Текст книги "Фарос"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16
Разграбленный город
Площадь ужаса
Нежданное спасение

Укрывшись в заброшенной ферме, 1-я Сотинская смотрела, как горит их город.

По Сотополису разносился звук выстрелов – жуткий грохот болтеров, который даже с такого расстояния ни с чем нельзя было спутать. Небо над легионерским кастеллумом периодически освещалось огнем из пушек. Пламя захватило центр города и уже катилось по окружающим полям агриколума. Серпы огня раздувались морским ветром и жадно въедались в сухие посевы.

– Они все сжигают, – сказал Боларион. – Зачем так делать?

Вителлий разглядывал Сотополис через полевой бинокль.

– Это не завоевание. Они все уничтожают.

– Я слышал, что предателям нужны убийства, а не согласие. Может, это Пожиратели Миров? – дрогнувшим голосом спросил Говениск. – Они вырезают всех, кого встретят, для развлечения.

– И они даже не худшие из них, – пробормотал Боларион.

– Каков план, лейтенант? – спросил Мерик. – Нам нельзя спускаться всем вместе. Нас заметят.

Солдаты наблюдали за городом из главного здания фермы – длинного одноэтажного дома, к которой был пристроен хлев для скота. Сотинцев долго уговаривали переселиться в город, и ферму оставили от силы пять лет назад.

Сота жадно отобрала принадлежавшую ей когда-то землю. Пастбища почти исчезли под молодыми скородеревьями. В дворовых постройках, от которых остались лишь квадраты без крыши, покачивались рощи. Деревья росли даже из куч мусора, пробивая корнями стены и постепенно разрушая здания. Но главный дом еще стоял, крыша с потрескавшейся глиняной черепицей никуда не делась, в окнах оставалось драгоценное стекло. Внешняя стена была почти цела. Ферма расположилась на широком уступе у подножия горы. Сзади уступ оканчивался высокой скалой, в которой зиял вход в одну из пещер Фароса. Спереди тоже высились скалы. От Сотополиса к плато вела тропа, переходящая в вырубленную в скале лестницу. Обрыв впереди был достаточно высоким и давал хороший обзор города, а край его так оброс, что солдат не было видно. В целом ферма представляла собой отличное естественное укрепление, и взвод рассредоточился по уступу, погрузившись в безмолвное ожидание.

– Надо было остаться в горе. В городе опасно, – сказал Говениск. – Я всегда это говорил.

– Электричество, вода, горячий душ. Много еды. Люди, которые на это жалуются, просто ослеплены ностальгией, – сказал Боларион.

– Да что ты? А вот я, когда все это закончится, вернусь и буду жить там, – ответил Говениск.

От городского генераториума поднялся гриб огня, а грохот взрыва прокатился по скалам до самого леса. Лесные обитатели тревожно заверещали, но вскоре вернулись к беспокойному ночному гулу.

– Город уничтожат, – возразил Вителлий. – Возможно, выбора и не будет.

– Мы собираемся просто сидеть тут и смотреть? – спросил Боларион.

– Лазерные винтовки легионеров не остановят, – заметил Говениск. – Что мы можем сделать? Надо ждать здесь. – Он с нервным видом выглянул из окна. – Да, так и поступим.

– Нам могли бы дать оружие и получше, – проворчал Боларион. – На случай чего-то подобного. Хотя, конечно, подобного никто не ожидал.

– Дело не в этом. Нам выдали это оружие именно потому, что оно бесполезно против доспехов, – зло ответил Говениск. – Мы, ничтожные смертные, всегда были слабым звеном в планах Императора. Драчливые, как дети, в любой момент способные обратиться против своих спасителей. Не то что Легионес Астартес, сыны-завоеватели Императора. Уж они-то верные! Уж они-то сильные! Галактика спасена! – произнес он с насмешливым пафосом. – Я никогда в это не верил. Я знал, что никто не может быть прав постоянно.

– Такое впечатление, что тебя это радует, – сказал Мерик.

– Всегда приятно, когда твои взгляды подтверждаются, особенно если они пессимистичные, – сказал Боларион. – Нет никого довольней циника, который оказался прав. Для них говорить: «Я же говорил, что в этих зарослях сидят фантины», пока их затаптывают насмерть, – как хорошее горькое вино.

