Текст книги "Башня на краю света"

Автор книги: Финн Сэборг

Соавторы: Виллиам Хайнесен,Марта Кристенсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

13

– Я давно думаю, – сказал Эрик, – а что, если наши корабли будут двигаться?

– Как это двигаться? – вопросительно взглянул на него Петер.

– Очень просто – во время игры их надо перемещать. Ведь настоящие корабли не стоят все время на месте.

– Ну, это слишком сложно, – решил Петер.

Они горячо обсуждали предложение Эрика с разных сторон, и, когда в разгар спора зазвонил телефон, трубку пришлось снимать Пребену. На проводе была фирма «Йеппесен и Хольм». Фирма хотела поблагодарить Пребена за разрешение.

– Какое разрешение? – не понял Пребен.

– На установку клозетов. Мы сразу догадались, что получили его только благодаря вам, разве это не так?

– Да, отчасти вы правы… – Пребен и думать забыл об этом деле.

– А звоним мы вот еще по какому поводу, – добавили из фирмы, – нам хотелось бы, чтобы разрешили установить и умывальники, а ответ на наше заявление задерживается…

– Мне очень жаль. – Пребен был смущен тем, что его помощь фирме явно страдает пока кое-какими недостатками.

– Может быть, направить к вам новую заявку? – спросили на другом конце провода.

– Да, пожалуй, так будет вернее всего, – решил Пребен.

– Хватит тебе болтать, – вмешался Петер. – Мы придумали новые правила игры.

Пребен обменялся с «Йеппесеном и Хольмом» еще несколькими фразами и завершил разговор обещанием решить их дело в ближайшем будущем. Он со вздохом положил трубку, думая о том, насколько бы облегчилось его существование, если бы на свете не было фирмы «Йеппесен и Хольм».

– Ты что, не слышал? – спросил Петер. – Мы составили новые правила.

– Мне некогда, – сказал Пребен, – я должен идти.

– Уйти в рабочее время? Что это значит? – возмутился Петер.

– Надо посмотреть одну квартиру.

– И как это людям удается найти жилье? – удивился Петер. – Я ведь тоже ищу.

– Но у тебя же есть комната, – сказал Эрик.

– Пока есть, а скоро не будет. Она понадобилась фирме.

– Вместо квартирной платы я буду прибирать у хозяев.

– Ну, это не для меня. Возвращайся поскорей – сыграем по новым правилам.

* * *

– Вот так, и сегодня из министерства ни ответа ни привета, – сказал Момберг.

– Вряд ли он вообще придет, этот проклятый ответ, – пессимистично заметил Фредериксен.

– В том, что он придет, я не сомневаюсь, но вот сколько там с ним провозятся?

– А почему бы вам не сходить и не поговорить самому? – спросил Фредериксен. – Это же с ума сойти можно – мы до сих пор не продали ни одной горелки. И все только потому, что они цену утвердить не могут.

– Я так выматываюсь в этом министерстве, – сказал Момберг. – Лучше уж просто ждать.

– Могу и я сходить, – предложил Фредериксен.

– Пожалуй. – Момберг задумался. – Нет, лучше подождем еще немножко.

– Ради бога, – сказал Фредериксен.

Внезапно их беседа прервалась. Распахнулась дверь, и в мастерскую вошел высокий, крепкий мужчина. Он спросил, может ли он видеть господина Момберга.

– Это я, – встал удивленный Момберг.

– Я из профсоюза рабочих металлообрабатывающей промышленности, – представился гость.

– Очень приятно, – протянул ему руку Момберг. – Чем могу служить?

– Нам сообщили, что вам выдан патент на производство газовых горелок. В связи с этим мне нужно получить сведения, сколько человек у вас занято.

– Только вот Фредериксен.

Профсоюзник кивнул и обратился к Фредериксену:

– Разрешите взглянуть на ваш профбилет, – сказал он со скрытой угрозой.

– Какой еще билет? – вытаращил глаза Фредериксен.

– Ваш профсоюзный билет. Если вы член профсоюза.

– Никакой я не член профсоюза, черт побери! – Фредериксен воспринял такое предположение как личное оскорбление. Начальник производственного отдела не обязан быть членом профсоюза.

