Текст книги "Башня на краю света"

Автор книги: Финн Сэборг

Соавторы: Виллиам Хайнесен,Марта Кристенсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

3

– Было что-нибудь сегодня? – Этот вопрос Момберг задавал ежедневно, появляясь в магазине.

– Пришел большой желтый пакет, – сказал Фредериксен. – Думаю, он из министерства.

Момберг торопливо прошел в заднюю комнату и схватил желтый пакет. Так и есть, из министерства восстановления народного хозяйства. В нем могло быть только одно – патент на производство. Он лихорадочно надорвал конверт и достал оттуда большой лист бумаги, на котором было написано:

«В своем письме от… в адрес Министерства Вы просили разрешения на производство особого рода горелки, используемой в аппаратах для жарки и варения пище-продуктов с помощью газа (так называемых газовых плитах).

Министерство считает нужным на основании распоряжения № 387 от 17 июня 19.. г., § 6 и 7 о производстве аппаратов и иных предметов, предназначенных для использования в домашнем хозяйстве частного характера (см. § 13 распоряжения № 434 от 19 сентября 19.. г. о координации и контроле над производственными предприятиями, на которые не распространяется действие закона № 529 от 23 августа 19.. г.), уведомить Вас настоящим, что прошение о разрешении к производству названных приборов должно быть составлено с учетом положений распоряжения № 278 от 23 марта 19.. г., причем предусмотренные в § 12 упомянутого распоряжения бланки могут быть получены при личном обращении в Министерство во все рабочие дни с 12 до 17 часов.

За Мин. в. н. х.

Э. Б.»

и следовала неразборчивая подпись.

Момберг прочел письмо трижды, потом вышел в торговый зал и попросил Фредериксена взглянуть на этот документ.

– Вы что-нибудь здесь понимаете? – спросил он, как только Фредериксен кончил читать.

– Но это же очень просто, – ответил Фредериксен, не понявший ни слова.

– Тут говорится о том, что прошение нужно составлять на каких-то особых бланках, не так ли?

– Ну да, о них написано в распоряжении номер двести семьдесят восемь. – В тоне, каким Фредериксен это произнес, был оттенок, дававший понять, что это распоряжение известно ему давным-давно.

– Не могли бы вы после обеда сходить к ним за этими бланками? – попросил Момберг. – А за прилавком я сам пока постою.

– Ладно, схожу, – тотчас согласился Фредериксен. Он решил отрекомендоваться в министерстве чиновником Фредериксеном.

* * *

Ровно в 10 часов Пребен постучался в кабинет Браска в министерстве восстановления.

– Войдите, – сказали ему.

Пребен робко отворил дверь и вошел.

В слегка удивленном взгляде начальника отдела не было и намека на то, что он когда-нибудь встречался с Пребеном.

– Я – Пребен Мёллер, – напомнил Пребен.

– Ах, да-да, конечно. – Начальник отдела смотрел на него растерянно. – Я что-то не припоминаю, господин Мёльберг…

– Вы приняли меня на работу… – Пребен больше всего опасался, что в самый последний момент ему откажут.

– Ага, я вас принял… – Лицо начальника прояснилось. – Теперь вспомнил. Вас ведь зовут Мёльгор, верно?

– Мёллер.

– Ну да, Мёльхой, – поправился начальник отдела. – Ну что ж, идемте со мной, покажу ваше место. Будете сидеть еще с тремя студентами, они введут вас в курс дела. А оно у вас будет достаточно сложное.

Пребен двинулся за начальником отдела по бесконечным коридорам.

– Ну вот, здесь – ваше рабочее место. – Начальник отдела отворил дверь в небольшую комнату, где стояло три письменных стола, сдвинутых вместе. Людей в комнате заметно не было.

– Ага, ваши коллеги еще не пришли, – констатировал Браск. – Но они, конечно же, скоро будут, – добавил он в виде утешения. – Так вот, когда они придут, попросите их помочь вам поначалу с работой. А сейчас идемте, возьмете у меня книгу, почитаете пока ее.

Пребен вернулся к нему в кабинет, где получил обещанную книгу.

