Текст книги "Башня на краю света"

Автор книги: Финн Сэборг

Соавторы: Виллиам Хайнесен,Марта Кристенсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Пребен подумал: а не мог бы содействовать слюноотделению старомодный подзатыльник, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он начал разговор об изумительном лете, и вскоре все пришли к единому мнению, что лето даже слишком солнечное.

– Это прямо-таки невыносимо, – сказал господин Хансен.

– Я умру, если на днях не будет дождя, – поддержала его фру Хансен.

Тема разговора наскучила Есперу, который к тому времени проглотил последнее пирожное. Было заметно, что он размышляет над тем, как бы получше привлечь к себе внимание.

– Какой у него противный нос! – ни с того ни с сего заорал он.

Пребен покраснел, но приготовился попросить смущенных, как он полагал, родителей, не обращать внимания – ребенок есть ребенок. Однако ему не пришлось что-либо сказать – никто не смутился и даже не извинился перед ним. Напротив, родители от души расхохотались.

– Ха-ха-ха! – смеялась фру Хансен. – Попало вам!

– И глаза у него противные, – закричал Еспер, видя, что его выходка имеет успех. – И уши, и рот, и волосы!

– Ха-ха-ха! – вежливо смеялся Пребен.

– И руки у него тоже противные, – вопил Еспер, опьяненный успехом. – И руки, и ноги, и пузо, и попа, и…

Пребен, со страхом ждавший оценки еще более интимных частей своего тела, поспешил уронить вилку на пол и с грохотом отодвинул стул, чтобы ее достать. Только так ему удалось прервать словоизвержение Еспера.

– Ох, ну разве не прелесть этот ребенок? – Фру Хансен никак не могла успокоиться.

– Прелесть, – подтвердил Пребен.

– Погодите, вы еще с ним ближе познакомитесь, – сказала она.

– Это будет наверняка очень забавно, – вежливо ответил Пребен.

* * *

Фредериксен ехал на велосипеде с работы в странном, мечтательном настроении. Снова и снова вспоминался ему разговор с Момбергом, и чем больше он думал о нем, тем ослепительнее становились открывавшиеся перед ним перспективы. Он окончательно пришел к выводу, что чисто производственные вопросы его не интересуют. Ими может заняться Момберг, он же возьмет на себя канцелярскую и административную работу. Такая деятельность немыслима без получения полномочий, значит, он сможет называть себя к тому же уполномоченным. А может быть, даже вице-директором!

Ставя велосипед в подвал и поднимаясь затем по лестнице, Фредериксен все еще продолжал грезить. Он очнулся лишь в дверях, когда почувствовал запах жареной селедки и услышал, что жена зовет его к столу.

– Мальчики дома? – спросил он.

– Сейчас придут.

– Гм.

Фредериксен вошел в гостиную, где в манежике сидела его младшая дочка. Он пощекотал ей животик.

– Ну что, соплюшечка, – сказал он тоном любящего отца.

Малышка потянулась к нему, ей хотелось на руки.

– Не-е-е-ет, на руки я тебя не возьму. – Фредериксен снял туфли и лег на диван.

Ротик девочки задрожал. Потом она расплакалась. Фредериксен недовольно поморщился.

– Меньшая ревет! – крикнул он со своего дивана.

В комнату быстро вошла фру Фредериксен, сопровождаемая ароматом жареной селедки.

– Ну, что случилось? Проголодалась, да?

– Этот ребенок все время ревет, – заметил Фредериксен.

– Она просто голодная.

– Гм. – Фредериксен начал листать газету.

