Текст книги "Позолоченные латунные кости"
Автор книги: Глен Чарльз Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
75
Пока Синдж выжимала необходимую информацию из Плоскомордого, появился Джерри, поставщик пива. Дин ходил за добавочными запасами; пиво стандартного сорта, подаваемого в таверне, было достаточно хорошим для нашего бесконечного потока гостей.
Плоскомордый был первым спонсором, хотя он получил лишь последний неполный кувшин дрянных остатков из холодного колодца. Я налил себе полкружки. Морли – ничего, но он не пил. Синдж пригубила из кувшина Плоскомордого.
Дин и Пенни вернулись, когда Джерри и я загружали в повозку Джерри пустые бочонки. Дин привез так много добра, что ему пришлось нанять повозку, чтобы все это доволочь.
Я получил недолгую работенку подмастерья грузчика. Хорошо развивать в себе новые навыки.
Покупки Дина меня не вдохновили.
Он беспокоился о наших финансах – особенно после того, как купил три бочонка пива и заплатил задаток еще за несколько.
Пока я таскал мешки с яблоками и картошкой, я огляделся по сторонам. Комплект наблюдателей стал непочтительно мал.
Люди подумали, что эта история двинулась дальше. Морли и меня больше не рассматривали в качестве ее факторов. А может быть, могущественные силы Холма отрастили клыки настолько длинные и зеленые, что люди, прежде склонные примазываться к моим приключениям, решили, что благоразумие – лучший признак доблести.
Да. Лучше было думать так, чем решить, что я больше не стою того, чтобы за мной наблюдать.
Убедившись, что новые бочонки чувствуют себя как дома, я поспешил обратно в комнату Покойника.
– Хорошо, мистер Тарп. Пока ты проделал достойную восхищения работу. Что будешь делать дальше?
– Не знаю.
У него слегка заплетался язык.
Тарп думал о следующем кувшине.
– Я думаю, меня должен кто-нибудь сменить. Я задал столько вопросов, что люди начали верить: я один из гонцов Релвея. Из тех, что настолько тупы, что не умеют маскироваться.
– Люди испугались?
– Конечно, испугались. Все боятся Негласного комитета, кроме тебя и меня и, может, этого твоего дремлющего друга.
Он имел в виду Морли, который вернулся на свою кровать, пока популяция бочонков с пивом возрождалась к былой славе.
– Угрозы были?
– А ты знаешь кого-нибудь достаточно глупого, чтобы угрожать головорезам Релвея? Я имею в виду, из тех, что все еще бегают на свободе. Зато чертова уйма таких, наверное, помогает осушать Маленькое Унылое Болото.
– Ты прав. А я нет. Любому серьезному человеку, собирающемуся противиться директору, лучше быть достаточно смышленым, чтобы держать на замке свой большой проклятущий рот.
– Поэтому я вот что думаю, – сказал Тарп. – Раз уж у меня не получилось найти людей, сделавших маски и прикид для зомби, может, теперь неплохо будет поискать предыдущее звено цепи и выяснить, кто сварганил уродливую ткань. И кто предложил то, из чего им соорудили дурацкие шлемы. Ты видел один из шлемов прошлой ночью?
– Краснофуражечники все забрали.
– Этот генерал Блок умнее, чем притворяется. Интересно, думает ли он так же, как я.
Я в этом сомневался.
– Когда ты разнюхивал, ты натыкался на настоящих гонцов?
– Нет.
– Ты их опередил.
Я должен оповестить Блока. Он может наводнить округ следователями, способными напугать даже камень, так что тот выложит всю подноготную.
– Я думаю, у тебя есть важная информация, Плоскомордый.
– Да есть тут одна вещица на уме. Потом я отправлюсь на кухню и получу еще кувшин. Я собираюсь им насладиться. А после свернусь в уголке и просплю денька два.
– Это целый план. Так что там еще за вещица?