Гость серьезно посмотрел на Момберга.

– Ваш рабочий не организован, – строго сказал он. – Как это понимать?

– Как понимать? – Момберг был сбит с толку. – Он что, обязательно должен быть в профсоюзе?

– Это его дело. Но вот вы должны были знать о существующих правилах.

– А где об этом написано?

– В вашем разрешении на производство. Где оно у вас?

Момберг достал бумагу из министерства и подал ее профсоюзнику.

– Смотрите, – сказал тот и ткнул в бумагу пальцем невероятных размеров. – Тут же ясно написано, что вы обязаны руководствоваться параграфом четырнадцатым распоряжения номер четыреста сорок два от восьмого августа тысяча девятьсот… года в варианте, принятом в соответствии с распоряжением номер восемьсот восемьдесят семь от двенадцатого января тысяча девятьсот… года.

– Вы знаете, я понятия не имею, о чем там написано, в этом распоряжении, – признался Момберг.

– О том, что предприятия могут использовать только организованную рабочую силу.

– Я, конечно, виноват, что не обратил на это внимания, – сказал Момберг после некоторого раздумья. – Но все еще можно, наверное, исправить? Думаю, Фредериксен не будет возражать против вступления в ваш профсоюз, не так ли, Фредериксен?

– Чего уж там! – Фредериксен был явно не в восторге от перспективы превратиться в простого рабочего.

– Я, разумеется, сам заплачу все взносы, – поспешил добавить Момберг.

Профсоюзник холодно на него посмотрел.

– Это совершенно исключено, – сказал он. – Мы не вправе принять господина Фредериксена как не получившего специального образования.

– Другими словами, я должен его уволить?

– Это нас не касается, просто ему нельзя участвовать в производственном процессе.

– А если я буду заниматься только, делопроизводством?

– Пожалуйста, это нам безразлично.

– Может, так и сделаем? – Фредериксен с надеждой взирал на Момберга. Он чувствовал, что наконец пришел его час.

– Право, не знаю. – Момберг почесал затылок. – Тут голова кругом идет. Сбыта никакого, а траты – каждый день. Теперь, если я сделаю вас конторщиком, мне придется нанять еще человека для работы в мастерской…

– Сбыт скоро начнется, – уверенно сказал Фредериксен.

– Может быть. – Новые проблемы уже просто не влезали в голову Момберга. – А ваш профсоюз обеспечит меня рабочей силой?

– Обычно это для нас нетрудно, но именно сейчас мы исчерпали все резервы. Вы, наверное, слышали: в нашей отрасли возникла резкая нехватка рабочей силы.

Момберг ничего такого не знал, но дело от этого не менялось. Он спросил, правильно ли он понимает сложившееся положение: профсоюз принуждает уволить Фредериксена, не предоставляя в то же время ему замену?

– Вы не имеете права использовать неорганизованную рабочую силу – вот и все, на чем мы настаиваем, – сказал профсоюзник.

Эта фраза, очевидно, должна была играть роль окончательного и завершающего заявления, так как, произнеся ее, представитель профсоюза покинул мастерскую с выражением угрозы на лице, словно предупреждал, что водить его за нос лучше и не пробовать.

– Ну вот что теперь делать? – в отчаянии повторял Момберг, оставшись наедине с Фредериксеном.

– Думайте сами, – проговорил вдруг Фредериксен. – Должен вам сказать, что мне все это осточертело, с меня хватит. У меня, знаете, пропал интерес к горелкам.

– Послушайте, я вас, само собой, на улицу никогда не вышвырну, – сказал Момберг. – В этом-то вы можете быть уверены.

– Не беспокойтесь, я сам ухожу.

– Но что вы будете делать?

– А вот это уже мое дело, – ответил Фредериксен.

– Вы как-то странно говорите об этом, – озабоченно произнес Момберг. – Надеюсь, вы не займетесь ничем противозаконным?

– Хоть бы и так, – ответил Фредериксен, – пусть вас это не волнует. Сами-то вы разницы между законным и незаконным не видите!

Удар был жесток и попал в цель. Момберг долго сидел, не в силах вымолвить слова.

