Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Филип Жисе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Глава 19. Там, где цветут луга

Александр Петрович лежал в кровати, натянув одеяло на голову, и смотрел в темноту. Рядом спала Надежда Васильевна. Ее тихое посапывание было единственным, что тревожило тишину комнаты. Призрачный лунный свет струился по шторам, скатывался на пол и замирал, образуя мерцающую в темноте светлую дорожку.

Александру Петровичу не спалось. Мысли игривыми рыбками носились в голове, гоня прочь сон. Надоедливой мухой пульсировала в нижней части туловища его давняя подруга боль, будто говорила “я здесь… я всегда буду здесь... даже смерть не разлучит нас”.

Александру Петровичу стало жарко и он раскрылся. Взгляд пробежался по темному потолку, зацепился за люстру и скользнул дальше, к тонкой полоске лунного света на окне.

– Как же поразительно может измениться жизнь человека за неполный год, -думал Александр Петрович, разглядывая звезды, словно корабли бороздившие ночное небо. – Восемь месяцев назад я был обычным стариком со смертельной болезнью за пазухой, стоял на распутье, трясся от страха, отбивался от сомнений и думал, что жизнь кончена. Удивительно, то, что я принял за конец, обернулось началом, началом жизни, о которой я даже не мог помыслить год или два назад. Болезнь изменила мою жизнь, открыла мне глаза, сделала мудрее, а главное помогла мне испытать то, что я уже и не надеялся испытать, удовлетворение от собственной жизни. Правду говорят, что ни делается все к лучшему. Но почему же для того, чтобы испытать жизненное удовлетворение нам, людям, необходима встряска, часто очень болезненная, заставляющая нас страдать, лить слезы и проклинать судьбу? Почему мы в основной своей массе слепы, словно кроты и часто выбираем не то, что хочет наше сердце, тем самым обрекая себя на страдания и боль? Почему мы большую часть жизни, а не редко и всю жизнь, проводим во лжи, в иллюзиях и мечтах о лучшем? Но можно ли достигнуть лучшего, когда мы изначально выбираем ложный жизненный путь? Фатум, злой рок, происки дьявола или всего лишь простое человеческое невежество повинно в человеческих страданиях на этой прекрасной планете? Поймет ли когда-нибудь человечество, что является корнем всех зол на Земле или до конца своего существования так и будет заниматься самообманом, влачить жизнь во тьме, в неведении, рожденном разумом? Какая ирония, то, что вознесло человека над другими живыми существами на планете, обрекло его на страдания и иллюзию счастья. Будто наказание, наложенное неизвестно кем, терять себя, жить во лжи и находить удовлетворение в иллюзиях, -Александр Петрович вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб. Кровь застучала в висках, испарина покрыло тело. – Но тот, кто наказал человечество, просчитался. До тех пор, пока в груди хотя бы одного человека бьется сердце, у человечества остается надежда разорвать кольцо иллюзий, покинуть тьму и выйти к свету. Говорят, лучше поздно, чем никогда. Только вот как бы не оказалось слишком поздно… Что ж ты разволновалось-то так? -Александр Петрович положил руку на грудь, будто пытаясь унять неугомонное сердце. – Все будет хорошо. Хорошо. Не надо волноваться. Мы еще повоюем, -улыбка скользнула на лицо старика. – Нет, давать волю мыслям на ночь все же вредно. Так и бессонницу заработать можно. Пора спать, -Александр Петрович зевнул и закрыл глаза. – Когда-нибудь человечество очнется. Надо верить.

Александр Петрович лежал и слушал тишину. Где-то скрипнула дверь, а где-то далеко залаяла собака.

– Надо… верить… верить, -старик чувствовал, как сознание меркнет, мысли тают, как шоколад на солнце. Александр Петрович как будто проваливался в темный, бездонный колодец. И не было там света в конце туннеля, не было голосов, не было ничего кроме непроглядной тьмы, непроницаемой тишины и… невероятного спокойствия, ласковым ветром коснувшегося старика и обещавшего впредь не покидать его ни на секунду. Удары сердца с каждым мигом становились слабее, боль слегка подрагивала, грозя исчезнуть, из последних сил цепляясь за жизнь вмиг обессилевшими лапками, сознание трепетало под натиском стремительно надвигавшегося будущего.

– Надо верить, -сквозь туман беспамятства, окутавшего старика, прорвалась одинокая мысль. Ворвалась в сознание, затрепетала, словно пламя свечи на ветру, и растворилась во мраке небытия.

Старик неспешно двигался по странному городу. Квадратные и прямоугольные высотки выстроились по бокам улицы и взирали на него свысока, блестя темными проемами окон и отражаясь в озерцах луж. Старик уже долго шел по этой улице, а она все не кончалась, как не кончался и этот странный город, тихий, мрачный, уродливый, а еще знакомый. Да, да. Старик чувствовал, что он уже был в этом городе. Когда-то давно, а может быть и недавно. Возможно. А возможно и то, что он его никогда и не покидал. Кто его знает. Старик не знал, но ему казалось, что он идет по этому городу целую вечность.

Старик остановился перед лужей, преградившей ему путь. Старик заглянул в лужу и увидел серое небо. Где-то в вышине все еще гремел гром. Но молнии уже перестали полосовать небо на части. После прошедшего ливня город усыпали маленькие озера-лужи.

