Текст книги "Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг."

Автор книги: Георгий Зуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

В Цусимском сражении героически сражался и погиб вместе с броненосцем «Адмирал Ушаков» его командир капитан 1 ранга В.Н. Миклуха, отвергнув предложение японцев о сдаче. Выпускник Морского училища 1873 года, он до последней возможности вел неравный бой с двумя японскими броненосцами и погиб, но не сдался.

Участник обороны Порт-Артура, выпускник училища 1875 года, адмирал И.К. Григорович стал последним военно-морским министром Российской империи.

Три его однокурсника трагически погибли в Цусимском сражении. Один из них – капитан I ранга Е.Р. Егорьев, командир крейсера «Аврора».

В неравном бою с японцами затопил свой корабль – броненосный крейсер «Дмитрий Донской», но не сдался капитан 1 ранга И.Н. Лебедев.

Капитан I ранга П.И. Серебряков – командир эскадренного броненосца «Бородино» – являет собой высокий пример выполнения воинского долга. Он также геройски погиб вместе со всей командой и кораблем, но не сдался врагу.

Выпускник Морского училища 1876 года В.В. Игнациус – командир броненосца «Князь Суворов» – был прекрасным художником, оставившим потомкам многочисленные серии акварелей с изображением кораблей отечественных военно-морских сил. Погиб, командуя до последней минуты броненосцем, в Цусимском сражении.

Всем известны имена выпускников училища 1877 года В.Ф. Руднева – командира легендарного крейсера «Варяг», Е.А. Трусова – командира крейсера «Рюрик» и капитана 1 ранга Н.В. Юнга – командира эскадренного броненосца «Орел». Смертельно раненный Н.В. Юнг скончался на борту броненосца и по морскому обычаю был погребен в море.

В 1877 году также закончил училище Ю.М. Шокальский – известный академик, автор капитальных научных трудов по вопросам географии, океанографии, астрономии, картографии и метеорологии. По его инициативе в Монако организовано постоянное международное Гидрографическое бюро.

Шесть географических объектов Северного Ледовитого океана названо в честь выпускника Морского училища 1878 года, известного гидрографа, генерал-лейтенанта А.И. Вилькицкого.

Драматична судьба выпускника училища 1872 года капитана I ранга Н.М. Бухвостова, командира эскадренного броненосца «Император Александр III». Он вместе с кораблем и экипажем геройски погиб в Цусимском сражении. Там же погибли и 16 выпускников Морского корпуса досрочного выпуска 1904 года, добившихся назначения на этот броненосец. Легендарному экипажу броненосца «Император Александр III» в Никольском саду в Петербурге был установлен памятник.

Окончивший училище в 1879 году капитан I ранга С.П. Шейн, командир легкого бронепалубного крейсера «Светлана», до последнего снаряда вел бой с двумя крейсерами противника и погиб в неравном бою 15 мая 1905 года. Однокурсник С.П. Шейна, капитан II ранга М.П. Васильев – первый командир ледокола «Ермак», погиб вместе со своим учителем – адмиралом С.О. Макаровым при взрыве линкора «Петропавловск». Вместе с ними погибли выпускники Морского училища 1884 года капитан II ранга К.Ф. Шульц – известный минер-изобретатель и капитан II ранга А.К. Мякишев – флагманский артиллерист Тихоокеанского флота, автор проекта первого отечественного оптического прицела и оригинальной конструкции дальномера, специалист, разработавший оригинальные принципы применения корабельной артиллерии. Адмирал Н.О. Эссен, окончивший училище в 1881 году, активно участвовал в восстановлении боеготовности отечественного флота после русско-японской войны, командуя Минной дивизией и Балтийским флотом.

Генерал-майор А.А. Реммерт, окончивший Морское училище в 1882 году, правая рука А.С. Попова, был первым офицером-специалистом по радиосвязи в русском флоте.

Его однокурсник, генерал-лейтенант профессор Н.Л. Кладо, получил известность как один из значительных теоретиков военно-морского искусства и тактики. Он является автором капитальных трудов в этой области. При советской власти Кладо стал первым избранным начальником Военно-морской академии.

Окончивший училище в 1883 году первым по списку, генерал-майор В.М.Сухомель вошел в историю как первый начальник Управления военно-морских учебных заведений Рабоче-Крестьянского Флота.

