Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Филип Жисе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Глава 3. Поход к врачу

Александр Петрович проснулся рано, еще до будильника, заведенного на 6:00. Мысли по поводу предстоящего посещения врача беспокоили его, заставляли нервничать. Он собрался было отказаться от этой затеи, но совесть грозила доставить ему еще больше мучений, чем этот треклятый поход к врачу. Как-никак, но он пообещал жене, лишний раз расстраивать ее и волновать он не хотел.

На дворе было темно. Солнце не спешило осчастливить этот мир своим приходом, словно боялось зимнего холода, царящего в нем. С улицы донесся визг автомобильной сирены.

– Чертовы машины,– подумал Александр Петрович. – Развелось словно тараканов. Ни пройти, ни проехать, ни поспать не дадут.

Он попытался заснуть, но сон не шел. На душе было тревожно. Так он и промаялся в неудачных попытках заснуть, пока трель будильника не разбудила Надежду Васильевну. Надежда Васильевна проснулась и потянулась к ночнику. Тусклый свет осветил спальню и ее мужа, лежащего на спине и разглядывавшего люстру.

– А ты чего не спишь? – спросила Надежда Васильевна мужа. – Тебе же не надо на работу идти, как мне.

– Да что-то не спится, – отозвался Александр Петрович. – Все этот поход к врачу покоя не дает. Будь он неладен.

Надежда Васильевна улыбнулась.

– Трусишка. Как не любил ты врачей, так и не любишь. Но ничего, сходишь, узнаешь, что да как, авось ничего серьезного. Как только выйдешь от врача, сразу позвони мне, чтобы я не волновалась.

– Так и сделаю, – пообещал Александр Петрович. – Как только, так сразу.

– Вот и молодчина, – Надежда Васильевна поднялась с кровати. – Я в ванную и на работу. Как хорошо, что сегодня кушать не надо готовить. Откроете с Сашкой холодильник и возьмете, что захотите. Только не вздумай ничего не кушать, – предупредила Надежда Васильевна. – Исхудал, кожа, да кости.

– Ну, ну, не преувеличивай, – сказал Александр Петрович, хлопая себя по животу. – У меня еще вполне приличный бочонок.

– Ой, Сашка, Сашка, – только и сказала Надежда Васильевна, покидая спальню.

Александр Петрович закутался в одеяло и закрыл глаза.

– Как хорошо все же на пенсии,– подумал он и улыбнулся. – На работу утром вставать не надо. Лежи себе, сколько душа желает.

Из ванны донесся шум воды. На улице опять завыла сигнализация.

– Чертов прогресс,– пробормотал Александр Петрович. – Какой только дурак выдумал сигнализацию для машины?

У кровати послышалась возня, и через мгновение на ноги Александру Петровичу плюхнулось что-то тяжелое.

– Шарик, – улыбнулся он, увидев собаку, улегшуюся ему на ноги. – Ты больше нигде не нашел места прилечь? Мои ноги – уже не те, что раньше. Тебя им тяжело уже держать. Не маленький все же, – сказал Александр Петрович, убирая ноги из-под собаки. – И знаешь, на твоем месте я бы слез с кровати. Вернется Надюша, даст тебе по ушам. Ты же знаешь, как она не любит, когда ты лезешь на кровать.

Шарик посмотрел на Александр Петрович, затем зевнул и положил голову на лапы.

– Упрямый ты Шарик, упрямый, – Александр Петрович почесал собаку за ухом. – Ну, не хочешь слушаться, как знаешь. Тогда сам разбирайся с Надеждой.

Шарик закрыл глаза и прикинулся спящим. Внезапно дверь в ванную открылась, и в тот же час Шарик вскочил на ноги, спрыгнул с кровати и забрался под нее.

– А Надюша говорит, я трусишка, – засмеялся Александр Петрович. – А тут еще больший трусишка есть... Эх, Шарик, Шарик, – сказал Александр Петрович, закрыв глаза. – Старые мы с тобой стали.

Александр Петрович замолчал. С кухни донеслись шаги Надежды Васильевны. Из-под кровати донеслась возня. Где-то на улице залаяла собака. Вновь взвыла сигнализация.

