Текст книги "Башня на краю света"

Автор книги: Финн Сэборг

Соавторы: Виллиам Хайнесен,Марта Кристенсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

8

– Засим, в ожидании Вашего скорого ответа, остаемся с глубоким уважением… Написали? – Директор Аллерхольм стряхнул пепел с сигары.

Секретарь кивнул.

– Меня не будет, – сказал Аллерхольм. – Если кто позвонит – вернусь к концу дня. Сейчас еду в Союз импортеров, после этого нужно быть в министерстве восстановления.

Он устало вздохнул.

– Вы загружены сверх всякой меры, – участливо заметил секретарь.

– Что да, то да, – согласился Аллерхольм. – Но ведь должен кто-то и дело делать.

* * *

Не успел министерский швейцар проглотить последний кусок бутерброда, как к нему уже обратился какой-то посетитель средних лет, с пакетом под мышкой.

– Моя фамилия Момберг, – сказал он. – Я хотел бы видеть шефа департамента.

– Ничего не выйдет.

– Почему?

– На прием к шефу департамента просто так не являются, – раздраженно ответил швейцар.

Когда до Момберга дошел смысл этих слов, он обрадовался про себя, что не потребовал аудиенции у министра.

– Могу я в таком случае поговорить с начальником отдела?

– С каким именно?

– Который занимается горелками к газовым плитам.

– Горелками к плитам? – Швейцар фыркнул. – Наверняка это Браск. У него сейчас начнется совещание.

– А после совещания?

– Будет другое.

– Могу я тогда видеть его заместителя?

– Он занят, – ответил привратник.

– К кому же мне обратиться? Может быть, к какому-нибудь секретарю?

– В это время секретарей не бывает, – с презрением заметил швейцар. – Секретари, которые работают с утра, уже разъехались по совместительствам, а послеобеденные еще не явились. Если хотите, можете поговорить с ассистентом.

– Ну ладно, хорошо, а как это устроить? – Мало-помалу притязания Момберга стали на удивление скромными.

* * *

– Будет очень мило, если он и сегодня не явится, – сказал Петер. – А вдруг он и в самом деле заболел?

– Вполне может быть, – ответил Пребен.

– Ни черта толком не знаешь! – Петер взглянул на него. – Но что меня невыносимо раздражает, так это то, что мы должны помирать тут от скуки только потому, что ему не хочется идти на работу!

– Неужели нельзя что-нибудь придумать на двоих?

– Что, по-твоему?

– Ну я не знаю. Можно бы было, например…

– Если ты только заикнешься сейчас о том, что я должен ознакомить тебя с твоими обязанностями, – перебил его Петер, – придушу!

– Что ты, я не об этом. – Пребен давно уже оставил подобную надежду.

Тут зазвонил телефон. От скуки Петер снял трубку добровольно.

– Проходная, – услышал он. – Явился посетитель по вопросу о горелках для газовых плит.

– Вот как, – безразлично отозвался Петер.

– Могу я направить его к вам?

– Нет.

– А кто же тогда, черт возьми, будет им заниматься? – Привратник начинал злиться. – Похоже, в этом проклятом заведении нет ни одного человека на месте.

– Меня это не касается, – кротко заметил Петер. – Газовые плиты – не наш профиль.

– И все же я посылаю его к вам!

– Мы его вышвырнем. – Петер положил трубку, откинулся в кресле и закрыл глаза. – Вздремну немного, – сказал он.

Он уже засыпал, когда его разбудил стук в дверь. Вошел средних лет мужчина, с пакетом под мышкой.

– Прошу прощения, – посетитель откашлялся. – Моя фамилия Момберг.

– Да, – сказал Петер.

– Я по поводу заявки на производство горелок для газовых плит.

– Мы ими не занимаемся, – ответил Петер.

– Меня направили именно к вам, – настаивал Момберг. – Может быть, я все же объясню, в чем дело.

