Текст книги "Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы"

Автор книги: Георгий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 85 страниц)

Теперь тов. Жуков приписывает все себе, утверждает, что план этой операции был разработан Жуковым и Василевским. Я не отрицаю, что возможно товарищи Жуков и Василевский высказывали такие же соображения. Они пользовались теми предложениями, которые поступали от командующих фронтами, которые соприкасались с войсками противника на этом направлении. Поэтому нельзя приписывать себе того, что являлось плодом коллективного труда в результате операций, которые проводились командующими фронтами и командующими армиями.

Сталинградская операция стала исторической. При жизни И.В. Сталина говорили, что Сталин разработал план этой операции. Понятно, что он имел отношение к этой операции как Верховный Главнокомандующий. После смерти Сталина стали говорить, что план Сталинградской операции разработали Жуков и Василевский. Нельзя, товарищи, так извращать исторические факты, принижать роль других, выпячивая роль одного или двух, хотя и достойных людей, которые тоже участвовали в разгроме врага и отличились при этом.

Тов. Жуков, по-моему, был в Сталинграде один раз. Побыл у нас немного и больше в Сталинграде не появлялся. Он приезжал, когда было уже принято решение провести эту операцию. Он знакомился, как идет подготовка к операции. Я помню, мы тогда с тов. Жуковым выезжали юго-западнее Сталинграда и на месте знакомились с обстановкой, слушали командира полка. Мы выезжали как раз на то направление, на котором должен быть наш главный удар по окружению войск противника. Вот, по-моему, на этом в основном и кончилось посещение тов. Жуковым Сталинграда.

Тов. Василевский приезжал в Сталинград вместе с Маленковым. С ними была целая свита военных. Они приезжали в то время, когда противник подверг жесточайшей бомбардировке Сталинград, весь город буквально был в огне. И Василевский, и Маленков, и другие приехавшие с ними генералы пробыли в Сталинграде несколько дней, увидели тяжелейшую обстановку. Они, видимо, пришли к выводу, что создалось такое положение, которое трудно поправить, и, очевидно, считали, что противник захватит Сталинград.

Посидели они тогда у нас немного, поговорили и наверное гнусную телеграмму написали тов. Сталину, потому что после их приезда Сталин просто рычал на нас. Помню однажды звонит он мне и говорит:

– Почему у вас идет эвакуация Сталинграда?

Отвечаю ему, что никто из Сталинграда не эвакуируется, так как по вашему указанию эвакуация запрещена. После разговора со Сталиным звоню тов. Чуянову и спрашиваю его:

– Вы что-нибудь вывозите? Он отвечает мне: нет, ничего не вывозим. Мне, – говорит тов. Чуянов, – звонил тов. Сталин, буквально обругал меня и бросил трубку. Был тогда там Меркулов, я его спрашиваю: звонил ли Вам тов. Сталин? Он сказал, что и ему Сталин звонил, тоже выругал. И Малышева, который также там был, Сталин обругал.

Прошло некоторое время. Снова звонит Сталин и говорит: – Эвакуируйте город, вывозите оборудование заводов, все что можно.

Я ответил ему, что теперь, тов Сталин, ничего уже сделать нельзя. Не только станки вывозить не на чем, но и патроны, боеприпасы подвозим с большим трудом. Такова была обстановка.

Василевский и Маленков уехали в Москву, а мы остались с тов. Еременко и небольшим количеством офицеров из штаба Сталинградского фронта. Штаб фронта, который до этого находился на реке Царичанка, был перемещен на правый берег Волги, а через некоторое время обстоятельства сложились так, что штаб фронта надо было перенести на левый берег.

Когда противник прорвался к Волге севернее Сталинграда и разрезал Сталинградский фронт, тогда были предприняты усилия, чтобы разбить группировку немцев, которая прорвалась к Сталинградскому тракторному заводу и к Волге, с тем, чтобы восстановить сплошной фронт и отбросить немцев от Волги.

