Текст книги "Бойня титанов"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Могана обеими руками подняла тяжелую шестерню и показала ее всем.

– От имени дома Ви я заявляю право на покровительство марсианского Механикума и благосклонность мира-кузницы Тигрис.

Женщина бросила шестерню на голую спекшуюся землю. С таким же успехом она могла бросить бомбу.

Положение ее отца осложнилось. Он не мог ее обвинить, поскольку это поставило бы под сомнение смысл соревнования, но в случае поддержки дочери он проявил бы неуважение по отношению к своим герцогам. В любом случае на кону оказалась честь дома Ви. Холодный взгляд короля сулил жестокое наказание. Придворные были поражены. Они недоверчиво уставились на Могану и перешептывались, прикрывая рты руками.

Бесстрастие плоти и металла делегатов Механикума являло собой полную противоположность двору Прокона. Продукты смешения плоти и машин рассматривали ее с полнейшим равнодушием. На месте глаз на их лицах перемигивались огоньки. На экранах нагрудных дисплеев пробегали строчки текста.

– Интересно, – произнес представитель.

Король, не желая сделать первый шаг, взглянул на своего гостя.

– Конкурс сорван, – заговорил герцог дома Кандай. – Соревнование проводилось среди рыцарей, а не среди всадников!

– Способностей рыцарей оказалось недостаточно. Победу одержала всадница, – сказала Могана.

Больше она ничем не могла ответить. Ее терзал страх. Нельзя было соревноваться с рыцарями. За молниеносно принятое решение она поплатится жизнью.

Смятение придворных не уменьшалось. Подошедшие рыцари выстроились вокруг арки, испуская струи пара из перегретых двигателей. Воины срывали с шеи кабели подключения к трону машины, вставали в рубках и с высоты окидывали Могану презрительными взглядами.

– Моя дочь проявляет величайшую отвагу и смекалку, – сказал король. – Она всех нас заставляет стыдиться!

Он снисходительно хохотнул, но те, кто его хорошо знал, прекрасно видели фальшь в его веселье.

Больше никто не засмеялся. Повисла гнетущая тишина, стих даже ветер. Один из членов делегации Механикума издал странное механическое треньканье и зажужжал механизмами. Затем последовал неприятный щебет, похожий, но отталкивающе отличавшийся от пения птиц, означавший разговор между этими существами.

Представитель первым перешел на человеческую речь.

– Я заявляю, что она завладела призом и выиграла гонку, – произнес он. – Объявляю победу дома Ви.

По лицам аристократов было видно, что они ожидали возмущения со стороны машинных жрецов, но те не проявили ни малейших признаков недовольства.

Могана была принцессой. Она прекрасно разбиралась в государственных делах и готовилась к третьей эпохе своей жизни, когда ее дети вырастут, а сама она станет бесплодной. Пожилые женщины тратили свое время на сглаживание и формирование сложной политики планеты в интересах своих домов, но никогда не вмешивались в нее открыто, а действовали за закрытыми дверями.

Теперь она поняла, что наделала. Если представитель счел ее победу честно заработанной, против дома Ви ополчатся все другие благородные дома. Ее дом первым получит обещанные Механикумом знания и удостоится чести сражаться среди звезд, но родным не одно поколение придется полагаться на милость соседей. Она обрекала свой дом на зависимость от покровительства Механикума.

Однако ее отец был далеко не глуп. В глазах короля Рахаджанана блеснуло коварство.

И тогда ее осенило во второй раз. В тот момент по лицу своего отца она поняла, что ради сиюминутной гордости вынесла себе приговор.

Король Рахаджанан открыл рот, чтобы заговорить.

<Великая Мать,> загудел бесстрастный механический голос. <Пора проснуться.>

Глава 2
VOX OMNI MACHINA

Во время перелета голова «Луксор Инвиктория» хранилась отдельно от его тела, в парящем наосе. Перенос в часовню осуществлялся из уважения, но не к титану класса «Полководец», а к его неизменному обитателю: принцепсу «Луксор Инвиктория» и его человеческой душе, носящей имя домина-принцепс Белликоза Альтус Ксилиаркис Моганы Манкаты Ви, Великой Матери Легио Солария (или Имперских Охотников, как называли их орден в просторечье).

