Текст книги "Фарос"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Кай снял болтер с бедра и поманил своих воинов вперед. Им крайне важно было оставаться незамеченными, и он не решался использовать вокс. Двигаясь украдкой, насколько это было возможно, они пересекли станцию по наружной стороне. Никаких повреждений на ней Кай не заметил. Враги явно саботировали передатчик изнутри, но Каю не приходило в голову ни одной теории, которая бы объясняла, зачем предателям повреждать главный ретранслятор, если они собирались позвать на помощь.

Тревоги Летика передались и ему.

Спрятавшись на самом краю антенны, Келленкир наблюдал за тем, как небольшая группа Ультрамаринов выходит из бронированного люка на хребте их корабля. Их было пятеро – ничтожное число, но на фоне грандиозных дорсальных орудий они странным образом казались гигантами. Тяжеловесными, квадратными, как промышленные агрегаты, и высокими. И почему пелена спала с его глаз только сейчас? Подобные существа не могли называться людьми. Они перестали ими быть и превратились во что-то гораздо худшее.

– Мы – машины на фабрике войны, – прошипел Келленкир.

– Что? – раздраженно переспросил Келлендвар.

– Мысль пришла.

– Только не нужно их озвучивать, брат. Ты рискуешь всех нас выдать. Засада провалится.

Келлендвар сидел на толстой пластальной балке, соединявшей рога антенны. Его голова находилась на уровне ботинок Келленкира, и последнему ничего не стоило бы наклониться и вонзить боевой нож в шею брата. Броня «Марк IV» была такой уязвимой в этой области. Он представил скрежет, с которым острие пробьет металлизированный замок и с каким сопротивлением клинок войдет сначала в плоть, а потом в кость. Это убийство стало бы актом милосердия. Ему давно следовало это сделать. Мысль много, много раз его посещала – каждый день, когда они жили в страхе перед бандами мясников из самой черной темноты Нострамо и в его сердце не было ничего, кроме отчаяния.

Он не убил своего младшего брата тогда и теперь не сможет. Келленкир отстраненно проанализировал свою мотивацию. Ничего благородного в отказе от убийства не было. Что бы они оба ни делали, брату суждено было страдать, как всем разумным существам, но он не понимал этого даже после всего, что они пережили. Может, когда-нибудь Келленкир смилостивится над братом и покажет ему правду.

Он оставил мысли о братоубийстве, и они вернулись в свое убежище в темном уголке его души.

– Они нас не слышат, – с холодной уверенностью сказал Келленкир. – К чему эти игры в солдат? Я охотник и знаю, когда моя жертва меня не видит.

Прятавшиеся вокруг воины зашевелились, услышав, что он нарушает вокс-протокол.

– Ты рискуешь разозлить Скрайвока.

– В варп его! – прорычал Келленкир. – Он нас не слышит. Он трус, отродье раскрашенного щеголя-аристократа, раб правил, которые давно ничего не значат. Кто он такой, чтобы мне приказывать?! Франт из высших семей, родившийся с золотой ложкой во рту и стальным ножом в руке. Он считает себя нашим командиром. Да я его сломаю и не замечу. Мы когтями и зубами пробили себе путь из глубин ночи. Чем он себя проявил?

– Сотней кампаний, брат. Он достойный лорд.

– Достойных лордов не бывает! – фыркнул Келленкир. – Только послушай себя, виляешь перед ним хвостом, как побитая псина, которая надеется, что ее погладят. Мы никому не служим. Если мы ушли от Императора, то можем уйти от кого угодно. Иерархия ничего не значит. Скрайвок мной не командует.

– Он твой повелитель, – настоял Келлендвар.

По изогнутым пластинам его брони кралось отражение Гибельного шторма.

Келленкир улыбнулся, видя, как распадается внутренний порядок.

– Смерть – мой повелитель! – отрезал он.

В ухе Келленкира мягко щелкнуло – Келлендвар переключился на частный вокс-канал.

– Почему ты так себя ведешь? Что с тобой случилось? Ты так озлобился. Мы же свободны! Как ты можешь не наслаждаться этим ощущением? Нас забрали из дома, использовали ради амбиций какого-то незнакомца с далекой планеты. Но он недооценил нас. Способности, которые он нам дал, наши, и применять их мы будем по своему усмотрению. Мы с тобой будем принцами и наслаждаться жизнью! Мы будем хозяевами, а не рабами.

