Текст книги "Бойня титанов"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10
ДВА ЛЕГИО

– Можете себе представить: оказывается, есть Легио, полностью состоящий из женщин!

Это было первое, что Терент Харртек услышал о Соларии. Сказала ему об этом Аверна, принцепс, которую он уважал вплоть до того момента, когда вынужден был ее убить. Об этой потере он сожалел, поскольку она была способным воином и хорошим другом. Но она не отказалась от своей присяги Императору – и потому сама Аверна и ее титан погибли от орудий «Нунцио Долорес».

Но это случилось намного позже.

У судьбы своеобразное чувство юмора. До того как Аверна упомянула Легио Солария, Харртеку почти ничего не было о нем известно. Но вскоре после ее слов в полевой крепости Легио Вульпа, расположенной в недавно приведенном к Согласию мире Баркан, появился эмиссар.

Естественно, женщина.

Через несколько часов Харртек узнал, что два Легио должны будут сражаться бок о бок друг с другом. Кроме того, им предписывалось воевать вместе с примархом Феррусом Манусом. Но биться совместно было вовсе не так просто, как отдать подобный приказ. Альянс между Легио требовал чрезвычайно сложных переговоров. Наступили дни всевозможных ухищрений и уловок. Обсуждалось все: порядок выступления на марше, старшинство командования в смешанных тактических группах, приоритетность снабжения и иерархия технического состава. В Коллегии Титаника существовала неофициальная субординация. Воинское звание имело меньшее значение, чем дата приказа о его присвоении: старейшие, как правило, перевешивали высокопоставленных. Но сравнительное число богомашин, размер и мощь подконтрольных Легио владений тоже имели значение. Как и во всех делах, которыми занимались марсиане, сравнительный ранг одного соединения по отношению к другому определялся весьма запутанными методами, и, несмотря на применение бесчисленных алгоритмов, а возможно, из-за их непрозрачности выносимое решение всегда оказывалось субъективным. Гордость была самым ценным грехом для принцепса богомашины, что заставляло его во всеуслышание объявлять о своих достоинствах.

Принцепсы вступали в дело только в тех случаях, когда требовалось пролить кровь или машинное масло. Обычно переговоры велись техножрецами Легио с привлечением независимых посредников из стороннего мира-кузницы. К сожалению, иерархия техножрецов тоже была достаточно сложной даже при спорах двух миров-кузниц, а уж при подключении третьего трудности возрастали в соответствии с увеличением числа обладающих высоким самомнением участников. Разговоры в виде обмена яростными пакетами двоичного кода происходили за закрытыми дверями.

Механикум ревностно хранил свои секреты. Из страха обнаружить внутренние разногласия между фракциями перед Верховными лордами Терры техножрецы усердно демонстрировали свое единство. И нигде эта видимость сплоченности не была так важна, как при демонстрации посторонним своего военного могущества. Неписаное правило, соблюдаемое всеми фракциями, как поклонниками Императора, воплощения Омниссии, так и самыми убежденными скептиками. Легио должны были выглядеть единой силой, готовой в любой момент выступить по приказу Марса.

Такое положение дел власти Красной планеты обтекаемо классифицировали как «информационную перемаршрутизацию в обход не поддающихся определению фактически существующих параметров». Или, проще говоря, ложь.

Вследствие этого стать свидетелями ожесточенной борьбы, предшествующей альянсу Легио, дозволялось лишь немногим лицам, не принадлежащим к жречеству Механикума. Ими и были экипажи титанов.

Принцепсы и модераты, стоявшие ближе к человечеству, чем жрецы, воспринимали это как праздник. Принцепсы в первую очередь принадлежали к военному ордену, а потому обменивались историями о выдающихся победах и экспедициях, повторяемыми для всех желающих специальными кибербардами.