– Циник он или нет, мы еще не знаем, прав ли он. Мы не беспомощны. У нас есть они. – Мерик мотнул головой в сторону трех тяжелых болтеров. – Лазерная винтовка ничего не сделает легионерской броне, но они могут.

Вителлий задумчиво закусил нижнюю губу.

– Устроим здесь временную операционную базу. Боларион, ты главный. Установи оружие, обеспечь поле перекрестного обстрела внизу по тропе. Ты знаешь, что делать. Мерик, Говениск и я пойдем вниз, отправим сюда всех гражданских, каких встретим. Я оставлю тебе стрелков и половину отделения. Еще троих выставим в качестве охраны у подножия лестницы. Проверь, чтобы караул занял хорошие позиции.

– Я бы предпочел пойти с вами, – сказал Боларион. – Внизу моя семья.

– Именно поэтому ты и остаешься. Не хватало еще, чтобы кто-то рисковал, ставя под угрозу нас всех.

– Но…

– Никто рисковать не будет, – повторил Вителлий. – Всех гражданских, которых мы к тебе отправим, отведи в гору.

– Некоторым старикам это не понравится. Они боятся призраков горы.

– Другие варианты хуже, – ответил Вителлий. – Все понятно?

– Да, лейтенант, – сказал Мерик.

– Так точно, – подтвердил Боларион. – Как скажете, лейтенант.

Говениск моргнул и вновь широко распахнул налитые кровью глаза.

– Отлично. Собирайте людей. Выходим через пять минут.

Мерик, Вителлий и Говениск молча повели по каменной лестнице группу из двадцати двух человек. Они прятались под деревьями всякий раз, как над головой с ревом пролетал десантно-штурмовой корабль. Один кружил неподалеку от их позиции, кромсая лес из орудий, но через некоторое время улетел к какой-то другой цели. Взвод сидел в укрытии, пока Вителлий не убедился, что корабль точно скрылся.

Спуск с горы занял вечность, наполненную потными ладонями и натянутыми нервами, и все же последние откосы перед агриколумом долины слишком быстро оказались позади. Они прокрались из леса в темное поле и миновали ангар с тяжелой техникой, не раз приняв встреченные тракторы и агроходоки за притаившихся легионеров.

Когда они зашли далеко в кукурузное поле, Вителлий созвал всех и разделил взвод еще раз. Отделение Мерика при поддержке четырех людей Болариона он отправил в город. Сам Вителлий решил взять с собой нервничающего Говениска и двинуться к прибрежной дороге, чтобы перехватить гражданских, которые побегут вдоль берега. Мерик не просил отправлять его в город, но Вителлий посмотрел на него, молча призывая присоединиться к более храбрым людям, и тот без колебаний согласился.

Грохот битвы вскоре зазвучал угрожающе близко. Солдаты молча сидели на корточках, пока Вителлий разделял их, а затем отправлялись в соответствующем направлении.

Вскоре Мерик наткнулся на первых гражданских. Пятьдесят мужчин, женщин и детей брели в темноте. Разумеется, он знал их всех: сотинская колония была невелика. Многие находились в сильном шоке, их нельзя было оставлять одних, поэтому он поручил Мартину и Элию проводить их.

– Доставьте их на ферму в целости и сохранности и не возвращайтесь, – сказал он.

Те были рады подчиниться, поскольку среди беженцев обнаружились и их семьи, но ушли, бросая на остальных виноватые взгляды.

После этого они наткнулись еще на две группы одна за другой. Все эвакуировались при первых звуках сирен и врагов не видели. Мерик не ожидал, что так быстро встретит столько людей, и назначил ко второй и третьей группам по одному офицеру Болариона с тем же приказом не возвращаться.

Каждая новая группа выглядела потрепаннее и испуганнее предыдущей. На четвертую они наткнулись не скоро, и она оказалась в худшем состоянии. Эти люди встретили врага. От дыма они покрылись сажей, сквозь которую белели глаза и ноздри. На многих засохла кровь, но не их собственная. Раненых не было. Смертные редко выживали после попадания болта.