Келленкир неприятно рассмеялся:

– Ночной Призрак ничему тебя не научил. Нет такой вещи, как победа. Примарх знает, что это иллюзия – жестокая уловка смерти, чтобы погрузить нас в отчаяние, когда плоды наших трудов начнут распадаться на глазах. Смерть любит смотреть, как мы страдаем. Чем приятнее жизнь, тем сильнее горе, когда ее радости оказываются фальшивкой. Золотой дворец не убережет от упадка. Стены крепости не защитят от врагов. Если тысяча твоих недругов не сумеют отнять у тебя жизнь, то справится тысяча первый. Ты всегда считал, что вселенная работает по правилам. Имперская Истина, метроном причин и следствий. Ложь! Вот она, правда о мире – в шторме. Это хаос.

– Ты говоришь о смерти, словно это бог.

– Эх, братишка, в Имперской Истине столько лжи. Боги существуют. Взгляни на шторм и увидишь их лица.

– Если такие боги и существуют, мне до них нет дела, – фыркнул Келлендвар. – Их власть простирается только над отчаявшимися, слабыми и любящими поныть о своей судьбе. Над сильными у них власти нет. Оставь бессвязные молитвы Несущим Слово. Я собираюсь жить, полагаясь на собственные таланты.

– Брат, смерти все равно, бог ты или человек, есть ли у тебя таланты или нет. Рано или поздно она заберет всех.

Келлендвар поднял лицо вверх. Его линзы тускло светились алым с нарисованного на шлеме черепа. На мгновение за бронестеклами промелькнули глаза, но в остальном все человеческие черты были полностью спрятаны.

И все же Келленкир почувствовал в брате наивную, детскую мольбу.

– Почему ты сдался? – спросил Келлендвар.

И безысходность, ощущавшаяся в этих словах, наконец достучалась до Келленкира. Он плохо помнил времена до вступления в легион. Дни в тенях и ночи в крови, жизнь во власти более сильных – там не было ничего, что хотелось вспоминать. Только ритм борьбы за выживание и неотступный ужас повседневной жизни еще оставались с ним. Из памяти вдруг выплыл Келленкир, каким он был когда-то – дерзкий грязный ребенок, исхудалый и полностью зависимый от старшего брата.

Любовь была самой большой слабостью в его жизни, ибо именно она останавливала руку Келленкира. Он злился на себя, но не показывал этого.

Келленкир отвел взгляд и стал смотреть на фигурки, шагающие по куполу станции, пока те не скрылись из вида.

– Никогда больше не задавай мне этот вопрос, – сказал Повелитель Ночи. – Я не сдавался. Я вижу правду, но так легко не уйду. Я собираюсь преподать немало уроков, брат мой, и просветить как можно больше людей, прежде чем смерть заберет меня.

Келлендвар его проигнорировал.

– Они скрылись, – сказал он. – Пора идти.

Кай жестом велел своим воинам остановиться. Они встали позади него, и он указал вниз. Под ними был один из меньших стыковочных шлюзов – противоположный тому, у которого находилась спасательная капсула Повелителей Ночи. Они спустились с главного корпуса к стене центральной шахты и направились вниз.

Меньшие стыковочные шлюзы были ближе к станции, чем грузовые. Они предназначались для барков и лихтеров, а потому имели короткий рукав, отходящий от кольца лишь на пару метров. Кай подал сигнал брату Роварию. Тот примагнитил болтер к бедру и снял с груди мелта-бомбу. Затем прошел мимо братьев и расположил заряд в центре дверей. Кай и остальные отступили на несколько шагов. Сигналы готовности на бомбе начали мигать с возрастающей частотой, пока не загорелись без пауз – и бомба взорвалась. Миниатюрный термоядерный генератор под оболочкой сработал в первый и последний раз, пробивая в люке дыру. От станции отлетело несколько сфер охлаждающегося металлического газа.

Группа приблизилась к шлюзу. Кай лично развел полуразрушенные двери и осмотрел помещение.

– Чисто, – сказал он.

В стыковочном кольце прогремел мощный взрыв, выбив внутренние двери шлюза. Воины вскрикнули, когда в них ударил поток острого металла. Один осколок угодил Каю в грудь, и аварийные системы брони завопили, сообщая о бреши.