– А говорят цивилизация – это благо, – пробормотал Александр Петрович, зевая. – Единственное благо – это хороший сон.

Спустя некоторое время Александр Петрович заснул. Вскоре тишину комнаты нарушило тихое похрапывание. Словно в ответ из-под кровати донеслось едва слышимое посапывание.

– Что вам мужчина? – визгливый голос донесся из-за стеклянной стойки регистратуры.

– Я к врачу, – отозвался Александр Петрович, теребя шапку в руках.

– Здесь все к врачу, – заметила обладательница голоса, худощавая женщина лет сорока в белом халате, с короткой стрижкой и тонкой оправой очков на носу.

– Я не знаю к кому. Наверное, к гастроэнтерологу.

– Тогда пойдете к терапевту. Он вас направит куда надо.

– К терапевту, значит к терапевту.

– У вас медицинская карточка есть? – спросила женщина в белом халате.

– Какая карточка? – не понял Александр Петрович.

– Медицинская, – ответила женщина. – А как вы хотели к врачу идти? Прийти, сказать “здрасте” и все? Так не положено. Как вы по врачам всю жизнь ходили? Ладно. Заведем новую. Как ваша фамилия?

– Огненко, – отозвался Александр Петрович.

– Огненко, – повторила регистраторша, заполняя титульную страницу карточки.

– Имя и отчество.

– Александр Петрович.

– Хорошо. Вот вам, – сказала женщина, протягивая старику карточку. – С ней идете к врачу.

– А куда идти? – спросил Александр Петрович.

– Второй этаж, кабинет 222.

– Спасибо, – пробормотал Александр Петрович. – Это все?

– А что вы еще хотите? Чтобы я вам вальс Бостон станцевала? Все. Следующий.

– Да не надо мне ваш вальс, – пробормотал Александр Петрович, направляясь к лифту. – С меня вполне хватило бы человеческого обращения.

Старик прошел к лифту и нажал кнопку вызова, затем еще раз и еще. Как бы он хотел оказаться где угодно, только не здесь. Белые халаты, свойственные поликлиникам запахи, толпа народа. Александр Петрович снова нажал кнопку вызова. Индикатор движения лифта застрял на цифре 5.

– Что же так долго? – пробормотал Александр Петрович, раз за разом вдавливая кнопку вызова в панель.

– Мужчина, что вы так нервничаете? – спросила женщина в белом халате, подходя к лифту. На бейджике на груди было написано: Галина Юрьевна. Врач-невропатолог. – Вы разве не знаете, что нервы надо беречь?

– Где ты на меня взялась?– подумал Александр Петрович, а вслух произнес. – Слышал такое. Говорят, нервные клетки не восстанавливаются.

– В вашем возрасте уж точно, – заметила Галина Юрьевна. – Поэтому перестаньте насиловать кнопку вызова. Она ни в чем не виновата.

– Пожалуй, вы правы, – пробормотал Александр Петрович, оставляя кнопку в покое. Взгляд уткнулся в пол, выложенный зеленой плиткой, руки принялись мять уголок карточки.

– Вам какой? – спросила врач, когда лифт спустился и они вошли внутрь.

– Второй этаж, будьте добры, – отозвался Александр Петрович.

Дверцы лифта закрылась и кабинка понеслась навверх. Спустя мгновение Александр Петрович вышел из кабинки и принялся искать кабинет 222.

– 200...205...214...220..., – бормотал Александр Петрович, двигаясь по коридору поликлиники. – 222. Кто крайний? – спросил старик, обращаясь к веренице людей, расположившихся у двери с табличкой "222".

– Наверное, я, – отозвался щуплый парнишка, бросив взгляд на старика.

– Тогда я буду за вами, – сказал Александр Петрович, прислоняясь к стене. Он бы с радостью присел на лавочку с поролоновой седушкой, но они все лавочки поблизости оказались заняты. Александр Петрович посмотрел на толпу, собравшуюся перед кабинетом, и вздохнул, часа два, как минимум, придется здесь просидеть.

– Надо было что ли газету какую купить?– подумал Александр Петрович. – Ну, что ж тут поделаешь уже? Придется стенки рассматривать.

