Текст книги "Ангелы над Москвой"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

«Обсохну заодно…»

Ксор вошел в воду и остановился. Набегающая волна то захлестывала выше колен, то едва покрывала щиколотки. Он наклонился, не глядя взял несколько камешков, и стал швырять их, стараясь «напечь» как можно больше «блинов». Один раз повезло: камень скакнул с волны на волну, с волны на волну, и дальше – в общем, двадцать один раз шлепнулся, потом утонул.

– Молодец! – похвалил Ксор сам себя, и повернулся в сторону пловца, мчавшегося к берегу хорошим кролем – три гребка, вдох слева; снова три гребка, вдох справа.

«Хитрец», – подумал Ксор и улыбнулся. Человеческое тело на такую скорость не способно, но если ты сделался ангелом совсем недавно, то отказаться от сверхвозможностей мудрено…

Он сделал шаг назад и сел прямо на воду. Не вчера, конечно, этот человек был переведен в ангелы… Сколько ж лет прошло по земным меркам? Сколько бы ни прошло, все – мгновение, если перед лицом вселенского времени…

Но для Димы, успевшего в человеческом теле прожить всего-то неполных тридцать лет, это, конечно, срок. Ничего, впереди еще вечность – или что-то около нее – обвыкнется. Скоро ему и Оле сдавать ангельский минимум – Ксор улыбнулся бюрократической формулировке. Олю готовит Хамдиэль – Господь распорядился ей служить по ведомству Борэа, а Дима достался той стороне мироздания, которая зовется Орэс.

Когда скоро? Надо поинтересоваться у Хамдиэля, как его подопечная… Дима в принципе готов, и эти познавательные задачи, которые он сейчас практикуется решать, на самом деле весьма непросты, чтобы входить в курс обучения начинающего ангелочка.

Нелегко одним внутренним взором охватить немалый объем пространства и постичь все, в нем происходящее, все полностью – от количества внутренней энергии до закономерностей протекающих процессов.

Без этого, однако, не сделать верных выводов и не построить верных планов. А им всем сейчас нужно уметь планировать и строить так, как делает это сам Господь – идеально точно, выверенно до девятого знака после запятой, с прицелом на полвечности вперед. То есть, Господь, конечно, умеет планировать и на вечность…

Шумно дыша, Дима поднялся во весь рост, и спросил:

– Успел я? За две минуты?

– Наверно, – Ксор пожал плечами, – что изменят эти секунды?

Он засмеялся, а Дима шлепнул по воде одной рукой и со всего размаху сшиб всплеск другой рукою. Ксора окатил фонтан тепловатых брызг. Ангел выпрямился, потянулся и произнес:

– Раз уж я мокрый, сплаваю недалече. А ты тем временем сообрази, какими темпами эта часть моря будет наполняться сероводородом, если его выделение будет и дальше идти сегодняшними объемами.

И не дожидаясь ответа, прыгнул вперед, пролетел несколько метров над водой и шумно зарылся в волну.

Дима вышел на берег. Нечего тут и считать! Он же программист – в сущности, математик. А математик с арифметикой дружит… Чаще всего. Итак, сероводорода поступает немало, вулканы погасли здесь недавно и не до конца, так что вся прибрежная океанская котловина будет заполнена растворенным в воде сероводородом лет эдак-то миллионов за сто. И никакой почти жизни здесь не будет, кроме кое-каких одноклеточных и прочих простейших. Вот так-то… так что селить здесь людей смысла нет – пищевой базы нет.

– Пока нет, но будет, – уверенно сказал Ксор, выходя из воды. – Преобладающий в этих местах изотоп серы не образует стойких соединений. Дно покроется серной коркой, ну, и придонный слой, конечно, станет негодным. Но в целом это будет курорт, а не берег.

Дима пожал плечами и кивнул. У него тоже были все возможности рассмотреть поподробнее строение вещества. Но… не догадался. А Ксор догадался!