Взрыв отшвырнул его прочь от станции. Из доспехов била струя белого воздуха, заставляя вращаться, пока щель не заполнилась быстро затвердевающей пеной-герметиком. Ему удалось стабилизировать свое положение, но он был серьезно ранен – из пластрона торчал полуметровый осколок металла – и продолжал отлетать от станции. Все иконки его четырех воинов, кроме одной, были красными. Колоб выжил, но ненадолго. Он хватался за горло и стремительно удалялся. Менаса разорвало надвое. Половины его тела удалялись друг от друга сквозь пустоту. Двух других братьев нигде не было видно.

Колоб перестал дергаться. Он уплывал все дальше. Свет в последний раз блеснул на резких углах его брони, и он исчез в тени станции.

Его иконка мигнула и покраснела.

Кай выпустил из сопел струю газа, поморщившись, когда рану потянуло из-за движения. Он повернулся, чтобы взглянуть на пристыкованный эсминец. Со станции к хребту корабля направлялась череда фигур.

– Геллий, услышь меня, вас собираются брать на абордаж.

В его ушах резко зашелестели помехи. Судя по мигающим огонькам на дисплее, их активно глушили.

Он опустил взгляд на металл, торчащий из груди. Затем медленно обхватил его и с болезненным криком выдернул. Зазубренные края мучительно разодрали проломленную грудную клетку. Вслед за металлом вылетели яркие шарики крови.

Дрожа от боли, Кай отбросил осколок в сторону. Он едва не потерял сознание, но доспехи уже реагировали, и фармакопея накачивала его обезболивающими. Кровь и воздух все еще вытекали, но он выпрямился, заскрипел зубами, выставил для сопел максимальный напор и направился вслед за абордажниками.

Глава 6
Захлопнувшаяся ловушка
Радость в смерти
Захват «Нравственности»

Скрайвок прятался за переплетением кабелей. Его фальшивые вокс-передатчики фоном транслировали полные паники сообщения. Ультрамарины перестали обращать на них внимание несколько минут назад. Он ожидал этого; главное, что подложная вокс-сеть выполнила свою задачу и заманила самонадеянных сынов Жиллимана в ловушку.

Ультрамарины переговаривались по защищенным каналам отделения. Галливару не составит труда это обойти. Первое правило террора гласило, что нужно знать больше своего врага. По этой причине специалистов но связи у Повелителей Ночи всегда было больше, чем полагалось.

Галливар взломал код и открыл доступ к переговорам Ультрамаринов. В шлем Скрайвока хлынули вокс-потоки и инфосвязи отделения. Он не мог посеять страх в их сердцах, но напряженная речь ясно говорила ему, что они на грани.

«Что ж, так и должно быть», – подумал Скрайвок. Его переполняла уверенность. Старые тревоги на время забылись. Он полностью погрузился в игру.

Ультрамарины подошли к центральному залу. Воин в синей броне с отличительными знаками сержанта и абордажным щитом в одной руке настороженно вошел в зал. Он профессионально осмотрел помещение с нацеленным вперед оружием, но врагов не обнаружил.

Вслед за командиром в зал вступили еще четыре Ультрамарина с поднятыми абордажными щитами. Они действовали плавно и методично, подтверждая свою репутацию.

Скрайвок не сомневался, что помехи от кабелей, в которых он прятался, скроют его присутствие, но какой бы мастерской ни была засада, без жертв не обойдется.

– Стандартное построение. Первая подгруппа, прикрытие слева, вторая – справа, – приказал сержант по воксу. – Не пускать их за поворот коридора и к лифту. – Скрайвок улыбнулся; сержант – его звали Летик, согласно данным отделения, – был таким самоуверенным, таким напыщенным и гордым. Он даже не подозревал, что враг все слышит.

– Принесите ауспик. Просканируйте весь зал.

В помещение вошел еще один Ультрамарин с массивным встроенным ауспиком на предплечье доспехов. Так вот какой он, их Галливар. Скрайвок не сомневался, что с их вокс-офицером ему не сравниться.

Братья ауспик-мастера прикрывали его своими щитами, пока тот сканировал комнату.

