Текст книги "Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг."

Автор книги: Георгий Зуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Да, так оно в действительности и было. Шесть тысяч русских матросов и офицеров, выпускников Морского кадетского корпуса, предпочли смерть позорной капитуляции. Однако, к сожалению, капитан I ранга маркиз Баленкур опустил все же некоторую весьма позорную для российского флота деталь боя. Речь идет о факте капитуляции командующего отдельным отрядом кораблей контр-адмирала Н.И. Небогатова.

Корабли 3–й эскадры (отдельного отряда соединения адмирала 3. П. Рожественского, главными силами которого являлись броненосцы «Император Николай I» – флагманский корабль адмирала Н.И. Небогатова, «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», «Орел» и крейсера «Владимир Мономах» и «Изумруд») утром 14 мая 1905 года, в первый день Цусимского сражения, вступили в него одновременно с кораблями 2-й Тихоокеанской эскадры. Уже в первой фазе дневного боя офицеры удивлялись действиям своего командующего. Адмирал Небогатов не выстроил отряд в строй пеленга влево для улучшения условий стрельбы по японским кораблям, не указал сигналом распределение целей кораблям отряда, также как и не обозначил главную цель личным примером. В русской боевой линии возникло замешательство. Корабли уменьшали скорость и отворачивали во избежание столкновений. Огонь японских броненосцев и крейсеров по скоплению основных сил отряда Небогатова оказался эффективным.

В последней фазе боя, когда тяжело раненный командующий эскадрой адмирал Рожественский передал управление кораблями Небогатову, тот не торопился принимать самостоятельные решения.

15 мая, в 5 часов утра, корабли отряда Небогатова оказались в полукольце пяти боевых отрядов японцев, корабли которых начали пристрелку по русским броненосцам. Небогатов был потрясен и подавлен наносимыми его броненосцам повреждениями и эффективностью огня японского флота.

Несмотря на то что на кораблях отряда все были готовы продолжать бой, командующий, неожиданно для большинства подчиненных выказав малодушие, отдал приказ прекратить сопротивление. На русских судах офицеры и матросы вдруг с изумлением и негодованием увидели, как на флагманском корабле Небогатова – броненосце «Император Николай I» – взвился невиданный в истории российского флота сигнал о сдаче, набранный по международному своду. На виду у всех флагман застопорил ход и поднял на мачте японский флаг. Позже командующий отрядом оправдывал свою трусость и решение желанием спасти 2000 моряков от неминуемой гибели. Сигнал адмирала Небогатова о сдаче продублировали командиры «Орла», «Генерал-адмирала Апраксина» и «Адмирала Сенявина». Лишь броненосец «Адмирал Ушаков» проявил стойкость и действовал в духе лучших боевых традиций российского флота. Командир броненосца выпускник Морского корпуса капитан I ранга В.Н. Миклуха отклонил предложение о сдаче и продолжил бой с превосходящими силами противника. Расстреляв боезапас, русские моряки затопили броненосец. Вместе с командиром на корабле погибли старший офицер капитан II ранга А.А. Мусатов, старший минер лейтенант Б.К. Жданов, инженер-механик капитан Ф.А. Яковлев и еще 88 офицеров и матросов.

Вернувшиеся в Россию из плена офицеры свидетельствовали, что ни один из командиров броненосцев отряда Небогатова не решился отказаться от выполнения преступного приказа своего адмирала или хотя бы попытаться уничтожить свой корабль. Протест офицеров против позорной сдачи японцам и их предложения о затоплении кораблей были решительно отклонены. Подобного позора в истории российского флота еще не случалось. Адмирал Небогатов нарушил все уставные положения о ведении морского боя. Еще в 1720 году в первом Морском уставе, разработанном под руководством и при непосредственном участии Петра I, говорилось: «Все воинские корабли российские не должны ни перед кем спускать флаги, под штрафом лишения живота.

В случае бою, должен капитан корабля или командующий не токмо мужественно против неприятеля биться, но и людей к этому словами, а паче, дабы мужественно бились до последней возможности, и не должен корабля неприятелю отдать, ни в каком случае, под потерянием живота и чести.

