Текст книги "Позолоченные латунные кости"
Автор книги: Глен Чарльз Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
79
Чувства Синдж не были задеты. Она просто услышала стук в дверь, который не уловил больше никто из нас. Через минуту она вернулась с Колдой, отравителем.
Проклятье! Теперь и я его так называю.
Компания заставляла Колду нервничать. Он отказался сесть, когда Синдж предложила ему стул.
– Я могу остаться только на минутку. Я просто хотел занести лекарства. Вот в этом пузырьке зеленый порошок – это для мистера Дотса. Порошок поможет вымыть яд из его тела. Заставьте его принимать лекарство, пока оно не кончится, как бы хорошо, с его точки зрения, он себя ни чувствовал. А в этом пузырьке штука, похожая на толченый янтарь. Это для человека, больного раком. Очень дорогое, но очень эффективное лекарство. Оно добывается из экзотических тропических жуков. Давайте ему по щепотке с каждой едой. Не больше щепотки. Большее количество может его убить. После каждой щепотки его будет так тошнить, что он может попытаться отговорить вас давать ему это снадобье и дальше. Заставьте его выдержать до конца.
– Колда, спасибо, старик. Ты превзошел самого себя. Сколько я тебе должен?
– Это за мой счет, Гаррет. Но, полагаю, мы теперь квиты. В следующий раз я запишу все на твой счет.
– Выпьете что-нибудь? – спросила Синдж.
– Мне не положено, еще рановато.
– Вы уверены? Даже одно пиво?
– Ну… Одно пиво не повредит.
Синдж направилась на кухню.
Колда огляделся по сторонам и решил в конце концов сесть. Он подался ко мне.
– Есть еще кое-что.
– Здесь все друзья.
Колда пожал плечами.
– Когда я обходил торговцев в поисках средства для борьбы с опухолями, несколько химиков и аптекарей просили меня семена мяты Джейн. У меня нет этих семян. Во всяком случае, в больших количествах, на продажу. После того как меня спросили об этом несколько раз, я сам начал спрашивать: а зачем?
– М-м?
– Мята Джейн растет только в болотистых местах. На самом деле это не совсем мята, но ее растертые листья выпускают сок, который пахнет мятой. Сок нельзя глотать. Его используют как отраву для крыс. Семена трудно собрать, потому что их полагается собирать в точно выбранное время года.
– И мы интересуемся мятой Джейн, потому что?..
– Потому что растертые семена обладают почти чудесными свойствами исцеления. И кто-то их скупает. За месяц цена выросла в десять раз.
Я переглянулся с Блоком и поднял руку, останавливая его, когда тот хотел поднажать, чтобы выудить детали.
Белинде было плевать. Она с трудом боролась со сном.
Вернулась Синдж.
Колда принял у нее кружку, сделал длинный глоток и был приятно удивлен. Рыгнув, он сказал мне:
– И это все, что я узнал, двигаясь на восток.
Он осушил кружку и встал.
Синдж выпустила его на волю, потом поспешила вернуться, чтобы послушать, как мы с Блоком препираемся из-за того, кто должен обойти городских аптекарей – Стража или Фракция. Я считал, что действия бандитов Белинды будут более эффективны.
– Вы выяснили что-нибудь, изучив тела, которые забрали той ночью? – спросил я.
– Их конфисковали у нас люди, имевшие надлежащие бумаги, но выглядевшие ненадлежащим образом.
– Я чую недостаток ясности, – сказала Белинда, внезапно полностью проснувшись.
Она широко улыбалась. Она только притворялась пьяной. И знала больше, чем считала Стража.
– Мы сделали все, что могли, за отпущенное нам время, – сказал Блок.
– И что же именно?
– Лица двух зомби напоминали лица известных преступников. Полной уверенности, что это именно они, нет. Кожа зомби скорее походила на выдубленную, чем на нормальную человеческую. Колдуны из судебной медэкспертизы сказали, что на зомби одели цельную человеческую кожу после того, как их собрали хирургическим путем. Главные швы находились на спине. Не каждая кожа хорошо подошла, может, поэтому они носят шерстяные трико. Их лица в плохой форме – потому их скрывают деревянные шлемы. Волосы местами выпадают, даже на бороде и на бровях.
Я перешел к ключевым вопросам.
– Вы узнали двоих из них.
– Мы думаем, что узнали.
– И?
– И – что, Гаррет?
