Текст книги "Фарос"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20
Защитники горы
Нерегулярные
Арк

Мерик подал знак Гаскину, и здоровяк бесшумно пробрался через густую растительность.

– Ты наш лучший следопыт, – прошептал Мерик. – Здесь кто-то был недавно, я прав?

Гаскин кивнул. Он осторожно вытянул руку, словно боясь, что враг заметит их по резкому движению воздуха, и указал пятерней на темные пятна на мягкой оболочке скородеревьев.

– Видишь? При контакте возникают. Они хороши, стволы не погнули.

– Здорово, – сказал Мерик. – То есть они уже до этих высот добрались.

Холодный ветер качал спящие деревья. В остальном в лесу было тихо. Звери и птицы молчали с тех пор, как Повелители Ночи прибыли на планету.

– Что делать, серж? Доложить по воксу?

– Это сразу привлечет их внимание. Вопрос в том, стоит ли рисковать ради этой информации? Может быть, это небольшая группа, которая разведывает обстановку перед атакой на подножие.

– Можно опять отправить Мартина. Он бегает быстрее всех.

– Он в плохом состоянии после того, как захватили Элия, – сказал Мерик. – Пошли Понтиана, он…

К его шее сбоку прижалось что-то круглое, холодное и полое.

– Не шевелитесь, – раздался голос. Он звучал странно: по-трансчеловечески низко, но не совсем как у космодесантников.

Мерик резко обернулся, и ствол болтера скользнул по шее. На него смотрело широкое лицо с плотной боевой раскраской из полос разных оттенков сотинского зеленого. Раскраска придавала ему грозный облик, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что лицо принадлежит не мужчине, а мальчику, пусть исковерканному загадочной наукой.

– Обердей? – сказал Мерик.

Он положил руку на прямоугольный затвор болтера.

– Мерик?

Мерик выпрямился. Гаскин стоял с поднятыми руками. Три юных Ультрамарина вышли из-за деревьев – словно на оптической иллюзии вдруг стали видны фигуры, до сих пор скрывавшиеся. Мерик узнал их всех. Скауты были привычным зрелищем в Сотополисе: их нередко отправляли помогать колонистам в качестве курса нормализации или вроде того. Он с облегчением улыбнулся.

– Я уж решил, что мы сейчас умрем! – сказал он.

– Вы были близки к смерти, – согласился Солон. Насколько Мерик помнил, у него было очень плохо с чувством юмора.

– Где ваш сержант?

– Ранен, – сказал Обердей.

Мальчишки тревожно переглянулись. Впрочем, слово «мальчишки» к ним не подходило. Они были выше Мерика и обладали огромной мускулатурой, но Мерику не приходило в голову назвать их по-другому.

– Мы направляемся к Императорской наблюдательной башне, но с ним не получается идти быстро, – сказал Обердей.

Мерик нахмурился:

– Лучше отправляйтесь в тоннели.

– Небезопасно, – ответил Обердей, и Мерику послышалась в его словах глубоко запрятанная напряженность. – Мы приземлились прошлой ночью, аварийно. Вы? – спросил Обердей.

– Гора держится. Но от нас в тоннелях толку немного. Мы не можем противостоять Повелителям Ночи, поэтому нас отправляют на разведки.

– Только под ногами путаемся, – раздраженно бросил Гаскин.

– Поэтому мы следим, не проник ли где противник. Иногда засады устраиваем, когда можем, – сказал Мерик.

– Вы убили кого-то? – неверяще спросил Солон.

Мерик кивнул:

– Пару-другую. Слушайте, вам лучше пойти с нами. Мои солдаты отдыхают неподалеку, в старом пастушьем убежище. В горе от вас будет немало пользы.

– Мы планировали помогать гражданским, – сказал Солон и мрачно взглянул на Обердея, – но наш исполняющий обязанности сержанта передумал.

– Нужно было уберечь Арка от опасности, – сказал Обердей. – Задачи меняются.

– Арк – это ваш сержант?

Юноши кивнули.

– Пока ему не станет лучше, командую я, – добавил Обердей.

– И он ранен с начала вторжения?

– Он поправится, – горячо заявил Обердей.