Вместе с ним учебное заведение окончил и капитан II ранга Е.В. Колбасьев. Телефонами его системы в начале XX века были оборудованы все крупные корабли российского флота.

Во время русско-японской войны героически погибли выпускники Морского училища разных лет – капитаны II ранга Г.Ф. Керн, К.К. Юрасовский, И.А. Матусевич и лейтенант А.С. Сергеев. Впоследствии трем эскадренным миноносцам русского флота в честь погибших героев присвоили названия «Капитан Керн», «Лейтенант Сергеев» и «Капитан Юрасовский».

В 1884 году Морское училище первым по списку окончил будущий всемирно известный математик и теоретик кораблестроения, академик А.Н. Крылов. Вместе с ним учебное заведение окончил и капитан II ранга Н.Н. Апостоли – прекрасный фотограф, оставивший нам редкие фотоальбомы с изображениями кораблей отечественного флота периода XIX – начала XX века.

Вице-адмирал А.В. Шталь – выпускник училища 1885 года, будущий профессор и начальник кафедры советской Военно-морской академии – широко известен своими трудами в области истории и теории военно-морского искусства.

Известный военно-морской теоретик флота выпуска 1886 года капитан II ранга Н.Н. Холодовский героически погиб на борту броненосного крейсера «Рюрик» 1 августа 1904 года.

Выпускник училища 1887 года вице-адмирал А.С. Макаров, командир отряда миноносцев в русско-японскую войну, начальник Минной обороны Балтийского флота в Первую мировую войну, после Октябрьской революции 1917 года перешел на сторону советской власти и был назначен старшим инспектором Наркомата по морским делам.

Окончивший в 1888 году Морское училище вице-адмирал М.К. Бахирев, один из храбрейших российских флотоводцев, в 1919 году вместе с группой морских офицеров был расстрелян по решению петроградской Чрезвычайной комиссии. Он являлся активным участником русско-японской войны. Командовал 5-м дивизионом миноносцев Балтийского моря. В дни Первой мировой войны – начальник бригады крейсеров, а позже – линейных кораблей, участвовавших в боях с германским флотом. В 1915 году крейсера Балтийского флота под командованием адмирала Бахирева нанесли сокрушительное поражение немецкому флоту в морском бою у острова Гогланд. В 1917 году Михаил Коронатович умело руководил морскими силами Рижского залива, участвовавшими в Моонзундском сражении. Ведя бой с превосходящими силами противника, русские корабли прекрасно справились со своими задачами и с минимальными потерями вернулись на свои базы в Ревель и Гельсингфорс.

Благодаря умелым действиям русских моряков и командующего морскими силами Рижского залива вице-адмирала Бахирева германский флот на Балтийском море практически не смог решить ни одной из своих задач. Немцы потеряли тогда 3 крейсера, 7 эскадренных миноносцев, подводную лодку, минный заградитель, 6 тральщиков, 5 сторожевых и дозорных кораблей. Метким огнем корабельной артиллерии в морских боях также были серьезно повреждены германский линкор, 3 крейсера, 3 миноносца и 4 тральщика.

Сотни других выпускников Морского училища также самоотверженно выполняли свой воинский долг на кораблях, в штабах и береговых военно-морских учреждениях. Они с гордостью несли звание воспитанника старейшего морского учебного заведения… Каждый морской офицер свято помнил напутственные слова своих учителей и наставников: «Хранить честь офицера, воинскую честь и быть верными присяге». Эти высокие понятия были для них не пустым звуком, а жизненными принципами, от которых никто никогда не отступал, ибо эти святые понятия всегда являлись для русского морского офицера путеводной нитью и жизненным кредо.

Заканчивалось XIX столетие. Грядущий век готовил России и ее военно-морскому флоту новые испытания, он изобиловал политическими событиями, в орбиту которых постепенно втягивался весь земной шар.

«…ИМЕНОВАТЬ ВПРЕДЬ МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ МОРСКИМ КАДЕТСКИМ КОРПУСОМ»

В 90-х годах XIX века началась бескомпромиссная борьба за передел мира, за колонии и сферы влияния, за территории, отдаленные от метрополий на тысячи километров. Германии, Англии, Франции и России срочно потребовался мощный скоростной военный флот с большой дальностью плавания. Все строили корабли. Это было похоже на кораблестроительную лихорадку.