– Какие могут быть объяснения… хотя, постойте, – внезапно Петера осенила мысль, – а не поговорить ли вам с начальником нашего отдела?

– С удовольствием, я просто считал, что он занят.

– Не думаю. Времени у него сколько угодно. Идите прямо по коридору, последняя дверь с правой стороны.

– И что, я могу прямо зайти к нему?

– Да-да, заходите, и все. Стучать в дверь не обязательно.

* * *

Услышав стук в дверь, начальник отдела Браск достал календарь и прочел запись: «13–00. Директор Аллерхольм». Он взглянул на часы – было без десяти час, значит, это он. К сожалению, Браск не мог вспомнить, что за тип должен явиться к нему и с каким делом. Впрочем, выход нашелся. Он переворошил бумаги на столе и пригласил посетителя войти.

В кабинете появился средних лет мужчина, с пакетом под мышкой. Браск встал и протянул ему руку.

– День добрый, господин Аллерберг, здравствуйте, – воскликнул он радостно. – Вы весьма точны, должен заметить.

– Э-э-э, моя фамилия Момберг.

– О, простите, совсем не запоминаю имена! Пожалуйста, садитесь, господин Монгорд.

Момберг осторожно сел в глубокое кресло по другую сторону письменного стола.

– Итак, что мы должны были обсудить, господин Момхой? – приветливо улыбнулся ему Браск.

– Дело в том, что я подавал заявку о разрешении производства горелок для газовых плит.

– Да-да-да, теперь вспоминаю. Вы ведь получили разрешение, верно?

– Нет, мне отказали. – Момберг был слегка сбит с толку.

– Вот как, отказали? Видите ли, заявок так много, что при всем желании мы не можем их все удовлетворить.

– Мне кажется, как раз в этом случае вы должны были дать разрешение. Позвольте, я сейчас покажу вам горелку. – Момберг стал разворачивать пакет.

– Нет-нет, – замахал руками Браск, – не стоит, я все равно в таких вещах ничего не понимаю. Объясните на словах, в чем суть дела.

Момберг изложил, как мог, преимущества своей горелки – каким образом она должна снизить расход газа и какое огромное количество валюты это сбережет государству. Браск внимательно слушал.

– Все это очень интересно, – сказал он. – Рекомендую вам направить нам письменное заявление, а в нем изложить все, что вы мне сейчас говорили. Может быть, стоит приложить к нему заключение об испытаниях горелки. И тогда мы посмотрим.

– Вы полагаете, мне выдадут разрешение?

– Не могу ничего обещать, – сказал начальник отдела. – Окончательное решение принимаю не я.

Зазвонил телефон.

– Прошу прощения. – Браск поднял трубку. – Как вы сказали? Аллерхольм? Я такого не знаю, тут какая-то ошибка. – Он положил трубку и вновь обратился к Момбергу. – Так вот, – продолжал он, – я не решаю дела в последней инстанции, но, сами понимаете, кое-что могу предпринять. И теплое воспоминание о нашей встрече, конечно же, сыграет свою роль, когда министерство займется вашим делом.

Снова зазвонил телефон.

– А я говорю вам, это недоразумение, – раздраженно сказал Браск. – Сейчас у меня на приеме господин Момберг, а два приема на одно и то же время я никогда не назначаю. Какой-то господин Аллерхой, или как его там, – сообщил он Момбергу, кладя трубку, – упорно настаивает на том, что договорился о встрече со мной, хотя, сами понимаете, не мог же я назначить этот час и ему, и вам!

– Конечно, не могли, – сказал Момберг.

– Вы не представляете себе, господин Момбю, на что только люди не идут, чтобы добиться личного приема у ведущих сотрудников министерства.

– Охотно верю. – Момберг нервно заерзал в кресле. – Ну что ж, кажется, мы обсудили все. Я направляю вам заявление, а вы не будете к моему делу слишком строгим. – Момберг встал и протянул руку. Он испытывал сильное желание удалиться как можно скорей.