– Кто они такие? Как умерли? Где? Когда? При каких обстоятельствах?
– Они были взломщиками. Их послали в трудовые лагеря. Как только мы передаем их на Работы, они уже не наша проблема.
Возможно, факты начинали выстраиваться в линию. Может, объединенные умы Покойника сумели продвинуться дальше того, что должно было быть очевидным даже для генерала.
– Если некоей женщине нужны поставки трупов, – сказал я, – она могла бы заключить сделку с кем-нибудь в трудовом лагере. Немного тамошних плутов все еще дышат, когда заканчивается срок их приговора.
– Они умирают потому, что полностью выматываются. Их скверно кормят, они работают подолгу примитивными орудиями и не получают никакой медицинской помощи. Все это входит в стоимость того, чтобы быть плохим парнем. В лагерях сотни узников, и их нужно пересчитывать только тогда, когда они отматывают свои сроки. Если узник умирает, подают рапорт, чтобы мы могли рассказать его семье: то, чего они ожидали, свершилось.
У меня был злой склад ума.
Я представил себе несколько способов, какими люди, более безнравственные, чем узники, могли бы извлечь выгоду из системы уголовных наказаний.
Без сомнения, плохие парни обдумали все эти способы и еще дюжину других в придачу.
– Мы это проверяем, Гаррет, – сказал Блок. – Теоретически – из-за жалоб на дурное обращение с заключенным.
– Чем большему я учусь, тем более полезным себя чувствую.
Я ожидал услышать в ответ нечто утешительное. Вместо этого Блок сказал:
– Это потому что ты не хочешь примириться с тем, что тебе приходится торчать в четырех стенах. Ты сидишь на заднице в то время, когда, по-твоему, должен надирать задницы и обзываться.
Синдж издала звук, подозрительно похожий на звук, который издают люди, мысленно покатывающиеся со смеху, но вынужденные сидеть с серьезным выражением лица.
– С чего ради ты решил, что должен быть полезен? – спросил Блок. – Я имею в виду, почему сейчас, внезапно, когда ты целую вечность провел, будучи помехой?
Я не хотел вступать в этот спор.
С тех пор, как я начал свой бизнес, я миллион раз слышал подобную хрень от миньонов закона.
– Я все пытаюсь и пытаюсь, но не могу догадаться, как мне, не будучи твоим жополизом, получить право на обструкционизм. Боги не послали меня на землю, чтобы мыть тебе ноги, целовать твою задницу и нашептывать на ушко, какой ты клевый чувак. Ты знаешь это лучше меня.
Синдж и Джон Салвейшен сорвались с мест, пытаясь меня успокоить. Синдж сделала так, что кружка, из которой я пил, исчезла.
Блок разинул рот, как будто открыл гроб, полный червей.
Я все не унимался:
– Понятия не имею, как тебе и этому отвратительному троллю Релвею пришла в голову идея, что мне положено быть вашим орудием. Но вам нужно покончить с этой мыслишкой раз и навсегда.
К тому времени, как я закончил, я уже кричал.
Пенни вошла посмотреть, что происходит. Белинда хлопала в ладоши и возгласами подбадривала меня.
– Просто небольшая проблема – он плохо справляется с выпивкой, – сказал Пенни Джон Салвейшен. – Спроси Дина, не может ли он быть полезен в подобной ситуации.
Этот человек был прав. Я не должен был пить столько живой воды. Она отворила шлюзы. И все огорчения вылились наружу.
Синдж с помощью Джона Салвейшена и Доллара Дэна вернула меня на былое место славы рядом с Морли, в соседнюю комнату.
Синдж и Доллар Дэн утихомирили меня. Я начал становиться одержимым этой крысой, гадая, не переехал ли он к нам в дом, пока я не смотрел.
Доллар Дэн никогда не путался под ногами. Он был невидимым большую часть времени. Но он всегда был рядом, когда кому-то был нужен.
Я постепенно задремал, гадая: может, он не просто крысочеловек, а нечто большее? Он мог быть живым олицетворением всей своей расы.
80
Пока я спал, дела катились своим чередом. Люди приходили, люди уходили.
Генерал Блок, Белинда и Плоскомордый ушли. Немного пива и сон – вот все, что требовалось Тарпу.
Синдж и Джон Салвейшен, сдвинув головы, что-то проектировали.