Эша Ани Могана входила в состав делегации, и Терент Харртек впервые увидел ее в Момент Обмена перед праздничным ужином. Он заметил ее в то самое мгновение, когда Эша ступила в зал. Среди трех десятков принцепсов Легио Солария она стояла, словно горящая свеча в темноте. Ее движения, сдержанные и грациозные, напоминали о хищниках высшего порядка; ее убийственная мощь, таившаяся под внешней медлительностью, могла – Терент понимал это, поскольку и сам был убийцей, – проявиться в любое мгновение. Ее улыбка скрывала блеск клыков. Такая женщина, как она, способна неожиданно призвать смерть на твою голову. Она заинтересовала его. И мгновенно пленила.

Во время Момента Обмена все присутствующие могли говорить с кем угодно, тогда как техновладыки Легио публично зачитывали друг другу свои первые требования. Закрытые обсуждения начинались чуть позже. Жрецы демонстрировали свою искренность, а сопутствующий ритуал знакомства, как предполагалось, должен был сблизить легионы.

В самом начале возникла неловкая пауза. Ловчие Смерти подозрительно посматривали на гостей. Имперские Охотники провоцировали их загадочными улыбками.

Харртек оказался самым смелым. Нарушив оцепенение, он подошел к Эше.

– Ты Эша Ани Могана, – заявил он.

И отсалютовал ей по всей форме, сложив руки на груди в знаке аквилы. Она ответила снисходительной улыбкой и вместо аналогичного приветствия щелкнула каблуками.

– Да, это я. Принцепс «Бестиа Эст», – сказала она.

– «Зверь есмь», – перевел Терент Харртек с высокого готика на общеупотребительный язык. – Ты не зверь. Ты больше похожа на охотницу.

– Потому что я и есть охотница, – ответила Эша и открыто улыбнулась. – Да и все мы тоже. – В ее улыбке проявился намек на флирт и насмешку. – Мы ведь Имперские Охотники.

Стоящие рядом с ней женщины засмеялись.

– Какого класса твой титан? – спросил Терент.

Ее брови слегка приподнялись, и на лбу прорезались морщинки.

– Прекрасное знакомство, – усмехнулась она. – Я слышала, что командиры твоего Легио никогда не запоминают имен своих модератов, но считала, что принцепс мог бы объявить свое имя в разговоре с другим командиром.

Харртек напрягся. Ситуация развивалась совсем не так, как он планировал. Легио Вульпа действовал прямолинейно: определить цель, атаковать и уничтожить. Эша ушла в сторону от намеченного разговора, как струйка орудийного дыма, унесенная ветром. Он даже обрадовался, когда подошли остальные и начались взаимные представления. Кто-то из принцепсов клялся поддерживать будущих союзников, другие просто бахвалились своей отвагой. Очень скоро комната заполнилась гулом человеческих и машинных голосов, скрывшим замешательство Харртека.

– Прошу прощения, – не без труда произнес он. – Я Терент Харртек, принцепс «Нунцио Долорес».

– «Вестник скорби»… – На лице Эши снова вспыхнула неуловимая улыбка, – И ты оправдываешь имя своего титана?

Его лицо посуровело.

– Так говорят мои враги за мгновение до смерти.

– Как впечатляюще. – Она оглянулась по сторонам, забавляясь происходящим. Гости вели себя более свободно, чем хозяева, но уже были заметны ростки зарождающейся дружбы. Линии зеленых и темно-красных мундиров постепенно смешивались – два рода частиц, притягиваемых по законам социальной физики. – Как и этот зал. Он красив, но несколько грубоват в своем убранстве. Каждому свое, как я полагаю.

– Это всего лишь полевая база, – сказал Харртек.

Охотница кивнула.

– Она грандиознее нашей основной крепости. Но мы ведь легки на подъем, мы повинуемся ветру. – Эша опять улыбнулась, а он не до конца был уверен, что женщина шутит. – Как я слышала, ваш Легио внушает страх. – Новая улыбка. – Так это правда?

– Что?

– То, что вы не запоминаете имен членов экипажа?