Голова титана «Луксор Инвиктория» сочетала в себе функции алтаря, священной реликвии и боевой машины. Его суровое лицо, выкованное в виде огромного шлема, смотрело вниз с помоста, возвышающегося над апсидой наоса. Блестящие изумрудные глаза заменяли витражные окна. Красный прямоугольный визор был архитектурным элементом часовни. Душа титана служила проводником к всевышним силам, благодаря ему Бог-Машина незримо присутствовал здесь.

Принцепс-майорис Эша Ани Могана буквально ощущала священный вкус масла, заменявшего кровь божества.

Над куполообразным черепом «Луксор Инвиктория» парила дюжина кибернетических устройств. Четыре кибер-херувима поддерживали полог из плотной ткани, на котором сияли девиз легиона и список его побед. Такие же причудливые создания, но меньших размеров летали над головой и точными размеренными движениями втирали в сияющий металл смазку и полировочную пасту. Сервочереп, сотворенный из останков одного из павших героев Легио, занимался пластинами брони, полируя их двумя большими дисками, заменившими ему челюсти. Второй, оснащенный таким же образом, четкими неустанными движениями наводил глянец на медную панель. Из автоматических курильниц периодически вылетали облачка дыма. В широких чашах испарялись благоухающие смазочные масла. С просторной галереи доносились гимны в честь машин, исполняемые хором сервиторов. Механизмы негромко гудели. Газообменные трубы шипели. Связки кабелей покачивались в потоках воздуха, поступавшего через отверстия рециркуляторов. Неумолчный гул производили работающие машины, но люди здесь тоже присутствовали. Машиновидцы в красных одеяниях незаметно работали позади резных и лепных украшений, заслонявших целые галереи приборов с сотнями мигающих сигнальных огоньков. Здесь царила атмосфера предвкушения, будто вот-вот должно было произойти какое-то чудо, значительное и умиротворяющее, подобное моменту перед погружением в сон.

В святилище царило спокойствие. Ни волнение варпа, ни развязанная Хорусом война не проникала в стены наоса. Здесь имели значение только голова «Полководца» и ее уважаемая повелительница. И Бог-Машина, ими управляющий.

– «Инвиктория» не станет жаловаться на отсутствие головы, если из-за этого Великая Мать будет спать крепче, – произнесла принцепс Соранти Даха свойственным ей обычно шутливым тоном.

Язычок Соранти был таким же неудержимым, как и ее титан класса «Гончая», всегда нетерпеливо стремящийся вперед; но эти слова она проговорила шепотом, а когда мрамор и металл храма отозвались эхом, невольно поежилась.

На мостках, поднимающихся от пола наоса, их стояло шесть: Эша Ани Могана и ее подчиненные, принцепсы Второй манипулы Имперских Охотников. Они бессознательно выстроились в том же порядке, в каком обычно шли их машины на марше. Эша впереди, ее заместитель Джехани Джехан справа, а остальные – Тоза Миндев, Соранти Даха и Абхани Люс Могана – образовали два расходящихся крыла, так что Даха и Абхани стояли у самой балюстрады. Кроме них присутствовала и принцепс-майорис Дюрана Фагл из Четвертой манипулы, но она держалась немного поодаль от других, хотя уже три года сражалась в составе Второй.

Внешне все женщины были похожи друг на друга: с оливковой кожей, темными глазами и черноволосые, за исключением Люс, выделявшейся рыжеватыми косами. Но и она отличалась от остальных не больше, чем дочери одних родителей. Они и были одной семьей. У всех одни и те же прямые носы, удлиненные лица и одно и то же серьезное выражение на этих лицах. Скорее красивые, чем просто хорошенькие женщины. Внешнее сходство усиливалось одинаковой формой темно-зеленого цвета, тяжелыми ботинками до колен и жесткими стоячими воротничками. У Эши и Дюраны на красных воротниках имелись знаки отличия в форме ноги титана класса «Разбойник»; остальные носили черные воротники с рисунком в виде отпечатка ноги разведывательных машин класса «Гончая». На шее у каждой женщины висел ритуальный бронзовый горжет с чеканкой в виде имперской аквилы поверх марсианского символа «Machina Opus». Об этих дополнениях брони они заботились особенно тщательно. Символы указывали на их верность Терре и генерал-фабрикатору в изгнании.

