Текст книги "Позолоченные латунные кости"

Автор книги: Глен Чарльз Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

91

– Тебе это не понравится, но мне плевать, – сказала Белинда. – Возвращайся в «Огонь и лед». Майк тебя прикроет. Ты, – обратилась она к Страфе; я надеялся, что она помнит, с кем говорит, – как только Гаррет покажет тебе, куда его отвезти, я бы крайне оценила, если бы ты перевезла остальных в то же самое место. Первым – Морли.

– Дин не покинет дом, и Синдж захочет остаться, чтобы пререкаться с Покойником, – сказал я.

Белинда пожала плечами.

– Ты не можешь заставить людей делать то, чего они не хотят. Ты и Морли – единственные души, которые имеют для меня значение. Затаитесь в «Огне и льде» и ждите. Возможно, я появлюсь только некоторое время спустя.

Она снова обратилась к Страфе:

– Я буду бесконечно благодарна, если ты дашь мне знать, когда мои мальчики будут в безопасности.

– Само собой.

Ни Страфа, ни Белинда не видели необходимости в дальнейших беседах. Я видел, но никто не обращал на меня внимания. Никто не спорил, что я слишком много думаю и задаю слишком много вопросов… А потом, после суеты, забиваю мяч прямо в центр ворот.

Страфа сказала:

– Полетели, дорогой.

Толпа Белинды устремилась в большой разворот. Мой старый приятель Джоэл бросил на меня последний ядовитый взгляд.

На сей раз Страфа только слегка поднялась над крышами домов. Вокруг нас со свистом носились любопытные летучие мыши. Огромная пожилая сова некоторое время летела бок о бок с нами, надеясь, что мы вспугнем что-нибудь вкусное.

Мы проследовали над всем Грандом. Несколько раз нас замечали. Завтра начнутся разговоры, но большой шумихи не будет. В Танфере обитали дюжины колдунов, и великих и мелких.

Я попросил Страфу опуститься на улицу под окном комнаты, где жили мы с Морли. Я собирался войти через заднюю дверь. Но окно было широко открыто и внутри не горел свет.

Кто-то пустил псу под хвост мою искусную плотницкую работу по заколачиванию окна.

– Взлети туда и посмотри, есть ли кто-нибудь в комнате.

– Хорошо.

И она взлетела, а потом метнулась внутрь. Вернулась и опустилась.

– Там никого нет. Меблировку изменили.

– Сойдет. Закинь меня туда, потом вернись за Морли. Пожалуйста.

На случай, если она подумает, что я становлюсь бесцеремонным и властным.

– В кои-то веки. Залезай.

Я оседлал метлу. И мы взлетели. Страфа висела вровень с подоконником, пока я ввалился через окно. Когда я встал, чтобы что-нибудь сказать, она улетела.

Я не слишком хорошо видел в темноте. Ощупью нашел путь (планировка была незнакомой), отыскал дверь, прислушался, ничего не услышал. И осторожно приоткрыл дверь, только чуть-чуть.

Свечи с обрезанными фитилями в двух маленьких подсвечниках озаряли пустой коридор. В комнату проникло достаточно света, чтобы я смог рассмотреть незнакомую расстановку мебели и заметить лампу.

Я зажег лампу от ближайшего подсвечника, вернулся в комнату и закрыл дверь.

Мебель была вся новая. Дерево заново покрасили, особенно подоконник. Теперь на двери изнутри имелась задвижка.

Задвинув ее, я начал тщательный осмотр. И все еще им занимался, когда Страфа привезла Морли. Он забрался через окно, а она метнулась прочь.

Морли плюхнулся в одно из имевшихся кресел.

– Какого черта ты делаешь? Почему просто не вошел через переднюю дверь?

– В то время прокрасться тишком казалось хорошей идеей. Но ты прав. Если бы мы воспользовались дверью, было бы меньше недопониманий, когда нас найдут здесь нежданчиками.

– Думаешь? Через минуту я отправлюсь на поиски Майк. Может, мне удастся говорить достаточно быстро, чтобы спасти тебя от переломанных костей.