Он кивнул:

– Правда. Для управления титаном требуются благородные люди. Смелость, преданность, решительность – вот качества, необходимые для каждого члена экипажа нашего легиона. И от нас, принцепсов, требуют всего этого еще в большей степени, чем от тех, кем мы командуем. Мы – разум богомашины. А модераты всего лишь детали в двигателе. Они ниже нас.

– Ты говоришь о них, словно о сервиторах.

– Сервиторы лишены собственной воли. Модераты понимают наш кодекс – они тоже подчиняются ему. Из их рядов мы растим новых принцепсов. И они еще усерднее сражаются, чтобы в награду получить право командовать самим. День, когда они сбрасывают маску и вступают в наши рады, – день великого торжества.

– А ты тоже когда-то был модератом?

– Да, как и любой принцепс. А ты?

– Конечно.

– Конечно, – эхом откликнулся он. – Тогда ответь, будучи модератом, ты навязывала свою точку зрения принцепсу? Оспаривала его приказы? Поступала по-своему?

– Ее приказы, – поправила Эша.

– Ее, его... Не суть важно. – Он пожал плечами. – Важна лишь твердость характера. Привязанность не играет роли. Личные связи только мешают. Я же не завожу дружбу со своим пистолетом. Быть модератом – значит быть частицей богомашины, но быть принцепсом означает быть ею. Шанса получить командование достаточно для моих людей. Больше им ничего не нужно.

– Интересная концепция, – произнесла она. – А как же блок мыслеуправления? Объединяясь с машиной, разве ты не затрагиваешь их разумы?

– Но ведь это обусловлено принципом работы, – сказал он, позволяя и себе проявить оттенок снисходительности.

– В таком случае ты должен хоть что-то знать о своем экипаже.

– Ничего подобного, – возразил он. – Мы проходим суровую тренировку, чтобы отсеивать все посторонние мысли. Позволена лишь активность, способствующая успешному ведению войны. Ты испытываешь машинный транс?

– Да.

– Но не в такой степени, как мы, – заявил он. – Наша ментальная техника очищает его. Мы достигаем непревзойденного единства. При подключении к интерфейсу мы добиваемся более тесного союза с титаном, чем принцепсы других Легио. Если бы не это, любые личные чувства – зависть, страсть, сомнения, испытываемые людьми, – отравляли бы благословение психомеханического единства и машина бы страдала. Пострадала бы и выполняемая миссия. Отделив человеческие чувства, мы избавляемся от слабостей плоти. Мы впитываем всю ярость богомашины и разим врага без сомнений и сожалений.

Он говорил с лихорадочной убежденностью техножреца Легио и этим вызвал смех Эши. Харртек разозлился.

– Вы относитесь к этому слишком легкомысленно! Отвергая человеческую природу, мы становимся единым целым с машиной. Ты можешь сказать о себе то же самое?

– Прости, – извинилась она. – Я оскорбляю твою честь, хотя и не намеренно. Дело в том, что наши подходы сильно отличаются. Более того, наши методы полностью противоположны. – Она взяла с подноса бокал искристого вина и пригубила его. – Мы с командой досконально знаем друг друга. Ничего не скрываем, делимся всем. И поэтому не испытываем трудности при объединении разумов. Мы не в состоянии удивить друг друга, поскольку все друг о друге знаем. Мы знаем свои сильные и слабые стороны, знаем вероятные реакции. Мы живем вместе и вместе охотимся. Связи между нами облегчают боль разъединения с машиной в промежутках между боями.

– Я слышал, вы и спите друг с другом, – с издевкой бросил Терент.

– Да, – подтвердила она, взглянув ему в глаза. – Человеческое тело имеет свои потребности. Как я говорила, мы делимся всем.

Харртек отметил ловкие движения Имперских Охотников. Женщины скользили между флегматичными Ловчими Смерти, словно водяные струйки между тростниками. Если их титаны движутся так же легко, как пилоты, возможно, стоит присмотреться к их методам ведения войны. Но собственное чувство превосходства не позволило ему высказать эту мысль.