«„Картофель вреден для глаз“, – говорит известный ученый» – было набрано заглавными буквами название статьи. Крупный химик в результате многолетних исследований обнаружил в картофеле вещество, которое губительно действует на глаза. При употреблении картофеля в пищу это вещество оказывает вредное влияние на глазной нерв, который все более ослабляется – до тех пор, пока любитель картофеля не ослепнет полностью; обычно это случается к тридцати годам. Тем фактом, что большинство людей ежедневно едят картофель и все же, как правило, сохраняют зрение и после тридцати лет, ученый, судя по всему, пренебрег. Очевидно, он был так занят лабораторными опытами, что просто не имел времени обратить внимание на этот феномен. Газета отнеслась к открытию несколько скептически, но все же не преминула узнать мнение случайных прохожих по этому вопросу. Их спросили, едят ли они картофель и если да, то не чувствуют ли они, что слепнут, на это было получено много интересных ответов. Какой-то рассыльный сообщил, что он ест картофель каждый день и очень его любит. Домохозяйка ответила, что в ее семье – семь ртов, и не так-то просто начистить картошки на всю ораву. И наконец, кондуктор трамвая поведал, правда несколько отклоняясь от темы, что больше всего он любит морковь. Таким образом, проблема получила всестороннее освещение.

Фредериксен дочитывал эту интересную статью, когда жена позвала его обедать. Мальчики уже пришли, и вся семья собралась за столом.

– Ну, как успехи в школе, Енс? – Фредериксен считал, что его первейшая отцовская задача – именно в том, чтобы время от времени задавать подобные вопросы.

– Хорошо, – механически ответил Енс.

– Нельзя разговаривать с набитым ртом, – нравоучительно заметил ему Фредериксен. – И держи ложку правильно. Вот так, смотри.

Фредериксен показал, как едят хорошо воспитанные люди, при этом он залил лацкан пиджака супом.

– А у тебя, Оле, как дела? – быстро спросил он.

– Хорошо.

– Надеюсь, ты лучше стал заниматься? Последний твой табель был неважный.

Оле не ответил.

– Будь собраннее, – продолжал Фредериксен, – иначе никогда и ничего не добьешься. В твои годы я был очень прилежным.

– Угу. – Оле слышал это не первый раз.

– А сегодня мне предложили высокий пост. – Фредериксен был доволен, что может продемонстрировать плоды прилежания.

– Что еще за пост? – уставилась на него фру Фредериксен.

– Заведующего производственной частью на одной фабрике. Прямо не знаю, соглашаться или нет.

– Конечно, соглашайся! – Фру Фредериксен никак не могла понять, почему ее муж не принял ни одного из тех блестящих предложений, что ему постоянно делали.

И тут, за жареной сельдью, Фредериксену представился случай выказать свои обширные познания. Это произошло, когда жена накладывала картофель на тарелку дочери.

– Зачем ты даешь ей столько картошки? – сказал он. – Надо же немного думать и о ее зрении!

– Зрении?

– Да, зрении, – с видом превосходства подтвердил Фредериксен. – Ты разве не знаешь, что в картофеле есть некое вещество, под названием китин!

Фредериксен забыл, как оно называется на самом деле, но рассчитывал на то, что жена не читала статьи.

– Понятия об этом не имела, – испуганно ответила она.

– Тем не менее оно в картошке содержится. И последние научные опыты доказали, что вещество это вредно для глаз.

Фру Фредериксен поспешно убрала несколько картофелин с тарелки девочки.

– Все-то ты знаешь, – вздохнула она.

– Ну, не преувеличивай, – скромно ответил Фредериксен.

* * *

Момберги отметили получение патента лишней чашкой кофе после обеда и хорошей сигарой – для главы семьи.

– Хочу, чтобы ты, женушка, поняла, – сказал господин Момберг благодушно, следя за голубым дымком сигары. – Хотел бы, чтобы ты поняла, чем мы рискуем, если я продам магазин и начну делать горелки. Может ничего не выйти, и тогда мы станем нищими.

– Пожалуйста, Момберг, не продолжай. Я верю в тебя – и я спокойна.

– Я почему говорю тебе об этом: мне бы не хотелось ничего предпринимать, пока ты до конца не уяснишь себе все наши шансы, ну и риск. В магазин-то вложены твои деньги.

– У нас нет ничего «твоего» или «моего», – ответила фру Момберг. – Все, что у нас есть, – наше, общее, и я слова тебе не скажу, если оно пойдет прахом.