– Я буду рассчитывать на тебя, дружище.

– Конечно. Тем временем не хочешь объяснить, почему мы вообще здесь?

– Это идея Белинды. Потому что мой дом осадили, Покойник спит, и еды в доме хватит всего на несколько дней.

– Кто-то запаниковал.

– В самом деле?

Я думал точно так же с тех пор, как перестал двигаться.

– Я и сам об этом не думал, пока был в пути. Но, в самом деле – твой дом не атакуют и тот отряд находится там незаконно. Так сколько они, скорее всего, там пробудут?

– Если король станет упрямствовать насчет того, что закон – это то, что он утверждает…

– Держу пари, смыслом всех этих упражнений было добиться именно той реакции, какой они добились. Они хотели, чтобы мы бежали, – сказал Дотс.

– Тебе лучше пойти повидаться с Майк.

Я припомнил, как видел амбарного кота, ловившего мышей одну за другой, пока их вспугивал и обращал в бегство другой кот.

– Уже иду.

Морли встал и двинулся к двери.

– А ты сиди и не шелохнись. Что бы ни случилось, сиди и не шелохнись.

– Так и поступлю.

Но я беспокоился. Морли был бледен как тень. Его сил хватит ненадолго.

Страфа вернулась. И на сей раз тоже не дала мне шанса что-нибудь сказать.

Она сбросила с метлы Пенни и смылась.

92

Мисс Ти вошла в комнату перед Морли. За Морли следовала Ди-Ди.

Майк сердито посмотрела на меня, на Пенни – и сказала:

– Ты не можешь приносить в театр собственное пиво, и ты не можешь приводить в «Огонь и лед» своих партнерш.

Пенни отчаянно побагровела. Она издала жалкий тихий писк, и я подумал, что она сейчас растечется вязкой лужей.

– Это было жестоко и неуместно, мисс Ти, – сказал я.

И прошептал:

– И она – младшая сестра Капы.

– Ты прав. Я не должна была срывать гнев на ребенке. Ты сам довольно большая мишень.

– Морли уже сказал тебе, что это идея Капы.

– Я не могу срывать гнев на ней. О чем ты думал, забираясь в проклятущее окно? Мне следовало бы выставить тебе счет за его починку.

– Я не подумал. Признаюсь.

– В конце концов в тебе могло бы оказаться больше дыр, чем в этом, другом, идиоте. Что тогда мне было бы делать?

Я пожал плечами.

– Заплатить специалисту, чтобы тот избавился от пятен крови?

– Это положило бы конец нашему совместному будущему, наверняка.

– А? – переспросил я.

Морли фыркнул и рухнул в единственное кресло. Будь он девчонкой, он бы захихикал.

Ди-Ди заполнила возникшую паузу. Она думала, что все это безумно весело.

И тут вошла Краш, без приглашения. Ее извинением служил поднос с чаем, шестью чашками и фунтом вычурного печенья, столь тонкого, что сквозь него можно было бы читать.

Ее тоже застало врасплох присутствие Пенни.

– На некоторое время у меня не назначено встреч.

Майк проворчала:

– И поэтому ты решила сунуть нос не в свое дело.

– Да. Я и вправду решила приставить к двери свой автомобильный клаксон.

Намек на улыбку мелькнул на губах Майк. В душе мисс Тигарден таилась слабость к Краш.

– Я рад, что ты это сделала, девочка. У меня есть для тебя послание.

Я посмотрел на Морли. Тот не дал никакого совета. Глаза его были закрыты. Хлопочущая Ди-Ди путалась под ногами.

Майк подозрительно посмотрела на меня. Краш взглянула на меня искоса.

– Ничего особенного. Не так давно я представил Краш Джону Салвейшену в моем доме. У него как раз день не задался. Краш задавала вопросы, которые он устал слышать. Он был с ней груб, а потом ему стало стыдно. Я обещал, что передам его извинения.

– Это было после того, как он выяснил, чем я занимаюсь, верно?

