алгарду. Но не в точности похож. Видишь шрам?

Он показал на картину.

Плеймет не обратил внимания на его слова.

– Человек, которого я помню, выглядел так больше тридцати лет назад. У него был шрам и все прочее.

Я наслаждался приятным чувством, какое вы обычно испытываете, случайно наткнувшись на нечто хорошее. Хотя я и не знал наверняка, стоит ли это того, чтобы на него натыкались.

Плеймет шмякнул себя по голове.

– Лекарство уже действует. Я едва могу хоть что-то вспомнить. Я знаю, что он был злодеем. Который давно уже должен был подохнуть.

У него заплетался язык. Подбородок его упал на грудь.

– Просто сногсшибательный порошок, – заметил Морли.

– Но с ограниченной рыночной стоимостью. Иначе у Колды был бы ночной горшок, куда он мог бы мочиться.

– Не хочу говорить дурно о твоих друзьях, Гаррет, но этот Колда…

В комнату просунулась Синдж.

– Гаррет, ты что, не слышал стука в дверь?

– Нет.

И я сейчас услышал его только потому, что дверь была полуоткрыта.

Во всяком случае, открывание дверей посетителям никогда не относилось к широкому набору моих изумительных способностей.

– Кто там?

– Полагаю, мы узнаем, если кто-нибудь ответит на стук.

Удары в дверь заставляли предположить, что кто-то начинает расстраиваться.

Синдж издала раздраженный звук, который был бы больше под стать одной из наших недавних гостей, юных леди. И, топая, ушла в прихожую.

– Если бы она была человеком, – заметил Морли, – я бы решил, что она взвинчена из-за тети Фло. [6]6
  Тетя Фло– эвфемизм для менструации.


[Закрыть]

– Это почти то же самое. Скоро этот период останется позади.

– Я и сам могу когда-нибудь повстречаться с тем парнем, – сказал Морли.

73

Синдж провела Барата Алгарду в комнату Покойника. Барат был в плохом настроении, но он быстро сюда явился. Он не носил сетку на голове – значит, не собирался ничего скрывать.

Барат Алгарда был крупным мужчиной, не меньше Плоскомордого, уродливым и неряшливым. Он смахивал на невезучего головореза, у которого слишком мало работы, потому что Дил Релвей нанес удар по теневой экономике.

Барат тщательно пестовал такой имидж, потому что он мешал людям приготовиться к настоящему Барату Алгарде. На самом деле он был таким же умным и сообразительным, как все его потомки женского пола. Но его единственным магическим талантом являлась естественная могучая способность сопротивляться зондированию ума, которое устраивал Покойник.

Алгарда был более темноволосым и ширококостным, чем Страфа и Кеванс. Страфа пошла в мать, которую я видел призраком когда-то, давным-давно. Кеванс унаследовала чуть больше от предков по отцовской линии. Она никогда не была красавицей.

Алгарда едва взглянул на Покойника.

– Ну?

Синдж осталась стоять в дверях, полагаю, чтобы можно было прыгнуть в комнату, если Алгарда начнет вести себя агрессивно. Он уже поступал так раньше, когда подумал, что его дочерям угрожают.

– Кеванс объяснила, что происходит?

– Честно? Не очень внятно. У меня сложилось впечатление, что она считает, что ее несправедливо травят.

– Такое возможно.

– Она ведет себя так же, как в ту пору, когда ее шайка занималась размножением гигантских жуков.

И Барат добавил:

– Боги, я рад, что они не принялись за пауков.

Меня передернуло.

Я тоже был этому рад.

– Вы должны признать, Кеванс отчасти социопатка.

– Это у нас семейное.

И в самом деле.

– Поэтому позвольте мне обрисовать ситуацию, в которой, как оказалось, надо кое-что увязать.

Я стремительно ввел его в курс дела.

– Странно. И как сюда вписывается моя дочь?

Я начал подбирать самые лучшие слова, чтобы поведать о складе, принадлежащем его матери.

– Не Кеванс. Виндвокер.

– А.

Я выложил все начистоту, опустив только личные аспекты.

– Значит, наследный принц? – перебил меня один раз Алгарда.

– Да.

Морли молча слушал.

Плеймет присоединился к Старым Костям в стране слов, только он еще и храпел. Любознательная Синдж выглядела так, словно от моей цензурированной истории ее тоже потянуло в сон.