Дверь в кабинет под номером 222 открылась, выпуская посетителя, девушку лет двадцати в узких джинсах и кофточке, и закрылась за старухой с карточкой, толщине которой позавидовала бы даже Библия.

Час прошел, два, а Александр Петрович все также стоял перед дверью, ведущей в кабинет 222, правда, теперь он не стоял у стенки, а сидел на лавочке. Наконец-то подошла и его очередь. Старик поднялся с лавочки и вошел в кабинет.

– Здравствуйте, – поздоровался Александр Петрович с врачом, мужчиной сорока-сорока пяти лет, с маленькими усиками. Врач сидел за столом и что-то записывал в карточку, одной из множества, стопкой стоявшей рядом на столе. Напротив врача сидела девушка и также водила ручкой по бумаге.

– Ассистентка, – догадался Александр Петрович.

– Здравствуйте, – отозвались и врач и ассистентка. – Присаживайтесь, – сказал врач, указывая на стул, прислонившийся к письменному столу. – Подождите немного. Мне надо заключение дописать.

– Конечно, конечно, пишите, – сказал Александр Петрович и принялся рассматривать помещение. Небольшая комнатка с двумя состыкованными письменными столами, стеклянный шкаф с папками и карточками за спиной у ассистентки, еще какой-то шкафчик за спиной у врача, вешалка, одиноко стоявшая у двери, и кушетка у стены. Александр Петрович заглянул в окно. В воздухе кружился снег.

– Первый зимний снег, – пронеслось в голове у Александра Петровича. – Зима все-таки пришла.

Снег начал идти еще ночью. И когда Александр Петрович вышел из дома, все вокруг уже было покрыто белым мохнатым одеялом зимы. Машины и дорога, крыши домов и деревья. Ничто не укрылось от этих маленьких невесомых белокрылых звездочек. Александр Петрович вспомнил, как обрадовался, увидев снег. Он любил зиму и не понимал, почему ее не любят другие. Холодно говорят.

– Зато красиво,– подумал Александр Петрович и улыбнулся.

– Людочка, я закончил. Отнеси, пожалуйста, эти карточки в регистратуру, – попросил врач, откладывая ручку в сторону и протягивая помощнице стопку медицинских карточек.

– Хорошо, Николай Васильевич. Давайте отнесу.

– Спасибо, – поблагодарил Николай Васильевич и посмотрел на старика. – Так. Теперь возвращаемся к вам. Вы с чем ко мне пожаловали?

– Да, желудок беспокоит. В регистратуре к вам направили.

– Это правильно, – сказал врач. – Разденьтесь по пояс. Мне надо вас послушать.

– Как скажете, – Александр Петрович снял свитер и повесил его на спинку стула. Затем наступила очередь рубашки и майки.

Раздевшись, Александр Петрович поежился. В комнате было прохладно.

– Нет, не садитесь, – попросил врач, заметив, что старик решил вернуться на стул. – Подойдите ко мне.

Александр Петрович подошел к врачу. Холодная головка спектроскопа заставила его вздрогнуть, когда прижалась к его груди.

– Дышите… дышите… не дышите, – командовал врач, водя головкой спектроскопа по груди Александра Петровича.

– Повернитесь ко мне спиной, – попросил он.

Александр Петрович развернулся.

– Дышите… дышите… не дышите, – вновь услышал он. – Хорошо, присаживайтесь на стул. Я давление померяю. Спектроскоп сменил тонометр.

– Сто пятьдесят на девяносто. Для вашего возраста вполне нормально. Лягте пока на кушетку, – сказал врач и принялся что-то писать в карточке.

Александр Петрович двинулся к кушетке.

– Раньше жалобы были на желудок? – спросил врач, тыкая пальцами старика в живот.

– Давно еще. Когда был молодой, язву заработал, но давно было, – повторил Александр Петрович. – С тех пор редко когда беспокоил желудок, а вот последние несколько дней спасу не дает.

– Понятно, – сказал врач. – Вставайте и одевайтесь. Я направлю вас на анализы. Сдадите общий анализ крови, анализ мочи. Потом посмотрим, думаю, стоит и кровь с вены взять.

– Начинается, – едва не произнес вслух Александр Петрович. – С вами только свяжись.