Буде же офицеры, матрозы без всякой причины допустят командора своего корабль здать, или из линии боевой уйтить, и ему от того не отсоветуют, или в том его не удержат, тогда офицеры казнены будут смертию, а прочие с жеребья десятой повешены».

Малодушие, проявленное адмиралом Небогатовым, и сдача им японцам остатков русской эскадры вызвали резко отрицательную реакцию высшего руководства флота, командиров боевых кораблей и особенно – молодых офицеров. В своих воспоминаниях «На „Новике“» и «Моряки» выпускник Морского кадетского корпуса Г.К. Граф писал о нарушении адмиралом Небогатовым воинских традиций и офицерской чести. Его рассуждения были вполне созвучны строкам Морского устава Петра Великого. Воспитанник знаменитого военно-морского учебного заведения отмечал: «На всякой эскадре или отдельном военном корабле лежит также обязанность: если даже нет никаких шансов победить, то все же вступить в бой и погибнуть, а не сдаться. Это не логика, а воинский долг, и этот долг не только красивый жест: выполнение его до конца не менее важно, чем победа, потому что в нем лежит чувство народной гордости. Как бы сдача не оправдывалась обстоятельствами, она всегда его оскорбит».

В декабре 1906 года в Кронштадте состоялся военно-морской суд, признавший виновными в позорной капитуляции командующего отрядом Н.И. Небогатова и его офицеров В.В. Смирнова, С.И. Григорьева и Н.Г. Лишина. Их приговорили к смертной казни, замененной Николаем II десятилетним заключением в крепости.

Вместе с ними также осудили старших офицеров, спустивших на своих броненосцах Андреевский флаг и поднявших на флагштоке флаг Страны восходящего солнца.

Вместе с россиянами воспитанники Морского кадетского корпуса переживали этот ужас, национальный позор и унижение. Что же будет теперь? Японцы высадятся во Владивостоке, захватят Сахалин? Нужен мир! Оставалось ждать и следить за сообщениями прессы о результатах поездки в Штаты статс-секретаря С.Ю. Витте, отправленного русским императором для заключения мира при посредничестве североамериканского президента Томаса Вудро Вильсона. Однако, направляя представителя Российской империи на мирные переговоры, Николай II в душе надеялся, что из этого дела ничего не выйдет – переговоры будут сорваны, а война продолжена. Царь был твердо уверен, что Япония истощена своей удачной войной гораздо больше, чем Россия – своей неудачной. Он настаивал на необходимости затягивания военных действий, что, по его мнению, в итоге обязательно должно привести к победоносному завершению войны. И все же под давлением обострившейся революционной ситуации в стране и настоятельных советов глав иностранных союзных правительств летом 1905 года царь все же согласился начать в Портсмуте мирные переговоры с Японией.

К удивлению Николая II, японцы проявили, не без давления Англии и США, желание заключить мир и приняли все условия Витте. Подобная новость, по словам очевидцев, не обрадовала русского царя, а повергла его в глубокое отчаяние. Придворный историк Ольденбург хотя и приписывал столь успешное заключение мира мудрости царя, в то же время писал, что «если бы в тот период в России не было „пораженца“ Витте, то Николай II, вероятно, продолжил бы войну до победного конца».

Согласно Портсмутскому мирному договору, Россия сохранила свое великодержавное положение на Дальнем Востоке, рассчитавшись за свое полное и позорное поражение лишь уступкой Японии южной половины Сахалина до 50-й параллели с прилегающими островами и всем государственным имуществом. Площадь и население аннексируемой Японией территории были не столь велики, но она имела серьезное стратегическое и экономическое значение – блокада японцами Татарского пролива и потеря богатых месторождений полезных ископаемых в этой части острова.

И все же, что бы там ни говорили, С.Ю. Витте, вопреки воле царя, блестяще провел мирные переговоры и вынудил императора пожаловать ему графский титул. Царское окружение тут же присвоило русскому дипломату прозвище Граф Полу сахалинский. Петербуржцы же, преисполненные чувством глубокой благодарности к человеку, положившему конец долгой кровопролитной и в высшей степени непопулярной войне, искренне благодарили его.