Для проведения операции из района севернее Сталинграда против группировки немецких войск, которые прорвались к Волге, приехали Жуков и Маленков. Непонятно было, зачем прислали Маленкова, ведь это беспомощный человек. Чем кончилась эта попытка, вы знаете, тов. Жуков. Вы теперь говорите, что не имели поражений, что если вы брались за какую-либо операцию, то вы ее выигрывали. Но это не соответствует исторической правде. Об этом говорят факты, и в частности проведение этой операции. Там были действительно подтянуты свежие войска. К сожалению, эта операция неумело проведена под вашим, тов. Жуков, руководством вместе с Маленковым, и она закончилась безуспешно. Положили там наших сил очень много, а противника так и не выбили.

Получилось так, что когда тов. Василевский уехал из Сталинграда, он считал Сталинград обреченным, а теперь говорят, что Жуков и Василевский одни спасли Сталинград. Это же глупость.

Я хочу рассказать о таком эпизоде. После того, как Василевский и Маленков уехали из Сталинграда, через день или два к нам с Андреем Ивановичем Еременко звонит Сталин и спрашивает:

– Как идут у вас дела? Можете ли вы хотя бы день-два продержаться, пока мы организуем с севера удар и отбросим немцев, с тем, чтобы восстановить фронт. Мы должны, – сказал он, – предпринять со своей стороны усилия для воссоединения этого разрыва наших войск, которого немцы достигли на этом направлении. Я тогда сказал:

– Товарищ Сталин, мы думаем, что продержимся не только день-два, а значительно больше. Трудно сейчас сказать, сколько, дней мы продержимся, это во многом будет зависеть от усилий противника, у нас силы небольшие, но у нас есть уверенность, что борьба будет затяжной. Не хочу теперь казаться самым умным, я, конечно, не говорил тов. Сталину, что мы возьмем Паулюса за уши Через некоторое время Сталин снова позвонил и говорит

– Войска под командованием Жукова движутся к вам, отбрасывают немцев. Мне Жуков доносит, что они продвинулись, как будто бы уже соединились с войсками вашего фронта. Вы со своей стороны помогите соединиться. Отвечаем тов. Сталину:

– Нет, тов. Сталин, не видим никакого продвижения войск Жукова. Потом, когда стали уточнять, куда Жуков продвинулся, то оказалось, что это продвижение было только на карте, а не на местности, донесение это оказалось ложным. Эта операция у вас, тов. Жуков, не вышла.

Вы помните, тов. Жуков, когда мы с тов. Еременко были у вас в Ивановской балке, когда готовился этот удар по немецким войскам, разгорелись кровопролитные бои. Сколько тогда потеряли людей, тов. Жуков? А ведь вы были тогда представителем Верховной Ставки. Чего достигли этими боями? Ничего. Наши войска ни на сколько не продвинулись на местности. Конечно, в донесениях, наверное, сообщалось о значительном продвижении.

ЖУКОВ. Никакого донесения не было, это выдумка. Можно проверить документы.

ХРУЩЕВ. Возможно, что и не было. Надо прямо сказать, что у тов. Жукова правдивости всегда было больше, чем у тов. Василевского. Он и Сталину правду говорил, не боялся. За это я его уважал.

Тов. Жуков, не хочу умалять твоих воинских достоинств, но ты немного одумайся. У тебя были и успехи и неуспехи, как у всех других маршалов и генералов. Зачем же говорить только об успехах, о победах и начисто забывать о неудачах?

В Сталинграде сражалась 62 армия под командованием тов. Чуйкова. И если уж называть героев Сталинграда, тов. Жуков, то надо назвать одним из первых тов. Чуйкова, который действительно проявил себя в Сталинграде как герой. Не хочу ему ничего лишнего добавлять, но все должны признать, что он проявлял в сражениях за Сталинград и умение, и характер, и выучку.

