Текст книги "Мичман Изи"

Автор книги: Фредерик Марриет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА XXXIX,
военный совет, на котором Джек решает предпринять ещё одно крейсерское плавание

Поскольку капитан Собридж в тот вечер не вернулся на судно, Тихоня съездил на берег и нанёс ему визит в доме губернатора, где его представили самому губернатору и пригласили на обед. Джек воспользовался случаем, чтобы изложить капитану Собриджу свою просьбу относительно Гаскойна под тем предлогом, что с офицером, который теперь состоит на должности его помощника, он не может и не хочет разговаривать по душам. Например, ему не с кем поговорить об Агнессе. Видя, что капитан Собридж не склонен согласиться с его просьбой, Джек усилил нажим. Тут в голову капитана Собриджа пришла мысль, что Гаскойн может в будущем выгадать от дружбы с Джеком больше, чем от кого-либо другого, и чем крепче будет их дружба, тем полезнее она может оказаться для Гаскойна, поэтому он охотно дал согласие. Джек сразу же отправился на «Латону», чтобы сообщить Гаскойну и первому лейтенанту о решении капитана Собриджа. Затем он вернулся на борт «Рибьеры» и приказал Мести отвезти его чемодан в гостиницу, где он решил поселиться. Так как Гаскойна теперь считали выбывшим из штата «Латоны», ему разрешили сопровождать Джека. И вот снова Джек выглядывал из того самого окна, за которое он когда-то повесил свои брюки в тот памятный день, когда боцман на собственном примере вынужден был доказывать истинность заповеди «служба превыше приличий».

«Сколько приключений мне пришлось пережить с тех пор! Прошло около четырёх лет, а на флоте я тогда прослужил только три недели», – подумал Джек и погрузился в глубокую задумчивость, вспоминая далёкое прошлое.

Ремонт «Латоны» закончился к утру следующего дня. Получив увольнительный билет, Гаскойн перебрался на борт «Рибьеры». Канонерку передали торговому агенту, который вскоре продал её правительству, однако команда «Рибьеры» не получила на руки призовых денег и части выкупа за пленных, которых оказалось семьдесят человек, хотя, как им сказали, переговоры о выкупе уже ведутся. Как бы то ни было, почин был сделан, и они обрели больше уверенности в себе, в своём корабле и в своем командире. «Латона» первая снялась с якоря, и Джек, распрощавшись с капитаном Собриджем, вручил ему письмо для передачи доктору Миддлтону, затем, вернувшись к себе на судно, приказал готовиться к отплытию.

Теперь представим себе такую сцену: опять собралась наша троица – два мичмана и Мести. Они стоят на юте, опершись на поручни. Бригантина только что обогнула мыс Европу и при свежем береговом ветре бежит вдоль испанского побережья с парусами в крутом бейдевинде. Мистер Пузолли расхаживает на корме неподалёку от них.

– Когда я прошлый раз совершил здесь своё первое плавание на «Ностра Сеньора дель Кармен», всё было иначе, – заметил Джек. – У меня был корабль, которым я не умел управлять, и команда, с которой я не мог справиться, и если бы не Мести, кто знает, что бы со мной случилось!

– Масса Тихоня, вы и сами отлично умеете выпутываться из беты!

– А ещё лучше – попадать в беду, – добавил Гаскойн.

– Но и избавлять от неё других, Нед, ты не забыл?

– «Довольно, Гарри, ни слова больше об этом, если любишь меня», – процитировал Гаскойн реплику Фальстафа. – Я часто размышляю о судьбе бедняжки Азар, что с нею сталось?

– То же, что и с большинством женщин, Нед, в любой стране: поклонение сначала, небрежение потом, чего она не смогла бы избежать, соединив свою судьбу с твоей.

– Может быть, и так, – ответил Нед вздохнув.

– Масса Тихоня, вы всех вызволяете из беты. Вы не забыли, что и меня спасли от неё?

– Что-то не припоминаю, Мести.

– Вы избавили меня от «кипятить чай тля молотых джентльменов», а это чертовски польшая бета!

– Тогда нужно вспомнить ещё кое-что. Мистер Пузолли, ведь я тоже вытащил вас из беды!