Германия, приняв «Закон о флоте», значительно увеличила выпуск боевых судов, имеющих новейшие по тому времени технику и вооружение. «Владычица морей» Англия, приняв вызов кайзера, на каждое сообщение своих секретных агентов о спуске на воду нового германского корабля в ответ стала закладывать два. Броненосцы, крейсера, миноносцы потоком сходили со стапелей японских судостроительных заводов.

Россия, укрепляя свое могущество на море, продолжала интенсивно выполнять многолетнюю программу, предусматривающую постройку военных судов. Необходимость пополнения российского флота боевыми единицами диктовалась в первую очередь обострением военно-политической обстановки на Дальнем Востоке. Япония заявила о себе громкими победами в войне с Китаем, в которой флот Страны восходящего солнца сыграл не последнюю роль. В дипломатических кругах стали реально обсуждать возможность активной подготовки Японией войны с Российской империей. Узел дальневосточного конфликта завязался в результате соперничества этих держав в Китае и Корее.

Царское правительство недооценивало опасность столкновения с Японией. Дипломатическая подготовка России к войне свелась лишь к получению от германского императора обещания безопасности западной границы и к Мюрцштегскому соглашению с Австро-Венгрией по балканским делам. Ожидать активной поддержки от союзной Франции, опасавшейся отвлечения русских сил на Дальний Восток, не приходилось. Между тем Япония вступила в союз с Англией и заручилась благожелательным нейтралитетом Соединенных Штатов Америки.

Убежденность в необходимости для России усиления флота и получения незамерзающего порта в Тихом океане сложилась давно. Японо-китайская война лишь укрепила эту уверенность и способствовала ее реальному оформлению.

В Главном Морском штабе знали из донесений военно-морских агентов о том, что Япония усиленно укрепляет свои позиции на Тихом океане и готовится силой занять там такое положение, которое она считает отвечающим достоинству Великой империи.

В Петербурге, в кабинетах Главного Адмиралтейства, это обстоятельство стало предметом многочисленных рабочих заседаний и консультаций. Решением особого совещания под председательством шефа флота великого князя Алексея Александровича была утверждена конкретная пятилетняя программа «Для нужд Дальнего Востока», на которую выделили значительные ассигнования. Программой, кроме постройки судов обычного класса, предусматривалась закладка на верфях Петербурга новейших броненосцев – мощной ударной силы флотов того времени. Над просторами Тихого океана реально запахло порохом. Было очевидно, что в возможной войне успех операций будет решать не численное превосходство кораблей, а их боевая мощь, тактико-технические преимущества, способность более быстрого сосредоточения морских сил на театре военных действий.

Далеко не второстепенная роль в успехах флота отводилась боевой подготовке команд русских военных кораблей, особенно морских офицеров. Потенциальный противник Российской империи – Япония – это прекрасно понимала. Дипломаты и морские агенты регулярно доносили руководству флотом о том, что морские училища Японии увеличили прием молодых людей в возрасте от 16 до 20 лет, для которых был установлен сокращенный курс обучения. Газеты сообщали о популярности этих учебных заведений и значительном конкурсе при поступлении в них – на одно место подано 10 заявлений. В основу подготовки японских морских офицеров легли программы английского образца. Морским министерством Японии вводилась система постоянного обучения и контроля военных знаний офицеров флота. Особым распоряжением японского императора даже адмиралы флота теперь обязывались проходить специализированную переподготовку и сдавать экзамены государственной комиссии.

Курсанты военно-морских училищ Страны восходящего солнца одновременно с освоением теоретической программы обучения сразу же закрепляли знания на практике, регулярно плавая на современных боевых судах, построенных на верфях Англии и Японии. При выпуске из морского учебного заведения молодые офицеры прекрасно разбирались не только в вопросах морской тактики и судовождения, но и обладали практическими навыками в эксплуатации новейшего вооружения, артиллерийских и навигационных приборов боевых кораблей нового поколения.