– До свидания, господин Момдаль. – Браск сердечно пожал ему руку. – Сделаю для вас что смогу.

– Большое спасибо, – сказал Момберг.

* * *

– А знаешь что, – вдруг поднял голову Петер. – Чем пропадать тут от скуки, давай сходим посмотрим, что там с ним случилось.

– В рабочее время? – Пребен не был уверен, что это разрешено.

– «Рабочее время»! Что ты хочешь этим сказать? Ты вообще напичкан какими-то порочными предрассудками. Пошли.

Пребен не стал спорить. Он уже привык во всем подражать своим коллегам. Оба надели пальто, спустились вниз и пошли к трамвайной остановке.

Дверь открыл Эрик. Увидев их, он слегка смутился.

– Я думал, ты болен, – сказал Петер.

– Ну да, я болен. До известной степени. То есть я уже выздоровел.

– Оно и видно, – сказал Петер. – Ладно, как бы там ни было, я надеюсь, ты рад нашему приходу?

– Это неважно, – ответил Эрик. – Входите, раздевайтесь.

Гости вошли в переднюю и сняли пальто. Эрик открыл дверь в комнату.

– Тове тоже дома, – сказал он.

Петер вошел первым и огляделся.

– Чистота и порядок, как всегда, – сказал он, переводя взгляд с неубранной постели на стулья, заваленные всякими странными вещами.

– Ладно, хватит тебе, – отозвалась Тове из-за обеденного стола, на котором она клеила картонный домик.

– А что, я серьезно, – сказал Петер, подходя к ней. – Что это у тебя?

– Мы делаем макет города.

– Ага, так вот из-за чего вы не ходите на работу! Нет, ребята, вы никогда не повзрослеете.

Вошли Эрик и Пребен. Петер подвел Пребена к столу.

– Позволь представить тебе нашего нового вундеркинда. Он эксперт по клозетам.

Тове кивнула Пребену.

– Я не могу отпустить руку, – сказала она, – клей еще не схватился.

Пребен смущенно улыбнулся.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил Эрик, усаживаясь за стол. – Если нет свободных стульев – сбросьте все на пол.

Пребен тоже сел к столу и стал наблюдать за их работой, а Петер освободил для себя кресло.

– Не обращайте на меня внимания, – попросил он.

– А мы и не обращаем. – Эрик уже углубился в свое занятие. – Хотите, можете присоединиться.

– Боже избави, – презрительно отозвался Петер.

– Чертовски увлекательное занятие, – продолжал Эрик. – А ты не хочешь попробовать, Пребен?

Пребену очень хотелось, и Эрик показал ему, что нужно делать. Немного погодя Пребен уже вовсю трудился над каким-то домиком.

Петер, сидя в своем кресле, посвистывал.

– Прекрасный прием, ничего не скажешь, – сказал он вдруг.

– Если найдешь на кухне бутылку пива, возьми ее себе, – отозвался Эрик.

– Наконец-то первое разумное слово. – Петер пошел на кухню. Там ему пришлось шагать через грязные тарелки и кастрюли, стоявшие на полу. Вскоре он вернулся.

– Нет там никакого пива, – объявил он.

– Так я и думал, – выглянул из-за домов Эрик. – Последнюю бутылку я выпил позавчера.

– Ну и тип. – Петер сел к столу и стал наблюдать за их работой.

Некоторое время все молчали. Петер закурил и продолжал наблюдать за ними.

– А если я уйду, вы не очень обидитесь? – спросил он наконец.

– Право, не знаю. – Эрик взглянул на Тове. – Ты как?

– Немножко обижусь, но это быстро пройдет.

– Приятные вы ребята. – Петер встал. – Ладно, я пошел. Я чувствую себя тут лишним.

– Ничего, что я не провожаю тебя? – спросил Эрик. – Не могу бросить эту штуку.

– Только не беспокойся. И выздоравливай. – Петер вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь.

