Текст книги "Граница земли"

Автор книги: Фредерик Пол

Соавторы: Джек Уильямсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Несс, нет.

Это было ударом! Она с трудом смогла выговорить:

– Несс мертвый, да?

Но это оказалось неправдой.

– Несс мертвый, нет. Несс Несс, нет!

Что это могло означать? Как бы она ни перефразировала вопрос, Тритон продолжал отрицать то, что Несс мертв, и при этом настаивал на том, что Несса нет. Грациэла не могла понять, что означают эти противоречивые ответы.

Тритон столь же упорно не отвечал на вопросы о других кальмарах, которые были учениками Грациэлы. Наконец, она заметила, что резерв кислорода в ее баллонах понизился до опасно низкого уровня. Она начала было прощаться с кальмаром, но потом остановилась, пораженная неожиданно пришедшей ей в голову идеей. Она оглянулась на то, что осталось от платформы.

То, что люди в скафандрах делали с большим трудом и опасностью для своей жизни, кальмар мог сделать легко и без труда; ему было значительно легче проскользнуть по коридорам платформы.

Мысль смогла того, чтобы попытаться осуществить ее. Грациэла снова включила переговорное устройство и проговорила:

– Тритон! Мертвый люди в сломанный стальной место, да.

– Люди мертвый, да, – согласился кальмар.

– Тритон вынести наружу мертвый люди, да. Некоторое время кальмар молчал, обдумывая эти слова. Потом:

– Тритон есть мертвый люди, да, – согласился кальмар.

– Нет! – закричала Грациэла. – Есть, нет! Тритон вынести мертвый люди, да. Тритон есть мертвый люди, нет!

Тритон долго смотрел на нее своими огромными, ничего не выражающими глазами.

– Тритон вынести мертвый люди, да. Тритон есть мертвый люди сейчас, нет.

Грациэла была уже на полпути к Сити Атлантика, когда она осознала все значание этого слова: «сейчас».

Глава 14

Главная орбитальная база Генерала Маркуса Мак-Кена и его убежище – называлось Орбитальной станцией Вальхалла. Снаружи она выглядела достаточно странно.

Больше всего станция была похожа (если она, конечно, вообще была похожа хоть на что-то) на одну из старинных немецких ручных гранат. Основанием ее служил цилиндр, формой больше напоминавший суповую кастрюлю, к одному концу которого был прикреплен цилиндр диаметром поменьше, похожий на ручку гранаты.

В некотором роде, так оно и было. По крайней мере, в этой «ручке» существовал «запал» – пульт, управлявший всей жизнью на орбитальной станции: это был штаб Генерала Маркуса Мак-Кена. Никакого военного обоснования тому, почему генерал разместил свой штаб в этой части станции, не было. Несколько сот человек, которых Генерал Мак-Кен взял с собой с земли, не могли полностью заселить станцию, рассчитанную на проживание в ней нескольких тысяч. Истинной же причиной того, что Генерал выбрал именно эту часть станции в качестве своих апартаментов, была причина чисто личная: Маркус Мак-Кен обнаружил, что меньшая сила тяжести здесь могла компенсировать недостаток, к несчастью, свойственный всем скверным Мак-Кенам: излишнюю полноту.

В некотором смысле была оправдана и необычная форма орбитальной станции: при необходимости станция могла обрушить свою немалую огневую мощь на землю внизу.

И Генерала Маркуса Мак-Кена приводило в ярость то, что он не мог решить, кого взорвать первым.

Не то чтобы у него не было врагов. У Маркуса Мак-Кена врагов было не меньше, чем у какого-нибудь Гитлера или Чингисхана, и заслуживал он этого не меньше, чем они. У него было два с половиной миллиарда врагов только среди людей в Афразийском блоке. Помимо того – и помимо Объединенной Европы, помимо более мелких государств – у него были его собственные идиоты-родственники, которые оставались сейчас на поверхности Земли, чтобы поддерживать там порядок и вести дела. Сверх того, существовали еще лягушатники из Восемнадцати Городов – люди, стоящие вне закона, люди, которых он терпеть не мог, люди, жившие в своих дурацких стеклянных пузырях на дне океана; мало того, что они всегда были для него помехой, недоразумением – словом, занозой; они еще имели наглость выжить во всеобщей катастрофе, уничтожившей едва ли не все живое на суше!