– Мне очень жаль, что мы вот так расстаемся, – сказал он наконец.

– А мне – так нет! – отпарировал Фредериксен.

* * *

Пребен шагал выложенной плитами садовой дорожкой, с любопытством поглядывая по сторонам. Все здесь такое красивое, даже изысканное. Тут, видимо, живут люди с достатком. Странно, зачем это им понадобилось сдавать комнату? Или он ошибся адресом?

Однако на двери была табличка – «Мельвад», значит, все правильно, так хозяина и зовут. Пребен собрался с духом и нажал кнопку звонка.

Он прождал довольно долго, наконец за дверью раздались шаги. Пребен почувствовал, что его разглядывают через глазок, и начал нервничать как перед объективом фотоаппарата.

– Кто там? – вдруг прозвучал из-за двери резкий голос.

Пребен содрогнулся. Голос был жуткий. Пребену вдруг почему-то пришли на память герои любимых сказок детства – злые ведьмы. Но он взял себя в руки и назвал свое имя.

– Что вам надо? – зловеще спросил голос.

– Я насчет комнаты, – крикнул Пребен сквозь запертую дверь. – Вы говорили со мной по телефону.

Дверь приоткрылась, но лишь настолько, чтобы Пребен мог проскользнуть внутрь. Войдя, он обнаружил, что резкий голос принадлежал пожилой, несколько изможденной даме, опиравшейся на палку.

– Вы, значит, хотите снять у нас комнату? – спросила дама. – Как, вы говорите, зовут вас?

Пребен повторил свое имя.

– Проходите, – сказала она.

Приглашение прозвучало скорее как приказ.

Пребен нерешительно вошел в гостиную, где увидел столь же иссохшего пожилого господина, сидевшего в кресле, на подлокотнике которого висела палка.

– Это тот самый молодой человек, который хотел снять у нас комнату, – объявила дама.

– Значит, это вы. – Тон хозяина как бы давал почувствовать, что подобное желание – немалая дерзость со стороны Пребена. – Садитесь!

Пребен поспешно сел. Было в голосах этой пары нечто, заставлявшее безоговорочно подчиняться.

– Итак, вы хотите снять у нас комнату? – спросила дама.

– Да, то есть мне хотелось бы вначале посмотреть ее, – сказал Пребен.

Хозяева обменялись взглядом. Ну и молодежь пошла, бесстыдства – хоть отбавляй!

– Идемте, – отрывисто бросила фру Мельвад. – Комната наверху.

Пребен пошел вслед за ней. Она запрыгала по лестнице, как ворона, не прибегая к помощи палки. Интересно, для чего же она ей тогда нужна, задумался удивленный Пребен.

– Вот, – хозяйка распахнула дверь.

Пребен огляделся. Ничего не скажешь, комната светлая и хорошо обставлена.

– Идемте вниз, – велела хозяйка, когда он, по ее мнению, достаточно насмотрелся.

Пребен послушно спустился по лестнице.

– Ну как, удовлетворяет вас эта комната? – язвительно спросил бывший зубной врач Мельвад, когда Пребен вернулся в гостиную.

– Да, – поспешил ответить Пребен.

– За такую плату это просто великолепная комната, – заметила фру Мельвад.

– Я с вами согласен.

– Но вы не забыли о наших условиях: вы помогаете нам немного по хозяйству, не так ли? – продолжала она. – Горничной у нас ведь нет.

– Конечно. – Пребен хотел, правда, еще спросить, что войдет в его обязанности, но почувствовал, что такой вопрос оскорбит хозяев. Да и какая работа может быть тяжелей, чем присмотр за Еспером.

– Значит, все в порядке? – спросил Мельвад.

– Думаю, да, – ответил Пребен.

– Ну и хорошо, тогда к первому числу можете перебираться. А чтобы все было как положено, за первый месяц лучше заплатить прямо сейчас.

Когда Пребен прощался, руки ему никто не протянул. Его даже не проводили.

– Выход вы, наверное, и сами найдете, – сказала фру Мельвад.

Пребен поспешно ответил, что найдет.

– Смотрите захлопните как следует дверь за собой! – крикнула она ему вдогонку.