– Он понятия не имеет, чем ты занимаешься. Он бы не поверил мне, если бы я об этом рассказал. Ты совершенно не похожа на то, чего он ожидал бы… Нет. Ты не то… Майк, не могла бы ты спасти сейчас мою глупую задницу?

– Положим, она помощница в магазине? Мужчины! Просто скажи то, что должен сказать.

Я это знал, но иногда такое трудно было запомнить.

– Тебе не нужно ходить вокруг на цыпочках, – добавила Майк. – Мы знаем, чем занимаемся.

– Хорошо. Джону стало стыдно, что он вел себя как засранец. Он знает, что Краш – большая его поклонница, потому что мы оба ему об этом сказали. Поэтому он передал, что, если ты будешь как-нибудь неподалеку от Всемирного, когда они будут репетировать, можешь зайти и понаблюдать, как они работают над очередной пьесой. Что означает – ты увидишь ее раньше всех остальных и увидишь, как ставятся пьесы. И, полагаю, получишь ответы на свои вопросы.

– Вот как? И это все? – вопросила Майк.

– Это все. Ее целомудрие будет в безопасности.

– Остряк. Мне стоило бы не поверить только потому, что это говоришь ты.

Да что за дела?

– Ты не настолько хорошо меня знаешь.

– Вероятно, достаточно хорошо. Чисто из любопытства я на днях долго разговаривала с Капой. Она-то уж хорошо тебя знает.

Краш требовательно поинтересовалась:

– Это все взаправду?

– Что именно? То, о чем Майк так занудно болтает или приглашение?

– Приглашение. Заигрывания Майк слишком рассудочны, чтобы быть интересными.

– Тогда – да. Джон Салвейшен хороший парень. Ему отчаянно хочется нравиться людям. Большинству театрального люда он нравится. Итак, если у тебя есть время и есть желание, загляни туда.

Краш посмотрела на Майк, возможно спрашивая ее дозволения.

– Ди-Ди, тебе следует приготовиться к твоему следующему свиданию, – сказала Майк.

Как только Ди-Ди ушла, Майк обратилась к Краш:

– Тебе это может пойти на пользу.

Потом сказала мне, постукивая себя по левой груди:

– Золотое сердце.

И снова – Краш:

– Ты не должна уступать только потому, что этот писака – знаменитость.

Краш пришла в ужас.

– Я бы никогда…

Золотое сердце Майк, возможно, весило восемь карат.

– Краш, спустись в гостиную, – сказала она. – Тебе не нужно принимать никаких случайных клиентов. Просто спой несколько песен.

И когда Краш ушла, Майк сказала:

– У нее чудесный голос. Она могла бы и не заниматься проституцией, если бы вовремя это выяснила.

– Вероятно, пением не заработаешь много денег.

– Не с ее внешностью. Итак. Каков план?

– Белинда велела явиться сюда, залечь и не высовываться. Тогда это казалось хорошей идеей, но как только мы сюда попали, поняли, что это глупо. Нам следовало бы остаться там, где мы находились.

Майк бросила на меня злой взгляд, но взгляд, который она устремила на Морли, был чем-то особенным. Он должен был иссушить Дотса так, что с того начали бы опадать хрустящие чешуйки. Присутствие Пенни спасло нас от кое-каких скверных слов.

– Не знаю, что я натворила, чтобы навлечь на себя такое, – сказала Майк.

– Мы можем уйти.

– Конечно, можете. Как только захотите. Этот чудо-мальчик спит, а Капа, скорее всего, появится в любую секунду, чтобы спросить, поклонилась ли я и приняла ли все, как хорошая девочка.

– Ты действительно такая резкая?

– Только в те дни недели, которые начинаются на согласные. У меня здесь хороший бизнес. По большей части мы тут нравимся друг другу. Мы присматриваем друг за другом. Я делаю все как положено. Без жалоб плач у тем, кому следует платить. Поэтому так ли это много – просить, чтобы взамен тебя оставили в покое?

– Наверное, немного. Итак, почему бы тебе просто не вернуться к работе и не забыть про нас?