– Как так, мистер Изи?

– А как же, ведь я избавил вас от необходимости ссориться с женой каждую ночь.

– Верно, сэр, вы мой спаситель. Но знаете ли, когда мы прошлый раз вели сражение, я часто повторял про себя: как жаль, что здесь нет жены, она держала бы на руках малыша Билли, показывая его у сходен.

– Но по ночам, мистер Пузолли?

– Ночью… боюсь, что ночью я пожелал бы ей оставаться дома. Просто поразительно, как я крепко сплю теперь по ночам. Кроме того, в здешнем климате спать вместе было бы невыносимо. Миссис Пузолли – крупная женщина, очень крупная.

– Хорошо, давайте держать военный совет. Вопрос вот в чём: следует ли нам плыть вдоль берега или направиться прямо в Палермо?

– Плывя в Палермо, мы не захватим ни одного корабля, это уж наверняка, – сказал Гаскойн.

– А если не захватим судна, то не заработаем призовых денег, – добавил Пузолли.

– А если не заработаем призовых денег, то команда будет недовольна, – сказал Тихоня.

– Мы поступим чертовски глупо, если путем безтельничать, – подал голос Мести.

– Но с другой стороны, если мы направимся в Палермо, то скорее закончим наше плавание и вернёмся домой, – сказал Джек.

– На это я скажу, что чем короче будет наше плавание, тем быстрее наступит разлука, – прибавил Гаскойн.

– И я опять буду вынужден спать с миссис Пузолли, – заметил штурман.

– А у нас такой отличный корапль, отличные пушки, отличная команда – и ничего не телать! – воскликнул Мести. – Клянусь непесами, мне такое не нравится!

– Джек, послушай, тебе не хватает восьми месяцев до совершеннолетия, – заметил Гаскойн.

– И три-четыре недели не составят разницы, а между тем расходы у нас были большие, – добавил Пузолли.

– Но…

– Что но, Джек?

– Агнесса!

– Агнесса будет в большей безопасности, если наши матросы станут более закалёнными в боях. Что же касается небольшой задержки с браком, то это пустяки: Агнесса станет любить тебя ещё крепче.

– Спать в одиночку, мистер Изи, так приятно, – сказал Пузолли.

– Потожтём немного, масса Тихоня, – сказал Мести. – Вам тают очень хороший совет.

– Ну что же, – ответил Джек. – Я вижу, что я в меньшинстве, и мне придётся подчиниться – мы обшарим весь берег до Тулона. В конце концов, приятно командовать собственным кораблём, и я вовсе не тороплюсь расстаться с ним. Так что этот вопрос у нас решён.

«Рибьера» направилась к берегу, и на закате солнца они оказались милях в четырёх от высоких синих гор, опоясывающих город Малагу. В глубине бухты, по берегам которой раскинулся город, стояло множество судов. Ветер утих, и «Рибьера», сделав поворот оверштаг, стала приближаться к берегу. Бригантина выкинула американский флаг, чтобы выдать себя за купеческое судно, так как на внешнем рейде они заметили три или четыре больших корабля под флагами этой нейтральной нации.

– Каковы твои намерения, Джек? – спросил Гаскойн.

– Будь я проклят, если сам знаю. Пока попробуем подобраться к рейду и ночью стать на якорь. Затем мы поднимаемся на борт американца, чтобы разузнать у них что-нибудь.

– Неплохо. Так мы сможем узнать, не подвернётся ли здесь какое-нибудь дельце. А если нет, то утром мы удерём.

– Как бы они не послали к нам шлюпку карантинной службы.

– А мы выдадим себя за американца, направляющегося в Барселону или ещё куда-нибудь. Внешний рейд, где стоят корабли, вряд ли досягаем для пушек береговых батарей.

Мести, переодетый в морскую форму, заметил:

– Тля всего своё время: время траться с открытым лицом и время таиться, поткратываться и хватать, но если уж за что взялся, нужно телать это пыстро.

– Верно, Мести, или открытый бой, или тайная схватка. Сегодня мне больше по душе второе.

– И то и тругое готится, масса Тихоня. Если пы прошлый раз мы не захватили тихо-тихо испанскую фелюгу, вы не встретились пы со своей мисси Агнессой.

