Текст книги "После наступления темноты (СИ)"

Автор книги: Филипп Марголин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

  – сказал Штамм. На лице Эбби вспыхнуло множество эмоций. «Это Роберт. Он мертв».

  «Как?» это все, что ей удалось.

  «Он был убит.»

  «О Боже.»

  «Это была заложенная в машину бомба, Эбби. Точно такая же, как та, которую Чарли Димс убил Ларри Холлинза и его маленькую девочку».

  Ноги Эбби подкосились, и Стамм помог ей подняться на крыльцо, где усадил.

  «Я хочу, чтобы вы внимательно слушали», – сказал Штамм Эбби. «Нет никаких доказательств того, что это сделал Димс, но бомбы очень похожи. Так что я не рискую. Эти офицеры собираются остаться с вами сегодня вечером, и я собираюсь организовать круглосуточную охрану полиции».

  «Но почему Роберт?» – с явным недоверием спросила Эбби. «Он ответственен за выведение Димса из камеры смертников».

  «Димс – садист. Может, он хочет убить тебя, но только после того, как заставил тебя страдать, убив кого-то из своих близких».

  Эбби выглядела ошеломленной. «Сначала попытка взлома, затем нападение на побережье. Теперь Роберт мертв. Я не верю, что это происходит».

  «С тобой все будет в порядке, Эбби. Мы защитим тебя и найдем человека, который убил Роберта. Но ты должен быть осторожен. Ты должен отнестись к этому очень серьезно».

  Эбби медленно кивнула. «Ты прав. Не могу поверить, что сегодня вечером я ушел один».

  «Что ты делал так поздно?»

  «Мне позвонили по поводу дела. Этот человек хотел, чтобы я познакомился с ним, но он не появился».

  «Сколько это было времени?»

  «Около девяти».

  Эбби замолчала, внезапно осознав, почему Стамм спрашивает о звонке.

  «Вы же не думаете, что звонок и бомбардировка связаны, не так ли?» – спросила Эбби, но Стамм не слушал. Он повернулся к одному из офицеров.

  «Уведи машину подальше от дома, быстро. Потом по радио поговори с Полом Торино. Он все еще в доме судьи Гриффена. Скажи ему, что мне нужна команда саперов здесь, немедленно».

  Стамм поднял Эбби на ноги и потащил к своей машине ".

  «Что ты делаешь?» – спросила Эбби, все еще слишком ошеломленная, чтобы понять, что пугает окружного прокурора.

  «Я уведу вас из дома, пока саперы тщательно его не проверит. Если бы вы отсутствовали с девяти, у человека, который установил бомбу в машине вашего мужа, было бы достаточно времени, чтобы здесь что-нибудь подстроить».

  Глава одиннадцатая

  Маленькая комнатка без окон в подвальном гараже полицейского управления Портленда больше походила на кладовую, чем на офис саперов.

  Его стены были из некрашеного бетона, а пол был усыпан картонными коробками, заполненными обрезками металла, медной проволокой и кусками труб. Серый стол из бронзы рядом с дверью был единственным намеком на то, что комната использовалась для чего-то другого, кроме хранения хлама, но стол был покрыт неорганизованным скоплением разного беспорядка, и его можно было принять за брошенную мебель.

  Пол Торино открыл дверь и впустил Ника Паладино в свою рабочую комнату.

  Паладино спустился на лифте из Бюро по расследованию убийств в подвал после того, как позвонил Турин. «Что случилось, Пол?»

  «Я хочу показать тебе кое-что.»

  Турин сел за стол и жестом пригласил Паладино сесть рядом с ним.

  Затем Торино очистил стол, запихнув все в большую кучу на одном из краев. Рядом с одной из ножек стола лежала разорванная картонная коробка. Турин вытащил из него несколько предметов и положил их на стол в ряд. Затем он нарисовал на желтой табличке для письма кусок трубы сбоку.

  "Это грубый рисунок самодельной бомбы, убившей судью Гриффена.

  Бомбардировщик должен прикрепить бомбу к днищу автомобиля, и есть простой способ сделать это ».

  Турин снова склонился над желтой простыней и нарисовал прямоугольник.

  Затем он нарисовал подкову на левом конце прямоугольника, а другую – на правом конце и поместил черную точку в центре изгиба каждой подковы.