Он заметил жену Болариона, на лице которой от ужаса застыло отрешенное выражение. Она так крепко сжимала руку своего сына, что костяшки пальцев побелели.

– Андрадея?

Она взглянула на него, но не узнала.

– Это я, Мерик Гиральд.

– Мерик?

– Да. Мерик.

Она посмотрела через плечо. Ее красивое лицо оцепенело от страха и выглядело тупым. Мерик осторожно взял ее за плечи и повернул к себе.

– Боларион… Колом в безопасности.

Она моргнула и уставилась ему за спину, словно там было что-то невозможное. На ее лице был написан такой ужас, что Мерик не удержался и тоже бросил взгляд через плечо.

– Ты меня слышала? Твой муж в порядке. Андрадея?

– Я увела оттуда Прата, – пробормотала она. – Они убивают всех. Они подожгли медике прямо… прямо с людьми внутри.

– Сколько их? – тихо спросил Мерик.

– Они застрелили старейшину, просто взяли и застрелили. Это ужасно.

– Сколько их, Андрадея? – повторил он.

– Сотни? Тысячи? Космодесантники в темной броне с молниями, у некоторых на броне переливались изображения лиц, как пикты. Их было так много. У них кожа свисала с плеч… лица… сорванные лица людей и кости… Кости…

Слова превратились в бессвязное бормотание, и она затрясла головой.

– Мама! – позвал сын Болариона, явно напуганный.

Андрадея моргнула, посмотрела на него, сжала его руку и вроде бы немного пришла в себя. Она задрожала.

– Как они могут такое вытворять?! Они же Легионес Астартес. Я не понимаю.

Один из людей Мерика резко свистнул. Огонь добрался до посевов неподалеку, и стена пламени наискось двигалась к ним. Ночь стала оранжевой от пожаров, которые в городе были ярче всего. Мрачное небо они словно воодушевили, и оно багровело сильнее, чем когда-либо.

– Они всегда такими были, – сказал Мерик, поворачиваясь обратно к Андрадее. – Они вернули всю Галактику за двести лет. Как, по-твоему, им это удалось? Сейчас мы видим их истинную сущность.

Он поймал себя на мысли, что говорит как Говениск.

– Наши повелители не такие.

Мерик ободряюще улыбнулся.

– Нет, не такие, – согласился он, но уверенности не чувствовал.

Ультрамарины завоевали тысячи миров. Многие из них были населены людьми. Может, сыны Ультрамара были такими же безжалостными, когда им приказывали забыть о милосердии? Скольких людей убили знакомые ему легионеры лишь потому, что лидеры этих людей отвергли предложение Империума? Легионеры уничтожали целые цивилизации. Глашатаи рассказывали об этом. Летописцы Ультрамаринов прилежно все фиксировали.

Теперь идея, что разумное оружие может обратиться против своего хозяина, казалась до смешного очевидной.

– Иди, Андрадея. Все вы, отправляйтесь вверх, к горе. Следуйте за Клавием и Демефоном, они отведут вас в безопасное место. И поспешите!

– А ты? – спросила Андрадея.

Клавий повесил винтовку за плечо и мягко увел ее.

– Мерик! – крикнула она и пропала.

– Да, кстати, а ты? – спросил мелкий Джонно.

– «А мы», хочешь сказать? – уточнил Мерик. – Мы взглянем поближе.

– Что?

– Может, хватит чтокать? – Он подозвал солдат к себе, пока беженцы брели в сторону горы. – Я не могу вас заставить. И не буду вам приказывать. Можете отправиться со мной или нет, выбирать вам, и никто не вправе вас осуждать. Но если мы будем лучше знать, с чем именно имеем дело, наши шансы повысятся.

Солдаты молча смотрели на него, и отраженное пламя плясало в их глазах.

– Пожалуйста, только не говорите все сразу, – сказал Мерик. – Итак, либо вы все готовы отправиться со мной – и в таком случае я тронут такой сплоченностью, – либо вы просто ждете, пока кому-то другому достанет смелости сообщить мне, куда я могу идти.

– Мерик! – неверяще воскликнул Мелкий. – Конечно, мы с тобой.

Остальные обменялись неловкими взглядами.