– Заставить Прилипалу продолжить с того места, где я бросил поиски. В том районе люди просто улягутся и раздвинут для него ноги. Они сделают для него все что угодно, если это даст им шанс ввязаться в одно из его представлений.
– Плоскомордый, пей столько пива, сколько захочешь.
Я почувствовал себя крестьянским мальчиком, только что получившим волшебный меч. Надвигались большие события.
Тарп улыбнулся мне самой широкой, самой дурацкой улыбкой и отправился на кухню.
А я пошел, чтобы обсудить все с Синдж.
Она записывала в свои книги покупки Дина.
76
– Плоскомордый предложил оригинальную идею.
И я объяснил, какую именно.
– Интересный подход. Кто-то давал ему таблетки для поумнения. Будем надеяться, что мистер Салвейшен окажется сговорчивым.
Она отмахнулась от предложений послать за ним.
– Он не обратит внимания, если мы его попросим. Он должен считать, что вся затея пришла в голову ему самому. Нужна ловкость, чтобы его пасти.
– У Старых Костей хватило ловкости, чтобы заставить Прилипалу что-то для нас сделать?
– Хватило. Не знаю, что именно он ему поручил. Определенно нечто такое, что, по словам Покойника, под силу только ему, Салвейшену.
Я покачал головой. Джон Салвейшен. Я не мог привыкнуть к важничающему Прилипале.
Сосредоточившись на своих книгах, Синдж сказала:
– Тебе нужно избавиться от предубеждений, когда ты думаешь об этом человеке, Гаррет. В тех отношениях, которые кажутся тебе важными, он – почти полное ничтожество, зря гуляющее по земле. Но он также лучший и самый сильный из ныне пишущих драматургов. И, с его точки зрения, он один из узкого круга твоих знакомых.
– Я тебя понял. Но понимаешь ли ты, насколько все это нелепо для любого, кто знал Пилсудса Вилчика?
– Дверь, – ответила Синдж. – Мне еще нужно внести кое-какие записи в бухгалтерскую книгу, а записки Дина выглядят так, как будто он их зашифровал.
– Дверь?
– Кто-то стучит.
– Проклятье, твой слух лучше моего.
– Я юная. Я хорошенькая. И я не человек.
Я никоим образом не мог ответить на это так, чтобы из моего ответа вышло что-нибудь путное.
Когда я покидал комнату, Синдж захихикала.
На крыльце стояли Джон Пружина и две крысоженщины. Я так понял, что громилы Джона стали свидетелями доставки пива.
Состоятельный главарь крысолюдей присоединился ко мне в комнате Покойника. Его женщины присоединились к Морли.
– Прохладный воздух – это так здорово.
Я недавно поработал до седьмого пота грузчиком, поэтому был полностью согласен.
– Я боюсь спросить Синдж, сколько мы заплатили за теплообменные чары, но в такие теплые деньки, похоже, оно того ст о ит.
– Наверное, климат меняется. Крысолюдей обычно не беспокоит жаркая погода, но такая сильная жара, к тому же наступившая так рано, меня тревожит. Что будет, когда мы вступим в пылающее сердце лета?
– Пылающее сердце, э?
– Признаюсь, неоригинально. Я подцепил это выражение, услышав однажды болтуна на перекрестке. Хотя на самом деле тот сказал: «Пылающий жар лета». Но суть заключалась в том, что самый жаркий день лета покажется освежающе прохладным, как только мы окажемся в аду.
– Уличный комедиант. Как их не любить! Жизнь без них была бы куда скучнее.
– Что правда, то правда.
У Джона Пружины была причина здесь находиться помимо надежды получить бесплатное пиво. Я изобразил на лице напряженное любопытство. И выпил сам.
– Причина, по которой я заглянул, – хотел дать тебе знать, что я только что развернул спецоперацию.
Я сделал длинный глоток.
– Я весь обратился в слух.
– Вонь разложения на том складе была просто уникальной. И нечто подобное будет сильно ощущаться в любом месте, где бы делатели зомби сейчас ни мастерили своих монстров.