– Стеклянные изделия, э? – вслух подумал Алгарда ни с того, ни с сего – Необычные стеклянные изделия. На складе. В Эльф-тауне.

– Там, где Кеванс прожила год. В месте, принадлежавшем вашей матери.

Он казался слегка удивленным.

– Странная женщина моя мать. Она таит секреты.

Почему бы и вправду не добавить еще один уровень странности? Хотя Покойник обычно предостерегал меня против принятия скоропалительных решений, базирующихся на предубеждениях.

Я повторил:

– Есть улики, говорящие о том, что Кеванс там жила. Улики эти у Спецов. Она говорит, что пробыла там год. Узнала об этом месте потому, что бабушка водила ее туда, когда Кеванс было двенадцать.

– Вот как ты добрался до моей матери.

– Стеклянные изделия означают что-то особенное?

– Не слишком.

– Морли, не мог бы ты подержать эту лампу так, чтобы мистер Алгарда смог взглянуть на те рисунки?

Морли повернул и рисунки тоже. Иначе их не видно было бы оттуда, где стоял Алгарда.

– Кто эти люди? – спросил Барат.

– Я надеялся, вы мне расскажете.

– Я могу сказать, кем они были сорок лет тому назад. Это мой двоюродный дедушка Натаниель. Он умер, пока я был в Кантарде.

– У него были дети? Плеймет ребенком запомнил его как соседского головореза. Морли смутно помнит его, но не где, когда и почему. Сегодня этот человек – похититель трупов по имени Натан.

Я не стал объяснять, кто такие похитители трупов, потому что Алгарде был знаком термин.

– В самом деле? На что только не способны люди, а? Наше племя создал безумный бог. Дайте-ка мне подумать.

Он нахмурился с видом скорее озадаченным, чем сосредоточенным.

– Ладно. У Натаниеля был один ребенок, Джейн. Она была кузиной моей матери, но моложе мамы. Даже младше меня. Она была беспощадно злой, не по годам развитой шестилеткой, когда я видел ее в последний раз. Она могла бы выглядеть вот так в восемнадцать.

Он показал на рисунок с изображением женщины.

– Теперь ей должно быть за пятьдесят.

Что ж, во всей этой заварухе участвовала женщина пятидесяти лет, хотя, без всяких веских оснований, я предполагал, что она еще старше.

– А не могли у нее родиться дети, похожие на своих предков?

Алгарда пожал плечами.

– Возможно. Я не очень много знаю об этих людях. У нас никогда не было с ними много общего. Они были скверными людьми.

Внезапно он быстро, прищурившись, посмотрел на меня, возможно углядев что-то в моем вопросе.

– Насколько мне известно, их линия прервалась во время моего первого путешествия.

Он посмотрел на рисунок повнимательнее, оценив то, что уловила Пенни.

– У этого человека даже шрам, как у Натаниеля.

С голодным видом Барат рассматривал рисунки Пенни. А когда наши взгляды снова встретились, у него был очень смущенный вид.

– Ты – некоего рода дьявольский стимулятор?

– Простите?

– Когда в прошлый раз Алгарды попали в беду, ты выкапывал червей. И вот опять ты.

– Черви уже были там, напрашиваясь, чтобы их выкопали, – перебил Морли. – Будьте благодарны, что Гаррет запасся лопатой.

Алгарда был трудным парнем. Он попытался сурово уставиться на Морли. Морли не обратил на это внимания.

– Ты прав, – сказал Алгарда. – Наверное, на вершине Холма идет какая-то серьезная закулисная свара. Она может быть даже связана с некоторыми странными вопросами, заданными мне недавно людьми, визита которых в мое жилище я бы никак не ожидал.

Он не объяснился подробнее, но сказал:

– Я покопаюсь в паре старых семейных легенд.

И повернулся к двери.

Синдж не двинулась с места. Она посмотрела на меня в поисках совета, я кивнул и сказал:

– Меня попросили передать вам, чтобы отсюда вы прямиком отправились в Эльф-таун.

Барат нахмурился.

– Кто попросил?

– Виндвокер.

Он жестко посмотрел на меня, но потом просто кивнул и повернулся, чтобы последовать за Синдж.

Синдж вернулась от дверей и сказала:

– Вряд ли он доволен тобой.