– Верно, Мести. Мистер Пузолли, лечь на другой галс!

Уже стемнело, когда «Рибьера» стала на якорь на внешнем рейде у кормы американского судна, стоявшего дальше всех от берега. Со шканцев спустили одну из лодок, Гаскойн с Джеком подгребли к нему; вытащив вёсла из воды, окликнули вахтенного и спросили у него, как называется судно.

– Ей-Богу, не помню, вылетело из головы, – ответил какой-то негр, высовывая из-за планшира голову.

– А где капитан?

– Ей-Богу, уехал на берег.

– А помощник на судне?

– Ей-Богу, его нет, тоже уехал на берег.

– Кто же тогда на борту?

– Ей-Богу, никого, кроме Помпи, – это значит, меня.

– Ничего себе охрана! – сказал Джек. – Оставить на внешнем рейде судно на попечении одного черномазого. Послушай, Помпи, тебя всегда оставляют на борту для охраны судна?

– Нет, cap, но сегодня на берегу большой праздник. Все танцуют, и пьют, и куролесят, и всё такое.

– Что там, фестиваль, что ли?

– Ей-Богу, не знаю, cap.

– А на других судах? Там есть кто-нибудь?

– Все на берегу. Только если в команде есть негр, тогда его оставляют на судне.

– Спокойной ночи, Помпи.

– До свиданья, cap. Что сказать капитану, когда он спросит, кто приезжал.

– Капитан Изи.

– Капитан Хизи? Хорошо, cap.

Затем Джек и Гаскойн отправились к другому кораблю и там тоже обнаружили, что он покинут командой, но на третьем судне оказался второй помощник, с рукой на перевязи, и от него они получили сведения, что на берегу идёт большой карнавал. Сегодня его заключительный день, и никто ни о чём не думает, как о развлечениях и забавах.

– Сдаётся мне, – сказал помощник, – что вы американцы.

– Вы угадали, – ответил Джек.

– Что у вас за корабль? Из какого вы порта?

– «Сюзанна и Мэри» из Род-Айленда.

– А я думал, что вы северяне. Сами мы из Нью-Йорка. Какие новости с родины?

– Никаких, – сказал Джек. – Мы сейчас плывём из Ливерпуля.

Затем помощник капитана задал им ряд вопросов, на которые Гаскойн ловко ответил, избегая разных ловушек. Гаскойн спрашивал, например, как идёт торговля и т. д., для того, чтобы среди других вопросов выудить нужные сведения. Наконец Гаскойн осведомился:

– Как вы думаете, нам позволят сойти на берег? Но шлюпка санитарного кордона ещё не побывала у нас на борту.

– Они и не узнают, что вы высаживались на берег, пока не рассветёт. Я сомневаюсь, чтобы они вообще заметили, что вы бросили якорь. Кроме того, если вы пришли из Ливерпуля, у вас чистое карантинное свидетельство, и когда они узнают о вашей высадке на берег без карантинного досмотра, больших неприятностей не будет – они не очень-то придирчивы, как я полагаю.

– Что это за суда, которые стоят ближе к берегу?

– Кажется, на большинстве из них груз оливкового масла, а вон те двухмачтовые посудины пришли из Вальпараисо только вчера с грузом шкур и меди. Как им удалось избежать встречи с англичанами, ума не приложу. Но как бы то ни было, они прорвались мимо Гибралтара.

– Ну ладно, до свидания!

– А не хотите ли выпить по стаканчику коктейля с земляком?

– Завтра, дружище, не теперь, мы торопимся на берег.

Наш герой и Гаскойн вернулись на борт «Рибьеры», обсудили полученные сведения с Пузолли и Мести, затем спустили две шлюпки, вооружив их команды. Баркасы решили не спускать на воду, а также не брать с собой огнестрельного оружия, дабы не поднять тревоги случайным или намеренным выстрелом. На первой лодке плыли Тихоня и Мести. Гаскойн со своей командой отправился на второй шлюпке, отплывшей чуть позже. Боцман на ялике замыкал их колонну.