Он выжидающе посмотрел на меня.
– Могу себе представить.
Я, в свою очередь, выжидающе посмотрел на него, уверенный, что он собирается перейти к сути.
– Да?
– А.
Джон был доволен собой.
– Я послал весть всем крысолюдям города. Вынюхивайте места, пахнущие смертью и химикалиями.
– Блестяще!
Как могли люди, которые хотели добиться успеха, упустить единственную деталь?
– Всем приходят в голову более умные мысли, чем мне.
– Всем?
– Плоскомордый Тарп предложил искать тех, кто делает костюмы, а потом уже разматывать цепочку от них.
– Это тоже будет интересно. Но мой метод более многообещающий.
– Ты прав. Найди фабрику монстра – и тебе уже не нужно будет идти обратно по его следам.
Джону Пружине хотелось больше одобряющих похлопываний по спине. Иногда его жизнь, должно быть, шла не так гладко, как ему хотелось бы.
– Наслаждайся своим пивом, – сказал я.
Наверное, в тот момент это не было идеальной фразой. Он озадаченно посмотрел на меня.
День начал клониться к вечеру. Больше никто не баламутил мир.
И все, кого разослал Покойник, возвращались, чтобы меня изводить.
77
Первым, сияя, появился Джон Салвейшен. Он пожал мне руку.
– Не знаю, что ты сделал, Гаррет, но спасибо тебе, спасибо, спасибо!
– Хорошо. Ай да я. О чем ты толкуешь?
– Тинни. Она будет играть эту роль. Нынче утром она появилась для первого чтения. Она была просто ангелом. И с первой же попытки уловила суть своего персонажа. Спасибо тебе, спасибо, спасибо.
– Да всегда к твоим услугам. Но сделай одолжение. Расскажи ей насчет моих запаздывающих дивидендов. Сильно запаздывающих.
– Запаздывающих на одиннадцать дней! – сказала Синдж, ухитрившись изобразить свирепый рык.
– Хорошо. Я передам ваши слова. К делу. Покойник попросил меня поговорить с моими знакомыми насчет того, кто владеет документами на склад, где делали зомби. Собственница склада – Констанс Алгарда, больше известная как Теневая Пращница.
– Разве она не одна из тех, кого убил Беллман, когда?.. Нет. Теперь я вспомнил. Он задал ей по первое число, но она выжила.
– Я просто рапортую, сэр. Я не анализирую. Если она мертва, она все равно ухитряется действовать весьма активно в сфере недвижимости. У нее имеется собственность по всему городу. Я принес список.
Он предъявил его. Синдж схватила список и начала его копировать, чтобы позаботиться о том, что информация помещена в безопасное место, прежде чем я смогу ухитриться потерять ее или уничтожить.
– Просто в качестве небольшого полезного факта – не я один задаю вопросы, – добавил Салвейшен. – Люди из дворца, Стражи и некоторые страхолюдные личности с Холма – все они начали разведывать то же самое еще до меня.
– Это может быть плохо.
– Ты думаешь?
– Есть еще кое-что, в чем ты смог бы помочь. Будучи уникально компетентным.
Я объяснил задумку с костюмами.
– Я могу с этим справиться. Легко. У меня мощные средства воздействия. Нам нужно много костюмов и декораций для «Королевы фейри».
Я не мог сказать Салвейшену, что он не почти полное ничтожество, зря гуляющее по земле, каким я всегда его считал. Но я мог это подумать, и, возможно, он способен был это ощутить.
Синдж закончила копировать список и протянула копию своему брату. Джон Пружина изучил его, выпил, кивнул и покинул комнату. Синдж последовала за ним. Джон не был так сильно навеселе, как я думал, и был грамотнее, чем я считал.
Синдж вернулась и начала составлять еще одну копию.
– Когда он научился читать? – спросил я.