– А вы не потворствуете своей плоти? – спросила Эша. – Мы такие, какие есть, потому что так решил Бог-Машина. И механизмы удовлетворения плоти тоже его дар.

– Иногда, – признал Харртек. Он чувствовал себя пристыженным. Он испытывал подобное влечение прежде, а прямо сейчас испытывал его к ней. – Это слабость, и я стараюсь контролировать свое тело. Она мешает достижению полного единства.

– Это не слабость, – возразила Эша. – И это не право и не обязанность, как считают многие, это возможность. Ты напрасно стыдишься. Но устойчивые связи, естественно, запрещены, – продолжала она, то ли не замечая его разгорающейся страсти, то ли намеренно игнорируя ее. – Они вызвали бы осложнения. Однако мы уверены, что для равновесия машин должны быть задействованы все аспекты человеческой природы. – Она снова заглянула в его лицо. – Ваш Легио прославился своей жестокостью. А наш – нет. Возможно, ваши методы слишком сильно отдаляют вас от человечества.

– А у вас репутация трусов, – заявил он.

К его разочарованию, она не восприняла его слова как оскорбление.

– Может показаться и так, но наша тактика оправдывает себя. Соотношение побед и потерянных машин у нас уступает только трем Легио. – Она с вызовом посмотрела на Харртека и повторила свое утверждение: – Только три ордена во всей Коллегии Титаника могут похвастаться тем, что теряют в битвах меньше машин, чем мы. Мы нападаем, мы отступаем, мы изматываем противника. А в подходящий момент наносим смертельный удар. Твой орден идет вперед, сметая все на своем пути. Это слишком просто. Кое-кто может сказать, что вы слишком сильно подчинены машинному духу своего титана.

– Кое-кто может умереть, если так скажет.

– А, так тебя злит то, что я говорю. Видишь?! – воскликнула она. Эша отпила немного вина. – Как раз об этом я и толкую. Мы – синтез человечества и машин. – Она сплела пальцы вокруг бокала, покрутила его. – Человек необходим для благоденствия машины. И нельзя отрицать, что человек как часть Машины-Косма сам по себе священен. Форма титанов повторяет этот священный облик. Это... – она провела рукой по своему телу сверху вниз, – корпус, голова, конечности, все это форма, определенная Машинным богом. Если бы форма не имела значения, построенные нами титаны выглядели бы иначе. Создавая их по своему подобию, мы делаем это по его воле. Отрицать человечность значило бы отрицать замысел высшего существа. Отрицать его самого.

– Я мог бы познакомить тебя с сотней техножрецов, которые придерживаются иного мнения.

– А я могла бы найти сотню тех, кто согласился бы со мной, – ответила она. – Культ допускает любые формы поклонения, но некоторые из них ближе к идеям Бога-Машины, чем другие.

Харртек сердито заворчал. Любой его соратник по Легио после этого мгновенно бы умолк, но Эша продолжила.

– Тебе это не нравится? – спросила она.

Он мысленно рассмеялся, и смех частично развеял раздражение.

– Иногда мне хочется большей ясности в речах наших жрецов и магов, – признался он. – Война – дело простое. Теология меня раздражает. Если это тебя оскорбляет, нам не о чем больше говорить.

– Меня оскорбляют очень немногие вещи, – заверила его Эша.

– Это хорошо. – Несмотря на ее вызывающее поведение, настроение Харртека улучшалось. Откровенность Эши как будто освежала его. – Хорошо, что можно свысока смотреть на вещи, не имеющие значения. Вся эта болтовня ничего не значит. – Он немного помолчал. – Могу я показать тебе кое-что?

Ее глаза сверкнули. Она догадалась, о чем он говорит. Возможно, разгадала обе части его предложения.

– Ты позволишь мне увидеть машины Легио Вульпа?

– Завтра все равно состоится официальный показ, а сейчас, если хочешь, можешь увидеть их, не отвлекаясь на толпу.