– Это – сводный перечень действующих законов и распоряжений, в соответствии с которыми строится работа министерства. Книга эта – основа всей нашей деятельности, так что для начала весьма полезно ее изучить.

Пребен вернулся в свою по-прежнему пустую комнату и углубился во врученный ему объемистый том. Чтение это начисто лишило его мужества. Тысячи законов, циркуляров, распоряжений, приложений к распоряжениям и так далее… И все это излагалось в большинстве случаев совершенно непостижимым языком. Пребен не представлял себе, каким образом сможет он осилить этот том в какой-то мало-мальски мыслимый срок. Ясно было одно – работа здесь потребует от него гораздо большего напряжения, чем можно было ожидать.

Он еще полчаса читал эту увлекательную книгу, а потом распахнулась дверь.

– Балда! – воскликнул кто-то сзади.

Пребен, удивленный, оглянулся.

– Ох, простите, – сказал вошедший. – Я думал, это Петер. – Незнакомец протянул Пребену руку. – Эрик Санд, – представился он. – Мы здесь так здороваемся, – добавил он, имея в виду приветствие, произнесенное им при входе.

Пребен растерянно кивнул.

– Ты что, будешь тут работать? – Эрик Санд уселся за второй стол.

– Да, меня сюда привели.

– А корабли топить умеешь?

– Что – умею?

– Корабли топить. Игра такая.

– Вряд ли.

– Учись, – сказал его собеседник серьезно. – Иначе нам от тебя никакого проку.

Затем он достал газету и углубился в чтение. Пребен продолжил изучение свода законов.

– Неужели все эти распоряжения нужно знать? – вскоре спросил он.

– Какие еще распоряжения? – Эрик Санд поднял голову от газеты.

– Вот эти, что в книге.

– Ага, они засадили тебя за книгу. Да нет, если тебе неинтересно, то необязательно.

– Начальник отдела сказал, что это – основа всей деятельности министерства.

– Вот как? – Эрик Санд задумался. – Ну что ж, значит, так оно и есть.

Он вновь углубился в свои занятия.

– А где вы… ты учишься? – спросил Пребен у Эрика после того, как с трудом продрался еще через двадцать пять распоряжений.

– Кажется, на юридическом, – ответил тот, не поднимая глаз от газеты.

– А третьего коллегу как зовут?

– Торне, Петер Торне.

– Он что изучает?

– Чередования гласных в малайских языках.

– Быть не может!

– Во всяком случае, он так утверждает.

Следующий вопрос Пребен задать не решился у его собеседника был вид человека, больше всего желающего, чтобы его оставили в покое и дали дочитать газету. Лишь когда он отложил ее, Пребен спросил:

– Сложная тут работа?

– Не знаю.

– А ты давно здесь?

– Несколько лет.

Пребен был вынужден признаться себе, что слегка сбит с толку. Раньше все представлялось ему совсем иначе. Впрочем, в ходе работы многое, должно быть, прояснится.

Ближе к обеду появился и Петер Торне, тот самый, о котором было сказано, что он занимается гласными в малайских языках. На Пребена он вообще не обратил внимания, сразу прошел прямо к своему месту и устало опустился на стул.

– Тебе что, трудно сказать «балда»? – укоризненно заметил Эрик Санд.

– Балда, – вяло произнес пришедший.

– У нас новенький. – Эрик кивнул в сторону Пребена.

Петер Торне помахал ему рукой.

– Балда, – сказал он.

– Э-э-э, балда… – Пребен решил, что правильнее всего будет придерживаться здешнего тона.

– Ты топить корабли умеешь? – спросил Петер.

– Нет еще.

– Нужно учиться.

Пребен начинал понимать, что это действительно необходимо.

Зазвонил телефон.

– Сегодня твоя очередь отвечать. – Петер посмотрел на Эрика.

– Черта с два, я вчера весь день отвечал.

– Не ври.

Они долго и оживленно спорили, наконец Петер был вынужден уступить. Нехотя он снял трубку.

– В чем дело? – спросил он. Потом некоторое время молча слушал. – Минуту, – сказал он наконец. – Вам нужно поговорить с сотрудником, который этим занимается. – Он прикрыл трубку ладонью и взглянул на Пребена.

