Текст книги "Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы"

Автор книги: Георгий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 85 страниц)

После пленума тов. Жуков возомнил о себе особенно высоко, он стремился к личной диктатуре, тщеславию. Во время обсуждения вопроса т. Жуков на Президиуме бросил фразу о том, что его обвиняют в бонапартизме. Мы ему сказали – сам делай вывод, ведь даже Бонапарт и тот не удосужился так себя возвеличить, а ты превзошел его.

Тщеславие, мания величия зашла у Жукова так далеко, что он воспитывал наших коммунистов в армии таким образом, что будто бы он спас Родину. При этом отрицалась руководящая роль Коммунистической партии в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков, принижались бессмертные подвиги наших воинов перед матерью-Родиной. О стремлении уйти из-под руководства партии свидетельствуют и заявления тов. Жукова о том, что в случае чего он обратится к армии, к народу. Позволительно спросить, от имени кого, по чьему полномочию?! При каком случае?

Вспомните, товарищи, историю нашей борьбы с врагами партии, объявление дискуссий, как мы объявляли дискуссии? Центральный Комитет партии, даже наши враги, троцкисты, правые обращались к партии. А вот он, нет, – «я обращусь к армии, к народу», нахально заявляя при этом, «и они меня поддержат».

Но Жуков забыл, что советский народ никогда не поддерживал никаких авторитетов, посягающих на святыню – нашу славную ленинскую Коммунистическую партию и ее Центральный Комитет. Он забыл о том, что наша героическая Красная Армия всегда верно служила народу, что у нас армия и народ едины, что наша армия беспощадно била врагов нашей Родины, пытавшихся уничтожить советское государство и Коммунистическую партию.

Мы, большевики, наша славная Коммунистическая партия всегда считала, что Вооруженные силы – инструмент нашей партии, что Вооруженные силы должны быть всегда в руках партии. И на всем протяжении нашей истории, а мы идем к славной сороковой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, всегда душой, строителем, вдохновителем всех побед нашей Советской, нашей Красной Армии, нашего флота была наша большевистская, наша Коммунистическая партия. Партия должна, а она так и делает и впредь будет по всем каналам иметь связь с Армией, через местные партийные органы, партийные комитеты, Центральный Комитет нашей партии и т. д.

Тов. Жуков пытался подчинить только лично себе Армию, партийные организации, политорганы. Он настолько принижал коммунистов, работающих в армии на политической работе, что не стесняясь, на широких массовых совещаниях, например, говорил, что это проповедники, устаревшие, одряхлевшие люди, старые коты, потерявшие нюх и т. п. Многие были свидетелями этого заявления, это документально подтверждено. А когда кое-кто из коммунистов нашей Армии пытался хотя бы робко возразить, он говорил: «Вот если этим политработникам приклеить рыжие бороды и дать кинжалы, то они нас всех порежут».

Это натравливание одной части коммунистов на другую в Армии. Такие заявления, действия, кроме озлобления, ничего не дают.

После решения Президиума ЦК «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте», когда члены и кандидаты в члены ЦК доложили это решение, решение не о Жукове, а об улучшении партийно-политической работы в Армии, со стороны командиров, политработников такие заявления были: «Товарищи, передайте Центральному Комитету, у нас такое состояние, что как будто бы вы нам в душу заглянули».

Моряк, адмирал Октябрьский на активе заявил: «Вы знаете, что вы нам сделали? Нам стало легче дышать».

Как я уже говорил выше, есть приказ 0090 от 1956 года, который выпущен после XX съезда КПСС. Так в этом приказе нет ни одного слова о XX съезде КПСС. В этом приказе вообще нет слова «О воспитании». Он начинает с того, что обвиняет во всех бедах и грехах, имеющихся в Армии, парторганизации, политорганы.

