Текст книги "Ангелы над Москвой"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Амдиэль – главный в Содружестве

Главнокомандующий объединенных сил Содружества Миров принимал доклады от своих заместителей. Рапорты описывали поведение космической армады во время учебных боев с предполагаемым противником. Маневрирование подразделений производилось в сферической области пространства радиусом около половины светового года.

Замечаний к технике выполнения маневров, к слаженности звеньев, к четкости перестроений, к времени выполнения аварийных вводных нет. Это хорошо: умение пилотировать эти безумные корабли, каждый из который выхлопом полной тяги мог за долю секунды испарить небольшой астероид – основа всего…

Что еще? Слаженность работы разноплеменных экипажей – удовлетворительна. Понятно, что ж… Не блестяще, но иного, более высокого результата, пожалуй, и не добиться. Командиры экипажей – только амдиэльцы. Пилоты, инженеры и техники кораблей – или эльмадцы, или представители Лидмаха. Десантные группы – и вовсе сборная солянка. Основа которой – опять же амдиэльцы.

Как, кстати, действовали десантные группы при высадках в необитаемые миры?

– Триста шестнадцать боевых групп, – стал докладывать умудренный опытом давних завоеваний генерал, – были высажены на тридцать планет с различными природными условиями. Задачи, поставленные десантникам, при известной типичности, имели отличия, соответствующие особенностям планет. От каждой из групп требовалось найти и условно уничтожить врага, каковыми являлись остальные участники десантирования.

– Условное уничтожение, – спросил главнокомандующий, – как вы контролировали?

– Уничтоженной считается боевая единица, сфотографированная через видоискатель прицела штатного оружия, способного поразить эту цель.

– Умно, – кивнул главком, – что толку через оптический прицел винтовки рассматривать бронированную машину.

– Так точно.

– И какова результативность?

– В рамках расчетной.

– Потери?

– Ниже плановых.

– Ваше мнение о ведении реальных боевых действий силами прошедших обучение войск?

– Полагаю необходимым провести универсализацию каждого боевого отряда, с установлением заведомого преобладания бойцов какой-либо специализации.

– Поподробней, пожалуйста.

– Отряд, предназначенный для ведения боевых операций в условиях пустыни, должен быть способным преодолевать и водные преграды. В команде полярных бойцов нужен хотя бы один специалист по действиям в условиях густо заросшей местности…

– Достаточно, я понял вас… Мы обсудим ваше предложение, однако мое предварительное мнение – отрицательное. Если отряд, где основная масса личного состава – диэльцы, разбавить представителями Эляма, то последних придется держать большей частью в резерве, что отнюдь не способствует слаженности и взаимовыручке. Впрочем, несколько универсальных по составу подразделений мы все же создадим.

Спецзадание

Когда подчиненные освободили зал заседаний, главком связался с президентом.

– Благодарю вас, командующий, – прервал президент доклад военачальника, – подробной информацией я уже обладаю, причем во всей полноте. Приезжайте-ка ко мне, как освободитесь от рутины. Хочу с вами посоветоваться…

Встретились они если и не как старые друзья, то как умудренные опытом коллеги.

– Видите ли, командующий, – начал президент после рукопожатий и рюмочки крепчайшего ликера, – есть одно обстоятельство, которым мы не можем пренебречь…

– Вы говорите о желании Эльмада эмигрировать в полном составе?

– Нет. Чего об этом говорить? Хотят – прекрасно. Создадим для них нужное количество рабочих мест во флоте, выделим несколько судов для самок… простите… для женщин и детей. А суда эти, пока будут идти военные действия, на орбите оставлять не станем.

– А куда?..

– Неподалеку от Млечного пути, с которым наша галактика через несколько лет практически сольется, есть другое скопление звезд. Ученые утверждают, что условия для развития жизни там должны встречаться часто. Вот туда мы и направим эльмадские семьи. Задолго до установления мира на Земле.

– Но, господин президент, проблемы Эльмада мы тем самым не решим, а только перенесем ее решение в будущее.

– Именно, что в будущее. Вот смотрите: мужчины Эльмада погибнут в борьбе за прародину. Погибнут-погибнут, уверяю вас… Враг, с которым мы еще не столкнулись, поразительно коварен: в этом сомнений нет.

– Понимаю, – коротко ответил главнокомандующий.

– Женщины и дети поселятся в другой галактике. Дети вырастут, вновь изобретут средства транспорта, и вновь отправятся на завоевание Земли. Только мы к этому моменту уже уйдем настолько далеко вперед, что либо прихлопнем молодую эльмадскую поросль, как букашку, либо вообще будем способны игнорировать их потуги.