Генерал Мак-Кен с наслаждением уничтожил бы их всех.

Но это было непрактично. Что до Афразийцев и жителей Объединенной Европы, ядерная бомбардировка не сделала бы большего, чем уже сделала Комета Сикара, так что это действие стало бы просто бессмысленной тратой ядерных зарядов. Двух кузенов Маркуса Мак-Кена, похоже, постигла печальная участь, по крайней мере, они не отвечали на его послания, но вот третий кузен был просто невозможным.

Саймон Мак-Кен Кваггер! Подумать только, что он имеет наглость называть себя настоящим Мак-Кеном!

Швырнуть всего одну маленькую бомбочку в сорок мегатонн прямо в ворота этой отвратительной горной крепости Кваггера – о, это было бы очень приятно, – но ведь кто-то должен был остаться там внизу, чтобы держать плебеев под контролем! Кваггер, разумеется, был некомпетентным, но он все же подходил для этой роли. Он мог поддерживать порядок и закон с помощью ужесточения системы наказаний. Наказывать Кваггер умел, этого не мог отрицать даже Маркус Мак-Кен.

А Генерал Маркус Мак-Кен мог позволить себе быть терпеливым. Придет день, когда закончится это, столь неожиданно начавшееся, озоновое лето. Ученые твердо обещали ему, что так и будет, и непохоже было, чтобы они ошибались. После того, что случилось с ними, когда они не предупредили его о возможности наступления озонового лета, они, вероятно, научились быть осторожными. А затем, когда наступит время вернуться на поверхность планеты, у Маркуса Мак-Кена будет вполне достаточно времени, чтобы приструнить этого кретина Кваггера.

Оставались еще Восемнадцать Городов – точнее, теперь Семнадцать, поправился он, если, конечно, эти лягушатники не успели отстроить Сити Пан-Негра.

Маркус Мак-Кен спрыгнул с постели, словно юный атлет (как приятно весить всего четверть того, что весишь на Земле!), и приблизился к глобусу, висевшему между двумя магнитами прямо перед его троном. Он легко махнул рукой в его сторону, чтобы заставить слегка вращаться огромный щар, и принялся разглядывать его.

Восемнадцать Городов. Янтарные огоньки, обозначавшие их местоположение, выделялись, словно язвы, на чистой океанской сини: от Сити Лаурентиан в Заливе Бофор до Сити Скотия в Антарктическом Океане.

Восемнадцать бомб для Восемнадцати Городов.

Его военные советники говорили о проблемах с наводкой – спутники и радиоуправление по-прежнему были выведены из строя электромагнитным импульсом. Однако они признали, что даже если бомба упадет достаточно близко, двадцать или тридцать мегатонн намного увеличат давление на квадратный сантиметр и создадут эффект гидравлического молота, который уничтожит эти дурацкие стеклянные пузыри…

И тут скверное настроение Маркуса Мак-Кена стало еще хуже. Он оказался перед дилеммой; выбор между «хочу» и «не смею» оказался не слишком легким. Он вовсе не возражал против того, чтобы уничтожить несколько сотен тысяч беззаконных лягушатников. Но уничтожать сами их купола – это совсем другое дело.

Они могли еще пригодиться.

Когда Маркус Мак-Кен был в дурном настроении, лучшим лекарством для него было испортить настроение кому-нибудь другому.

– Позвать ко мне Сикара, – проворчал он, и через минуту злосчастный астроном уже стоял перед ним.

– Доминик Сикара, – прогрохотал генерал, – вы были преданы военному суду и признаны виновным в том, что преступно пренебрегали своими обязанностями. Только мое милосердие – причина тому, что вас еще не приговорили.

– Благодарю вас, генерал, – прошамкал старик. – Но я ничего не мог сделать! Обсерватория… главные телескопы были демонтированы по вашему приказанию…

– Место, занимаемое этими телескопами, было необходимо для решения важных национальных задач!