И другие армии очень хорошо сражались – 64-я армия, которой командовал генерал Шумилов, 57-я армия, которой командовал генерал, а потом маршал Толбухин, и другие армии. Если 62-я армия была в полуокружении, потому что тылом у нее была Волга, то другие армии южнее Сталинграда предпринимали атаки против противника, обессиливали его. Донской фронт, которым командовал тов. Рокоссовский, стоял с севера, он также отвлекал на себя много сил противника и облегчал положение войск Сталинградского фронта, особенно 62-й армии.

Наши армии в Сталинграде только назывались армиями, но они были неполной численности, и особенно 57 армия, в которой было примерно полторы полнокровных дивизии. Поэтому, когда был окружен противник, то на участке 57-й армии были такие бреши, которые насчитывали несколько километров, где никаких наших войск не было, и противник этим мог воспользоваться. Но тут нам помог Гитлер тем, что отдал приказ Паулюсу не уходить из Сталинграда, не сдаваться, что ему будет оказана поддержка, и советские войска, которые окружили Паулюса, будут отброшены и разгромлены. Немецкое командование пунктуально выполняло этот приказ и тем самым содействовало тому, что мы выиграли время, подтянули свои войска, подтянули технику, артиллерию и тем самым создали возможность полного разгрома окруженных немецких войск.

Если говорить о Сталинградской битве, то я считаю своим долгом также упомянуть о той роли, которую сыграла 2-я гвардейская армия под командованием тов. Малиновского Родиона Яковлевича. Заместителем у тов. Малиновского был тогда генерал Крейзер. Эта армия была хорошо вооружена, организована, сколочена. Если бы 2-я гвардейская армия под командованием тов. Малиновского подошла позже хотя бы на несколько дней, то положение на Сталинградском фронте при окружении Паулюса осложнилось бы. Противник бросил на выручку Паулюсу танковую армию под командованием фельдмаршала Манштейна. Этой армии Манштейна с нашей стороны противостояли 4-й кавалерийский корпус под командованием тов. Шапкина и механизированный танковый корпус под командованием тов. Вольского. На этом участке у нас были силы значительно меньшие, чем силы, которыми располагал противник. Поэтому 57-я армия, штаб которой стоял в селе Верхне-Царицынском, не могла противостоять силам немцев, которые двигались под командованием фельдмаршала Манштейна. И только в результате подхода 2-й гвардейской армии, которая приняла на себя удар армии Манштейна, эта историческая битва закончилась в пользу наших войск. Войскам Манштейна был нанесен сокрушительный удар.

Кроме того, тяжелая обстановка для немцев сложилась в результате наступления Воронежского фронта в направлении на Ворошиловград. Этими операциями были расстроены немецкие планы, были разгромлены войска, которые Гитлер направлял на выручку армии Паулюса, и тем самым немецкие войска в Сталинграде были обречены, они были разгромлены, а наши войска успешно развили наступление в южном и западном направлениях.

Сталинградский фронт, который повернулся на юг, был назван Южным фронтом и развил свое наступление на Ростов. Южным фронтом первое время командовал тов. Еременко, а после Еременко, который поехал лечиться, командовал тов. Малиновский. Донским фронтом командовал Рокоссовский, которому было поручено добить окруженного врага.

Таким образом в сражениях за Сталинград, как и других сражениях в ходе Великой Отечественной войны, все наши командиры и политработники проявили мужество, умение руководить войсками. Все они выдержали испытания так, как подобает коммунистам. И партия может ими гордиться.

Факты говорят о том, что вы, тов. Жуков, неправильно себя ведете, приписывая себе только положительное, а недостатки и все поражения, которые мы имели, это вы отбрасываете другим.

То, что я говорю, может подтвердить тов. Еременко, как бывший командующий, который здесь присутствует, это могут подтвердить тов. Чуянов, тов. Доронин, который был начальником политуправления, и многие другие товарищи, которые находились тогда в составе Сталинградского фронта и пережили горести этих боев и радости после разгрома армии Паулюса.