– Отлично. Спасибо, Мелкий, – сказал Гаскин. – Я хотел смыться, но не могу, раз Мелкий идет. Я никогда бы себе этого не простил.

– Значит, решено, – сказал Морион. – Мы все идем.

– Я – нет, – твердо сказал Понтиан. – Я не трус, я готов сражаться, но совершать самоубийство не намерен. Я слышал, что говорила жена Болариона.

– Хорошо, – ответил Мерик. – Отправляйся с Клавием и Демефоном. Никто не станет думать о тебе хуже.

– Я стану, – пробурчал Гаскин.

Демефон, который проводил разъяснения для жителей Сотополиса в стороне, крикнул:

– Сержант, если ты не против, я хотел бы поменяться местами с Понтианом. Ты отсылаешь нас лишь потому, что мы не в твоем отделении. Не вижу в этом смысла. Я пойду.

Оставшиеся члены отделения похлопали Демефона по спине, когда он к ним присоединился. Понтиана проводили не менее энергично.

Мерик остался с половиной отделения.

– Значит, так: передвигаться будем тихо и быстро. Никакой стрельбы. Открыв огонь по космодесантнику, вы только разозлите его и сообщите его друзьям, где мы. Только разведка, понятно?

– Знаешь, серж, многие говорят, что ты сумасшедший, – сказал Мелкий.

– И многие правы, – ответил Мерик. – Вперед.

Подобравшись ближе к городу, они встретили первую десантную капсулу. Эта высокая машина с вылетевшими лепестками-дверями, формой напоминала Мерику большие орехи, которые росли на пляжных плантациях. Земля в долине была мягкой, и капсула под собственным весом погрузилась в почву и наклонилась вбок. Ее окружала сгоревшая трава. Они прошли слишком далеко от капсулы и не разглядели на поверхности никакой легионерской символики, но Мерик не собирался рисковать; судя по жужжанию мотора, турель еще работала, поэтому они обогнули капсулу со стороны, смотрящей в небо.

– Кто это, как думаешь? – спросил Гаскин. – По тому, что сказала Андрадея, похоже на Повелителей Ночи. Я слышал о них нехорошие вещи. Освежевывают тебя, как только увидят. Армия террора. Неудивительно, что они присоединились к плохим.

– И какая часть этих слухов – правда? – поинтресовался Морион.

– Достаточно большая, – буркнул Гаскин.

– Шш! – предупредил Мерик.

Он пригнулся и жестом приказал своим людям сделать то же самое. Впереди была еще одна спасательная капсула. Она лежала на боку. Солдаты рассредоточились веером и приблизились.

– В нее попали, – заметил Мерик.

– Так идем! – сказал Мелкий, потрусив вперед.

– Мелкий! – прошипел Мерик. Он обозвал его идиотом и последовал за ним.

В бронированных дверях десантной капсулы зияли огромные дыры. Не хватало половины векторных двигателей. Капсула упала неудачно, и часть, погрузившаяся в землю, раскололась, а металл смялся от удара, словно ткань. Тут и там горел огонь, полыхающий синим в лужах пролившегося топлива. На месте аварии воняло нефтяным дымом и кровью. Двери получилось открыть наполовину, и то, применив силу. Внутри в фиксаторах висели мертвые легионеры. Одну дверь на противоположной стороне расстреляли взрывными болтами. Мерик глубоко вдохнул, прижался щекой к лазерной винтовке и засунул голову в капсулу. Некоторые фиксаторы оказались пусты. Он рискнул включить фонарик и оглядел мертвых. Всем им нанесли страшные раны, покрыв броню большими влажными кратерами.

Он задержал взгляд на тех, кого можно было считать легкоранеными. Таких космодесантников он еще не встречал. Мерик тоже слышал рассказы о Восьмом легионе, но ничто не могло приготовить его к жутким украшениям на их броне…

Он выключил фонарь и вылез наружу. Голова кружилась, и не только от дыма, и он жадно вдохнул.

– Есть живые? – спросил Демефон.

– Они давно ушли. – Мерик показал на следы ботинок, глубоко отпечатавшиеся в сотинской почве. – Остальные мертвы.

