Текст книги "Ангелы над Москвой"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Земля. На острове

Большой, потемневший от времени деревянный дом, дверей у которого не было, а вместо стекол в окнах колыхались легчайшие занавеси, возвышался над обширным лугом. Дом занимал промежуток между двумя скалистыми утесами, трещиноватыми, поросшими кустарником и одинокими деревьями, и оттого очень живописными. Перед домом, немного в сторонке, блистал на солнце пруд неправильной формы, с группками ив по берегам, и с заводями, сплошь поросшими всевозможной водной растительностью.

По бережку пруда осторожно кралась кошка. Недалеко от нее, переминаясь на месте и повизгивая от возбуждения, сидел огромный черный пес. Дима и Оля с улыбками наблюдали, как звери играют в прятки. Дело чести: Кроу выиграл уже два раза подряд, и теперь Нюша просто обязана была найти его. Сам он кошку отыскивал почти без труда, несмотря на все ее ухищрения. Даже когда она упросила Бульку вынырнуть под мостиком на морском берегу, и тихонечко подождать, а сама просочилась между дощечек, взгромоздилась на дельфинью спину – и они незаметно уплыли в один из многочисленных гротов, – ворон не растерялся. Он поднялся повыше, рассмотрел дельфинью стаю, резво и неотлучно крутящуюся у пещер, и все понял.

Сам же он прятался так, что Нюша, даже лукаво подсматривая, даже с подсказками Плюха, не всегда умела понять хитрый замысел птицы. Вот и сейчас: куда он мог подеваться? Ведь летел же к прудику, сел на иву… На деревьях его нет. Плавать вороны не умеют. В воздухе растворяться тоже. И потом: пахнет вороном, пахнет! Откуда – непонятно… Ага, вот! Между корнями ивы – нора. Обычная сырая нора в прибрежной грязюке. И оттуда пахнет вороном…

Лезть в мокрую дыру Нюше не хотелось. Она вытянулась в струнку, пытаясь обнаружить там Кроу.

– Моя нора! – высунулась из воды голова Ондатра.

– А можно я туда загляну? – вежливо спросила кошка. – Там, пока ты не видел, как мне кажется, спряталась противная черная птица, с гадким голосом, в профиль похожая на змею. Падалью питается, воняет сильно. Прямо не птица – вонючка какая-то! Никогда не моется…

Нюша изгалялась в попытках оскорбить горделивого Кроу и тем самым заставить его выдать себя.

– Загляни, – согласился Ондатр.

Нюша сунула голову в нору, избегая влезать туда целиком: вылизывать собственную шубку после полужидкой пещерной грязи – удовольствие небольшое. И прислушалась…

Тем временем ворон подошел, а не подлетел, чтоб не выдать себя хлопаньем крыльев, к кошке сзади, постоял возле машущего из стороны в сторону хвоста, нацелился и больно клюнул в самый кончик.

Кошка ойкнула и подпрыгнула. Ворон предусмотрительно взлетел на дерево.

Дима и Оля рассмеялись.

– Где ты был, прожорливый комок перьев? – возмущенно спросила неуберегшаяся от размокшей глины кошка, опасливо поджав хвост.

– С грязными и вонючими волосатыми мордами не разговариваю, – заявил ворон, победно сверкая черными глазами.

– Плюх, где он был? – переспросила кошка у пса.

– Там, – ответил пес и показал на нору.

– Понимаешь, Нюша, – раздался голос из ниоткуда, – Кроу сговорился с кроликами. Они прорыли нору до самых апартаментов Ондатра, и Кроу тихонько прошагал под землей, пока ты его вынюхивала на земле.

– Ксор? – вскричали Дима и Оля одновременно.

– Ксор, – подтвердил невидимый голос, и добавил: – Какую комнату мне отведете?

Улыбающийся и довольный, Ксор выглянул из окна второго этажа.

– Эту?

– Да бери хоть весь этаж! – прокричал в ответ Дима.

– Не, – проговорил Ксор уже рядом. – Гаремом я так и не обзавелся, зачем мне весь этаж?