– Он не обиделся? – взволновался Пребен.

– Ни капельки, – успокоила его Тове.

– Что ты, из-за такой ерунды Петер не обижается, – сказал Эрик. – Он хороший парень.

– Иногда мне становится жаль его, – промолвила Тове.

– Почему? – спросил Пребен.

– Ах, как ему не повезло, у него по-настоящему трагическая судьба. Как-то, когда мы были одни, он рассказал мне свою жизнь. С юных лет он мечтал стать писателем, у него ведь находили большой талант. Несколько лет тому назад он завершил свою первую книгу. Она была плодом многих лет самоотверженного труда и борьбы. Неоднократно он порывался сжечь ее, но каждый раз находил в себе силы и волю продолжать работу. И вот книга была закончена. За нее ухватилось первое же издательство, где он ее показал. Они пришли в бешеный восторг, клялись, что Петер – величайший гений нашего века.

– Неужели? – поднял голову от работы Пребен.

– Я уверена, что так все и было. Потом издательство вернуло ему рукопись, чтобы он внес какие-то там пустячные поправки. В то самое время, когда он этим занимался, умерли его родители. Отца переехал трамвай, мать отравилась газом. А при уборке квартиры случилась еще одна катастрофа – рукопись исчезла. Бесследно, безвозвратно. Это несчастье совершенно добило Петера, а поскольку его к тому же вышвырнули из квартиры и он долго не мог найти жилья, то позже он так и не собрался с духом начать все снова.

– Он сам рассказывал вам об этом? – ошеломленно спросил Пребен.

– Да, сам, однажды, когда мы сидели вдвоем и он немного выпил.

– Вранье все это, – вмешался Эрик. – Не был он никаким писателем.

– Ты же ничего не знаешь. И что ты здесь нашел невероятного, не понимаю. А вы ему верите? – спросила она Пребена.

– Как вам сказать, – ответил тот, – пожалуй, немного верю.

– Совершенно неправдоподобная история, – стоял на своем Эрик. – Петер и четырех строк не сочинит.

– Ух какие вы оба скептики! А я ему верю! – Тове раздраженно придвинула к себе клей.

9

Необычайно жаркому лету пришел конец, оно сменилось холодной, промозглой осенью. Пришлось доставать шарфы и зимние пальто, крестьяне озабоченно качали головами – дожди выбивали озимые, скорее всего, урожай будет много ниже обычного.

Момберг давно отослал в министерство восстановления народного хозяйства письменное заявление с приложением результатов испытаний его удивительной горелки и проводил теперь осенние дни в ожидании ответа. С каждым таким днем, не принесшим ничего нового, вид у него становился все более подавленным, но он пытался уверить себя в том, что причина задержки, конечно, в основательном изучении его дела.

В общем, так оно и было. Действительно, это дело рассматривали основательно, то есть так, как это принято в министерстве. Вначале заявление Момберга попало к ассистенту. Тот внимательно его прочел, но поскольку он ничего не смыслил в газовых приборах, то направил дело на консультацию в Союз фабрикантов газовых плит. И через некоторое время оно вернулось с заключением специалистов Союза, содержащим следующее: они вынуждены усомниться в приложенных данных о качестве упомянутой горелки, поскольку представляется абсурдной сама мысль о возможности создания горелки с большей теплоотдачей, чем у производившихся до настоящего времени моделей. Исходя из этого, Союз фабрикантов может лишь высказать мнение, абсолютно аналогичное однажды им уже изложенному.

Ассистенту не оставалось, естественно, ничего иного, как составить реферат, который обосновывал проект решения об отказе в прошении. После этого дело перешло к секретарю, который заявил о своем несогласии с мнением ассистента и, наоборот, рекомендовал удовлетворить просьбу.

Затем дело попало к главному специалисту и тут надолго застряло, потому что тот уехал на рождественские каникулы. Ибо тем временем, как дело Момберга путешествовало из отдела в отдел, осень кончилась и приблизилось рождество.