– Да какие там догадки, Дима… Практика, друг мой, практика! Помнишь Землю? И она меня помнит… Надеюсь…

Ксор наклонил голову, приложил к уху ладонь и запрыгал на одной ноге. Наконец это помогло.

– А теперь, – произнес он, – поступи так, как должен уметь поступать настоящий ангел Орэс. Сделай с этой местностью, что захочешь. Но так, чтоб узнать ее в итоге было невозможно. А я постою в самой середине катаклизма, посмотрю…

– Огнем ее, что ли, сжечь? – уточнил Дима.

– Можно и огнем, – согласился Ксор. – Обсохну заодно.

Дима на секунду задумался, а после взлетел и пулей устремился прочь от берега. Аж плечи обожгло воздухом, так спешил.

Возле приметного горного пика он оставил тело, чтоб сохранилось наверняка, а то мало ли что… Уже бесплотным, едва заметным лучиком метнулся он обратно, и, не долетев до Ксора, устремился под землю.

Он погрузился примерно на километр. Здесь было горячо, но он, сгусток мыслящей энергии, жар ощущал сугубо умозрительно. Температура, однако, отметил про себя Дима, в несколько раз выше нормы. Долгонько еще остывать этому вулкану, подумалось ему.

Дима устремил взгляд вверх, отыскивая Ксора. Вот он, голубчик, стоит ногами в прибое, обсушки ждет… Сейчас, сейчас…

Дима переместился так, чтоб находиться непосредственно под Ксором. Сделать это было несложно: Ксор дожидался, стоя на месте. Дима представил огромный стакан, трубу, колодец шириной в распахнутые объятья, а глубиной – от Ксора и до себя. И, представив всю эту колонну разнородного камня, моментально превратил ее вещество в энергию. Весь этот промежуток от Ксора и до себя – взял, и превратил…

Страшный удар потряс твердь. Взрывная волна, направленная от поверхности вглубь, пронизала недра с сокрушительной силой. Никогда еще в недолгой истории существования этого небесного тела не случалось, чтоб воздействие такой мощи било в кору планеты.

В небо, в воздух и далеко за пределы атмосферы ударил расходящийся конусом поток газов, воды и твердой породы. Газы рассеются, влага сконденсируется и замерзнет, камни разлетятся, и до скончания времен эти осколки будут бомбардировать планетную систему, то сгорая в толщах газовых покровов яркими светляками, то уродуя кратерами гладкую поверхность безатмосферных спутников.

Глубоко в проломе сверкнуло огненно-красным, и к поверхности стала стремительно подниматься масса разжиженной материи. Жерло новообразованного вулкана, прикинул Дима, должно в диаметре превысить пять километров. Интересно, какой же высоты образуется конус?

– Как Олимп на Марсе, – сообщил Ксор, находившийся где-то рядом. – Километров двадцать. Потом выветрится, осыплется… Тело свое далеко прятал?

– Улетело мое тело, – грустно сказал Дима. – Прятал далеко, да положил, оказалось, близковато…

– Ага, улетело, – согласился Ксор. – И мое испарилось. Сколько ты мне уже тел перевел за время учебы – и не сосчитать.

– Не меньше, чем себе, – посетовал Дима и спросил: – Что я опять не так сделал?

– Формально, – ответил Ксор, – ты задачу выполнил на пять баллов. Даже на все десять… Местность изменена до полной неузнаваемости. И я обсох – до последней молекулы, да быстро как, даже больно не сделалось…

– Прости, – огорченно протянул Дима, – я не хотел… так…

– Да ладно, – успокоил его Ксор, – не беда. Наше дело правое. Ломать – не строить… Помни, разрушая, мы высвобождаем энергию, а именно этого в принципе от нас и ждут там, наверху.

– Но я не собирался ломать так… сильно!

– Но сломал. И быстро: я даже крикнуть тебе не успел, чтоб направление преобразования не сверху вниз, а снизу вверх представил ты себе.

– Ну, да, – согласился Дима, – именно так я подумал: от тебя до меня…

– Дима, Дима… Когда ты уже привыкнешь: мы с тобой – нематериальны. Но мысли наши воплощаются – на зависть врагам. Легко и полномерно.