– Должно быть, они погибли при падении.

– Мне кажется, даже такое падение легионера не убьет, – ответил он. – У них всех раны. – Он поднял взгляд на небо. Светлело, и Гибельный шторм окрашивался розовым на горизонте. – Проклятье! Пожары скрыли рассвет. Времени немного. Пара часов.

– Надо взять их болтеры, – сказал Гаскин. – Это уравняет шансы.

– Не будь идиотом, чтобы один поднять, нужны двое, – бросил Демефон.

– Не называй меня идиотом! – огрызнулся Гаскин.

Вдруг из темноты выбежал Джонно, заставив их всех подпрыгнуть.

– Серж, скорей сюда. Их тут больше.

Остальное отделение укрылось в канаве у живой изгороди из скородеревьев и колючего кустарника. На другой стороне раскинулось огромное поле с посевами, качающимися на теплом ветру от пожаров. Поле пересекали глубокие колеи от тракторов.

– Вон там, – сказал Джонно. – Около дюжины.

Из кастеллума донеслось три оглушительных удара.

Они были недалеко от крепости космодесантников, но со своей позиции ее не видели.

– Двенадцать десантных капсул, – пустым голосом произнес Мерик. – И все целые.

– Легионеров видишь? – спросил Демефон.

– Какая разница? – сказал Гаскин. – Дальше их будет только больше. Можно еще в стадо брачующихся фантинов броситься – шансы выжить будут примерно такие же.

– Что теперь, серж? – спросил Мелкий Джонно. – Как через них пробраться?

Морион скорчил гримасу:

– Видите это выражение? У Мерика оно означает «У меня есть идея, но она вам не понравится».

– Клоака, – догадался Мерик. – Эти канавы неподалеку соединяются и превращаются в один поток. Через них мы попадем прямо в город.

Все застонали.

– Я же говорил, что вам не понравится, – сказал Морион.

Все инфраструктуры гражданских поселений на Пятистах мирах Ультрамара, от самых маленьких до самых больших, планировались тщательнейшим образом. Устройство их было продумано как вверху, так и внизу. Когда основали Сотополис, канализационную сеть прокопали в первую очередь. Ее размеры значительно превышали текущие потребности городка. Мерика поражали предусмотрительность и уверенность Жиллимана. Планета была отрезана от остального мира, Галактику разрывала война, и все равно он смотрел в будущее и представлял в нем Соту, которую Мерик не увидит, даже если проживет тысячу лет.

Солдаты опустились в железобетонную канаву, пригибая головы и ползком пробираясь в жиже на дне. Мерик часто смотрел на светлеющее небо. Им следовало вернуться в гору, где было безопасно, но Мерик жаждал собственными глазами увидеть, что случилось с его приемным домом.

Когда они вступили в холодную пасть сотинской канализации, звуки боя у кастеллума достигли крещендо. Шум воды едва заглушал резкие залпы тяжелых орудий. Голые серые стены давили, создавая ложное ощущение безопасности. Если их здесь обнаружат, им конец.

В выемке на полу бежал тонкий ручеек воды, но к тоннелю постепенно присоединялись другие каналы, и поток воды рос, пока не достиг их щиколоток. Вскоре агрохозяйственные каналы сменились пластековыми трубами с откидными заслонками – первые домашние сети Сотополиса.

Пройдя до конца тоннеля, они оказались в главной канализации города, известной как Клоака Максима. Вдоль глубокого канала со сточными водами шел мостик. Сверху доносился клокот водоочистной установки, а когда Мерик напрягал слух, получалось различить и далекий рокот волн.

Они продолжили путь, подняв оружие и вглядываясь в каждую тень. Чем ближе они подходили к центру, тем тише становилось. Из ливнестоков порой доносились отдельные очереди выстрелов. Услышав крик, они все замерли, но тот сразу же оборвался с жуткой внезапностью.

Сотополис был небольшим, и они быстро оказались под главной площадью, где, судя по доносящимся сверху звукам, шла какая-то бурная деятельность.

– Похоже на строительные работы, – прошептал Морион. – Я слышу молотки. Электроинструменты.

– И… стоны? – заметил Ганспир.