Мостки возносили женщин на один уровень с глазами дремлющей машины. Титан класса «Разбойник» под названием «Домине Экс Венари», управляемый Эшей, не мог сравниться с «Луксор Инвиктория», но они были родными братьями по кузнице и родились из одних озер расплавленного металла на Тигрисе, потому Эша Могана ощущала крепкую родственную связь с богомашиной.

Хотя голова «Луксор Инвиктория» пребывала в дремоте и неподвижности, она излучала силу. Все шагатели остро ощущали опасность даже в неактивном состоянии, подобно спящему хищнику из плоти и крови, – только это чувство было сильнее в десятки тысяч раз, и не существовало на свете убийцы более могучего, чем имперский боевой титан.

Фрагмент души «Домине Экс Венари», хранимый Эшей в сердце, распознал превосходство «Луксор Инвиктория» и побуждал женщину опуститься на колени перед головой. Остальные принцепсы Второй манипулы чувствовали то же самое. Их машины были могучими воеводами, но сейчас они предстали перед государем.

Ни одна из женщин не встала на колени. Все шесть были сестрами-принцепсами. Они отлично знали, что значит служить мостиком между царством механизмов и людьми. Несмотря на властный немигающий взгляд «Луксор Инвиктория» и ощущение могущества духа машины, они не боялись. Душе титана следует поклоняться, учили постулаты марсианского Механикума. Но имелось еще одно не менее важное требование: нельзя проявлять слабость перед богомашиной, невзирая на любое могущество. Пилот не должен испытывать страха ни перед одним титаном. В противном случае можно утратить уважение своей машины, что равносильно утрате контроля, – а принцепс, не обладающий контролем, не может быть принцепсом.

И женщины продолжали спокойно смотреть на голову. Уверенность, рожденная командованием над собратьями «Луксор Инвиктория», укрепила их дух.

Другое дело сама Могана Манката Ви. Ее они действительно боялись и любили. Если бы перед ними, вне головы и резервуара с амниотической жидкостью, стояла она сама, женщины не посмели бы встретиться с ней взглядом.

– Подумать только, сто двадцать четыре года назад она в последний раз вошла в рубку и больше никогда оттуда не выходила, – с благоговением произнесла Тоза Миндев.

– Она ведь первая из Легио, – подхватила Эша. – Она присутствовала при первых шагах машины, она была там в тот день, когда легион обрел свои цвета. Она служила в наших рядах с самого начала и уже пятнадцать десятилетий командует нами. Поэтому мы и пришли выразить ей свое почтение.

– Она твоя мать, – взволнованно воскликнула Миндев, с обожанием глядя на своего командира. – Тебе так повезло.

– Она больше, чем мать мне, – ответила Эша.

Во время боя личность Моганы Манкаты Ви заполняла канал связи их легиона, так крепко связывая их между собой, что они буквально чувствовали затылком ее дыхание. И в длительном перелете их снова затопила потребность близости со своей Великой Матерью, а наиболее полно они могли ощутить эту близость только рядом с отдельно стоящей головой главенствующего титана Ви.

Могана Манката Ви, в отличие от машин, внушала им благоговение.

Абхани Люс преклонила колено и воспроизвела на лбу знак священной шестерни.

– Могана Манката Ви, охрани нас. Используй нас в грядущей войне с наибольшей эффективностью, – прошептала она. – Ты самая великая, самая почитаемая, ты связана с Богом-Машиной разумом, телом и душой. Позаботься о своем Легио, Великая Мать. Принеси нам победу.

– Она не слышит тебя, – сказала Соранти Даха.

И снова она как будто поддразнивала Абхани, но ее слова прозвучали неуверенно и тихо.

– Ты сама в это не веришь, – возразила Люс. Она поднялась и машинально отряхнула колени, хотя пол в наосе сверкал чистотой. – Она может чувствовать наше присутствие. Все мы ее дочери. И она знает, что мы здесь.

– Может, она и знает, что ты здесь, – сказала Миндев. – Внучка, мать и дочь. Троица, достойная Омниссии!

– Замолчите, – коротко бросила Эша. Миндев была крайне набожной, и ее постоянное преклонение перед Моганой раздражало. – Ты унижаешь себя своей завистью. Мы все ее дочери и равны перед ней: и я, и Абхани Люс, и Могана. Великая Мать никого не выделяет среди других.