В этом приказе сказано, что якобы не дело, когда у нас на партийных активах в Армии и на партийных армейских конференциях критикуют и самокритикой занимаются. Это по Жукову подтачивание единоначалия и нарушение дисциплины в Армии. В одном из пунктов этого приказа прямо сказано, что командир – единоначальник направляет и отвечает за работу партийных организаций и политорганов в Армии. Как видите, диктатор сам диктаторство прививал и другим. Он потом нам говорит: «Да, я вижу, что приказ не совсем правильный, что там допущена некоторая неряшливость». Тут одно из двух: или человек совсем никогда с партией ничего общего не имел, или он хитрит.

Товарищи, мы все принадлежим к одной партии, по одному Уставу нашей партии живем, а вот по Жукову выходит в армии для коммунистов должен быть свой Устав, его приказ. Это уже определяет действительно пустого человека, пустышку. У нас каждый член партии может быть членом партии тогда, когда он принимает активное участие в работе одной из ее организаций.

Я подчеркиваю, это было после XX съезда, когда на XX съезде партии была показана ленинская мудрость коллективного руководства. Мы не можем пройти мимо и таких вещей. У нас как-то сложилось, и мы сами иногда аплодировали этому, когда Жуковым вводился порядок субординации, что только ему подчинялись, а ЦК и партии нет. Мы не можем даже предъявить никаких претензий к коммунистам, работающим в армии, когда они иногда на активах, выступая в конце или в начале, говорили: «Товарищи, военные коммунисты поддержат ЦК…» Да партия-то у нас одна, а они – военные коммунисты. Выходит, что у нас есть военная Коммунистическая партия в армии. А из чего это исходит? Из всей линии и тенденции, которые прививались Жуковым.

Но как бы этот самовластный и самовлюбленный человек ни рычал, ни рыкал, ни якал, у нас с вами была и есть одна линия – это линия нашей партии и ее Центрального Комитета. Лучшей части нашей партии, замечательным коммунистам Армии и Флота было тяжело, это верно, но они до конца были преданы своей партии, они глубоко понимали решения XX съезда партии и честно работали на своих постах, занимаясь повышением боеспособности армии. Жукову не удалось растлить кадры, созданные нашей партией. Но все-таки какаято известная оторванность в нашей Армии и Флоте наметилась от партийных работников и ЦК. Надо иметь в виду, что Жуковым было запрещено военным иметь дело с ЦК. После июньского Пленума никто не информировал ЦК как коммунисты Армии и Флота отнеслись к постановлению ЦК, и если нашелся один командующий военным округом т. Гречко, то Гречко и Военному Совету был сделан Жуковым разнос – ты, говорит, нарушаешь субординацию, нарушаешь дисциплину.

А как он представляет эту сознательную дисциплину на основе параграфа 7 дисциплинарного Устава?

«В случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненных начальник обязан применять все меры принуждения, а в крайнем случае, не терпящим отлагательств, применить оружие (т. е. расстрелять). Об этом чрезвычайном случае начальник немедленно доносит по команде. Начальник, не принявший мер воздействия к восстановлению порядка и дисциплины, несет за это ответственность» т. е. если не расстреляет, то сам будет за это наказан.

Товарищи, когда я, гражданский человек, стал говорить со многими крупными нашими военноначальниками об этом, то оказывается, ни в одной, даже капиталистической армии нет такого параграфа для мирного времени. А там армия является инструментом буржуазии, капиталистов, а у нас в армии, в которой служат лучшие сыны народа, действует в мирное время такой Устав.

К чему, товарищи, я это привел? Привел я такой случай вот в связи с чем.

Осенью 1955 года в Горьковском гарнизоне, в роте, которой командует старший лейтенант Курбатов, лейтенант Павлов на глазах трех сержантов застрелил сержанта Очкасова за отказ идти в наряд, первым выстрелом Очкасов был ранен в щеку и вторым выстрелом в упор в голову был насмерть убит.