– Тебя как зовут?

– Пребен Мёллер, но я вряд ли… – Пребен пытался протестовать, но Петер уже снова поднял трубку.

– Алло, сейчас с вами будет говорить секретарь Мёллер, – сказал он и протянул трубку побледневшему Пребену.

– Ты что? – пробормотал тот в ужасе. – О чем мне с ним говорить!

– О чем хочешь. Только учти, он знает твою фамилию.

– Да что же я скажу ему?

– Неважно, что-нибудь. Это лучший способ включиться в нашу работу.

Дрожащей рукой Пребен взял трубку.

– Простите, пожалуйста, вы не могли бы объяснить, в чем состоит ваше дело? – испуганно спросил он.

– Это фирма «Йеппесен и Хольм», – произнес голос в трубке. – Мы беспокоимся о заявке, которую послали вам полгода назад. Нам нужно разрешение на установку нового туалета в конторе.

– Минутку! – Пребен опустил трубку и растерянно уставился на коллег.

– Они спрашивают о какой-то заявке на туалет, – сказал он. – Где она может быть?

– Скорее всего, там… – Эрик кивнул в сторону стены, где громоздились штабеля дел в красных скоросшивателях.

Некоторое время Пребен лихорадочно копался в них, но безуспешно.

– Я не могу найти ее, – сказал он.

– Ничего удивительного, – отозвался Петер.

– Что же делать? – Пребен готов был заплакать. – Мне ведь надо отвечать им!

– Так и ответь что-нибудь. Скажи, что рассмотрение их дела вступило в решающую фазу, или что с их бумагами разбирается наш начальник отдела, или что министр использовал их заявку вместо туалетной бумаги. Совершенно неважно, черт побери, что ты скажешь.

Минуту Пребен колебался, затем с решительным видом взял трубку.

– Ваша заявка сейчас у начальника отдела, – сказал он. – Так что ответ ждите на днях.

– Ну, наконец-то дело сдвинулось! Как вы думаете, нам дадут разрешение?

– Полагаю, да.

– Прямо не верится! И знаете, что еще приятно? Убедиться, что у вас есть дельные и знающие сотрудники!

Пребен положил трубку, испытывая муки больной совести.

– Ну вот видишь, прекрасно справился, – сказал Петер. – Только в следующий раз не нужно лезть копаться в делах. Это занимает слишком много времени. А потом пресса нас же и обвинит в волоките.

– Вы не могли бы немного ознакомить меня с моими обязанностями? – спросил Пребен. – Начальник отдела велел вам ввести меня в курс дела.

– После обеда. Сейчас у нас начался перерыв.

Они достали пакеты с бутербродами и послали Пребена вниз за тремя бутылками пива. Такой здесь обычай, объяснили они, – новенький ставит всем в первый день работы пиво. Пребен ел без аппетита. Вся эта история ему не нравилась. Он пробыл на работе уже полдня, а до сих пор не знает, в чем она заключается. При этом он говорил по телефону и делал заявления о вещах, о которых не имел ни малейшего понятия. Нет, добром это не кончится.

После обеда он снова попросил объяснить ему его обязанности, но коллеги заявили, что сначала он должен научиться топить корабли. Пребен сдался.

Петер подробно ознакомил его с правилами игры. Для этого прежде всего был нужен лист бумаги в клетку, на котором чертили квадрат размером десять клеток на десять. Вертикальные ряды обозначались цифрами 1, 2, 3 и т. д., горизонтальные же – буквами а, б, в и т. д. Таким образом, каждая клетка имела свой индекс: 1-а, 2-б и т. д. На этом поле, закрыв его от партнеров, участник игры располагал различные корабли, затем все по очереди стреляли, то есть называли те клетки противника, которые хотели поразить. Цель игры заключалась в потоплении всех кораблей партнеров.

– Это простейшая разновидность игры, – добавил Петер, – вариант для дилетантов, но в первый день лучше этим и ограничиться. Когда Пребен слегка набьет руку, можно будет приступать к игре на большом поле, где бой ведется с применением мин, самолетов и прочее.