По станции прокатился грохот: взрывчатка, которую воины Скрайвока заложили у дальних стыковочных ворот, сработала. Судя по переговорам Тринадцатого, они начинали нервничать. Скрайвок был в восторге и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ему вспомнились времена на Нострамо, когда он прятался в темноте, поджидая жертв. Охота на бедняков скоро надоела, и он начал ловить отпрысков благородных семей. Он и не думал, что ему когда-либо доведется вновь испытать радость охоты на себе подобных.

– Что это было? – спросил один из Тринадцатого.

– Будьте наготове. Они наверняка здесь.

– Сержант, на ауспике ничего. Только энергоизлучение станции. – В воксе Скрайвока раздалась трель запущенного сканирования. – Подождите, я нашел узконаправленный канал связи, – сказал оператор ауспика. – Главные системы взломаны. У нас шпион. Принимающая сторона канала находится в этом зале.

Их лидер выругался с поразившей Скрайвока живостью. Не такими уж они были нравственными. С другой стороны, кто был?

– Они, возможно, прямо сейчас на нас смотрят.

– Да, смотрим, – сказал Скрайвок по общему воксу.

Ультрамарины забили тревогу, немало повеселив его.

Станция ожила. На дисплее Скрайвока зажглись иконки покинувших укрытия воинов. Они выпрыгнули из груды проводов, стреляя из болт-пушек. Первого убитого из группы разграждения развернуло от силы снаряда, угодившего в шею. Кровь повисла в вакууме алым туманом из ледяных шариков. Он остался стоять, примагниченный к полу. Остальных оказалось не так легко застать врасплох. Ультрамарины мгновенно отреагировали, выстроившись вокруг своего специалиста, подняли щиты и с безжалостной эффективностью открыли ответный огонь.

Обе стороны отбросили скрытность, и вокс-каналы заполнились возбужденными сообщениями. Отделения перебрасывались приказами и рапортами. Скрайвок получил уведомления от своих воинов, с двух сторон атаковавших Ультрамаринов в круглом коридоре снаружи. Тьму разорвали дульное пламя и всполохи из сопел. Плазменный луч со стороны его отделения пробил один из ультрамаринских щитов, но воина за ним не задел. На самом нижнем уровне было четыре Повелителя Ночи; два из них скоро пали, и два оставшихся отступали за коммуникационную колонну, обмениваясь с Ультрамаринами в дверном проеме неприцельными очередями.

– Трон! Подтверждаю сорок шесть противников, число растет! – прокричал один из Ультрамаринов.

– Свяжитесь с «Нравственностью»!

– Они глушат наш вокс!

– Уходим! Уходим! Уходим! – кричал их сержант.

Болтерные снаряды с мостиков не пробивали высокие абордажные щиты и либо взрывались при столкновении с металлом, либо погружались в мягкие внутренности станции, ломая оборудование на части. Зал осветился стробирующими вспышками от десятков миниатюрных взрывов. Трубы усеяло шрапнелью. Газ, который держали в хранилищах под высоким давлением, с воем вылетал наружу, наполняя зал морозным туманом.

Очередному Повелителю Ночи выстрелили прямо в грудь. Глубоко вошедший болт взорвал ему легкие, и он упал на спину с булькающим криком, но микрогравитация отправила его метаться по центральной шахте. Настроение у Скрайвока ухудшилось. Меньшая численность не оказалась для Ультрамаринов помехой.

Группа разграждения сделала шаг от убитого брата, вновь сомкнула щиты и с приводящей в ярость хладнокровностью отступила за дверь.

– Первый коготь, уничтожить их! – крикнул Скрайвок.

Он выбрался из укрытия и взглянул на пол зала с высоты мостика.

Шестеро убитых Повелителей Ночи на одного убитого Ультрамарина. Позор.

Он схватил волкитную серпенту и резким движением вытащил. Затем повернулся к ближайшему воину, чтобы приказать тому спуститься на первый уровень и атаковать врагов в ближнем бою, но слова так и не прозвучали. В центре зала взорвалась связка гранат, задев главный передатчик, и отовсюду посыпались искры. Скрайвока отшвырнуло назад, а помещение между тем заполнилось недолговечным огнем и вертящейся бритвенно-острой шрапнелью.

Он поднялся. Дисплей шлема повредился, и надписи время от времени размывались, превращаясь в нечитаемые пятна, но сам он был цел.

– Да убейте уже этих ублюдков, живо!