Шлюпки направились в глубь бухты. Казалось, их никто не замечал. Они благополучно добрались до причала, который оказался безлюден. В городе сияли огни, и повсюду слышался шум веселья, только на кораблях царила тишина – они были так же брошены, как и американские суда на рейде.

Видя, что их никто не замечает (из осторожности они гребли только парой вёсел на каждой лодке), они тихо подкрались к одному из двухмачтовых испанских парусников, и Мести поднялся на его борт. Заглянув через иллюминатор в каюту, он увидел матроса, лежащего на рундуке. Крадучись, как это умел делать только он, Мести подобрался к люку, ведущему в жилые помещения, и заложил его на задвижку, сказав про себя: «Готово!». Джек поручил Гаскойну завладеть этим судном, что он успешно исполнил, благодаря полнейшей тьме, окружавшей корабль, хотя неподалёку располагались вражеские посты, но внимание часовых было направлено на город, где гремела музыка и сияли огни.

Сам Джек направился ко второму судну, его двойнику по тоннажу и оснастке. Им овладели точно таким же образом, как и первым. Только здесь они столкнулись на палубе с матросом, которого схватили и связали, заткнув рот кляпом. Они заперли его в каюте и, перерезав якорный канат, взяли судно на буксир, тихо повели его на внешний рейд, туда, где стояли американские суда. Но аппетит приходит во время еды – им захотелось захватить ещё одно судно. Джек, работая парой вёсел, подплыл к тяжелогружённому галлиоту, хотя они и понятия не имели, каков был его груз. В каюте они застали двух вахтенных, которые были заняты игрой в карты. Их также схватили и связали. Однако на этом судне они были вынуждены поставить парус, так как галлиот был слишком тяжёлым для буксировки лодкой. Но не успели они поставить все паруса, как столкнулись с непредвиденным обстоятельством: команда галлиота, устав от карнавального веселья и намереваясь отплыть завтра утром, надумала вернуться на своё судно пораньше. Была полночь или немного за полночь, когда Джек, к своей досаде, услышал плеск вёсел и пение матросов на шлюпке, приближающейся с берега. В это время люди Джека, а их с ним было шестеро, ставили паруса на мачтах, и галлиот только-только начал набирать скорость, так как его топселя были распущены, но их шкоты ещё не были выбраны, поскольку матросы, работающие в темноте, не могли отыскать их концы. Остальные матросы стояли на реях, распуская фок-парус, и Джек никак не мог решить, приказать ли им спускаться на палубу или дать время поставить паруса, чтобы набрать достаточную скорость, которая позволит им обогнать лодку, перегруженную людьми. Лодка находилась уже не далее двадцати ярдов от галлиота, когда вдруг они обнаружили, что его нет на месте. Шлюпка неподвижно замерла, так как матросы от удивления перестали грести, и эта задержка позволила Джеку выиграть несколько минут. Но наконец с лодки заметили галлиот. «Карамба!» – послышались с неё проклятия, и нос лодки развернулся в сторону галлиота.

– Давай вниз, ребята! Быстро по скок-вантам! – закричал Джек. – Сюда идёт шлюпка!

Матросы вмиг оказались на палубе; те из них, кто выбирал шкоты топселей, поспешили на корму. Галлиот двигался всё быстрее и быстрее, но уйти от преследователей всё же не удалось – шлюпка приткнулась к кормовому подзору, и испанцы, зажав в зубах ножи, стали карабкаться на борт. Началось побоище. Первую атаку отбили, но они вновь и вновь лезли на палубу. Заметив небольшую бочку с водой или вином, привязанную к борту, Джек обрубил своим тесаком канаты и с помощью одного из своих матросов сбросил бочку на лодку. Она ударилась о планшир, разбила борт, и лодка стала быстро заполняться водой. Тем временем галлиот набрал достаточную скорость, тогда как отяжелевшая от воды лодка не могла больше держаться у кормы галлиота и стала отставать. Матросы, уцепившиеся за планшир судна, вынуждены были подняться на палубу, где их хватали и отводили в каюту. К счастью, ни та ни другая стороны не применили огнестрельного оружия, иначе поднялась бы общая тревога. И всё-таки часовые на берегу заметили схватку на борту галлиота, о которой оповестили команду сторожевой шлюпки. Её отправили на помощь галлиоту, но было уже поздно. Прибыв на место, они успели только увидеть, как галлиот направляется в открытое море, а двух судов из Вальпараисо нет на месте.