Товарищи! Как я уже говорил, решающим моментом в минувшей войне была Сталинградская битва. После Сталинграда началось наступление наших войск, по-другому протекала битва по окончательному разгрому врага.

Мне кажется, что окончательное превосходство и перелом в войне были достигнуты в 1943 году в сражении на Курской дуге. Здесь и с той и с другой стороны было сконцентрировано много войск, оснащенных всеми видами военной техники. Противник перешел в наступление и он был уверен в успехе этого наступления. Немецкое командование и солдат так воспитало, что зима, мол, русским помогает, а лето на стороне немцев, и поэтому они уверены были, что добьются решающей победы в том сражении.

Но ход этих боев показал, что инициатива и превосходство прочно находятся на стороне советских войск. В боях на Курской дуге советские войска под командованием тов. Ватутина и под командованием тов. Рокоссовского разгромили немецко-фашистские войска. После этого разгрома противник не смог оправиться, он уже не имел ни одного серьезного выигранного сражения. Под ударами советских войск враг катился назад, вплоть до Берлина, где фашистские войска были окончательно разгромлены, и таким образом война окончилась блестящей победой Советской Армии.

Хочу несколько замечаний высказать в адрес бывшего начальника Главного управления кадров Министерства обороны Ф.Ф. Кузнецова. Я знаю его с 1932 или 1933 года, был он тогда принципиальным человеком. Он – член Центральной Ревизионной Комиссии, а пошел в подхалимы к тов. Жукову, потому что Жуков сломал его и сделал подхалимом.

Ведь что заявил тов. Кузнецов армейским коммунистам на собрании партийного актива – вы бросьте, мол, пускать пузыри. Люди говорили о деле, а он их так грубо одернул. Разве сейчас на Пленуме Центрального Комитета мы разбираем дело о «пузырях»? Нет, это не пузыри, а антипартийщина. Как мог тов. Кузнецов сделать такое заявление?

Я уже говорил о том, как разрабатывались планы Сталинградской операции. Помню как-то на Воронежском фронте мы беседовали с тов. Кузнецовым Ф.Ф. о Сталинградской битве. Он мне и говорит:

– Замечательная была операция! Сталин очень хорошо разработал Сталинградскую операцию. По простоте душевной я ему и говорю:

– Не Сталин. Убежден в том, что разработка планов Сталинградской операции шла коллективно. Много было предложений от командующих фронтами. Генеральный штаб, и это вполне закономерно, обобщил все предложения, выбрал все лучшее, разработал единую операцию, которая была проведена блестяще. Тов. Жуков, нельзя так поступать, нельзя принижать роль других маршалов и генералов, умалять роль партии, нашей армии. Нельзя создавать новый культ личности.

В связи с этим хочу сказать о подготовке истории Отечественной войны. Этот вопрос мы обсуждали на заседании Президиума ЦК. Мною было внесено предложение, чтобы история войны была написана Комиссией ЦК, потому что если это будет делаться в Министерстве обороны, то могут быть допущены ошибки. Вы же знаете, что очень трудно голодному удержаться – ходить около каши и не кушать ее. Если провести эту работу в ЦК, то можно соблюсти объективность.

Я рассказал о тех фронтах, где мне приходилось переживать и горести поражений, и радости побед. Я не говорил о других фронтах, о командующих этими фронтами. Они также провели огромную работу, проявили большое умение, показали свои организаторские способности.

Тов. Жуков был командующим 1-м Украинским фронтом. Я был членом Военного Совета этого фронта и какое-то время работал с Жуковым. Так как во время войны мне приходилось мало быть на фронтах вместе с тов. Жуковым, то я не собираюсь давать ему характеристику, как командующему.