Пребен тщательно закрыл дверь и подергал за ручку, чтобы убедиться, защелкнулся ли замок. Идя по садовой дорожке, он чувствовал, как все сильнее охватывают его сомнения. Теперь он уже не был уверен в разумности такого шага. Было нечто в его новых хозяевах, что ему совсем не нравилось. Хотя как можно судить о ком-то по первому впечатлению. При более близком знакомстве они, скорее всего, окажутся вполне приличными людьми. Он злился на себя лишь за то, что не уточнил свои обязанности по дому, но и этот вопрос, конечно, уладится. Всему есть предел – не могут же их требования выходить за рамки возможного.

Оставалась последняя проблема: как сообщить Акселю и Римсе, что он от них уходит. Поразмыслив, Пребен решил тут же ехать домой, рассказать обо всем и этим покончить.

Римсу новость задела не на шутку.

– Зачем ты так поступил? – спросила она. – Разве тебе плохо у нас?

– Да нет, – сказал Пребен, – дело совсем не в этом.

– А в чем тогда? Ну почему ты не хочешь и дальше жить с нами?

– Да нет, я хочу, то есть… – Пребен был не в состоянии дать внятное объяснение своему поступку, ему уже и самому стало казаться, что ведет он себя недостойно.

– Если хочешь знать, то это черная неблагодарность с твоей стороны, – сказала Римса.

Пребену нечего было ответить. Он чувствовал, что она, в сущности, права. Как бы там ни было, относились они к нему сердечно. Нет, здесь ему совсем неплохо. И в высшей степени сомнительно, что на новом месте будет так же. Решение его иначе как глупым и нечестным не назовешь!

Вдруг Еспер, до сих пор внимательно следивший за разговором, выбежал из гостиной.

– Должна сказать тебе, – продолжила Римса, когда они остались одни, – я прекрасно понимаю, почему ты хочешь переехать. Ты терпеть не можешь Еспера.

– Вот уж нет, – горячо возразил Пребен.

– Ты не любишь его и никогда не любил. Это бросилось в глаза в самый первый день. Мальчишке приходилось несладко. Ты бил его, грубо с ним обращался, калечил его духовно.

– Духовно?

– Вот именно! Он сам мне рассказывал, как ты вдалбливал ему в голову самую безнравственную чушь. Вроде россказней об аистах, приносящих детей, да и другие твои басни были не лучше.

– Ах, это… – Пребен считал, что рассказ об аистах не так уж опасен. Другое дело – вообще его отношение к Есперу – вот оно, действительно, было в корне неверным. Если разобраться, парнишка он неплохой, может быть, немного запущенный, но ведь это еще ребенок. Раскаянье постепенно овладевало Пребеном.

Несколько минут они сидели молча. Пребен пытался найти какие-то слова, которые могли хоть бы частично сгладить тяжелое впечатление от его поступка. Ему хотелось сказать, что он глубоко осознал свое недостойное поведение, что его поступки часто диктовались раздражением, но подобные мысли так нелегко сформулировать.

Его раздумья прервал стук распахнувшейся двери. В гостиную вошел Еспер. Он направился прямо к Пребену и, не говоря ни слова, швырнул ему в лицо пригоршню рваной бумаги.

– Это еще что за новости! – Пребен отряхнулся, бумажки посыпались на пол. Одна из них застряла за лацканом, он вытащил ее и вдруг обнаружил, что это клочок от его дорогих учебников.

– Ты что, разорвал мои книги? – почти выкрикнул Пребен.

– Да, – кивнул с довольным видом Еспер. – Потому что ты уезжаешь.

– Как характерна для детей такая вот импульсивность, – гордо сказала Римса. – Они не задумываясь осуществляют то, к чему мы, взрослые, ощущаем позывы в подсознании, но от чего нас удерживает искусственно выработанная реакция торможения.

Пребен был рад, что его искусственно выработанная реакция торможения не дала ему осуществить то, к чему он ощущал в этот момент позывы.

Еще более его радовало, что он не успел сказать, что раскаивается в своем решении переехать.