– Лучшая идея, какую я когда-либо от тебя слышала.

Она, топая, вышла вон.

– Она не очень милая, да? – спросила Пенни.

– Не позволяй ей себя одурачить. Все это только видимость.

Я увидел озорной блеск в ее глазах.

– И что теперь?

– Подождем. По большей части я занимаюсь именно этим. Сижу. Наблюдаю. Жду. Если ты устала, можешь лечь в постель. Я достану из угла складное кресло.

– Я не могу так поступить.

– Почему не можешь?

– Люди пользуются им… Ну, вы знаете.

Я знал, но был пресытившимся старым циником.

– Кровать – это кровать, девочка, и чуть более удобная, чем остальные. Когда ты устаешь, все остальное неважно. Хотя, возможно, ты достаточно умна, чтобы проверить, насколько большие там клопы, прежде чем принять окончательное решение.

– Мистер Гаррет! Вам обязательно все время быть поганцем?

– Ты будишь во мне самые худшие черты. Так тебе нужна кровать или нет? Потому что если ты собираешься быть «синим чулком», я сам там притулюсь. Я не тот безупречный джентльмен, за какого ты меня принимаешь.

– Я считаю, это сделает вас именно тем, за кого я вас принимаю, сэр. Я проведу ночь в складном кресле, благодарю вас.

– Как хочешь. Выключи лампу, когда будешь готова. И не запирай дверь. Рано или поздно люди войдут, чтобы на нас посмотреть.

Да. Так и надо вести себя с ребенком. Она хотела быть частью семейства на Макунадо-стрит, поэтому я буду обращаться с ней как с членом семьи.

Я забрался в постель.

Это была куда лучшая постель, чем та, что стояла тут раньше. И намного лучше моей раскладушки.

Была приятная прохладная ночь, поэтому я просто вытянулся поверх одеял. Несмотря на возбуждение, на чужую постель и на тот факт, что мне нечего было выпить, я заснул почти немедленно.

Несмотря на это, даже после того как Пенни погасила лампу, я мог видеть подростка с угрюмым лицом, зверем взирающего на меня, стояло мне слегка приоткрыть глаза.

93

– Итак, что это такое?

Белинда?

– Ты можешь в это поверить?

Вопрос был заглушен громовым, раскатистым храпом Морли Дотса.

Я лежал на спине, прижимаясь правым боком к стене. Я не чувствовал склонности просыпаться и вести светские разговоры, поэтому притворился спящим.

– Я думала, твой первым поддастся искушению, – сказала Страфа.

– Очевидно, ты ошиблась.

Я уловил толику веселья в обоих голосах.

И перевернулся лицом к ним, прочь от стены.

Хорошо.

Я усек.

Я был в постели не один.

Пенни лежала, повернувшись ко мне спиной. Она опасно балансировала на краю, но была в той же самой кровати. И старшие женщины потешались над этим.

Складное кресло, наверное, оказалось ужасно твердым.

Когда я перевернулся, Пенни тоже пошевелилась, мы оба оказались в небольшой ложбинке посередине.

Белинда и Страфа оба сказали то, что мне не польстило.

Но ради Пенни я наверняка выпалю что-нибудь мальчишеское, что приведет их в раздражение.

Потом Страфа вновь завоевала мои симпатии.

– Нам лучше сперва разбудить Пенни. Осторожно. Иначе она умрет от смущения.

– В самом деле? Она угнездилась с ним в одной кровати.

– Пожалуйста. Прояви сочувствие хоть на минуту.

Ух ты. Это моя девушка призывает Белинду Контагью проявить свою человеческую сторону! И-зу-ми-тель-но!

Белинда подчинилась требованиям Страфы, потому что Страфа была Виндвокер, Неистовым Приливом Света, и могла превратить Белинду в пруд, который оценили бы лягушки.

Я продолжал притворяться спящей жабой, нуждающейся в поцелуе принцессы, и ничего не делал, пока Страфа выпутывала одурелую со сна Пенни из ситуации, которая, скорее всего, должна была ввергнуть девочку в приступ паники.