– За счет чего мы уйдем? Мы, амдиэльцы – воины, администраторы, командиры – но не ученые…

– Вы сбрасываете со счетов Лидмах и его обитателей, командующий. Между тем, технический гений Лидмаха не намного отстал от достижений Эльмада. И потом, мне думается, что немногочисленное общество Лидмаха нужно плотнее интегрировать во все круги Амдиэля.

– Как?

– Вы женаты, командующий?

– Да.

– Это ничего. Разведетесь с женой и женитесь на аристократке с Лидмаха. Будете первым. В этом же году мода на невест с Лидмаха достигнет вершины. Через несколько поколений их раса растворится в нашей, а о Лидмахе будут только диссертации писать, гадая, что сгубило цивилизацию: тяга к знаниям их мужчин, или тяга к нашим крепким телам у их женщин?

Президент рассмеялся. Улыбнулся и командующий.

– В общем, понимайте мои слова как приказ. А свою роль – как подвиг. Вам, естественно, зачтется – полной мерой. Какой собственностью вы бы хотели обладать?

– Давайте вернемся к этому вопросу на Земле, господин президент.

– Браво, командующий! Благороднее вас не сыскать на всем Амдиэле! Предлагаю тост: за героев грядущих битв! За вас!

Спор

Четыре ангела сидели в большой и высокой комнате. За окнами шумел дождь. Горел камин. Игривая кошка Нюша тихонько восседала на подоконнике, разглядывая беззаботного Плюха, скакавшего вокруг Моргенштерна. Конь уворачивался от пса, не убегая, но и не позволяя тому приблизиться к морде. Плюх громко взрыкивал, стараясь допрыгнуть до лошадиного носа, и время от времени шумно вытряхивал подмокшую шкуру. Конь, неподдельно обрадованный внеплановым развлечением, скользил огромными копытами по траве, сдирая ее до глины, и, вскрикивая совсем по-человечьи, вздымался на дыбы, когда собаке почти удавалось дотянуться до лошадиного носа.

Струи дождя безжалостно хлестали обоих, и сырость была почти холодной – но преисполненных силы и энергии зверей погода только забавляла.

– Дураки здоровые… – ворчала Нюша, предпочитавшая тепло и сухость.

– Под таким дождем хорошо летать, – задумчиво проговорил Кроу, переминавшийся с ноги на ногу рядом с кошкой, – только не высоко, а так, с дерева на дерево.

– Так и летел бы, – предложила кошка, – кто не дает?

– Не с кем, – вздохнул Кроу. – И незачем: в дубравах – одни желуди. А здесь можно вкусненького слямзить… Тебе принести чего-нибудь? – спросил ворон кошку, внимательно оглядывая столик, на котором покоились чашки и блюдца с остатками завтрака.

– Неси, – не глядя ответила Нюша. – Но так, чтобы тебя не заметили, а то не будет считаться, что «слямзил»…

– Не заметят, – пообещал Кроу, спрыгнул с подоконника и заковылял в неверной тени вдоль стенки.

Ангелы молчали. Шел спор, и вот Хамдиэль проговорил наконец то, чего не торопились сказать вслух все остальные.

– Когда начнется война, – произнес Хамдиэль, – вы не сможете остаться в стороне безучастными наблюдателями. Иначе ваши народы в вас разуверятся. Вы были с ними – причем наяву – все это время, и не должны оставлять их в трудные часы. Я же могу не вмешиваться в действо. Обо мне мои питомцы не знают. Вы же, если исчезнете, ввергнете тем самых своих подопечных в глубокое уныние. Помните королеву Англии, которая могла бы избежать бомбежек, и спрятаться в предместьях Лондона – и никто бы ее не осудил в народе, ибо королева – превыше всего… Но она не сбежала!

– Ну, да, понятно… – подал голос Ксор. – Если хоть один из нас, тем не менее, станет вдохновлять и воодушевлять свой народ, это будет уже ни чем иным как прямым участием в военных действиях.

– Следствием чего, – продолжила Оля, – обязательно явится возникновение необходимости ангельского вмешательства в той или иной ситуации вопиющего свойства. А там и до прямых боевых действий недалеко.

– Тем более, – подхватил Дима, – что я понял визит Малахиэля как официальное разрешение на непосредственное участие любого из нас в войне.