Военный Совет Московского округа под председательством генерал-лейтенанта Иванова лейтенанта Павлова подверг аресту на 20 суток.

Через три дня после доклада Жукову об этом факте, Жуков лейтенанта Павлова освободил. Как сегодня мне рассказали, Павлова на машине «Победа» из арестантского помещения привезли в штаб, спросили – не голоден ли он, накормили, дали деньги и водрузили опять в ту же часть. Товарищи, возмущение этим фактом было в нашем гарнизоне исключительное, да это и понятно. Но не понимал этого маршал Жуков, который мог и убивать и миловать. Это страшная штука. Это как же? Это уже попытка встать над Верховным Советом.

Я приводил в своем выступлении на пленуме еще такой факт. В ночь на 1 января 1957 г. (мне дал эту справку т. Суслов – секретарь ЦК) в гор. Таллине контр-адмирал Нарыков выстрелом тяжело ранил в область грудной клетки матроса Кондратьева. Контр-адмирал стрелял потому, что ему… (читает).

Какие же были приняты меры к Нарыкову? Партийная комиссия политотдела исключила Нарыкова из членов КПСС, но от ответственности по суду за свое преступление Министром Обороны т. Жуковым он был избавлен.[256]256
  См. документы № 46 и № 47 раздела II.


[Закрыть] Нарыков был уволен в запас с понижением в звании до капитана II ранга с пожизненной пенсией 1500 руб. в месяц. Это в войсках Таллинского Балтийского морского флота вызвало исключительное возмущение. Когда я это сообщал, тов. Хрущев дал мне реплику, – «Вы прочитайте все, как он собаками травил матросов». Оказывается Нарыков натравил на матроса свою собаку «Зитта». Нарыков был в гражданской форме. Ему матросы посоветовали идти домой спать. Он ушел домой. Но вскоре вернулся на улицу с собакой, с пистолетом в руках, догнал на трамвайной остановке матроса Кондратьева и выстрелом пробил ему грудь в двух сантиметрах от сердца (волнение в зале). Товарищи, мы отбираем лучших сынов в армию, а самодуры, которые были в армии, они уничтожали отдельных лучших людей. Вот плоды Жуковского воспитания. Воспитания, которое вызывает чувство глубокого возмущения у нас.

На пленуме мы сказали, что партия будет бороться с самодурами, что именно через усиление партийно-воспитательной работы мы будем укреплять сознательную дисциплину и единоначалие в армии.

Товарищи, только при условии, если в армии будет хорошо налажена партийная работа, хорошо поставлено марксистско-ленинское воспитание наших бойцов, наших воинов, у нас будет и сознательная дисциплина в армии – будет и армия крепкая!

В чем же дело, товарищи! Чем же недоволен был т. Жуков? Ну, чего только не дали ему партия и страна?! Я уже говорил о том, что он и маршал, и четырежды Герой Советского Союза. Правильно выступали маршалы т. Тимошенко, Рокоссовский, Конев и др., которые говорили – «Ну, хорошо, по положению, кто имеет три звезды, тот будет красоваться на пьедестале Дворца Советов, а вот уже с четвертой звездой он возомнил, что будет изображен как-то в облаках». (Смех в зале). Ну, товарищи, ему все было дано, такой пост, такая слава, такое положение, член Президиума ЦК, одним словом, все у него было. «Нет, – говорит он, – нет-нет, – думает и говорит, – этого мало, мало мне этого, пусть партия служит мне». Ну, вы знаете, когда человек посягает на партию, что тогда бывает. Вот здесь есть женщины-коммунистки, они знают, когда сын в маленьком возрасте начинает не слушать свою мать, то она снимает с него штанишки и ударяет его по мягкому месту. И сын этим приводится в чувство. Когда же взрослый сын замахивается на свою мать, то мать говорит – ты уже мне не сын, если ты поднял руку на меня, свою мать.