1 октября 1905 года воспитанники Кадетского корпуса прочитали опубликованный в газетах царский манифест об утверждении мирного договора между Россией и Японией. «Вся Русь, от мала до велика, обнажая головы, благоговейно обратилась с благостной молитвой ко Всевышнему», – писала русская пресса.

В России стало неспокойно: в городах – стачки рабочих, забастовки на фабриках и заводах. Политические стачки оказали огромное влияние на армию и флот – опору трона. По всем флотам прокатилась мощная волна восстаний. Начало положил Кронштадт – главная база Балтийского флота. Не успело правительство подавить восстание на Балтике, как через несколько дней – 30 октября 1905 года – на другом конце империи вспыхнуло восстание Владивостокского экипажа.

Революционно настроенные балтийцы выдвинули политические требования: свободно проводить собрания, участвовать во всех политических манифестациях. Моряки требовали отмены чинопочитания и права матросов на чтение газет и т. д. Команда крейсера II ранга «Алмаз», героически прорвавшего блокаду японских броненосцев и прибывшего во Владивосток, даже потребовала оставить на судне великого князя Александра Михайловича в качестве заложника – требование удивительное по своей дерзости и не очень понятное. В своей «Книге воспоминаний» Александр Михайлович писал, что из-за болезни сына он на время оставил свой крейсер, а когда опасность миновала и можно было вернуться на командный мостик, великий князь получил записку, в которой указывалось, что команда крейсера «Алмаз» ждет его прибытия на корабль, чтобы заключить под стражу в качестве заложника.

Узнав об этом, император Николай II в приватной беседе с Александром Михайловичем сказал: «Я глубоко огорчен, Сандро, но в данном случае тебе ничего не остается другого, как подать в отставку. Правительство не может рисковать выдать члена императорской фамилии в руки революционеров…» Великий князь вспоминал: «Я сидел за столом, напротив царя, опустив голову. У меня не было более сил спорить. Военное поражение, реки крови и, в довершение всего, – мои матросы, которые хотели захватить меня в качестве заложника. Заложник! Такова была награда за те 24 года, которые я посвятил флоту. Я пожертвовал всем – моей молодостью, моим самолюбием, моей энергией – во славу нашего флота. Когда я разговаривал с матросами, я ни разу в жизни не повысил голоса. Я радел об их пользе перед адмиралами, министрами, Государем! Я гордился тем, что матросы на меня смотрели как на своего отца и друга, и вдруг – заложник! Я ненавидел такую Россию!»

Японская война тяжелым бременем и национальным горем легла на государство. Поражение жестоко ранило чувства русских патриотов. Известие о проигранной войне производило не только тягостное впечатление, но и вызывало многочисленные вопросы общественности о первопричинах бедствия и неудач. Начались поиски конкретных виновников национальной трагедии.

Начиная с осени 1905 года популярный ежемесячный журнал «Морской сборник», издаваемый под наблюдением Главного Морского штаба и редактируемый полковником П. Вербицким, стал регулярно публиковать статьи авторитетных флотских специалистов, пытавшихся разобраться в причинах столь серьезных неудач российских морских сил в войне с Японией.

Большинство авторов подобных аналитических работ среди основных причин поражения отечественного флота в Порт-Артуре и Цусимском сражении единодушно называли слабую подготовку офицерского состава к условиям ведения современного морского боя. И действительно, русско-японская война 1904-1905 годов стала суровой и объективной проверкой качества подготовки выпускников Морского корпуса. Офицеры военных кораблей русского флота, проявив себя храбрыми моряками, достаточно грамотными специалистами в техническом отношении, в бою, за небольшим исключением, оказались несостоятельными. Война на море вскрыла неправильное понимание офицерами роли и значения флота в конкретных боевых условиях, неумение эффективно проводить военную операцию, правильно выбрать наиболее оптимальные способы ведения морского боя и применения того или иного вида оружия. Все флотские специалисты – авторы публикаций в журнале – были солидарны в довольно нелицеприятном заключении, что одной из причин подобной несостоятельности офицеров флота явилась их недостаточная подготовка в Морском корпусе. Саму же постановку военно-морского образования в России на тот период все признали довольно слабой и недостаточно эффективной по своим результатам.