– То есть нам пора бы заняться изобретением оружия, способного поражать ангелов, и потихоньку начинать овладение приемами его применения, – сказал Ксор.

– Именно так, – заключил Хамдиэль.

– Разве такое возможно? – тихо спросил Дима, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Теоретически, да и технологически – очень даже, – заверил его Ксор. – Выдели некий объем пространства, в котором находится ангел, и вышвырни его из вселенной. Из этой вселенной…

– А что там?.. За пределами этой вселенной? – поинтересовался Дима.

– Вернешься – расскажешь, – проговорил Хамдиэль и повернулся к окну, – если найдешь обратный путь… Технически много чего можно сделать… Вопрос носит скорее этический характер. Возможно ли, чтобы ангел желал погибели другому ангелу?

– Откуда? – возмутился Дима, – Все ж в курсе ангельской кротости!

За окном испуганно заржал Моргенштерн и удивленно залаял Плюх.

Медленно поднимаясь все выше, конь парил в воздухе брюхом кверху. Струи дождя лупили по его тугому животу, как по барабану. Длинные и мускулистые ноги беспомощно и невпопад дергались, намокшая грива мотылялась из стороны в сторону, словно измочаленная тряпка. Конь ржал не переставая, от испуга позабыв слова.

– Кто это? – воскликнул Дима. – Ты, Ксор? Поставь Моргенштерна на место!

Ксор молча помотал головой.

– Ты, Хамдиэль? Верни коня на землю!

– Не верну, – спокойно ответил Хамдиэль. – Вот двинешь мне по зубам, тогда поставлю, как было. И можешь не напрягаться: сила Орэс не больше силы Борэа. Чтобы ты мог применить свои усилия, я должен сначала закончить свои. А я еще не закончил… – добавил Хамдиэль и поднял испуганного коня еще выше. Моргенштерн ржал все громче и все тоньше.

Плюх перестал всматриваться вверх, разбежался, прыгнул, влетел в окно, чуть не сшибив Нюшу, и ткнул носом Диму так, что тот отлетел в сторону.

– Опусти Моргенштерна! – прорычал Плюх.

– Не могу… – прошептал Дима.

– Можешь, – твердо сказал Хамдиэль. – Ударь меня.

Дима стоял недвижимо. Тогда Плюх поднялся на задние лапы, лизнул негра и проговорил:

– Опусти Моргенштерна, черная морда. Пожалуйста!

– Пожалуйста, черная морда. Опускаю, – ответил Хамдиэль, и конь тут же встал на ноги, заметался, озираясь по сторонам в поисках лизучего Плюха, и не находя его. Конь явно не помнил ничего, только что с ним случившегося, и исчезновение собаки для него выглядело невероятным.

– Агррр-рау! – зарычал Плюх во весь голос и перемахнул через подоконник, сорвав с окна занавеску и снова едва не смахнув кошку.

– Что ты чувствовал? – спросил Диму Ксор.

Дима вздохнул.

– Дать по морде – рука чесалась…

– Вот видишь, – улыбнулся Хамдиэль. – Точно так же рука зачешется нажать на спусковой крючок – ежели чего… А ты говоришь – кротость! Ладно. Никакого вреда твоему коню я не причинил. И даже в памяти у него следов не осталось. Плюх ему расскажет – то-то будет удивлений…

– Не расскажет, – уверила Оля. – Плюх понимает больше, чем выказывает понимания… Но о нашем собственном неучастии в войне, наверное, нужно договориться немедля и конкретно.

– Или об участии… – тихонько сказал Хамдиэль. – О чем бы мы ни договаривались, правил нам не установлено, и никто из нас ничего не нарушит, если станет своевольничать.

– В общем, так, – резюмировал Дима, миролюбиво улыбаясь. – Предлагаю не разлучаться. То есть и своих, и чужих посещать всем вместе, вчетвером. По крайней мере, в первое время… Решения о помощи станем принимать коллегиально, при полном единогласии. А кто станет нарушать, того станем бить по хитрой морде…

В окно с шумом ввалился замызганный Плюх, вывалил язык и, отдуваясь, поинтересовался:

– Ты звал меня, хозяин?

Все рассмеялись, и пес снова исчез, оставив после себя лужи грязной воды и комья глины, отлетевшие от лап.

Кроу, стащивший вместо кусочка сыра серебряную кофейную ложечку, предпочел блестящую игрушку бросить, и полететь на поиски удобного дуба. Пролетая над резвившейся парой, Кроу спланировал пониже, и, оказавшись над самой головой коня, каркнул настолько гнусно, насколько был способен. Моргенштерн инстинктивно опустил голову к земле. Пес тут же изловчился и шлепнул языком по лошадиной морде.