– Когда тебя здесь не было. Он медленно соображает, и у него проблемы с почерком, но он понимает, что грамотность – самое полезное искусство, каким ты можешь обладать в жизни.
– Что он будет делать с этим списком?
– Заставит своих людей вынюхивать там и сям.
– Ему нужно будет держаться осторожно, если остальные собираются заняться тем же самым.
– Окажи хоть кое-какое доверие тупой крысе, Гаррет. Он слышал, какова ситуация. Он будет осторожен – в случае того маловероятного развития событий, что кто-нибудь заметит крысочеловека.
Ой! Она снова была в плохом настроении. Но она была права.
– Понял. Теперь расскажи мне кое-что. Что ты все время пишешь? Вряд ли тебе требуется вести так много бухгалтерских книг.
– Я составляю записи обо всем, что с нами происходит.
Странно. Это смахивало на одну из тех истин, которые имеют не одно лицо. Смахивало на тщательно подготовленный ответ, который дождался на полке того момента, когда возникнет неизбежный вопрос.
Джон Салвейшен захихикал. Он кое-что знал.
Конечно же, знал. Последние несколько недель даже молодняк вроде Краш и Кайры знал больше меня обо всем на свете.
– Джон, насчет девушки, которая была тут прошлой ночью.
– Краш?
– Да. Она – хорошая девчушка.
Синдж издала пыхтящий звук, возможно, от неожиданности.
– Я уверен, что хорошая. А я был не на высоте.
Я продемонстрировал поднятые брови.
– Это так выбивает из седла. Все задают одни и те же глупые вопросы. И даже не могут членораздельно их выговорить, потому что ошеломлены встречей со знаменитостью. Я пытаюсь не забывать, что эти вопросы кажутся им уникальными. Но я не привык ко всему этому. И иногда теряю терпение.
Я вытаращил глаза.
– Что они сделали с моим другом Прилипалой? – спросил я Синдж.
Джон засмеялся.
– Люди меняются, когда под их ногами сдвигается земля, Гаррет. Я больше не Пилсудс Вилчик. И не Прилипала – хотя это очень отрицательно сказалось на Торнаде. Я теперь всецело Джон Салвейшен. Быть которым не всегда замечательно, хотя Джон Салвейшен – живая фантазия, которая каждую ночь убаюкивала Пилсудса Вилчика.
Все, что я смог бы сказать, это: «Ух ты!»
Но я придержал такую реплику при себе.
– Я что-нибудь сделаю, чтобы загладить случившееся перед Краш, – сказал Салвейшен.
Я просто превратился в доброго папочку.
Не успел я вымолвить ни слова, как Синдж издала некий звук.
Моя маленькая Адская Дыра была работящей девушкой с обширным опытом самостоятельной жизни.
– Я буду образцовым джентльменом, – пообещал Салвейшен.
Должно быть, у меня был скептический вид.
– Я сознаю, какая у нее подноготная, Гаррет. Хотя никогда об этом не упоминал. Если она притворяется леди, я притворюсь, что я – джентльмен.
Синдж вышла из-за стола.
– Вы оба сентиментальные, романтичные идиоты, обитающие в мире, где выживают только прагматики.
И вышла из комнаты.
– Я просто хотел, чтобы Краш могла получить что-нибудь приятное без необходимости сперва лечь. Она девушка с добрым сердцем. И заслуживает минуты, когда ей не требуется быть шлюхой.
Знаменитый драматург продемонстрировал дурацкую ухмылку и поднял вверх большой палец.
– Я понял. Но мне понадобится помощь, поскольку мы собираемся притвориться, что я знаю о ней только то, что она – привлекательный подросток.
78
Синдж покинула нас, чтобы ответить на стук в дверь.
Она вернулась с невероятным дуэтом: Белиндой Контагью и Вестманом Блоком; оба визитера были переодеты. Из Блока получился убедительный пожилой громила. Не знаю, кого хотела изобразить перед людьми Белинда. Она оделась в более консервативном стиле, чем обычно, и носила кудрявый каштановый парик, изменивший форму ее лица. Она бы сошла за мою сексуальную младшую сестру.