Сикара едва не поперхнулся при этих словах; эти важные национальные задачи заключались в создании нового гимнастического зала для генерала, внезапно утратившего большую часть своего веса.

– Разумеется, сэр, – всхлипнул он. – Чем я могу служить генералу сегодня?

– Вы можете показать мне последние обзорные фотографии поверхности Земли – и поторопитесь с этим! – резко приказал Маркус Мак-Кен.

Когда ученый поспешил прочь из зала, чтобы исполнить приказание, колени его заметно дрожали. Но даже несмотря на то, что его пальцы ходили ходуном, прошло не более нескольких секунд прежде, чем нужные кадры были переданы для показа на стенах видеозала генерала.

Маркус Мак-Кен начал расслабляться. Видеть разрушения и свидетельства людских страданий – это почти так же приятно, как причинять страдания самому… а свидетельств этих разрушений и страданий было предостаточно.

Опустошение.

Куда бы ни бросил взгляд Мак-Кен, везде царило опустошение, причиненное жестким ультрафиолетовым излучением, которое больше не задерживал озоновый слой. Потом к воздействию излучения добавилась еще и жара: двуокись углерода в атмосфере позволяла беспрепятственно проникать к поверхности Земли еще и инфракрасному излучению. Двуокись углерода, в избытке содержавшаяся в фабричных выбросах и годами накапливавшаяся в атмосфере, теперь образовывалась в ужасающих количествах. Оксид углерода, бывший частью кометы, вступил в реакцию с атмосферным кислородом, но в гораздо большей степени этому способствовали бесчисленные пожары – горели миллионы гектаров мертвой и умирающей растительности. Американское красное дерево и шведские сосны, русские березы, пальмы и баньяны, деревья тропических джунглей – все они умерли, все они горели; и весь тот углерод, который долгие годы своей жизни они вбирали в себя из атмосферы, возвращался в атмосферу и соединялся с кислородом.

А то, что начали жгучие лучи солнца и пожары, закончили ураганы и проливные дожди. Где прежде высились горы, поросшие лесом, теперь были только скользкие склоны, покрытые пластами грязи. Где прежде были зеленые долины, теперь осталась только черная и красная глина, размытая потоками воды.

– Разумеется, – проговорил Генерал Маркус Мак-Кен, – когда мы будем готовы вернуться, все это должно быть очищено; полагаю, что ваши, так называемые, ученые займутся этим.

Доктор Доминик Сикара посмотрел на своего хозяина расширенными от ужаса глазами.

– Но, генерал! – попытался возразить он. – Это… это невозможно! Я уж не говорю о том, что сам я – специалист по астрофизике, а не по восстановлению и рекультивации эрродированной почвы…

– Отговорки, отговорки, – улыбнулся Генерал Мак-Кен. – Теперь они не имеют значения, Сикара. Но когда мы вернемся назад, никаких отговорок уже не будет. Вы просто сделаете это. Или – просто умрете.

И он жестом показал злосчастному астроному, что тот может идти.

Сам же Генерал Маркус Мак-Кен остался в одиночестве размышлять о том, что, в конце концов, этот день не прошел зря.

Глава 15

Были времена, когда студент колледжа Джонса Хопкинса мог вскочить в свой спортивный автомобиль в Балтиморе и прокатиться до Форта Лаудердейл, чтобы весело отгулять там каникулы-две тысячи километров через холмы; если бы он ехал на максимальной скорости или вел бы посменно с каким-нибудь своим однокурсником, он мог бы преодолеть эти две тысячи километров за сутки. Но это время прошло.

Трегарт и М'Боар Сам могли считать себя счастливыми, когда им удавалось сделать сотню километров в день. Им приходилось объезжать города, скрываться от Пан-Маков и пересекать реки. Последнее было хуже всего – большинство мостов было смыто разливами и разрушено. Казалось, вся их дорога состоит из непрерывных объездов; и каждый день их машина потребляла топливо, а их тела требовали пищи. Топливу можно было найти замену-для этого двигателя подходило все, что горит. Но к тому времени, как они добрались до Хэмптон Роудз, их запасы продовольствия уже подошли к концу.