– Ты добрая жена. – Момберг взял ее руку в свои. – Я уверен: все получится, и тогда, будь спокойна, у тебя будет обеспеченная старость. Ну-ка глянь, не осталось ли там кофе?

– Ты прямо помешан на нем, – улыбнулась фру Момберг и пошла за кофейником. – Не представляю себе, что ты будешь делать, когда продашь магазин и останется один лишь паек.

– С кофе придется тяжелее всего, – ответил он. – Но ведь ты будешь отдавать мне свою долю?

– Вот тут ты ошибаешься. Ради тебя я способна на многое, но всему есть предел.

– А если так, – рассмеялся он, – то я, пожалуй, рановато назвал тебя доброй женой.

* * *

Фру Хансен укладывала Еспера спать. Против обыкновения он охотно согласился лечь в постель, правда с условием, что уснет головой к изножью и при включенном свете, против чего никто не возразил.

– Детям никогда не следует отказывать в таких просьбах, – разъяснял господин Хансен Пребену, с которым они курили в соседней комнате. – Подобные желания, возникающие у ребенка, могут показаться профанам глупыми и даже раздражать. На самом же деле это – отзвук внутренней чувственной жизни ребенка. И связан он в конце концов с его сексуальными инстинктами.

– Вот как, – вежливо отозвался Пребен.

– Конечно, в этом нет ни малейшего сомнения, – подтвердил господин Хансен. – Сексуальные инстинкты вообще играют в жизни человека, его поступках гораздо большую роль, чем обычно думают. Вот, к примеру, вы сейчас курите. Но если смотреть в корень, то это занятие дает выход вашим сексуальным потребностям.

Пребен покраснел, переложил сигарету в другую руку, хотя вряд ли это сделало его поведение менее постыдным, вежливо кивнул. Судя по всему, эта тема серьезно интересовала его хозяев.

При последней фразе господина Хансена в комнату вошла фру Хансен.

– Пойди пожелай малышу спокойной ночи, – сказала она. – Все это совершенно справедливо, – продолжила фру Хансен, когда ее муж вышел. – Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя насиловать психику ребенка. Такое насилие может иметь самые ужасные последствия.

Пребен постепенно усваивал эту истину.

– Вот мы, например, – развивала свою мысль фру Хансен, – от Еспера ничего не скрываем. Он уже знает, откуда берутся дети, мы рассказали ему, как это происходит…

– А у вас много картин, – прервал ее Пребен, оглядывая комнату. Неучтиво, конечно, но ему уже стало не по себе от этих нескончаемых бесед на столь щекотливые темы. Подобное смущение было, видимо, результатом того, что ему никогда не разрешали ложиться в постель головой к изножью.

– Вам они нравятся? – Фру Хансен ничего не имела против разговора о картинах. – Они написаны в весьма современном стиле.

– О да, – согласился Пребен.

– Может быть, вам не совсем по душе современная живопись?

– Ну что вы, она мне ужасно нравится. – Пребену впервые пришлось выбрать какую-то позицию в отношении этой проблемы.

Когда господин Хансен, пожелав спокойной ночи Есперу, вернулся, жена лукаво взглянула на него.

– А тебе не кажется, что нам нужно бы по-настоящему познакомиться с Пребеном?

– По-настоящему? – не понял господин Хансен.

– Ну да. С бокалом в руке.

Пребен забормотал что-то вроде того, что не нужно ради него ничего устраивать.

– Вздор, – сказал господин Хансен, – ну конечно, по этому случаю надо выпить.

Он вышел на кухню и скоро вернулся с бутылкой и тремя бокалами, которые тут же наполнил и роздал.

– Ну, ваше здоровье и добро пожаловать, – сказал он, поднимая бокал.

– За то, чтобы вам было у нас хорошо!

– Большое спасибо, – отозвался Пребен.

– А знаете что, – восторженно воскликнула фру Хансен, когда они поставили бокалы, – почему бы нам сразу не перейти на «ты»! Мы же молодые, современные люди, к чему нам все эти церемонии, верно?