Капитан II ранга Е. Небольсин в статье «Реформа Морского корпуса» писал, что «Морской корпус страдает теми же недостатками, как и все наши закрытые учебные заведения… Какой запас знаний и какие качества приносит на службу молодой мичман, только что вышедший из стен учебного заведения? Будем судить строго, чтобы с такою же строгостью отнестись впоследствии к предлагаемым реформам. Сегодняшние знания морских наук у мичманов, выпущенных из Морского корпуса, ниже посредственного; общее развитие – среднее. В большинстве случаев уровень воспитания морских офицеров находится в зачаточном состоянии, а чувство товарищества развито слабо. Ощущается недостаточное развитие у молодых офицеров таких важных понятий, как чувство воинского долга, выдержки и дисциплины. Обращает на себя внимание довольно слабое физическое развитие и здоровье выпускников корпуса, их общая вялость и отсутствие энергии». Не исключено, что автор несколько преувеличил негативные черты образа выпускника Морского корпуса начала XX века, но подобную характеристику молодым офицерам, правда в более деликатной форме, дала также и специальная комиссия Морского министерства, ознакомившаяся с работой учебного заведения.

Преподаватель Николаевской Морской академии, известный военно-морской теоретик и историк Н.Л. Кладо в статье «К реформе военно-морских учебных заведений» выступил принципиальным противником дальнейшего приема в Морской кадетский корпус мальчиков в возрасте до 14 лет. Он полагал, что общеобразовательные классы, являющиеся по своей сути приготовительными для перехода в специальные гардемаринские учебные подразделения, в силу своей бесполезности должны быть расформированы. Общее среднее образование молодые люди с не меньшим успехом, по его мнению, могут завершить и вне стен специального морского учебного заведения. Высвобожденные от подобной реорганизации немалые финансовые средства, помещения и учебное оборудование позволили бы руководству корпуса почти вдвое увеличить подготовку и выпуск строевых офицеров для отечественного флота.

Наряду с этим мероприятием Н.Л. Кладо поставил под сомнение дальнейшую целесообразность существования в столице Морского кадетского корпуса, ибо замерзающая зимой на длительное время акватория Финского залива каждый учебный год вносит свои коррективы в дело подготовки офицерских кадров в Петербурге: весь корпус зимой учится на берегу и весь же – плавает только летом. По мнению авторитетного ученого, чтобы добиться хороших результатов в деле воспитания морских офицеров, необходимо сочетание теоретических занятий с регулярными практическими плаваниями на кораблях действующего современного флота. «В Петербурге это сделать невозможно. Поэтому остается одно, – резюмирует автор журнальной публикации, – расформировать Морской корпус в столице и перевести его в Севастополь, на берег незамерзающего Черного моря».

Назначенный весной 1905 года морским министром адмирал А.А. Бирилев после изучения многочисленных предложений и проектов по реформированию Морского кадетского корпуса даже был вынужден дополнительно учредить Специальную комиссию для пересмотра всех учебных программ по подготовке офицеров флота. Особое внимание членам комиссии предлагалось обратить на обязательное введение в учебный процесс практических предметов – морская тактика и стратегия.

Ознакомившись с работой Морского корпуса, комиссия отметила слабую подготовку воспитанников по таким важным предметам, как теория корабля и корабельная архитектура, корабельная артиллерия, минное дело, электротехника, беспроволочный телеграф, законоведение, морская администрация и морская гигиена.

Вопросы кораблевождения всегда традиционно хорошо преподавались воспитанникам корпуса. Однако, признавая это, комиссия все же рекомендовала администрации учебного заведения обратить внимание на необходимость более тщательного закрепления знаний этого предмета на практике.

По распоряжению Морского министра в учебном заведении в срочном порядке дополнительно оборудовали современные учебные кабинеты и лаборатории (электротехнический кабинет, химическая лаборатория, расширены и переоснащены физический и минный кабинеты). Впервые в корпусе введены обязательные практические занятия по радиотелеграфу, проекционному черчению и морской гигиене.