Вы, конечно знаете сказку о рыбаке и рыбке, помните, как эта брюнчливая старуха замучила своего старика. Чего только она не просила через старика у золотой рыбки, все ей исполнялось. Но когда она потребовала, чтобы золотая рыбка служила ей, старуха снова очутилась у разбитого корыта.

Вот так и Жуков замахнулся на свою мать, на нашу славную Коммунистическую партию.

На пленуме ЦК, маршалы, члены Центрального Комитета, кандидаты в члены Центрального Комитета, командующие округами, не отрицая заслуги т. Жукова в Великую Отечественную войну, немножко, а теперь, очевидно не немножко, а более подробно внесут значительные поправки в его победы. Выступающие т.т. Еременко и Рокоссовский заявили, что «теперь все стали сталинградцами, в том числе и Жуков». Вы все помните, как мы возмущались тем, что в кинофильме «Сталинградская битва» была преувеличена личность Сталина и не была показана роль партии, армии и всего народа в разгроме немцев. В этом фильме была, кстати, и преувеличена роль Жукова. Но этого ему показалось мало и по его указанию создана картина «Великая Битва». По существу это та же картина, только начинается она с разгрома немцев под Москвой под руководством Жукова и кончается вот таким символическим портретом.

Товарищи, на Президиуме Жуков говорил: «Я не знаю ничего подобного». Мы тогда достали его документ, оказывается, он лично просматривал картину 8 августа и внес в нее поправки. Я прочитаю эти поправки. Он, просмотрев картину, прослушав, как диктор дает объяснения кадрам фильма, написал следующее и велел включить в фильм: «30 августа. По поручению ставки в район Сталинграда прибыл заместитель Верховного главнокомандующего, генерал армии Жуков».

Вторая поправка: «Разработкой плана и подготовкой к Сталинградской наступательной операции руководил заместитель Главнокомандующего, генерал армии тов. Жуков, а также представитель ставки, генерал армии Василевский».

Эти поправки были внесены Центральной студией. Между тем, как заявили на пленуме товарищи Рокоссовский, Чуйков: «Мы ни разу не тов. Жукова не видели в Сталинграде».

Правда, тов. Доронин, ныне секретарь Смоленского обкома КПСС, бывший тогда начальник политуправления фронта, говорит: «Был такой эпизод, когда т. Жуков был полтора часа в самом Сталинграде и несколько часов – 3–4 за Волгой, там есть Мамаевка или Васильевка, деревня, где был тыл этого фронта». Вот и все участие Жукова в разгроме немцев под Сталинградом.

Товарищи Рокоссовский, Конев Еременко в своих выступлениях говорили, что он свои поражения раздавал им, якобы все поражения были не его, а их победы присвоил себе.

На пленуме приводились конкретные факты этого. Он рычал, например, по телефону на командующего Юго-Западным фронтом т. Буденного или Тимошенко от имени Сталина и заставил провести ошибочную разработанную им операцию. Эта операция стоила нам двух армий: 6-й и 12-й сразу и отступления по фронту на 50 км на восток.

Тогда членом военного совета на этом фронте был тов. Хрущев. Он звонил Жукову и спрашивал: Георгий, ты ли это разработал, сам ли убежден в этой операции. Он ответил: «Да, я сам разработал». Жуков вспомнил это: «Верно, говорит, я был так убежден». А вы представляете, мы здесь гражданские, но почти все воевали и понимаем, что это такое – две армии, сколько это тысяч людей.

Так что и как военноначальник Жуков имел не только успехи, а были и у него серьезные поражения и ошибки.

За последнее время это подчеркивали в своих выступлениях тт. Малиновский и Конев, Жуков перестал заниматься делами армии, он только рычал: «я» и больше политикой занимался, ЦК под коня подбирал для того, чтобы прославить себя политическими делами.