– Конечно, ни к чему, – согласился Пребен.

– Твое здоровье. – Она снова подняла бокал. – Зови меня просто Римса.

– Римса? – Пребен чуть не опрокинул на себя бокал с вином. Такое имя он слышал впервые в жизни.

– Ну да, Римса, – повторила она. – Вообще-то при крещении мне дали имя Ригмор, но друзья зовут меня Римсой, и ты можешь.

– А меня зовут Аксель, – сообщил господин Хансен. – Как окрестили, так и зовут.

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Римса, – ну не чудо ли он? – Она вопросительно посмотрела на Пребена, который тоже вежливо засмеялся и согласился, что Аксель – чудо.

– Ну а теперь выпьем, – снова предложила Римса. – Пребен, Аксель и Римса и еще маленький, милый Еспер! Вчетвером мы весело заживем!

Пребен сказал, что не сомневается в этом.

2

Директор Аллерхольм оставил свой сверкающий, новый автомобиль у въезда в виллу. С тех пор как у него появилась новая машина, он не спешил заводить ее в гараж, как бывало со старой, а ставил на улице, чтобы соседи, ну и все, кому охота, тоже могли наслаждаться этим прекрасным зрелищем.

Перед тем как войти в сад, Аллерхольм еще раз любовно взглянул на автомобиль. Действительно, машина великолепная, подобной могут похвастать немногие. В Дании такой не купишь, единственная возможность заиметь ее – получить в подарок. И директору Аллерхольму преподнесло ее в виде подарка правление одного детройтского концерна. При этом поступило письменное подтверждение, что автомобиль – скромный дар правления Аллерхольму, после чего машину, естественно, пропустили в Данию без всяких препятствий.

Фру Аллерхольм лежала в шезлонге на террасе. На ней была форма полувоенного образца. Аллерхольм прикоснулся губами к ее щеке.

– У тебя вечером сбор? – кивнул он на ее форму.

– Да, занятия по гражданской обороне.

– Ну-ну. – Аллерхольм опустился в другой шезлонг. – Тепло как сегодня.

– Просто ужас. Я тут весь день сидела почти безо всего.

– А где Ульрик и Ильза? – спросил Аллерхольм.

– Играют в теннис, но должны вот-вот прийти.

Аллерхольм, кивнув, закурил. Он взглянул на сад, нуждавшийся, судя по виду, в поливке. Вот этим он сегодня вечером и займется.

Вскоре пришли Ульрик и Ильза, оба разгоряченные и потные после игры. Они кивнули отцу.

– Похоже, здорово набегались, – заметил он.

– Не понимаю, что за удовольствие носиться по такой жаре, – сказала фру Аллерхольм.

– Лучшее средство от ожирения. – Ульрик взглянул на мать. – У тебя ночные маневры?

– Сходи скажи Гудрун: пришел папа, можно подавать на стол. – Вопрос сына фру Аллерхольм пропустила мимо ушей.

– Хоть сегодня я могу взять машину на вечер? – спросил Ульрик, вернувшись на террасу.

– Нет, – отрезала фру Аллерхольм, – она нужна мне.

– Вот дьявол, – рассердился Ульрик. – А на поезде ты не можешь доехать?

– Ни в коем случае.

– И кто вас просил продавать старую машину! – Ульрик с упреком взглянул на отца. – Мы вполне могли бы держать две.

– Между прочим, существует такое понятие, как социальная этика, – сказал Аллерхольм, – и я поступился бы ею, если б позволил себе иметь две машины, в то время как тысячи мечтающих об автомобиле не могут приобрести даже одного.

– Какая еще социальная этика? – Ульрик посмотрел на отца с презрением. – Ни фига ее у тебя нет.

– Да уж наверняка побольше, чем у тебя, – с достоинством ответил Аллерхольм.