Если у них была какая-то цель, скорее всего, это был именно Хэмптон Роудз. Собственно, их целью мог бы стать любой порт, потому что Трегарту и М'Бора Саму более всего нужно было найти подводную лодку-любую, которую можно было бы украсть или к команде которой можно было бы присоединиться, чтобы вернуться в Восемнадцать Городов-если, конечно, от них что-нибудь осталось. Но когда они достигли того места, которое на картах именовалось Хэмптон Роудз, там не нашлось ничего, что Трегарт смог бы узнать.

Дожди наконец прекратились. Разлившаяся река отступила, но от города и порта остались только пласты грязи и остовы того, что когда-то было домами-сперва сгоревшими, потом затопленные.

Здесь не было ни одной подводной лодки. Здесь были только надводные корабли – покинутые и похороненные под пластами грязи. Но даже если бы была возможность спустить один из них на воду-не было ни одного судна, достаточно крупного, чтобы выйти на нем в Атлантический Океан. Да и был ли смысл пытаться отыскать Сити Атлантика на надводном судне – и существовал ли еще Сити Атлантика…

– Мы здесь застрянем,-хрипло пробормотал М'Бора, потирая горло.

– Нет,– ответил Трегарт. – Дальше на юг есть другие порты.

– А как мы туда доберемся? – спросил М'Бора, глядя на разлившуюся реку.

– Если придется, то построим плот, поставим машину на него и поплывем вдоль побережья!

Но первое, что нужно было сделать-найти укрытие от палящего солнца, которое уже поднималось на небо. И такое место они нашли -остатки кирпичного здания со стальным каркасом; судя по запаху, когда-то это был топливный склад. Трегарт завел автомобиль под прикрытие стены -по крайней мере, он будет в тени! -и, надев шляпу и темные очки, собрался на разведку. М'Бора уже засыпал, но слабо улыбнулся Трегарту, когда тот открыл дверь, собираясь шагнуть в солнечный день. Он едва не пожалел о времени дождей. Он хотел бы, чтобы к М'Бора вернулись силы – его рана в горле так и не зажила, и с каждым днем он все больше терял в весе. Он хотел бы, он хотел бы многих вещей, и больше всего, чтобы мир снова стал нормальным и чтобы он мог вернуться в Сити Атлантика к Грациэле Наварро.

Но было похоже на то, что ни одному из его желаний не суждено было исполниться.

Он напрягся и застыл, услышав позади шорох. Жесткий высокий голос проговорил:

– Парни, кто вы, черт побери, такие? Обернувшись, Трегарт увидел человека в форме Флота

Мира-правда, изорванной и грязной. Темные очки скрывали половину лица, на груди висел карабин-автомат.

М'Бора, сидевший, прислонившись к колесу машины, простонал:

– На этот раз они нас застукали, Рон.

Трегарт ничего не сказал. Похоже, здесь был только один солдат. Правда, у Пан-Мака оружие было в руках, а карабин Трегарта был прислонен к стене вне пределов его досягаемости. Но, если бы ему удалось на мгновение отвлечь внимание солдата…

– Я задаю вопрос,– повторил высокий голос– Кто вы такие? Это машина Флота Мира, но вы не похожи на Пан-Маков.

– Мы – беженцы из Балтимора,– грустно проговорил М'Бора.-Если вы собираетесь отослать нас назад, мы там умрем.

Мгновение человек в форме колебался; потом одна рука в перчатке поднялась, сняла очки и шлем. Открывшееся Трегарту и М'Боре лицо усмехалось… и это было лицо женщины.

– Рада с вами познакомиться,– проговорила она.– Я тоже едва спаслась; только то место гораздо дальше Балтимора. Звать Дженни Сторм. Я здесь неподалеку жила.

Дженни Сторм по-прежнему не выпускала из рук карабин, но больше не наводила на них дуло оружия. Трегарт молча смотрел на нее; она положила руку на лоб М'Бора.

– Ты болен,– без обиняков заявила она.– Погоди минутку.

Она исчезла за стеной и через минуту вернулась, неся пакет.