– Ксор… А давай я все исправлю?

– Нет!!! Дима, нет! Только не ты! То есть, не сейчас… И вообще, у нас тут где-то Хамдиэль с Олей бродили, строили чего-то. Создавать – это по их части. Сочтут необходимым, исправят.

– Не сочтут, – мрачно отозвался Хамдиэль, а Оля с укором спросила:

– Дима! Это ты устроил? Как тебе удалось?

– Вектор силы перепутал, – сказал за Диму Ксор. – Что привело к некоторому перевыполнению плана. Впитал стахановские методы с молоком матери! Догоним, как говорится, и перегоним! Пятилетку – за три года! Планы партии – планы народа! Кстати, народ, а нет ли тут поблизости какой планетки…

– Целой пока еще, – ехидно вставила Оля.

На Землю!

В густой темноте облачной, малозвездной ночи рдели уголья, потрескивали догорающие сучки. Закусив от старания губу, Оля выкатывала из жара обугленные с боков картофелины. Дима рассказывал:

– Когда я был маленьким, к нам во двор повадился приезжать мужик из какого-то подмосковного села. Ранним утром он обходил периметр нашего дворика и несчастным голосом кричал: «Картошка, картошка…» Я думал, он щенка потерявшегося ищет. Был такой мультик про девочку и рукавичку, которая в щенка превращалась… Вот и мне представлялся кудлатый, бурого цвета пес, который закатился с лаем в какую-то щель – за котами побежал, наверное, – и застрял. Теперь выбраться не может, скулит, а мужик его не слышит, ходит, зовет, чуть не плача. Но уезжать – не уезжает: как без друга?.. А потом приходила откуда-то баба его, и звонко горланила: «А вот картошечка, курская, рассыпчатая, ровная, гладкая – подходи, дешево отдам!» Я лез на подоконник смотреть – что за растительные чудеса раздают почти задаром? И не мне одному делалось интересно – к машине выходили люди, покупали у бабы картошку из распахнутого багажника, и даже иногда образовывали очередь. Мужик тем временем нарезал круги под окнами, горестно курил и зыркал взглядом по всем закоулкам. Я верил, что он действительно потерял щенка, только при бабе своей звать стесняется. Ездили они каждую осень, по субботам. А когда уезжали, меня выводили гулять, и я обязательно обыскивал двор: вдруг мужик пропустил лазейку, в которой бьется и плачет собака… Мне так хотелось собаку…

– Отчего же ты не завел щенка потом, когда самостоятельным стал? – спросил Хамдиэль, присыпая разломленную картофелину солью.

– Шибко грамотным заделался, – честно ответил Дима. – Вычитал где-то, что ожидание праздника слаще самого праздника. А тут еще мама со своим трезвым подходом: собаку, говоришь? Заводи! Но помни: две прогулки в день – это минимум. И кормить. И убирать. И играть. И лечить. И разговаривать с нею. Все – сам, я не собираюсь… А как ты хотел? Собака – тот же человек. Подожди, говорила, немного – вот женишься, будет жена тебе вместо собаки!..

Мужчины дружно рассмеялись, а Оля – улыбнулась. Ксор поинтересовался:

– О какой породе ты мечтал?

– Да какая там порода… Мне любая собака казалась хорошей. Ну, хотелось, конечно, чтоб большая была, умная и добрая, и чтоб зимой на санках меня катала.

– Овчарка? – спросила Оля.

– Не-е, – покрутил головой Хамдиэль. – Ньюфаунленд больше подходит.

– И мне такая собака нравится! – радостно заявила девушка.

– Вот вернетесь на Землю, заведите себе, – резюмировал Ксор.

– А что, уже пора? – спросил Дима, от серьезности забыв даже утереть сажу с лица.