  «Это полоска металла», – сказал Турин, указывая на прямоугольник.

  «Это магниты», – продолжил он, указывая на подковы. «Вы просверливаете отверстия в полосе и прикрепляете магниты к пластине с помощью гаек и болтов, затем прикрепляете магнитную полосу к трубчатой ​​бомбе. Когда вы будете готовы использовать бомбу, вам просто нужно приклеить ее к нижней стороне машина."

  «Хорошо.»

  Турин поднял обугленную и скрученную полосу плоского металла примерно шести дюймов в длину, полтора дюйма в ширину и четверть дюйма в толщину.

  «Как вы думаете, что это?» – спросил Турин Ника Паладино.

  Паладино изучил предмет и рисунок. «Металлическая полоса, к которой прикреплены магниты?» – догадался он.

  «Верно. Я взял это сегодня утром из комнаты для улик. Это была часть самодельной бомбы, убившей Ларри и Джессику Холлинз.

  Вы замечаете в этом что-нибудь необычное? "

  Паладино взял металлическую полоску из Турина и внимательно ее осмотрел. Было тяжело. Один конец прямоугольника был плоским и выглядел так, как будто он был сформирован машиной. Другой конец был неровным, и в металле была выемка, образовавшая зазубренный клин.

  «Концы разные, – сказал Паладино.

  «Верно. Эта стальная полоса была получена из более длинной полосы. Кто-то поместил ее в тиски и разрезал ножовкой так, чтобы она подходила к верхней части трубы».

  Турин указал на неровный конец. "Обратите внимание, как эта выемка перекрывается.

  Это потому, что человек, который разрезал его, разрезал с двух сторон ".

  Турин взял прозрачный пластиковый пакет с еще одной скрученной и обугленной металлической полосой.

  «Когда вчера взорвалась бомба, судья Гриффен сидел прямо над ней. Эту полосу пробило через днище машины в судью. Это то, что убило его. Судмедэксперт обнаружил ее во время вскрытия. Посмотрите на правый край. . "

  Сходство между выемкой на металлической полосе, убившей Роберта Гриффена, и выемкой на конце полосы от бомбы Холлинза было очевидно.

  «Так вы думаете, что обе полоски разрезал один и тот же человек?» – спросил Паладино.

  «Я не могу сказать это наверняка, но могу сказать, что раньше видел только бомбу, сконструированную таким образом. Это подпись бомбардировщика. Она уникальна, как отпечаток пальца».

  «Так Димс, вероятно, наш человек?»

  Турин не ответил. Вместо этого он взял последний предмет со стола.

  Он также был в прозрачном пластиковом пакете вместе с металлической стружкой.

  Паладино осмотрел его. Это был чистый стальной прямоугольник с одним концом, нарезанным машинной обработкой, и одним концом, вырезанным вручную.

  «Что это?» – спросил Паладино, уверенный, что знает ответ.

  Детектив Брикер, – сказала Трейси Кавано, когда секретарша связала ее с бюро убийств полицейского управления Салема, – я не знаю, помните ли вы меня. . . "

  «Конечно, знаю. Вы клерк судьи Шерцера».

  «Ну, раньше был. Сейчас я работаю в Портленде. У меня новая работа».

  «Надеюсь, ты не ушел из-за того, что случилось с твоим другом».

  «Нет, нет. Клерк был всего на год».

  «Как у тебя дела? Я имею в виду эмоционально».

  "Я много думаю о Лоре, но я в порядке. Новая работа помогает.

  Я очень занят ".

  «Это хорошо. Что случилось?»

  "Я хотел знать, как у вас дела со следствием.

  Есть подозреваемые? "

  «Нет. Мы считаем, что предполагаемой жертвой была г-жа Риццатти, а не кто-то случайно наткнувшийся на грабителя, потому что кто-то обыскал коттедж г-жи Риццатти. Это мог быть человек, который позвонил в дверь, когда она оставляла сообщение на вашем автоответчике. Но мы пока не знаем, кто ее убил ".

  «Ой.»

  На мгновение воцарился мертвый воздух. Затем детектив Брикер спросил: «У вас была еще одна причина для звонка?»

  – Да, вообще-то. Это… Вы слышали о судье Гриффене?