Игра показалась Пребену несколько детской, тем не менее он расчертил поле и разместил на нем корабли. Бросили жребий, кому начинать. Повезло Эрику.

– А-семь, б-восемь, в-девять. – Он скороговоркой перечислил ряд клеток. Первый получал право на семь выстрелов.

– Есть попадания? – спросил Эрик, отстрелявшись.

– У меня нет, – ответил Пребен.

– Одно, в подводную лодку, – пробормотал Петер.

– Ага, добрался я до тебя, – торжествовал Эрик.

– Одна лодка еще ничего не значит, – возразил Петер.

Теперь настала его очередь. Он попал в один из кораблей Пребена, а флот Эрика остался невредим.

– Тебе что, неясно, в чем смысл игры? Ты должен попадать в корабли, понимаешь, попадать, – разъяснял ему Эрик.

– Заткнись!

После залпа Пребена оказалось, что один из кораблей Петера поврежден в двух местах (к великому удовольствию Эрика, у которого было лишь одно попадание в подводную лодку).

Игра продолжалась. Петеру пришлось совсем туго, наконец он потерял свой последний корабль и вышел из игры.

– Ты никогда не научишься играть, – сообщил ему Эрик.

– То, что я проиграл, меня не удивляет. Вы же вдвоем играете против одного. – Петер не скрывал раздражения. – Думаешь, я не знаю, о чем вы тут договаривались, пока меня не было?

– Молчал бы уж. Чтобы тебя обыграть, и договариваться не надо.

– Ладно, кончайте скорее. Такие два гения должны в момент разнести друг друга.

Игра закончилась победой Эрика.

– Что я говорил! – заорал он. – Я недосягаем!

– Ура-ура! – с презрением сказал Петер.

Как потерпевший поражение, Петер имел право на реванш. Когда же он и в самом деле его добился, пришлось играть еще раз, чтобы окончательно выяснить, кто все-таки лучше играет, он или Эрик. А поскольку этот тур совершенно уж неожиданно выиграл Пребен, сыграли еще раз.

В конце концов решили устроить настоящий турнир, который занял остаток дня. Когда турнир, уже вечером, подошел к концу, Петер взглянул на часы.

– О небо! – ошеломленно пробормотал он. – Рабочий-то день давно закончился… Мы переработали!

Так оно и было. К счастью, в министерстве сверхурочные часы оплачивались, и, чтобы получить законную доплату, они записались в соответствующем журнале на проходной. Теперь к первому числу они должны получить неплохую надбавку – сверхурочные шли по двойному тарифу.

– А как же моя работа? – почувствовал угрызения совести Пребен. – Вы так и не ознакомили меня с ней!

– Это дело до утра потерпит, – ответили Петер и Эрик. – Не сидеть же нам тут всю ночь!

С таким доводом Пребен не мог не согласиться.

* * *

Момберг ткнул сигару в пепельницу.

– Ну что ж, надо браться за анкеты, – вздохнул он.

– Что поделаешь, отец, надо – значит надо, – взглянула на него фру Момберг. – Сядь-ка лучше за письменный стол.

Момберг перенес бланки на стол. Затем внимательно просмотрел первый из них. Он представлял собой четыре страницы сплошных вопросов. Со вздохом Момберг достал авторучку.

«Фамилия» – графа первая. Затем: «Все имена в принятой последовательности (повседневно употребляемое подчеркнуть)». Потом шли «Дата и год рождения», «Дата крещения (метрику приложить)».

– Я что-то не пойму, зачем им все это, – сказал Момберг.

– Да что тут непонятного. Должны ведь они кое-что знать о человеке, которому выдают патент. Нельзя же раздавать их кому попало!

– Это верно, нельзя.

Момберг старательно заполнял графы анкеты. Остальные вопросы касались его предприятия, отрасли, к которой оно принадлежит, его самого – не является ли он членом какой-либо организации, что он намеревается производить, что выпускал до этого и т. д. Момберг с исключительной добросовестностью ответил на все вопросы, а внизу расписался в том, что ему известно – в случае сообщения неверных сведений он подлежит наказанию в соответствии с законом № 437 от 23 ноября 19.. г., § 288, пункт 4. Он надеялся, что в указанном параграфе речь идет по крайней мере не о смертной казни.