– Пора, – так же серьезно ответил Ксор. – Совершенству предела нет. Учиться и тебе, и Оле придется бесконечно. Мы с Хамдиэлем вон тоже не мальчики как будто, а всего еще никак не знаем, и не умеем…

– Однако в целом, – продолжал Ксор, – ты готов к самостоятельной деятельности. Что и как делать – ты знаешь. Если не все получится – время на оттачивание мастерства у тебя есть. Сколько угодно времени… Оля, я так понимаю, – проговорил он, повернувшись к Хамдиэлю, – тоже готова?

– Давно, – кивнул могучий негр, поблескивая в темноте глазами да зубами.

– Тогда к архангелам? – предложил Ксор.

– Прямо сейчас? – изумился Дима, а Оля охнула:

– Я же совсем не одета… – и все снова расхохотались, так как одежды не имел никто.

– Можете не торопиться, – прогремел громовым раскатом голос, все от неожиданности вздрогнули.

– Можете не торопиться, – снова прозвучал тот же голос, но уже совсем рядом, и совсем по-человечески. – Извините. Редко тело надеваю, навыка пользования коммуникативным аппаратом нету… Здравствуйте!

Архангел

К костру приблизился белокожий мужчина с нечесаной гривой седых волос, густых и длинных; темноглазый, кряжистый; очень немолодой и одновременно совершенно нестарый.

– Малахиэль! – воскликнули в один голос Ксор и Хамдиэль. Все четверо встали и поклонились архангелу.

– Оля, милая, – пророкотал Малахиэль, – выкати и мне из угольев несколько плодов… Доставай же скорее – вы так вкусно тут едите, нет сил терпеть!

Малахиэль с благодарностью кивнул Оле, передавшей ему картошку.

– Спасибо тебе, – улыбнулся Малахиэль, сдул с полуочищенного клубня крупинку золы и откусил хлеба. – Вижу, уроки Хамдиэлевы тебе пошли на пользу. Ну, а ты, Дима, всему выучился?

– Хотите, – ответил Дима вопросом на вопрос, – я этот ландшафт перекрою заново?

– Ой, нет, – запротестовал архангел, – погоди немного. Дай насладиться телесной радостью! Бог свидетель, Ксора после купания ты обсушил несколько избыточно…

Все рассмеялись, кроме самого Димы.

– Не страшно, – проговорил ему Малахиэль. – Все ошибаются иногда. Твои умения признаны. И твои, Оля, разумеется, тоже.

– Отныне вы, – говорил Малахиэль, прерываясь, чтобы откусить и отхлебнуть, – наделяетесь всеми возможностями, дарованными каждому ангелу, и направляетесь на свою родную планету. Выполнять поставленные Господом задачи.

– Когда мы туда попадем? – поинтересовался Дима.

– А мы уже там, – спокойно ответил Малахиэль и подмигнул улыбавшимся Ксору и Хамдиэлю. – Мгновенные перемещения – преимущество моей должности. Взгляните на небо.

Дима и Оля задрали головы. Тучи начали рассеиваться, таять. В поле зрения появился ковш Большой Медведицы, ковшик Медведицы Малой, три звезды Пояса Ориона. Над самым горизонтом засиял тонкий серпик нарождающегося месяца.

Дима сглотнул, ошеломленно глянул на Олю, Малахиэля и снова уставился в небо. Нет ошибки! Вон – Венера, если присмотреться, тоже полумесяцем, как и Луна. А вон – Марс. А Юпитер и Сатурн…

Дима, улыбаясь, принюхиваясь к предрассветному ветерку и крепко сжимая руку Оли, спросил:

– А где мы?

– Ксор, где мы? – переспросил Малахиэль.

Ксор внимательно посмотрел на небо, поводил рукой по земле, оглянулся, пронизав окрестности всепроникающим взором, и уверенно произнес, указав рукой на север:

– Эмба-пять. Поселок военных ракетчиков располагался вон там когда-то. Теперь здесь степь.

– Тут всегда была степь, – сказал Хамдиэль и уточнил: – Во времена царствования человека.

– А теперь кто будет царствовать? – спросила Оля.

– Вот вы нам и расскажете в следующий раз, – заключил Малахиэль. – Спасибо за прекрасный стол. Прощайтесь.