Вернувшись на берег, они подняли тревогу: три канонерки, стоявшие у мола, получили приказ выйти в море, но половина их команды и все офицеры находились в городе, некоторые на балах, другие в тавернах и постоялых дворах. Прежде чем их собрали, все три захваченные судна присоединились к «Рибьере». Не подозревая, что всё уже раскрыто, наш герой и команда «Рибьеры» радовались благополучному исходу дела. Джек вернулся на борт бригантины, оставив на галлиоте четырнадцать своих матросов. Гаскойн сделал то же, один Мести оставался на своём призовом корабле. Они уже поздравляли друг друга с успехом, и Джек приказал людям взяться за брашпиль, чтобы поднять якорь, когда послышался плеск вёсел.

– Тихо! Что это такое? – спросил Пузолли. – Канонерки или гребные лодки, будь я проклят.

В это время Мести вскочил на палубу:

– Масса Тихоня, я слышу грепную лотку на подхоте.

– И мы тоже, – сказал Джек. – Бери лодку и прикажи людям на призовых судах ставить паруса и отплывать. Мы будем прикрывать их отход. А ты останешься на одном из них и распредели людей по судам.

– Всё это так, Тихоня, поторопитесь, масса Гаскойн, нужно обрезать канаты и ставить паруса, якорь потнимать некогта.

Однако как ни торопились матросы подняться на мачты, как ни спешили поставить паруса, они увидели бушприты трёх вражеских канонерок, надвигающихся на них из тьмы, прежде чем успели повернуть нос «Рибьеры» по ветру и поставить кливер. Хотя на палубе не хватало рабочих рук, но топселя, нижние паруса и марселя были поставлены, матросы стали по местам и изготовили пушки к бою как раз к моменту, когда канонерки приблизились к их корме. Джек развернул судно бортом к канонеркам, обрасопил реи, и «Рибьера» стала поперёк пути канонерок, преграждая им подход к призовым судам.

– Что за чёрт, почему они не стреляют? – удивился Джек.

– Я тумаю, у них нет пороха, – сказал Мести.

Мести не ошибся – зарядные ящики всегда убирались с канонерок, когда они стояли у мола, во избежание несчастных случаев, так как то у одного, то у другого матроса в зубах всегда торчала горящая сигара; в спешке они забыли погрузить зарядные ящики на борт.

– Зато у нас много пороху, – сказал Джек. – Пора им это показать. Эй, ребята, заряжай пушки картечью да целься поточнее. Огонь!

Командиры канонерок, посовещавшись между собой, решили брать «Рибьеру» на абордаж, но она набрала хорошую скорость и плыла быстрее, чем они гребли. Бортовой залп «Рибьеры», сделанный с точным прицелом, ошеломил их – они и не подозревали, что она так хорошо вооружена, и урон был столь велик, что сперва они замерли на вёслах, а затем поспешно повернули к молу, уступив «Рибьере» права на захваченные суда, которые к тому времени ушли в открытое море на две мили от берега.

Убедившись, что канонерки отступили, Джек поставил нос «Рибьеры» по ветру и вскоре догнал своих пленниц. Здесь было решено лечь в дрейф до утра. Гаскойн вернулся на борт «Рибьеры», были назначены командиры призовых судов, и Джек решил вести их всех в Палермо, закончив на этом своё крейсерское плавание.

ГЛАВА XL,
описывающая небольшую размолвку между земляками, которым следовало бы считаться друзьями

Два испанских судна, гружённых медью, шкурами и кошенилью, представляли собой значительную ценность. Галлиот с грузом оливкового масла также стоил немало. На рассвете они подняли паруса и, к досаде добрых жителей Малаги, пошли на восток без дальнейших помех.

– Мне тумается, мы хорошо порапотали, масса Тихоня, – заметил Мести, накрывая стол для завтрака.

