Текст книги "Мичман Изи"

Автор книги: Фредерик Марриет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Через полчаса двое мичманов и Мести высадились на пристани и направились в гостиницу, в которой останавливались раньше. Сперва они справились о доне Филиппе и его брате.

– Они оба в отпуске, – сообщил хозяин гостиницы, – и гостят у отца, дона Рибьеры.

«Весьма утешительная новость», – подумал Джек и сказал:

– Нам нужны лошади, и как можно быстрее. Мести, ты умеешь ездить верхом?

– Силы непесные, масса Тихоня! Ещё пы не уметь! Кто когта-нипуть сатился на кентуккийскую лошать, тот справится со всякой тругой!

Через некоторое время им раздобыли коней и проводника, и на следующий день, рано утром, небольшой отряд пустился в путь-дорогу к поместью дона Рибьеры. Не проехали они и шести миль, как догнали одну из армейских команд, высланных на поимку освобождённых преступников. Офицер оказался старым знакомым Джека. Между ними завязался разговор, и Джек поделился с офицером своими опасениями за судьбу дона Рибьеры, так как среди освобождённых был Сильвио, его злейший враг. Он попросил офицера направить свой отряд в поместье дона Рибьеры.

– Corpo di Bacco,[43]43
  Corpo di Bacco – чёрт побери (ит.).


[Закрыть] вы правы, синьор Тихоня, – сказал офицер. – Но дон Филипп дома и его брат тоже. Я постараюсь прибыть туда к десяти часам утра, хотя для этого нам придётся идти пешком всю ночь.

– У преступников нет оружия, – заметил Джек.

– Но они скоро раздобудут оружие. Они захватят небольшой городок, разграбят его и уйдут в горы, где будут скрываться от нас. Хорошенькую работу подкинул нам ваш капитан!

Обменявшись с ним любезностями и извинившись за то, что спешит, Джек пришпорил лошадь, догнал своих товарищей, и они помчались галопом.

– О, синьор, не так быстро, – стал умолять проводник. – Вы загоните лошадей.

– Я заплачу за них, – сказал Джек.

– Но мы загоним их раньше, чем прибудем на место, – возразил Гаскойн, – и будем вынуждены остальную часть пути проделать пешком.

– Верно, Нед, давай немного попридержим коней. Пусть они чуть-чуть передохнут.

– Чёрт побери, масса Джек, у меня рубашка прилипает к спине! – воскликнул Мести. У него всё лицо лоснилось от пота, вызванного быстрой скачкой.

– Ничего, Мести. Главное, не опоздать!

Около пяти часов пополудни они домчались до поместья дона Рибьеры. Джек соскочил со своего знаменитого скакуна и поспешил в дом в сопровождении Гаскойна. Они застали в гостиной всю семью, которая и не подозревала о грозившей им опасности. Тем не менее все были изумлены и обрадованы появлением нашего героя. Джек бросился к Агнессе, та вскрикнула от неожиданности, увидя его, и едва не лишилась чувств, так что Джек был вынужден обнять её, чтобы она не упала. Усадив её в кресло, он поздоровался с родителями и двумя старыми приятелями, которые радушно ответили на его приветствие. Первые минуты прошли в расспросах о здоровье и домашних делах, затем Джек сообщил им причину их неожиданного приезда.

– Дон Сильвио и сто пятьдесят отпетых головорезов, освобождённых с галеры вчера днём?! – воскликнул дон Рибьера. – Вы правы, это серьёзная опасность. Остаётся только удивляться, что они не заявились сюда прошлой ночью. Но я ожидаю из города Педро, своего управляющего, он повёз туда вино и, вероятно, вернётся с новостями.

– Во всяком случае, нужно приготовиться к нападению, – сказал дон Филипп. – Вы говорите, солдаты прибудут только завтра утром?

– Святая мадонна! – воскликнули женщины в ужасе.

– Сколько людей мы можем собрать?

– У нас здесь пятеро человек прислуги, вернее, пока их нет, но они соберутся здесь к вечеру, – ответил дон Филипп. – Да нас трое, тоже неплохих солдат – мой отец, я и брат.

– Да нас трое, – добавил Джек. – Четверо вместе с проводником, я плохо его знаю.