– Хорошо доктор. Что-то сейчас можете сказать? – спросил Александр Петрович, одеваясь.

– Только после анализов. Может язва вернулась, может, съели что-то не то. Вариантов много, но вы же хотите знать наверняка, не так ли?

– Хотелось бы, – улыбнулся Александр Петрович.

– Тогда посмотрим, что покажут анализы.

– Спасибо, доктор, – поблагодарил Александр Петрович. Рука скользнула в карман брюк и вытащила на свет заранее заготовленные пятьдесят гривен. – Вот, возьмите, – пробормотал он, чувствуя, как краска покрывает лицо. – Это вам.

– Спасибо, – сказал врач, пряча полтинник в карман халата.

– А карточку вы мне отдадите? – спросил Александр Петрович, бросив взгляд на раскрытую карточку на столе.

– Нет, карточку мы потом в регистратуру передадим. Мне надо еще анамнез написать.

– Что написать? – не понял Александр Петрович.

– Да вы не обращайте внимания, – рассмеялся врач. – В следующий раз, когда придете, возьмете ее в регистратуре.

– А потом к вам? – спросил Александр Петрович.

– Конечно, ко мне и только ко мне, – улыбался врач. – Как только результаты анализов будут готовы, сразу ко мне. Будем дальше заниматься вашим здоровьем.

– Хорошо доктор, – сказал старик, поворачиваясь к двери. – Тогда я могу идти?

– Подождите еще минутку, – остановил его врач. – Присядьте пока, – указал он на стул. – Я вам направление на анализы выпишу.

– Ах, вот оно еще что, – пробормотал Александр Петрович, присаживаясь на край стула.

– Да это не долго. Минута и вы свободны.

– Ну, вот, – мгновение спустя врач протянул старику листочек. – С этим в лабораторию на первом этаже. Только анализы захватить не забудьте.

– Спасибо, доктор, – сказал Александр Петрович, забирая из рук врача направление. – Теперь я могу идти?

– Теперь можете, – отозвался тот. – Только не забудьте, как только получите на руки результаты анализом, сразу ко мне.

– Хорошо, хорошо, – сказал Александр Петрович, выходя в коридор. – Не забуду.

Покинув кабинет доктора, старик спустился на первый этаж, забрал одежду из гардероба и вышел на улицу. Снег продолжал кружиться в воздухе. Мороз, словно забияка, щипал за нос и уши. Александр Петрович натянул шапку на голову и двинулся к остановке.

– Не все так страшно, как казалось,– подумал Александр Петрович. – Только хлопотно это все. Анализы неси, результаты жди, снова к врачу иди, а потом еще куда-то обязательно направят. Врачи любят это дело. Да только толку с их направлений, как с Шарика молока, – старик улыбнулся, вспомнив о собаке. – Когда-то думал, что вот выйду на пенсию, буду отдыхать, телевизор смотреть, книжки читать. А оно как-то все не получается, разве что на телевизор все же время есть. Телевизор – это святое. Чтобы мы без него делали.

Александр Петрович подошел к остановке как раз вовремя, чтобы успеть на трамвай. Зайдя в салон трамвая, он примостился рядом с выходом, ехать было недолго, всего две остановки.

– Ну, что вы тут стали, – сказала девушка в норковом полушубке, обходя старика. – Неужели пройти дальше в салон нельзя? Блин.

– Выхожу скоро, – попытался улыбнуться Александр Петрович, чувствуя, как его охватывает неловкость. Авось, и правда, надо было дальше пройти по салону.

– Что у вас, мужчина? – спросила женщина-кондуктор, протискиваясь к старику.

– Пенсионное, – отозвался Александр Петрович.

– Показывать надо, – сказала женщина-кондуктор.

– Ну, что поделать. Надо, значит надо, – Александр Петрович полез во внутренний карман пальто за пенсионным удостоверением.

– Вот, – сказал он, доставая удостоверение.

Женщина-кондуктор бросила взгляд на удостоверение и двинулась дальше по салону.