Это сказало Мерику все, что нужно. Он не мог не сочувствовать парням: космодесантники не были неуязвимы ни физически, ни духовно, и скауты явно тяжело переживали потерю наставника.

– Он далеко?

– Не очень, – ответил Обердей. – Он с Тебекаем.

– Тогда давайте заберем его, а потом вы вернетесь вместе с нами. В горе есть несколько ваших. Вы можете к ним присоединиться.

– Они не все погибли? – удивился третий.

Мерик его плохо знал. Толомах, точно.

– Не все.

Юные рекруты с облегчением заулыбались друг другу. Их поведение изменилось. Оружие больше не смотрело на Мерика и Гаскина.

– Наконец-то, – сказал Солон. – Если, конечно, у тебя не найдется еще одной причины держаться подальше от Фароса, брат.

Обердей зло посмотрел на него:

– Гаскин, полагаю, уже можно опустить руки. Ребята, идем.

– Сначала надо забрать сержанта с Тебекаем, – сказал Обердей.

Мерик взглянул на небо сквозь плотную листву.

– Хорошо, но надо спешить. Уже темнеет.

В сотинском лагере было тихо. Все общались взглядами и жестами. Когда Мерик с Гаскином провели скаутов через узкий, заросший лозой вход, в их сторону устремилось множество глаз, но никто ничего не сказал.

Щель в камне скрывал целый занавес из лозы. По ночам растения услужливо сплетались в сплошное полотно, благодаря чему убежище практически невозможно было заметить снаружи.

Внутри пещера представляла собой длинный зал, резко заканчивающийся тупиком: потолок неуклонно снижался, в дальнем конце опускаясь до половины человеческого роста. У пещеры был частично земляной пол из утрамбованной почвы и перегноя. Если ее когда-либо и соединяла с горой труба, как это было почти во всех тупиковых пещерах, то она давно забилась землей. Воздух был сизым от древесного дыма от небольшого костра, который они все-таки осмелились разжечь. Зеленый свет от входа был слаб, поэтому внутри стоял вечный сумрак, как в подземелье.

Мерик попросил мальчишек отнести сержанта в дальнюю сторону пещеры, где сотинский полевой врач Керит устроил небольшую медстанцию на относительно ровном блоке из черного камня. На краю блока аккуратно лежали немногочисленные бинты и другие медицинские изделия. Пока скауты опускали гигантского Арка на блок, Керит смотрел на Мерика со смесью удивления и сильнейшего раздражения.

Керик с намеком дернул головой в сторону входа.

– Вам лучше подождать у щели, – сказал Мерик скаутам.

Они не хотели уходить, но Тебекай все понял и ненавязчиво увел их от медстанции.

– Я останусь, – заявил Обердей.

Мерик положил руки на гигантские плечи космодесантника:

– Дай Керику сделать свою работу, Обердей. Я позову вас, когда он закончит осмотр, хорошо?

Обердей глядел поверх его головы в сторону Арка. Мерик решил, что скаут уже не слышит его или намеренно игнорирует, но тот все же молча повернулся и направился к братьям. Мерик смотрел, как они располагаются у ведущей наружу щели. Демефон подошел к ним с флягой воды и кучкой пайков. Поколебавшись, они приняли еду, и Мерик вернулся к медику.

Керит разглядывал гиганта с таким видом, будто понятия не имел, что перед ним за существо. Носилки сержанта закрывали весь блок.

– Он мертв? – тихо сказал Мерик.

– Не совсем. Он впал в анабиоз.

– Они так могут?

– Могут. Когда ранены.

– Как? – спросил Мерик.

Керит развернулся к нему.

– Иллирийское пекло, откуда мне знать?! Проклятье, Мерик! Я даже не настоящий медик! Я толком умею лечить лишь сломанные ноги у кварианов. – Он бросил на раненого космодесантника безысходный взгляд. – Не надо было мне говорить, что немного разбираюсь в медицине. Лучше б я с лазганом ходил. С обычными людьми и так сложно, но тут я вообще бессилен. Он легионер, Мерик! Думаешь, я в них что-то понимаю? Я даже не знаю, с чего начинать! Он здоровый, как фантин, а там… – Он показал на черную рану в боку Арка. – То, что там находится, едва ли имеет отношение к людям.