– Старенький ведь уже, – пошутила Оля, – куда такому древнему гарем…

– И не говори, – посетовал Ксор, – зачем жены тому, кто и сам концы с концами свести не может… Хожу голый. Не ем столетиями… А уж чаю сколько не пил – даже не вспомню. Не растет в моем мире чай.

Ксор вернулся на Землю

Чаепитие продлилось далеко за полночь. Дима подробно рассказывал о своих удачах и ошибках, Оля интересовалась миром Ксора, и Ксор слушал, говорил, потом снова слушал…

– Надолго ты к нам? – спросил Дима, поняв, что визит Ксора – не только дань вежливости и ностальгии.

– Надеюсь, что навсегда, – заявил Ксор. – Мои люди уже здесь.

– Вот как? – удивился Дима. – Почему же тогда вездесущие птицы не несут весточки своему правителю? – и он кивнул в сторону скалы, где на ветвях одного из деревьев любил коротать ночи Кроу.

– Не обнаружено пока что вторжение, – заметил Ксор. – Пройдет какое-то время, прежде чем мои гаврики налетаются, налюбуются, и возьмутся за создание плоти. Думаешь, легко им было из поколения в поколение культивировать, возделывать, холить и лелеять галлюцинации, практически бред о некоем мире? В котором все – то белое, то зеленое, то голубое, то желтое, то красное? Души – тех из них, которые жили в мегаполисах – вспоминали какие-то машины, странные устройства, необычные занятия… Они все, между прочим, считали себя тупиковой формой жизни, богато наделенной лишь врожденным сумасшествием. Мне стоило труда переубедить их: вначале отказаться от технического прогресса как от главной жизненной цели, а потом и вовсе признать императив бесплотного существования.

– То есть, – сделала вывод Оля, – твои люди – бесплотны?

– Отчего же… В своем мире каждый из них обладает телом. Но для перемещений в пространстве они эти тела покидают.

– Но ведь душа без тела, – воскликнул Дима, – это же… состояние смерти!

– В нашем случае это не совсем так, – возразил Ксор. – Душа, вышедшая из тела, и отправившаяся куда ей захотелось, всегда может вернуться в тело. Это знание блокирует ряд возможностей, присущих душе, вообще свободной от тела.

– Ты хочешь сказать, – поспешила вставить Оля, – что если души твоих людей здесь, а тела – где-то далеко, то они все равно не разделены окончательно?

Ксор кивнул.

– А если тела твоих людей пострадают, пока души в «отлете», что тогда?

– Вот тогда смерть, – подтвердил Ксор. – Все как обычно. Энергонный мостик между душой и телом рвется, душа утрачивает интересы, свойственные ей при жизни тела, и возвращается в колонию душ Борэа или Орэс.

– А здесь твои люди, – поинтересовался Дима, – так и будут вне тела? Или они, как я понял из твоих слов, сумеют себе создать новые тела? Полноценно свои?

– Создать себе плоть – они могут, – ответил Ксор. – Но эта плоть – лишь временное вместилище, оболочка, биологическая машина, если угодно. Уничтожение искусственно созданного тела не приносит вреда душе, в нем помещавшейся. Эта душа снова может создать себе тело. И снова – такое же временное. Так что если твои разумные звери станут кушать моих людей на завтрак, обед и ужин – нашего войска не убудет.

– Лихо ты придумал, – протянул Дима. – А если у тебя на планете разразится война, пока души здесь? Там же кто-то остался?

– Это сюда кто-то прилетел, – ответил Ксор. – Основная масса населения живет как обычно, и с большим интересом ожидает вестей с Земли.

– Ну, вот, – разгорячился Дима. – Если твои тамошние вдруг… я не знаю… воевать начнут? Они ж ядерной энергией уже овладели? Взорвут бомбу – и конец твоему здешнему войску!

– Теоретически это возможно, – согласился Ксор. – Но на практике у нас там такие порядки: не убий, не укради, не возжелай… Продолжать?