В рождественскую неделю в общем-то некогда думать о горелках для газовых плит и других скучных вещах. На рождество все должны быть добрыми, все должны веселиться. Рождественское настроение коснулось и правительства, и оно распорядилось о выдаче дополнительных мясных карточек, чтобы все могли объесться на праздник. Крупные газеты организовали сбор средств в пользу детей бедняков, а когда наступило рождество – устроили вечер для тех, кто не имел возможности праздновать елку дома и у кого – согласно репортажам, опубликованным на другой день, – выступили слезы, когда в зал под звуки национального гимна была внесена рисовая каша.

Пребен на рождество поехал домой. Впервые с тех пор, как он отправился учиться, ему представилась такая возможность, и он очень радовался поездке. Сев в поезд, он почувствовал огромное облегчение, что какое-то время не будет встречаться с Акселем, Римсой и в особенности с Еспером. Мальчишка постепенно стал действовать ему на нервы так сильно, что он уже тайком пробовал подыскать себе другую квартиру. Но попытки эти оказались тщетными. Он понял, что должен примириться с ролью няньки Еспера до тех пор, пока не наступят коренные изменения в жилищной проблеме в целом.

Родители встречали его на станции, они радовались встрече с сыном. Расспросы их не иссякали. Пребен должен был рассказать им все-все о своей жизни, о работе в столице.

– Так что ты делаешь в министерстве? – спросил его отец.

– Ну, в двух словах не расскажешь… – Вопрос этот был неприятен Пребену.

– Ты что, не можешь даже сказать, с чем имеешь дело?

– Да с разными вещами. С кораблями, морскими судами, я имею в виду. А также с туалетами.

– С кораблями! Это, наверное, очень интересно?

– Конечно, интересно.

К счастью, вникать в это досконально отец не стал, так что Пребен мог без помех наслаждаться праздниками.

Эрик и Тове встретили рождество дома. Эрик получил в подарок набор «Юный конструктор», а Тове – мозаику совершенно новой модели. Они играли с подарками весь вечер и все остальные дни каникул. Эрик был счастлив: самое приятное в праздниках то, что можно спокойно играть, не думая о том, что, собственно, уже давно пора браться за учебу. Сразу после Нового года он засучив рукава возьмется за книги – они это твердо решили.

Петер остался без подарка. Зато он сделал подарки другим. Якоб получил весь сахарный паек Петера, а Трина – телячью отбивную. Чтобы доставить удовольствие и себе, он купил (в виде подарка от Трины) бутылку какого-то особенно качественного напитка, которую осушил в течение вечера, после чего провел большую часть ночи за пианино, играя фантазии на темы рождественских псалмов.

Аллерхольмы отпраздновали рождество с размахом, было вдосталь изысканного и дефицитного. Фру Аллерхольм, получив в подарок меха, была приятно поражена, хотя заблаговременно указала продавцам мехового магазина, что рекомендовать ее мужу, когда он к ним явится. Аллерхольму подарили галстук, по поводу чего он также выразил радость.

У мумий рождество было печальным, ибо незадолго до праздников случилось прискорбное событие – их юная горничная заявила, что хотела бы уехать до февраля.

Фру Мельвад злобно на нее взглянула.

– Как вы сказали? Я не ослышалась? – медленно закипала она. – Вы в глаза мне говорите, что хотите уйти от нас?

– Да, – сказала девушка.

– Очень мило, должна заметить, очень мило! И это в благодарность за добро! Мы делали для вас все, вы получали неслыханное жалованье, в вашей комнате стоит приемник, день и ночь вы были свободны. И после этого вы хотите уйти. Очень мило!

– Я выхожу замуж, – сообщила девушка.

– Ах так, вы выходите замуж! – вмешался в разговор бывший зубной врач. – Получается, что на нас вам плевать, лишь бы вы могли выйти замуж. Ну ни стыда ни совести у людей!