В российской же кузнице офицерских кадров – Морском корпусе – все шло по-старому и мало что менялось. Будущая война с Японией требовала усиления подготовки воспитанников учебного заведения и реальной реорганизации его учебных программ. Слабым звеном в подготовке морских офицеров являлось отсутствие такого важного предмета, как морская тактика. Она по-прежнему изучалась воспитанниками лишь на исторических примерах. Важная дисциплина, позволяющая в эпоху технического прогресса научить умению оперативно оценить боевую ситуацию и выработать в каждом конкретном случае наиболее эффективные способы ведения морского боя, вид оружия соответственно силам противника и реальной обстановке перед сражением, в учебных программах Морского корпуса продолжала упорно сводиться к морским эволюциям – маневрированию.

В 1893 году выпускник корпуса лейтенант Н.Л. Кладо организовал в учебном заведении практический курс морской тактики, основанный на изучении и глубоком анализе современных боевых и технических средств. Молодой способный офицер к 1898 году подготовил и издал для воспитанников специальное учебное руководство по этому предмету. Однако управляющий Морским министерством, командование флотом и руководство учебного заведения отнеслись к нему с дилетантским пренебрежением и беспечностью. Считалось, что наибольший акцент в преподавании в те годы следовало делать на изучение техники. Вопросы тактики в то время даже не включались в число обязательных предметов на выпускных экзаменах. Что уж говорить о непризнании мнения молодого лейтенанта Н.Л. Кладо и других сторонников этой важнейшей военно-морской дисциплины, если даже выдающийся труд адмирала С.О. Макарова «Рассуждения по вопросам морской тактики», опубликованный в 1897 году, не получил официального признания даже у шефа флота генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича и высоких персон управления Морского министерства.

Не изменились и практические подходы к изучению в Морском кадетском корпусе военно-морской истории. Исторический опыт российского флота трактовался учащимся без должного анализа и научных основ. Многие факты, в силу косности и сложившихся издавна традиций, по-прежнему преподавались по старинке и даже зачастую имели опасное толкование. Так, например, изучение событий Севастопольской обороны (1854-1855 гг.) и подвигов адмиралов П.С. Нахимова, В.А. Корнилова и В.И. Истомина воспринималось воспитанниками таким образом, что у многих из них складывалось твердое убеждение: высшим проявлением флотской доблести является разоружение боевых кораблей, их затопление и борьба с противником в рядах морской пехоты.

Кроме того, курс военно-морской истории в целом изучался в корпусе довольно поверхностно, без должной связи с проблемами современного военно-морского искусства.

Подобные огрехи в преподавательской работе стали закономерным следствием формирования у выпускников корпуса недостаточного представления о потенциальных противниках, развитии и состоянии иностранных флотов того времени. Все это в итоге привело к трагическим результатам: эйфории и недооценке молодыми офицерами военной мощи флота противника в начале русско-японской войны и переоценке его сил и возможностей в самый критический период основных морских сражений с кораблями неприятеля.

1 сентября, как обычно, в Морском корпусе начинались занятия по учебным программам, утвержденным несколько лет тому назад.

По окончании бесконечной петербургской зимы кадеты вновь отправлялись в плавание. Все 92 дня летней практики проходили в однообразном хождении по Транзундскому рейду на шлюпках (на веслах и под парусами). Плавания гардемаринов на судах Учебного отряда в основном проходили в традиционных походах между портами Ревеля и Гельсингфорса. Практика российских курсантов, в отличие от их японских коллег, по-прежнему проходила не на современных боевых кораблях, а на старых учебных судах с пушками, достойными экспозиции в морском музее. Артиллерийскому делу воспитанники обучались на орудиях, укрепленных на деревянных станках, которые после каждого выстрела приходилось накатывать вручную.

Таким образом, также как и в прежние годы, летняя практика у воспитанников вырабатывала лишь привычку к морю и освоение основных традиционных работ корабельной службы. Качество практики в предвоенные годы значительно снижалось вследствие устаревания корабельного состава Учебного отряда.

В конце XIX – начале XX века в отряд входили флагман отряда крейсер «Князь Пожарский» постройки 1867 года крейсер «Рында» постройки 1884 года и другие подобные им учебные суда, имевшие полное парусное вооружение. Образцы оружия и корабельной техники могли соответствовать в лучшем случае образцам середины XIX века.