– Нечестно! – заржал конь.

– Теперь ты водишь, – радостно прорычал Плюх и отпрыгнул.

– Что у них за игры такие? – поинтересовался Хамдиэль.

– Лизки-помордасы, – ответила Оля.

– Фф-фу-у-у… – выговорила кошка. Как ни в чем не бывало, колыхалась на окне тоненькая занавеска, будто и не сорванная Плюхом, блистал чистотой свежего дерева пол. В доме вновь воцарился уют и покой.

Маршалы тоже боятся

Командующий отвел взгляд от экрана и задумался. Думать, собственно, было не о чем – но подчиненные должны быть уверены, что главнокомандующий в раздумьях, а не поддался минутной слабости.

На деле же этому немолодому человеку вдруг стало страшно. Он пытался понять, что нужно Амдиэлю, посланной им могущественной флотилии, а также лично ему, стоящему во главе всего этого похода, здесь, немыслимо далеко от родных мест. Что ждет их? К чему следует готовиться? К кровавым ли битвам или к тихой колонизации? К покорению мира, природа которого чужеродна, или к мягкому погружению в райский климат межзвездного курорта? Нужен ли им, героям Амдиэля, этот мир? А если нужен – то согласится ли мир принять их?

В конце концов, у человека немало сил, чтобы покорить себе подобных, но нет ни единой возможности, чтобы прокаленные каменистые пустыни превратить в тучные нивы и благодатные сады с искристыми ручьями и говорливыми водопадами…

Маршал космических войск Амдиэля боялся. Вот именно сейчас, пока есть еще немного времени, пока вихрь чужой галактики не приблизился, заняв все поле обзора, он боялся. Безотчетно и иррационально. Так же, как еще год назад побаивался своей новой жены, принцессы Лидмаха, степень родства которой с императором определялась сложными формулами местных традиций. Военачальник поморщился. Ему вспомнился визит на Лидмах, где он по-военному четко изложил свое видение ситуации вассалам Амдиэля. Той же ночью ему не дали уснуть самые пронырливые невесты зависимого государства. Они по одной пробирались к его покоям, и, впущенные, начинали рассказывать о своих неисчислимых достоинствах и о мудрости маршальского желания выбрать жену на Лидмахе. За ночь их собралось не меньше дюжины.

Просторные апартаменты командующего вместили всех – но до утра ни одна не сумела выйти. Утром ими занялась служба безопасности. Гостя оповестили: девушки (маршал улыбнулся этому слову – среди самозваных невест имелось несколько вполне зрелых женщин. Чертовски, впрочем, привлекательных…) действовали в традициях Лидмаха.

В жены маршал взял ту, которую предложил сам монарх Лидмаха. Свадьба была пышной и двукратной: первая церемония прошла на родине невесты по традициям ее государства, вторая – уже на Амдиэле. Маршал делал все, чтоб не огорчать новую жену – но она понимала всю дипломатичность своей миссии, и претензий не высказывала даже тогда, когда ей приходилось нелегко. Расчет президента оправдался: в том же году знать Амдиэля привезла с Лидмаха нескольких жен. Среди них маршал узнал одну или – он не был уверен – двух ночных посетительниц. Высшее общество приняло женщин на удивление тепло.

В следующем году брачные путешествия стали наиболее прибыльной отраслью туристического бизнеса Амдиэля. Брать в жены уроженок Лидмаха стало модно: тонкие, стройные, они выгодно отличались внешностью от монументальных женщин Амдиэля.

Маршалу рассказывали, что и хозяйки, и любовницы они – бесподобные. Улыбаясь, он кивал, однако помалкивал: проявить себя хозяйкой жена высокопоставленного военачальника не может – челяди полно; а утвердить себя любовницей она просто не захотела… Да и маршал, чего уж там, поддерживал тайные отношения со своей прежней супругой. Верный солдат сам себе казался однолюбом.

Однажды маршал попытался поговорить с новой женой откровенно, чем удивил ее не на шутку. Он тогда предложил ей потерпеть эту роль сколько-нибудь для приличия, а после – тихо развестись, и устроить личную жизнь по собственному разумению…

Она рассмеялась, и отказалась наотрез. «Наш с вами брак, – сказала она, – лег в основу укрепления связи между нашими народами. Пусть там и лежит!»