Они встали по стойке смирно и замолчали. Человеческие голоса сменились ровным гулом и жужжанием машин.

По наосу прокатился негромкий звон бронзового колокола. Очарование момента было нарушено. При повторном ударе колокола Эша поспешно развернулась.

– Ваше святейшество, – произнесла она, почтительно склоняя голову.

Все остальные тоже повернулись при этих словах и преклонили колени.

– Мы приветствуем тебя и выражаем свое почтение, магос Мал-Четыре Хризофан, богомеханик, Vox Omni Machina, говорящий с механизмами и посвященный в тайны интерфейса, – сказала Эша.

На своих трех ногах-ходулях Хризофан казался очень высоким. Длина стоек возносила его над головами женщин, а позади шествовали шесть аколитов-неокоров. Несмотря на постоянное покачивание на тройной опоре, магос передвигался очень плавно; да и все его движения, и сама манера держаться в силу обязанностей коммуникатора, связывающегося с духом машин, отличались спокойной размеренностью. Он был прямым посредником, голосом механизмов и людей, а поскольку каждый дух представлял собой фрагмент Бога-Машины, работа Хризофана считалась священнодействием и требовала величайшего почтения ко всем устройствам и отсутствия посторонних шумов, чтобы не пропустить никаких тонкостей в общении. Промышленный гул был священным гимном, но Хризофан предпочитал неслышно шагать на обрезиненных опорах. Он играл трудную, но крайне необходимую роль.

Глас Механизмов сильно сутулился из-за тяжелых аугментических систем, подсоединенных напрямую к его спинному мозгу. Его бело-красное одеяние – цвета мира-кузницы Тигрис – было разрезано вдоль спины, так что каждый мог видеть искусное сочетание плоти и машины и его освященную бионику. Отполированная кость, выпирающая из спины, была опутана проводами. Зато его голова, словно для контраста, полностью скрывалась под капюшоном. Даже Эша, знакомая с Мал-4 Хризофаном не один десяток лет, видела его лицо открытым всего несколько раз. Под багряно-кремовой тканью скрывались человеческие уши и череп с волосами, за долгие годы их сотрудничества ставшими седыми и тонкими. Но лицо полностью закрывала стальная маска. Круглые зеленые линзы заменяли глаза, а миниатюрный индивидуальный респиратор работал вместо носа и рта.

Эша тоже опустилась на колени и подняла руку для благословения. Механодендрит, снабженный гнездом для интерфейса, протянулся вниз и коснулся ее раскрытой ладони.

– Да благословит тебя знанием триединый, принцепс-майорис Эша Ани Могана.

Ноги Хризофана зашипели и опустили его на более соответствующую человеку высоту. Из-под одежды стали появляться другие механодендриты, и вскоре его окружал целый пучок извивающихся щупалец. Они прикоснулись к рукам принцепсов, и каждой в порядке старшинства было дано благословение.

Эше, как майорис манипулы, первой было дано позволение подняться. Она выпрямилась и заглянула в зеленые глаза Гласа Механизмов.

– Вы пришли, чтобы разбудить Великую Мать?

– Ваша мать уже бодрствует, Эша Ани Могана. – Голос Хризофана, хотя и синтезированный, имитировал голос человека, но посвистывал на шипящих. – Флот на хорошей скорости преодолевает имматериум. Нас ждет битва. Сегодня Великая Мать Могана Манката Ви будет возвращена к полной функциональности и снова поведет в бой Легио Солария.

– Вы уже начали? – спросила Эша и оглянулась на титана. – Ее пробуждение с каждым разом занимает все больше времени.

– Простая предосторожность, охотница, – пояснил жрец. – Она стара. И лучше все делать надлежащим образом, в соответствии с предписаниями священных книг и инструкций, чем спешить и подвергать Великую Мать риску.

Эша посмотрела на него с недоумением.

– Судя по расчетам, мы еще не скоро достигнем центральных миров скопления Гармон даже при благоприятном течении в варпе. Мы выйдем из него не раньше чем через четыре дня. Неужели ее состояние ухудшилось?

Несмотря на ее старания сохранить бесстрастный тон, в вопросе прозвучала дочерняя тревога, не характерная для офицера легиона.

– Мы скоро прибудем к Тете Гармона, – сказал Хризофан.