– Не надо, – засмеялись Дима и Оля. – И все заповеди работают?

– Все, – спокойно, без тени гордости произнес Ксор.

Озадаченные ангелы примолкли.

– А как же свобода выбора, вообще свобода и все такое? – спросила Оля.

– Это и есть свобода выбора в действии, – ответил Ксор. – Я, конечно, прилагал кое-какие усилия к установлению порядка. Но и чадам своим – помогал реально и действенно. Оттого они в меня верят – во всех смыслах этого слова. И слушаются. Да и привыкли уже…

– Вот это да! – проговорил Дима, и недоуменно почесал затылок. – Ты, похоже, переплюнул любого из Создателей.

– Не знаю, – ответил Ксор, – о соревновательности не задумывался. Но ведь и вы, как я вижу, сделали нечто, чего до вас никто не делал, а? Как вам это удалось?

– Что именно? – не понял Дима.

– Ну, как же… И я, и Хамдиэль пользуемся теми живыми душами, которые созданы Господом, и которые вверены нашим заботам. А вы? Где вы берете живые души для ваших разумных зверей? Из какой колонии? Борэа? Орэс? Номер какой?

– Не берем мы из колоний, – развела руками Оля, а Дима пожал плечами.

– Мы делаем просто: чуть меняем нервные связи, будим эмоции, добавляем памяти, создаем мышление…

– И готово?

– Да нет… Приходится еще все это увязывать между собой, прививать интерес к жизни…

– И как? Все индивидуумы делаются по одному образцу?

– Что ты, Ксор. Все – разные. Ни я, ни Оля никогда не знаем, что выйдет в итоге. Вон, коня я делал умным и смелым – а вышел нелюдимый высокомерный аристократ.

– Ага… Давно вы этим заняты?

– Да уж не одну сотню лет, Ксор… А почему ты спрашиваешь?

– Но ваши разумные животные – они разве бессмертны?

– Только те, что живут здесь, на острове…

– Тогда, Дима, скажи на милость, куда деваются души умерших разумных животных?

– Но Ксор… Какие души? Мы же – повторяю тебе – никаких душ не брали ни из каких колоний, ни у Борэа, ни у Орэс…

– Не брали. Но должны были понять: если у животного есть ярко выраженная индивидуальность, значит, у него есть и душа. Понимаете ли вы? Вразумляя животных, вы, по сути дела, создавали живые души. А это – дело отнюдь не ангельское.

– Ксор! Тогда выходит, что…

– Да, Дима. Тогда выходит, что созданные вами души после смерти тел скитаются неприкаянными по этому же миру, не находя себе места и применения. А ты тут чаи со мной распиваешь…

– О, Господи, – только и проговорил Дима, и тут же тело его обмякло, словно он уснул.

– Вот торопыга, – улыбнулся Ксор. – Сейчас соберет все неприкаянные души – а дальше-то что? Куда их? Чем занять? Кто ими займется? Кто расскажет о мироздании? Научит действовать во славу божью?

– Как кто? – деланно удивилась Оля. – Твои «гаврики», как ты имел честь выразиться. Зачем-то они ж сюда прибыли? Не имея привычки к жестокой борьбе? Тогда – ради сотрудничества.

Ксор долго и удивленно смотрел на Олю, но чем возразить – не нашелся…

Хамдиэль тоже на Земле

– Что-то странное происходит, ты не находишь, Ксор? – проговорил Дима, сидя в кресле-качалке под ивой, на берегу прудика, и поглаживая лежащего рядом Плюха.

Ксор, сидя в таком же кресле напротив, пожал плечами. Что бы ни происходило, подумал он, вмешиваться не стоит… Установки даны, и душам нужно предоставить свободу. Правильно настроенные, они сами найдут оптимальное решение всех проблем.

Дима услышал мысли Ксора.

– Найти-то найдут, но скоро ли? Успеют ли они создать нечто, способное противостоять Хамдиэлевским ордам?

Ксор рассмеялся.