Сразу после обеда фру Аллерхольм уехала, почти одновременно с ней удалился Ульрик, пешком и заметно раздраженный. Немного погодя за Ильзой приехал какой-то молодой человек в автомобиле, и директор Аллерхольм остался один. Попросив горничную принести ему кофе на террасу, он расположился в шезлонге с дорогой сигарой и вечерней газетой.

«Завершена встреча министров иностранных дел» – выделялся на первой полосе газеты заголовок. Министры иностранных дел четырех крупных держав в течение нескольких недель встречались в Нью-Йорке для того, чтобы участвовать – кроме солидных банкетов – в совместном обсуждении различных проблем, так или иначе имеющих отношение к международному положению. Газета поместила информацию транснационального телеграфного агентства о некоторых высказываниях этих четырех министров. Все они выразили удовлетворение итогами встречи. Конечно, достичь полного взаимопонимания во всех без исключения вопросах не удалось, но уже то, что они получили возможность обменяться мнениями по поводу этих проблем, стало еще одним шагом на пути к благоденствию и взаимопониманию. Ни одной из четырех указанных держав не грозило непосредственное нападение, но если война все же разразится, то все они будут действовать заодно и наверняка ее выиграют. Таким образом, можно смотреть в ближайшее будущее без тревог и опасений.

И тут директору Аллерхольму показалось, что кто-то его зовет. Раздраженные оклики слышались со стороны соседнего сада. Он тут же спустился вниз и увидел за забором невысокого тощего человека, угрожающе размахивавшего палкой. Это был его сосед, пенсионер Мельвад, бывший зубной врач.

– Так вот, учтите, – прошипел зубной врач и взмахнул палкой, – учтите, что дальше я этого терпеть не буду.

– Чего не будете терпеть? – спокойно спросил Аллерхольм.

– Того, что вы вечно ставите свою машину против моего участка.

– Я ее там не ставлю.

– Ах, не ставите! Иди-ка сюда, Луиза.

К ограде приблизилась пожилая дама, высохшая, если это только возможно, еще больше своего мужа и тоже вооруженная палкой.

– Ведь ты же своими глазами видела, Луиза, – зло сказал зубной врач, – как машина директора Аллерхольма стояла прямо напротив нашего сада.

– Видела, и не раз, – пропищала Луиза.

– Прошу простить меня. – Аллерхольм воспринял инцидент спокойно, он твердо решил не ссориться. – Произошло недоразумение. Я позабочусь, чтобы в дальнейшем оно не повторилось.

– Недоразумение, – шипел зубной врач, – недоразумение, повторяющееся ежедневно. Ну уж нет, милостивый государь, я вас предупреждаю: если вы еще хоть раз поставите машину против моей дорожки – я тут же звоню в полицию. И пусть они ее забирают.

Изрыгнув эту угрозу, оба иссохших создания удалились в сторону своего дома, размахивая палками, которые, судя по всему, были нужны им только в качестве своеобразного оружия, так как ноги у обоих были, совершенно очевидно, здоровые.

Аллерхольм пожал плечами, закурил и не спеша пошел назад по садовой дорожке. Сад был все еще красив, но явно нуждался в поливке. Директор Аллерхольм наладил дождевальную установку и долго с удовольствием наблюдал, как она разбрасывает освежающие водяные лучики до газонам и клумбам.

– Решил полить немного? – появился у противоположной изгороди другой сосед Аллерхольма, оптовик Хойструп.

– Да, надо. – Аллерхольм подошел к нему.

– Все начинает сохнуть. Лето в этом году просто потрясающее.

– Ага, лето на редкость, – согласился с ним Аллерхольм.

– Слышал, как ты ругался с мумиями.

– Все из-за машины. Говорят, я ставил ее перед их участком.

– Совсем, видать, спятили. – Хойструп покачал головой.

– Может, поднимемся ко мне, промочим горло? – спросил Аллерхольм.

Хойструп ничего против не имел.

Аллерхольму пришлось самому принести виски, содовую, достать стаканы – уже ушла и горничная.

– Прекрасное виски, – сделав глоток, уважительно сказал Хойструп. – И где ты только его достаешь?