Мы знаем тов. Жукова как хорошего генерала и хорошего солдата, ценили его, и сейчас отдаем ему должное. Но это не значит, что другие генералы и маршалы все делали только то, что Жуков скажет. В прошлую войну мне приходилось вместе работать со многими генералами, ныне маршалами, будучи членом Военного Совета, на фронтах, где командующими были товарищи Кирпонос, Тимошенко, Гордов, Еременко, Малиновский, Ватутин и какое-то время работал вместе с Жуковым. И я могу сказать, что многие маршалы и генералы могут поспорить с тов. Жуковым по своим военным знаниям и умению управлять войсками, организовывать их. Я, например, хорошо знаю тов. Малиновского, буквально с первых дней войны и до окончательного разгрома немецких войск. И я восхищался его умением организовать работу штаба, умением ориентироваться в обстановке, находить правильные решения, умением командовать войсками. Я не буду называть имена многих других достойных наших маршалов и генералов.

Поэтому нельзя сейчас поднимать одного, к примеру, тов. Жукова, который явно проявляет в этом отношении слабость и тянет за собой тов. Василевского, – и принижать других. Это было бы несправедливо, партия этого не может допустить. Партия должна проявить объективность и каждому отвести свое место, по достоинству оценить их. Нужно сколачивать наши военные кадры, учить их на опыте войны, на ошибках и недостатках, которые имели место, правильно воспитывать кадры на примерах хороших операций, которые были проведены в войне против немецких фашистов.

Зачем же выпячивать роль только одного Жукова, создавать культ его личности, кому это на пользу? На пользу ли это партии? Нет. Зачем это нужно выдумывать одного героя и поставить его над всеми, а других на голову или на две принизить. Партии этого не нужно.

Голоса из зала. Правильно.

ХРУЩЕВ. Для создания истории Великой Отечественной войны надо, товарищи, нам привлечь лучшие силы и поручить им эту важную работу. Писать историю нельзя с потолка, а нужно взять оперативные карты и другие документы того времени, документы о действиях фронтов и отдельных участков фронтов. Раньше были разведывательные данные о противнике, а теперь многие данные о действиях противника опубликованы или имеются подлинные документы. Нужно их изучить, сопоставить, дать должную оценку, не бояться там, где нужно, сказать горькую правду, потому что мы должны на этих трудах учить нашу армию, учить коммунистов готовиться к будущим боям. Нужно изучать силы и слабости противника, изучать и наши ошибки с тем, чтобы в случае войны не иметь таких поражений, какие мы имели в начале минувшей войны. Думаю, что ЦК организует работу по составлению истории войны.

О субординации. Я уже говорил о том, какое замечание сделал тов. Тимошенко, когда я говорил с военными в Киеве об информации ЦК КПСС по важным вопросам. Тов. Тимошенко сказал о субординации. Я понял, что он этим хотел сказать: «Слушай, Хрущев, посмотри, откуда веет ветром».

Тов. Жуков, ты не понял своего положения в партии, хотел встать над партией. Если член партии хочет обратиться в ЦК, то никакой субординации для него нет и не может быть. Но нельзя так толковать, как тов. Лучинский: вот, оказывается, как он понимает – вам, ЦК нужна информация, так в чем же дело, это можно. Мы будем посылать Вам копии тех материалов, которые посылаем в Политуправление или министерство. Заранее говорим вам, тов. Лучинский, копий в ЦК посылать не нужно, вы их не посылайте, читать не будем, если пошлете, – отошлем обратно. Мы хотим, чтобы вы сообщали существо дела по важнейшим вопросам, а вы нам хотите копии своих бумаг подсунуть.

В своем выступлении тов. Жуков спрашивал – что случилось, почему неожиданно поставлен этот вопрос. Здесь товарищи хорошо объяснили, что случилось. Я скажу как возник этот вопрос. В какое-то время члены ЦК и члены Президиума обменивались мнениями и задавали друг другу примерно такие вопросы:

– Как вы, тов. Хрущев, смотрите на Жукова? – А что? – Просто так спрашиваю. – Жуков хороший товарищ, отвечаю. – Ну хорошо, очень хорошо.