Морли проснулся и стал раздражительным, потому что пропустил визит Белинды. Салвейшен ушел после дружеской беседы с Синдж.
Заглянула Тинни и провела с Синдж некоторое время. Их разговор становился все жарче.
Сперва Синдж не позволила Тинни меня разбудить. Она не раз и не два прибегала к словам «слишком много драм». Потом в беседе всплыли просроченные дивиденды. Обмен репликами из жаркого стал ледяным. Тинни отказалась поверить, что наши доли не были выплачены.
– Я не получила от наших банкиров никаких расписок в получении вклада – доказательств того, что взносы были сделаны.
В этот момент вошел Морли и усек, о чем речь.
– Мы никогда, никогда не уклонялись от выполнений своих обязательств, вовремя и полностью, – сказала Тинни. – Того, о чем ты заявляешь, не может быть.
– Ты управляешься с финансовой работой в Объединенной, – парировала Синдж. – Хотя ты и не уполномочена делать выплаты, ты ведешь им учет. Поэтому я повторяю: покажи мне доказательство того, что выплаты были сделаны. Наши банкиры и тебе дали бы расписку в получении. Так предъяви ее.
Морли был впечатлен тем, как Тинни держала себя в руках. К этому моменту большинство карентийцев уже ринулись бы в напыщенные подлые разглагольствования насчет наглых паразитов.
– Тинни приберегает свою желчь для меня.
Очевидно, мрачное, твердое, уверенное, не терпящее пустых разговоров поведение Синдж пошло рыжей на пользу. Тинни нацарапала записку, потом ринулась вон из дома.
– Наверное, кого-нибудь в Объединенной уже подвешивают за яйца, – заметил Морли. – Если то, о чем заявила Синдж, – правда.
Я уже видел Тайфун Тинни Тейт в четвертой категории ярости и был рад, что плохая погода унеслась в другое место.
Я прочитал ее записку.
«Прости, что я пришла, когда ты отдыхал. Я чудесно провела время на репетиции. Никогда не чувствовала себя такой счастливой. Спасибо тебе, Малскуандо. Люблю тебя и всегда буду любить.
Х О Х».
Подписи не было.
Кто-нибудь это читал?
Синдж? Почти наверняка.
Морли? Нет. Его странное чувство чести не позволило бы ему такое сделать.
Дин мог бы прочесть, если бы знал о записке и был склонен думать, что знание ее содержимого поможет ему защитить дом и домочадцев.
Пенни появилась, когда я задумчиво прихлебывал чай. Она увидела несложенную записку. И покраснела.
Итак.
Зачем ей быть настолько любопытной?
У нее имелось смутное желание отплатить Тинни за то, что та скормила ей обо мне столько грязных сплетен?
Морли наблюдал, как Пенни уходит. Потом захихикал.
– Что?
– Ты пропустил такую захватывающую сцену.
– Голова болит.
– И должна болеть. И ты сам в этом виноват.
Голова не только болела, она все еще норовила упасть на грудь из-за огненной воды.
– Что я пропустил? Кроме Тинни?
– Торнада. Она приходила искать своего ручного драматурга. К тому времени он уже ушел. Она была пьяна и не поверила Синдж. Синдж с Долларом Дэном ее утихомирили, после чего она ушла.
– Была в плохой форме, а?
– Нажралась так, что жалко было смотреть. Она слишком стара для мелодрамы.
– Разве все мы не слишком для этого стары? Но все равно мелодрамы случаются.
Мы минуту посидели молча, вспоминая нелепости в наших личных жизнях.
– Такое вообще возможно, чтобы человек оставил отрочество позади? – спросил Морли.
– Может, и невозможно. Сейчас я скучаю по великому комбинатору, Старым Костям. Он мог бы поделиться с нами несколькими столетиями наблюдений.
– В смысле?
– В смысле, он мог бы ответить на твой вопрос. Что касается меня, я думаю – мы не в силах удержаться и не действовать подобно глупым юношам, до тех пор пока вообще в силах вносить вклад в продолжение наших племен.
– Если бы мы хорошо себя вели и думали головой…
– Мы – жертвы наших маленьких лучших друзей. Но боги имели причину сотворить нас именно такими.
– Отвратительное отступление от темы, Гаррет. Но ты, вероятно, прав. Скучные боги позаботились о том, чтобы девочки были достаточно тупы, чтобы верить всему, что мы им говорим, до тех пор пока не состарятся. Больше всего природе хочется, чтобы следующее поколение топало по земле.
