Текст книги "Анаконда"
Автор книги: Георгий Миронов
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)
28 МАРТА 1997 Г. КОНЕЦ ДИМЫ ЭФЕССКОГО
С трудом припарковав машину слева от главного входа отеля «Хилтон», они вышли из машины и оказались словно бы втянуты в слегка вогнутое подбрюшье массивного многоэтажного здания.
Дима поднял голову. Слева от отеля, на фоне голубого неба, виднелась гора. Повертел головой.
– Что потерял? – спросила его Алиса.
– Акрополь.
– Первый раз всегда странно, что его не видно. Отсюда, с проспекта Королевы Софии, Акрополь практически не виден. Ну да успеешь еще насмотреться на красоты Афин. Если живы будем, все увидим.
– Откуда такой пессимизм? – жестко улыбнулся Дима.
– А вон оттуда. Видишь двух мужиков в серых плащах, вон там, справа от отеля, под деревьями.
– Ну, мужики как мужики. Только что греческие, наверное.
– То-то и оно, что не греческие. Я их знаю.
Рука Димы резко рванулась за пазуху, где уютно покоился его любимый «глок», но Алиса перехватила руку.
– Это не киллеры. И не греки. Это наши. Чистильщики Хозяйки. Они нам ничего не сделают, если свои задания мы выполним на «ять».
– Ну, в этом-то я не сомневаюсь. Раз нам тут ничто и никто не угрожает, пошли в номер.
В номере он тщательно проверил «глок», полученный от встречавшего в аэропорту агента. Успокоился. В номере, который был для них заказан, сразу же сделал рекогносцировку. Проверил лоджию, возможность спуска на нижний, в данном случае, шестой, этаж, осмотрел ванную комнату. Под ванной нашел четыре коробки патронов для «глока» и для штурмовой винтовки «М16А1». Осталось найти саму винтовку. Она оказалась под матрацем в разобранном состоянии. Собрать ее для Димы – пустяк, минута.
– А «глушняк»? – спросил он не столько у Алисы, сколько сам у себя.
– Что? – не поняла она.
– Ничего, девочка. Мои проблемы.
Еще раз тщательно обыскал комнату, но «глушняка» так и не нашел.
– Ужинать или, – посмотрел на часы, – скорее обедать будем в номере? Или съездим на экскурсию? Ты ж говоришь, что, пока мы не выполнили, но и не завалили задание, нам нечего бояться? Можем и погулять. А завтра сделаем свои дела: ты своего успокоишь, я своего. И хоть домой, хоть дальше по Европе.
– Домой нам пока нельзя. Хозяйка приказала в Европе поработать.
– Значит, поработаем. Пошли?
Город Алиса знала плохо, а ехать в машине, ориентируясь по карте, как-то тягомотно. У отеля взяли такси. Только отъехали, водитель остановился перед светофором, обернулся, улыбнувшись Алисе, протянул Диме какой-то сверток.
– Вам тут просили передать.
– Кто просил?
– Кому надо, тот и просил.
– Откуда вы знали, что мы сядем именно в вашу машину?
– А у «Хилтона» случайностей не бывает. Подают ту машину, которая заказана клиентом или на которую укажет швейцар. Его и спрашивайте, а я человек маленький.
Дима тут же развернул сверток.
Это был «глушняк».
– На словах что-нибудь просили передать?
– Только одно: вы (водитель показал пальцем на Димину грудь) должны выполнить свое поручение сегодня вечером, а вы (он показал на пышный бюст Алисы) – днем. Куда едем?
Тем временем Дима все копался в свертке, пока не обнаружил в нем, кроме глушителя к его «глоку», еще и какой-то пакетик. На ощупь с порошком.
Дима выразительно посмотрел на Алису, дал ей пощупать порошок.
– Вечно она придумает что-то, а нам разгадывай ее шарады.
Недовольно прищурившись, он попытался разобрать цифры, написанные от руки на газете, в которую были завернуты глушитель и пакетик.
Слово он разобрал сразу – «Hilton». А вот цифры! Ну, конечно же, 401. Номер в отеле, где проживает его «клиент».
Ехать на экскурсию по городу как-то сразу расхотелось.
Но по ориентировке Мадам Алиса должна была появиться в день приезда у королевского дворца. К ней могли подойти, могли и не подойти. Но появиться она там должна. А дисциплина в бригаде Мадам не слабее, чем во всей системе Хозяйки. Вот и чистильщики сознательно засветились, дескать, работайте, ребята, спокойно, но знайте, и за вами идут...