Мерик покосился на скаутов.

– Потише, Керик, не забывай, какой у них хороший слух. Ты можешь его вылечить?

– У него серьезные повреждения внутренних органов… – Керит покачал головой. – Если честно, выглядит так, будто в него из лазпушки выстрелили. Я ничего не могу сделать.

– По всей видимости, в него действительно выстрелили из лазпушки.

Керит оперся руками о каменный блок и закрыл глаза. В сумраке пещеры его бледное от усталости лицо казалось призрачным.

– Что ж, это многое объясняет. Пока что его организм держится. Если б можно было доставить его к легионерскому апотекарию, он бы его вылечил, но здесь? Смерть долго ждать себя не заставит. Думаю, у него в лучшем случае день.

– А в горе есть апотекарий?

– Один, кажется. Но у них нет оборудования для лечения таких ран. Если б они не потеряли кастеллум, был бы шанс, но его все равно не получилось бы донести живым. Мне жаль, Мерик. Поразительно, что он вообще так долго продержался. Но его время подходит к концу.

– Что мы скажем мальчишкам?

Керит вытер руки грязным полотенцем и бросил его на пол.

– Они не мальчишки, Мерик. Может, выглядят как мальчишки, но они космодесантники. Сказать им можно только одно. – Керик поднял на него усталые, красные от недосыпа и дыма глаза. – Правду.

Но сам он сообщать ее явно не хотел.

Скауты сбились в кучу и не сводили глаз со стола, на котором лежал воин, заменивший им отца.

– Я скажу.

– Спасибо. Так лучше. Когда мы возвращаемся? Люди измотаны.

– Этим вечером. Врагов здесь не было видно уже несколько часов, но это скорее из-за скаутов, а не из-за нас.

Мерик пошел сообщать плохие новости. Они сразу поняли, что он собирается сказать и пораженно, неверяще молчали.

– Мы позже отправимся обратно наверх, – сказал он им.

– Мы должны сражаться дальше, – возразил Толомах. – Нет времени отдыхать.

– Если отнесем Арка в гору, может, местный апотекарий его вылечит, – предположил Тебекай.

– Кто он? – спросил Солон.

– Имперский кулак, один из смотрителей маяка. Я его не знаю.

– Обердей? Что решишь? – спросил Мерик.

Обердей с неловким видом перехватил болтер. Все обитатели пещеры смотрели на него.

– Обердей? Ты командир, – не отставал Мерик.

– Ладно, ладно. – Обердей посмотрел вверх, в сторону пика, который скрывался за стенами. – Мы пойдем наверх. Последуем за сержантом Мериком и его людьми.

Арк умер прежде, чем они добрались до вершины. Мерик так и не понял, пропустили скауты момент его смерти или просто молча продолжили нести командира.

Лишь когда они подошли ко входу в пещеры Фароса, юные Ультрамарины положили Арка на землю, встали вокруг него и склонили головы. В их действиях чувствовалось достоинство, глубоко тронувшее Мерика.

Врата «А», как назвали пещеру, скрывались среди растрескавшихся скал, уходящих под линию леса. Деревья росли еще на протяжении пары сотен метров склона, а у пещеры были такими высокими, что вход из-за них не было видно.

Пещера выглядела заброшенной снаружи, но не внутри. Воины в желтых цветах Имперских Кулаков Дорна охраняли вход, а по бокам от него стояли два грубых дота из профессионально подогнанных друг к другу валунов, с гарнизоном из Ультрамаринов в побитой броне. В центре входа стоял гигант, спокойный, как хозяин, ждущий на крыльце гостей. Золотисто-желтая броня была такой яркой и чистой, что в ней можно было идти на парад. В одной руке он держал огромный щит, а на другой был массивный силовой кулак с подвешенной мелта-пушкой. Непримиримый и стойкий, как сам Фарос, Полукс был истинным хранителем горы.

– Капитан Полукс, – приветствовал его Мерик. – Вы избалуете нас, если будете встречать лично.

– Я пришел взглянуть, какой вред предатели наносят вашему миру, – сказал Полукс. – Как прошел патруль, сержант? Судя по дыму, они сжигают нижние участки леса. – Он посмотрел мимо Мерика и его ободранного отряда на юных скаутов, вставших позади, но пока спрашивать про них не стал. Полукс предпочитал, чтобы его люди сами за себя говорили. – Докладывай.