– Смелость города берёт, – ответил Гаскойн. – Когда мы отправились с Джеком на шлюпке в бухту, я был настолько мало уверен в успехе, что поставил бы все свои призовые деньги против одного дублона. Кстати, Джек, какова моя доля?

– Как у рядового члена команды, Нед, ибо ты наш сверхштатный член экипажа. А наши договора по призовым наградам были подписаны ещё до отплытия.

– Моя доля должна быть не меньше, чем у мистера Пузолли, – заявил Гаскойн.

– Но тогда я лишусь половины своих призовых денег, а мне они нужны целиком, чтобы умилостивить мою жену за то, что я удрал без её согласия.

– Что же, получу то, что причитается. Пусть будет так.

Десять дней они плыли вдоль берега, делая слишком большие переходы, по мнению команды, которая была не прочь заработать ещё больше денег. Они захватили рыбачью лодку и высадили в неё четырёх пленных матросов, захваченных ими вместе с судами. Вскоре они вышли на траверз Барселоны, не встретив ни друга, ни врага. Только на следующее утро, на рассвете, они увидели за кормой большое судно, в котором признали английский фрегат. Тот погнался за ними, подняв все паруса, но Джек ничуть не встревожился, так как был уверен, что это британский крейсер. Правда, в случае, если он догонит их, приходилось опасаться, что придётся расстаться с частью матросов, которых фрегат насильно заберёт к себе на борт.

– Ясно, как Божий день. Они заберут у нас несколько матросов, тем более что, догнав нас, будут сильно разочарованы тем, что мы не испанский караван.

– Но с призовых судов они вряд ли кого могут забрать, – заметил Тихоня.

– Не уверен. Так или иначе, королевский флот должен пополняться людьми. Они не виноваты в том, что несут потери, которые нужно восполнять. Тут уж ничего не попишешь. Такова королевская прерогатива. Без этого мы не смогли бы выигрывать сражения!

– Да, – прибавил Гаскойн. – Вот только почему некоторые демагоги вопят против насильственной вербовки, как только прекращаются боевые действия и в моряках больше нет надобности? Но когда они знают, что их жизнь и собственность зависят от боеспособности флота, они молчат, как воды в рот набрали.

– Я согласен с вами, мистер Гаскойн, но не наша вина, что мы должны вербовать людей насильно, а виноваты те, кто вершит законы, но не устанавливает такой порядок, при котором отпала бы необходимость в этом. Миссис Пузолли часто говорит, что, будь она министром финансов, она бы решила этот вопрос просто.

– Не сомневаюсь, что из миссис Пузолли получился бы прекрасный министр финансов, – сказал Гаскойн с улыбкой. – Ясно только одно – если б они уделили этой проблеме столько же внимания, как другим вопросам, не имеющим никакого значения, они легко добились бы такого положения, когда военный флот не испытывал бы нужды в людях.

– Вне всякого сомнения, мистер Гаскойн. Однако королевские прерогативы нельзя нарушать.

– Не буду возражать, мистер Пузолли, они должны быть вменены в кризисных ситуациях и в случае крайней необходимости.

– Ну, этот вопрос мы обсудим на досуге, – сказал Джек. – А сейчас давайте решать, что нам делать, если фрегат нас догонит. Мне кажется, что если мы поставим все паруса, то «Рибьера» уйдёт от фрегата, но призовые суда будут перехвачены.

– Тогда сделаем вот что, Тихоня: пошлём лодку и заберём абсолютно всех матросов, кроме тех, без которых там не могут обойтись. Тогда у фрегата не будет повода для реквизиции части матросов.

– Правильно, – заметил Гаскойн. – Ветер утихает, и, возможно, скоро настанет штиль. Поэтому они вышлют лодки. На этот случай нам лучше разделить наши суда на одну-две мили друг от друга.

– Очень тельный совет, масса Гаскойн, – подтвердил Мести.

Так они и сделали: по три человека были оставлены на парусниках и четыре – на галлиоте. Суда, в соответствии с планом, были выстроены по обеим сторонам «Рибьеры». Поставив паруса, она устремилась прочь от фрегата во главе своих призовых кораблей. На борту фрегата заметили их манёвр и решили, что испанский караван пытается ускользнуть от них. На палубу фрегата поставили пожарную помпу, обдали водой паруса и предприняли все меры, чтобы догнать караван. Однако в четыре часа пополудни, когда фрегат находился в восьми-девяти милях от них, наступил штиль, как и предсказывал Гаскойн, и все суда замерли, уставившись носами в разные стороны.