По рекомендации комиссии традиционный порядок проведения учебных занятий в специальных гардемаринских классах заменили так называемой «репетиционной системой». Новая система обучения, названная гардемаринами «репетициями», являлась достаточно прогрессивной и более эффективной. Теперь практические занятия и лекции у воспитанников специальных классов дополнялись обязательными «репетициями», предусматривавшими поэтапную сдачу преподавателям определенных разделов той или иной учебной дисциплины. Своеобразные зачеты («репетиции») проводились обычно после основных занятий, 2 раза в неделю (по вторникам и пятницам). При определенных трудностях в процессе подготовки к сдаче зачета по тому или иному разделу учебной программы гардемарин мог предварительно записаться на консультацию к преподавателю. Таким образом, новая система позволяла более детально, частями и постепенно осваивать и сдавать разделы любого учебного курса или предмета. Благодаря этому заключительный экзамен становился, по существу, подведением итогов предварительных курсовых зачетов, сданных к этому моменту преподавателям.

Комиссия рекомендовала руководству корпуса обратить более серьезное внимание на изучение математики – основы важнейших учебных курсов: мореходной астрономии, теории девиации компасов, теории артиллерийской стрельбы и целого ряда других практических специальных морских дисциплин.

Распоряжением адмирала А.А. Бирилева обновили практически весь преподавательский состав учебного заведения. В 1905 году в корпусе стали работать молодые способные преподаватели, такие как лейтенант А.Н. Щеглов – специалист по вопросам военно-морской истории, лейтенант А.И. Шейковский – бывший штурман крейсера «Новик», возглавивший курс тактической навигации. Лейтенант В.Я. Павлинов продолжил дело отца, много лет проработавшего в корпусе. Он возглавил курс теории девиации компасов. Подполковник А.П. Шершов стал во главе учебного курса корабельной архитектуры и теории корабля. Значительно улучшил преподавание вопросов морской тактики и стратегии молодой талантливый специалист лейтенант С.И. Бубнов. Он добился того, что изучение этих серьезных предметов в военно-морском учебном заведении теперь основывалось на детальном изучении боевых и технических средств потенциальных противников. Наряду с молодежью в корпусе продолжали работать и известные ученые, авторитеты с мировым именем: Ю.М. Шокальский, И.Б. Шпиндлер – авторы капитальных научных трудов и учебников по океанографии и метеорологии, полковники А.М. Бригер, В.М. Сухомель и многие другие.

Для обучения строевой подготовке и придания воспитанникам должной военной выправки в корпус специально пригласили виртуоза этого дела подполковника гвардии Алтухова. Он привел с собой несколько квартирмейстеров, окончивших Стрелковую школу. Гардемарины тех дней впоследствии с восторгом вспоминали, как Алтухов приказал своим подчиненным продемонстрировать воспитанникам ружейные приемы, маршировку и настоящую военную выправку. Всех поразило умение квартирмейстеров точно, в соответствии с уставом, носить форменную одежду, особенно фуражки, надетые на голову с точностью до миллиметра… «Да это просто цирк», – шептали друг другу гардемарины. Муштровка внедрялась с большим трудом, ибо воспитанники XX века считали своей флотской традицией ходить вразвалку – походкой «морских волков», носить фуражку не набок, а прямо и назад. Но авторитет и искусство лихого гвардейца Алтухова завораживали и покоряли юных моряков. Теперь на парадах и высочайших смотрах в Царском Селе сводный корпусной батальон маршировал только отлично и всегда возвращался с высочайшей благодарностью и ценными наградами.

Приказом морского министра в корпусе реорганизовали занятия по физической подготовке кадетов и гардемаринов. Теперь в учебном заведении преподавалась так называемая сокольская гимнастика, основу ее составляли элементы довольно оригинальных физических упражнений.

Сокольская гимнастика появилась сначала в Чехии, а позднее и в других славянских странах. В ней преобладали групповые и строевые движения (пирамиды, хороводы и пр.). Широкое ее распространение в Европе объяснялось не столько ее достоинствами с гигиенической и педагогической точек зрения, сколько воспитательно-патриотическим характером сокольских гимнастических организаций и красотой упражнений. Сокольскую гимнастику в корпусе преподавали специалисты, приглашенные из гимнастического общества «Польский сокол». В торжественных случаях преподаватели появлялись в кунтушах и конфедератках с белым пером. Гимнастику педагоги поставили образцово, при них приобрели хорошие спортивные снаряды. Особенно красиво выглядели вольные упражнения, спортивные пирамиды, упражнения с булавами и палками. По инициативе преподавателей сокольской гимнастики в Морском корпусе стали регулярно проводиться спортивные соревнования по гимнастике, спортивным играм, плаванию, фехтованию, парусным гонкам и гребле. По каждому виду спортивных соревнований администрация учебного заведения учредила специальные призовые жетоны, вручаемые воспитанникам за высокие достижения на спортивных соревнованиях.