– Дима… Ну, успеют. Ну, не успеют. Что гадать? Все равно впереди война. Твои и мои – против Хамдиэлевых. А может, и как-то иначе сочетания сложатся. В конце концов, эта битва за Землю предначертана свыше. Помнишь же, наверное, что главная наша задача – активизировать продуцирование энергонов. Все остальное второстепенно…

– Ну, да! Второстепенно! Мои звери мне – как дети! – запальчиво возразил Дима.

– Вы тоже были нам как дети, – спокойно напомнил ему Ксор. – Уж и воспитывали мы вас, и пряники совали, и наказывали примерно, а что из этого вышло? Вы с Олей поперлись листать Книгу Судеб, и вас, сочтя опасными, решили окоротить… Сам же я у последнего из людей жизнь и отнял. Так что готовься к худшему, и тогда малейший просвет будет тебе радостью.

– Ну, да: си вис пацэм, пара бэллум. Не желаю, Ксор… К худшему – неохота… Знаешь что?

– Знаю. Но что?..

– Все тебе шуточки… А давай сгоняем к Хамдиэлю, посмотрим, что и как у него в мирах.

– Ага! – весело согласился Ксор. – А потом вернемся, все переделаем у себя, чтоб хамдиэлевцам неповадно было. Так?

– Ну… так, – неохотно промямлил Дима.

– Во-о-от, – назидательно протянул Ксор. – Тем временем Хамдиэль разведает, как тут у нас идут дела, и переиначит свое войско, чтоб нашим неповадно стало. Так?

– Ну, – снова проговорил Дима, – похоже, что так.

– А мы – опять к ним, опять шпионить… А они у нас уже развед-агентуру внедрили во все слои общества.

– Это нечестно! – вскричал Дима.

– Почему нечестно? – пожал плечами Ксор. – Честно. Только бессмысленно. Хотят наши питомцы шпионить – пусть сами ищут возможностей. А наше участие в этом деле – это уже слишком. Так ведь, Хамдиэль?

– Именно так, Ксор! – отозвался голос откуда-то со стороны дома. Плюх забеспокоился, сел, стал прислушиваться. – И я, Дима, прибыл сюда вовсе не шпионить. То есть мне любопытно, конечно, и я, разумеется, прежде чем к вам сюда наведаться, всю Землю облетел, и все, как будто, уразумел. Но внушать своим этих сведений не стану. Да и не поймут они меня: в отличие от тебя и Ксора, я им не показывался и не назывался. А где, кстати, Оля? На Земле я ее не заметил…

– Наверное, носится со своими кошками где-нибудь в Африке, – предположил Дима. – Ты материализуешься? Или будешь духом бесплотным смущать наши с Ксором разумы?

– Вас смутишь… К тому же, я уже давно материализовался, – выглянул из окна Хамдиэль. Плюх оглушительно гавкнул. – Секунд пятнадцать назад. Подарки тут вам раскладываю. Чего у вас нету, а у меня там – завались…

– Ух ты! – вскричал Дима. – Чего раскладывать? Тащи сюда!

– Кое-чего притащу, – серьезно ответил Хамдиэль. И тут же появился возле столика. В руках он держал странной формы емкость, наполненную чем-то янтарным, полупрозрачным, играющим жемчужными переливами медленно двигающихся слоев.

– Привет, черная морда! – Хамдиэль протянул руку и приветственно потрепал Плюха.

– Привет, черная морда! – отозвался Плюх и завилял хвостом.

– Вот! – проговорил Хамдиэль. – Вино с Эляма, неупиваемая чаша. Поздно хватился, не выбродило, осадок не выпал. А то б прозрачным было, как слеза…

– Хитришь, старый проныра! – Ксор аккуратно принял у Хамдиэля емкость, водрузил ее на стол, а после с чувством обнял чернокожего друга. – Вешаешь нам лапшу на уши, как будто перед тобой смертные. Это вино, если дать ему выбродить, превратится в обычную бормотуху, хотя и красивую. Весь секрет в том, чтобы подать его к столу в строго определенные дни, когда вкус и аромат его безупречно фантазийны. Я прав?