– Вот и шлюпки спущены на воду, – сказал Пузолли. – Долго же им придётся грести и, главное, попусту.

– Здорово они разозлятся, – добавил Гаскойн.

– Не обращайте на них внимания, – сказал Джек. – Мести говорит, что обед на столе.

После обеда они вышли на палубу и увидели, что шлюпки разделились и направились каждая к своему судну, а к «Рибьере» подходят две шлюпки. Через час или раньше они, вероятно, пристанут к её борту.

– Давайте решать, какой линии поведения мы должны придерживаться. Я полагаю, мы не должны оказывать сопротивления попыткам увода наших матросов.

– Я продумал этот вопрос, Тихоня, и считаю, что нужно предоставить самим матросам решать, как они считают нужным. Мы будем держать нейтралитет. Мне, как лейтенанту на службе его величества, неудобно вмешиваться в это дело, мистеру Гаскойну тоже. У вас другое положение: вы не на службе. Но всё равно я рекомендовал бы вам ту же линию поведения. Матросы имеют право дать отпор вербовщикам. Как правило, они так и поступают и никогда не получают за это наказания. Под угрозой пушек фрегата мы должны подчиниться, но в двух шлюпках находится не более двадцати пяти человек, и мы имеем численный перевес. Предоставим дело им самим и будем держать нейтралитет.

– Очень хороший совет, – сказал Мести. – Мы управимся сами.

И Мести отправился на бак, где матросы уже собрались кучками, обсуждая сложившуюся ситуацию. Джек также признал благоразумность такой меры и увидел, что, по совету Мести, матросы стали вооружаться, готовясь к отпору.

Лодки приближались к бригантине, и Джек приказал поднять английский флаг. Однако это не остановило шлюпки, которые продолжали мчаться к судну, волоча за собой по воде свои национальные вымпелы. Как только передняя шлюпка причалила, офицер вскочил на палубу «Рибьеры» с тесаком в руке, за ним последовали матросы с фрегата. Команда «Рибьеры» сгрудилась на баке; Тихоня, Гаскойн и Пузолли остались стоять на корме.

– Что это за судно?! – закричал лейтенант, командовавший шлюпками.

Джек, сняв шляпу, с величайшей вежливостью сообщил ему, что судно называется «Рибьера», это капер, их документы готовы к досмотру.

– А другие суда?

– Призы «Рибьеры», захваченные в бухте Малаги.

– Значит, вы капер? – разочарованно протянул офицер. – Давайте свои документы.

– Мистер Пузолли, будьте добры принести их сюда, – сказал Джек.

– Ба, а это что за пузан? – воскликнул лейтенант, уставившись на Пузолли.

– Я вам не пузан, молодой человек, – ответил Пузолли твёрдо, – а лейтенант королевского флота, прослуживший на флоте дольше, чем вы. И если мы встретимся в другом месте, я заставлю вас проглотить свои слова, наглец вы этакий!

– Неужели? – заметил тот насмешливо. – Я бы принял вас скорее за боцмана или комендора, чем за офицера.

– Считайте за мной оплеуху! – взревел Пузолли, потеряв самообладание.

– Вот так-так! Да я тебя, старая черепаха…

– Сэр, – вмешался Джек. – Мистер Пузолли действительно является лейтенантом на службе его величества, но даже если бы он им не был, вы не имеете права оскорблять его.

– Я вижу, тут собрались одни офицеры.

– Так точно, сэр, – произнёс Гаскойн, – я тоже офицер и нахожусь на борту этого судна с разрешения капитана Собриджа, командира «Латоны».

– А я бывший офицер, – добавил Джек. – А теперь – капитан и владелец этого судна. Вот мои бумаги. С нашей стороны вы не встретите препятствий в исполнении своих обязанностей. Тем не менее я призываю двух молодых офицеров, что стоят рядом с вами, а также ваших матросов, в свидетели того, что здесь происходит.