Полагают, что именно заслугой адмирала А.А. Бирилева в деле подготовки морских офицеров являлось восстановление звания «корабельный гардемарин». Старшие гардемарины после весенних выпускных экзаменов и торжественной церемонии вручения аттестатов об окончании Морского кадетского корпуса высочайшим приказом производились в корабельные гардемарины и расписывались по боевым судам Гардемаринского отряда. В его состав входили тогда линкоры «Цесаревич», «Слава» и крейсер I ранга «Богатырь». Корабли считались лучшими боевыми единицами Балтийского флота, оснащенными новейшим оборудованием и современной по тому времени корабельной артиллерией. Офицерский состав кораблей отряда под командованием капитана I ранга И.Ф. Бострема состоял из специалистов, прошедших тяжелые испытания войной. Корабельные гардемарины приравнивались по своему положению к кондукторам флота, носившим офицерскую форму, но с черными погонами. По ряду привилегий они приближались к офицерам.

По инициативе морского министра в корпусной типографии специально отпечатали «Памятную книжку для корабельных гардемаринов», которая вручалась каждому выпускнику вместе с аттестатом об окончании корпуса. Своеобразное руководство содержало перечень статей Морского устава, определявших официальные нормативно-правовые документы, регламентировавшие повседневную деятельность корабельных гардемаринов, их жизнь и быт на военном корабле и порядок несения военной службы. Кроме того, книжка содержала «Служебные советы гардемаринам», позволявшие им, по мнению адмирала Бирилева, избегать досадных ошибок в несении нелегкой повседневной корабельной службы.

Современному читателю (и в том числе морякам), вероятно, будет интересно ознакомиться с некоторыми действительно полезными советами молодым корабельным гардемаринам тех далеких лет и статьями старого Морского устава, касающимися их службы на кораблях Гардемаринского отряда.

Согласно Морскому уставу, корабельные гардемарины со времени назначения на корабль поступали в полное распоряжение командира судна и состояли под особым надзором старшего офицера. Статьи устава уточняли также, что «гардемарины расписываются на столько же вахт, как и флотские офицеры, но никогда не менее, как на три вахты. Гардемарины входят во все судовые расписания и занимают свои места при общих судовых учениях, как то: боевой, водяной и пожарной тревогах, отражении минных атак, постановке сетей заграждения и т. д.

Гардемарины должны исполнять общие обязанности чинов флота, согласно Морскому уставу. Отношения гардемарин друг к другу должны быть проникнуты взаимным уважением и полны товарищеских чувств, однако не во вред долгу службы и требованиям служебной подчиненности.

Гардемарины размещаются на корабле отдельно от команды.

Гардемарины поочередно назначаются дежурными по помещениям гардемарин. Дежурный гардемарин наблюдает за сохранением порядка в помещении и за соблюдением приличия в нем, не допуская спору о религии и суждений о начальстве, и обязан отвращать личные неудовольствия между гардемаринами или же оканчивать их миролюбиво. Когда признает нужным, он имеет право делать гардемаринам замечания, а в случаях важных донести офицеру, заведовавшему гардемаринами, и вахтенному начальнику.

Гардемарины обязаны иметь общий стол. Перед выходом на рейд они выбирают из своей среды, по большинству голосов, содержателя для хозяйственных распоряжений…

В своем помещении все гардемарины должны быть в установленной форме одежды, ношение фуражек воспрещается. Игра на музыкальных инструментах и пение разрешается только до 10 часов вечера и за исключением времени, назначенного для учений и общих занятий или отдыха, в канун праздников после всенощной, а по праздничным дням – до окончания молитвы. Спать днем кроме времени, назначенного для отдыха, и вообще лежать – воспрещается. Гардемарины не имеют права требовать в свое помещение нижних чинов для каких бы то ни было объяснений, вообще в помещения гардемарин могут входить только вестовые и нижние чины, посылаемые с вахты или обязанные там находиться по судовым расписаниям. В помещении гардемарин никакой торг не допускается, а потому торговцы, как с товаром, так и без него, поставщики провизии и запасов, равно как и все приезжающие на судно для торговых операций, права входа в помещение гардемарин не имеют.