– Но поскольку мы мыслим, мы превращаем это в приключение, придумывая способы, чтобы перехитрить Природу.
Морли потерял интерес к теме.
– Куда направляешься, Гаррет? – спросил он.
– Никуда. Я собираюсь сидеть здесь и чувствовать жалость к самому себе. Еще пара часов – и голова моя готова будет взорваться.
– Я имел в виду – в наших отношениях.
Что? Мы же мужчины. Мы не говорим о подобных вещах. Во всяком случае, всерьез. Так ведь?
– Ты и Тинни практически объявили миру, что ты собираешься завязать брачный узел. Ты переехал, чтобы жить вместе с нею. Потом приглашения на свадьбу так и не пришли. Спустя некоторое время люди забыли о случившемся. А теперь ты спутался с совершенно восхитительной конфеткой с Холма. Которая, должно быть, владеет любовными чарами. Даже Дину больше нравится она, чем Тинни.
– Я не спутался. Пока нет.
– Вы спите в одной постели. Одного из вас не заботит, кто об этом узнает. Она перетащила свой сундук в твою комнату. Я порядком уверен, что это можно квалифицировать как «спутался».
– Откуда ты знаешь?..
– Синдж проболталась. Как бы случайно, не сомневаюсь. Она говорит, что эта женщина – бесстыдница.
– В домашней обстановке. Но она чувствует, что уместно, а что нет. Она никого намеренно бы не обидела.
Такие вещи казались куда менее запутанными, когда я был моложе.
Вошла Синдж. Она подозрительно посмотрела на нас, одарив меня особенно подозрительным взглядом.
– Явились леди для ваших вечерних процедур, мистер Дотс. А что касается вас, мистер Гаррет, вам не мешало бы заново познакомиться с ванной. Также неплохо было бы сменить одежду.
Она, должно быть, выступала в роли медиума моей матери.
– Я принимал ванну на прошлой неделе! – проскулил я с интонациями восьмилетнего.
Потом одновременно случилось несколько вещей. Все началось с того, что Дин объявил о позднем ужине, в то время как крысоженщины приблизились к Морли. Дотс воспользовался шансом наспех проглотить несколько кусков, прежде чем принять участие в обычных вечерних ритуалах в моем бывшем кабинете.
Синдж ушла и навалилась на работу в своем кабинете.
Я выпил кружку пива, потом уложил себя в постель.
Я набил живот, и мир все равно не собирался позволить мне заняться чем-нибудь другим.
Мне просто хотелось спастись в стране снов, прежде чем начнется похмелье.
– В следующем году я буду вести себя ответственно, мам.
Когда я проснулся, потому что мне понадобилось пообщаться с ночным горшком, я был в постели уже не один. Страфа пошевелилась, но не проснулась. Когда я снова забрался в постель, она прильнула ко мне, как вторая кожа. Я подумал, что это изумительно – как тесно она может прижаться, с тем чтобы мне все равно было удобно.
Я недолго пролежал без сна. Несколько минут я гадал, как Страфа проникла внутрь. Я не помнил, чтобы оставлял окно открытым.
Теперь оно было открыто, в него проникал прохладный воздух. Приятно было чувствовать тепло Страфы.
81
Пулар Синдж была недовольна своим боссом, хозяином, партнером – как бы она мысленно меня ни величала. Она сунулась в мою комнату в неподходящий момент, задохнулась, сказала что-то вроде:
– Теперь я в это верю, – и исчезла.
Страфе было плевать. Она была слишком занята.
Когда я спустился вниз, я быстро понял, что новый порядок вещей стал утвержденным фактом. Дин тепло приветствовал Страфу. Его манеры были идеальны, без всякого намека на неодобрение. Синдж вела себя более официально, но убрала свои личные чувства в запертый сундук. Не то чтобы ей не нравилась Страфа, просто ей нелегко давались все эти изменения.
Трудно было не любить Страфу, когда она не была Неистовым Приливом Света. Всем, кроме Пенни Ужас. У Пенни имелись кое-какие проблемы.
Об этом доложил мне Морли. Я не видел никаких проблем.
– Девочка с ненавистью смотрит на женщину, когда думает, что никто этого не замечает.
– Бессмыслица. Она даже не знает Страфу. Страфа для нее неопасна.
– Как знать. Ты сегодня в состоянии для тренировки?