  «Да», – ответил Брикер. Трейси показалось, что в тоне детектива она услышала осторожность.

  «Когда я услышал, что его убили, я не мог не подумать ... Вы рассматривали возможность того, что эти два убийства могут быть связаны?

  Не кажется ли это слишком большим совпадением?

  Сначала клерк судьи Гриффена, а теперь судья ".

  "Я связался с Portland PB, как только узнал, что судья Гриффен убит.

  Оба агентства изучают возможность связи между двумя убийствами, но сейчас у нас нет никаких доказательств, подтверждающих эту теорию. Вы знаете что-нибудь, что наводит на мысль, что эти случаи связаны? "

  «Нет. Я просто ... Я не знала, думали ли вы об этом. Я хотел помочь».

  «Я ценю ваш интерес».

  «Хорошо. Думаю, это все. Спасибо, что поговорили со мной».

  «В любой момент.»

  Когда Ник Паладино закончил объяснять то, что он узнал от Пола Торино, Джек Стамм встал и подошел к своему окну. Лето в Орегоне было мечтой. Заснеженные горы возвышались над милями ярко-зеленого леса. Прогулочные катера курсировали по Уилламетту, их паруса буйствовали красок. Преступление и отчаяние не должны существовать в таком месте, но реальный мир продолжал вторгаться в рай.

  «А что насчет Димса? Ты знаешь, где он?»

  «Он исчез».

  «Это то же самое, что он делал до того, как убил Холлинза. А как насчет сходства между двумя бомбами?»

  «Турин описал, как сделать эту бомбу на суде Димса».

  Штамм отвернулся от вида. Паладино терпеливо ждал окружного прокурора.

  «Пол уверен, что насчет металлических полосок?»

  «Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, Джек. Тебе не нужно мнение Торино. Ты видишь это подходящим».

  «Черт возьми, я не об этом спрашивал».

  Детектив смущенно посмотрел вниз. «Павел поклянется, что они подходят».

  Стамм взял со стола скрепку и начал рассеянно разгибать ее, расхаживая по комнате. Паладино наблюдал за ним. Он точно знал, о чем думал Штамм, поскольку с момента встречи с Турином он испытывал те же душевные страдания.

  – Господи, – наконец сказал Стамм.

  «Я знаю, что ты чувствуешь, Джек. Это смешно. Я не верю ни на минуту. Но мы должны рассмотреть возможность. У Эбби есть мотив, у нее нет алиби на то время, когда бомба была прикреплена к машине Гриффена. , она знает, как сделать бомбу. Пол говорит, что он провел ее через это шаг за шагом, когда они готовили его прямой экзамен на суде Димса ».

  «Это полная чушь», – сердито сказал Стамм. Он бросил искореженную скрепку в корзину для бумаг. «Ник, ты знаешь Эбби. Ты видишь, как она кого-нибудь убивает?»

  "Нет. И это главная причина, по которой я не собираюсь продолжать это расследование. Я слишком хорошо знаю Эбби, чтобы быть объективным.

  Тебе тоже нужно выбраться. "

  Стамм вернулся к своему столу и рухнул на стул.

  «Вы правы. Я могу даже быть свидетелем. Мне нужно будет вызвать специального прокурора из Генеральной прокуратуры. Черт. Это невозможно».

  "Я думаю, вам следует прямо сейчас позвонить в AG и назначить встречу.

  Штамм был в ярости. Он знал, что Эбби не убивала своего мужа. Во всяком случае, это был Чарли Димс. Но даже возможность того, что один из его заместителей был виновен, заставила его отдел передать расследование и уголовное преследование другому ведомству.

  Зазвонил домофон. «Мистер Штамм, – сказал секретарь Джека, – я знаю, что вы не хотите, чтобы вас беспокоили, но Чарли Димс здесь.

  Он говорит, что хочет тебя видеть ".

  «Чарли Димс?»

  «За стойкой. Он сказал, что это важно».

  «Хорошо. Скажи ему, что я сейчас уйду».

  Стамм посмотрел через стол на Ника Паладино. Детектив казался удивленным не меньше окружного прокурора.

  «Что, черт возьми, происходит, Ник?»

  «Я понятия не имею, Джек».

  «Вы не думаете, что он сдается?»

  «Чарли Димс? Никаких шансов».