Ди-Ди и Майк появились прежде, чем леди принялись за Морли и меня.

Майк и Ди-Ди принесли еду, приличествующую императрице Синдиката и ее дражайшему красавчику. Ди-Ди хлопотала над Морли до тех пор, пока Майк, полная желания пережить эту ночь, не выставила ее вон.

Если не считать этого случая, мисс Ти говорила мало. Она присутствовала как мрачный безучастный зритель. Вид у нее был крайне невеселый.

Страфа безошибочно ее раскусила.

– Мы вскоре отсюда уберемся, мадам.

Белинда кивнула.

– Как только мистер Дотс будет накормлен и готов к путешествию.

– Мы напортачили, – сказала Страфа. – Неправильно истолковали ситуацию и запаниковали.

– Неправильно истолковали, вот как? – спросил я. – Как именно?

Она могла видеть все под другим углом зрения.

– Дворцовая Охрана просто давала представление. Принц Руперт хотел, чтобы кое-кто увидел, что он может быть суров с хлопотунами.

– Руперт их не посылал. Их послал король.

– Как бы то ни было, Руперт теперь возле дома.

Смех Страфы был чистейшей музыкой.

– Подожди, пока увидишь его сеточку для головы. Он полон решимости не позволить прочитать его мысли.

Она описала чудовищное крысиное гнездо из серебряной сетки и странного клубка.

– Мы ни разу не упомянули ему, что Покойник спит.

– Мы?

Там что, была вечеринка в мое отсутствие?

– Успокойся, мальчик.

– Тебе следует привыкнуть, что он упражняется, ныряя очертя голову в скоропалительные выводы, – сказала Белинда.

– Если мы поторопимся, любимый, я смогу доставить тебя туда прежде, чем люди Руперта закончат зачистку, – заметила Страфа.

– Это звучит скверно. Что случилось? Что ты сделала?

– Ну… После того, как я перевезла Пенни и Плеймета, мы с Белл начали выводить из строя Дворцовую Охрану. Ты был прав. Там было несколько патрульных с Холма.

– Выводить из строя? Что это значит?

Я говорил, пожалуй, слишком громко. Майк пришлось выскочить в коридор, чтобы успокоить своих вышибал.

– Это слишком много – просить, чтобы ты просто расслабился и выслушал, Гаррет? – спросила Белинда. – Что толку, если ты будешь реветь и топать, как бык в охоте?

– Это помогает мне притворяться, что я имею хоть какой-то контроль над собственной жизнью.

Мисс Контагью вздохнула чемпионским вздохом. И посмотрела на Страфу.

– И ты действительно хочешь стать супругой этого остолопа?

– С ним все будет в порядке. Вот увидишь. Ему просто нужен шанс расслабиться. Он очень долго отсутствовал.

Она посмотрела на меня как большой счастливый щенок.

Как, к дьяволу, можно продолжать ворчать, если красивая женщина смотрит на тебя так, будто ты – венец мужской части мироздания и она просто обожает тебя? Если, когда ты смотришь на нее, то начинаешь слегка задыхаться, а у нее на щеках появляется слабый намек на девственный румянец?

– Думаю, меня сейчас вырвет, – пробормотала Белинда. – Итак. Давайте съедем отсюда. Давайте возьмем штурмом укрепления реальности.

– Гаррет и я отправимся вперед, чтобы он мог увидеть наследного принца, – сказала Страфа. – Пожалуйста, забери с собой юную мисс и мистера Дотса.

Она повернулась к Майк.

– И спасибо вам огромное за ваше гостеприимство, мисс Тигарден.

– Да. Теперь уже второе спасибо, – согласилась Белинда. – Ты завоевала особое место в моем сердце, Майк. Если хочешь специального вознаграждения, попроси. Только будь благоразумна.

Мисс Ти склонила голову в чуть заметном поклоне.

– Разрешение на слегка более гибкий способ наших действий было бы кстати.

Грядущие переговоры обещали быть захватывающими.