– Ты ведь еще не готов к такому, верно?
– Я сам задам себе темп. Тренировка – как раз то, что тебе нужно, чтобы чем-то заняться. Ты превратился в лохань слизи.
Преувеличение было крайне злым, но не совсем промазало мимо цели.
Я все еще чувствовал слабость после простуды, хотя худшее осталось позади. Если я буду время от времени пользоваться ингалятором Дина, мой нос не будет забит и я не буду выкашливать куски флегмы крупнее своего кулака.
– Это будет весело – готовиться к нашей личной войне, – сказал Морли.
Я сомневался, что остальной мир оставит нам достаточно противников, чтобы можно было сделать хотя бы один тактический ход. Десятки людей сейчас пытались положить конец этому ужасу.
Я был уверен, что страх посеять панику и нарушить порядок вещей тяжким бременем лежал на всех, имеющих власть и влияние. Если страх охоты на ведьм и впрямь имел под собой какую-то основу, неудивительно, что влиятельные и властительные утаивали самое худшее.
– Может, мы дурачим сами себя, старина, – сказал я.
– Неважно. Что бы мы ни сделали, чтобы приготовить наши тела и очистить наши души, это не будет пустой тратой времени.
Морли пребывал в настроении «воинское искусство – философия».
Я улыбнулся и пообещал:
– Сделаю все, что в моих силах!
– Засранец. Теперь ты потешаешься.
– Мне не нравятся люди, которые говорят так, как ты сейчас.
– Знаю. Зато у тебя идеальные интонации. Каждое слово позаимствовано у умирающей маленькой девочки из комедии «Скаффл».
– Проклятье. Ты меня поймал. Откуда ты узнал?
– Я видел все, что ставили во Всемирном. И хорошее, и плохое.
– Тогда кто понаделал в тебе дыр? Что ты такого видел, раз кто-то решил: пора тебе уснуть в грязи?
– Верно. Теперь ты поймал меня. Я страдаю провалами в памяти. Хотел бы я, чтобы эти провалы относились к театральным постановкам. Аликс Вейдер и ее товарищи испоганили пьесу, пытаясь играть малышей в возрасте Пенни.
– А я ею наслаждался. Как только я преодолел фактор старых дев. То была милая история без сюжета.
– Ты сентиментальный, романтический идиот. На что, как напоминает мне моя чудесная память, Синдж не так давно любезно указала.
– Моя не менее несравненная память принимает во внимание, что она и тебя включила в это, по сути, ложное утверждение, в эту «утку».
– Утка – это такой музыкальный инструмент? Мы можем найти его в оркестровой яме? Как называется музыкант, играющий на басовой утке?
– С тобой все в порядке?
– Наверное, действие лекарства. А может, я просто сбрасываю напряжение, переводя разговор на глупости. Как думаешь, мы могли бы выскользнуть отсюда, если бы вели себя по-настоящему тихо?
– Синдж не повесила на дверь колокольчик, но вряд ли мы бы ушли далеко. Она легла бы на наш след. С ее-то носом. Потом Виндвокер спикировала бы вниз и сделала так, что мы бы покрылись фурункулами, или наколдовала еще что-нибудь в том же духе. Если бы Покойник не проснулся и не заморозил мозги в наших головах.
– Ты, вероятно, прав.
– Я прав.
– Он прав на сто процентов, – сказала Страфа из дверного проема.
Из-за ее спины Синдж добавила:
– Пулар Синдж согласна.
Просто чтобы быть крепким орешком, я сказал:
– В подобные времена я больше всего скучаю по Мелонди Кадар.
Синдж была взрослой женщиной. Она доказала это, оставив за собой последнее слово.
– В подобные времена я скучаю по Проклятому Попугаю. А его мы могли бы вернуть. Не так ли, мистер Дотс?
– Это могло бы оказаться нелегкой задачей. Он улетел с небесными эльфами, когда они были тут в прошлый раз. Вы могли бы молиться, чтобы он был настолько несносен, чтоб они отослали бы его обратно.
Я не прокомментировал это высказывание. Я не хотел, чтобы в чьей-нибудь голове засели безумные идеи.
82
Я сидел со Страфой в кабинете Синдж, держа под рукой стопку носовых платков.
Синдж за своим столом всеми силами притворялась, что ей неинтересно.
– Держу пари, вчера ты нашла большую кучу ничего.