На окраине площади Синтагма, возле начала широкой лестницы, ведущей к Старому дворцу, они попросили водителя остановить машину и подождать их. Не было смысла засвечиваться на другой машине, раз уж этот водитель работает на систему.
По широкой лестнице они поднялись к террасе, на которой собралась небольшая толпа у монументального барельефа, изображающего древнегреческого воина-гоплита, распростертого на погребальном ложе.
– Это у них тут памятник неизвестному солдату, – пояснила Алиса, уже дважды выполнявшая задания Мадам и Хозяйки в Греции.
– Должно быть, в мае здесь хорошо, – мечтательно заметил Дима.
– Повезет, приедем сюда и в мае.
– Если повезет. Дожить надо.
К ним подошла пожилая женщина в черном платье, почти до пят, и черном коротком пальто. Из-под черного платка контрастом выбивались совершенно седые волосы.
– Купите цветы, – предложила она Диме.
– Некуда ставить, – раздраженно ответил он, отворачиваясь от старухи.
– Если нет вазы, цветы можно засушить, – покорно ответила она. И настойчиво совала и совала в руку Димы букетик каких-то сиреневых, приторно пахнущих цветов, пока он не ощутил у себя в руке небольшой предмет, невольно раскрыл ладонь и принял в руку и букетик, и сверточек, не больше спичечного коробка.
Лишь спустившись вниз, под строгой ионической колоннадой университета он развернул сверток. На ладони лежало некое устройство, напоминающее ему, не раз имевшему дело с такими штучками, пульт управления взрывом. Однако, приглядевшись, понял, что приборчик предназначен для чего-то иного. Поскольку заданная Хозяйкой шарада с «Хилтоном» была уже им прочитана, оставалось предположить, что это весточка Мадам Алисе.
– Тебе, наверное, – протянул Дима предмет Алисе вместе с букетиком цветов.
Алиса вспомнила свою ориентировку, полученную перед отлетом: Спортзал «Дроссос», велосипед, Яковлев.
– Да, это мне.
Обедали они в старом ресторане недалеко от Академии. Молча ели жареное мясо, соструганное поваренком с кусков, надетых на блестящий штырь, который все крутился и крутился в тесном жарком пространстве, пока равномерно обжаренное мясо не было срезано все, без остатка. Ели овощной салат, запивали все это сладким густым критским вином.
Через час в спортзал «Дроссос», который облюбовали «новые русские», останавливающиеся в расположенном неподалеку отеле «Паллада» с номерами люкс, включавшими мини-бассейны, сауны, огромные спальни и бильярды с баром, появилась симпатичная женщина в форме электрика со специальной сумкой для инструментов через плечо. Она заботливо осмотрела ряд тренажеров, что-то подтянула в одном, что-то подкрутила в другом. Русские миллионеры и их качки-телохранители с любопытством, продолжая качать мышцы на тренажерах или вращая педали велосипедов, познакомились с округлостями форм «монтера», когда она, декоративно перегибаясь, крутила в тренажерах чего-то там не так крутящееся. В основном девушка работала со свободными тренажерами. Лишь один раз она была вынуждена попросить клиента на минуту остановить движение педалей велосипеда:
– Вы позволите мне тут немного подрегулировать? Педали будут идти тогда мягче, – на новогреческом спросила она клиента.
Тот и русский-то знал не очень хорошо, поскольку был не бизнесменом, которому для его дел нужны хоть какие-то мозги, а бизнесменовской «крышей». Веня Шбон, имевший три ходки в зону, три «лимона» «зеленых» на счету в Базеле и кучу бабок на отдых, должен был сегодня вечером прикрывать переговоры двух кланов – русского и греческого – по торговле кожей и трикотажем. Сделка должна была быть большая, и Веня Шбон привез в Грецию два десятка своих «быков», с которыми в свободное время и качался в зале «Дроссос».
У Мадам были основания убрать Веню. И не только потому, что неизбежная паника в бригаде Вени значительно облегчила бы задачу, поставленную перед Димой Эфесским. Веня посмел совершить наезд на одну из тщательно выстроенных Мадам пирамид – с автомобилями, получаемыми из Калининграда и распространяемыми по подписке в городе авиаторов Жуковском. Он наехал на местное бюро Мадам. Его «быки» побили стекла и пригрозили директору филиала:
– Делиться надо, если хочешь спокойно жить!
Так что Веня был приговорен дважды.
Пока Веня тупо смотрел за пазуху гречанки-электромонтера, удивляясь, как такие большие сиськи могут помещаться в таком тесном пространстве, гречанка, мило улыбаясь Вене, вставила в велосипед какую-то детальку, крутанула педалями, проверяя, насколько легче они теперь крутятся, и пригласила Веню занять прежнее место.