Вы помните предложение Эйзенхауэра об «открытом небе» – о разведке авиацией нашей территории. Жуков официально внес предложение в ЦК согласиться с этим, но Президиум ЦК сказал: Позвольте, почему мы мирная страна, не агрессивная, страна, которая войны не хочет, страна, не собирающаяся нападать на Америку, зачем должна фотографировать. Америка – империалистическая страна, это мы не должны забывать. И до тех пор, пока существуют капиталистические страны, у капиталистов живет мысль – как бы поглотить Советский Союз, который является как бы бельмом на их глазу, а ты разрешаешь подготовить войну поближе, разрешаешь разведку с воздуха. О чем ты думаешь?

«Тогда он говорил на Президиуме: «Я думаю, что они не примут этого предложения». Так это они же предлагают! А вот когда мы согласимся, они откажутся. А если не откажутся, тогда как!? Тогда себе плевок, повод для болтовни о том, что коммунисты согласились, а потом отказались. Это же подрыв престижа нашего Советского Союза! У нас есть определенная линия на запрещение испытаний термоядерного и водородного оружия, на уничтожение его, разве это не замечательное предложение для всего прогрессивного человечества!

Вот другой пример, как маршал стал заниматься политикой. Он ездил в Югославию. Мы заслушали его о поездке в Югославию и Албанию. Поездка эта была намечена Президиумом ЦК, результаты были одобрены, претензий не было. Вот что он писал из Югославии: «Во всех югославских газетах полностью опубликованы тексты моих речей, наша же «Правда» ограничилась оговоркой, что министр обороны СССР Жуков… (читает).

Я считаю, что такое отношение советской печати может быть неприятно расценено югославскими руководителями и общественностью нашей».

Постановка подобных вопросов Жуковым свидетельствует о его отсталости, о его незрелости и неспособности с точки зрения дальнейшего укрепления наших вооруженных сил быть во главе армии страны Советов.

Товарищи, я уже говорил, что на всем протяжении существования Коммунистической партии наши противники выступали за принижение роли партии. Берия, антипартийная группа Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова начали с принижения роли нашей партии. Партия – это подъем целины, чтобы у нас было много хлеба, а на основе увеличения количества зерна за подъем всего хозяйства, особенно животноводства. Они говорят, – нет, это не то. Партия за реорганизацию руководства в области промышленности и строительства. Нет, они говорят, это не то. Партия за то, чтобы наша армия была всегда под руководством нашей партии и ее ЦК. Нет, говорит Жуков, нарушается единоначалие.

Мы, товарищи, не должны забывать, что даже явно выраженные контрреволюционеры выступали всегда с лозунгами: «Мы за Советы, но без коммунистов». Вспомните кронштадтский мятеж. Враги внутри партии начинали с нападок на нашу партию и принижение роли нашей партии. Недалеко ушел от этого своими действиями и Жуков. Вы смотрите, ликвидация Военного Совета при министерстве обороны, ликвидация Военных Советов по округам. Когда не вышло, стал настаивать на совещательных. Но по его не получилось. Военные Советы остались, как и раньше. Вместо того, чтобы подчиниться воле ЦК, он пришел в министерство, собрал генеральный штаб, все министерство и сказал: «Товарищи, я вынужден был временно уступить». Это прямо страшно, товарищи, – временно уступить. Кому? Это партии-то. И грязная рука цеплялась даже за разведку, за министерство внутренних дел. Значительно раньше, до выявления антипартийной группы Маленкова и прочих у него были мыслишки подчинить себе пограничные войска, это, заявлял в Президиуме он, та же армия, зачем их держать в КГБ? Давайте подчиним их Министерству Обороны, сиречь мне. Это отбили. После, уже в новом составе Президиума, он завел разговор о том, что да, неподходящие у нас люди на Министерстве внутренних дел, гражданские, я думаю, говорит, нужно военных поставить. И уже подбирал.

Он заявлял, в Америке разведка подчинена Министерству Обороны. Правда, мы ему сказали, что если на Америку равняться, то в Америке Министр Обороны – король мыловаренной промышленности, а не маршал.