– Значит, я вас предупредила, – сказала девушка.

В такой обстановке было трудно проникнуться праздничным настроением, у мумий этого и не получилось. Вообще-то ни о чем таком они и не мечтали. Чтобы отомстить горничной, они не отпустили ее на рождественский вечер. Никак не отмечая праздник, сами они весь вечер провели в громких жалобах на чудовищные беды, что обрушиваются на людей в эти тяжелые времена.

– Волосы встают дыбом, – говорила фру Мельвад. – Подумать только – взять да и заявить об уходе, вроде так и нужно!

– А ничего другого и ждать не приходится. Сейчас это считается хорошим тоном.

– Для подобных юных особ нужен закон об обязательном трудоустройстве.

– Не знаю, что именно здесь нужно, но, во всяком случае, должно быть запрещено законом оставлять вот так работу!

Постепенно им удалось растравить друг друга до такой степени, что их стало трясти от бешенства. Зубной врач несколько раз протягивал руку к телефону, но вовремя спохватывался: полиция тут не поможет.

– Ни стыда ни совести, – снова и снова повторял он.

Момберги встретили рождество с детьми и внуками. Момбергу было трудновато забыть обо всем, кроме праздника; он постоянно думал о судьбе своей заявки, все еще находившейся в министерстве. Однако детское веселье развеяло его печаль, и, идя домой, он уже мечтал о том, как было бы хорошо, если бы в новом году все уладилось. Когда начнется производство его горелок, он заработает кучу денег и сделает действительно прекрасные подарки малышам.

А после рождества пришел Новый год, и снова у всех был праздник. И ровно в двенадцать часов люди подняли полные бокалы, и поздравили друг друга, и пообещали в новом году стать экономнее, меньше курить, не пить столько, вставать пораньше и принимать холодный душ. Такие же обещания давались и в предыдущие годы. Никакого беспокойства они не принесли – почему бы не дать их и на этот раз…

И к микрофону приблизился премьер-министр, и пожелал слушателям счастливого нового года, и сказал, что прошедший год был напряженным, зато достигнут известный прогресс, и стоит лишь всем поплевать на ладони, да ухватиться покрепче, да двинуть разом вперед восстановление народного хозяйства страны – и все пойдет как по маслу!

И снова начались будни. И каждый явился на свое рабочее место, чтобы вносить вклад в восстановление страны. С немного меньшим рвением, чем до рождества, и в некотором раздражении оттого, что праздники пролетели так быстро, а до пасхи еще больше трех месяцев.

В министерстве восстановления народного хозяйства работа вскоре тоже пошла полным ходом, и дела продолжили свое прерванное было странствие из отдела в отдел. Один сотрудник не вернулся после каникул на работу – это был именно тот чиновник, у которого лежало дело Момберга. Он слишком плотно поел на рождество, и у него началось тяжелое воспаление кишечного тракта, поэтому он взял отпуск по болезни на неопределенный срок.

Событие это сыграло большую роль в деле Момберга. Поскольку болезнь этого чиновника, судя по всему, грозила затянуться надолго, было решено все скопившиеся у него дела передать без его резолюции дальше, прямо начальнику отдела. Так выпало одно звено из цепи, что совершенно изменило ситуацию. Начальник отдела точно так же не согласился с секретарем, как ранее не соглашался с заболевшим чиновником. Поэтому он наложил резолюцию об отсутствии оснований к положительному решению дела и отправил его дальше, к шефу департамента, который решил, что просьбу можно удовлетворить.

И вот случилось однажды, что Момберг, придя утром в лавку, нашел там ответ из министерства. В письме сообщалось, что ему предоставляется право (первоначально – сроком на один год) изготавливать горелки к плитам, предназначенным для варки и жарения пищевых продуктов посредством газа (так называемым газовым плитам), но лишь при условии соблюдения правил, содержащихся в новой редакции приложения к распоряжению № 788 от 25 марта 19.. г. §§ 7–10 закона № 432 от 23 апреля 19.. г., а также в § 14 распоряжения № 442 от 8 августа 19.. г. и в новой редакции, обусловленной распоряжением № 887 от 12 января 19.. г.