– Но здесь еще планируется какая-то церемония.

– Окропление Кровью? – уточнил Харртек. – Над клятвенной чашей нашего Легио прольется немного жизненной влаги. Ничего такого, о чем бы ты пожалела. А к праздничному ужину и обмену легендами мы вернемся.

– В таком случае я бы очень хотела посмотреть машины, – сказала она.

Эша допила вино и поставила бокал на стол.

Харртек огляделся. Затем кивнул ей и, протянув руку, обнял за спину, чтобы провести сквозь толпу. К его удивлению, она взяла его за руку. Ее ладонь в его руке казалась крошечной и прохладной, как будто она только что вошла после долгого пребывания снаружи.

– Сюда, – сказал он.

Он завел ее за портьеры, скрывающие промежутки между столбами колоннады, опоясывающей зал. В этом закрытом переходе было темнее и завязавшиеся между двумя Легио разговоры звучали приглушенно. Электрические факелы горели пляшущим светом, но не давали тепла, и после многолюдной толпы коридор казался прохладным. Дулуз-официант прошаркал мимо с огромным кувшином вина, не поднимая взгляда на своих повелителей. Харртек уделил ему не больше внимания, чем попавшемуся на дороге камню.

Они миновали окна из закаленного жаром кристалла, выходящие в покоренный мир. Стены, лишь недавно высеченные в камне, поблескивали в неверном пламени факелов вкраплениями минералов. Легио Вульпа занял для своего логова самую высокую гору, построив, по бывшим понятиям мира, обитель богов. Смелое заявление, способствующее тому, чтобы раз и навсегда подчинить мир Имперской Истине. Боги металла, изгоняющие ложную веру.

Проход завершился широкой круглой стальной дверью в середине узкой стены зала. Харртек обернулся к Эше, нехотя отпустив ее руку.

– Отвернись, пожалуйста.

Он почти ожидал услышать отказ, но она повиновалась. За портьерами усиливался гул голосов, хвастающихся и спорящих не всегда благожелательно. Харртек подошел вплотную к двери. Прежде чем подышать на скрытый геносенсор, он обернулся, чтобы убедиться, что охотница все еще смотрит в другую сторону.

По периметру двери щелкнули замки, и круглая пластина отошла в сторону.

– Ты осторожен, – заметила Эша, поворачиваясь к нему лицом.

– А ты нет? Я привел тебя в преисподнюю. Проходы в такие места всегда нелегко открыть.

Они попали в длинный цилиндрический коридор, ведущий вглубь горы. Все его поверхности, кроме пола, были увиты гибкими трубами из пластека и связками кабелей. Двери в конце коридора не имелось, он просто выходил в просторное помещение. Отдавшиеся эхом шаги и движение воздуха указывали на его огромные размеры.

Вход охраняли двое часовых, скрывающихся в сторожевых нишах. Они отреагировали на включение детекторных лучей и моментально вышли, словно фигурки на искусно сделанных часах. Харртек поднял руку. Часовые прочли его идентификатор, встроенный в запястье, и, не говоря ни слова, опять скрылись в альковах. После процедуры опознавания Эша и Харртек вступили в Оружейный зал Легио Вульпа.

Семьдесят титанов стояли в нишах, вырубленных в скале, подобно забытым божествам, поднявшимся из подземных гробниц. Они располагались лицом к лицу по обе стороны от широкого прохода и были распределены не по манипулам, а по размерам. Бо́льшую часть машин после приведения мира к Согласию уже отремонтировали и укомплектовали, хотя еще с полдюжины титанов окружали подсобные леса. Конечности, выступающие из-под холщовых чехлов, создавали впечатление, что гиганты готовы к медицинской операции.

Остальные машины гордо стояли в полной готовности. На отмытых и отреставрированных знаменах сияли новые почетные знаки. Темно-красные с кремовым доспехи сверкали свежей полировкой. Металлическая окантовка была начищена до ослепительного блеска. В самом конце зала в открытую арку заглядывал солнечный свет, такой далекий и яркий, что снаружи невозможно было рассмотреть никаких деталей. Титаны казались стражами небесного портала.