Нас страшно насторожил и такой случай. В ЦК пришел генерал-майор Мамсуров (во время венгерских событий он командовал армией). Мамсуров заявил, – вызвал меня Жуков и говорит, – вы будете возглавлять диверсионную школу, но об этой школе должны знать мы трое – я – Жуков, Штеменко и Мамсуров. Как далеко он зашел, вы видите. Оказывается, задумал тайно от ЦК, под Москвой, создать школу диверсантов на 2000 человек, учить их 7 лет, дать им «хорошее» обеспечение. Ведь у нас в военных академиях учатся по 4–5 лет, а тут 7 лет готовить диверсанта. Мы этот шаг расценили, как шаг по подготовке головорезов. Не вышло, чтобы ему отдать разведку, пограничные войска, МВД, тогда он думает, в случае чего вы там зашебершите – вот у меня есть «диверсанты». Положение о школе уже составлялось. В нем говорилось, что люди в школе должны быть хорошо обеспеченными, не должны обременяться семьей. Спрашиваем т. Конева: вы первый заместитель, вы слышали о школе? Он заявляет, – нет. Начальник генерального штаба Соколовский тоже говорит нет. Спрашиваем Жукова, в чем же дело? Тогда он заявляет, – потом всем было бы известно. На активе у нас присутствуют армейские и гражданские товарищи, вы знаете, что у нас так полагается, если формируется не только такая школа, а какой-нибудь взвод или рота или еще что-нибудь, то все входят в правительство, все это у нас предусматривается штатным расписанием и т. д. Мы спрашиваем т. Штеменко, вы были начальником генерального штаба, вы все это знаете? «Виноват», – отвечает тот, – это маршал, он член Президиума Центрального Комитета, он так сказал».

Товарищи! Очень правильно и хорошо поступает наша Коммунистическая партия, когда она не терпит в своих рядах никаких колебаний и шатаний, от каких-бы авторитетов они не исходили. Правильно поступает партия, не допуская подмены и принижения своей роли в руководстве всеми фронтами нашего коммунистического строительства. Ведь, как известно, стоит лишь допустить маленькую ржавчину на металле и этот маленький налет начинает разъедать металл. Вот поэтому и мы рассуждали на пленуме так, что если мы будем оставлять ржавчину, налет в своих рядах, мы нанесем большую рану, допустим разъедание крепкого, монолитного организма, каким является наш Центральный Комитет. Вот поэтому партия и ее Центральный Комитет так ревниво борются за сплоченность, монолитность, единство, когда идет посягательство на самое святое – на нашу партию.

Товарищи, при разоблачении антипартийной группы Маленкова, Молотова, Кагановича были разные обывательские разговоры и вопросы нам, и теперь, когда мы проводили военные активы, нам были подобные записки и вопросы – а был ли т. Жуков при обсуждении вопроса о политработе в армии, на Президиуме, а почему без т. Жукова, спрашивают, что сказал т. Жуков и т. д. Товарищи, у нас должна быть убежденность и вера в Центральный Комитет. Что такое Центральный Комитет? Это, товарищи, члены Центрального Комитета, члены ревизионной комиссии, кандидаты в члены Центрального Комитета, это около 400 товарищей, избранных съездом. У нас должна быть вера в коллективный орган, так как сейчас у нас восторжествовали ленинские принципы коллективного руководства. Все мы видим сейчас плоды благотворного коллективного руководства страной, не только видим, но и ощущаем огромные достижения, которых добилась наша Родин под руководством партии.

Возьмите сельское хозяйство. До 1953 года, да и в 1953 г., как у нас было поставлено дело? Очень плохо, нам не хватало сахара, были очереди за хлебом. Иное дело теперь. Наше сельское хозяйство находится на крутом подъеме, о чем красноречиво говорят факты и цифры. Это результат того, что у нас принцип коллективности в руководстве дошел до крестьянки, до крестьянина-колхозника.