У меня не было шанса это выяснить. Страфа потащила меня к окну.

– Почему бы нам не выйти через переднюю дверь, как нормальным людям? – проскулил я.

– Потому что мы – особенные люди, и обычные люди нуждаются в напоминании об этом.

Я взглянул на Пенни, выбираясь из окна, изворачиваясь, поворачиваясь, зарабатывая ссадины и царапины. Девочка казалась несчастной, но не расплавилась от стыда.

94

Вестман Блок и группа краснофуражечников кишели на моем крыльце и на улице перед домом.

Страфа, я и метла скользнули вниз сквозь утренний ветерок.

Нас заметили, и Страфа свернула к моему окну.

Блоку было что сказать, и очень многое, но я не слышал его из-за ворчания Страфы. Я широко ухмыльнулся ему и вскинул вверх большие пальцы.

– Оно снова закрыто, – раздраженно сказала Страфа.

– Что закрыто?

– Окно! Кто-то все время закрывает его, пока меня нет.

Она жестикулировала и угрюмо бормотала.

Я мог догадаться, кто закрывает окно. Не был только уверен – зачем.

Синдж хочет саботировать новый порядок вещей?

Створка окна скользнула вверх. Беззвучно.

– Из тебя бы получилась отличная домушница, женщина.

– Милый, пожалуйста, забирайся. Точно так же, как ты делал, когда мы улетали.

Я слез с метлы, не потеряв самообладания и опоры. Я сосредоточился на окне.

Я побаиваюсь высоты, когда просто стою и гляжу вниз оттуда, откуда и вправду могу упасть, если сделаю какую-нибудь глупость. Страх этот лучше поддается обузданию, когда я делаю что-нибудь неслыханное, например катаюсь вместе с ведьмой на метле.

Я забрался в комнату, не обнаружив, что мне нужно сменить нижнее белье.

Страфа метнулась внутрь прежде, чем я закончил торжествовать.

Конец палки ее метлы стукнул меня по затылку.

Несколько секунд мы занимались поцелуйчиками и обнималочками; потом взрослая половина нашей компании сказала:

– Тебе лучше спуститься вниз и посмотреть, там ли еще принц Руперт.

– Постель все еще выглядит заманчиво. И я имею в виду – для сна.

– Вниз! Иди. Барат обычно говорит: «Мы сможем отоспаться сколько угодно, когда умрем».

– Да. Он упустил свое призвание – быть одним из командиров военного корпуса.

Как всегда мысля буквально, Страфа ответила:

– Он был специалистом контрразведки в Фулл-Харбор. Сделал две вылазки, одну еще до моего рождения, а вторую после смерти моей матери.

Без комментариев. Еще одно объятие. Еще один поцелуй; мы оба с трудом верили, что это происходит. Потом мы пошли вниз.

Наследного принца мы нашли спящим в кабинете Синдж. Синдж там не было. Она находилась в кровати. И Дин тоже. Компанию человеку номер два Каренты составлял Доллар Дэн. Правильнее сказать, крысочеловек пребывал в той же самой комнате, что и принц. И тоже спал.

Я осторожно разбудил обоих, сперва – Доллара Дэна. Тот пробормотал что-то насчет приготовления чая и, шаркая, вышел из комнаты.

Руперт проснулся, сильно вздрогнув, явно понятия не имея, где он и почему он здесь. Я понял, что мне стоит огромных трудов сохранить серьезное выражение лица.

На Руперте был самый нелепый, самый изумительный головной убор: массивный шар из серебряных нитей, проволоки, ленточек и другой чепухи. Сзади головной убор ниспадал до плеч, по бокам – вдоль шеи, и даже прикрывал большую часть лица.

– Что-то щекочет ваше чувство юмора, мистер Гаррет?

Надо отдать ему должное – он говорил тоном властелина. Глубоким низким голосом, какими раздаются команды.

– Ваша модная шляпка застала меня врасплох.

– Теперь вы собираетесь сказать мне, что я напрасно потратил свое время.