Прошло время, другой товарищ спрашивает:

– Тов. Хрущев, как Вы считаете Жукова? Эти вопросы заставляют думать; чем объяснить, что товарищи о Жукове спрашивают? Эти вопросы возникали потому, что начали побаиваться Жукова, беспокоиться, уже запахло нехорошо вокруг Жукова.

ЖУКОВ. Это нашептывание.

ХРУЩЕВ. Тов. Жуков! Может быть вы думаете, что это английская разведка доносила? Он считает, что вроде мы вдвоем деремся – Хрущев и Жуков. Но так понимать – это значит не разбираться в самых элементарных вещах, это же просто примитивные рассуждения. Разве эти товарищи, которые здесь присутствуют, захотели бы двое суток сидеть и слушать перебранку двух хотя бы и уважаемых товарищей. Они бы сказали: перестаньте нам головы морочить, и мы замолчали бы.

Поведение Жукова всех беспокоило – маршалов, генералов, членов ЦК. Вы слышали, что они говорят. Они говорят о политических ошибках тов. Жукова, говорят с сознанием чувства ответственности за партию. Вот почему мы рассматриваем этот вопрос.

Зачем тов. Жукову нужно было вносить предложение о ликвидации Главного Военного Совета. Военный Совет не имеет функций управления войсками, этот орган преследовал цель – улучшения работы в армии. Нужен орган, в котором следует обсуждать вопросы, слушать людей, прежде чем принимать решение. Ведь у многих начальников есть такой грех: если у него родилась какая-то идея, какие-то предложения, то он хочет их провести в жизнь. Если другие заметят, что это не совсем правильная точка зрения, то не каждый и не всегда сразу согласится с этим. Эта слабость есть у всех.

Представим себе, что какое-то предложение выдвинул Жуков, с его характером, то он и слова не позволит сказать, он и пикнуть не даст командующим. А если будет работать Военный Совет, где все командующие будут высказывать свои мысли, тогда мы будем иметь возможность всегда поддержать здоровые предложения. Разве это плохо? Разве это будет покушение на права министра? Нет, наоборот, это полезно для дела. А Жуков настаивает ликвидировать! Почему, спрашивается? Он рассуждает так: я есть министр обороны – и все то, что относится к войскам – должно проходить только через меня и больше ни через кого. И это преподносится под видом укрепления единоначалия? Нет – это настоящая диктатура, это опасное дело.

Предложение о ликвидации Главного Военного Совета, кастрирование Военных Советов округов, превращение их в совещательные органы – все это направлено к тому, чтобы лишить партийные органы возможности влиять на армию.

Теперь я остановлюсь на одном вопросе, о котором здесь говорили, но я также хочу подробно о нем рассказать, так как он имеет принципиальное значение. На Президиуме ЦК мы обсуждали вопрос о капиталовложениях в атомную промышленность. Это было еще при жизни Завенягина, которого мы все знаем, как хорошего товарища. При обсуждении, естественно, как всегда министры хотят получить побольше денег. Тов. Жуков тоже требовал больше, но мы ему всего не дали. Здесь присутствует много министров, они знают, как всегда упорно добиваются капиталовложений, как они могут мобилизовать побочные силы в поддержку своих предложений. Ну что же, на это обижаться не стоит. Правда, тов. Устинов?

УСТИНОВ. Так и должны делать.

ХРУЩЕВ. А мы должны смотреть и не хлопать ушами. Дело не в том, что Жуков требовал больше денег, а как требовал. Берет слово Жуков и держит речь. Должен признаться, что я несколько дней ходил под впечатлением его речи. Он произнес совершенно недопустимую пораженческую речь. На заседании были члены Госплана, присутствовало много работников не членов Президиума ЦК. Жуков стал доказывать, какое соотношение сил СССР и США и говорит: я, как министр обороны заявляю, что если так дальше будет продолжаться и не будет изменено положение, то нас США могут разбить и разобьют. Скажи, тов. Жуков, говорил ты это?

ЖУКОВ. Сказал, но немножко не так.

ХРУЩЕВ. Может быть тон другой, но по существу так было сказано.