– У меня нет настоящих лекарств,-сообщила она,-зато у меня есть аспирин. Вот, приятель, выпей две таблетки. Еще тебе нужна приличная еда-вам обоим нужна.

Она отсчитала две белых таблетки, немного поколебавшись, прибавила еще две.

– На пару часов хватит. Вода у вас есть?

– Мы наполнили баки у источника прошлой ночью,– ответил Трегарт,– но вообще-то у нас мало…

– Вода из источника! Вы что, помереть хотите? Вы знаете, сколько тут повсюду трупов валяется? Вот, держите,– она вытащила из сумки запечатанную бутылку.– Это кипяченая. И тут еще для вас кое-какая еда.

Она вытащила банку, посмотрела на нее на свет и, кивнув, отвернула крышку.

– Ладно, слушайте, вы! Не больше, чем по трети для каждого. Тебе, твоему дружку, а остаток я съем сама.

– Что это? – прошептал М'Бора, принюхиваясь к незнакомому месиву.

Дженни Сторм пожала плечами:

– Похоже, какое-то тушеное мясо. Может, конина. Я нашла это на ферме.

Трегарт молча следил за тем, как М'Бора поглощает еду, потом сам взялся за банку. После шести месяцев в пан-маковской машине ему было не до разборчивости.

– Неплохо,– проговорил он с набитым ртом.– Ты и правда не знаешь; что это?

Сторм снова пожала плечами:

– Может, конина. Может, козлятина – или кошачье мясо, или собачье, не знаю. Ну ладно, хватит,– распорядилась она, когда заметила, что Рон съел свою треть банки.– Остальное мое.

Но, когда он поставил банку на землю перед женщиной, та так и оставила ее стоять.

– Теперь расскажите мне в точности, кто вы и что делаете,-скомандовала она. Рассказ Трегарта не занял много времени: все истории теперь были коротки, потому что несчастья со всеми случались примерно одни и те же, и одно общее несчастье было на всех – все знали об этом, незачем было повторять все снова.

– И теперь мы направляемся в какой-нибудь порт, который по-прежнему действует,-закончил рассказ Трегарт. – Может, во Флориду.

– Почему во Флориду?

– Говорят, Пан-Маки махнули рукой на все территории к югу от Саванны. Это были земли Генерала Мак-Кена, но он сейчас в космосе.

– Орбитальная станция «Вальхалла»,– кивнула женщина.– Вам нужна компания?

Трегарт задумался. Эта женщина выглядела здоровой; у нее было оружие, и, похоже, опыт обращения с ним,

– Откуда мы знаем, что вы сама не из Пан-Маков? Вы в форме…

– А вы едете на бронированной машине Флота Мира,-ухмыльнулась женщина.– Вот почему я чуть было не пришила вас без разговоров, но твой дружок выглядит слишком паршиво, чтобы просто сидеть здесь, когда командный пост находится в двух километрах отсюда.

Трегарт воззрился на нее:

– Командный пост Пан-Маков?

– Шесть человек и танк,-кивнула она. – Я как раз прикидывала, как бы самой с ними разобраться, когда появились вы. У них есть еда, топливо, медикаменты – у них есть даже катер-плоскодонка, чтобы патрулировать прибрежные воды.

– А эта штука машину выдержит? – спросил Трегарт.

– Может быть. Вполне возможно,– она обернулась к М'Бора, который внимательно слушал их разговор, прислонившись к стене:

– Как ты себя чувствуешь приятель? М'Бора посмотрел на нее, щуря глаза.

– Ну… мне кажется, аспирин немного помог,– прокаркал тот.– Но все-таки я чувствую слабость.

– Я не говорю о слабости; я имею в виду, как у вас с животом, все в порядке?

М'Бора задумался.

– Думаю, да; все в порядке,-ответил он наконец, но, прежде чем закончил фразу, женщина потянулась за банкой с консервами, вытерла ложку и засаленный рукав своей формы и запустила ее в месиво. Между двумя глотками она объяснила:

– Эти домашние консервы, с ними всегда есть шанс заработать ботулизм, знаете? Но раз вы ели и не умерли…

Она пожала плечами и ухмыльнулась.