Подул прохладный ветер и старика пробрал озноб. Его одежда после дождя все еще была мокрой, но старик не обращал на это внимания, его больше заботило место, где он находился. Старик чувствовал себя здесь неуютно. На него давила серость домов, тишина улиц и неизвестность. Он хотел бы уйти из этого города, но не знал в какую сторону надо идти, чтобы выбраться из города. Поэтому старику ничего не оставалось, как продолжать двигаться вперед.

Шлепая босыми ногами по лужам, старик ни на миг не прекращал разглядывать окружавший его город, поэтому от его взгляда не укрылась стая собак впереди, возникшая будто из воздуха метрах в нескольких сотнях метрах от него.

Старик остановился посреди одной из луж, которую как раз переходил и устремил взгляд в сторону стаи. Что это были за собаки? Что они здесь делают, в этом забытом людьми мрачном месте?

Вой вырвался из глотки одной из собак. Разорвав могильную тишину города, он пронесся над крышами домов и исчез, растворившись в нежелавшей покидать город тишине. Но безмолвие воцарилось в городе ненадолго. Уже несколько мгновений спустя городской воздух задрожал от сонма собачьих голосов, голосов, рвавших тишину в клочья, не оставлявших ей ни грамма надежды на возрождение.

Старик выбрался из лужи и сделал несколько шагов в сторону воющих собак. Внезапно от стаи отделилась собака и побежала к старику. Старик остановился. Затих и вой. Собачьи морды все как одна повернулись в сторону удаляющейся от них собаки.

Старик же напряг зрение, стараясь получше рассмотреть собаку, бежавшую к нему. Страх пустил ростки в его сознании. Что на уме у этой собаки? Неужели решила напасть на него? Взгляд, невольно брошенный вверх, рассказал старику о том, что тучи, недавно клубившиеся на небе, начали рассеиваться. Горизонт окрасился желтизной, из-за туч вот-вот должно было выглянуть солнце.

Собака остановилась в сотне метров от старика и жалобно завыла. Сердце старика почему-то дрогнуло, когда он услышал этот вой. Он готов был поклясться, что уже слышал его.

Луч солнца выскользнул из-за тучи и устремился к старику. Старик прикрыл рукой глаза, защищая их от яркого солнца. А он-то думал, что здесь никогда не светит солнце. Как он ошибался! Местное солнце едва не выжгло ему глаза, когда он попытался получше рассмотреть собаку. На какой-то миг ему даже показалось, что он ослеп.

Старик опустил голову и закрыл глаза, погружая их в, ставшую такой желанной, темноту. Минуту спустя старик открыл глаза и вскрикнул. Собака сидела в пяти метрах от него и виляла хвостом.

– Шарик! – воскликнул старик, узнав собаку. – Ты вернулся!

Старик бросился к собаке, упал на колени и обхватил ее за шею. Слезы ручьем полились из глаз.

– Братишка, ты вернулся, – шептал старик, орошая шерсть собаки слезами. – Не покидай меня больше, прошу тебя.

Собака вывернулась из объятий старика и гавкнула, затем повернулась к стае и завыла. В ответ послышался многоголосый вой, один жалобнее другого. Перестав выть, собаки повернули головы в сторону старика и собаки возле него, после чего бросились в сторону и исчезли за углом ближайшего дома. Мгновение спустя издалека донесся вой. Шарик проводил взглядом лохматых сородичей, повернул голову к старику и гавкнул.

– Что ты хочешь мне сказать, братишка? – старик поднялся на ноги и посмотрел на собаку. – К сожалению, я не понимаю тебя.

Шарик махнул хвостом, отбежал от старика на несколько метров и снова гавкнул.

– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – догадался старик. – Иду, братишка. Иду. Только не покидай меня больше.

Старик последовал за собакой. Та побежала вперед. Пробежав несколько метров, она остановилась и обернулась, чтобы убедиться следует ли за ней старик. Так они и двигались: собака бежала впереди, а старик ковылял за ней следом. Через некоторое время дома поредели, улицы исчезли. Город, казавшийся старику бесконечным, вскоре остался позади. Глазам старика открылась картина, заставившая его сердце плясать от радости.

Впереди, насколько хватало видимости, простиралась зеленая цветущая равнина. Справа она тянулась к темной полоске леса на горизонте, слева же виднелась березовая роща и узкая лента реки, золотом блестевшая в лучах солнца. У реки паслись лошади, чуть дальше стадо коров и овец. В воздухе, преследуемые ласточками, с жужжанием носились мухи и комары.

Старик запрокинул голову. Небо над головой было чистым и безоблачным, только позади него, над городом, все еще клубились тучи.

Собака подбежала к старику и села у его ног. Старик улыбнулся и погладил собаку по голове. Взгляд его заскользил по равнине, задержался на реке, устремился дальше. Издали донеслось лошадиное ржание. Словно вторя ему, над равниной прокатилось коровье мычание и овечье блеяние.

– Идем, братишка, – старик почесал собаку за ухом. – Идем подальше от этого мертвого города. Идем навстречу тому, к чему стремятся наши сердца – навстречу живой природе.

Старик набрал полную грудь воздуха, воздуха чистого и свежего, как сама жизнь, затем выдохнул его, наслаждаясь возникшими в груди ощущениями. Полуулыбка появилась на его изрезанном морщинами лице. Обернувшись, старик в последний раз посмотрел на серую, неприветливую громаду города за спиной и двинулся прочь. Собака гавкнула, вскочила на ноги и побежала следом, виляя хвостом.

Киев,

февраль – начало июня 2012 г.

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/