– Что они все такие злые? – подумал Александр Петрович. – Лица кислые, словно щи объелись. – Что за люди у нас в Украине? Ни помощи, ни сострадания не дождешься, замкнутые, завистливые, жадные, все под себя, да под себя. Что ж вы не наедитесь-то никак? Все вам мало. До чего люблю Украину, и до чего не нравятся люди, которые здесь живут. Прав Костя, народ у нас такой. Что в лоб, что по лбу, а ему хоть бы хны.

– Подайте Христа ради, – донесся спереди тонюсенький голосок. – Кто сколько может.

Александр Петрович посмотрел вперед и увидел девушку-инвалида. Искривленное болезнью лицо, костыли под мышкой, одна нога короче другой. Александр Петрович содрогнулся.

– Что ж за жизнь у такого человека?– подумал Александр Петрович, доставая кошелек из внутреннего кармана пальто. – Если мы все жалуемся на то, что нас жизнь обидела, то, что же об этой бедняжке сказать? Она не обижена жизнью, она полностью ее лишена.

– Подайте, пожалуйста, Христа ради. Кто сколько может. Пусть Боженька вас благословит, – неслось по салону.

Александр Петрович посмотрел на пассажиров. Кто-то протягивал калеке мелочь, кто-то гривну, две. Но таких было мало. Большинство замкнулось внутри себя, отгородилось от проблем окружающего мира и погрузились, кто в чтение, кто в слушание музыки в наушниках, а кто просто пялился в окно, словно никогда прежде не видел этих серых, мертвых, уродливых коробок-домов. Изредка они все же удостаивали калеку взглядом, кто сострадающим, кто жалеющим, а кто безразличным.

– Что же это за люди такие?!– пронеслось в голове у старика. – Люди ли это вообще? Ни сострадания, ни помощи. Нация эгоистов. Зомби какие-то.

– Помогите дяденька, – калека остановилась возле Александра Петровича, в глазах блеснули слезы.

– Конечно помогу, дитя, – отозвался старик, открывая кошелек. Пальцы принялись перебирать купюры – гривна, пару двушек, три пятерки, две десятки, две двадцатки, один полтинник.

– Что же дать? -Александр Петрович задумался. – Две гривны? Может пять? Думаю, пятерки хватит… Но… но если я врачу на взятку пятьдесят гривен дал, то что ж я для этого ребенка жалею? Вот возьму и дам пятьдесят гривен. Стоп. Что ж это получается? За день сто гривен в минус. Нет, это не порядок. Я ж не денежный мешок, в конце концов. А я с чем останусь. Смотри какой, благотворительностью решил заняться. Тебе кто дал бы пятерку хотя бы. Надюша домой не пустит, если узнает. Дам ребенку пятерку. Этого будет достаточно. Я ж, правда, не бизнесмен какой, -Александр Петрович коснулся пальцами купюры в пять гривен, готовый вытащить ее из кошелька, но взглянув в глаза девушки-калеки, наполненные страданием, замер. Неловкость охватила его.

– Ты ж не прогулять деньги решил, -укорил он себя. – Это же доброе дело, помочь нуждающемуся человеку. Может, и тебе какая добрая душа поможет. Маловероятно, конечно, но мало ли что. Все мы под одним небом ходим и одним воздухом дышим. Никто не знает, что будет завтра.

Александр Петрович достал из кошелька полтинник и протянул калеке. Рука девушки задрожала, когда она протянула ее к старику. Девушка недоверчиво посмотрела на Александра Петровича, словно боялась, что он шутит.

– Бери, бери, – улыбнулся старик.

Калека взяла полтинник из рук Александра Петровича и сказала:

– Спасибо вам большое. Пусть Боженька вас благословит. Спасибо.

Трамвай остановился, и девушка вышла из салона, сжимая в руках пятьдесят гривен. Искривленное болезнью лицо светилось так, как будто в руках у калеки было не пятьдесят гривен, а тысяча.

Старик посмотрел по сторонам и увидел, что своим поступком привлек внимание зомболюдей. Александр Петрович улыбнулся, когда увидел, что большинство взглядов выражало недоумение и даже сомнения в его здравомыслии. Но то чувство, которое старик испытал, когда отдал деньги девушке-калеке, заставило его иначе посмотреть на ситуацию. Такого тепла в душе он давно не ощущал, если вообще когда-либо чувствовал что-либо подобное. Словно солнце взошло в груди. Впервые в жизни ему стало все равно, что подумают о нем люди. Да и люди ли это? Обличье человека, нутро волка.