– Мое сердце разбито. Его мать была вовлечена, когда мы в прошлый раз имели заварушку с его людьми? Если я правильно помню, парочка старых ворон тогда отбросила копыта.

– Не припоминаю. Я это проверю.

Кто-то постучал.

– Должно быть, пришел мистер Тарп.

– Ты тоже начинаешь читать мысли?

– Нет. Тогда находиться поблизости от нас с Покойником было бы изматывающим делом. Я видела, как он идет по улице, когда выпускала мистера Алгарду.

И Синдж пошла открывать.

– Мы потихоньку к чему-то подвигаемся, – сказал Морли.

– Да. И это «что-то» может, в конце концов, иметь отношение к немертвым или зомби.

74

Тарп ввалился в комнату и рухнул в складное кресло.

– Проклятье! Какой приятный холодок.

– Снаружи жарко?

– Я работаю над тем, чтобы угодить в жаркие объятья. И мне нужно сбросить примерно двадцать пять фунтов. Дерьмо. Посмотри-ка, снова хвост пистолетом и все такое, Дотс!

– Как только мы избавим его от яда, он быстро поправится, – сказал я. – На следующей неделе он уже сможет добраться до передней двери, сделав всего одну передышку.

– Тогда тебе лучше присмотреть за своей маленькой девчушкой. Он заставит ее хихикать и пищать по-поросячьи в каком-нибудь темном уголке.

Когда-то, давным-давно, Морли бы присоединился к этой словесной игре. Теперь он только сердито нахмурился.

– Я – мужчина, верный одной женщине, Плоскомордый.

– Синдж, душечка, – сказал Тарп, – я стоптал ноги по самые лодыжки. Ты не хочешь выглянуть наружу и посмотреть, насколько там большая стая летающих свиней? Захвати с собой одну из этих зонтичных хреновин, которые делает Объединенная, на случай, если они срут на лету.

Он захихикал над собственным остроумием.

Я тоже засмеялся.

Морли попытался последовать моему примеру, но ухитрился только хмуро ухмыльнуться.

– А, попался, – сказал Плоскомордый. – У тебя проблемы со здоровьем, вот почему ты приплел женщину.

Может, это и вправду были проблемы со здоровьем. Судя по виду Морли, ему было физически плохо.

– Ты в порядке? – спросил я. – Тебе что-нибудь нужно?

– Я слишком переусердствовал. И начинаю это ощущать.

– Синдж, я не уверен, что он готов обойтись без своих ангелов.

Сегодня я не видел крысоженщин.

– Я позабочусь о том, чтобы они вечером пришли, – ответила Синдж.

– Ай, умница!

– Почему бы нам не спросить мистера Тарпа, что он тут делает? – спросила Синдж. – Это может оказаться интересным.

– Мистер Тарп, – ответил Плоскомордый, – надеялся, что кто-нибудь принесет ему кружку, чтобы он мог расслабиться, пока рассказывает свою историю.

– Тебе нужен музыкальный аккомпанемент? – спросил я. – А то я не так давно видел где-то мандолину, когда мы сыпали соль вдоль окон. Правда, у нее не хватало пары струн.

Синдж заворчала.

Может, мы уже достаточно поваляли дурака.

– Есть проблема, Плоскомордый. Пивной бочонок пуст. Дин как раз пошел, чтобы попытаться найти Джерри.

– Думаю, я могу подождать.

Синдж заворчала громче.

– Что такое стряслось с той милой маленькой крысодевочкой, которую ты привел домой несколько лет назад, Гаррет?

– Она провела эти годы среди грубых человеческих мужчин, – ответила Синдж. – Пожалуйста, объясни, почему ты здесь. Банальности опусти.

Тем самым она ранила чувства Тарпа, что не так-то легко было сделать. Он понял, что его назвали попрошайкой. Он и бывал им довольно часто, но не относился к тем несносным попрошайкам, которых хочется садануть по башке лопатой. Обычно ты хочешь ему помочь нежно, потому что Плоскомордый – хороший парень, у которого переизбыток мелких неудач.

– Хватит дурачиться, – сказал я. – Ты грозился рассказать нам интересную историю. Итак, о чем она?

Я взглянул на Синдж. Я понятия не имел, что Тарпа просили сделать.

Синдж пожала плечами. Она тоже понятия не имела. И Плоскомордый не говорил. Вообще-то он казался сконфуженным.