Трегарт хотел было что-то возразить, но передумал. В конце концов со стороны женщины эта предосторожность была разумной. Потому он проговорил только:

– Этот пост Пан-Маков. Ты говоришь, у них есть танк?

– И шесть человек личного состава,-подтвердила Дженни Сторм, вытирая рукавом рот.– Иисусе, чего бы только не отдала за глоток кофе! Но у них есть кофе, Трегарт, и консервированные продукты, которых хватит на несколько месяцев. И витамины. И, скорее всего, медикаменты. И оружие…

Она поколебалась, потом с ухмылкой отдала свой карабин Трегарту.

– Поскольку мы решили держаться вместе, – объяснила она,-я скажу вам, что последний заряд я истратила несколько недель назад. Вот почему я не могла придумать, как в одиночку захватить пост.

Трегарт покачал головой, с восхищением глядя на женщину -по крайней мере, восхищения в его взгляде было больше, чем чего-либо другого. Это действительно была необыкновенная женщина.

– Эта машина не выстоит против танка,– заметил он, не затем, чтобы разочаровать ее, просто затем, чтобы она осознала этот факт.

– Но это машина Флота Мира,-ответила женщина.– А на мне форма Пан-Мака – вернее сказать, то, что от нее осталось. Нам не придется с ними драться. Я…– она поколебалась, потом продолжила: – Правду сказать, я устала от стрельбы. Мне всего этого добра хватило. Я хотела бы прожить остаток жизни, никого больше не убивая. Нам просто нужно будет дождаться темноты и напасть на них, когда в танке никого не будет. Увидев пулеметы этой машины, они не станут драться. К чему? Им больше не за что сражаться!

…Было ли у Полиции Мира за что драться, не было ли – в бой они ввязываться не стали. Часовой на посту опустил автомат – и тут же оказался под прицелом незаряженного карабина Дженни. С ней он, может быть, и справился бы, но за ней были пулеметы бронированного автомобиля: этот аргумент показался ему убедительным. Все остальные, полусонные и напуганные, вообще не доставили никаких проблем.

На их складе было все, что обещала Дженни – не просто еда, но такая еда! Они, похоже, разграбили какой-то магазин для гурманов; здесь был паштет, и улитки в соусе, и соленые орешки, и все, что душе угодно; здесь было сухое молоко и консервированная сердцевина молодых пальм; здесь были запечатанные коробки с шоколадом и десятки разновидностей печенья и конфет. Здесь было топливо – много лучше, чем подгнившие кусочки дерева, которые в последнее время использовал вместо топлива Трегарт. И, конечно же, оружие. Пока солдаты лежали на животах под прицелом их собственного пулемета, за которым был М'Бора, Трегарт и Дженни Сторм загружали машину всем необходимым. А лодка действительно оказалась небольшой, но вполне выдержала вес автомобиля, когда они завели его на борт. Они взяли с собой двоих солдат, чтобы выгрузить машину на дальнем берегу, сперва разбив радиопередатчик на посту. А когда они снова оказались на твердой земле, Трегарт сделал им подарок – оставил лодку. Дождавшись, когда солдаты окажутся на середине речного потока, он отвернулся.

– Можем отправляться,– сказал он Дженни Сторм. – Возможно, их пост проверяет вертолет Крыла Мира, когда они не выходят на связь; к этому времени нам лучше убраться подальше. Мы можем вести машину попеременно, а М'Бора пусть поспит.

Но это последнее напряжение сил оказалось слишком велико для ослабевшего тела М'Бора. Когда они забрались в машину, моряк из Пан-Негра по-прежнему прямо сидел за рулем, но, когда они коснулись его, стало ясно, что он мертв.

Отъехав на двадцать километров вниз по дороге, они остановились и похоронили М'Бора Сама. Дженни Сторм помогла Трегарту выкопать могилу, постояла рядом в молчании, пока он говорил слова прощания, и что-то прошептала про себя, когда они принялись засыпать его землей – может быть, короткую молитву. Потом она села за руль и погнала машину вперед, изредка включая фары.