В области промышленности наши противники говорили – куда вы идете, сразу затеваете перестройку. Но жизнь показала правильность линии партии в области промышленности.

Наша промышленность, товарищи, тоже идет в гору. Как никогда сейчас развивается техника, наука. Наши ученые добились выдающихся достижений, слава о которых сохранится в веках. Это они создали баллистическую ракету, которую мы можем в случае нападения на нас послать в любую точку земного шара. Наша страна первой в мире запустила искусственный спутник земли. Значение этого факта трудно даже оценить. На пленуме выдвигалось предложение поставить обелиск об этом выдающимся событии. Все эти достижения – результат творчества нашего народа, под руководством нашей монолитной ленинской партии. Все это идет и без Маленкова, и без Молотова, и без Кагановича, и без Жукова, мы сильнее и крепче будем.

Я думаю, товарищи, мы должны всегда бороться за чистоту, единство, монолитность, за ленинские принципы. Только на принципах марксизма-ленинизма, на ленинских принципах руководства, на монолитности единства определяется наша сила и воля нашей партии.

Я уже сказал, какое было монолитное единство участников пленума при решении вопроса о Жукове.

Должен сказать, товарищи, что Жуков на Президиуме себя вел на первой стадии нахально, а после того, как Президиум, все члены его и кандидаты показали ему единодушие и приперли его буквально к стене фактами, которые я вам изложил в своем сообщении, он сказал: «Я вообще признаю, что я не могу быть министром, но вы меня членом Президиума оставьте». Мы сказали, что мы посоветуемся с ЦК, как Пленум решит.

И как я вам уже сообщал, пленум ЦК единодушно решил вывести Жукова из членов ЦК. Но он договорился при обсуждении вопроса до такой глупости, что заявил: «меня народ, видимо, переоценил».

Мы говорим: «Ты что же в партии Коммунистической или ты в другой какойто партии?» Он опять плюнул на партию – «Народ его переоценил». Каждого из нас ценят, когда его партия оценит, и если ты изменил своей партии, то народ, всегда верный нашей партии, отвернется от тебя. Партия всегда встречала поддержку у народа, интересы которого она защищает.

Вы скажете, что накапливали. Но вот тов. Хрущев в своем выступлении припомнил, что когда в 1955 г. Малиновского спросили о Жукове, то Малиновский сказал: «Смотрите, это опасный человек.» И я вам показал это на всем протяжении доклада. Возьмите его предложения «об открытом небе», это насторожило, о ликвидации Главного Военного Совета при Министерстве Обороны (так он его и не созвал), о ликвидации Военных Советов в округах. Все этоне просто так делалось. И когда увидели, что он превзошел все, что теперь, как он считал, он владыка, теперь надо только подчинить партию, тогда мы подумали: «дальше это терпеть невозможно».

Тов. Жуков не ожидал, что коммунисты, работающие в армии, маршалы, командующие округами будут его разоблачать прямо, и когда он понял, что его выведут из состава Президиума и ЦК, тогда он в конце попросил справку и сказал: «Да, все то что было сказано здесь, я признаю, что допустил крупные ошибки и заверяю, что где-бы не работал, буду исправлять свои ошибки и честно служить своей партии».

Товарищи, вывод такой, что после XX съезда восстановлены ленинские принципы руководства и в партии и в стране, именно XX съезд партии, его решения, – это ленинская мудрость, и так оценила наша партия эти решения, народ наш, все наши братские коммунистические партии, все прогрессивное человечество. И в этих условиях Жуков посягнул на самое святое – на партию.

Я думаю, что мы и впредь будем монолитны и едины в вопросах борьбы за чистоту, за единство нашей славной Коммунистической партии. (Аплодисменты.)

ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 547. Лл. 4-22. Подлинник. Машинопись.