Тогда я тихо говорю тов. Жукову: ты министр обороны, нельзя так, пытался его одергивать. Тов. Конев тогда присутствовал, кажется и тов. Соколовский был, они знают. Потом я громче сказал тов. Жукову: нельзя так говорить. Как же это так? Выходит, на сороковом году революции мы живем милостью американцев? А как же мы в первые дни революции разбили 14 государств? Зачем нужны такие заявления? Затем, чтобы вырвать деньги.

Тов. Жуков, разве это речь министра обороны, члена Президиума ЦК или члена ЦК? Тебя за одно это выступление, за такое неправильное поведение надо было строго наказать.

Или возьмем другой вопрос. Здесь присутствует тов. Зорин – заместитель министра иностранных дел. Он по поручению Правительства вел переговоры в Лондоне по вопросам разоружения. Он знает, что американцы внесли свои наглые, совершенно неприемлемые предложения. В этих предложениях фигурировало и предложение Эйзенхауэра открыть советское небо для облета американскими самолетами.

Обмениваясь мнениями между собой, мы говорили: американцы знают, что этого предложения мы не примем, поэтому они выдвигают свои предложения о воздушной инспекции.

Тов. Жуков написал записку в Центральный Комитет партии о том, что надо принять предложение Эйзенхауэра. Тов. Ворошилов и другие товарищи выступили с горячим протестом против предложения Жукова, сказали, что этого делать нельзя. Булганин и Микоян еще до заседания рассуждали так: если мы примем, то американцы откажутся от своего предложения и эти рассуждения тов. Жуков, видимо, понял, что они вроде поддерживают его. Но когда стали обсуждать вопрос, то Булганин и Микоян тоже высказались против предложения Жукова. Но главное состоит в том, какую речь произнес тогда Жуков! Он говорил примерно следующее: Нам надо принять, нам выгодно принять предложения американцев, нужно разведать их объекты с тем, чтобы нанести удар и т. д. Мы сказали тогда Жукову, как же это можно пойти на такое соглашение? Ни в коем случае нельзя. Я и сейчас хочу сказать, что мы никогда не должны согласиться с тем, чтобы пустить американцев контролировать наши атомные заводы, наши другие заводы. Им инспекция нужна только для того, чтобы разведать и потом начать войну против нас. Если в этом вопросе кто пойдет на уступки американцам, то это будет граничить с изменой.

Голоса. Правильно.

ХРУЩЕВ. Как же министр обороны мог такие вещи нам предлагать, чтобы мы приняли предложение американцев? Тов. Жуков, своим выступлением вы растоптали честь нашей страны и нашей армии, которая, как вы утверждали, будто бы не может сопротивляться американцам. А теперь вы хотите быть Георгием– победоносцем. Разве может так поступать настоящий коммунист? Так конъюнктурно нельзя выступать только для того, чтобы побольше вырвать денег для министерства. И он буквально вырывал деньги. А что из этого получилось? Вот кончается год, а он 2 млрд. 200 млн. рублей не может использовать. Когда обсуждали проект бюджета в Госплане и Министерстве финансов, Жуков требовал и там пошли навстречу, выделили. Теперь же оказывается, что больше двух миллиардов остается неиспользованными. Это же рвачество.

Теперь относительно Комитета государственной безопасности. Жуков заявил Серову: «Не верь Хрущеву, я ему не говорил, что тебя надо снять». Спрашивается, почему я стал бы врать Серову? Что я буду заискивать перед ним? Я Первый секретарь ЦК, а Серов – председатель Комитета государственной безопасности, он подчинен ЦК и должен делать то, что ЦК указывает и делать не потому, что я нравлюсь или не нравлюсь, а по долгу службы, потому что так поручил Центральный Комитет партии. Тов. Жуков хотел, чтобы все было при Министерстве обороны – и Комитет государственной безопасности и Министерство внутренних дел. А где же место Центрального Комитета? Если Жукову все отдать, то через месяц он сказал бы: «И ЦК должен быть при Министерстве обороны, уж я буду вас защищать».