  Штамм надел пиджак и поправил галстук. Его офис находился всего в нескольких шагах от приемной. Когда он вошел в узкий холл, который вел к нему, он увидел Димса, сидящего на одном из формованных пластиковых стульев и читающего Sports Illustrated. «Мистер Димс, я Джек Стэмм».

  Димс оторвался от журнала, усмехнулся и подошел к низким воротам, отделявшим приемную от остального офиса.

  «Я слышал, вы меня искали», – сказал Димс.

  «Да, сэр. У нас есть».

  «А вот и я.»

  «Хотите войти в мой офис?»

  «Хорошо», – согласился Димс.

  Штамм провел Димса мимо своего секретаря в его кабинет.

  «Вы знаете Ника Паладино».

  "Конечно. Он арестовал меня, но у меня нет никаких обид.

  Тем более, что мы будем работать вместе ».

  «Ой?» – сказал Штамм.

  «Да. Я открываю новую страницу. Я хочу работать на силы справедливости».

  «Что привело к этому чудесному обращению, Чарли?»

  – саркастически спросил Паладино.

  «Пока вы сидите в камере смертников, у вас есть много времени, чтобы подумать о жизни. Вы знаете, жизнь, что все это значит. Я не хочу больше тратить свое. Я новый человек».

  «Это очень мило, Чарли. Вы поэтому пришли сюда? Чтобы рассказать нам о том, что вы изменили свое мнение?» – спросил Паладино.

  «Эй, я знаю, насколько вы заняты, ребята. Если бы все, что я хотел сделать, это сказать вам, что я открыл новую страницу, я бы написал вам письмо.

  Нет, я здесь, чтобы помочь вам поймать преступников ".

  «Кто-нибудь в частности?» – спросил Штамм.

  «О, да. Некоторых людей я буду с удовольствием отправлять в тюрьму на долгое-долгое время».

  «А кто они могут быть?»

  «Как насчет Рауля Отеро? Я знаю все о его операции: как он привозит товар в страну, где его режут и кто на него работает. Интересно?»

  «Я могу быть.»

  «Может быть», – повторил он. Затем Димс усмехнулся. "Мистер Штамм, прямо сейчас у вас сливки в штаны, но можно вести себя спокойно. Я уважаю вас за это. Черт, если бы вы действовали очень взволнованно, это просто побудило бы меня повысить цену, которую я собираюсь попросить для информации ".

  «А какова ваша цена?» – спросил Паладино.

  Димс медленно повернулся к детективу. «Я рад, что ты спросил. Во-первых, мне понадобится защита. Рауль не из тех, кто прощает и забывает».

  «Переходи к хорошему, Чарли», – сказал Паладино.

  «Естественно, я был бы признателен за вознаграждение».

  «Почему меня это не удивляет?»

  «Эй, если я работаю на тебя, я не могу работать на себя. Давайте не будем спорить о деньгах. Я рискую своей жизнью здесь».

  «Я проверю, чтобы узнать о деньгах. Но тебе нужно будет доказать, что ты можешь доставить».

  «Это справедливо. О, и есть еще кое-что, чтобы подсластить горшок».

  «Что это?» – спросил Джек Штамм.

  «Не то, что, кто».

  «Кто тогда?»

  Димс широко ухмыльнулся. Он сделал паузу, чтобы насладиться моментом.

  Затем он спросил Штамма и Паладино: «Как вы хотите знать, кто обманил судью Верховного суда Роберта Гриффена?»

  «Вся работа и отсутствие развлечений делают Трейси скучной девушкой», – сказал Барри Фрейм, стоя в дверях юридической библиотеки.

  «Разве я этого не знаю», – сказала Трейси, оторвавшись от папки, которую читала.

  Барри сел рядом с Трейси за длинный полированный дубовый стол для переговоров, занимавший центр комнаты. Вокруг них были от пола до потолка книжные полки, заполненные Орегонскими и федеральными законами и делами.

  «Это уже после восьми, знаете ли».

  Трейси посмотрела на часы.

  «И держу пари, ты еще не обедал».

  «Ты победил.»

  «Как насчет той еды?»

  «Я не знаю . . .» Трейси уставилась на стопку юридических книг перед собой.

  Фрейм улыбнулся и покачал головой. «Он действительно тебя заводит, не так ли?»