Если бы Пан-Маки действовали так же, как в мирное время, у них не было бы ни малейших шансов улизнуть. Но Пан-Маки были в той же растерянности, что и все оставшиеся в живых…

Не было сомнений в том, что Дженни Сторм была необыкновенной женщиной, в конце концов, она была до сих пор жива, в то время как обычные люди давно сдались, а значит, и умерли. Когда они остановились, чтобы отдохнуть и укрыться от солнца, Трегарт был поражен тем, что она сделала в одиночку в сошедшем с ума мире.

Было время, когда Дженни Сторм была офицером при одной из ракетных шахт Доктора Саймона Мак-Кена Кваггера около города Канадиан, Техас. Когда упала комета, ее наряд немедленно был поднят по тревоге. То же произошло у всех их– товарищей и коллег на любой наземной военной базе. Только каким-то чудом никто не нажал кнопку – по крайней мере, ядерной катастрофы мир избежал.

Но не всего остального. Первые столкновения осколков кометы с Землей стали началом едва ли не худшей катастрофы – в любом случае, значительно худшей, чем могли бы устроить ракеты Дженни. Через неделю, забросив все заботы о ядерных зарядах, она охраняла уже другую шахту – склады к северу и востоку на границе с Канзасом.

Некоторое время – судя по воспоминаниям Дженни, очень краткое – все шло почти нормально, если не считать бешено палящего солнца. Военная дисциплина поддерживалась неизменной. Выдавались пайки. Если приходили грузовики, чтобы забрать со складов зерно, это были грузовики Лорда Кваггера; у них было распоряжение перевозить запасы ближе к штабу Лорда Кваггера в горах – и даже подтверждающие это бумаги.

Потом пришла колонна грузовиков, которая не принадлежала Лорду Кваггеру.

Они, правда, совершили ошибку, придя с доводами разума вместо оружия; они говорили, что все, что им нужно – это пища для голодающих городов в Канзасе и Оклахоме. Силы поддержания мира достаточно легко отбросили их от складов.

Но они вернулись.

Потом пришли и другие – на этот раз уже не безоружными. Соединение Дженни было отброшено от складов – те, что остались в живых после атаки шквального огня; после этого окончилась миссия охраны. Начался период конфискаций – государство приказало конфисковать каждое зернышко пшеницы ржи или ячменя и снабдило подразделение Дженни всеми необходимыми документами за подписью самого Лорда Кваггера. Но вскоре фермеры перестали принимать эти бумажки – или, по крайней мере, пытались не принимать. Снова были бои, и однажды возле Эмпори Дженни Сторм получила пулю в плечо.

После этого любой человек в ее соединении видел вооруженную фигуру с оружием и не в форме Полиции Мира Лорда Кваггера, огонь открывали без предупреждения.

Потом начали стрелять в любого вооруженного человека вне зависимости от того, во что он был одет, когда окончились запасы продовольствия и система командования была разрушена. Фермеров становилось все труднее найти. Все их запасы продовольствия были тщательно спрятаны. Реквизиционным миссиям приходилось пользоваться инфракрасными щупами, чтобы засечь местонахождение живых объектов – любых живых объектов. Животные были пищей; люди могли указать пути к пище.

От детских лет Дженни на Восточном побережье Вирджинии до этих дней лежал долгий путь.

Когда обожженные изголодавшиеся солдаты батальона начали драться друг с другом, она украла грузовик и направилась на восток.

– И вот я здесь, – закончила Дженни Сторм. – Я думала, что, может, в Вирджинии дела обстоят по-другому-о нет, я понимала, что люди, в большинстве своем, мертвы. Но я полагала, что здесь будет еда. А если дела пойдут совсем худо, я смогу ловить крабов на берегу…

Она рассмеялась.

– Может быть, здесь все еще есть крабы, – добавила она. – Но так далеко я никогда не забиралась.

Трегарт вздохнул. Он уже поведал ей свою историю, включая и тот, что в Восемнадцати Городах осталась та женщина, которую он любил, Грациэла Наварро. Наступило недолгое молчание; он не сразу решился задать вопрос:

– А как с вами, Дженни? Разве у вас не было парня, или чего-нибудь подобного?