– Он и вправду спит? – спросил Тарп. – Покойник, в смысле.

– И вправду спит. Он бы храпел, как Плеймет, если бы находился среди дышащих существ.

– Проклятье! А я думал, он пороется там и вытащит, что ему нужно, прежде чем оно ускользнет.

Начиная раздражаться, я огрызнулся:

– Давай просто сделаем это старомодным способом! Я все ему передам, когда он проснется.

– А. Да. Это сработает, так ведь? Так вот что – он хотел, чтоб я порыскал по магазинам одежды в театральном районе.

В Танфере не было театрального района как такового. Одни театры были рассыпаны в центре города, другие – в нижней части города. Несколько увеселительных мест находилось по соседству отсюда. Всемирный театр от его ближайшего конкурента отделяло четыре длинных квартала. Обслуживающие театры магазины, шившие костюмы портные, плотники, работавшие над декорациями, теснились на небольшом участке рядом с географическим центром знаменитого театра. Именно это место и имел в виду Плоскомордый.

– Магазины одежды, – задумчиво проговорил я.

– Да. Самподходит к делам под неожиданным углом. Вместо того чтобы выслеживать девицу в обтягивающей черной коже и щегольском парике, выясняет, кто мастерит ей прикид. Выясняет, кто подгоняет уродские серые костюмчики из серой шерсти и дурацкие шлемы для зомби-плохишей.

– Умно, – признал я, думая, что не помешает ввести неологизм для портновской работы, вернувшей к жизни приятелей, болтающихся внутри серой шерсти и деревянных шлемов.

– Определенно странно донельзя, – сказал Морли. – Подойти к делу под таким углом не пришло бы мне в голову.

– Я так понимаю, ты что-то нарыл, Плоскомордый, иначе бы не ухмылялся от уха до уха.

– Должен признаться, я так и не нашел, кто делал шмотки для зомби. Может, народ, смастеривший зомби, заставил их самих себя обшивать. Но я нашел парня, сварганившего наряд для горячей ведьмы.

– Так расскажи.

– Отчасти потому я чувствую себя таким умным. Тот парень не театральный костюмер. Он мастерит на заказ штуки для торговли фетишами.

– Да ну? Я начинаю думать, что мы тебя недооценивали, Плоскомордый.

– Есть у людей такая привычка.

И верно, хотя недооценка обычно касалась того, сколько побоев он может вынести и выжить при этом.

– Как ты додумался до парня с фетишами?

– Я проходил мимо его мастерской. Когда-то у меня была подружка, ей нравилось наряжаться во всякие маскарадные костюмы. Я знал, где она их раздобывает. Поэтому вошел и слегка поднажал, притворившись, что работаю на Релвея. Портной аж весь побелел и затрясся и рассказал мне о заказе на партию черных кожаных прикидов, которые должны быть под стать шести разным парикам. Это изготовитель париков подкинул ему заказец. И он имеет дело с женщиной, когда та приходит за нарядами.

– Хорошо. Интересная история. И кто она такая?

Плоскомордый пожал плечами.

– Не знаю. Она никогда ему не говорила. Но гарантирую, она въелась тому портному в печенки. У него аж искры летели из глаз, так он раскатал губу. У него руки тряслись, когда он показывал мне, какие у нее формы. А он такой женоподобный, какого только можно выискать в тех местах.

– Великолепно, – сказал я. – Просто великолепно. А как насчет изготовителя париков?

– Я узнал его имя. Он должен быть следующей мишенью.

– Похоже, мы вступаем в должность Покойника, Гаррет, и находимся в центре паутины, в то время как креатура выполняет физическую работу, – заметил Морли.

Плоскомордый нахмурился. Его не привело в восторг замечание насчет креатуры.

– Мистер Тарп, вы припоминаете имя того портного? – спросила Синдж. – И изготовителя париков?

Тарп понял. Синдж не допрашивала его. Она хотела доверить информацию бумаге, чтобы факты не потерялись.

– Я просто имел в иду, что мы рассиживаемся тут, как Покойник, – сказал Морли.

– Знаю. И, возможно, он тоже расстраивается из-за того, что не может выйти и сам разнюхать, что ему надо.

– Ты? Расстраиваешься из-за того, что полеживаешь и ничего не делаешь?

– Если ты поступаешь так потому, что у тебя нет выбора, это – другое дело.