Взрывы гранат в сгущающемся воздухе прозвучали для Летика тихо и плоско. Из центрального зала вырвался поток мусора, ударивший его людей в спину. Стрелять оттуда перестали, дав им несколько драгоценных мгновений, чтобы разобраться с Повелителями Ночи, взявшими их в тиски с обеих сторон изогнутого коридора. Кто-то повредил атмосферные резервуары, и станцию начал заполнять воздух. Звуки усиливались; оказалось, что сирены уже воют. Над дверями мигали лампы. Его солдаты стреляли в автоматическом режиме, возводя стену смерти между собой и врагами. Они скоро израсходуют все боеприпасы, а пригодных теорий у Летика не осталось. На борту было больше пятидесяти Повелителей Ночи. Он приехал на станцию, думая, что нужно будет лишь добить горстку врагов, а его ждал целый взвод.

– Мы в ловушке! С тыла приближается второе отделение, – сообщил один из его воинов, даже под огнем сохраняющий ледяное спокойствие. Другой охнул и упал, а его отрезанная рука с гротескной медлительностью оттолкнулась от стены.

– Надо покидать станцию, пока они нас не убили, – сказал Летик. – Группа разграждения, кругом. Остановите их наступление. – Летик протянул свой щит брату Мартию. – Заставьте отступить, если возможно.

Мартий взял щит и присоединился к остальным трем космодесантникам из группы разграждения. Вместе они образовали стену поперек коридора. Вражеские снаряды отскакивали от сомкнутых щитов, грохоча все сильнее по мере того, как станция заполнялась воздухом. Остальные солдаты Летика встали спиной к ним, лицом в противоположную сторону, создав вторую стену. Дисциплинированный огонь не пускал Повелителей Ночи за плавный изгиб коридора, но Ультрамарины стояли так плотно, что враг не мог промахнуться, и его воины гибли один за другим.

– Доминик, Скандис, Кловий, Батавиан, со мной! – прокричал он. – Ближний бой!

Летик снял с пояса цепной меч, а названные воины достали гладии и болт-пистолеты.

– За Ультрамар! – крикнул сержант.

– За Ультрамар! – ответили они.

Его крохотная группа бросилась в поэшелонное наступление.

Ближние бои в условиях низкой гравитации искусными не бывали. Летик отключил магнитные замки в подошвах и метнулся вперед, оттолкнувшись ногами.

Он промчался по коридору, активировав сопла ранца на максимум. Неэкономный бросок израсходовал всю терморегулирующую жидкость, так что холод станции почувствовался даже через доспехи с поддоспешником, но это придало ему скорости. Снаряды, бьющие в толстую броню, если и замедляли его, то не намного. Будь он простым смертным, плотности вражеской стрельбы следовало бы ужаснуться, и двух воинов он уже потерял, но все же он, Батавиан и Доминик врезались в Повелителей Ночи на полной скорости, оттолкнув врага назад.

Враги не сумели быстро оправиться от удара. Противник Летика, прикованный к полу магнитными замками, завалился назад и замахал руками, тщетно пытаясь восстановить баланс. Летик поспешил воспользоваться его положением и со всей силы ударил предателя гардой меча, расколов линзы, которые светились на нарисованном черепном лице. Из них с шипением вырвался воздух. Пока первый Повелитель Ночи пошатывался, Летик сунул болт-пистолет под подбородок второму. Отдача от болтов, покидающих ствол, ударила в руку, и ему потребовалась вся мощь силовой брони, чтобы отвести оружие. Три снаряда пробили шейную манжету и дыхательную маску воина, опустошив тому череп.

Летик снова включил магнитные замки и тяжело опустился на пол. Он резко рубанул мечом по Повелителю Ночи в поврежденном шлеме, сорвав жуткие трофеи, которые предатель носил на цепи вокруг шеи. Отрезанные пальцы убитых легионеров поплыли прочь, а зубья на мече Летика между тем принялись вгрызаться в керамит и череп под ним.

Меч застрял, и Летику пришлось его отпустить, напомнив себе, что главное в деле выживания – это использовать то, что есть. Он обхватил мертвого Повелителя Ночи и, используя труп как щит, открыл огонь. Обломки летали по всему коридору. Мимо Летика проносились снаряды огневой поддержки от его подчиненных, сражая Повелителей Ночи, которые пытались его атаковать. Выброшенные гильзы отскакивали от стен.

– Кай! Кай! Прием! – звал Летик.

Ответа не было.