– Всего двенадцать. Не слишком много, но если мы как следует подготовимся, то, думаю, мы продержимся до утра.

– Не лучше ли отправить женщин из дома? – спросил Джек.

– А кто их будет сопровождать? – заметил дон Филипп. – Мы только ослабим наши силы. И кроме того, они могут попасть в руки злодеев.

– Тогда, может быть, всем оставить дом? В худшем случае, они только разграбят его, – сказал дон Рибьера.

– Нет, они могут перехватить нас по дороге, – возразил дон Филипп. – А что мы сможем сделать против такой многочисленной шайки на открытой местности? Тогда как в доме у нас больше шансов отразить нападение.

– E vero[44]44
  E vero – правда (ит.).


[Закрыть], – проговорил дон Рибьера задумчиво. – Тогда давайте готовиться, ибо дон Сильвио не упустит такого удобного случая отомстить нам. Сегодня ночью он будет здесь наверняка, если уж что-то задержало их прошлой ночью. Кстати, скоро приедет Педро.

– Так давайте посмотрим, какими средствами обороны мы располагаем, – сказал дон Филипп. – Пойдём, брат. А не последуете ли и вы за нами, синьор Изи?

ГЛАВА XXXI,
настоящая осада, в которой побеждённые не падают, а поднимаются всё выше и выше при каждой победе врага. Они вознеслись бы в рай, если бы не отряд, пришедший им на помощь

Когда дон Рибьера с сыновьями вышли из комнаты, Гаскойн вступил в разговор с хозяйкой дома, а Джек тем временем воспользовался случаем поговорить с Агнессой. До сих пор он был слишком занят заботами об их безопасности, чтобы уделить ей должное внимание. Разговаривая с другими членами семьи, он не спускал с неё глаз и был поражён тем, как она похорошела с тех пор, как они виделись в последний раз. Теперь он подошёл к ней и тихо спросил, получила ли она его письмо.

– О, да, – ответила она покраснев.

– И вы не осерчали на меня за то, что было в письме? – спросил он ещё тише.

– Нет, – ответила она, опуская глаза.

– Я повторю то, что писал, милая Агнесса. Я никогда не забывал о вас!

– Но…

– Что?

– Отец Томазо…

– Что же он?

– Он никогда не согласится…

– На что?

– Он говорит, что вы – еретик.

– Скажите ему, что это не его дело.

– Он пользуется большим влиянием на отца и мать.

– Зато ваши братья на нашей стороне.

– Я знаю, но всё равно одно препятствие неодолимо – у нас разная вера. Отец Томазо обещал поговорить с вами и сказал, что, может быть, вы перемените свою религию.

– Это мы ещё посмотрим, Агнесса. Пусть он сам переменит религию, если у него есть хоть капля здравого смысла, а если нет, то и разговаривать с ним бесполезно. Где он?

– Он скоро будет у нас.

– А скажите, Агнесса, если бы всё зависело только от вас, вы пошли бы за меня замуж?

– Не знаю. Вы мне нравитесь больше всех.

– И это всё?

– А разве такое признание мало значит для девушки? – возразила Агнесса, взглянув на Джека с упрёкам. – Синьор, разрешите мне удалиться, сюда идёт отец.

Джек скосил глаза к окошку, у которого беседовали хозяйка дома и Гаскойн, и, воспользовавшись тем, что они сидели спиной к ним, он обнял Агнессу и прижал к своему сердцу, прежде чем отпустить её.

Мужчины вернулись с полным набором огнестрельного и холодного оружия, какое только могли найти в доме.

– Этого достаточно, чтобы вооружить всех людей, что соберутся здесь.

– Мы тоже вооружены хорошо, – сказал Джек, который уже стоял на почтительном расстоянии от Агнессы. – Каков будет план наших действии?

– Его нужно ещё обсудить. По всей вероятности…

На этом месте разговор был прерван внезапным появлением Педро, ездившего в город с грузом вина. Он ворвался в комнату возбуждённый и встревоженный, держа в руках красный колпак.

– Как, ты уже успел вернуться, Педро?

– О, синьор, у меня отобрали повозку с вином и угнали её в горы!

– Кто отобрал? – спросил дон Рибьера.