Ксор шагнул к Оле и вручил ей непонятно откуда взявшуюся орхидею, невообразимо нежную и прекрасную.

– Теперь ты, Оля, полновластная хозяйка всей Земли!

– А тебе, Дима, я дарю то, чего тебе по-настоящему не хватало, – сказал Хамдиэль, и Дима ласково взглянул на Олю, она – на Диму, а Ксор с Малахиэлем переглянулись между собой.

– Ты неправильно понял, – мягко произнес архангел, положив руку на плечо Димы. – Хамдиэль дарит тебе не любовь небесного создания по имени Оля, а дружбу вполне земного существа. Смотри! – и он указал куда-то назад.

Дима оглянулся. В начавшей сереть тьме виднелся силуэт чего-то большого, черного… Силуэт задвигался, приблизился, завилял хвостом и подсунул лобастую голову под Димину руку. Дима машинально погладил пса. Тот обрадовался, мигом вскочил на задние лапы и, немножечко даже наклонившись – так громаден был этот зверь – шлепнул мокрым языком по Диминому лицу.

Не зная, что и сказать, Дима повернулся к ангелам, но… Рядом стояла только Оля. По щекам девушки катились две слезинки, а еще две искрились на цветке орхидеи в ее руке.

Хозяева!

Вездесущий степной ветер заполнил воздух тонкой взвесью пыли, и зарево разгорелось в полнеба. Бескрайние просторы открывались на востоке, и в безбрежную даль убегала тьма на запад… Весенняя степь просыпалась. На глазах у изумленного Димы распускались тюльпаны – красные, желтые, белые; высвобождали лепестки алые и розовые маки; голубели лазурными вкраплениями цветки льна и цикория.

Головатый пес, в жизни не видевший подобного великолепия, жался к Диминому колену и тянул носом по ветру. Ничего опасного запахи не сулили, но цветы, шевелящиеся как живые, доверия не внушали.

– Оля! – опомнился Дима. – Это твои фокусы? Не цветут же тюльпаны одновременно с маками! И синий лен – не из этих мест…

– Ничего, – ответила девушка. – Организуем маленький климато-биологический катаклизм в честь нашего возвращения. Тебе разве не нравится?

– Нравится. И собаке, похоже, нравится. Хотя он и боится немного… Как мы его назовем?

– Не знаю. Пусть живет рядом без имени пока что, а там сам подскажет. Дима, – помолчав, добавила Оля, – знаешь, мне страшно хочется домой, в Москву. Но я боюсь увидеть, что с ней стало…

– Но ведь хочется? Значит, поселимся в Москве! А город… построим заново. Потом. Когда будет, для кого…

Оля посмотрела на Диму пристально и влюбленно, притянула его к себе, нежно и сильно поцеловала. Оторвалась от поцелуя уже со смехом, задыхаясь то ли от нехватки воздуха, то ли от счастья.

Пес сидел и одобрительно смотрел, как люди скачут, схватив друг друга за руки, в дикарском танце, изображющем полную свободу, радость и счастье. Наконец они расцепили руки, стали целоваться, и собака запрыгала вокруг своих хозяев, стараясь достать по-жирафьи длинным языком обоих сразу.

– А я знаю, как мы его назовем, ага! – вскричала Оля, оторвавшись от любимого. – Ты видел, Дима, как у него уши по морде плюхают, когда он скачет?

Дима видел.

– Тогда он будет Плюх! Слышишь, псина, – Оля повернулась к огромной собачьей морде и заглянула в умные глаза, – ты теперь Плюх! Слышишь? Ты Плюх! Плюх!

Пес остановился, присел, повернул голову, вслушиваясь в слова, потом серьезно кивнул и прорычал, старательно выговаривая слоги:

– Хо-ро-фо…

У Оли отвисла челюсть, а Дима сел прямо там, где стоял.

Новая Москва

Отыскать город, когда-то большой, величественный, оказалось не так просто. То есть точка с нужными географическими координатами никуда не исчезла, но гордого мегаполиса уже не было. На его месте, и южнее, и западнее, плескалось самое настоящее море, сообщающееся с мировым океаном и на севере, и на юге.