Харртек остановился.

– Задержись немного и взгляни на этот зал. Пришедшие нам на смену поколения, увидев эту крепость, будут изумленно смотреть на то, что мы построили, как мы сейчас изумляемся при виде руин ксеноимперий. Они спросят: «Что за гиганты здесь обитали?».

– Очень поэтично, – сказала Эша.

Она обогнала его на несколько шагов и, запрокинув голову, внимательно осматривала все детали.

– Это не мои слова. Я процитировал одного из летописцев, сопровождавших флот, – ответил Харртек. – Он написал не один том стихов о Легио, но мне запомнились именно эти строки.

– А ты не думаешь, что историки точно ответят будущим поколениям на их вопросы? – поинтересовалась она.

– Ни одна империя не вечна. Все разрушается. Время поражает даже богов. Поэзия ближе к истине, чем история.

– Нет иных богов, кроме трижды единого, – произнесла она, оглядываясь.

– Это метафора, – пояснил Терент, уязвленный ее равнодушием к машинам Легио и нежеланием разделить его страсть к поэзии.

Эша развернулась и встала лицом к нему.

– Ради чего же ты сражаешься, если нашему Империуму суждено пасть?

– Ради чести, – ответил он. – Ради славы. Я был рожден для битвы. Моя цель – уничтожить врагов Императора. Разрушение прекрасно само по себе. Я следую дорогой Машины-Косма. Сама Вселенная неустанно стремится превратить сложное в простое, готовясь к великому реформированию. Я благословенный агент энтропии.

– Честь и слава недолговечны, – заметила Эша. – Они умирают вместе с заслужившим почести человеком.

– Такова природа энтропии, – согласился Харртек.

– Энтропии нужно сопротивляться.

Он неопределенно махнул рукой.

– А ради чего сражаешься ты?

Она пожала плечами.

– Ради будущего, в надежде на то, что наша раса преуспеет там, где другие потерпели поражение. Я не верю в догмы Энтропического Кредо.

– Это философия чувств.

– Это цель, поставленная перед нами Богом-Машиной. Что такое технология, как не создание структурной сложности из распадающейся системы Вселенной?

Откуда-то сверху капала вода. На дороге скопилась уже большая лужа. Каждая капля разбивала отражения богомашин на расходящиеся кольца и поднимала блестящие брызги, сверкающие в проникающем снаружи солнечном свете.

– Почему в вашем Легио состоят только женщины?

Эша улыбнулась.

– Ты ведь хотел спросить об этом с первого момента нашего знакомства.

– Хотел.

– Просто у нас такой обычай.

– Так расскажи, откуда он взялся.

– Это просто обычай.

Харртек изо всех сил старался удержать свое хорошее настроение. Эта странная женщина в равной степени раздражала и привлекала его. И он хотел знать.

– Сделай одолжение, – попросил он. – Пожалуйста.

Харртек едва ли когда-то раньше произносил слово «пожалуйста». Словно его рот не подходил для этого.

– Хорошо, – согласилась Эша. Она сложила руки за спиной жестом, говорящим о давней привычке, и снова повернулась к титанам Легио Вульпа. – Матери-основательницы нашего ордена происходили из рыцарского дома Ви, одного из нескольких семейств, управлявших планетой Прокон.

– Никогда не слышал о ней.

– Зато слышишь теперь, – поддразнила она его.

Конфликт желания и раздражения в душе Харртека усилился.

– Практически весь мой род берет начало от него же, – продолжила Эша. В тишине зала она прошла еще немного вперед, поглядывая на гигантские силуэты, словно выбирая вьючное животное в каком-нибудь отсталом мире. Харртек последовал за ней. Их шаги выстукивали трудноуловимый ритм, постоянно угрожая нарушить его. – Механикум пришел на Прокон вскоре после визита первых итераторов. Посулы Империума казались очень расплывчатыми. Те, кто пришел с Марса, говорили более конкретно.