14

Как-то прекрасным весенним утром, когда солнце на голубом небе уже начинало припекать (от чего, к сожалению, вяла появившаяся на рынке зелень), произошли некие события, сыгравшие весьма значительную роль в дальнейшей судьбе Эрика Санда.

Когда зазвонил телефон, в отделе, кроме него, никого не было.

– Господин Санд? – спросил голос из трубки.

– Да, это я, – удивленно ответил Эрик.

– У телефона директор Аллерхольм, – продолжал голос. – Могу я зайти к вам?

Эрику не хотелось огорчать отказом человека, который его знает, хотя сам он не имел ни малейшего представления о том, кто такой директор Аллерхольм.

– Прекрасно, сейчас буду. Вы где сидите?

Эрик объяснил. Он никак не мог сообразить, откуда этот директор Аллерхольм мог его знать.

Директор Аллерхольм вошел к нему через несколько минут.

– Здравствуйте, здравствуйте, секретарь Санд, – воскликнул он, с очевидным удовольствием протягивая Эрику руку. – Счастлив вас приветствовать.

– Я тоже, – сказал Эрик. – Садитесь, пожалуйста. – Он почувствовал легкое любопытство.

Директор сел, продолжая приветливо улыбаться.

– Вот, значит, вы какой! – сказал он. – Да-а-а, всегда, знаете ли, интересно лично встретиться с человеком, с которым до сих пор был знаком только по телефону. Люди, как правило, выглядят совершенно иными, чем ожидаешь. Вы ведь, наверное, тоже представляли меня совсем другим, а?

– Да, несколько иным, – признался Эрик.

– Ну что ж, перейдем к делу, – сказал собеседник и предложил Эрику сигару. – Вы ведь знаете, что я председатель Объединения фабрикантов птичьих клеток?

– Конечно. – Этого Эрик не знал, но предпочел из вежливости скрыть свою неосведомленность.

– Так вот, председателем меня избрали не потому, что я специалист по птичьим клеткам, – улыбнулся Аллерхольм. – Клетки для меня – лишь незначительная часть побочной продукции. Выбрали же меня главным образом из-за того, что я обладаю кое-какими навыками организатора.

– Понятно. – Эрику это показалось вполне естественным.

– Между тем, – продолжал Аллерхольм, – сфера моей деятельности в последнее время настолько увеличилась – я являюсь председателем нескольких концернов, – что Объединение фабрикантов птичьих клеток приняло решение учредить должность секретаря, который мог бы взять на себя чисто техническую сторону моей работы, к примеру вести переписку, переговоры с государственной администрацией и так далее.

– Вот как, – сказал Эрик.

– Да, и тут я вспомнил о вас. Благодаря нашим с вами многочисленным телефонным переговорам я составил о вас впечатление как о знающем, энергичном работнике. С другой стороны, вы за все это время, наверное, неплохо ознакомились со спецификой нашей отрасли, не так ли?

– О да, вы совершенно правы, – сказал Эрик.

– Так как вы относитесь к предложению занять у нас пост секретаря? – спросил Аллерхольм.

Мозг Эрика работал на предельных оборотах. Насколько он помнил, он ни разу в жизни не слышал ни имени этого человека, ни о производстве клеток, и вот теперь ему предлагали там должность. Что и говорить, ситуация была не из простых.

– В принципе это возможно, – сказал он. – Кстати, какое будет жалованье?

– А сами вы какую сумму могли бы назвать?

Вопрос был трудный. Предложить жалованье скромнее, чем позволяют их возможности, было бы непростительной глупостью. Но, с другой стороны, не хотелось потерять все, потребовав слишком многого. Эрик осторожно назвал цифру, втрое превышавшую его жалованье в министерстве.

– Прекрасно, – сказал директор Аллерхольм. – Такая сумма нас вполне устраивает.

– Но это – на первое время, – быстро добавил Эрик.

– Разумеется. После того как войдете в курс дела, мы, естественно, повысим вам жалованье.

– В таком случае я согласен.

– Замечательно. Значит, договорились. Итак, мы ждем вас у себя и надеемся, что удовольствие от совместной работы будет обоюдным.

– И я на это надеюсь, – сказал Эрик.