– Не что-нибудь подобное, – вспыхнув, проговорила она. – У меня был муж! И чертовски хороший, к тому же!

Черты ее лица смягчились.

– Его звали Питер. Мы собирались уйти в отставку через год-два, осесть, обзавестись семьей… – она рассмеялась резким горьким смехом.

– Думаю, у всех в этом одни и те же проблемы, Трегарт, – закончила она. – Все это довольно однообразно, не так ли?

Трегарт сделал вид, что не обратил внимания на ее тон. Как только мог мягко, он спросил:

– А Питер? Его с вами не было?

Она бросила на него короткий острый взгляд, потом отвела глаза:

– Когда на нас напали фермеры с тем пулеметом, – проговорила она, потирая плечо, – Питер оттолкнул меня. Мне зацепило только руку. Вся остальная очередь… Питеру просто оторвало голову.

Ни в одном порту Северной и Южной Каролины не было кораблей. Корабли могли, правда, найтись в Саванне, но на подходах над их головами закружил вертолет Крыла Мира, и они решили не рисковать. Когда они пересекли границу с Флоридой, то не увидели там ничего нового.

Солнечный Штат был выжженной солнцем братской могилой. В неподвижном раскаленном воздухе не было заметно никакого движения. Звери и птицы исчезли – только в воздухе временами чувствовался запах разлагающейся плоти.

Флорида даже в лучшие времена не могла самостоятельно прокормить свое население. Даже в лучшее из времен больше половины ее населения было старше среднего возраста. Теперь было хуже. Старики умерли рано – они не смогли вынести жары, радиации и голода.

Пальмы исчезли. Испанский мох более не свисал с ветвей. На деревьях не было видно ни единого листка – а, тем паче, ни единого плода; вокруг Орландо по-прежнему стояли рощи апельсиновых деревьев, только теперь они выглядели, как зимний лес где-нибудь на Мейне в феврале месяце. Даже ручьи и озера пересохли. Еще тысяча лет пройдет прежде, чем они станут столь же полноводными, как это когда-то было.

– Можно подумать, что здесь еще кто-то остался, – проговорила Дженни Сторм, вглядываясь в развалины того, что было некогда парком аттракционов.

– Полагаю, здесь все мертвы, – ответил Трегарт. Он внимательно разглядывал безлистные скелеты деревьев. Некоторые деревья сгорели, некоторые просто засохли на корню – и все-таки тут и там пробивалась зелень: по большей части там, где была тень от мертвых ветвей и деревьев. Трегарт был любопытен; с рождения живший под водой, он едва мог представить себе, как все это выглядело прежде.

– Интересно, что это были за деревья?

– Какая теперь разница? – с горечью проговорила Дженни. – Они ведь тоже мертвы. Давай лучше двигаться, если, – прибавила она жестко, – у тебя есть хоть какое-то представление о том, куда ехать.

Трегарт пожал плечами.

– Мы иногда заходили в порт Эверглэйдс, – ответил он. – Это к югу отсюда, правда, довольно далеко. Рядом с Мысом Канаверал есть еще один порт; мы могли бы проверить их, выяснить, нельзя ли оттуда как-нибудь связаться с Восемнадцатью Городами.

– А если нельзя?

– По крайней мере, – сказал Трегарт, – мы вырвались от Пан-Маков.

Она кивнула, потом сжала его плечо.

– Прости, – проговорила она. – У меня нет никаких других мыслей. Зря я на тебя шумела.

– Ничего страшного, – усмехнулся он, накрыв, ее руку своей. Она быстро отдернула руку, собралась было что-то сказать, задумалась, потом, тряхнув головой, все же решилась:

– Трегарт. Я хочу, чтобы ты знал, что я думаю на этот счет. Ты мне нравишься. Но я вовсе не собираюсь заниматься с тобой любовью.

– Я вовсе не собирался… Она прервала его.

– Что бы ты ни имел в мыслях, дай мне договорить. Ты просто прекрасный парень. У меня никого больше нет, да и у тебя, похоже, тоже, но я не хочу забеременеть, а сейчас у меня нет никакого способа это предотвратить. Понимаешь, что я хочу сказать?