– Торговля Механикума в обмен на лояльность. Оружие, технологии, новые материалы, знания и помощь, – подсказал Харрек. – Это мне хорошо известно.

Эша кивнула.

– Рыцари Прокона давно состарились. Их повелители утратили большую часть секретов управления. Плазму заменил пар. Вместо энергетических орудий были установлены пики со взрывчатым наконечником и стальные мечи. Насколько я знаю, без появления жрецов рыцарские костюмы смогли бы прожить еще несколько поколений, но и только.

– Не слишком сильная приманка для жрецов.

Она усмехнулась.

– На Проконе имелись другие устройства, соблазнившие Механикум.

– Как и всегда, не так ли? Жрецы известны своей алчностью. – Харртек догнал Эшу, зашагал в ногу с ней, но очень быстро они опять пошли вразнобой. – Держу пари, они продемонстрировали лучшие образцы рыцарской техники, а взамен попросили о небольшой услуге.

– Естественно, – подтвердила Эша. – По правде говоря, я думаю, что именно с этой целью они пригласили с собой копье дома Таранис. Рыцари Прокона в своих обветшавших машинах выглядели нищими. Они хотя и старались держаться гордо, но чувствовали себя дураками.

Харртек насмешливо хмыкнул.

– И что же эти нищие глупцы отдали взамен сияющих новеньких орудий и боевых костюмов?

– Вот здесь-то и начинается история, – сказала Эша.

Харртек стоял совсем близко. Высокий, физически крепкий мужчина буквально нависал над ней. Остановившись, принцепсы повернулись лицом друг к другу. Она сверкнула улыбкой и положила руку ему на грудь: не для того, чтобы оттолкнуть, а приглашая его.

– Они организовали состязание, – продолжала она. – Требовалось схватить трофей на своей машине и привезти его представителям Марса. Предполагалось, что сражаться за приз будут рыцари, но вместо этого приз оказался у Великой Матери. Тогда говорили, что дом Ви смошенничал. Женщинам не позволялось скакать среди рыцарей – как и во многих других местах, на Проконе ярко выражена расслоенность населения.

– Вот как? – удивился Харртек. – Как же ей удалось получить приз?

– На Проконе многие поклонялись богине охоты Пакметрис, особенно популярной среди женщин. Великая Мать тоже была ее последовательницей. Она на своем коне промчалась мимо дерущихся рыцарей и похитила приз.

– На коне? – спросил он, придвигаясь еще ближе.

– Ты наверняка знаешь. Непарнокопытное древнее животное Терры. Они широко распространены во многих мирах. Я тоже видела одного. Знаешь, они очень красивы. Суть в том, что конь – существо из плоти и крови и Великая Мать должна была поплатиться жизнью. Она нарушила правила состязания, но адепты Механикума воспользовались ситуацией и объявили ее победителем. Ее отец – между прочим, на тот момент король Рахаджанан – решил, что и он может извлечь из этого пользу. Одним из условий сделки была отправка десятой части молодых воинов на Тигрис. Рахаджанан решил сберечь своих воинов и предложил вместо них дочерей своего дома. Он считал себя самым умным. Его дочь только причиняла беспокойство. А рыцари очень ценились. Но... – Эша перешла на шепот. Они стояли так близко, что их дыхание смешивалось. – Рахаджанан обманулся. Он рассуждал как король нищих. Он не знал, для чего Механикуму потребовались его воины. Он думал, что обманул красных жрецов и сохранил для себя лучших воинов, послав вместо них навстречу неизвестной судьбе дочерей. Они были ему безразличны. А за рыцарей он держался. Он получил технологии пришельцев. И что ему за дело, если это стоило всего лишь горстки женщин?

– По мне, так это отличная сделка, – сказал Харртек.

Эша покачала головой.