Момберг был готов с величайшим усердием соблюдать все перечисленные распоряжения (содержания которых он, впрочем, не знал): все это не могло омрачить его радость по поводу получения столь долгожданного патента на производство. И не только патент стал причиной его торжества – его прямо-таки тронул тот факт, что дело пересмотрели, что обнаружилась ошибочность первоначального отказа. Не такие уж они там в министерстве свихнувшиеся, твердил он себе, как все говорят (и с чем он сам недавно соглашался). А в том, что в первый раз дело завернули, виноват он сам: наверное, недостаточно четко разъяснил, что речь идет о совершенно особой горелке. Во второй же раз он внятно изложил суть дела устно и письменно – и, пожалуйста, получил патент. Ну нет, стопроцентными кретинами этих чиновников не назовешь.

Получив патент, Момберг первым делом позвонил одному человеку, давно уже любовно поглядывавшему на его магазин. Он спросил, по-прежнему ли тот хочет приобрести лавку, и, услышав «да», договорился о немедленной встрече. В тот же день они подписали купчую. Отныне Момберг уже не был торговцем, но зато стал обладателем кругленькой суммы, необходимой для финансирования нового предприятия.

Уладив эти дела, он направился в фирму, поставлявшую сырье, и сообщил, что может сделать заказ. При этом он с гордостью предъявил новенький патент. Но тут-то в его счастье появилась первая трещина.

Ему разъяснили, что фирма не имеет права поставлять материалы по производственному патенту, для этого дополнительно требуется разрешение на закупку сырья.

– Простите, но, если мне дали право на производство, должен же я иметь право покупать для этого материалы, – возразил Момберг.

– Совершенно верно, должны, а у вас его нет. Вот смотрите сами, в патенте написано, что разрешение дается лишь при условии соблюдения правил, содержащихся в новой редакции приложения к распоряжению номер семьсот восемьдесят восемь от двадцать пятого марта тысяча девятьсот… года, а в нем черным по белому написано, что любое лицо, вне зависимости, обладает оно производственным патентом или нет, не имеет права закупать сырье до получения отдельного, закупочного разрешения.

– Что же мне делать? – Момберг едва не плакал.

– Подавайте заявку на выдачу вам этого разрешения, и ее наверняка удовлетворят. Так обычно и поступают все, кто получил патент.

– Но это же опять затянется на целую вечность, а я и так потерял уже столько времени, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки!

– Вообще-то мы могли бы, – сказал ему собеседник, – отпустить вам материалы уже сейчас, под ваше будущее разрешение, но при условии, что вы немедленно направите его нам, как только получите.

– А это не противозаконно? – спросил Момберг.

Представитель фирмы пожал плечами. Делается так много противозаконного… В конце концов он вовсе не намерен уговаривать Момберга, это целиком и полностью его личное дело.

После некоторых размышлений Момберг решил, что лучше получить материалы не откладывая. Главное сейчас – запустить производство, а тот факт, что дело уперлось в пустую формальность, лишь укреплял его в мысли, что пренебречь ею – вовсе не преступление. Вернувшись в магазин, он рассказал о последних новостях Фредериксену.

– И тут возникает вопрос, – закончил он, – хотите ли вы и дальше работать со мной или предпочтете нового владельца лавки? Подумайте как следует, я вас не тороплю.

– Думать тут нечего, – ответил Фредериксен. – Я остаюсь с вами.

– Я рад, Фредериксен, – сказал Момберг, – и уверен, что вы сделали правильный выбор. Через несколько лет мы оба разбогатеем.

Фредериксен задумчиво покачал головой. Деньги, что и говорить, вещь неплохая, но отсюда вовсе не следует, что только ради них и стоит жить…