– Между нами, – Аллерхольм доверительно наклонился к Эрику, – мы рассчитываем, что вы знаете все ходы-выходы в аппарате министерства.

– О да, – заверил его Эрик, – что-что, а их-то я знаю как свои пять пальцев.

– Чудесно! – Гость радостно смеялся, подымаясь со стула. – Ну, до скорого свидания!

– Всего доброго! – сказал Эрик.

В коридоре директор Аллерхольм столкнулся с Петером, направлявшимся в отдел. Эрик возблагодарил богов за то, что тот явился лишь теперь.

– Что это за дядя? – спросил, входя, Петер.

– Мой новый шеф, – ответил Эрик.

– Нет, серьезно.

– Мой новый шеф, – повторил Эрик. – Я буду у него секретарем по птичьим клеткам.

– Ты толком можешь рассказать, в чем дело?

Эрик поведал ему всю историю.

– Ладно, хватит врать, – попросил его Петер.

– Все это – истинная правда.

– Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Только объясни мне во имя всего святого, как ему могла прийти в голову мысль выбрать себе в помощники именно тебя?

– Что ты у меня спрашиваешь? Он почему-то уверял, что знает меня.

– Боже милостивый! – Петер ударил себя по лбу. – Так он спутал тебя с секретарем Санном!

– С кем?

– С Санном, секретарем, который сидит в отделе этажом ниже.

– Ты думаешь, он именно его хотел нанять?

– Безусловно. Слушай, тебе везет больше, чем это дозволяется полицией.

– А вдруг все раскроется? – спросил Эрик.

– Никогда в жизни, – заверил его Петер. – Подумай лучше, не сбегать ли тебе по этому случаю за бутылкой.

– С удовольствием.

– Чего ж ты ждешь? А где Пребен?

– Переезжает. Сегодня его не будет.

– Ясно. Тогда возьмешь только две.

* * *

Пребен еще раскладывал свои пожитки в комнате, когда его громко позвали. Он вышел на площадку и увидел внизу фру Мельвад.

– Не могли бы вы спуститься, Пребен? – крикнула она.

Пребен был вынужден сойти вниз. Ему не понравилось, что хозяева столь бесцеремонно стали называть его по имени, он ведь им такого права не давал. Но говорить об этом не хотелось: дело в общем того не стоило.

– Вы не можете сходить в лавку, Пребен? – спросила хозяйка, не дожидаясь, пока он спустится совсем.

– Могу, – сказал Пребен, – отчего же, вполне могу.

– Ну конечно, это-то вы вполне можете сделать. – Она злобно смотрела на него. – Купите все, что тут записано, да поторапливайтесь. Вы что, еще не кончили распаковывать вещи?

– Почти кончил.

– Слишком уж долго вы с этим возитесь, – упрекнула его хозяйка.

Пребен не ответил. Ему казалось, что это – его дело.

– Странно, что вы работаете днем, – продолжала она. – Мы думали, вы учитесь.

– Я работаю и учусь одновременно, – пояснил Пребен.

– Студенты не служат в разных там конторах.

– А я служу, – сказал Пребен.

– Ничего себе, приятные новости, – сварливо заметила фру Мельвад. – Знали бы мы раньше, не думаю, что вам удалось бы снять эту комнату. Это что же, вас и дома-то никогда не будет?

– Днем – нет, – сказал Пребен.

– Все это очень странно. Ну ладно, поторапливайтесь с покупками.

Пребен вышел. Не успел он дойти до калитки, как вновь услышал хозяйку – она кричала, что, входя в дом, нужно тщательно вытирать ноги о коврик. А он еще ни разу не вытер.

– Вы, молодой человек, от зубного врача Мельвада? – спросили у него в первой же лавке.

– Да, – сказал Пребен.

– Его жена звонила, говорит, вы еще должны зайти в булочную, купить белого хлеба.

– Она так и сказала, что я должен зайти? – спросил Пребен.

– Да, так и сказала.

– Гм, – пробормотал Пребен.

На улице Пребен решил не ходить в булочную. Ему не нравилось, что им так помыкают. Он, конечно, может оказать услугу, если его попросят, но вовсе не собирается носиться ради хозяев как угорелый. И он пошел домой.