– Есть у меня один неплохой канал.

– А вот мне трудно добывать приличное виски, – вздохнул Хойструп. – Зато по линии кофе имею прекрасные связи.

– Кофе? – Аллерхольм даже привстал. – Нам бы весьма не мешало запастись кофе.

– Тогда, может быть, имеет смысл организовать небольшую обменную биржу, а?

Они быстро сошлись на взаимовыгодных условиях.

– Не понимаю, почему, кого ни встретишь, все жалуются: того нет, другого… – сказал Аллерхольм. – Нужно просто обмениваться друг с другом.

* * *

– Значит, договорились, – сказала Римса. – Он наверняка скоро заснет.

– Ладно, справлюсь, – кивнул Пребен.

– Ну пока, мы пошли. Главное, не забудь – когда пойдешь спать, загляни к нему: он вечно все с себя сбрасывает.

– Хорошо, я посмотрю. Желаю вам приятно провести вечер.

Вернувшись к себе, Пребен сел за стол. Он собирался полистать недавно купленные книги и предвкушал это удовольствие с детски радостным нетерпением.

Кажется, пока для него в столице все складывается совсем неплохо. Он снял хорошую комнату, да еще у весьма милых людей, устроился на работу. По совету Акселя он зашел в министерство восстановления народного хозяйства, где его представили начальнику отдела Браску: у него в отделе как раз не хватало единицы.

– Вы, значит, на экономическом учитесь? – спросил Браск, на что Пребен ответил утвердительно.

– Первый курс закончили? – продолжал начальник отдела.

– Нет еще.

– Ладно, это неважно. А способности у вас есть?

– Да, – осторожно ответил Пребен, – полагаю, что есть.

– Впрочем, это тоже неважно. С первого можете выйти?

Пребен сказал «да», и дело таким образом уладилось. Он стал сотрудником, бесспорно, самого значительного министерства страны.

– Пре-е-е-бен! – раздался вдруг из детской пронзительный голос.

Пребен со вздохом поднялся.

– Пить хочется, – сообщил Еспер, когда Пребен вошел к нему.

Пребен принес стакан молока.

– Мне и есть хочется, – заявил Еспер, осушив стакан.

– Никакой еды, – строго сказал Пребен, не задумавшись о том, какие ужасные последствия может иметь подобный отказ для развития ребенка.

– Дай поесть, а не то буду кричать.

– Кричи, – холодно ответил Пребен.

Еспер закричал, и Пребен пошел на кухню делать ему бутерброд. Когда он вернулся, Еспера в детской не было. Пребен обнаружил его в гостиной играющим на полу в кубики.

– Марш в постель, – раздраженно сказал Пребен, – вот тебе еда.

– А я не голодный.

– Как хочешь, но спать ты все равно пойдешь!

– Заткнись, – сказал Еспер.

Пребен попробовал вывести Еспера силой, но добился лишь того, что тот укусил его за руку. Так что он довольно скоро оставил свои попытки употребить силу и попробовал заманить Еспера в постель по-хорошему. Может быть, Аксель с Римсой и правы – ребенку нельзя угрожать…

– А если я построю тебе красивый дом, – предложил Пребен, – пойдешь спать?

– Пойду, – пообещал Еспер.

Пребен старательно возвел огромный дом, использовав все кубики.

– Дом некрасивый, – хмыкнул Еспер.

– Красивый, красивый, пошли спать.

– Никуда я не пойду, пока не построишь красивый дом. – Еспер с размаху пнул творение Пребена, которое тут же развалилось.

После того как новая попытка применения силы не удалась, Пребен начал строить еще более красивый дом, после завершения которого, согласно договоренности, Еспер должен был пойти спать. Пребен старался как мог, чтобы исключить даже разговор о том, хорош дом или плох.

– Этот тоже некрасивый, – вынес свой приговор Еспер, когда новый дом был завершен. – Строй еще один!

На этот раз Пребен сдался без сопротивления.

* * *

– Нет, – сказал Аллерхольм и отхлебнул из стакана, – так продолжаться не может.