– Когда? – удивленно спросила Эша.

– Через день, может быть, через два.

– Но мы направлялись к Бете Гармона, в центр субсектора. К главной системе! Почему изменился пункт назначения?

– Новые приказы, – ответил Глас Механизмов с оттенком сожаления в голосе. – Вас не проинформировали?

– Нет, – ответила она. – Я ничего не знала.

– За это я приношу свои извинения.

– Но вы можете все рассказать мне сейчас, ваше святейшество. Пожалуйста.

В знак согласия Хризофан воспроизвел щупальцем необычный жест, словно пожал плечами.

– Пункт назначения изменен, теперь это верфи Теты Гармона Пять. Начинается главное сражение. Нельзя допустить, чтобы Ложный Механикум осквернил находящиеся там машины и сборщики водорода, окружающие мир.

– Изменить цель имеет право только Великая Мать, но она еще спит, – возмутилась Эша. – Почему с ней не посоветовались? Что задумал магос принципия-милитарис Готен Мю Кассаниус?

– В отсутствие гроссмейстера обычно магос принципия-милитарис Легио принимает указания и выбирает наилучший порядок действий, – без запинки ответил он. – И это тебе известно, принцепс-майорис. Приказы поступили с Терры. Это слова самого лорда Дорна.

– Мы – Легио Титаника и подчиняемся Механикуму. Мы не обязаны выполнять волю далекого примарха.

В неприятно искусственном голосе Хризофана послышалась улыбка.

– Уже не Механикуму. Мы вступили в новый цикл. Мы Адептус Механикус, и посылаемые нам и всем мирам-кузницам приказы скреплены пси-штампом Загрея Кейна, истинного генерал-фабрикатора, лорда Сенаторум Империалис Терры и правителя священного Марса в изгнании. Так что, как ты понимаешь, приказы поступают от самой высшей власти. Если у тебя еще остались сомнения, обратись с ними к магосу принципия-милитарис. Я уверен, он выслушает тебя, достойная дочь Великой Матери.

– Так и сделаю, – сказала Эша.

– А теперь прошу меня извинить. У меня много работы. Вам следует удалиться.

Хризофан вежливо, но решительно указал на дверь в задней части храма.

Двойные створки распахнулись, пропуская в наос торжественную процессию поющих жрецов. Голову каждого из них закрывал капюшон, наполовину красный, наполовину кремовый, как и остальное одеяние. Цвета Тигриса остались теми же, какими были на протяжении столетий, но новые символы и устройства свидетельствовали об изменениях режима, прокатившихся по всей империи Марса.

– Не нравится мне это, – тихо обратилась Джехани к Эше. – Марс слишком многим пожертвовал ради кресла за столом Терры.

Эша взглядом заставила свою помощницу помолчать, а затем снова повернулась к Гласу Механизмов.

– Вы должны были разбудить Великую Мать, – сказала она Хризофану. – Ей надлежит сделать выбор, но никак не представителю жрецов. Она – Беллатрикс Альтус. Она командует Легио.

– Она решает вопросы войны, а мы лишь заботимся о духовных и физических потребностях машин, да? – с оттенком покровительства произнес Хризофан. – Если бы только Бог-Машина предпочел поставить механизмы Машины-Косма на более низкий уровень сложности… но в жизни все намного сложнее. Неужели ты из-за требований протокола предлагаешь Легио отказать лорду-командующему всего Империума и генерал-фабрикатору?

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Я понимаю. Ты правильно рассудила, что при обычных обстоятельствах ее следовало бы разбудить. Но в данном случае я решил, что лучше позволить ей спать. Могу тебя заверить, она в прекрасной форме. Я принял меры предосторожности в соответствии с ее возрастом и не проявил ни малейшего неуважения.

– Если у нее возникли проблемы со здоровьем, надо было меня известить, – произнесла Эша. – И о полученных приказах тоже. Когда Великая Мать отдыхает, я становлюсь ее заместителем, и меня избрали принцепсом-сеньорис Легио еще до начала перелета.

– Принцепс-сеньорис – это боевое почетное звание. Оно не дает права влиять на развертывание легиона, – ответил Хризофан.

– Это лучшее, что у нас есть. По крайней мере, со мной можно было посоветоваться.