У него возникла страшная теория. Враг перехитрил его. Предугадал его действия, несмотря на всю осторожность. Недавний грохот, без сомнения, вызвала сработавшая взрывчатка: видимо, Кай привел в действие какую-то ловушку, заперев их на станции. Вывод получался только один: врагам нужна была «Нравственность». Пока отделение Летика гибло под вражеским огнем, вторая группа атаковала беззащитный корабль. Он не сомневался в этом, потому что в их положении выбрал бы такую же практику.

Еще один Повелитель Ночи пал от его болт-пистолета. Индикатор боеприпасов на оружии мигнул красным. Он убрал пистолет в кобуру и снова взял болтер. Новые враги уже мчались к нему по коридору, закручивая мусор в беспокойный, хаотичный вихрь.

Летик не стал оценивать шансы своей группы. Если они пройдут вперед по центральному коридору станции, то окажутся вне досягаемости прикрывающего огня. Если останутся здесь, Повелители Ночи легко перебьют их по одному. Доминик был ранен, но продолжал сражаться. Батавиан боролся с одним Повелителем Ночи, без конца нанося ему в шею удары гладием, пока враг пытался направить болтер ему под пластрон. Затем силовые кабели на броне Батавиана вспыхнули, и Ультрамарин погиб. Его убийца сбросил с себя тело и повернулся к Летику, но тот не успел даже поднять оружие, как мимо пролетел болт, оставляя после себя ярко-белый ракетный след, врезался в шлем Повелителя Ночи и взорвался, убив предателя.

Позади раздались крики его людей. Повелители Ночи одолели двух воинов, блокировавших выход из центрального зала, и выбегали в коридор, отделяя Летика с его ударной группой от остальных. Солдаты, расположившиеся позади группы разграждения, не пускали врагов в уязвимый тыл щитоносцев, но долго это продолжаться не могло.

Ультрамарины проиграли, и Повелители Ночи знали это.

Предатели из другого конца коридора бросились на них с торжествующим ревом, оглушительно громко врезаясь в абордажные щиты. Группа разграждения вдруг оказалась в яростном ближнем бою. Благодаря щитам люди Летика были лучше защищены, но уступали врагу по численности, а потому быстро гибли.

Летик не сдавался. Доминика атаковали два нострамца: один взял в захват его руку, а второй убил ударом цепной глефы. По жестокости бой не уступал ни одному на памяти Летика, и хотя в последнее время он немало дрался с другими космодесантниками, ярость этих врагов ошеломляла. Он отбросил болтер и вцепился в нападающих, принялся бить их по лицам локтями и кулаками, пытаясь расколоть хрупкие линзы и открыть врагов разреженному воздуху.

Иконки его солдат гасли одна за другой. Затем враг оказался и спереди, и сзади. Кто-то схватил его за руку. Он вырвался, но две другие руки заскребли по доспехам, пока он не оказался в захвате. Броня выла, откликаясь на попытки освободиться. Летик успел отшвырнуть одного Повелителя Ночи ударом тыльной стороной руки, после чего вторую руку тоже схватили, потом захватили ноги, и его повалили на пол. Летик вырывался и пинался, и пятеро врагов безуспешно пытались его усмирить, держа за руки-ноги, пока к броне не прилепили какой-то прибор, закоротив ее мощным электромагнитным импульсом и лишив Летика сил. Только тогда легионер был повержен.

Келлендвар с братом вырезали себе путь по хребтовому коридору «Нравственности». На корабле было три тысячи смертных членов экипажа, но сопротивления они оказывали не больше, чем младенцы. Убивать их было так же легко.

Дробь из ружей корабельных бойцов отскакивала от силовой брони, не причиняя вреда. Бойцы не пытались бежать, поэтому Келлендвар убивал их на месте, разрубая надвое огромным палаческим топором. Келленкир крутил цепной глефой, вырисовывая в воздухе размытый узор, сквозь который никто не мог пробиться.

– Они не боятся, брат, – заметил Келлендвар. Вокруг выл ветер, устремляясь к дыре, которую они выжгли в корпусе. – Они храбры. Это почти достойно похвалы.