Вот чего он хотел. Это желание старухи из известной сказки, которая хотела, чтобы золотая рыбка ей все обеспечила, а потом, чтобы эта золотая рыбка была в ее услужении. Жуков хотел подчинить себе партию, на колени поставить. Вот сегодня почувствуешь, что значит партия.

Относительно школы диверсантов. На последнем заседании Президиума ЦК мы спрашивали тов. Жукова об этой школе. Тов. Малиновский и другие объяснили, что в военных округах разведывательные роты и сейчас существуют, а Центральную разведывательную школу начали организовывать дополнительно, и главное без ведома ЦК партии. Надо сказать, что об организации этой школы знали только Жуков и Штеменко. Думаю, что не случайно Жуков опять возвратил Штеменко в разведывательное управление. Очевидно Штеменко ему нужен был для темных дел. Ведь известно, что Штеменко был информатором у Берия – об этом многие знают и за это его сняли с работы начальника управления.

Пытаясь как-то объяснить эту подозрительную затею с организацией Центральной разведывательной школы, Жуков говорил, что надо, чтобы разведчики в совершенстве изучили язык той страны, куда они будут заброшены, чтобы они слились с массой. Но это не объясняет существа дела. Конечно, изучать языки нужно, но это не главное. Нельзя так объяснять этот вопрос. Если здесь выступает товарищ из Ярославля, то никто не скажет, что он курский, потому что от наречия мы не можем избавиться. Слушая, например, Анастаса Ивановича Микояна, никто не скажет, что он курский. (В зале смех). Послушав тов. Куусинена, кто скажет, что он ярославский или курский, несмотря на то, что он много лет жил и работал в Москве. Так что смешно объяснить тем, что организацией этой школы преследовалась цель научить людей языкам. Нет, здесь другая цель преследовалась.

Возникает вопрос: Если у Жукова родилась идея организовать такую школу, то почему в ЦК не скажешь? Мы бы обсудили и помогли это лучше сделать. Но он решил: – нет, мы сами это сделаем: я, Жуков, Штеменко и Мамсуров. А Мамсуров оказался не Жуковым и не Штемеико, а настоящим членом партии, он пришел в ЦК и сказал: – не понимаю в чем дело, получаю такое важное назначение и без утверждения в ЦК. Непонятно, – говорит он. Почему об этом назначении должен знать только министр обороны. Вы знаете что-нибудь об этой школе? Мы ему говорим: мы тоже первый раз от вас слышим. Можете себе представить, какое это впечатление производит на человека.

Неизвестно, зачем нужно было собирать этих диверсантов без ведома ЦК. Разве это мыслимое дело? И это делает министр обороны с его характером. Ведь у Берия тоже была диверсионная группа и перед тем, как его арестовали, Берия вызвал группу своих головорезов, они были в Москве, и если бы его не разоблачили, то неизвестно, чьи головы полетели бы. Тов. Жуков, ты скажешь, что это большое воображение. Да, у меня такое воображение.

Голоса. Правильно.

ХРУЩЕВ. Нельзя допускать подобных явлений, нужно обезвреживать попытки действовать в обход ЦК партии, попытки отдельных работников не считаться с партией. Речь идет о партийности. Вы смотрите, все антипартийные элементы борьбу против партии начинали с попыток принизить роль партии. Берия с этого начал. Вы знаете, что Маленков, Молотов и Каганович тоже с этого начали. И Жуков с этого начал. И это понятно, в этом есть своя закономерность. С чего начинают бороться с нашей партией. Все, даже открытые наши враги, они начинают с атак против партии, против ее руководящей роли. Если бы, допустим, сказали Эйзенхауэру: ликвидируется Коммунистическая партия, но Советская власть будет сохранена. Что бы сказал Эйзенхауэр? Он сказал бы: наконец мы дождались этого нового голоса.