После первой осталось заполнить еще три такие же анкеты, поскольку, согласно инструкции, он должен был представить ее в четырех экземплярах. На это ушло много времени, так что отправить письмо он смог лишь поздно вечером. Пока фру Момберг варила кофе, он сходил к почтовому ящику. Протолкнув тяжелый пакет в щель, Момберг облегченно вздохнул. Ему казалось, что главные трудности теперь позади.

4

По-прежнему стояла непривычная жара. На улицах города было нечем дышать, крестьяне тоже жаловались – из-за этой засухи урожай наверняка будет неважный.

Эрик встретил после работы Тове – они договорились вместе где-нибудь пообедать.

– А денег у нас хватит на обеды в городе? – спросил Эрик.

– Ничего не поделаешь, чистые тарелки все кончились, – ответила Тове.

– Кошмар какой-то, и почему они так быстро кончаются, – устало вздохнул Эрик. – Недели ведь не прошло, как мы их мыли.

– Маловато у нас все же тарелок, – сказала она. – Лучше бы на свадьбу больше посуды подарили.

– Ну да, вместо всех этих дурацких ваз. Только место занимают.

– Никто никогда не знает, что нужно дарить, – заметила Тове.

Они поели в домовой кухне, где за вполне доступную цену можно получить дрянную еду, именуемую «обедом».

– А у меня есть сюрприз для тебя, – сообщила Тове за этим так называемым обедом.

– Какой?

– Придем домой – увидишь.

– Могла бы и сейчас сказать.

– Подождешь!

Эрик доедал обед с невероятной скоростью. Каждый раз, когда Тове покупала ему что-нибудь, он буквально изнемогал от любопытства. В трамвае он несколько раз пытался выведать тайну, но Тове упорно сопротивлялась. До самого дома.

У них была однокомнатная квартирка в пригороде. Не бог весть что для двух человек, но все же они радовались, когда ее удалось снять. По действовавшему положению нужно было иметь одного ребенка, чтобы получить разрешение на жилплощадь в столице. Бездетные же не смели и надеяться на это. Так что Эрик с Тове благодарили судьбу.

– Ну, скорее показывай, что у тебя там такое! – не утерпел Эрик, едва они вошли.

– Подожди в комнате, я сейчас.

Он послушно пошел в комнату и освободил себе место. Для этого, сняв пачку старых газет со стула, он положил ее на другой, где уже лежала груда мятой одежды.

Наконец Тове вернулась с небольшим свертком в руке. Она переложила газеты и одежду со свободного стула на стол и села, не спуская глаз с лица Эрика, разворачивавшего пакет.

Он сорвал шпагат и бумагу и бросил их на пол. Внутри оказалась коробка с автомобильчиком.

– Вот это да, – прошептал Эрик, рассматривая игрушку с неподдельным восхищением.

– Прелесть, верно? Теперь смотри. – Тове поднялась. – Им можно по-настоящему управлять.

И она показала ему, как с помощью длинного стального тросика и рулевого колеса разворачивать машину.

– Потрясающе! Дай-ка мне! – Его голос прерывался от восторга.

Он снова завел автомобильчик и вставил тросик с баранкой. До чего увлекательно!

Эрик так и не вышел из возраста, когда нравятся детские игрушки, и это в свое время было причиной глубокой скорби его родителей.

– Займись ты чем-нибудь серьезным, – говорил ему отец, – видя, что пора детства миновала, а Эрик по-прежнему проводит все свое свободное время, забавляясь игрушечными паровозиками и автомобильчиками.

– Но ведь это тоже серьезно, – возражал тот.

– Вздор! Ты дождешься, что я отберу у тебя все это и раздам малышам!

Под нажимом отца Эрику пришлось записаться в скауты – тот считал, что лучше уж так проводить свой досуг. Эрик подчинился ему без охоты, хорошим скаутом он так никогда и не стал. Но он продержался там целый год, научившись за это время разжигать костер двумя спичками, вязать узлы четырнадцатью способами и многим другим нужным вещам. Он усвоил законы скаутов и проявлял чудеса стоицизма, неуклонно следуя им. Он избегал по возможности употреблять неприличные выражения, стремился уважать отца и мать и, не ожидая просьбы, помогал престарелым дамам переходить на другую сторону улицы, где им совершенно нечего было делать.