Кадеты и гардемарины мечтали о морской практике на новейших кораблях – броненосцах, крейсерах и миноносцах. Им не раз приходилось видеть стоявшие на бочках спущенные со стапелей современные военные суда. Как были красивы и могучи эти корабли! Их высокие борта, выкрашенные в черный цвет, желтые трубы, надстройки и мощные орудийные башни впечатляли и завораживали воспитанников Морского корпуса. Командиру роты полковнику Анцеву приходилось успокаивать будущих офицеров флота: «Не торопитесь. Куда спешить? Все придет в свое время. Издавна принято, что кадеты плавают в кампанию лишь на судах Учебного отряда корпуса, и только на них…»

Империя стремительно приближалась к рубежу кровопролитной войны, а высшее флотское командование во главе с шефом флота великим князем Алексеем Александровичем оставалось невозмутимо спокойным, уверенным в непобедимости русских военно-морских сил и незыблемости Российской империи.

За 3 года до кончины императора Александра III все же была проведена реорганизация старейшего военно-морского учебного заведения России. Однако перестройкой ее можно было назвать лишь условно. По существу, дело свелось к очередному изменению наименования «Детища Петра Великого». Кронштадтская газета «Котлин», когда-то интересная лишь мелкими происшествиями и местными сплетнями, на первой полосе опубликовала новость:

«11 февраля 1891 года состоялось высочайшее повеление впредь именовать Морское училище Морским кадетским корпусом, с сохранением за воспитанниками его всех прав и преимуществ, которыми они пользуются в настоящее время. При переименовании училища Государь император изволил выразить надежду, что Морской кадетский корпус и в будущем останется верен своему прекрасному прошлому.

Торжественно и со знаком живейшей радости принята была корпусом эта новая Монаршая милость, возвращавшая ему прежнее наименование, которое заведение с таким отличием носило в течение более 100 лет, исполняя высокое назначение быть рассадником офицеров нашего достославного флота, дав ему за это время несколько поколений доблестных моряков, совершивших много замечательных плаваний и открытий и одержавших блистательные победы, составляющие неувядаемую славу нашего флота».

Новым Положением учебного заведения, утвержденным морским министром, определялись цель и задачи Морского кадетского корпуса: «Дать воспитание и образование молодым людям, готовящим себя к службе морскими офицерами, и установить принадлежность Корпуса к разряду высших специальных учебных заведений Морского министерства. Непосредственное управление Морским кадетским корпусом поручить его директору, при котором учредить учебно-воспитательный совет и хозяйственный комитет».

Право поступления в Морской корпус, согласно новому Положению, предоставлялось «по первому разряду» – сыновьям флотских офицеров, а «по второму разряду» – сыновьям потомственных дворян, выдержавших конкурсные вступительные экзамены. В корпусе устанавливался шестилетний срок обучения. В строевом отношении высшее военно-морское учебное заведение подразделялось на 6 рот, из которых четыре старшие составляли батальон.

В учебном отношении Морской кадетский корпус подразделялся на 6 классов (три общих и три специальных). По утвержденному штату, в шести классах одновременно обучалось 320 человек. Позднее (с 1896 г.) вторая по старшинству рота стала называться младшей гардемаринской.

По окончании обучения, при условии выполнения обязательного плавательного ценза и благополучно сданных выпускных экзаменах, гардемарины производились в первый офицерский чин – мичмана. Экзамены включали морскую практику, астрономию, навигацию, морскую артиллерию, минное искусство, теорию кораблевождения, пароходную механику и законоведение. Они традиционно принимались комиссией из числа опытных офицеров флота, назначенных приказом управляющего Морским министерством.

Окончившие курс, но оказавшиеся неспособными к морской службе выпускались из корпуса с присвоением им гражданских чинов. Всем выпускникам выдавалось денежное пособие на обмундирование и экипировку в размере 225 рублей каждому.

19 июня 1894 года был утвержден новый Устав Морского кадетского корпуса, подготовленный комиссией Морского министерства под председательством полного генерала Ф.Ф. Веселаго. Нормативно-правовой документ определил предельный возраст кандидатов в младший класс корпуса – от 12 до 14 лет, обозначил основные принципы распределения воспитанников по строевым ротам и утвердил положение о присвоении звания «гардемарин» учащимся старшего курса.