– Хотя, -подумал старик, – животные и те добрее человека. Чего один Шарик то стоит.

Трамвай остановился и Александр Петрович вышел на свежий воздух.

– Как же здесь хорошо, -подумал старик, чувствуя, как мороз дергает за нос. – Да, это не металлическая коробка с зомболюдьми... Эх, узнает Надюша, что я занялся такой крупной благотворительностью, спустит с меня три шкуры. Зато, как же хорошо на сердце! Что же это за чувство такое чудесное?

Александр Петрович хмыкнул и двинулся по направлению к дому.

Глава 4. Звонок

Всю следующую неделю Александр Петрович пробегал в поликлинику. Он уже и сам был не рад, что связался с врачами. А ведь он знал, что так и будет. Следующие два дня Александр Петрович посвятил анализам. Когда были готовы результаты, он снова посетил терапевта. Результаты анализов тому не понравились и он направил его сдавать дополнительные анализы. Но и те и его не удовлетворили, и он направил Александр Петрович с результатами анализов к гастроэнтерологу. И снова началось. Новые анализы, исследования. Александр Петрович нервничал, и это не могло не отразиться на его отношениях с домашними. Он начал сориться с женой, обвиняя ее в том, что заставила его связаться с врачами. Да и Сашке-младшему доставалось, когда он вставал на защиту матери. Шарик и тот, при виде Александр Петрович прятался под ближайшей кроватью или столом подальше от беды.

Потом беготня по врачам внезапно прекратилась. Его оставили в покое, сказав, что после получения результатов последних анализов и исследований ему позвонят и сообщат, когда прийти к врачу, чтобы он не бегал лишний раз.

Наконец-то Александр Петрович мог вздохнуть с облегчением. Он успокоился. Отношения с родными наладились, чему, собственно, все были рады, особенно Шарик.

Однажды Александр Петрович сидел и читал книгу Филиппа Дородного о жизни сердцем. Эту книгу ему посоветовал почитать Сашка-младший, большой любитель литературы с философским и психологическим уклоном. Александр Петрович скептически относился к подобной литературе, так как вполне заслужено полагал, что большинство авторов, которые пишут такие книги, пишут их только с одной целью – заработать деньги. Сашка-младший часто подсовывал Александр Петрович подобные книги, но Александр Петрович, может из-за присущего ему упрямства, а может из-за своей убежденности, не обращал на них внимания. Но книга Дородного заставила обратить на себя внимание, в первую очередь, темой. И теперь, листая книгу, Александр Петрович заметил, как по щекам скатываются скупые мужские слезы. Старик вытер рукой глаза и пробормотал:

– Неужели это правда?

И Александр Петрович понял, что это не могло быть неправдой. Если бы это было так, тогда бы он не плакал. Слова автора книги зацепили, как говорят, за живое, задели важную струну глубоко внутри, возможно в самом сердце.

– Да, если бы я слушал свое сердце, то может и жизнь была бы другой, – вздохнул Александр Петрович. – Но что поделать-то, время утрачено, не я то хоть дети может узнают, что такое, как пишет автор, не зря прожитая жизнь, жизнь наполненная удовлетворением. Да-а-а-а. Грустно это все. Мне бы годков хотя бы тридцать скинуть, тогда может и попробовал бы пожить сердцем. А сейчас… сейчас поздно уже. Да и я же не Дородный. Эт надо же сколько у человека мудрости в сердце, или глупости в голове. Кто его знает? Жить сердцем. Хорошо звучит, но трудно выполняется. Если верить автору, то для того, чтобы жить сердцем необходимо стать в некоторой степени сумасшедшим, не таким как все. А если разобраться, то в чем-то автор безусловно прав. Если думаешь как все, живешь как все, то и умрешь как все, с кислой миной на лице, так и не узнав, что такое настоящее счастье и удовлетворение. Другие-то, которые не сумасшедшие, правильные, реалисты, ездят в трамвае с кислыми лицами и пустыми головами. Ни улыбок на лице, ни добра в сердце. Эх, поздно меня заинтересовали такие вопросы. Время-время, куда же ты так спешишь?