«Но это не брак, – возражал маршал, – это одна видимость!»

«Очень полезная видимость, – ответила его новая жена. – Однако к чему вы завели этот разговор? Чего вы, маршал, хотите? Физической близости со мной?»

«Как вы могли подумать?» – воскликнул маршал, а племянница лидмахского императора расхохоталась. Маршал сообразил, что на такой вопрос как ни отвечай, все равно остаешься в дураках.

С той поры даже разговоры между супругами стали большой редкостью. При этом никаких шашней и никаких козней – несмотря на все имевшиеся возможности – новая жена не строила.

Показательный брак длился уже несколько лет, но положение дел в семье не менялось. Маршал все больше поражался силе супруги, да радовался прозорливости президента. Уже не только мужчины Амдиэля везли с Лидмаха невест, но и женщины стали привозить оттуда мужей. А некоторые и сами перебрались на некогда завоеванную планету.

– Ну, вот, – потирал руки президент, – главные силы страны во главе с вами отправятся на завоевание прародины, а верхушка Лидмаха поднимет бучу, устроит заговор с бунтом. Как вы думаете, маршал, может ваша новая жена возглавить движение? Не отвечайте: мои психологи утверждают, что ей только возможность дай…

– Вы это серьезно? – спросил его тогда командующий.

– Сам факт нашего разговора на эту тему – уже свидетельство серьезности. Кроме того, – без улыбок и обиняков продолжил президент, – я практически спрашиваю вашего согласия. Мне известно, что ваши отношения с новой женой не заладились. Я полагаю, что ее гибель во имя укрепления дружбы между народами – а, в конечном итоге, именно дружба народов и есть цель нашей политики – ею лично, посвяти мы ее в этот план – была бы одобрена. Однако у нас с вами, отношения, смею полагать, не только служебные, но и дружеские. Потому я и спрашиваю: не будете ли вы, уважаемый маршал, против того, что во время вашего отсутствия ваша жена возглавит движение сопротивления, организует несколько резонансных террористических актов, вступит в прямую конфронтацию с действующей властью, и в конечном итоге геройски погибнет? Мы под эту марку обезглавим общество Лидмаха, зато возьмем на воспитание осиротевших детей лидмахской аристократии, и вырастим их достойными и верными амдиэльцами. А также обеспечим всем выходцам с Лидмаха безболезненную и даже льготированную – если экономисты позволят – интеграцию в наше общество.

– Ваш план, господин президент…

– Без «господина», маршал, прошу вас…

– Нет уж, позвольте! Ваш план, господин президент, как всегда безупречен, и, как всегда, обречен на успех. Но мне кажется неразумным ставить во главе повстанцев…

– Бунтарей, маршал, поганых бунтарей.

– Вот именно: во главе поганых бунтарей нельзя ставить рафинированную аристократку. Вы сделаете ее мученицей, и вскоре ее объявят святой, а вас – гонителем правых.

– Так-так, маршал… Вы стратег, вам виднее. И что вы предлагаете?

– Не зная диспозиции сил – ничего.

– Иными словами, вы против этого плана?

– Только в части использования в нем моей жены. Вот мой вам откровенный ответ, президент.

– Хорошо, маршал. Даю вам слово – ваша жена дождется вас в вашем же доме.

Они тогда пожали друг другу руки и расстались. Маршал знал – слову президента можно доверять, но в душе у него появилось странное чувство. Он защитил женщину – в сущности, чужую ему женщину – от опасности, и она стала ему ближе и дороже, чем раньше… Прежде так не случалось никогда. Правда, прежде ему и не приходилось защищать женщину. Выручить попавших в беду солдат, помочь выйти из окружения, выхватить из-под носа у врага, у смерти своих людей – сколько угодно. Но это – не тот случай… И действие, и чувство было иным.

Принимая командование флагманским кораблем космической флотилии, маршал осознал, что улетает он не только от родины, собственных детей и их матери, но и от нежно любимой женщины. О любви этой даже не подозревающей. Теперь же, когда перед ним расстилалась огромная и чужая галактика, и обратной дороги не было, а флотилия ждала решений, приказов и указаний, маршал понимал: все, что он делал, делает и будет делать – ради нее. Не ради обладания ею! Только ради нее самой!

Маршал едва заметно улыбнулся, вдохнул и твердым голосом произнес:

– Старший офицерский состав, свободный от несения службы – в кают-компанию.

После выключил микрофон и проговорил вполголоса:

– Кажется, мы прилетели. Пора начинать поиск…