Однако на полпути остановился, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. Может быть, не стоит ссориться с самого первого дня? И не разумнее ли уступить на этот раз, а потом постепенно дать им понять, что они не вправе требовать от него слишком многого. Особых причин к ссоре пока вроде нет, жить-то ведь тоже где-то надо. И он пошел в булочную.

– Вы, молодой человек, от зубного врача Мельвада? – спросили его там.

– Да. – Пребен стал уже привыкать к такому обращению.

– Хозяйка звонила, спрашивала, заходили ли вы уже к нам.

– А что случилось, нужно еще что-нибудь купить?

– Нет, она просто удивлялась, куда вы делись. Вы пропали на целую вечность, сказала она.

– Что за вздор! – возмутился Пребен.

Фру Мельвад ожидала его возвращения, стоя в дверях дома.

– Куда это вы исчезли? – крикнула она.

– Я выполнял ваше задание, – ответил Пребен.

– Но на это полдня не требуется!

– Я столько и не ходил, – возразил Пребен.

– Я не позволю вам дерзить! – злобно сказала она. – Если же вас это не устраивает – можете убираться хоть сегодня. Пожалуй, это было бы к лучшему – моему мужу характер ваш совсем не нравится.

«А мне – ваш», – сказал Пребен про себя.

– Ну входите же. – Она почти втащила Пребена на кухню. – Все, что здесь стоит, нужно вымыть.

Пребен окинул взглядом гору немытой посуды и пожалел, что не оговорил своих обязанностей заранее. Со вздохом засучив рукава, он принялся за работу. Он должен был снова и снова вспоминать Еспера, иначе тоска по прежней квартире совсем овладела бы им.

* * *

Эрик и Петер, шатаясь, поднимались по лестнице.

– Высоко же ты живешь, – пробормотал Эрик.

– Как когда.

– Ты всегда живешь одинаково высоко.

– Ну да, а я что говорю! Просто раз на раз не приходится.

– Ничего не понимаю, – раздраженно сказал Эрик. – Ты хочешь сказать, что живешь на разной высоте? Подожди, тут надо разобраться. – Эрик остановился. – Что-то мы совсем запутались.

Они уселись на ступеньку и принялись напряженно размышлять.

– Ничего не понимаю, – сказал Петер после долгого раздумья. – Начнем с того, что ступенек здесь вдвое больше.

– Уж если быть точным, – возразил Эрик, – нужно считать и этажи.

Петер снова задумался.

– Пропустим-ка по глотку, – сказал он, – иногда это помогает.

Эрик вытащил из раздутого портфеля бутылку, проткнул авторучкой пробку, сделал глоток и передал Петеру. Они отпили по очереди еще несколько раз, не переставая размышлять над возникшей проблемой.

– Сдаюсь, – заявил наконец Петер. – Ничего у меня не выходит.

– Давай сначала, – предложил Эрик. – Разговор-то с чего начался?

– Ты сказал, что я живу слишком высоко.

– Правильно, а ты ответил, что это – как когда.

– Точно. – Петер кивнул. – Вот в этом-то вся и соль.

Они снова задумались, храня молчание и прикладываясь время от времени по очереди к бутылке. Примерно через полчаса лицо Эрика прояснилось.

– А ведь я понял, в чем дело, – сказал он.

– В чем же?

– Да в том, что здесь нет лифта!

Оба согласились, что это – единственное возможное разрешение их спора; им показалось странным, как это раньше им не пришла в голову подобная мысль. С некоторым усилием они снова приняли вертикальное положение и продолжили свое восхождение по лестнице.

Лишь только Петер открыл дверь, как навстречу им радостно бросилась Трина. Она стала прыгать на хозяина с безудержным восторгом.

– Привет, старушка. – Петер погладил ее. – Извини, что задержался. Сейчас идем гулять.

– Тут письмо тебе, – сказал Эрик.

– Можешь взять его себе, мы с Триной пошли гулять.

– Ты что, собираешься снова спускаться по всем этим лестницам? – вытаращил на него глаза Эрик.

– Трину нужно прогулять. Выпей пока немного и прочти письмо.