У Мерика вдруг пересохло во рту, и он облизнул губы. Им все еще управляло желание знать, но часть его тряслась при мысли о том, что он может увидеть. Он взглянул на полосу раннего утреннего света, пробивающегося через трубу ливнестока, встал под ней, посмотрел вверх и взвесил потребность знать против желания не знать.

– Гаскин, помоги мне подняться, – сказал он наконец.

Неуверенно стоя на плечах солдата, Мерик придвинулся к ливнестоку и осторожно заглянул в щель.

– Что видишь? – прошептал Гаскин.

– Ничего. Что-то преграждает вид. Тихо.

В считанных сантиметрах от его носа стояли трансчеловеческие ноги в темно-синих наголенниках. Через некоторое время их обладатель отошел, открыв ему вид прямо на середину площади. Зрелище повергло его в шок.

– Кости Конора, – выдохнул он.

– Что? Что?! – спросил Гаскин.

Перед глазами все пульсировало. Мерик отстраненно подумал, что никогда не испытывал настоящего ужаса – до этого момента. Так много слов использовались бездумно; встреча с их истинным значением переворачивала мир вверх ногами.

«Они этого и добиваются, – соображал Мерик, борясь с паникой. – Они хотят, чтобы мы боялись. Соберись». Но собраться, видя, что происходит на площади, было непросто.

Взгляд Мерика метался от одного кошмара к другому. Ему быстро хватило.

– Опусти меня, – прошептал он.

– Что ты видел? – спросил Гаскин.

– Ты не хочешь это знать. Не надо было приходить.

– Те стоны… – сказал Морион. – Что они с ними делают?

– Мы им не поможем. Надо уходить, – сказал Мерик.

Товарищи занервничали и одновременно принялись шептаться. Он только успел их утихомирить, как в верхней части клоаки раздались голоса и жестокий смех, и все опять в ужасе замолчали.

Повелители Ночи приближались.

Сотинцы быстро, как крысы, юркнули в боковые тоннели канализации.

Мимо прошли три космодесантника. Двое были врагами, огромными и грозными в своих доспехах. С третьего броню сняли и связали ему руки. Он двигался странно, а Повелители Ночи подгоняли его искрящимися стрекалами и смеялись, когда он невольно дергался и хрипел.

Повелители Ночи не заметили их. Когда они отошли на тридцать метров, Мерик наконец осмелился прошептать:

– Нельзя его оставить.

– Ага, – ответил Гаскин. – И что мы можем сделать? Их двое, а нас всего шестеро!

– Мы не в силах помочь своим людям, но не ему. Я пошел.

– Ты спятил! Они тебя просто застрелят!

– Нет, не застрелят, – ответил Мерик. – Они захотят развлечься. Садизм – их слабость.

– Они от нас мокрого места не оставят, – прошипел Гаскин.

– Я пытаюсь что-нибудь придумать! – Мерик надеялся, что, если ничего не выйдет, его просто застрелят, а не отнесут на площадь. Такая смерть хотя бы будет быстрой. – Демефон, Морион, Джонно, Ганспир, на другую сторону, тихо! Джонно!

– Да, серж?

– Делай свое дело.

На крысином лице Мелкого возникло решительное выражение.

Четыре солдата опустились в грязную воду по шею и перешли на другую сторону канала. Там к Клоаке Максима выходил тоннель без мостика, в котором они и укрылись. Легионеры были слишком заняты своим пленником и ничего не заметили. «Садистские и самоуверенные, – подумал Мерик. – Это удваивает наши шансы».

– Я привлеку их внимание. Приготовьтесь, – сказал он.

Гаскин дотронулся до крак-гранаты на поясе. Мерик кивнул, закрыл глаза и вышел на мостик.

– Эй! – закричал он. – Смотри сюда!

Мерик открыл огонь, отступая назад в тоннель после каждого выстрела. Он держал винтовку у плеча и старался попадать, унимая дрожь рук силой воли. Лазерные заряды с треском прорезали воздух, опаляя доспехи шедшего сзади воина. Повелитель Ночи повернулся и получил заряд в лицо. Он инстинктивно поднял руки, прикрывая уязвимые линзы шлема.