– Пожалуйста, как вам будет угодно. Я вижу: ваши бумаги в порядке. Теперь потрудитесь собрать ваших людей.

– Конечно, сэр, – сказал Джек. – Мистер Пузолли, объявите сбор на корме.

Матросы по одному стали подходить к грот-мачте и называть свои фамилии. Когда они проходили мимо лейтенанта, тот делал в судовой роли отметки против имён тех, кто ему показался наиболее подходящим моряком. По окончании переклички он приказал этим матросам забрать свои вещи и садиться в шлюпки.

– Сэр, как вы заметили, мне не хватает людей, поскольку многие из них заняты на призовых судах. Я, как командир корабля, протестую против подобных действий. Однако если вы требуете передачи вам этих людей, то я ничего не могу поделать, – заявил Джек.

– Вот именно, требую, сэр. Я не собираюсь возвращаться на фрегат с пустыми руками.

– Хорошо, сэр, я не смею возражать, – сказал Джек, отходя к планширу кормы, куда уже раньше удалились Пузолли и Гаскойн.

– Ну-ка, ребята, отведите в шлюпки этих людей!

Но матросы «Рибьеры» тесной толпой отступили на бак и по команде Мести вытащили ножи. Некоторые из матросов фрегата, выполняя приказ лейтенанта, подступили к ним, чтобы выхватить отобранных людей, но были вынуждены отступить, опасаясь удара ножом. Заметив суматоху, поднявшуюся на баке, лейтенант вызвал из шлюпок всех своих матросов.

– Да это бунт, клянусь всеми святыми! Все сюда, ребята!

Мести выступил вперёд, с саблей в одной руке и пистолетом – в другой, и обратился к матросам с фрегата:

– Вот что я вам скажу, парни. Вас меньше, и мы лучше вооружены, а пушки фрегата талеко. Мы отказываемся покитать наше сутно. Хотите нас запрать, попропуйте, если сможете. Только лучше ухотите потопру-позторову, не то, клянусь непесами, мы изрупим вас на куски!

Матросы остановились – они были готовы сражаться с врагами, но убивать своих соотечественников или умереть от их рук – это уж, извините, не по их части. Кроме того, эти ребята с бригантины поступают точно так, как они сами бы поступили на их месте. Но лейтенант думал иначе – отпор привёл его в бешенство.

– Ах ты, чёрная скотина! Я не хотел тебя забирать, так как думал, что ты никуда не годишься, но теперь тебе придётся пойти с нами!

– Потожтём немного, – заявил Мести.

Лейтенант не захотел прислушаться к его разумному совету. Он бросился вперёд, пытаясь схватить Мести. Но не тут-то было: Мести хватил его саблей плашмя по голове так, что тот повалился на палубу. Офицеры и матросы фрегата бросились ему на выручку, но после короткой схватки были отброшены назад в шлюпки. Последним шлёпнулся туда лейтенант, сброшенный сильной рукой рассвирепевшего Мести, и под угрозой пушек и огнестрельного оружия матросы шлюпки поспешно отплыли восвояси, направившись к своему фрегату.

– Как бы не случилось скандала, когда они вернутся на судно и расскажут о том, что произошло. Если фрегат захватит нас, нам не дождаться от них пощады, – сказал Пузолли. – А вот и бриз с северо-запада. Нам повезло: мы ближе к ветру на три лиги и можем ускользнуть от фрегата.

– Вряд ли он догонит нас при любом ветре и любых парусах. Он может настигнуть наши призы, но что он с ними сделает?

– Нет, фрегат должен ждать возвращения шлюпок, которые были посланы на призовые суда. Это даст нам выигрыш во времени – и мы сможем оторваться от них. Прежде чем они поставят паруса, наступит ночь.

– Дайте сигнал из пушки, чтобы призы подошли к нам, – приказал Джек. – Мы опять высадим на них нашу команду и отправимся в Палермо как можно быстрее.

– Так и сделаем, – сказал Пузолли. – Если мне случится встретить этого наглеца ещё раз, я заставлю его проглотить свои слова. Эй, ребята, выправляй реи по ветру!

– Да, такие выражения, какие он позволил себе, простить нельзя!