– Каторжники, которые были выпущены на волю. Клянусь телом Христовым, они натворили столько бед! Они врывались в дома, грабили и убивали, переоделись во всё награбленное, забирали у жителей оружие, еду, вино – всё, что только могли, и убрались в горы. Это произошло прошлой ночью. Не успел я доехать до города, как они напали на меня, завернули быков и угнали их вместе с другими повозками. Клянусь пресвятой девой, они с головы до ног перемазались кровью, к счастью, не только человечьей – они прирезали несколько быков, как мне рассказал пастух, но он так торопился, что не успел рассказать мне ничего больше. О, синьор, я слышал, они упоминали ваше имя.

– Так я и думал, – сказал дон Рибьера. – Что касается вина, Бог с ним – будем надеяться, что они перепьются сегодня вечером и оставят нас в покое. Но всё равно, Педро, они заявятся сюда, и мы должны защищаться. Так что созови сюда всех наших людей, я хочу побеседовать с ними.

– Не видать нам больше наших волов, – печально заметил Педро.

– Это что! Если мы не позаботимся о нашей безопасности, то не увидим и завтрашнего утра. У меня есть сведения, что они придут сюда этой ночью.

– Святые угодники! Говорят, что их тысячи!

– Насколько я знаю, их гораздо меньше, – заметил Джек.

– Говорят, что многих из них перебили, когда они напали на городок.

– Тем лучше! Иди, Педро, выпей стакан вина и позови других мужчин.

Дом был забаррикадирован, насколько позволяли обстоятельства. Первый этаж был превращён в крепость с помощью шкафов, комодов и других предметов обстановки, мебели, которыми забили прихожую у входной двери. Верхний этаж, или мансарду, если её так можно назвать, укрепили таким же способом, но так, чтобы они могли туда отступить, если входная дверь будет взломана.

Наступил вечер. Они всё ещё занимались приготовлениями к обороне под руководством Мести, проявившим себя способным фортификатором, когда послышался шум приближающейся толпы. Они выглянули из окна и увидели, что дом окружён каторжниками – их было около ста человек. Они красовались в самых причудливых нарядах, какие только могли раздобыть. Некоторые несли с собой огнестрельное оружие, но большинство из них были вооружены саблями и ножами. Вместе с ними прибыл обоз с награбленным добром: телеги и повозки всевозможного вида, нагружённые съестными припасами и вином, сеном, соломой, парусами и всем, что требуется для жизни в горах. К телегам был привязан скот, который они намеревались забрать с собой в горы. Все они, по-видимому, повиновались вожаку, в котором защитники дома вскоре узнали дона Сильвио.

– Масса Тихоня, покажите-ка мне этого мерзавца, – попросил Мести, услышав разговор о нём между Джеком и братьями Рибьера. – Уж я его не упущу, только тайте мне взглянуть на него.

– Вон там, он идёт впереди других разбойников с мушкетом в руках, на нём куртка с серебряными пуговицами и белые панталоны.

– Та, Тихоня, я его хорошо разглятел, тостаточно, чтобы запомнить.

Каторжников, очевидно, больше всего заботило, чтобы никто не мог ускользнуть из дома, поэтому дон Сильвио велел своим людям окружить дом тесным кольцом.

– Нед, – сказал Джек, – нужно показаться ему. Он обещал известить дона Рибьеру о нашем прибытии. Пусть убедится, что опоздал.

– Это весьма дельное предложение, – ответил Гаскойн. – Если этим людям не чуждо чувство благодарности, некоторые из них могут отказаться от участия в осаде дома – ведь мы спасли их от смерти!

– Вряд ли, но пусть узнают, что в доме больше людей, чем они ожидали, а кроме того, не худо бы их припугнуть, сказав, что скоро сюда придут солдаты.

Джек поднял окно и громким голосом выкрикнул:

– Дон Сильвио! Эй, каторжник дон Сильвио!

Дон Сильвио поднял голову и увидел в окне верхнего этажа Джека, Гаскойна и Мести.

– Мы избавили вас от труда объявить о нашем прибытии сюда! – крикнул Гаскойн. – Наоборот, мы уже здесь, чтобы оказать вам должный приём.

– Через три часа сюда прибудет воинская команда, так что вам нужно поторопиться, дон Сильвио! – добавил Джек.