Воскресенья он проводил в походах по сильно пересеченным местностям, вооруженный картой и компасом, которыми не умел пользоваться. Однако, после того как он дважды сбился с пути и был вынужден до утра бродить пустынными проселками, Эрик потерял интерес к скаутскому движению. Он признался себе, что не рожден для этого. Хотя был готов до последнего утверждать, что во всем виноват компас, показывавший неверное направление.

Он вышел из отряда скаутов и вновь принялся за ребячьи забавы, к великой печали и гневу своего отца.

– Ты что, никогда не повзрослеешь?! – восклицал тот.

Эрику очень хотелось бы его утешить, он до головных болей размышлял, чем бы ему таким заняться, что выглядело бы по-настоящему серьезным. В конце концов он остановился на утренней гимнастике, но вскоре должен был прекратить занятия из-за протеста жильцов этажом ниже. Тогда он достал скрипку и начал брать уроки, после чего те же жильцы попросили его лучше снова заняться гимнастикой.

Затем он выменял на скрипку коллекцию марок, но после двух недель страстного коллекционирования потерял к ним интерес и обменял коллекцию на заводной поезд.

Это была та капля, что переполнила чашу. Отец в немногих словах разъяснил ему, что считает его безнадежным, учить его дальше не намерен и после выпускных экзаменов в гимназии устроит его куда-нибудь конторщиком.

У Эрика не было особой тяги к учению, но гораздо меньшее влечение испытывал он к конторской работе, поэтому решение отца явилось для него жестоким ударом. Он пытался уговорить отца, но тот настоял на своем, и вскоре после того, как были сданы экзамены (с посредственными результатами), Эрик очутился в конторе небольшого промышленного предприятия, на работе, к которой уже на втором часу своей новой деятельности почувствовал безграничное отвращение.

Наступили черные времена. Каждый день равнялся году, и, если бы после работы не было возможности немного утешиться с игрушками, он давно бы покончил с собой. Лишь только он стал получать жалованье, достаточное, чтобы прокормиться, как тут же покинул родительский дом и снял комнату. Он не мог больше выносить скорбного вида, с которым отец наблюдал за его забавами.

А в один прекрасный день у Эрика словно открылись глаза – он понял, что дальше так дело не пойдет, и принял свое великое решение. Он начнет изучать в свободное время право, а когда получит диплом, то станет адвокатом и будет зарабатывать кучу денег. Вот тогда он сможет осуществить свою самую заветную мечту – купит электрический поезд.

И от своего решения он не отступил. С несвойственной ему энергией вгрызался Эрик в науки и в сравнительно короткий срок сдал первую часть программы, после чего устроился на работу в министерство восстановления народного хозяйства.

Это был день торжества Эрика – он преодолел первый этап на пути к цели. Поэтому он решил зайти в отдел игрушек универмага и купить себе в подарок что-нибудь забавное.

Выбор здесь всегда богатый, кроме того, многое появилось за те годы, что он не следил за новинками. Продавщица стала любезно показывать ему игрушки – одну за другой.

– Взгляните, какая прелесть, – говорила она, ставя на прилавок заводного лягушонка, который умел прыгать. – У меня дома уже есть такой.

– У вас? – поразился он.

– Ну да. Он показался мне таким забавным, я взяла и купила. Нам ведь здесь еще скидку делают, небольшую правда.

– Неплохо, – завистливо протянул Эрик.

Наконец он остановился на красивой лодке с электромотором. Игрушка довольно дорогая, но ведь и случай особенный.

– Я бы тоже выбрала такую, – сказала продавщица.

– Правда? – Эрик начинал проникаться к ней симпатией.

– Мне она больше всех нравится, но слишком уж дорого…

– Мы могли бы поиграть моей, вместе, – великодушно предложил он.

Она рассмеялась.

– Я серьезно. Давайте вечером встретимся и испытаем ее.