Параграфами нового Устава Морского корпуса были также регламентированы правила и порядок приема в учебное заведение на казенное содержание, «своекоштными» и «стипендиатами». Существовало 7 стипендий, на основании которых могли быть приняты в корпус сыновья малообеспеченных флотских офицеров или потомственных дворян: 1. Ханысоусская, имени Е.И. В. великого князя генерал-адмирала Алексея Александровича; 2. Финляндская, имени великого княжества Финляндского; 3. Нахимовская, имени адмирала Нахимова; 4. Нахимовская и Корниловская, имени адмирала Нахимова и генерал-адъютанта вице-адмирала Корнилова; 5. Имени отставного капитан-лейтенанта Дурново; 6. Раненбургская, имени Раненбургского уездного дворянства и 7. Константиновская имени Е.И. В. великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича В 1898 году, при сохранении старых принципов организации учебного процесса, число воспитанников Морского кадетского корпуса было увеличено почти вдвое (до 600 человек). При этом 525 учащихся находились на полном государственном обеспечении, а 75 являлись так называемыми «своекоштными» или «стипендиатами» тех или иных именных стипендий.

Каких – либо радикальных изменений в содержании учебных программ и отдельных дисциплин новым Уставом Морского кадетского корпуса произведено не было. Расписанием ежедневно предусматривалось 5 уроков. Для оценки знаний воспитанников утверждена двенадцатибальная система. Уставом подтверждены ранее существовавшие формы поощрения воспитанников: занесение на корпусные мраморные доски почета имен и фамилий гардемаринов, возглавлявших выпускной список, или присуждение именных денежных премий лучшим выпускникам (премия имени адмирала Нахимова, имени адмирала Краббе, имени адмирала Рикорда, имени тайного советника Менде, имени генерал-лейтенанта Мещерякова или премия вице-адмирала Назимова).

Согласно новому Положению, директор корпуса (контр-адмирал или вице-адмирал) осуществлял руководство учебным заведением совместно с ближайшими помощниками: заведующими строевой частью, хозяйственной службой и инспектором классов (капитаны I ранга, контр-адмиралы и генерал-майоры). В официальном штате Морского корпуса состояло 6 командиров рот, 20 помощников командиров рот (начальники отделений), адъютант директора и 14 преподавателей (всего 41 офицер). Для обучения воспитанников также регулярно привлекались гражданские преподаватели, нештатные педагоги, отдельные офицеры флота и учреждений Морского ведомства.

В процессе воспитания будущих офицеров новым уставом была усилена роль священника корпуса. К священнослужителям теперь предъявлялись более высокие требования: хорошее образование, способность преподавать и воспитывать кадетов и гардемаринов. В корпусной церкви служили исключительно белые священники, чей общеобразовательный уровень оказался значительно выше, чем у представителей монашествующего духовенства. В обязанности настоятеля храма Морского корпуса входило не только проведение богослужений, но и преподавание воспитанникам Закона Божия, привитие им христианских нравственных принципов, основ патриотического и гражданского воспитания, верности Отечеству, воинскому долгу и присяге.

Закон Божий воспитанники Морского кадетского корпуса сравнивали с изучением воинских уставов. Им приходилось зубрить наизусть положения «Катехизиса». Считалось, однако, плохим тоном получать по этому предмету низкие оценки. Вместе с тем на уроках Закона Божия нередко возникали довольно интересные дискуссии и священнику иногда задавались непростые вопросы.

Бывший воспитанник Морского корпуса Георгий Николаевич Четверухин, офицер императорского флота и флагман II ранга советского флота, писал в своих мемуарах «Всполохи воспоминаний» о том, что в 1904 году «…мой однокашник Алексей Белобров задал священнику вопрос, который привлек внимание всех присутствующих:

Может ли истинный христианин, исповедующий заповедь „не убий“, идти на войну с тем, чтобы убивать себе подобных, и не является ли это противоречием?

Священник задумался и ответил:

– Войны разделяются на захватнические и оборонительные. Захватническая война, имеющая своей целью покорение народов и овладение их богатствами, противна Христову учению… В оборонительной войне человек защищает свою Родину и своих соотечественников от внешнего врага, даже жертвуя собственной жизнью, – это святой долг христианина.