– Засим a rivederci![45]45
  A rivederci! – Прощайте! (ит.).


[Закрыть] – продолжал Гаскойн, разряжая пистолет в дона Сильвио.

Окно тотчас же захлопнули. Появление наших героев и их слова о скором прибытии солдат заставили каторжников призадуматься. А дон Сильвио обезумел от ярости – он потребовал немедленно напасть на дом, говоря, что солдаты не могут появиться так скоро, и соблазнял каторжников богатствами, хранившимися в доме дона Рибьеры. Его речи побудили разбойников решиться на атаку. Однако они напрасно пытались взломать дверь и были вынуждены отступить, потеряв несколько человек убитыми под прицельным огнём осаждённых. Целых полчаса они повторяли свои попытки ворваться в дом, и только убедившись в их тщетности, отошли и вскоре вернулись с длинным бревном, таким массивным, что потребовались усилия шестнадцати человек, чтобы поднять его. Они разбежались, с размаху ударили им в дверь, которая не выдержала удара и сорвалась с петель. Вход в дом был свободен.

К этому времени стемнело. Осаждённые отступили на второй рубеж обороны. Каторжники, ворвавшиеся в дом, уже ликовали, готовясь праздновать победу, но на их пути встала баррикада, воздвигнутая у входа. Защитники подготовили в ней удобные бойницы, через которые теперь открыли беглый огонь по нападающим, в то время как те были лишены возможности отвечать на него. Сражение длилось уже более двух часов, а накал битвы не стихал. Каторжники были несколько раз отбиты с большими для себя потерями, но вдохновляемые призывами дона Сильвио и новыми порциями вина из кувшинов, к которым они то и дело прикладывались, каторжники шаг за шагом расчищали завал, преграждавший им путь.

– Нужно отступать! – воскликнул дон Рибьера. – Скоро они разнесут всю баррикаду. Как вы думаете, синьор Изи?

– Будем держаться здесь, сколько удастся. Как у нас с боеприпасами?

– Пока достаточно. Часов на шесть, я думаю, хватит.

– Ты что-то сказал, Мести?

– Клянусь святым Патриком, нужно тержаться зтесь, пока мы сможем тержать их на расстоянии. Ведь у них нет огнестрельного оружия.

Это было верное решение, позволившее им задержать разбойников на прежнем рубеже ещё в течение двух часов, когда наступила передышка, вызванная временным отступлением каторжников под прикрытие телег.

Наконец стало ясно, что баррикада больше не выдержит, ибо тяжёлая мебель, наваленная ими у входа, постепенно рушилась под ударами длинных шестов, используемых бандитами в качестве таранов. Прозвучала команда к отступлению, и все поспешно поднялись на второй этаж, куда заранее были отведены женщины. Каторжники завладели первым этажом – озлобленные упорным сопротивлением, опьянённые вином и победой, они обшарили весь первый этаж, но никого там не нашли. Опять возобновились атаки, теперь за овладение верхней лестничной площадкой, но здесь лестница была гораздо уже, и сопротивление осаждённых соответственно упорней, так что каторжники, захватив первый этаж, не добились никаких существенных преимуществ. Напротив, их потери значительно возросли и всё больше раненых и убитых уносили с поля боя.

Ночная тьма лишила сражавшихся возможности отчётливо видеть друг друга, что было на руку оборонявшимся. Некоторые каторжники перелезали через завал мебели, но их сразу же убивали, как только они оказывались по другую сторону баррикады, и, экономя боеприпасы, защитники открывали стрельбу только по тем, кто отваживался на эту отчаянную попытку. Уже четыре часа продолжалось сражение, начал брезжить рассвет, когда разбойники вернулись к прежней тактике ведения боя: они опять принесли шесты, стали разбивать мебель на куски и прокладывать себе дорогу к лестничной площадке на втором этаже. Защитники изнемогали от усталости, но держались стойко: они знали, что их жизнь и жизнь тех, кто им был дороже всего на свете, зависит от их мужества. Поэтому они не ослабляли своих усилий. Преступники во главе с доном Сильвио также не сбавляли ярости атак, и расстояние между ними постепенно сокращалось, пока наконец лишь один массивный комод стал разделять осаждённых и нападающих, преграждая последним путь к лестничной площадке. На него обрушился град ударов, наносимых шестами и саблями, на которые защитники отвечали редкими выстрелами из своих пистолетов.