Телефонный звонок прервал вереницу размышлений Александра Петровича.

– А это кто еще такой? Может врач? – сообразил старик.

Александр Петрович подошел к телефону в прихожей и снял трубку.

– Слушаю.

– Здравствуйте. Александр Петрович? – послышался в трубке женский голос.

– Да. Он самый, – отозвался старик. – Кто это?

– Александр Петрович, это Людмила Тимофеевна, ассистент Николая Васильевича, вашего участкового терапевта.

– Да, да, слушаю вас, Людмила.

– Александр Петрович, не могли бы к нам подойти? Мы получили последние результаты анализов.

– И что там? – взволновано спросил Александр Петрович.

– Я... я не знаю, – ответила Людмила. – С вами доктор хочет поговорить.

– Хорошо, я приду. Сейчас одинадцать часов. Могу я к вам сегодня подойти?

– Конечно, Александр Петрович. Приходите. Мы вас ждем. Как придете, не стойте в очереди. Прямо к нам идите.

– Хорошо, Людмила. До свидания.

– До свидания, Александр Петрович.

Александр Петрович положил трубку и посмотрел в зеркало, висевшее в коридоре. На него смотрел старик с худым лицом, изрезанным густой сетью морщин. Из-под широких густых полосок бровей выглядывали белки глаз, пожелтевшие то ли от старости, то ли от какой болезни. Седина обильно расплескалась по голове, добавив некогда красивым черным волосам несмываемой белизны.

– Как же ты изменился, Саша, – пробормотал Александр Петрович, глядя на отражение в зеркале. Рука потянулась к впалым щекам. – Каким же дряхлым ты стал. А каким красавцем ты был когда-то. Эх, года, года, что же вы делаете с людьми? А мне же только шестьдесят лет, но вид, словно у восьмидесятилетнего.

Из зала показался Шарик и заковылял к старику.

– И ты Шарик старый, – Александр Петрович погладил собаку по голове. – Но вид у тебя получше, чем у меня. Может тебе Сашка какими-то биодобавками подкармливает, – улыбнулся Александр Петрович. – Мы, Шарик, с тобой два старика, но ты уже на четырех ногах передвигаешься, а я пока что на двух, но…, – Александр Петрович взглянул в зеркало, – если так пойдет и дальше, то скоро мне понадобится третья нога. Ну, не будем о грустном. Буду одеваться. Схожу, узнаю, чем меня доктор обрадует. Ох, чует мое сердце. Неужели опять язва появилась? И это на старости лет, будто нам, старикам, других "подарков" мало.

Спустя час старик был в поликлинике. Оставив одежду в гардеробе и забрав медицинскую карточку в регистратуре, он поднялся на второй этаж. У знакомой двери с номером 222 Александр Петрович остановился в нерешительности. Люда, ассистент доктора, говорила идти без очереди, но глядя на толпу у двери, старик засомневался стоит ли это делать. Любителей возмущаться по любому поводу среди его соотечественников было более, чем достаточно. От таких понимания дождаться трудно. И тем не менее, Александр Петрович набрался смелости и направился к двери. Но едва он сделал несколько шагов по направлению к двери, как заметил, что головы всех повернулись в его сторону. Взгляды Александру Петровичу не понравились, так смотрят птицы-падальщики, сидящие на иссохшем дереве по среди пустыни и наблюдающие за тем, когда же сдохнет этот человек, ползущий по горячему песку.

Но отступать было некуда. Александр Петрович устремил взор на дверь, да так и шел, пока не раздался голос:

– Мужчина, а вы куда без очереди?

Старик остановился и посмотрел на говорившего. Им оказался круглолицый, краснощекий парень. Сердитый взгляд парня не предвещал Александру Петровичу ничего хорошего.

– Я был уже у врача, – попытался оправдаться Александр Петрович. – Мне позвонили и сказали заходить без очереди.

– Мы все здесь такие, – подала голос женщина, маленькая, щуплая, напомнившая Александру Петровичу старуху Шапокляк из мультфильма про Чебурашку и крокодила Гену.