Белинда двинулась в мой старый кабинет.
Блок, похоже, рано начал праздновать Белый День, [7]7
Белый День– 14 марта. Празднуется в Японии и Корее. В этот день мужчины дарят подарки своим женам и возлюбленным.
[Закрыть]романтический праздник. Любовники дарят друг другу сладости. Но и друзья тоже. Я поморщился при этой мысли. Белый День мог влететь в порядочную сумму, если я принесу коробки дружбы всем девушкам, какие были и есть в моей жизни. Ха! Одну для миссис Кардонлос! Это может быть весело.
Я сделал заметку себе на память – спросить Дина, не сумеет ли тот раздобыть партию в дюжину коробок по сниженным ценам.
Блока штормило, как корабль с пьяным капитаном при пятибалльном волнении; может, даже при шестибалльном. Ему понадобилась помощь Синдж, чтобы усесться.
– Какой снаружи ужасный мир, Гаррет. Ужасный мир.
Джон Салвейшен кивнул в знак согласия.
– Без сомнения, вы правы. Но я из тех парней, что любят слушать печальные подробности.
Я бросил вопросительный взгляд на Синдж. Под предлогом визита Блока она так рано вытащила меня из постели.
Синдж пожала плечами.
У Блока было чем поделиться? Или он здесь только в надежде раздобыть новую порцию бесплатной выпивки?
В доме было полно горючки Птицы.
– С той ночи остались какие-нибудь крепкие спиртные напитки? – небрежно спросил Блок.
Синдж извлекла полгаллона самой лучшей, самой чистой живой воды, какая когда-либо гналась в Каренте. Достала также внушительных размеров кружку и наполнила ее для Блока. Для Джона Салвейшена и меня нашлись маленькие чашечки примерно унции на две.
Что она затевала? Из-за нее Блок отрубится и облюет ковер.
Я не позволил подобным мыслям отвлечь меня от того, чтобы наслаждаться собственной выпивкой.
Эта череподробилка на вкус была как продымленное лекарство. Но я прихлебывал ее просто за компанию.
Блок не сумел расширить и углубить свое заявление, что мир далеко не прекрасен. Он был слишком занят, крутя роман со своим спиртным напитком.
К нам присоединилась Белинда, явно убежденная, что Морли будет жить.
– Дай мне огромную кружку этого пойла, Гаррет. Я в настроении надраться.
– Ты в порядке? – спросил я.
– После того как я повидалась с ним, мне лучше, но ты что, тупой? Конечно, я не в порядке. Мой идиот-любовник все еще лежит, и нет ни одной распроклятой вещи, какую могла бы сделать Белинда Контагью, чтобы улучшить положение.
– Вообще-то совсем недавно он был в полном сознании, бодрствовал и функционировал. Он просто переутомился. С ним все будет в порядке, Белинда. Но как насчет тебя?
Она мрачно вливала в себя огненную воду – так, словно то было слабенькое пиво.
– Я так чертовски расстроена, что подумываю начать войну, просто чтобы заставить людей обратить на меня внимание.
– Эй, девушка! Это плохая затея.
– Просто чтобы заставить их обратить внимание, Гаррет. Просто чтобы заставить обратить внимание.
Наверное, он выпила еще до того, как сюда пришла.
Эта сторона характера Белинды уже давно не давала о себе знать.
– Как так случилось, что ты появилась одновременно с генералом? И прежде чем ты станешь таким же крепким орешком, как в прежние времена, должен сказать: у нас есть кое-какие продвижки.
Я пересказал ей то, что поведали Плоскомордый и Джон Салвейшен.
Сам Салвейшен не двигался и не произносил ни слова, надеясь, что его не заметят.
– Поговаривают, что Теневая Пращница не владеет всей той недвижимостью, хотя на всех документах значится ее имя, – сказал я.