  «Нет, это просто»

  «Бьюсь об заклад, он дал тебе свою речь„ Если ты работаешь на меня, ты не будешь спать нормально, ты не будешь есть правильно “».

  Рот Трейси открылся от удивления, затем она застенчиво усмехнулась.

  «Он произносит эту речь для всех новых сотрудников, и все попадают на нее. Некоторое время он даже заставлял меня работать, но я поумнел. Просто потому, что Мэтт практикует то, что он проповедует, это не значит, что вы должны стать машиной. Над чем бы вы ни работали, можно подождать до завтра. Вы не сможете написать памятную записку, если умрете от недоедания ».

  «Думаю, я немного голоден».

  «Так?»

  «Так отведи меня в это то место. Но мы идем голландцами».

  «У меня не было бы другого пути».

  Снаружи ночной воздух был теплым, но не гнетущим. Трейси потянулась и посмотрела на небо. Была четверть луны и россыпь звезд. На холмах, возвышавшихся над центром Портленда, огни домов напоминали гигантских светлячков.

  «Ресторан достаточно близко, чтобы идти пешком? Мне нужно упражнение».

  «Это около семи кварталов. Не беспокойтесь о том, кто занял место в чемпионате NCAA по лыжным гонкам».

  «Откуда ты знал это?»

  «Мэтт попросил меня прочитать полученные ему резюме».

  «О. Вы читали тот, который я прислал около шести месяцев назад?»

  «Ага.»

  «Почему я не получил интервью?»

  «Ты баба», – пошутил Фрейм. «Чего бы это ни стоило, я сказал ему, что он был придурком из-за того, что игнорировал тебя, но Колдуну не нужны женщины. Я не мог поверить в это, когда он нанял тебя. Судья Форбс, должно быть, сделал какой-то шаг».

  «Почему вы назвали мистера Рейнольдса Колдуном?»

  "Три года назад Мэтт выиграл оправдательный приговор на повторном рассмотрении дела Маркуса Эрреры.

  Time сделал прикрытие и назвал его Колдуном, потому что все говорили, что только маг может спасти Эрреру. Он ненавидел это ".

  «Я думаю, это романтично».

  «Это также верно. Есть много людей, которые обязаны своей жизнью» магии Мэтта.

  «Как вы думаете, почему он так успешен?»

  «Это просто. Мэтью Рейнольдс умнее всех, с кем он когда-либо сталкивался».

  Трейси на мгновение задумалась. Мэтью Рейнольдс был умен, но было много умных юристов. Если бы кто-то задал ей вопрос, который она только что задала Барри, Трейси подчеркнула бы часы, которые Рейнольдс посвятил своим делам. Она никогда не встречала никого, кто бы больше работал на какой-либо работе.

  «Что им движет, Барри? Что заставляет его так стараться?»

  «Вы знаете о его отце?» – спросил Барри.

  «Мистер Рейнольдс упомянул его во время моего интервью. Похоже, он очень его любит».

  «Любимый. Оскар Рейнольдс был казнен в государственной тюрьме в Колумбии, Южная Каролина, когда Мэтту было восемь лет. Он был приговорен к смертной казни после того, как был признан виновным в изнасиловании и убийстве».

  «Боже мой!»

  «Два года спустя еще один мужчина признался в преступлении.

  «Мэтт не говорит об этом по понятным причинам. У его матери случился нервный срыв, когда отца Мэтта приговорили к тюремному заключению. Она покончила жизнь самоубийством через неделю после казни. Мэтт оставался в нескольких приемных семьях, пока его не забрал дальний родственник. в. Он никогда не говорит о том, что там произошло, но я думаю, что это было довольно плохо ».

  Трейси чувствовала, что должна что-то сказать, но не могла придумать ничего даже отдаленно подходящего. То, что ей только что сказал Барри, было слишком грандиозным. И это определенно объяснило все ее вопросы о фанатичной преданности Рейнольдса своему делу.

  Трейси попыталась представить, какой должна была быть жизнь восьмилетнего Мэтью Рейнольдса, который рос с матерью, покончившей с собой самоубийство, с отцом, казненным за сексуальное преступление и убийство, и с обезображивающей родинкой, которая могла бы стать легкой мишенью для жестокости. детей.