– Теперь нам остаётся продать нашу жизнь подороже, что ещё можно сделать! – воскликнул Гаскойн.

– Как что?! Мы можем забраться на чердак и продолжать сражение там, – ответил Джек.

– Кстати, очень неплохая мысль, – сказал Гаскойн.

– Мести, поднимись наверх и посмотри, есть ли там вход на чердак, куда мы могли бы отступить в случае необходимости.

Мести поспешил выполнить приказ и, возвратившись, доложил, что под крышу ведёт люк, а лестницу можно поднять за собой.

– Тогда ещё не всё потеряно! – воскликнул Джек. – Мести, оставайся здесь, пока мы поможем женщинам подняться на чердак, – сказал Джек громко, объясняя дону Рибьере и его слугам причину своего ухода.

Тихоня и Гаскойн проводили хозяйку дома и Агнессу к лестнице, ведущей на чердак, и попросили их не тревожиться, так как сражение идёт успешно. Затем они вернулись на лестницу и убедились, что дальнейшие попытки удержать эту позицию бесполезны. Но поскольку лестница была узкой, нападающие не могли использовать свой численный перевес. Завал мебели был почти расчищен. Хотя нападающие пока ещё не могли достать их своими ножами, они принесли тяжёлые камни, которые стали метать в защитников дома с силой и меткостью опытных пращников. Новое оружие оказалось действенным – двое слуг дона Рибьеры и дон Мартин свалились от их ударов.

– Нужно отступать, Джек, – сказал Гаскойн. – Камни не смогут причинить нам вреда на чердаке. Как вы думаете, дон Филипп?

– Я согласен. Пусть первыми поднимутся раненые, а потом последуем и мы за ними.

Так и сделали – сперва подняли раненых, затем передали наверх оружие, чтобы оно не попало в руки преступников, хотя теперь оно было бесполезным, так как боеприпасы были истрачены. Только после этого отряд отступил в комнату, где стояла лестница, ведущая на чердак. Поднявшись на него, они втянули лестницу за собой. Едва они успели сделать это, как в комнату ворвались каторжники с криками и воплями: одолев последний барьер, они считали себя уже победителями и готовились схватить свою добычу. Но их ждало разочарование – осаждённые были более недосягаемы для них, чем раньше.

Дон Сильвио был вне себя от бешенства, когда обнаружил, что его победа не увенчалась успехом и что защитники дома опять неуязвимы. Так как добраться до них было делом немыслимым, он решил поджечь комнату и выкурить их с чердака с помощью дыма, если уж ничего другого не оставалось. Он принялся давать указания своим людям, но при этом неосторожно стал под чердачным люком, и Мести, поднявший с собой на чердак два или три увесистых камня, уронил один из них на голову Сильвио, и тот сразу же свалился в беспамятстве. Его унесли, но приказ был выполнен: в комнату притащили солому и сено и подожгли. Последствия не преминули сказаться – несмотря на закрытый люк, жара и дым проникали на чердак. Спустя некоторое время занялся огнём пол и балки чердака. Положение осаждённых стало ужасным. Они распахнули маленькое чердачное окно, выходящее на крышу, но это дало им временное облегчение. Балки пылали и трещали, обдавая их густым дымом. В дыму они ничего не видели и едва могли дышать. К счастью, огонь был разведён только в одной из комнат, а чердак тянулся по всей длине дома, так что они могли уйти в самый дальний угол чердака. Крыша была покрыта массивными плитами шифера, и им не удавалось сдвинуть их с места, чтобы впустить на чердак немного воздуха. Донна Рибьера упала в обморок на руки мужа, Агнесса оказалась в объятиях нашего героя, который, скрывшись за клубами дыма, целовал её снова и снова, а она, бедняжка, думая, что наступил их последний час, не сочла для себя зазорным возвращать ему доказательства своей нежной привязанности и пылких чувств.

– Масса Тихоня, помогите мне зтесь. Масса Гаскойн, и вы потойтите сюта. Если мы стронем с места вот эту лестницу, мы потнимем и тругие.