– Умно – искать поставщиков костюмов, – заплетающимся языком проговорила Белинда.
Она недолго продержится на ногах.
– Я закидываю и другие удочки. И у меня есть возможность опознать людей, чьи портреты мы составили.
Белинда выказала пьяное, кровожадное возбуждение. Блок был не таким противным, но таким же взволнованным.
– Есть проблемка, – сказал я. – Плохие парни – это люди, которых следовало бы вывести из игры еще много лет назад.
Я объяснил, что рассказали мне Плеймет и Барат Алгарда.
– Парень оставил себе прежнее имя, – задумался Блок. – Хм-м? Мы имеем дело с призраками, как во Всемирном? Или с отцом-сыном-внуком? Или с немертвым? У тебя есть теория, Гаррет?
– Мы до сих пор не видели ни одного из них при свете дня.
– Вампиры?
Еще неделю назад это показалось бы глупым. Но не теперь.
– Тела, которые они заново строят, могут быть телами их жертв.
– Проблема, – заявил Блок. – У нас есть сорок или пятьдесят зомби, но нет пропавших людей. Мы одолели девятнадцать, но это говорит о том, что осталось еще тридцать. В городе наверняка нет такого количества погибших подходящего возраста.
Белинда уже сильно продвинулась к нечленораздельному состоянию, но, спотыкаясь на звуках и путаясь в слогах, ухитрилась сказать:
– Роджер продолжает скулить насчет того, как плохо идет его бизнес. Его посетители не хотят быть забальзамированными. Они просто хотят проехаться в крематорий.
Бедный Кэп Роджер.
Как похититель трупов сможет остаться при делах, если всех мертвых кремируют?
– А что там в поселке беженцев? Они вряд ли были честными с краснофуражечниками, потому что думают, что вы их преследуете.
– Мы бы знали, – сказал Блок. – Дил бы знал. Его интеллект улучшился с тех пор, как ты имел с ним дело.
Он вздохнул.
И уставился долгим печальным взглядом в свою кружку. Я не мог поверить, что Блок все еще сохранил внятность речи.
Белинда начала разговаривать сама с собой. Возможно, она не понимала ни слова из того, что говорила.
– Гаррет, наша проблема заключается в том, что мы тонем в информации. У нас так много информации, что мы не можем отобрать важные детали.
– Что?
– В последнее время порой выясняется: все, что нам нужно знать, чтобы предотвратить преступление или раскрыть его, – это система, но информация просто не попадает к нужным людям.
– Э-э?
Я надеялся, что он излагает свои оправдания, а не пытается выудить мои предложения.
У Синдж имелись предложения.
Мы сидели в ошеломлении, пока она предлагала аналитическую иерархию, которая сортировала бы рапорты по прибытии, оценивала бы их, а потом передавала людям, чья работа состояла бы в том, чтобы определить взаимосвязь полученной информации или степень заключающейся в ней угрозы. Эти люди передавали бы информацию другим, которые приступали бы к активным действиям. Процесс зависел бы от личной ответственности, потому что иерархия строилась подобным образом, что перекладывать вину с одного на другого было бы трудно. Наказания за неудачу из-за мелочности или равнодушия должны были быть суровыми.
Блока охватил благоговейный трепет.
– Потрясающе! Вы интеллектуальный гений чистейшей воды, мисс Пулар! В вашем плане я вижу только один недостаток.
– Сэр?
– Человеческая натура. Даже если неотъемлемой частью плана станут наказания, не каждый будет прилагать все усилия, чтобы добиться общей цели.
Синдж поникла.
– О, люди. Правильно.
– И все равно это самая лучшая идея из всех, какие я когда-либо слышал. Определенно на ней и следует базироваться. Мы назовем в твою честь камеру предварительного заключения.
Последние слова он с ухмылкой сказал уже в спину Синдж. Она встала и направилась к прихожей.
– Э-э… Я ее обидел?