  «Он, должно быть, был таким одиноким», – сказала Трейси.

  «Он все еще один. Я, наверное, его самый близкий друг».

  Барри помолчал. Они шли вместе в молчании, потому что Барри, очевидно, боролся с тем, что он хотел сказать, и Трейси почувствовала, что это достаточно важно, чтобы дождаться, чтобы услышать.

  «Есть еще одна причина, по которой Мэтт так успешен», – наконец сказал Барри.

  «У других юристов есть жизнь вне закона. Жизнь Мэтта – это закон. И я не преувеличиваю. У него буквально нет никаких интересов помимо работы, кроме, может быть, его заочных шахмат. Я думаю, что реальный мир был невыносимо жесток по отношению к нему. ему, что он использует закон как место, чтобы спрятаться, место, где он может чувствовать себя в безопасности.

  «Подумай об этом. Это похоже на его шахматы. Есть правила закона, и он знает каждую чертову из них. В зале суда правила защищают его от вреда. Он может похоронить себя в своих делах и притвориться, что ничего, кроме его дел. существует.

  «И как юрист он нужен. Черт, он единственный друг, которого когда-либо были у некоторых из его клиентов».

  Барри посмотрел вниз, и они снова пошли молча. Трейси подождала, пока он еще расскажет о своем боссе, чтобы лучше понять его. Вместо этого Барри внезапно спросил: «Ты все еще бежишь?»

  «Что?»

  «Я спросил, бегаете ли вы еще».

  «Я занимаюсь тренировкой по выходным», – рассеянно ответила Трейси, которой трудно переключиться на эту безобидную тему после того, что она только что узнала. «Мне повезет, если я вообще выйду на работу в течение недели».

  «Как далеко вы зайдете?»

  «Семь, восемь миль. Достаточно, чтобы поддерживать старое сердце и легкие».

  «Какой у вас темп?»

  «Я пробегаю шесть с половиной минут миль».

  «Не возражаете, если я когда-нибудь присоединюсь к вам?»

  Трейси заколебалась. Она не была уверена, нужен ли Фрейм напарник для тренировки или свидание. Затем она решила, что это не имеет значения. Бежать с кем-то было веселее, чем в одиночку. Фрейм был красивым парнем, и она никого не видела. Она плывет по течению.

  «Раньше я бегал после работы в будние дни в старые добрые времена. Но теперь я бегаю перед работой, то есть до рассвета, когда я могу, и по выходным».

  «Вот что я тебе скажу», – сказал Фрейм. «Почему бы нам не пробежать около девяти в воскресенье, а потом поесть бранч у папы Хайдена».

  «Вы идете», – сказала Трейси, улыбаясь, когда она начала определять направление, в котором течет река.

  Глава двенадцатая

  Помощник генерального прокурора Чак Геддес неохотно согласился подождать до следующего дня после похорон, чтобы взять интервью у Эбигейл Гриффен, но только после того, как Джек Штамм предположил, что столкновение с вдовой в день похорон ее мужа может быть сочтено бесчувственным и дурным тоном. Именно «безвкусица» покорила Геддеса, который гордился своим безупречным суждением во всем.

  У Геддеса была суровая внешность, как у мужчин, снимавшихся в рекламе сигарет, и он ходил как человек со стальным стержнем вместо позвоночника. Он развил этот стиль марша, находясь в офисе судьи-адвоката во время службы в армии. Его взгляды были такими же непоколебимыми, как и его поза. Когда он проигрывал в суде, это всегда было из-за интеллектуального дефицита судьи, закулисной тактики недобросовестного оппонента или глупости присяжных. Надо отдать ему должное, Геддес выиграл свою долю сложных дел. Он был назначен ответственным поверенным программы помощи окружным прокурорам при Министерстве юстиции, потому что он был самым успешным судебным поверенным в этой секции. Геддес был беспощаден, обладал звериной хитростью и вполне мог очаровать присяжных.

  Полицейский, охраняющий дом Эбби, расслабился, когда узнал Джека Стэмма. Как только Штамм припарковался, Геддес встал с переднего пассажирского сиденья и поправил куртку своего светло-коричневого костюма Brioni.

  Его следователь Нил Кристенсон встал с заднего сиденья, пока Геддес поправлял французские наручники.