– Надо же, Оля! – говорил Дима. – Люди опасались, что парниковый эффект растопит ледники, и вот их нет тысячу лет, а потепление только произошло…

– Море здесь было задолго до появления людей, – возразила Оля. – Иначе откуда бы столица строилась белокаменной? Просто все вернулось на круги своя… Только на месте Воробьевых гор – остров. Тут и поселимся?

– Идет, – согласился Дима. – Руины жилого комплекса превратим в скалы, а между ними поставим свой домик…

– А рядом, – требовательно заявила Оля, – чтоб лужок зелененький был. И прудик с ивами.

– Ведь ты и сама в силах переделать все так, как тебе угодно. Получше меня умеешь.

– Ну-у, – капризно протянула девушка. – Я хочу, чтобы ты-ы…

* * *

Островок совсем уж маленьким назвать было трудно. Пешком его за день, пожалуй, не обойти. И даже не оббежать. Хотя Плюх и пытался несколько раз…

Но после нескольких часов ровной трусцы у него начинали болеть лапы, и он бросался в воду – отдохнуть, поплавать – а после выскакивал на берег, отряхивался, восстанавливал дыхание и ложился вздремнуть минут на десять.

Похрапывая естественно и беззаботно, Плюх спал сколько получалось, и просыпался уже к ночи. Такой собаке нечего бояться и ночью, и путь можно было бы продолжить, но там, позади, оставались неохраняемые хозяева! И пусть сторожить их как будто не от кого, отсутствовать ночью все равно не годилось. Как-то не уживалась в голове Плюха эта мысль. Поэтому он разворачивался и вскачь пускался назад.

На острове Плюху нравилось. В дом, который хозяева возвели для себя, он заходил не часто – просто не видел нужды. Ну, вкусненьким поманят, а так… В зарослях всегда можно изловить какую-нибудь живность. А если нырнуть поглубже, то и рыбу ухватить не проблема. Рыбы же не верят, что бывают под водой плавающие и до дна ныряющие собаки? Вот и приходится им доказывать, что собака – она и в море собака.

Только когда дельфины приплывают, рыбы не поймать. Вся сбегает на глубину. И Плюху дельфины досаждать пытались. То носом под брюхо ткнут, то хвостом по морде съездят. Пришлось одного за длинное рыло хватануть – ох, и орал он! Дельфин, конечно, животное крупное, но и Плюх – отнюдь не малыш. Так схватит, что не вырвешься, как не крутись здоровенным глянцевитым телом…

Другому весельчаку довелось улепетывать с понадкусанным хвостом. Все, не балуют больше. Но рыба, как дельфинов услышит, сама удирает. Тогда Нюша, кошка здешняя, остается без обеда.

Нюша откуда взялась, Плюх не знал. Появилась – и все. Сразу стала порядки свои наводить… Дескать, не то, что внимательно обнюхать, но и ближе чем на метр приблизиться – не смей, а то спина горбом, шипение змеиное и когтистые лапы – как мельница.

Глупая какая! Плюх, если б захотел, мог бы ее проглотить в один присест вместе с лапами и когтями, но он – совсем не такой, чтоб обижать маленьких. Ему просто интересно… И скучно: хозяев вечно нет, и день, и два, и три – с такими не поиграешь и не поговоришь. Иногда только вечером выберутся из дому как ни в чем не бывало, и давай Плюха тормошить да расспрашивать. Редко очень… Дима говорит – заняты сильно. А Оля улыбается и гладит, и говорит только, что Плюх – хорошая собака… Хорошая, да, но скучно ему.

В общем, это Оля Нюшу принесла. Откуда-то с другого острова. Из какой-то Москвы… Нюша – она тоже хорошая. Бояться Плюха быстро перестала. И даже предпочла исследовать местность, держась поближе к черному гиганту. О-о-очень удивилась, когда увидела, как Плюх уплыл далеко в море, а потом еще и нырнул. Не могла поверить, когда пес ей подарил улов: макрель величиной с саму кошку.