– Кругозор Рахаджанана, как и большинства других владык рыцарских домов, был безнадежно ограниченным. Король не имел представления о могуществе Марса или Терры. Он даже не догадывался о мощи Механикума. Он не мог знать, что в пределах недельного пути существуют машины на порядок мощнее тех, которые он получил взамен своих детей и права стоять на страже нового индустриального мира, мира-кузницы Тигрис. Он не знал о существовании титанов. Таким образом нашу Великую Мать оторвали от родных равнин и лесов, от братьев, от любимого жеребца. Ее и еще сто пятьдесят проданных дочерей дома Ви. – Появившаяся на лице Эши улыбка уже выражала не насмешку, а скорее удовольствие. – Механикуму Тигриса было все равно, предоставит ему дом Ви мужчин или женщин. Им требовался хороший генный материал с гарантированной совместимостью с БМУ, полученный из политически нейтрального источника, только и всего; а потому, когда Великую Мать и ее сестер стали готовить в повелители новых богомашин Легио, горечь ссылки для нее обернулась мрачным наслаждением.

Спустя несколько лет она вернулась на Прокон, и ее отец был вынужден преклонить колени перед дочерью. Представляю, как она смеялась, глядя на это. По сравнению с машиной, которой она управляла, его хваленый боевой костюм был детской игрушкой. Он воображал себя хитрецом, но, сам того не желая, поднял свою дочь к божественным высотам.

– Глупый король, – согласился Харртек. – Но почему вы так и оставили женский состав? Все, что ты рассказала, наверняка происходило давным-давно. А как же возмещение потерь, новые рекруты?

– Как вы набираете рекрутов?

– Проводим строжайшее тестирование детей нашего Легио на требуемые качества. Смелость, агрессивность и сообразительность.

– А остальные?

Харртек невесело улыбнулся.

– Ты и сама знаешь, что происходит с остальными. У нас нет недостатка в сервиторах. Каждый ребенок Легио знает цену недостатков. Это подстегивает их старательность.

– Что ж, мы действуем иначе.

Эша положила вторую руку ему на грудь.

Он пожал плечами:

– В каждом Легио свои обычаи. Есть лучше, есть хуже.

– И ваши самые лучшие?

Терент усмехнулся:

– Свой метод всегда самый лучший.

– Сосланные дочери, образовав Легио, заключили договор о том, что ни один мужчина не будет ими командовать, что они изберут собственный совет. И хотя поклонение Пакметрис оказалось под запретом, они поклялись чтить священные заветы богини-охотницы наряду с догмами Бога-Машины. Так что с самого первого дня основания нашего Легио экипажи титанов состоят исключительно из женщин.

– А как вы поступаете с мужчинами?

– Ты знаешь, что происходит с остальными, – повторила она его слова.

– Вот как? Сервиторы?

Она рассмеялась.

– Нет! Большинство из нас рождено в результате искусственного оплодотворения, когда возможно задать пол младенца. А те немногие мужчины, которым мы даем жизнь, передаются жрецам. Многие возвращаются в Легио в качестве техножрецов.

– Но некоторые становятся сервиторами?

– Да, некоторые становятся сервиторами, – признала она.

Терент шагнул ближе, так что их щеки соприкоснулись.

– Для того, кто стыдится своих желаний, ты довольно опытен.

– Я же говорил, что далек от совершенства, – я не утверждал, что не потакаю себе, – ответил он. – Скажи, откуда же берутся эти дети мужского пола? – Его дыхание коснулось ее уха. – Вы отвергаете парные связи, и вы женщины. Неужели техножрецы открывают свои хранилища генов и предоставляют вам выбор?

– О нет, – прошептала Эша. – Мы не всех детей получаем таким образом.

Харртек поцеловал ее с яростью, доставившей ей наслаждение.

Богомашины смотрели через проход друг на друга, нисколько не интересуясь, чем у их ног занимаются двое смертных.

Так Терент Харртек впервые встретился с Эшей Ани Моганой.