  Кристенсон был представителем правоохранительных органов в третьем поколении и бывшим военнослужащим штата, проработавшим в Министерстве юстиции девять лет. У него был тип тяжелого телосложения, которого вы ожидаете от бывшего лайнмена из штата Орегон, который был слишком занят, чтобы оставаться в отличной форме, но все же умудрялся немного бегать трусцой и время от времени качать железо.

  У Кристенсона была короткая стрижка, но его дружелюбные голубые глаза и легкая улыбка делали его менее устрашающим, чем обычно для человека его роста.

  В то время как Геддес одевался, чтобы убить, Кристенсон был одет в потертую спортивную куртку из твида, которая была слишком тяжелой для лета, легкие коричневые брюки, синюю оксфордскую классическую рубашку с потрепанным воротником и без галстука.

  Эбби выглядела измученной, когда открыла дверь. На ней не было макияжа, ее волосы были только слегка причесаны, а под глазами появились темные круги. Она предприняла лишь кратчайшую попытку убраться после скорбящих, следовавших за ней домой с кладбища.

  В гостиной были завалены переполненные пепельницы, грязные тарелки и частично наполненные чашки с кофе.

  «Как ты себя чувствуешь?» – спросил Штамм.

  «Я в порядке.»

  Эбби посмотрела мимо Стэмма на двух мужчин, стоявших позади него.

  «Это Чак Геддес. Он работает в Программе помощи окружным прокурорам при Министерстве юстиции, а это его следователь, Нил Кристенсон».

  «Мои соболезнования. Смерть судьи Гриффена была ужасной трагедией»,

  – сказал Геддес, обойдя Штамма и протянув ему руку.

  Эбби выглядела смущенной и немного настороженной. «Что происходит, Джек?» i «Мы можем войти?» – спросил Штамм. Аби отступил в сторону. Она посмотрела на беспорядок в гостиной и повела всех на кухню, где находился какой-то ремонт.

  «У меня есть кофе, если кому-то интересно».

  «Это кофе без кофеина?» – спросил Геддес.

  «Не сегодня утром», – ответила Эбби.

  Стамм и Кристенсон попросили свой черный, но Геддес возразил.

  Окно кухни выходило на небольшую террасу и дальше на огороженный задний двор. Забор от лужайки отделял цветник. Алые фуксии, желтые гладиолусы и розовые чайные розы создали букет ярких красок, контрастирующих с мраком на кухне.

  «Что привело тебя сюда?» – спросила Эбби, когда все расселись за кухонным столом. Стамм коротко взглянул на Эбби, затем посмотрел на свою чашку.

  «Я нахожусь в очень неприятном положении. В таком положении я не смогу продолжить расследование убийства судьи Гриффена.

  Полиция Портленда также отступает. Чак был назначен специальным заместителем окружного прокурора округа Малтнома. Теперь это его дело ".

  Эбби выглядела озадаченной. «Почему ты должен откланяться? Что случилось?»

  «Нет простого способа выразить это, Эбби. Вы стали подозреваемым в убийстве Роберта».

  Эбби уставилась на Стэмма. «Ты серьезно?» – спросила она с растерянной улыбкой.

  «Я очень серьезно», – тихо ответил Стамм. Эбби переводила взгляд на троих мужчин. Затем ее черты затуманились. «Это полная чушь».

  Геддес сидел, скрестив ноги, и наблюдал за реакцией Эбби.

  «У нас есть свидетель, который утверждает, что вы просили его убить судью Гриффена, и доказательства, подтверждающие его версию».

  «Это смешно. Какой свидетель? Какие доказательства?» – спросила Эбби.

  "В настоящий момент я не вправе говорить, но вы можете помочь нам прояснить этот вопрос, ответив на несколько вопросов. Конечно, я должен предупредить вас, что вы имеете право хранить молчание и что все, что вы say, может быть использован для вынесения вам приговора в суде. У вас также есть право проконсультироваться с адвокатом, и, если вы не можете позволить себе адвоката, суд назначит его для оказания вам помощи бесплатно. Понимаете ли вы эти права ? "

  Эбби недоверчиво уставилась на Чака Геддеса. «Вы намеренно оскорбляете?»

  «Я профессионал», – невозмутимо ответил Геддес.