Она снова рассмеялась, но он объяснил ей, где собирается устроить испытания. А вечером, когда он играл с лодкой, внезапно появилась и продавщица из универмага.

– Вы все же пришли! – воскликнул он, приятно удивленный.

– Это было выше моих сил. В эту лодку я влюбилась с первого взгляда.

Они играли с лодкой весь вечер, а когда расстались, договорились, что она зайдет к нему как-нибудь после работы посмотреть игрушки.

И вот в один прекрасный день они поженились и сняли однокомнатную квартирку, куда каждый принес свои игрушки.

Нельзя сказать, чтобы женитьба благотворно отразилась на занятиях Эрика. Точнее, она положила им конец. Формально он оставался студентом, фактически же учеба заглохла. Он даже высчитал, что с такими темпами получит диплом на девятом десятке.

– Это не дело, – нередко говорил он. – Я должен взять себя в руки.

И он брал себя в руки и по нескольку дней прилежно занимался. Тове всячески подогревала это усердие. Впереди маячил электрический поезд.

Собственно, на сегодняшний вечер он также запланировал занятия, но вышло по-другому – Тове купила автомобиль, и взять себя в руки было не так просто.

– Ну и машина! – бормотал он, разворачивая автомобиль на полу.

– Их только сегодня завезли, – рассказывала она, – я просто не смогла удержаться.

Эрик расставил на полу различные препятствия из книг, пепельницы и других вещей и проводил машину между ними.

– Смотри, как здорово получается, – гордо говорил он.

– Дай и мне попробовать, – протянула руку Тове.

Он позволил ей тоже немного поводить, потом ему захотелось снова взяться за руль.

– Нужно купить еще одну такую, – пришла ему мысль. – Тогда можно будет устраивать гонки.

Он предложил перенести игру на стол, ведь там можно начертить настоящую схему путей для езды. Они сгребли со стола одежду и газеты и бросили все на тахту с неубранной постелью – они встали сегодня слишком поздно. Тове нашла кусочек цветного мела и нарисовала на столе великолепную дорожную сеть.

– Слушай, ведь ты сегодня собирался заниматься, – напомнила она Эрику, который вел машину по суженному участку пути.

– Идея! – воскликнул тот. – Давай заметим время и посмотрим, кто быстрее проведет машину по одному и тому же маршруту.

– Давай! – восторженно подхватила она. – А за наезд на линии будем начислять штрафные минуты.

– Я первый, – сказал он. – Ну, засекай время!

– А почему ты никогда не приведешь свою девушку? – спросила Римса.

– У меня нет девушки. – Пребен покраснел.

– Ну да! – лукаво взглянула она на него. – А к кому же ты ходишь по вечерам?

– Просто гуляю.

– Ха-ха-ха! – пронзительно захохотала она. – Ты слышишь, Аксель, он просто гуляет!

– Да, слышу, – ответил Аксель.

– Мог бы и привести ее как-нибудь вечером, – продолжала Римса. – Я хочу с ней познакомиться. Она хорошенькая?

– Да нет у меня девушки, – стоял на своем Пребен.

– Ты ужасный плут! – смеялась она. – Правда, Аксель?

– Угу, – ответил Аксель.

Пребен промолчал. Он схватил газету и уставился в нее.

– Напрасно ты нас стесняешься, – сказала Римса, немного помолчав. – Мы не ханжи. И если ты приведешь ее к себе – слова не скажем. Мы очень современные люди, верно, Аксель?

– Очень, – подтвердил Аксель.

– У меня нет девушки, я ведь сказал вам. – Пребен встал. – Ну, я пошел к себе, пора садиться за учебники.

– Ого, тебе не нравится, когда о ней говорят, – сказала она лукаво. – Ну ничего, погоди, все равно дознаюсь, как ее зовут.

Пребен с трудом поборол желание хлопнуть дверью.

* * *

– Благодарю за доверие, которое мне оказали, избрав председателем еще на один срок, – произнес директор Аллерхольм. – Я постараюсь это доверие оправдать. Мне не хотелось бы выглядеть нескромным, но я считаю своим долгом подчеркнуть, что наше Объединение достойно вошло в число землевладельческих объединений, имеющих лучшие результаты.