Корабельным гардемаринам разрешается останавливаться в гостиницах и посещать все, как Императорские, так и частные зимние театры, в которые разрешен вход офицерам.

Имея право посещать те сады и летние театры, в которые разрешен доступ офицерам, корабельные гардемарины не могут входить в имеющиеся при таких садах и театрах буфеты. В партере корабельные гардемарины могут сидеть не ближе пятого ряда, причем во время антрактов во всех без исключения театрах им запрещается в партере сидеть.

Все нижние чины, не исключая сверхсрочнослужащих, по отношению к корабельным гардемаринам должны соблюдать правила чинопочитания, как офицерам, а при общении именовать Господин Гардемарин.

Из ресторанов корабельным гардемаринам разрешается посещать рестораны только при гостиницах, а также буфеты на вокзалах железных дорог, пароходных пристанях и на пароходах: в случае нахождения в означенных ресторанах и буфетах офицеров корабельные гардемарины обязаны спросить у старшего из находящихся офицеров разрешения остаться.

При поездке внутри вагонов конно-железных дорог и трамвая и в каютах пароходов, как равно вообще в общественных местах, корабельные гардемарины могут оставаться и сидеть не иначе, как с разрешения старшего из присутствующих в этих местах офицеров.

Корабельным гардемаринам запрещается курение на улицах и в публичных местах; в местах, отведенных для курения, корабельные гардемарины могут курить с разрешения старшего из присутствующих офицеров».

Наставления и полезные советы корабельным гардемаринам являлись обобщением многолетнего опыта службы лучших морских офицеров отечественного флота. В качестве подтверждения сказанного приводим несколько служебных советов из «Памятной книжки корабельных гардемарин» 1912 года: «В морской службе нет мелочей, так как мелочь иногда приобретает большое значение, а иногда ошибка становится преступлением. Надо помнить, что нет возможности судить о том, как вы себя покажете в минуту опасности, между тем небрежность в повседневной службе на корабле заставит считать вас плохим офицером.

Офицер должен знать свою команду не только по фамилии, но и их нравственные и служебные качества.

Всякий офицер должен настолько знать свой корабль, чтобы найти в темноте задрайки непроницаемых дверей, пожарные краны, затопительные клапаны и т. п.

Никогда не позволяйте себе унизительного обращения с младшими и никогда не кричите даже на виновного. Никогда не надо бояться поступать так, как подсказывает здравый смысл, и не следует колебаться принимать решительные меры, когда этого требует безопасность корабля.

Самые драгоценные качества – суть хладнокровие и быстрота. Происходят большие несчастия, когда теряют голову и медлят в критическую минуту.

Самомнение весьма вредное качество, уверенность же в себе необходима для морского офицера, и если боязнь ответственности превозмогает, лучше уходить из морской службы.

Не надо, однако, злоупотреблять наказаниями. Хороший офицер всегда сумеет управиться с леностью или небрежностью среди своих подчиненных и не прибегая к наказаниям. Плохо, если он нуждается в помощи начальства для водворения дисциплины в своих подчиненных.

Надо быть сдержанным и вежливым с подчиненными и не надо забывать поблагодарить или похвалить их, когда они этого достойны.

Здоровье команды, бодрый дух, знание, поведение – все зависит от влияния офицеров и от примеров, которые в них видят. Там, где офицеры являются первыми при всех работах, где ничего не делается без их участия, где команда видит постоянную справедливость, желание облегчить их труд и заботу о ней, там достигаются полные результаты, помимо наложений каких-либо наказаний.

Не надо вмешиваться без толку в работу младших, давая им известную самостоятельность, останавливая, однако, когда заметно, что делается не так, как должно.

Офицер отвечает за добрую славу и гостеприимность своего корабля. Надо быть вежливым и любезным относительно всех приезжающих на ваш корабль.