В тот день мы шумно обсуждали войны, которые вела Россия, и пришли к выводу, что часть этих войн носила захватнический характер.

Кстати, небезынтересно отметить, что эта история для любознательного гардемарина Алексея Белоброва имела довольно любопытное продолжение. Ровно через 10 лет, во время Первой мировой войны, на новейшем линейном корабле дредноуте „Полтава“ произошло чрезвычайное происшествие: гальванер Демидов заявил своему командиру, лейтенанту Алексею Белоброву, что, состоя в секте „евангелистов", исповедующих заповедь „не убий“, он не может служить на боевом корабле. Белобров напомнил матросу о присяге и спросил его: если в боевой обстановке ему, матросу Демидову, прикажут произвести выстрел из орудия по неприятелю, выполнит ли он этот приказ? На что тот ответил, что не выполнит. Лейтенант Белобров, вспомнив знаменательный урок Закона Божия, пояснения законоучителя и считая войну с Германией „оборонительной“, естественно возмутился, назвал гальванера трусом, проходимцем, маскирующимся под „евангелиста“ и подал на него в суд. Однако военный суд это дело рассматривать отказался как бездоказательное (одни слова, одни эмоции!)».

Настоятели церкви Морского кадетского корпуса пытались привить воспитанникам не только высокие нравственные и патриотические качества, но и укрепляли, традиционно поддерживали сложившуюся еще в петровские времена главную корпусную традицию «воинского братства». Это был действительно святой закон для воспитанников-однокашников. Поэтому в ротах корпуса нередко велись довольно откровенные беседы, критика действий начальства и высокопоставленных лиц, но никогда эти разговоры не доходили до начальства. Фискальство исключалось полностью. Выпускников корпуса, нарушивших «закон братства», презирали и считали предателями.

Гардемарин Г.Н. Четверухин вспоминал в этой связи случай с лейтенантом Ставраки, тот, «…учась в Корпусе, дружил со своим однокашником П.П. Шмидтом. Они поддерживали отношения и после выпуска. После восстания в 1905 году на крейсере „Очаков“ суд приговорил лейтенанта Шмидта к расстрелу. Надо же было случиться тому, что приведение приговора в исполнение было возложено командованием именно на Ставраки, который осуществил его на острове Березань. Его поступок вызвал тогда возмущение морских офицеров. Даже ярые противники убеждений П.П. Шмидта не подавали Ставраки руки. Офицеры считали, что он нарушил святой закон воинского братства, и если ему по долгу службы предстояло выполнить этот приказ (приказ, как известно, не обсуждается), он должен был пожертвовать карьерой и подать в отставку, тем самым оградив себя от необходимости поднять руку на своею однокашника. Позднее, уже в советское время, Ставраки был арестован и в 1922 юду приговорен к расстрелу. Очевидцы, присутствовавшие на суде, рассказывали, что обвиняемый в своем последнем слове заявил, что он всю жизнь мучался из-за проявленного тогда малодушия. Ставраки не просил у суда какого-либо к себе снисхождения».

Большинство настоятелей церкви Морского кадетского корпуса являлись людьми весьма образованными, высоконравственными и вместе с тем – скромными. Законоучитель Корпуса Василий Федерович Березин, магистр богословия, составил прекрасный учебник по священной истории Ветхого Завета для преподавания воспитанникам морских училищ. Его преемник, магистр богословия и настоятель храма учебного заведения, Капитон Белявский, являлся автором популярной книги по истории корпусной церкви. Настоятели храма Морского корпуса были обязаны летом вместе с воспитанниками регулярно ходить в плавания на кораблях Учебного отряда. По их инициативе и настоянию в корпусе утвердилась добрая христианская традиция поминовения погибших воспитанников и выпускников.

Постоянным шефом церкви Морского кадетского корпуса в конце XIX – начале XX века являлся протоиерей и настоятель Андреевского собора отец Иоанн Кронштадтский (ныне Святой Праведный Иоанн Кронштадтский). Он часто посещал учебное заведение и его церковь, беседовал с воспитанниками, лично освещал реконструированный храм, новые знамена и совершал в Морском корпусе молебны по торжественным дням и историческим юбилейным датам.