«Относительно уязвимые», – напомнил Мерику внутренний флегматик.

Повелитель Ночи бросился к нему.

Мерик еще ни разу в жизни не испытывал такого ужаса. Он всегда нервничал в присутствии трансчеловеческих воинов Ультрамара – как и все люди. Но смотреть, как на тебя несется разозленный космодесантник, было совсем не то же самое, что смущенно распивать с ним алкоголь.

Он успел привыкнуть к тому, какие они огромные. Даже слишком привыкнуть. Бегущий на него воин был так огромен, что его нельзя было назвать человеком. Он имел человеческую фигуру, но раздутую до пределов неузнаваемости. Доспехи усиливали его настолько, что в прошлые эпохи его бы классифицировали как бронемашину. Керамитовые ботинки выбивали из железобетона куски. Он взмахнул древковым оружием, которое в длину было больше, чем Мерик в высоту. Цепной клинок на конце был массивный, как ящик боеприпасов, а вращающиеся зубья – с обеденный нож размером. Воин создавал впечатление до немыслимости, почти до нелепости увеличенного масштаба.

Это был человек, искаженный настолько, что разум отказывался его воспринимать. Он был больше, чем великан. Больше, чем монстр из безумных историй. Космодесантника было так много, что он не выглядел настоящим.

Все в нем было призвано наносить максимальный урон существам и машинам, превосходящим человека. Он был тяжелым, сильным, бесстрашным, невероятно быстрым и немыслимо опасным.

И он бежал на Мерика.

Более того, боевой гигант проделал огромную работу, чтобы сделать себя еще страшнее – как будто одного факта его существования было недостаточно. Дыхательной маске шлема придали вид скелетного рта с длинными звериными зубами. Изображение черепа, нарисованное краской, покрывало лоб и пространство вокруг глаз, образуя злобный лик смерти. На шнурах, прикрепленных к наплечникам воина, качались черепа, которые казались детскими на фоне его собственной головы. И только когда расстояние между ними сократилось до десяти метров, Мерик осознал, что эти выбеленные кости принадлежали взрослым людям.

Неведомым образом ему удалось отстраниться от своего ужаса и продолжить стрелять, пока космодесантник не оказался прямо перед ним.

Гаскин выполнил свое обещание. Когда гигант пробегал перекресток, на мостик выкатилась крак-граната. Пробренчав по полу, она очутилась между ног Повелителя Ночи и взорвалась. Мерик бросился в канализационный канал за мгновение до того, как тоннель заполнился огнем. Взрыв отбросил космодесантника в сторону, оторвав одну ногу, которая упала в воду в стороне от владельца. Раненый Повелитель Ночи некоторое время болтал руками у поверхности, но вскоре исчез под водой.

Остальные солдаты Мерика открыли огонь. Три лазерных винтовки принялись сжигать краску на доспехах второго предателя. Тот спокойно опустился на колено, одновременно доставая болт-пистолет. Ганспир взорвался; его торс превратился в алый туман и разлетающиеся обломки костей. Другой снаряд пролетел сквозь плечо Мориона и ударился о стену позади, так и не сдетонировав.

Джонно все это время неподвижно стоял, опустившись на колено, и смотрел в прицел винтовки. Мерику стало стыдно, что он вечно дразнил щуплого солдата. Может, тому и недоставало роста и ума, но он с успехом компенсировал это храбростью.

Повелитель Ночи наставил на него оружие, Джонно оказался быстрее. Он сделал один выстрел. Из разбитой линзы на шлеме предателя вылетела струйка дыма, и он замертво рухнул в воду.

Было что-то неправильное в убийстве сынов Императора, даже если те обматывались кожей невинных. Мерик замотал головой, прогоняя тревогу, и подбежал к упавшему Ультрамарину.

– Милорд, можете подняться?

Воину было тяжело говорить. Его зубы были плотно сомкнуты, а мышцы сводило.

– Болевой… шип… Шейный порт… Вытащи!

Мерик провел рукой по задней части шеи космодесантника. Кожа была странной на ощупь. Пальцы наткнулись на кольцо из рубцовой ткани, в котором обнаружился металлический порт. Из него что-то торчало. Мерик резким движением выдернул предмет. Космодесантник закричал от боли, но та прошла, едва ей дали выход.