– Так и есть, Ваша Светлость. Он спит.

Мне следовало бы сделать какие-нибудь шпаргалки себе на память. Я проводил слишком мало времени с членами королевской семьи, чтобы знать, как их правильно титуловать. Руперт не надулся и не побагровел, поэтому «Ваша Светлость» должна была пока сгодиться.

– Так я и понял. Все равно это, вероятно, неважно. Я пришел сюда, чтобы помешать брату совершить большую ошибку, используя Дворцовую Охрану подобным образом.

– Сам не знаю, о чем он думал.

– Я послал весть, что хочу с вами поговорить.

– Я был занят.

Мне казалось, что я слежу за языком, но Страфа неловко заерзала.

– Однако вот он я. Давайте побыстрей. Меня еще ждут дела.

Я не должен был этого добавлять. Его время было драгоценным. Мое было никчемной собственностью мелкого подданного.

Принц и вправду посмотрел на Страфу, явно гадая: не она ли отвлекла меня от того, чтобы стать инструментом его воли?

– Что ж, тогда ладно. Из-за брата я уже целую ночь не спал. Если я проведу с вами некоторое время, большой разницы не будет.

– Так что вам от меня нужно?

– Мне нужно две вещи. Во-первых, дело сшитых людей. Во-вторых, я возобновляю предложение насчет работы. Трибун Фелшке не справляется.

– Он лучший следователь, чем я. И ему нужна работа.

– Он лучше вас только в известных пределах. То, чего вам недостает в смысле некоторых навыков и амбиций, вы возмещаете честностью.

– Фелшке нечестен?

– Он слишком широко пользуется преимуществами своего поста. Он еще не осознал, что мне известно о его недостойном поведении.

– Я разочарован. Ведь я его порекомендовал. Но все равно меня не интересует это предложение. Мне нравится моя жизнь такой, какая она сейчас.

– Обсудите это со Страфой. У нее должно найтись, что по этому поводу сказать.

– Я так и поступлю. Хотя… Не важно. Есть еще какой-нибудь вопрос?

– Важное дело. Я хочу, чтобы вы, Страфа и все ваши друзья отступили и больше не вмешивались в дело со сшитыми людьми. И я не шучу.

– Почему?

– Потому что я так велел.

Принц нахмурился, озадаченный тем, что я вообще спрашиваю.

– Этого не случится.

– Простите?

Он резко подался вперед, не вставая с кресла, как будто решил, что из-за расстояния между нами его подводит слух.

– Вы уже велели множеству людей не вмешиваться. Не сказав почему. Хоть один из них послушался? Сомневаюсь. Некоторые, возможно, попытались меньше бросаться в глаза, но они продолжают делать то, что делали. Я сам буду продолжать до тех пор, пока в руки мне не попадет тот, кто пытался убить моего друга.

Страфа зашипела, пытаясь меня предупредить.

Руперт начал багроветь и багровел до тех пор, пока я не испугался, что его может хватить удар. Он не привык, чтобы с ним говорили прямо.

– Дело не в вас, – заметил я. – И не в вашем брате, который находится там, откуда, наверное, у всего этого ноги растут. Никто не работает над тем, чтобы истребить сшитых людей… Почему, кстати, вы их так называете?

– Потому что они сшиты.

– О. Умно. Они – невеликая проблема. Нам нужны именно люди, которые их сшивают.

– Необходимо, чтобы этих людей предоставили их старейшинам.

– Злодеям, сбежавшим с Холма? Я видел их головорезов, маскирующихся под Дворцовую Охрану. А это заставляет задуматься – кто же тут главный.

Принц Руперт вытаращил глаза. Он открыл рот, но не проронил ни слова.

– Вы не знали? – спросила Страфа. – Вы их не видели?

– Они слились с Дворцовой Охраной, как гориллы в юбках, – заметил я.

– Это невозможно.

– Поговорите с вашим командиром. Поговорите с вашим сержантом. Они должны знать.

Принц взял себя в руки.

– Тем не менее я получил приказы. Я выполню их до конца.