– Ура! – прозвучало в зале.

– И позвольте заверить вас, – продолжал Аллерхольм после паузы, предназначенной для дополнительных выражений одобрения, – что сделаю все возможное, чтобы так было и впредь.

В зале вспыхнули бурные аплодисменты.

Директор Аллерхольм сошел с трибуны, которую занял председательствующий.

– Мне хотелось бы, – сказал тот, – прежде чем мы закроем собрание, выступить с некоторыми замечаниями. Директор Аллерхольм сказал только то, что наше Объединение вошло в число землевладельческих объединений, достигших лучших результатов. Я всецело присоединяюсь к его словам и рискну даже утверждать, что наше Объединение добилось самых больших успехов, и благодарны мы должны быть за это ему, нашему бессменному председателю, который, несмотря на свой пост руководителя одного из наиболее солидных учреждений государства и бесчисленные иные обязанности, находит, кроме того, время и силы для ведения большой, прямо-таки огромной работы в интересах землевладельцев нашей общины. Вот за это мы обязаны директору Аллерхольму нашей благодарностью, и я хочу попросить собравшихся встать и троекратным «ура» поприветствовать председателя и движущую силу нашего Объединения – директора Аллерхольма. Ура!

– У-ура-а! У-ура-а! У-ура-а! У-у…

Даже среди землевладельцев не все умеют считать до трех.

Директор Аллерхольм снова поднялся на трибуну. Несколько минут он стоял молча. Казалось, он борется с душевным волнением.

– Благодарю вас за прекрасные слова, мною, собственно, не заслуженные, – начал он наконец. – Я старался исполнять свой долг, и любой другой на моем месте делал бы то же самое. Поэтому неправомерно благодарить меня лишь потому, что именно я был председателем в этом году, когда достигнуты те результаты, что, э-э-э, достигнуты. Заслуга эта принадлежит по праву не мне, но Объединению, царящему в нем духу. Да, именно этот дух – источник всех наших достижений. Итак, я хотел бы провозгласить троекратное «ура» в честь духа, царящего в нашем Объединении, который, я надеюсь, и впредь будет господствующим. Да здравствует этот дух! Ура!

– У-ура-а! У-ура-а! У-ура-а! У-у…

– А теперь, – продолжил Аллерхольм, – я предлагаю пройти в соседние залы, где нас ждут скромные бутерброды.

Собравшиеся поднялись с большим шумом. Землевладельцы любят скромные бутерброды.

* * *

После звонка Момберга за дверью послышались быстрые шажки. Потом дверь осторожно отворилась – за ней оказалась маленькая девочка.

– Здравствуй, Лотточка! – Момберг поднял ее на руки. – Ты еще не спишь?

– А что ты принес мне, дедушка? – внимательно посмотрела на него Лотта.

– Ну ты подумай, совсем забыл! – Момберг сделал вид, что испугался. – Вот беда-то.

– И неправда. – Лотта забралась ручкой к нему в карман и выудила оттуда пакетик. – Это мне?

– Смотри-ка, вспомнил, выходит. А я-то думал, забыл! – Он радостно засмеялся.

В прихожую вышла дочь.

– Здравствуйте, папа и мама, как поживаете? Что это у тебя, Лотта, шоколад? Вы ее совсем избаловали.

Все прошли в гостиную. Сидевший там зять встал и пожал гостям руки.

– Ну, как твоя горелка? – спросил он.

– Ничего нового. – Момберг опустился в кресло. Лотта тут же взобралась к нему на колени и принялась угощать его кусочками шоколада.

– Не хочется, ешь сама, Лотточка, – уговаривал ее Момберг.

– Н-да, не очень-то они там торопятся, в министерстве, – сказал зять. – Ничего, дойдет очередь и до тебя.

– Поскорей бы уж. – Момберг погладил головку девочки. – Какая же ты большая, – сказал он. Здесь ему не хотелось говорить о горелках. Эта тема действовала ему на нервы.

Лотта ласково прижалась к нему.

– Ты любишь дедушку? – спросил он.

– Она тебя обожает, – сказала фру Момберг.

– Правда, Лотта? – Момберг обнял девочку.