В ответ на призыв Мести они подставили плечи под одну из нижних плит шифера, она поддалась и обрушилась вниз с ужасным грохотом. Женщин подвели к отверстию, чтобы они высунули головы наружу подышать чистым воздухом. Это принесло им лишь временное облегчение, ибо дом пылал и спасения не было. Но в этот момент дуновение ветерка отнесло дым в сторону, и они увидели, что к дому приближается воинский отряд. Громкие крики несчастных раздались с крыши, привлекая внимание солдат, которые, не теряя времени, окружили дом и принялись очищать его от бандитов.

Каторжники были заняты поисками сокровищ, скрытых, по словам дона Сильвио, в доме, и, застигнутые врасплох, либо сдавались в плен, либо были убиты, так что через несколько минут дом оказался в руках солдат. Но каким образом выручить тех, кто спасался на чердаке, никто не знал. Комната, где находился вход на чердак, была охвачена пожаром, там яростно бушевал огонь. Лестниц, которые доставали бы до крыши, не оказалось, и добраться до осаждённых не было никакой возможности. Командир отряда подавал им снизу знаки, как бы спрашивая, что ему делать.

– Мы погибли! – заметил дон Филипп печально. – Дорогие друзья, мне жаль, что судьба вовлекла вас в наши семейные раздоры, обрекая на такую ужасную смерть. Что ещё можно сделать для нашего спасения?

– Не знаю, – ответил Джек. – Будь у нас верёвка, мы могли бы спуститься по ней.

– А вы уверены, что внизу нет каторжников? – спросил Мести.

– Конечно, – ответил Джек. – Посмотри сам. Вон они стоят связанные под охраной солдат.

– Тогта я тумаю, что нам тоже пора спускаться.

– И я так считаю, Мести, но как?

– Как? Потожтём немного – увитим. Вот эта тоска (пол на чердаке был деревянным) шатается. Помогите мне оторвать её. – Совместными усилиями доску сорвали с места. – А теперь пропивайте тыру в потолке и пейте изо всех сил. – Говоря это, Мести первым принялся за работу. Через несколько минут они пробили отверстие в комнату, куда ещё не проник пожар. Затем, сорвав ещё несколько досок, они проделали достаточно широкое отверстие, в которое можно было пропустить лестницу. Когда Мести установил её, они все благополучно спустились с чердака, а потом и вышли на улицу, к величайшему изумлению командира отряда. Вышли даже те из них, кто был оглушён ударами камней – к этому времени они настолько оправились, что не нуждались в посторонней помощи. Когда они появились на крыльце, поддерживая женщин под руки, солдаты приветствовали их радостными криками, командир отряда, закадычный друг дона Филиппа, заключил его в свои объятия. Пока все обменивались радостными приветствиями, Мести внимательно осмотрел пленных, но не нашёл среди них дона Сильвио. Тот, однако, мог оказаться среди мёртвых, которые оставались в доме, куда уже невозможно было проникнуть, так как он был весь охвачен пламенем. Каторжников, захваченных в плен, насчитывалось сорок семь человек, а мёртвых они не считали. Награбленное имущество, телеги и скот находились там, где были оставлены. Завершив арест преступников, солдаты пытались потушить пожар, но их попытки не увенчались успехами – усадьба сгорела дотла, так что остались торчать только голые стены да успели вынести кое-какую мебель. Однако большая часть её была уничтожена ещё до пожара во время атак дона Сильвио и его сообщников.

Отдав Педро и его людям указание раздать владельцам имущество, награбленное злодеями, дон Рибьера с домочадцами и друзьями сели на лошадей и под защитой военных, успевших немного отдохнуть и подкрепиться, пустились в путь в Палермо. Караван каторжников, скованных или связанных попарно, тронулся им вслед.

Только в полдень следующего дня они добрались до Палермо, где дон Рибьера со своей семьёй поселились в городском палаццо, а наши мичманы и Мести распрощались с ними и отправились на судно – им нужно было сменить платье, чтобы не походить на трубочистов.

Капитан Вилсон был на корабле. Джек доложил ему о прибытии и спустился в мичманскую каюту, весьма довольный оборотом событий, а особенно тем, что ему есть что порассказать губернатору по возвращении на Мальту.