– Почти! – рассмеялся Хамдиэль. – Счет идет не на дни, а на часы.

– Так что ж мы медлим? – потер ладони Дима. – А ну-ка, кто здесь хозяин? Ах, я? Тогда – ап!

Столик украсился сверкающими бокалами изумительной формы, хрустящими румяной коркой булочками, вазой с разносортным виноградом, тарелочками с сырами, ломтиками слегка обжаренного куриного филе, раковыми шейками…

– А Оля? – еще раз спросил гость.

– Не беспокойся, Хамдиэль, – улыбнулся Дима. – Начнем мужской компанией, на троих! А там и Оля подоспеет.

– Опоздает, – с сомнением произнес Ксор. – Бутылочка маленькая.

– Никогда в жизни, – уверил друзей Хамдиэль и наполнил бокалы до краев. Емкость, вернувшись на место, осталась полной. – У меня на Эляме этого вина каждый час по бочонку созревает. А эта хитрая посудина с теми бочонками неразрывно сообщается.

Визит архангела

– За что пьете? – вопрос прозвучал задорно и весело: не успели бокалы прозвенеть свое первое трио, как появилась Оля.

– За победу! – сказал Дима.

– За исполнение воли Божьей, – сказал Хамдиэль.

– За светлое будущее, – проговорил Ксор и подал полнехонький бокал Оле.

– В общем, пьем за присутствующих здесь дам! – резюмировал Малахиэль, и с таким же бокалом в руке вышел из-за ивы. – Ибо все прозвучавшие тосты – суть есть прославление женского естества.

Ангелы засуетились: Малахиэль был им всем по-человечески близок и по-ангельски дорог…

Ксор уступил архангелу свое кресло, Дима моментально превратил сиденье в удобнейшее из лож, а Хамдиэль, помня о гастрономических предпочтениях старшего по положению товарища – да что, там товарища! Друга, конечно же, друга! – чуть-чуть подправил сервировку стола. Изысканные яства возникли и утвердились на льняной скатерти.

Малахиэль пригубил вина, покачал головой, причмокивая, признательно кивнул Хамдиэлю и вновь приложился к бокалу.

– Восхитительно, – произнес архангел. – Единственная в ангельском сословии дама летит встречать меня за тридевять земель. Возлюбленный ученик угощает вином, которому нет равных в вечности, и сулит пиршество, не виданное в веках. Ну, а вы, Ксор и Дима, друзья не разлей вода, чем порадуете старика?

– А чем теперь радовать, – вздохнул Ксор, – если ты, Малахиэль, все радости уже предвосхитил… Сам же сказал: победа, воля Божья и светлое будущее – суть есть прославление женского естества. Тем самым открыв всем нам, как будут развиваться события у вверенных нам народов, и предсказав, чей именно народ обречен на победу…

– Ошибаешься, милый, – мягко проговорил Малахиэль. – Ни мне, ни кому иному из господних служителей будущий итог не известен. Я же к вам прибыл из чистого любопытства. С неофициальным дружественным, так сказать, визитом. Вина Хамдиэлева отведать – давно о нем споры в архангельской среде идут, лучше ли оно легендарной фалернской лозы… Причаститься, что ль, заодно и даров земных? Какого сыру порекомендуете?

– Тот, что с крупными круглыми дырками – всего лучше подходит, уважаемый Малахиэль, – задумчиво и будто бы несколько отстраненно сказал Хамдиэль. – Фалернское, конечно, не хуже, но в нем есть горечь. А в этом – горечи нет…

– …зато есть неповторимый трюфельный аромат, – заключил Малахиэль. – Как тебе удается растить такой виноград, Хамдиэль?

– Откуда виноград на Эляме, – вздохнул Хамдиэль, – не из винограда это вино. На Земле это растение звалось саксаулом. На Эляме оно накапливает в звеньях стебля влагу и сахар, вот из его сока вино и выходит.

– А трюфельный аромат?