– Ты телепат. Я и вправду провела время с дочерью и Кипом. А еще с Баратом.
Судя по ее голосу, для молодежи то было не очень веселым времяпровождением.
– Ты ведь не отшлепала их, верно?
– Нет. Я была настолько нежной, насколько могла. Не успел прибыть Барат, как я врезала Кеванс, что они с Кипом должны перестать быть постельными друзьями. У них теперь другие обязательства.
– Я гадал, видишь ли ты это.
– Полагаю, это видит даже Кайра. Не знаю, сумела ли я достучаться. Кеванс не хотела меня понимать, вероятно, потому что они с Кипом были так долго вдвоем против всего мира. И Кип, возможно, пока что не имел с Кайрой физических отношений.
– Не говори. Он слишком ее уважает. И не видит в этом несоответствия.
– Это просто моя догадка. А еще есть ты и я. Кеванс швырнула этот факт мне в лицо.
– О-ёй. А что сказал Барат?
– Это было до того, как он пришел. Кеванс быстро угомонилась после того, как он появился.
Синдж писала, притворяясь глухой. Я мог представить ее мысли о том, что наши личные жизни становятся даже более сложными, чем раньше.
– Мы сейчас не в том положении, чтобы настаивать: «Делай, как я говорю!» – заметил я.
– Верно. Но есть кое-что, что меняет дело.
– Ты о складе.
– Он опустошен. Нет даже пыли и паутины. Люди и эльфы вокруг не желают о нем разговаривать. Крысолюди желают. Дворцовая Охрана вынесла из него все. Некоторые из Дворцовой Охраны оставались поблизости, чтобы разогнать Спецов директора Релвея и судебных колдунов генерала Блока. Крысолюди говорят, что существует план уничтожить постройку, сейчас же.
– Это было бы незаконно, – пробормотал я. – Личная охрана не может приказывать людям за стенами дворца.
Будет нетрудно проследить, куда забрали так много вещей.
У Страфы уже имелся на это ответ. Крысолюди ей рассказали.
– Все отправилось под землю, в Кнодикал.
– Что?
Кнодикал был королевским домом, отдельным от дворца. В последние несколько столетий он в основном выполнял функции дома королевских любовниц.
– Нанятые крысолюди разломали все, превратив в груду дров, стеклянных осколков и хлама. Части человеческих тел отправились в крематорий. Остальное унесли в Кнодикал.
– Понятно, – сказал я. – Все, кроме смысла.
– Это не имеет никакого смысла, верно? Ты не создаешь дюжины свидетелей, пытаясь уничтожить улики.
Создаешь, если можешь избавиться от свидетелей.
– Итак, происходило что-то еще.
– Может, дело в очищении.
Страфа встала, подошла ближе и посмотрела на мои колени так, словно подумывала устроиться там как дома.
– Только не здесь, пожалуйста, – сказала Синдж, не поднимая глаз. – Генерал Блок думает, что мы столкнулись с заговором против короны.
Я выжидал. Страфа отринула свой план угнездиться на моих коленях и присоединилась к ожиданию.
– Ну?
– Может, его целью было уничтожение материальных ценностей.
Страфа и я подались к ней.
– Чьей целью?
– Боги, да подумайте! Руперта! Предположим, существует заговор против членов королевской семьи, но хорошо спрятанный заговор. Часть заговора – скроенные из лоскутков люди. Может, им полагается посеять панику и выставить некомпетентными тех, кто отвечает за порядок. Но Руперту не обязательно знать, кто плохие парни, чтобы поломать их игрушки. Если они хотят остаться в деле, они должны прикупить еще добра. Поэтому они рискуют быть обнаруженными, занимаясь закупками. Что будет стоить больших денег.
Все это казалось странным, но имело смысл в том контексте, что корона обрушилась на склад и прибрала все подчистую.
– Они не думают, что могут кому-то доверять, – сказала Страфа.
– Положим, ты права, Страфа. И что?
– Просто размышляю. Для меня и тебя это ни на что не влияет.
– Думаешь?
– Думаю. Вообще-то я думаю, что мы должны забыть обо всем этом. Я думаю, мы должны сосредоточиться на своих делах. Морли, я тебя чую. Входи.
Дотс вошел, нимало не обескураженный.
– «Виноградная лоза» – классический ресторан, – сказала Синдж. – Береги его и лелей. Позволь профессионалам танцевать с дьяволами и справиться со всем остальным.