Его лицо исказилось в ярости. Он схватил выроненный Повелителем Ночи пистолет и направил его в сторону Мерика. Сотинец в ответ завозился с винтовкой.

Космодесантник выстрелил. Мерик развернулся как раз в тот момент, когда первый Повелитель Ночи уходил под воду, фонтанируя кровью из вскрытого горла.

– Я брат-сержант Солус, – сказал космодесантник, явно не впечатленный зрелищем.

– Мерик… Сержант М-Мерик Гиральд-д, – запинаясь, ответил Мерик.

Солус поднялся, словно испытание не нанесло ему никакого вреда. Мерик чувствовал страшную неловкость из-за того, что был вынужден его ощупывать.

– Что ж, сержант Мерик, похоже, я должен тебя поблагодарить.

– Благодарить следует Ганспира, а не меня, – зло ответил Мерик. – Он погиб, чтобы спасти вас. А я все еще жив. А еще есть Джонно, он убил второго.

– Хороший выстрел.

– Отличный выстрел! – поправил Мерик, вложив в эти два слова всю злость на космодесантников и собственную беспомощность.

Солус равнодушно посмотрел на него.

– Прими мою благодарность независимо от того, считаешь ли себя достойным ее, или нет. Нам с тобой недолго осталось в этом мире. Убийцы Конрада Кёрза захватили город. Уходи.

– Нет, – процедил Мерик, стиснув зубы.

– Нет? – переспросил Солус. – Решение очевидно. Теории не нужны. Прошло время гипотез, осталась только реальность. Побег для вас – единственный выход.

– Я хотел сказать, отправляйтесь с нами. У нас есть одно место. Безопасное.

– Безопасных мест не осталось.

– Значит, безопаснее прочих. Идемте в гору. Мы там перегруппировываемся. Вы нужны Соте.

Солус кивнул. По-видимому, эта истина тоже была очевидна. Он присоединился к поредевшему отделению Мерика, и они ушли так быстро, как позволяла обстановка.

Через серые от утреннего света поля удалось пройти без происшествий. Они поднялись в гору, оставив позади горящий Сотополис. Бои вокруг кастеллума затихли. К тому моменту, как солдаты дошли до гряды, с которой были видны его сломанные укрепления, главные ворота оказались открыты. Проход отбрасывал на дорогу ромб желтого света. Внутри двигались крохотные фигурки легионеров, казавшиеся еще меньше на фоне массивных осадных танков.

Солнце уже поднялось в красное небо и до убежища оставалось совсем немного, когда зазвучали крики. Мерик не раз оказывался на горе во время прогулок учеников из местной схолы. Оставалось только удивляться, как далеко были слышны радостные крики с детской площадки. Звонкие крики и веселая болтовня разносились на мили.

Звук, доносящийся теперь из центра города, был похож: далекий пронзительный хор с фоном из безостановочного гомона. Вот только высокие ноты представляли собой душераздирающие вопли, а не радостные возгласы, а гомон был полным ужаса плачем.

Мерик остановился. Солнце светило прямо в лицо, и приходилось щуриться, чтобы разглядеть что-либо в городе. Завеса из голубого дыма превращала разрушенные здания в бессмысленные блоки. Центральная площадь казалась темной дырой. Деталей не было видно – только далекие огоньки, бывшие, должно быть, огромными кострами. Столбы маслянистого черного дыма поднимались к синему навесу и растворялись в нем. Мерик смотрел на центральную площадь, сколько мог.

Площадь каждую середину лета наполнялась огнями и шумом, но Повелители Ночи устроили собственный фестиваль.

Ультрамарин с Морионом на плече замыкал колонну, сторожа группу усталых людей: по пути назад они встретили еще нескольких гражданских, стариков и маленьких детей. Они облепили брата Солуса, как баланусы – камень.

Солус держал в руке болтер, взятый на обратном пути из разрушенной спасательной капсулы. С оружием он выглядел грозно, пусть на нем и не было брони.

Космодесантник встал рядом с Мериком.

– Не оглядывайся. Единственный способ помочь им – это выжить и отомстить за них в будущем.