– В этом не имелось необходимости. С ней все в порядке, – решительно заверил ее Хризофан. Телескопические ноги вытянулись, поднимая его вверх. Жрец принялся отдавать команды своим приближенным, используя инфоимпульсы и жесты дополнительных конечностей. – А теперь нам действительно пора приступить к работе. И прошу не углубляться в спор – ты близка к неподобающему состоянию.

– Я не техножрец, – возразила Эша.

– Ты служитель Адептус Механикус, и потому на тебя распространяются его законы, – отозвался он.

Жрецы выстроились вокруг всего помещения. Одни размахивали курильницами, другие сменяли машиновидцев более низкого ранга, и те, поклонившись, молча покидали храм. В зал вкатывали дополнительные приборы, их подключали к основной системе и постукивали по ним золотыми гаечными ключами, выбивая ритм, благоприятный для лучшего функционирования. Тональность шума в храме изменилась. Гармония машинного пения была нарушена. Спокойствие улетучилось. Вместо него храм заполнился суровой яростью «Луксор Инвиктория».

– Я подам официальный рапорт по этому вопросу. Меня не удовлетворяют ваши действия, – заявила Эша.

– Жаль, что приходится это говорить, но решать в любом случае не тебе, – отрезал Хризофан.

Эша начала спускаться к выходу из храма, и ее сестры по манипуле машинально выстроились вокруг, как будто и сейчас были связаны с боевыми машинами и обеспечивали огневое прикрытие.

– Вы не правы, – возразила Эша на ходу.

Хризофан не мог не ощущать, что она беспокоится за состояние матери, и был достаточно знаком с поведением людей, чтобы понимать: ее реакция обусловлена именно этими опасениями, а не возможным нарушением субординации. Он поклонился в знак примирения.

– Что ж, скоро мы это выясним. После пробуждения Великая Мать скажет свое слово. И на этом мы окончательно завершим разговор, поскольку мне пора подключиться напрямую к «Луксор Инвиктория».

Пение стало громче. Появились сервиторы, нагруженные тяжелыми металлическими ящиками. Из газопровода позади шейного кольца титана с шипением вырвалась струя металона. Металл стал потрескивать, словно под воздействием холода. Огоньки на голове замигали с огромной частотой.

– Пусть так, – сказала Эша. Затем она поклонилась и щелкнула каблуками. – Ваше святейшество.

– Принцепс-майорис, – отозвался Хризофан.

Дважды взвыла сирена. Гудение машин нарастало. Активированные под полом механизмы вызвали вибрацию во всем наосе. В задней части часовни зажглись ослепительные лампы. Скрытая щель в стене разошлась, открыв проем в ангар для десантных кораблей, где под оранжевыми лучами натриевых прожекторов стояли богомашины Первой манипулы. В спертом воздухе ангара чувствовался отвратительный смрад открытой пустоты, напоминающий запах пороха. По сравнению с роскошным убранством наоса пространство ангара казалось убогим – голые пластальные стены и однотонная окраска. Красочное великолепие храма несколько приглушалось огромным, чисто утилитарным пространством. Святилище стало промышленным объектом, а не собором, хотя и то и другое служило местом поклонения для причастных к Культу Механикус.

Все принцепсы уже спустились с галереи, и только Тоза Миндев медлила и вытягивала шею, пытаясь заглянуть в ангар. Прозвучал еще один сигнал, и голова «Луксор Инвиктория» скользнула назад на рельсы, незаметно появившиеся при трансформации храма.

– Принцепс Миндев, мы уходим, – окликнула ее Эша. – Нам не следует нарушать последние моменты отдыха Великой Матери.

– Еще минуту, пожалуйста, принцепс-майорис, – попросила Миндев. – Я хочу взглянуть на мирмидонов. Я уже так давно не связывалась с собственной богомашиной, а титаны Первой манипулы могут служить примером для всего Легио.

– Нет, не сейчас, – решительно возразила Эша. – Ты очень скоро увидишь богов войны глазами «Прокул Виденс».

– Слушаюсь, принцепс-майорис, – нехотя подчинилась Миндев и спустилась с галереи.

Эша дождалась, когда она встанет в строй со своими сестрами, потом резко развернулась и повела свою манипулу сквозь толпу жрецов, участвующих в пробуждении гроссмейстера Легио Солария.