Странные слова, исходящие из уст этой девушки.
Морли с самым серьезным выражением лица ответил:
– Ты права, Синдж. А еще у меня есть «Пальмы», чтобы было о чем беспокоиться. Это заведение начало приносить доход после того, как шайка винного гурмана переехала в другое место.
Усики Синдж задергались. Она знала, что Морли пудрит ей мозги.
– И у меня есть благоприятная возможность открыть заведения рядом с двумя другими театрами, – продолжал Морли. – Одно из заведений будет подавать морепродукты.
Я ему подыграл.
– Ты говоришь о чем-то самого высшего пошиба, брат. Трудно сохранить эту продукцию свежей всю дорогу от реки.
Морли посмотрел мимо меня.
– Я собираюсь просить твою подругу войти в долю на правах партнера. Она сможет каждый день доставлять по воздуху свежих креветок и крабов, морских гребешков и окуней, кальмаров, осьминогов, каракатиц и всякое такое.
Страфа захихикала.
– Предпринимательство приходит в королевство магии. Давайте сведем все к коммерческому и мирскому.
– А что тут неправильного? – спросил Морли.
– Это было бы непрактично, мистер Дотс. Я не могу летать так далеко и не могу поднимать такие грузы, какие потребуется.
– То была просто идея. Другая моя идея – заведение, где будет подаваться этническая еда.
Это заинтересовало Синдж.
– Вот это уже лучше. Куда больше людей могут позволить себе кусок свиной задницы, или карри, или что-нибудь, на что они наткнулись однажды, когда им было пять, чем захотят выложить состояние, чтобы похвастаться, что ели кальмара.
– И ингредиенты тоже легче достать, – сказал Морли.
– А что такое кальмар, между прочим?
– Слово за тобой, Гаррет, – заметил Дотс.
Я объяснил, что такое кальмар, гигантский и маленький.
– Некоторые меньше вашего мизинца. Некоторые достаточно большие, чтобы сцепиться с китами. Думаю, киты обычно начинают первыми.
– Крысолюди не славятся разборчивостью в еде, Гаррет, но я должна быть чертовски голодна, чтобы слопать нечто в этом роде.
– Если как следует его промариновать и зажарить в масле, он не так уж плох.
– Почему мы вообще говорим об этой фигне? – вопросил Морли.
– Ты сам начал. Собирался помочь Страфе разбогатеть, помнишь?
– Значит, я спятил. Мне нужно отсюда выйти. Мне нужно начать что-то делать.
– Я с тобой, босс. Вот как мы начнем. Ты побежишь через прихожую к кухне, повернешься и побежишь к передней двери, потом вернешься сюда. И без остановок! Я засеку время.
– Не будете ли вы так любезны заткнуть уши, леди? Я собираюсь сказать нехорошие вещи о Гаррете.
Синдж захихикала.
– Это значит – он знает, что рухнет прежде, чем закончит первый раунд.
Морли не спорил. Он не смог бы с этим поспорить. Чему был вовсе не рад.
Впервые за целую вечность, что мы были друзьями, я находился в лучшей форме, чем он.
– Теперь вы закончили? – спросила Синдж. – Могу я поработать, прежде чем внешний мир снова бесцеремонно сюда ворвется?
– Можешь, – ответил я.
Меня больше интересовало, что занимало у нее столько времени и требовало столько бумаги и чернил.
Синдж покачала головой, как будто отчаялась увидеть, как мы переживаем веселье нашего десятого дня рождения. И принялась игнорировать само наше существование.
– Валяй, – проворчал я. – Так тому и быть.
Я подумал, не испытать ли немного огненной воды, а может, сверхурочного пива. Но какой смысл, если мне придется пить одному? И если я собираюсь снова довести себя до тошноты?
– Каковы шансы, что эти преступники уже о нас забыли? – спросил Морли.
– Тупой вопрос, брат. Откуда, к дьяволу, мне знать? Насколько я могу судить, они должны питать ко мне нулевой интерес и лишь несущественный интерес к тебе. Если только ты не сможешь вспомнить, почему те абсурдные люди вообще на тебя накинулись.
– Гаррет, если бы я знал, ты и Белл услышали бы об этом уже давно.
Без сомнения. Без сомнения.
Кто-то постучал.
Синдж вздохнула, положила перо и проворчала:
– Что ж, начинается.