  Эбби повернулась к Штамму. «Это правда, Джек? Я подозреваемый?»

  «Боюсь, что да. И тебе стоит серьезно подумать о разговоре с Чаком без совета».

  Геддес сердито посмотрел на Стэмма на секунду, затем к нему вернулось самообладание.

  «Мне не нужен адвокат, Джек. Я не убивал Роберта. Спрашивайте меня о чем угодно».

  «Эбби ...» Штамм начался.

  «Она говорит, что готова поговорить с нами, Джек, – энергично вмешался Геддес. – Может, она сможет прояснить путаницу. Если мы находимся в погоне за диким гусем, давайте исправим это, чтобы я мог вернуться в Салем. "

  Штамм не пожалел, что предупредил Эбби, но отступил. Так было теперь с Геддесом.

  «Миссис Гриффен, почему бы вам не рассказать нам, где вы были с девяти до полуночи в тот вечер, когда был убит судья Гриффен?»

  «Я уже объяснил это Джеку».

  «Я знаю, но мы с Нилом хотели бы услышать то, что вы хотите сказать, из первых рук».

  «Я веду уголовное дело об убийстве с участием обвиняемого по имени Джеффри Коултер, которого представляет Мэтью Рейнольдс». При упоминании имени Рейнольдса Геддес слегка наклонился вперед.

  «Судебно-медицинские эксперты Рейнольдса недавно провели эксперименты в доме Франклинов. Результаты были благоприятными для Колтера. В ночь, когда был убит мой муж, около девяти часов мне позвонил человек и сказал мне, что эксперты Рейнольдса собрали доказательства в доме Франклинов. Он хотел немедленно встретимся со мной в розарии колледжа Льюиса и Кларка ".

  «Розарий находится на изолированной территории кампуса, не так ли?»

  – спросил Геддес.

  «Верно. Это на краю кампуса, за открытым бассейном».

  «Джек рассказал мне о вашем близком визите на побережье. Разве вы не боялись встретить кого-нибудь в таком безлюдном месте так скоро после нападения?»

  «Я не мог упустить шанс пригвоздить Колтера. И я пошел вооруженным. Я почти надеялся, что это ублюдок ворвался в мою каюту».

  «Вы думали о том, чтобы взять с собой резервную копию?»

  «Звонивший сказал мне, чтобы я пришел один, иначе он не станет со мной разговаривать. Я не хотел его пугать. В любом случае это не имело значения, потому что никто не явился».

  «Может ли кто-нибудь подтвердить вашу историю?»

  «Нет. К тому времени, как я приехал, парковка была пуста, и я никого не встретил».

  «Миссис Гриффен, был ли ваш развод обидным?»

  «Я не хочу обсуждать свою личную жизнь».

  «Этого будет трудно избежать».

  «Мне очень жаль. Роберт мертв. То, что произошло между нами, закончилось».

  "Я понимаю ваше сопротивление, но это расследование убийства.

  Сколько раз вы задавали этот вопрос подозреваемому или свидетелю? "

  «Много раз, но я не буду говорить о своих личных отношениях с Робертом».

  «Хорошо. На данный момент я могу с этим согласиться. А как насчет ваших финансовых отношений?»

  «Что ты имеешь в виду?»

  «Справедливо ли сказать, что развод нанес бы вам финансовый ущерб».

  «Да, но я знал это, когда подавал документы».

  «Не могли бы вы рассказать нам о своем относительном финансовом положении?»

  Эбби перевела взгляд с Геддеса на Кристенсона. На их лицах не было эмоций.

  Затем она повернулась к Джеку Стамму. Штамм слегка наклонился вперед и выглядел так, будто хотел быть где угодно, только не там, где он был.

  «Мне не нравится тон этого разговора, мистер Геддес, или его направление, поэтому я собираюсь его закончить. Джек прав. Мне нужно проконсультироваться с адвокатом».

  «Как хочешь.»

  «Каков мой статус, Джек?» – спросила Эбби. «Статус?»

  «Могу ли я работать? Я отстранен, уволен?»

  Стамм не мог смотреть Эбби в глаза.

  «Я думаю, что вам будет лучше, если вы возьмете оплачиваемый отпуск. В любом случае, из-за похорон. Я передам ваши дела другим помощникам».

  «А если я не хочу брать отпуск?»