Веня с трудом водрузил свой зад, похожий крепостью и размерами на мраморный умывальник, на сиденье велосипеда и, глупо улыбаясь, стал яростно крутить педали, словно демонстрируя гречанке свои физические возможности.
Гречанка помахала всем ручкой и ушла. Служитель, собиравший с клиентов деньги за пользование тренажерами, с усталой улыбкой ответил ей и проводил взглядом, отметив, что ягодицы у девицы крепкие, и при походке явно спортивной девица не лишена, однако, и эротической привлекательности. Его, конечно, удивило, что сегодня это уже второй мастер, которому поручили проверить и отрегулировать тренажеры. Но не его это дело. Хозяевам виднее. Они заботятся о выгоде, об интересах клиентов. Вот и не жалеют денег на ремонт и доводку.
Тем временем Алиса, выйдя из спортзала, сняла с себя куртку и кепку фирмы «Дроссос», имевшей такие спортзалы по всей Греции, и, оставшись в красной спортивной куртке и красной жокейской шапочке, быстро направилась к ждавшей ее машине. Куртку и сумку она засунула в большой полиэтиленовый пакет с рекламой крупнейшего афинского универмага и ловко, не привлекая внимания, швырнула ее на углу в мусорный контейнер. В машину села уже налегке...
Легкость ощутил и Веня, накручивая на велотренажере свои километры. При его работе надо быть в форме. Однако на этот раз тренировку пришлось прекратить раньше времени.
Что-то там разладилось в тренажере. Веню стало бить и трясти так, словно его подключили к высоковольтной линии электропередачи. Он дико заорал. «Быки» бросились к нему. Не сильно разбираясь в электротехнике, один из них попытался стащить Веню с тренажера, но затрясло и его.
Через несколько секунд оба были мертвы. Остальных тоже била дрожь. Только это была дрожь нервная: информацией о задании владел только Веня. Он знал адрес «стрелки», пароли, у него были деньги и обратные авиабилеты. Наконец, он даже немного владел греческим, поскольку пять лет отсидел в зоне с греком-контрабандистом, по случайности оказавшимся в зоне общего режима, а не в той мордовской колонии, где сидят только иностранцы.
В бригаде была легкая паника, переходящая в полный писец.
Тем временем Дима в своем номере еще раз тщательно проверил винтовку, накрутил на нее «глушняк», вставил обойму. Эта штурмовая скорострельная винтовка могла работать и с оптическим прицелом, и с глушителем и была незаменима в ситуации, которая выпала Диме.
Часа два спустя он вышел в лоджию. Темнота уже опустилась на Афины. Одна из лоджий выходила на хорошо освещенную площадь, куда смотрел и главный портал «Хилтона». Но, пройдя три комнаты номера люкс, Дима вышел на противоположную сторону. Здесь конфигурация здания была такая же сильно вогнутая, так что из его номера, расположенного в правой части здания-книжки, хорошо просматривался номер на его, шестом этаже, но в левой части здания.
Дима сел в пластиковое белое кресло, установил винтовку с оптическим прицелом и глушителем на бордюрчик лоджии.
Вглядевшись в прицел, он в его перекрестии хорошо рассмотрел группу людей, собравшихся в противоположном люксе.
Ему из них был нужен только один.
Михаил Соломонович Яковлев, питерский миллионер, который должен был сегодня заключить крайне выгодную сделку с неким криминальным греческим сообществом.
Мадам в этом случае как бы выпадала из международного бизнеса, связанного с торговлей трикотажем и кожей, женскими шубами из натурального меха и искусственными шубками из новейших материалов, по цене нередко не уступающими натуральным. Этого себе Мадам позволить не могла. Хозяйка утвердила план ликвидации Яковлева. А уж техника акции была за ним, за Димой. Шухера не должно быть. Он почему-то почувствовал уверенность: у Алиски там, в спортзале, все удачно.
И нажал курок.
Пуля буквально разнесла череп Яковлева. Это он отлично видел в прицел.
ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО. КРОВЬ НА КАМНЕ.
29 МАРТА 1997 Г. БАНДА ГАЛИ
В субботу они решили передохнуть.
И то сказать, пятеро убитых за десять дней. По паре жмуров в день. А если посчитать, сколько заработали! Сумасшедшие деньги, как говорил когда-то артист Райкин.
Им платили не за мертвеньких клиентов, а за сданные в «Спецэкспедицию» института Хозяйки драгоценности.