Плюх тогда вылез из воды с рыбиной в зубах, положил ее перед Нюшиным носом, а сам отошел в сторонку, вроде как пучки водорослей на берегу обнюхать, да ракушку блестящую лапой потрогать. У Нюши глаза аж загорелись, когда она макрель возле себя обнаружила, и стоило рыбине хлопнуть хвостом, как кошка изо всей силы хватила ее лапой и тут же вцепилась зубами в загривок.

Плюх улегся тогда на берегу, так, чтоб прибой доставал до брюха, и зажмурился на солнышке. Скоро к нему совсем близко подошла сытая и довольная Нюша, потерлась тихонько и сказала: «Плюх хороший…» Говорила она почти так же, как и Оля, только тоньше. И выговор – очень правильный, Плюху так ни в жизнь не научиться.

Они, конечно же, подружились. Плюх познакомил Нюшу со всеми – и с нелюдимым конем Моргенштерном, жившим на дальнем конце острова, но иногда приносившемся на зов хозяев. И с мудрым вороном Кроу, понимавшим все с полувзгляда и дававшим время от времени такие советы, что даже Оля качала головой, соглашаясь. И с веселыми хулиганистыми дельфинами, с которыми кошка поладила неожиданно быстро…

Дельфины, как увидали ее на берегу, тут же стали высовываться, драть глотки, свистеть, брызгаться. А Нюша – ноль внимания. Прошагала на причал, села и умывается, капли с себя соленые слизывает, чтоб шерстка блестела.

Дельфины, конечно, тут как тут. Из воды высовываются, соловьями заливаются, чирикают, щелкают, в общем – привлекают внимание. Нюша – нет, даже не смотрит. Умывается. Тогда один из них положил голову на край причала, и говорит: «Плюх – собака, я – дельфин, а ты кто?» Нюша у него и спрашивает, как будто не слышала вопроса: «У тебя имя есть?»

Этот в ответ что-то прочирикал и прощелкал – наверное, представился на своем дельфиньем языке. А Нюша и говорит: «Мы будем звать тебя Булькой. Это – твое земное имя. Запомни его!» И потрогала лапкой мокрую дельфинью голову, тихонько так…

Запомнить? С этим у дельфинов проблем никаких. Любой дельфин может хоть три часа подряд рассказывать, каким путем он добирается от океанского берега до этой вот бухточки, и ни разу не собьется.

В общем, вся дельфинья стая вмиг окружила причал, повыставляла морды и зачирикала: «И меня! И меня назови! И мне дай земное имя!»

Нюша каждого трогала лапкой, и каждому давала имя. Так что теперь они – не просто безымянные морские гуляки, а уважаемые члены общества. Даже самой маленькой имя досталось – Колибри.

После этого дельфины исчезли почти на месяц: Кроу рассказал Бульке, кто такие колибри, и стая уплыла посмотреть на этих птичек своими глазами.

В тот же вечер Дима поинтересовался у Плюха, как идут дела на острове, и Плюх ему подробно рассказал обо всем происшедшем. Не без ревности рассказал: ведь не кошки должны имена раздавать, в самом деле…

Но Дима только погладил пса и успокоил: это хорошо, что он, Плюх, следит за порядком. И что кошка инициативу проявляет – тоже хорошо и вполне разумно. Давно нужно было ввести дельфинов в общество, да все как-то руки не доходили… И к мудрому ворону Дима велел прислушиваться, потому что они с Олей очень часто отсутствуют, а без умного руководителя даже на таком крохотном островке сложно.

Плюх, конечно, согласился с каждым Диминым словом. Во-первых, он хозяин: как сказал, так и будет. А во-вторых, и в самом деле Кроу очень умный. Такой же умный, как сам Плюх сильный, а то даже еще умнее.

А Нюша – она просто всегда знает, что нужно делать. И ворону, между прочим, тоже никогда не перечит. Раз такое дело, надо будет завтра Кроу позвать на рыбалку, угостить свежей скумбрией.