Мерик вяло отсалютовал. Он невероятно устал, а легкие горели от разряженного воздуха.

– Повелители Ночи собираются в нескольких точках у основания горы, под нашим сектором. Полагаю, что так везде.

Полукс кивнул:

– Они планируют очередную атаку. Мы будем готовы к встрече.

– Не сомневаюсь. А вот лично я готов только упасть. Моим людям нужен отдых – сколько сможете дать. Пожалуйста, мы почти сорок восемь часов не спали, – добавил он. – Мы не такие, как вы. Увы.

– Будь вы такими, как я, доверять вам было бы сложнее. Честь стала в легионах редкостью. Ты хорошо делаешь свое дело, сержант.

Мерик почесал голову. Волосы были грязными, все в земле, траве, и только старые боги знали, в чем еще.

– Спасибо. Но я предпочел бы поспать, а не получить благодарность. От остальных парней что-нибудь слышно?

– Твои товарищи вернулись час назад.

– Эта новость еще лучше отдыха. Хотя, – торопливо добавил он, – я от отдыха все равно не откажусь.

– Кто остальные? – спросил Полукс.

– Скауты. Мы нашли их на горе. – Мерик махнул рукой, подзывая Обердея. – Исполняющий обязанности сержанта Обердей, позволь представить тебе капитана Алексиса Полукса из Имперских Кулаков. Он здесь главный. Оставлю вас знакомиться поближе. Если вдруг понадоблюсь, я буду медленно умирать вон там.

Не дожидаясь, пока его отпустят, Мерик направился к стене сбоку от входа в пещеру. Там он прижался спиной к гладкому ксеносскому камню и соскользнул на пол. Оставшиеся солдаты его взвода подошли и устало попадали рядом. У него осталось всего девять людей, собранных из разных взводов, у Вителлия – чуть больше. Остальные погибли. Так вселенная играла в кости. Сержант Боларион был так счастлив, когда узнал, что его семья выжила, а через пару часов его разнесло на части. Кто-то где-то от души веселился над судьбой Мерика.

– Жизнь – дрянная штука, – сказал Мерик сам себе.

– Серж?

– Ничего, Мелкий.

Мерик перевел взгляд на гигантского Имперского Кулака, разговаривающего со скаутами. Полукс всегда казался ему холодным и грозным. Его добродушной натуре претила неспособность капитана чувствовать что-либо другое кроме гнева, правоты и чести, но в нем также была какая-то меланхоличность: явная грусть из-за этой войны и еще что-то. Мерик прекрасно разбирался в людях, и он не мог отделаться от ощущения, что Полукс считает себя недостойным. «У нас есть что-то общее, – подумал он. – Только прячем мы это по-разному. Хороший разговор помог бы нам понять друг друга».

Скауты отсалютовали Имперскому Кулаку и ушли внутрь. Полукс подозвал Мерика. Тот с огромным трудом поднялся.

– Неофиту нелегко терять учителя. Эти скауты хорошо себя показали.

– Возможно, вам стоит им это сказать.

– Незачем. Они космодесантники, они поймут.

– Все равно, – сказал Мерик. – Они совсем юные.

– А почему ты решил, что я этого не сделал? – спросил Полукс. В его голосе послышались напряженные нотки. – Я позволил им присоединиться к нам. Теперь они будут сражаться вместе с твоими людьми.

Мерик округлил глаза:

– Этого я не ожидал.

– Только не начинай мямлить, какая это честь и так далее.

– Нет, конечно. Стоп, вы что, дразните меня?

– Насчет чести – да, – ответил Полукс. – Я не совсем лишен юмора. Но не насчет совместных сражений. Эти Ультрамарины не успели сформироваться до конца. В тоннелях они долго не продержатся. Там идут ближние бои, для которых у них слишком слабая броня.

– Так найдите им нормальную. Вам от них будет больше пользы, чем им от меня.