За десять дней они передали Инессе, их связной и «экспедиторше», драгоценностей миллиона на два баксов. По предварительным подсчетам, только два старинных перстня, взятых в маленьком провинциальном городке Рудный, тянули на пол-лимона.
Галя, высокая, рыжая, грудастая, встала из низкого кресла, сладко потянулась, подошла к камину и пошевелила крупные березовые поленья виртуозно выкованной кочергой. Вдохнула терпкий запах березового дымка. Чувствовался и слабый, но такой милый запашок можжевельника. Это Маришка наверняка добавила можжевеловых веток для аромата.
Банда Рыжей Гали уже сутки отдыхала на даче в 25 км от Санкт-Петербурга. Приказ был – лечь на дно, двое суток отлежаться, отдохнуть и брать коллекцию старинных орденов адмирала Воропаева в Питере. Старик жил один, его надо мочить, чтоб похищение коллекции как можно дольше оставалось нераскрытым.
Сколько на счету Галиной бригады и взятых драгоценностей, и задушенных, отравленных, пристреленных и зарезанных клиентов? Даже не вспомнить. Две девчонки в Рудном в памяти останутся надолго. Не потому, что сами бабенки были какие-то особенные. И не потому, что взяли очень уж дорогие вещицы. Крупные, массивные перстни с большими, неправдоподобно большими для настоящих камнями не сильно глянулись Гале и ее подружкам Маришке и Ришке. Но вот с профессиональной точки зрения операция была проведена чисто. И даже Галя улыбнулась своим мыслям – виртуозно.
Кому пришла мысль инсценировать изнасилование и тем сразу запутать следствие? Кажется, Иришке. Когда-то, лет десять назад, ее саму зверски изнасиловали три алкаша-бомжа, нанеся после этого еще и 14 колото-резаных ран. Девка чудом выжила, но затаила на мужиков такую лютую злобу, что она разорвала бы ее, не попади она вовремя в бригаду киллеров-«алмазников», то есть специализирующуюся на хищениях драгоценностей с брильянтами и другими редкими камнями и убийстве бывших владельцев камушков.
А вот Авдеева нашла Маришка. Нашла, опоила, выстроила всю мизансцену.
Каждая внесла свой вклад в инсценировку: одна придумала трюк с сигаретами «Мальборо», которые давали «куснуть», дурачась, пьяному Авдееву; другая – со следами авдеевских кроссовок, натянутых на Маришкины кеды, третья придумала, для отвода глаз и инсценировки под серийное убийство сексуального маньяка, убить еще одну бабенку. Соседка Авдеева уж и совсем по-глупому погибла. Для отвода глаз.
И ведь никто ничего не заметил. Сам Авдеев подробностей вспомнить не сможет, поскольку вместе с двумя бичевками, опоенный «довганевкой» с клофелином, дрых бухой. Как убитый. Никто из редких случайных прохожих темными вечерами в Рудном не обратил внимания на скромно одетых женщин.
И все-таки Авдеев – слабое звено в этой цепи. Потому что не дурак. Хотя и спился, а еще соображает. Соберет в протрезвевшей башке все мелкие фактики, случайные детальки, да и сообразит. Если его возьмут менты за жабры. А менты возьмут. Не зря все косвенные свидетельства против него.
И вот тут важный момент всей операции: либо он испугается зоны и сдаст их. Либо испугается того, что Галя с подругами с ним за это сделают.
Конечно, подробностей он не знает. Вообще не знает, что бригада Гали взяла перстни Багучевой, убила ее и соседку Авдеева, Селиванову, наоставляла следков, что ведут к Авдееву, и все ради дорогих перстней старинных. Но сообразить может. Вот, чтобы сообразил то, что надо, и подвешивали его в его же доме к крюку, на котором люстра висит.
И за член, и, после паузы, за яйца.
Такое не забывается. Всего на секунду, а острых впечатлений на всю жизнь.
Нет, понял Авдеев, что девки на него вышли серьезные. Не станет рисковать.
Аргументов, чтобы дело против него возбудить, более чем достаточно. А вот чтоб осудить его за двойное изнасилование и убийство может и не хватить. Протрезвеет – поумнеет. Без адвоката сумеет защититься. На адвоката у него денег нет.
А время идет.
Галя отхлебнула из низкого тонкого бокала светло-желтого виски со льдом, поворошила еще раз березовые поленья в камине, подошла к окну: Иришка и Маришка играли в снежки во дворе дачи. По тридцать бабам, а все как дети. Вот что значит в детстве не наигрались.
Детство у всех троих как по заказу, словно Господь знал, что им вместе работать, чтобы не ссорились, что одной слаще жилось, чем другой, выдалось на редкость одинаково серое и беспросветное.