– Их легионеры много времени проводят рядом с ними; возможно, поэтому они не поддаются страху. Но то, что им хватает смелости не сдавать позиции, не значит, что они не боятся. – Келленкир видел это, в отличие от брата. Чувствовал сквозь решетку респиратора. – У Жиллимана презреннейший из слуг считает себя героем! – Келленкир засмеялся, ударом цепной глефы лишив жизни очередного бойца. Алмазные лезвия зубьев разбили лицевую пластину его шлема, прошли сквозь панцирную броню и впились в грудь. – Смотри, как они умирают! Какая разница, храбры они или трусливы. Главное – что слабы!

Посреди коридора выстроились в ряд несколько человек, здоровяков, по меркам смертных, и вооруженных дубинками-электрошокерами.

– Не вижу слабости. Они сражаются с честью, – сказал Келлендвар.

– С честью или без, но их слабость отвратительна, – ответил Келленкир и обрушился на мини-отряд.

Дубинки отскакивали от его брони, а вслед за ними вскоре отправлялись отрубленные конечности. Фонтаны артериальной крови окрасили коридор алыми потеками. Это оказалось последним аргументом, и выжившие бросились прочь от Келленкира.

– Путь свободен! – крикнул Келленкир. – Они бегут, начав понимать урок! И это правильно. Они не так глупы, как их товарищи. Храбрость не спасет от страданий и смерти! Бегите, людишки, бегите! – ревел он через вокс-динамики. – Я все равно поймаю вас и убью. Скоро боли придет конец. Обещаю вам!

Из люка показались новые бойцы, но всех их ждал топор Келлендвара. Келленкир дрался с фанатичной радостью в голосе, и это основательно беспокоило Келлендвара, но он не переставал убивать, пока думал об этом. Убийство было жизнью. Убийство было спасением. В детстве он убивал, чтобы увидеть следующий день. Став космодесантником, он убивал во имя Императора, чтобы человечество выжило. Теперь он убивал для Скрайвока, чтобы стать свободным. Страх – главным образом страх пыток, боли и недостойной смерти – всегда был оружием его легиона. Но именно оружием – инструментом, которое следует использовать, когда оно нужно, и убирать, когда в нем нет необходимости.

Он вновь вспомнил «Никтон» и тот момент, когда пришел забирать брата из его самодельной пыточной в Зале трофеев. Увиденное встревожило его. Проблема была не в самих действиях Келленкира: Келлендвар много раз проводил похожие операции.

Но он не был садистом. Он понимал, что боль и страх – это тоже инструменты. Келленкир же явно принадлежал к огромному числу легионеров, которые любили использовать их ради собственного удовольствия, однако им двигало не простое желание причинить боль. В его действиях было что-то миссионерское.

Очередной боец погиб, разрубленный топором Келлендвара от плеча до паха. Удар был четким, смерть мгновенной, и топор легко вышел из плоти. Он приподнял оружие, готовый атаковать снова, но обнаружил, что противников не осталось. Коридор был пуст. Крики и болтерный огонь доносились лишь издалека. Убитые лежали кучами.

– Вслушайся в эти радостные звуки! Идем, брат! Идем! – ликовал Келленкир. – На мостик! Теперь ты сможешь впечатлить своего хозяина. Иди со мной и раздели славу, пока я не передумал.

«Радостные? – подумал Келлендвар. – Нормально ли это?»

Его мысли прервало вокс-сообщение от Вайсеркона, ведущего группу из шести Повелителей Ночи на корме.

– Келлендвар, машинный зал взят.

– Потери?

– Закраш и Менон, – доложил Вайсеркон. – Мы встретили сопротивление со стороны легионеров. Убили троих, двое отступили и исчезли на нижних палубах. Мы их выследим.

– Забудьте про них. Возможно, они попытаются повредить поле Геллера, чтобы не дать нам скрыться в варпе. В этом случае не обращайте на них внимания. Но если они поняли, что побеждены, то попытаются уничтожить корабль. Немедленно направляйтесь к главному реактору. Ваша главная цель – не допустить гибель корабля. Мы должны захватить «Нравственность».

– Палач, – отозвался воин и отключился.

Келлендвар не отправил своего брата вместе с остальными по одной важной причине. Тот стал бы отвлекаться на пытки и убийства. Брат был так кровожаден, что Келлендвар долгое время считал того безумцем.

Смотря, как Келленкир макает пальцы в пролитую кровь и размазывает ее по пластинам брони, Келлендвар начал думать, что дело не в этом.

Он начал опасаться, что его брат просто злой.