– Они еще не могут носить боевые доспехи. Их трансформация не закончена, они не получили панцири. А без них наша броня бесполезна. Но они хорошие скауты. Они умеют передвигаться по местности, не привлекая внимания, – как ты и твои пастухи. Они полжизни там провели и почти такие же сотинцы, как ты.

– Я не сотинец, – тихо ответил Мерик. Шея болела от стояния с задранной головой, поэтому он опустил взгляд с лица Полукса. Имперский Кулак был огромен: Мерик доходил ему только до краев наплечников.

– Твои солдаты не согласятся, Мерик. Ты ведешь себя так, словно думаешь, будто ты не важен. Это неправда. Ты невелик в плане роста в сравнении со мной, но твои поступки куда значительнее, чем тебе кажется. Многие из нас в долгу перед тобой. – Полукс поднял огромную руку и отдал ему честь. – Отдыхай. Ты выходишь через четыре часа.

Мерик подозвал к себе свою усталую команду, кивнул сержанту Солусу, стоящему на внутренней линии обороны, и вступил в приятную прохладу Фароса.

Позади него Алексис Полукс взглянул из своей крепости на столбы дыма, поднимающиеся к небу из зеленых холмов горы. Пока что стояла тишина.

Но она долго не продлится.

Глава 21
Тьма ворон
Жертва
Обоюдоострый дар

Второй день вторжения подходил к концу, когда Повелители Ночи собрались на конклав.

– Кто-нибудь может мне объяснить, почему мы, двадцать тысяч великолепных убийц, не в состоянии отобрать одну жалкую гору у группки Жиллимановых клерков?

Крукеш ударил мечом по столу, разбив верхнюю часть гололита на квадратные осколки черного стекла. Вращающееся изображение Фароса с шипением погасло.

– Если б все было так просто, – сказал магистр когтя Бентен Геш. Он произнес слова, прикрывая рот рукой, но знал, что его все услышат.

Геш, я надеюсь, ты осознаешь, что каждый час здесь приближает нас к поражению? Ультрамарины наверняка уже направляются сюда. У Робаута Жиллимана абак вместо мозгов, но даже он в состоянии понять, вдоволь навыстраивав свои логические цепочки, что мы и есть вся угроза, что вторжения по всей территории не будет. Когда он осознает, что, кроме нашей армии, ничего нет, он обрушится на эту планету, раздуваясь от гнева. Говорят, что он любит жалеть слабаков, но не сомневаюсь, что даже его исключительное чувство справедливости не помешает ему насадить твою голову на пику, когда он до нас доберется.

– В таком случае я хотел бы спросить, владыка когтя: зачем мы вообще участвуем в этой войне? – поинтересовался Геш, запугать которого всегда было сложно, тем более Крукешу. – Мы несем чрезмерно высокие потери. Можно сколько угодно насмехаться над стражами Ультамара, обзывая их рабами простых смертных, но дерутся они храбро. Именно поэтому мы до сих пор не захватили гору.

Крукеш оперся на полуразрушенный стол.

– Я бы на твоем месте со мной так не разговаривал, магистр когтя.

– Как вам угодно, милорд, – с фальшивым подобострастием отозвался Геш.

– Мы здесь, потому что маяк зачем-то нужен Ультрамаринам. И я хочу, чтобы он стал нашим. Как знает, на что еще он способен? Это определенно не только свет в небе.

Скрайвок фыркнул.

– Я сказал что-то смешное, Скрайвок? – Крукеш уставился на него взглядом меланхолических черных глаз.

– Нет, милорд. Я просто вспомнил один ироничный момент.

– Будь так любезен, следи за ходом обсуждения.

Скрайвок резко кивнул. Волны злобы, исходящие от Крукеша, стали еще сильнее. Он понятия не имел, чем вызвал такую ненависть владыки когтя, но еще непонятнее было, зачем тогда Крукеш его спас. Оба вопроса не давали Скрайвоку покоя, а ответов все не было, что, к его досаде, в последнее время стало обычным положением вещей.

– Ультрамаринами командуют Полукс из Кулаков и его ручной кузнец войны. Оба – специалисты по осадному делу, что очевидно из их достижений. – Скрайвок активировал дополнительный голопроектор, и перед ними возникла уменьшенная версия горы. – Эти входы в пещеры заблокированы сознательно устроенными обвалами. Подозреваю, что среди них много тупиков. Мы пытаемся провести сканирование высокомощным ауспиком, но маяк сбрасывает почти все операции. Милорд, вы сами видели, что случилось, когда ваш флот прибыл к месту сбора, а они перевели маяк в постоянный режим.