Вся разница в том, что Иришку изнасиловали в пятнадцать лет три пьяных бича, Маришку – чистенький и трезвенький одноклассник, в которого она была влюблена и к которому в богатый и шикарный дом пошла в гости однажды вечером без страха и подозрения. А там, в соседней комнате, оказывается, ждали окончания первой их брачной ночи еще шестеро друзей
Вити. Он, конечно, ее изнасиловал, но все-таки сопротивлялась она не очень энергично. Любимый, да и надежда была, может, это на всю жизнь – исполнится восемнадцать, и поженятся. Наивная дура! Когда он закончил, позвал тех шестерых. Всю ночь они над ней измывались, все извращения, про которые только слышали, которые видели на порно-видео, на ней испробовали. Под утро, напившись дорогого коньяка из бара отца Витеньки, какого-то видного чиновника Внешторга, месяцами сидевшего с женой в Гааге, они заснули.
Она доползла до кухни, нашла в кухонном столе два длинных ножа золингеновской стали и зарезала всех семерых спящими.
Жалко их не было ну вот ни капельки.
Но и дороги домой больше не было.
Год бичевала по вокзалам, чего только ни случалось, пока не прибилась к Рыжей Гале.
Это надо же! Пятнадцать лет вместе. Десять из них вместе в зоне. Это еще когда они самостоятельно работали. Засыпались на продаже краденого, снятого с убитых. На барыгах многие сыплются. Вот и они скинули одежонку и брилики, снятые с какой-то пары, отслеженной теплым летним вечером возле гостиницы «Космос» в Москве, знакомой бабке. А та под облаву, объявленную в связи со зверским убийством и ограблением какого-то важного чиновника и его жены из Дании, попала. И сдала их по приметам.
Дали ей и Маришке по пятнадцать. Но после десяти выпустили – за хорошее поведение. А скольким вертухаям надо было дать, чтоб получить «хорошее поведение», это ведь никому не расскажешь.
С большой ненавистью к мужикам, да и ко всему свету вышли на свободу тридцатипятилетняя Галя и двадцатипятилетняя Маришка.
С тех пор вот уже пять лет ни одного прокола.
И потому, что умнее стали.
И потому, что теперь берут только камушки и сдают не барыге, а Хозяйке. Значит, и следков к ним нет.
И дача эта под Питером, и такая же под Москвой, и не хуже домик под Сочами – все это не блат-хаты. Это их собственность. А что, ксивы у них в порядке. А что сидели, не аргумент. У нас законы для всех равны: заработали, судя по справкам, в Карелии на лесоповале, лесосплаве и сборе живицы – купили дом. У местных властей претензий нет, даже все справки о покупке стройматериалов настоящие.
С деньгами у них без проблем.
Есть проблемы со здоровьем.
У Гали сердчишко стало сдавать, ей еще в шестнадцать лет, когда ее изнасиловал ее восьмидесятилетний дед в деревне, диагноз «порок сердца» сельский фельдшер ставил. Может, со страху, может, оттого, что сильно испугалась, когда пьяный дед на нее полез. А может, оттого, что он, закончив свое непотребное дело, на ней и заснул; и она еще часа три задыхалась, лежа под толстым, пахнувшим козлом и сивушным перегаром стариком, боясь пошевелиться, сердце и не выдержало.
Ну, да за самую дорогую операцию в Кардиоцентре, она слышала, не более десяти тысяч баксов берут.
Столько, сколько у нее каждая девка за одну операцию получает. Но это в зависимости от предметов, которые заказаны. Как говорится, им, кроме чисто киллерских бабок, еще и процент за вещицы катится. Скажем, перстни той провинциальной девчонки тянут на полштуки баксов. Им процент, еще пятьдесят тысяч, к тем тридцати, что получили за операцию. Не слабо? То-то же.
Иришка и Маришка играли в снежки. Одетые в короткие модные дубленочки типа «Пилот», вязаные шапочки, раскрасневшиеся на последнем мартовском морозце, они были хороши, молоды, даже счастливы.
Точнее, казались такими.
«Вот, похоже, у Маришки почки стали сдавать, кровью мочится. Лечить надо», – с тревогой подумала Галя.
Конечно, они все три были любовницами. Но и словно бы родственницами. И Галя, выступавшая в этом трио в роли мужчины, в то же время чувствовала свою ответственность за девчонок, словно они были ее дочери. И самую неприятную работу она брала на себя, и основные организационные заботы.
Сейчас ее, честно говоря, больше всего беспокоило то, что адмирал жил в доме с охраной: надо было думать, как обеспечить безопасный отход после операции.