– Даже если они незаконны? Вы – великий поборник законности.

– Корона и есть закон, мистер Гаррет.

– Я так не думаю.

– Гаррет! – сказала Страфа.

– Даже невежественная деревенщина вроде меня знает, что право помазанника божьего больше не срабатывает. Если ваш брат думает, что он может перекроить закон как ему удобнее, он немногого добьется. Прикиньте также, сколько королей мы уже повидали на своем веку. Может, вам придется снять обувь, чтобы пересчитать их всех по пальцам.

– Гаррет, довольно! – сказала Страфа.

Принц Руперт был взбешен. Я, усталый и запутавшийся, снова становился своевольным Гарретом. Я сам видел, что вытворяю, но не мог нанять управляющего, чтобы тот следил за моим языком.

Синдж появилась с чаем, который приготовил Доллар Дэн. И со вчерашними бисквитами и яйцами вкрутую.

– Пожалуйста, простите мистера Гаррета, Ваша Светлость. Он страдает от врожденного дефекта, который заставляет его говорить глупости, когда он не спит.

Она поставила поднос на складной столик рядом с принцем Рупертом, потом повернулась ко мне:

– Ты. Пойдем со мной.

И добавила через плечо:

– Вы извините нас на минутку, Ваша Светлость?

Мы пересекли прихожую и вошли в комнату Покойника. Я заметил, что в уголке на полу похрапывает Птица. А я-то думал, он давным-давно ушел.

– Что с тобой такое? Там проклятущий наследный принц Каренты. А ты ведешь себя так, как будто… Как будто он – второй Птица.

Синдж махнула на него лапой.

– У тебя нет даже того здравого смысла, какой боги дали пьяному простофиле? Ты добиваешься карьеры по осушению болот?

– Если бы я мог вставить слово…

– Тебе не нужно вставлять слово. Это будет еще одно проклятое богами абсурдное оправдание. Я слышала, как ты заявлял, что все такие оправдания похожи на дырку в жопе. У каждого она есть и все они воняют.

– Я…

– Повзрослей, Гаррет.

– Но…

– Десять лет назад… пять лет назад ты мог бы позволить себе любую несносную глупость. Это было неважно. Никто, кроме тебя, не получил бы из-за этого по башке. Но ты больше не можешь позволить себе такую роскошь. Чувствовать себя крутым из-за того, что ведешь себя как поганец с властями, – больше не вариант.

Ух ты! Синдж разозлилась не на шутку. И только начинала разогреваться.

– Возвращайся туда. Продолжай вести себя как засранец. Но прежде чем начнешь, скажи мне, что произойдет после того, как ты закончишь разгуливать с напыщенным видом и поздравлять себя за то, что кого-то проучил?

– Хорошо, Синдж. Я понял. Я прыгну туда, поцелую его в задницу, оближу его сапоги и буду умолять использовать немного сала, когда он заставит меня нагнуться.

Она влепила мне пощечину.

Ошеломленный, я замолчал.

Ее руки были недостаточно длинными, чтобы хорошенько размахнуться, но удар все равно получился болезненным.

Моя маленькая девочка была серьезно расстроена. Возможно, я захочу потратить несколько минут на то, чтобы выяснить причину.

Я сказал принцу Руперту, что дело не только в нем. Полагаю, Синдж хотела, чтобы я понял, что дело и не только во мне.

Несчастный человек по ту сторону прихожей имел власть заставить меня и кого угодно познать крайнее несчастье. И один-единственный шаг отделял его от того, чтобы он обрел власть сделать это несчастье вечным.

Руперт, может, и был дураком, но не был каким-то случайным ублюдком, над которым я мог бы глумиться и презрительно смотреть ему в лицо.

– Я понял, что ты хочешь дать мне понять, Синдж.

Но я не мог полностью сдаться.

– Я поцелую идиота и исправлю ситуацию.

Судя по тому, как шевельнулась Синдж, я испугался, что она ищет дубинку достаточных размеров, чтобы придать мне приемлемую, с ее точки зрения, форму.