В качестве подтверждения Скрайвок получил лишь усмешку. При первом запуске Фароса волна электромагнитного излучения ушла так далеко в космос, что поразила их корабли на самом краю системы.

– Они сохранили несколько входов, но те невелики и находятся в недоступных местах, так что небольшой отряд легко может удерживать их против превосходящих сил.

– Наших сил, хочешь сказать, – заметил Грукир Гнусный, капитан Восемьдесят девятой. – Сил, которые стремительно уменьшаются.

– Дай ему договорить! – устало бросил Геш. – Я не спешу в очередную атаку, но не надо время тратить.

– Они также делают вылазки. У наших разведотрядов постоянно проблемы.

– Что значит «проблемы», Скрайвок? – ядовито поинтересовался Крукеш.

Из дальних патрулей на верхние склоны и в пещеры не возвращаются больше, чем возвращаются, – просто ответил Скрайвок. – Вот что значит «проблемы».

– Мы что-нибудь узнали об их численности? – спросил Юфинир Паладан из Девятнадцатой.

Голос опять подал Геш:

– Скорее нет. Если предположить, что полная рота была поровну разделена между платформой и кастеллумом, в гору могли сбежать около сотни. Есть еще контингент Механикум, но он крохотный и не из Тагматы. Немного смертных солдат, однако с учетом их эффективности ими можно пренебречь. Также в пещерах скрылось около половины гражданского населения. Мы их не нашли. Я лично встречал легионеров из Имперских Кулаков. И, кажется, есть смешанные отряды из остальных легионов, верных Ложному Императору? – обратился он к Варакешу, злобному на вид капитану, чье лицо представляло собой мешанину рубцов от плазменных ожогов.

Варакеш кивнул:

– Число их крайне незначительно.

– Если примем, что у них не больше двухсот легионеров, около десятка конструктов Механикум, возможно, столько же ауксилларии… – Геш застучал по контрольной панели гололита. Несколько мест на склоне засветилось оранжевым. – Это известные нам входы в гору. Расположение в тактическом плане оптимальное, но, конечно, мы не знаем, какие входы настоящие, а какие служат приманкой. И внутренний план горы нам также неизвестен.

– Что говорят пленники? – спросил Крукеш.

– Что гору пронизывают бесконечные тоннели, – ответил Геш. – Никто ни разу далеко не заходил: из суеверия и элементарного страха заблудиться. Кроме того, Жиллиман больше века назад издал указ, ограничивающий доступ к горе. Он также запрещает делать пикты, записи и даже зарисовки горы, так что могу сказать, что, ну…

– Никто из них ничего не знает, – закончил за него Крукеш.

– Нет, милорд, как бы мы их ни допрашивали, – признался Геш. – Они говорят, что при восходе и закате солнца из пещер бьет свет и что всем обитателям планеты снятся странные сны. Это не естественные феномены. Возможно, гора является неким устройством. Подозреваю, примарх Жиллиман обнаружил ее тут, а не построил. Она стара.

– Крепость на вершине не подпускает нашу авиацию, – сказал Скрайвок, указав на Императорскую наблюдательную башню. – Ее можно уничтожить синхронным ударом с орбиты. После этого появится возможность высадиться прямо на склон или на тот выступ, но они пару раз запускали противокорабельные ракеты из пещер, поэтому не берусь утверждать, что уничтожение крепости гарантирует быструю победу.

– Никакого массированного огня по горе, – сказал Крукеш. – Мы не знаем, что за оборудование стоит в этой крепости. Можно случайно уничтожить то, ради чего мы сюда явились.

– Враг сам устроил не один обвал, – напомнил Па-ладан.

– Из камней. Стеклянные тоннели они не тронули, насколько нам известно, – сказал Геш.

– У них есть преимущество: они знают гору, – добавил Крукеш. – Они знают, что можно ломать без вреда для горы, а мы нет. Как дела с настройкой координат для телепортационной атаки?