– А трюфельный аромат, – снова вздохнул Хамдиэль, – результат действия гриба – симбиотика саксаула… К черту вино! Малахиэль! Скажи прямо, зачем прибыл!

– Скажу, – Малахиэль со вкусом отпил вина, отломил корочку булки, под которой блеснул белоснежный мякиш, пожевал и продолжил.

– Как вы помните, Земля, человечество и психосети, созданные для управления людьми, были своего рода экспериментом. Окончившимся… – тут Малахиэль сделал паузу, выпил вина, взял ломтик сыра.

– …окончившимся неудачно, – закончил фразу нетерпеливый Дима.

Малахиэль покачал головой.

– Не окончившимся вовсе. Об успешности не берусь судить. Я прибыл лишь для того, чтобы напомнить вам, всем четверым: эксперимент продолжается! И условия невмешательства в ваши решения – еще строже, чем раньше. Видимо, близится решающая фаза, раз уж Господь снизошел до напоминания нам, чтоб не вмешивались. А то, знаете, и сторонников, и противников у вас на небесах хватает… Вот меня и послали – подбодрить вас.

– Подбодрил, Малахиэль, спасибо… Что ж, теперь нам всерьез соперничать придется? Раз такое внимание свыше…

– А это вам самим решать. Правил не установлено. Можете даже восстать друг против друга… Итоги победы (либо поражения) не ясны. Призы раздает господь. Кого он вознаградит? За что? Того, чьи люди Землю завоюют? Того, чьи народы наибольшие энергонные потоки организуют? Мне неизвестно. Похоже, что ларчик открывается не так просто… А еще похоже, что судьбы всеобщего будущего каким-то образом зависят от того, как вы сами разрулите ситуацию. И меж своими народами, и между собой. Такие дела… Мы, архангелы, вроде как не участвуем. Полностью! Абсолютно. Только наблюдаем, попивая, с разрешения Хамдиэля, божественное вино его производства.

Улыбаясь, Хамдиэль подал архангелу заполненную до верха емкость, из которой прежде наливал вино.

– Помни, Малахиэль, один бочонок в час. Иначе придется пить недозревшую горечь…

Остальные ангелы молчали. Поклонившись, Малахиэль исчез. Пир не состоялся…

Миры Хамдиэля. Открытия и интриги

Эулий, один из перспективнейших физиков Эльмада, откинулся в кресле, забросил руки за спину и встревоженно вздохнул. Похоже, что Лудр, его научный руководитель, автор теории фотонных зеркал, ошибся. То есть не ошибся, что б уж совсем мордой в грязь – Эулий улыбнулся, представив эту картину – а кое-чего не учел…

Никто бы не учел этих тонкостей в процессе создания судьбоносной теории, нет таких гениев на Эльмаде. Но теперь-то – теория создана? Создана! Усовершенствований требует? А как же! Вот он, Эулий, которому было поручено проверить всю статистику опытов, чтоб выверить зависимости и исключить явно случайные результаты, и раскопал ошибочку.

По мнению Лудра, ему удалось привести материю в состояние высокой плотности, придав ей при этом отрицательную способность к поглощению любых энергий. По мнению Лудра, это состояние материи следовало звать насыщенным.

Эулий же заметил, что вовсе не уплотненная материя, из которой состоит фотонное зеркало, пребывает в сверхстабильном состоянии. Все внутренние взаимодействия в толще зеркала протекали как обычно, значит, и на внешние воздействия вещество обязано было реагировать как обычно.

Но этого не происходило. Лудр ставил себе в заслугу разработку особого состояния вещества, а Эулий заподозрил, что дело – не в веществе. Эулий понял, что хитрые манипуляции с веществом на самом деле приводят к изменениям в самом пространстве, этим веществом занимаемым. А свойства пространства – это совсем не то, на что можно подействовать реакцией ядерного синтеза, протекающей в фокусе фотонного зеркала и дающей движущий импульс всему кораблю. Раз так, то…

Будь Эулий воспитан подурнее, дверь в кабинет Лудра он открыл бы ногой. Но обошлось… Взору его предстал сиятельный Лудр, сидящий за своим столом и создающий вид крайней занятости.