– Ну да, – согласился с ним Хойструп. – Мы, предприниматели, должны располагать большей свободой, помнишь, как было прежде, все ограничения нужно отменить, чтобы свободная инициатива могла наконец развернуться.

– Ну, полная свобода – это, может быть, чересчур. – Аллерхольм был более осторожен. – Представляю себе, что начнется, если кто попало станет делать все, что ему вздумается. Ведь появится уйма новых предприятий, мы просто не сможем со всеми конкурировать.

– А ведь верно, – кивнул Хойструп. – Такое обезличивание в конкуренции и мне не по душе. Конечно же, старые предприятия должны быть от нее ограждены. Вот только как этого добиться?

– Такая задача по плечу концернам, – высказал свою точку зрения Аллерхольм. – Государство должно передавать весь контроль над экономикой концернам. Не сомневаюсь, что это будет всем нам только на пользу.

– Да уж, – Хойструп сделал глоток виски, – какие тут сомнения, такой выход для нас – самый верный.

* * *

– Я-то знаю, как появляются дети, – сказал Еспер.

– Я тоже знаю. – Пребен осторожно положил очередной кубик на башню, которую согласился построить с тем условием, что после этого Еспер непременно отправится спать.

– И вовсе не так, как папа с мамой говорят, – продолжал Еспер.

– Не так? – Пребен прекратил строительство. – Тогда как же?

– Маленьких детей приносит аист, ясно? – Еспер нагло рассмеялся.

– Ерунда, – сказал Пребен.

– Точно, – уверенно подтвердил Еспер. – А то, что они рассказывают, – выдумки для маленьких.

– Ну ладно, хватит болтать чепуху. Башня готова, пошли спать.

– Это противная башня, – заявил Еспер. – Построй другую.

– Нет уж, хватит. – Пребен вспомнил о книгах, ему не терпелось их просмотреть.

– Ну, тогда я никуда не пойду! – Еспер повалил башню ногой.

Пребен был готов заплакать. Мальчишку нужно уложить до прихода родителей. Ему совсем не хотелось обмануть их доверие в первый же вечер.

– А если я построю замок, пойдешь спать? – спросил Пребен.

– Пойду, – ответил Еспер.

* * *

Аллерхольм читал, лежа в постели, когда услышал, что вернулась жена. Она проследовала в свою спальню. Вскоре фру Аллерхольм вошла к нему.

– Не спишь? – спросила она.

– Нет.

– Как провел вечер?

– Превосходно. Был Хойструп.

– Не скучал, значит. Слушай, у нас возникла идея – что, если устроить большой благотворительный базар в пользу нуждающихся детей немецких демократов?

– Действительно!

– Так вот, самое потрясающее, – продолжала она, – то, что у одного из наших командиров отделения есть знакомая дама, которая дружна с фрейлиной королевы, и она полагает, что можно будет уговорить королеву постоять за прилавком в одном из киосков.

– Это было бы очень интересно.

– Очень, если получится. Мы решили тянуть жребий, кому из нас торговать в киоске вместе с королевой. Представляешь, вдруг мне повезет!

– Подумать только, а вдруг и в самом деле!

– Ну ладно, посмотрим еще, как пойдет дело. Я прямо сама не своя. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, дорогая!

* * *

– Это еще что за новости! – В дверях гостиной возникла Римса. – Да вы что, ночь на дворе, а вы в кубики играете?

– Дело в том… – начал Пребен, но его прервал вошедший Аксель.

– Почему ты так глупо ведешь себя, Пребен? – Голос господина Хансена звучал сердито. – Ночь напролет держать ребенка в гостиной!

– Это же буквально разрушает детский организм. – Римса схватила мальчика на руки. – Ты не утомился, Есперчик?

– Утомился. – Еспер разрыдался. – Пребен противный!

Римса уничтожающе взглянула на Пребена.

– Ну как ты мог так легкомысленно поступить? – спросила она.

– Дело в том… – пытался объяснить Пребен.