– Плохо, милорд, – угрюмо ответил Хакар из Глубин, капитан Сто четвертой. Телепортационная атака на главную комнату стремительно положила бы битве конец. От работы Хакара зависели жизни его товарищей, о чем они не стеснялись напоминать. – Гора непроницаема для всех доступных нам типов сканирования. Наши кузнечные служители и союзники из Механикум постоянно пытаются навести на главный зал, и мы уверены, что он находится у вершины, на конечной станции фуникулера. Но каждый раз, когда мы сканируем гору, любую ее часть, получаем пустоту.

– Что-то гам должно быть! – прорычал Крукеш.

– Но мы этого не видим. У астропатов дела идут не лучше, – продолжил Хакар извиняющимся тоном. – Гора не поддается анализу, в пространственном и психическом смысле она пуста.

– Варп-колдовство?

– Что-то другое, – ответил Хакар.

Крукеш по очереди посмотрел на своих подчиненных. Они отвечали ему почти таким же презрением. Скрайвок скрыл радость. Этой атакой Крукеш уничтожал даже то хрупкое единство, которое принес с собой. Желание захватить гору в последнее время основывалось скорее на чистом любопытстве и амбициозности, чем на необходимости. Повелителям Ночи было не чуждо кровопролитие, они наслаждались им – но только если эта была кровь других. Проливать собственную в таких объемах им не нравилось, а в последнее время она текла рекой.

– Мы продолжим следовать моему плану. Будем атаковать все входы одновременно, – сказал Крукеш. – Они не могут держать оборону всех входов одинаково эффективно. Так мы и пробьемся.

– Некоторые они могут защищать очень хорошо, милорд, – сухо сказал Геш.

– Вы воины! – рявкнул Крукеш. – Часть из вас погибнет, но мы победим. Так ведутся все войны.

– Большая часть из нас погибнет, – поправил его Геш. – И это не всем нравится. Маяк важен, это всем очевидно. И поэтому мы должны уничтожить его – сейчас же, пока нас не раздавили контратакой.

– Ты отказываешься мне подчиняться, Геш? – спросил Крукеш. По его мысленной команде в шатер вошли два Атраментара и встали за его спиной, глядя на Геша из-за линз. От силовых генераторов их массивных терминаторских доспехов шли волны жара, а тонкий слой энергополя светился остаточным радиоактивным излучением. – Составьте планы. Сдайте их мне на утверждение к завтрашнему закату. Мы атакуем с приходом ночи. Будь осторожней, Геш, тебя всегда можно заменить.

– Как и тебя, – мрачно пробормотал Геш.

Он вышел, и трое из шестнадцати присутствовавших капитанов последовали за ним. Остальные при виде такой дерзости принялись демонстративно смотреть в сторону. Скрайвок продолжал стоять. «Как верный слуга», – горько подумал он.

– С другой стороны, того, кто отыщет путь в гору, ждет богатая награда, – сказал Крукеш. – А теперь идите! К работе!

Магистры когтей потянулись к выходу, бросая на Хакара грозные взгляды. Они ничего не говорили ни товарищам, ни своему командиру. В воздухе витал запах интриг.

«А вот теперь, – подумал Скрайвок, выходя вместе с ними в духоту сотинского вечера, – становится интересно».

Скрайвок прошел через лагерь к своему бараку. День подходил к концу. Солнечный свет, окрашенный Гибельным штормом, заливал все багровым цветом. Воздух был грязным от выхлопных газов, а расположенные повсюду двигатели и генераторы испускали потоки удушливого жара.

Лагерь был организован по всем правилам, как в прошлом, и представлял собой временный город, построенный по методам, которые были старше Великого крестового похода. Модульные казармы, за считанные часы собранные специальными командами служителей, стояли ровными рядами. Подлагерь каждой роты был разбит вокруг ее оружейного склада. Границей лагеря служила оборонительная стена из сборных секций. Сетчатая схема Сотополиса очень им помогла. Крайне любезно со стороны Ультрамаринов было оставить большую часть города пустой: Повелителям Ночи даже не пришлось подготавливать местность. Достаточно оказалось сломать несколько заборов, и можно было въезжать.