– Эулий? Почему без доклада? Что за манеры, щенок? Чего приперся?

Лудр шевельнул рукой, отключая переговорные устройства – ему ли не знать, что секретари записывают все, происходящее в кабинетах патронов, копя компромат. По горящим глазам Эулия было видно – без громких объяснений не обойдется!

Эулий подошел к черной доске, висевшей за спиной Лудра, взял в руку мел и быстро набросал систему формул, описывавших состояние вещества в фотонном зеркале.

– Эулий, лапочка, – саркастически заскрипел Лудр, – эта система уравнений выбита на золотой медали, полученной мною за открытие! Или ты думаешь, что я забыл о ней?

– Держи рот закрытым, старый дурак, – с ненавистью проговорил Эулий. – Формулы твои общеизвестны, и расчеты верны. В основном… Но в эту систему не вписывается некоторый излишек энергии, отражаемой зеркалом.

– Энергии? – вскипел Лудр. – Да какая разница? В энергию при ядерном синтезе обращается лишь малая часть вещества! И процент этот не постоянен! Что нам до этих капель энергии, если основной импульс корабль, оснащенный фотонным зеркалом, получает от взаимодействия разогнанного взрывом вещества и неподвижного тела зеркала? Кого ты учить вздумал, недокурок?

– Слушай меня, Лудр. Внимай, светило… Если мы – теоретически – все вещество, находящееся в фокусе фотонного зеркала, обратим в энергию…

– … то она большей частью бесполезно рассеется в пространстве, а меньшей частью – отразится от зеркала. Дальше что?

– А дальше – опять-таки теоретически – попробуем всю излучаемую в момент аннигиляции энергию направить в зеркало…

– Эулий, тебя плохо учили, и взял я тебя к себе по ошибке. Аннигиляция – это превращение одних частиц вещества в другие, пусть более легкие, пусть с выделением энергии. Но если предположить, что ты, юный болван, умудришься перевести все вещество в энергию, и направишь весь этот поток в некую точку на зеркале, ты представляешь, что будет?

– По твоему учению, Лудр, энергетический поток, более интенсивный, чем тот, с помощью которого создавалось само зеркало, способен оное зеркало разрушить.

– Да!!! Именно так! Ты хочешь с этим поспорить?

– Если бы энергия отражалась самим зеркалом – то спорить было бы не о чем, – спокойно сказал Эулий. – На самом деле отражает не зеркало. Отражает пространство, которое это зеркало занимает. Потому что такого коэффициента отражения у вещества быть не может!

– Интересная мысль… Не зря я тебя взял… Жалко, но так и быть – переведу в другое учреждение. Которое тебе больше по профилю подходит… Знаешь, в какое?

Эулий молчал.

– В психиатрическую больницу!

– Лудр, успокойся, а то кровь носом пойдет. Или в мозгах твоих где-нибудь сосуд прохудится. Меня – в лечебницу, а сам – на кладбище…

Лудр примолк.

– Так вот. Если предположить, что зеркало наше имеет не столько вещественный характер, сколько пространственный, то…

– Ладно. Выгоды этого мне и без тебя ясны. Как ты предлагаешь проверить этот факт, а после проверки – использовать?

– Деловой разговор… Начнем с того, что ты мне предложишь.

– Если опыты подтвердят твои предположения, – как всегда при дележе сугубо материальных явлений, Лудр был спокоен, четок и по-своему справедлив, – ты переходишь в мои заместители по научной части, получаешь лауреатство в области физики. Все материальные вознаграждения – а их будет немало, если учесть снижение себестоимости строительства звездолетов – делим пополам. По происшествии пяти лет объявляю тебя официальным преемником. Но учти! Править я собираюсь пожизненно…

– Спасибо, что сказал. Учту. Сколько той жизни тебе осталось? Непременно учту…

Не прошло и десяти лет, как ракетная флотилия, оснащенная фотонными двигателями пространственной тяги, стояла «под парами» у Эльмада.