Они с Триной исчезли, но вдруг снова появились в дверях.

– Забыл тебе сказать. Якобу тоже дай хлебнуть, – сказал он. – Его любимая чашка вон та, с надписью «Примерный мальчик».

Он снова исчез, а Эрик полез за рюмкой для себя и чашкой для Якоба.

– Ну, Якоб, – заискивающе проговорил он, подходя к клетке с чашкой в одной руке и бутылкой – в другой. – Хлопнешь чуток?

– Балда, – сказал Якоб.

– В таких случаях говорят «спасибо», – укоризненно произнес Эрик.

– Спасибо, – повторил Якоб. – Старик.

– Так-то лучше. – Эрик наполнил чашку и поставил ее в клетку. Он с интересом наблюдал, как Якоб слез с насеста, подковылял к чашке и принялся глотать ее содержимое. Вдруг он перестал пить, повернул голову и в упор посмотрел на Эрика.

– Балда, – сказал он раздраженно.

Якоб терпеть не мог, чтобы на него пялились, когда он пьет.

Через полчаса вернулись Петер и Трина. К этому времени Якоб уже слегка захмелел и тихо бормотал что-то про себя. Трина сразу же улеглась в свою корзину.

– А она что, есть не будет? – поинтересовался Эрик.

– Трина поужинала у тележки с сосисками, – ответил Петер. – Ей это всегда очень нравится.

Он сел, налил себе рюмку и тут же выпил ее. Потом проделал то же самое еще несколько раз.

– Начисто трезвеешь от этих прогулок, – объяснил он свое поведение.

Эрик кивнул.

– Я прочел твое письмо, – сказал он.

– Ну и что там?

– Это от фирмы. Ты должен съехать к первому.

– Так и знал, – отозвался Петер.

– Куда же ты денешься?

– Некуда. Кто, по-твоему, возьмет жильца с собакой и попугаем?

– Расстаться с ними, конечно, ты не можешь?

– Заткнись! – ответил Петер.

Некоторое время пили молча. Постепенно ими овладевала усталость. У Якоба же настроение, судя по всему, все улучшалось и улучшалось. Он безостановочно болтал и порывался затянуть свою хулиганскую песню.

– Что говорит Тове о твоей новой работе? – спросил вдруг Петер.

– Сначала она думала, я вру.

– Любой бы так подумал. Тебе совершенно непозволительно повезло.

– Ученье я теперь могу бросить.

– Да ты разве учился? – удивился Петер.

– Вообще-то ученьем это не назовешь. Но все равно приятно вдруг получить возможность что-нибудь бросить.

– Мне будет недоставать тебя, – печально заметил Петер. – И вообще в министерстве станет совсем скучно.

– Хуже всего будет с морским боем.

– Да, пожалуй, ты прав.

И здесь они почувствовали себя до такой степени обделенными судьбой и несчастными, что долгое время не могли вымолвить ни слова.

– Я стал бы уже директором, если б захотел, – проговорил наконец Петер.

– Ну, это ты загибаешь.

– Стал бы! Несколько лет назад мне сделали такое предложение, но…

– Заткнись. Знаю я твои вечные истории по пьяной лавочке.

– Ты знаешь мои истории? Да я могу выложить целую кучу, о которых ты и понятия не имеешь.

– Нет уж, уволь меня от этого, – сказал Эрик.

Петер отхлебнул вина с совсем уж похоронным видом.

– Ну почему все получается именно так? – в отчаянье прошептал он.

– Как это «так»?

– Да вот так!

– Кто знает, может быть, все обстоит совсем по-другому?

– Может быть. – Петер задумался. – Может быть, во всем виновата наша неверная точка зрения?

– Этого никто не знает, – сказал Эрик.

Петер хотел было наполнить рюмки, но обнаружил, что бутылка пуста. Он с трудом поднялся и достал еще одну.

– А не надраться ли нам в стельку? – предложил он.

– Было бы здорово, – поддержал его Эрик.

– Только Софья вышла в сквер, – послышалось из клетки, – глядь – навстречу чешет Пер!

– Заткнись! – заорал Петер. – Эта песня выводит меня из себя, – объяснил он.