В самом центре Повелители Ночи сделали посадочную площадку, на которой теперь стоял гул от небольших кораблей, без конца прилетающих и улетающих. Полоса огней в небе указывала на ряд транспортников, везущих в космопорт новое оборудование. Тяжелые грузовики с рыком проносились через все четверо ворот. Лагерь распланировали и организовали с типичной для космодесантников эффективностью; только большинство легионов отказались от украшений как у Повелителей Ночи.

Распятые, освежеванные гражданские, часть из которых еще цеплялась за жизнь в агонии, висели на железных крестах по периметру лагеря. Они настойчиво напоминали Скрайвоку о прошлых кампаниях – о Шерате, в частности. Вполне возможно, что при виде этого зрелища Владыка Макрагга пожалел бы, что его брат Дорн однажды решил унизить Кёрза.

Он удивился этому приступу ностальгии и попытался его прогнать. Императорские войны больше не вызывали у него положительных чувств. Повелители Ночи выполняли свой долг, но лишь удостаивались косых взглядов за методы, которые использовали по приказу самого Императора. К ним всегда относились как к самым последним злодеям при том, что их тактика террора сохраняла куда больше жизней, чем более благородные методы других легионов. Их считали монстрами, и монстрами они в конце концов стали.

Кёрз постоянно говорил им, что от своей природы не сбежать. Они всегда знали, кто они на самом деле.

И тем не менее Скрайвок упорно игнорировал тот факт, что каждое новое поколение рекрутов с Нострамо, все больше наслаждаясь кровопролитием, переставало считать его мрачным долгом. Он пытался не вспоминать о старых временах, когда зверства совершались ради высшей цели, а не ради самих зверств.

По убеждению Кёрза порядок вещей всегда будет таким, каким должен быть.

Он слышал, как Келлендвар и ему подобные рассуждали, что Повелители Ночи сильнее всех остальных, что они свергнут лживого Императора и будут жить среди смертных как короли.

Но, вдыхая запах горящей плоти, вонь крови и опорожненных от страха кишечников, он понимал в глубине души, что этому не бывать. Они были монстрами. Он был монстром. Так странно было это осознавать: никто никогда не планирует становиться монстром, но вот он им стал.

И иначе быть не могло.

Скрайвок вступил в квадратный комплекс ротных казарм. Они возвели полный набор зданий, поскольку так было положено, и не имело значения, что только половина из них будет занята в те краткие часы, когда космодесантники спали. Из одной казармы раздавались крики и уродливый смех. Одна его часть хотела зайти и посмотреть, что происходит, присоединиться к развлечению. Другой было противно, но эта часть слабела с каждым днем.

«Как я устал», – подумал он. Его барак представлял собой модульное здание в два раза меньше казарм. Снаружи колыхались знамена его роты.

Двери узнали его и открылись. Он вступил в очистительную комнату, где его броню со всех сторон облило теплой водой. Не просушившись, он направился в оружейную, где четыре молчаливых сервитора сняли с него броню. Помощника у Скрайвока давно не было: он никому не доверял настолько.

Надев простой костюм, он перешел в личные покои – достаточно большой зал, где в трех кадильницах лениво дымились благовония. Металлический пол холодил ноги.

Слуги слишком боялись его, чтобы представлять опасность. Они суетились вокруг в неизменном страхе, ставя ему на стол еду и напитки – в основном простые продукты из захваченных складов, но после стольких недель на пайках «Умбрового принца» он ел их с огромным удовольствием.

Убедившись, что его все устроило, слуги удалились в свои лачуги в лагере для рабов, за пределами стены. Скрайвок связался с «Умбровым принцем» и потребовал у капитана Грантакса отчет о ходе ремонта. Он попугал слугу, но в целом был доволен его работой. Орбитальные сооружения Ультрамаринов были скромными, но иметь их было куда лучше, чем не иметь ничего. На столе лежала стопка планшетов – новые приказы и донесения о потерях. Они подождут. Сперва он собирался отдохнуть, поскольку уже несколько дней не спал обычным образом. Ему вдруг вспомнились разгульные дни юношества, когда в залах отеческого дома было полно взрослых, и каждый представлял для него опасность. В последнюю неделю было так же: требовалось постоянно быть настороже.