– Да, да, все такие, – поддержала ее другая женщина, высокая, плотная, с грубыми, мужскими чертами лица.

– Ну, если так, – развел руками Александр Петрович. – Тогда кто здесь крайний?

– Крайних здесь нет. Здесь только последние, – заметил круглолицый.

– Пусть будет так, – смирился старик. – Так кто здесь последний?

– Я, – ответила старуха Шапокляк.

– Тогда я буду за вами, – кивнув, Александр Петрович примостился у стены.

Так бы и простоял он несколько часов у двери с номером "222", если бы из кабинета не вышла Людмила со стопкой медицинских карточек в руках.

– Александр Петрович! – воскликнула она, увидев старика. – А вы почему не заходите? Давайте быстро к доктору.

– Да я пытался, – улыбнулся Александр Петрович. – Да люди возмущаются.

– Ничего. Повозмущаются и перестанут, – Людмила окинула собравшихся взглядом и помахала старику свободной рукой. – Давайте заходите. Николай Васильевич вас ждет.

Александр Петрович смущено улыбнулся и посмотрел на окружающих, словно говоря: "Вот видите, я не сам прусь без очереди. Меня зовут".

– Быстрее, – поторопила Людмила.

– Иду, иду, – пробормотал старик и двинулся к раскрытой двери, стараясь не встречаться взглядами с другими посетителями. Ему казалось, что сейчас он едва ли не самый главный враг в их жизни.

Людмила пропустила старика внутрь кабинета, сама же закрыла за ним дверь и ушла.

– Здравствуйте, Александр Петрович, – доктор, увидев старика, улыбнулся, после чего поднялся из-за стола и протянул ему руку.

– Здравствуйте, Николай..., – Александр Петрович замялся на мгновение, забыв отчество доктора, но заметив бейджик на груди доктора, пожал протянутую руку и сказал: – Николай Васильевич.

– Две минутки, Александр Петрович, – попросил доктор. – Я закончу с мужчиной. А вы пока присядьте на кушетку.

– Хорошо, – сказал старик, направляясь к кушетке.

Опустившись на край кушетки, Александр Петрович принялся рассматривать в который раз кабинет доктора. Между тем, доктор вернулся за стол и принялся писать в медицинской карточке. Рядом с ним сидел плотный мужчина лет сорока и смотрел в окно.

– Это хоть лечится, доктор? – услышал старик.

– Конечно лечится, – доктор оторвал взгляд от карточки и посмотрел на посетителя. – От гастрита еще никто не умирал. Это вам не... – доктор бросил взгляд на Александр Петрович, кашлянул и вернулся к заполнению карточки. – Не важно. Лечится, все лечится, если не запускать. Попринимаете то, что вам приписал гастроэнтеролог, что я припишу, и все будет хорошо, да и про диету не забывайте.

– Не забуду, – пообещал мужчина. – Мне мое здоровье дорого.

– Вот и отлично, – сказал доктор, после чего взял чистый листик и принялся писать на нем.

– Вот вам дополнение к тому списку, что вам написал гастроэнтеролог. Что и как принимать, я написал. Держите, – доктор протянул посетителю исписанный листик. – Можете быть свободны. Через месяц я жду вас снова.

– Как скажите, доктор, – отозвался мужчина, поднимаясь со стула. – До свидания.

– До свидания, – попрощался доктор и посмотрел вслед посетителю.

– Как ваши дела, Александр Петрович? – повернулся он к старику, едва мужчина вышел из кабинета. Улыбка появилась на его лице.

– Помаленьку, – старик оторвал взгляд от цветочного линолеума на полу и смущено улыбнулся, когда взгляд встретился с взглядом доктора.

– Это хорошо, – кивнул доктор и посмотрел в окно. – Это хорошо... Да вы присаживайтесь на стул, – доктор повернул голову в сторону Александра Петровича. – Да и карточку давайте сюда.

– Спасибо, – поблагодарил Александр Петрович и пересел с кушетки на стул, после чего протянул карточку доктору. Тот взял карточку из рук старика и положил перед собой на стол. Спустя мгновение его взгляд вновь устремился в окно.

– Хорошо, Александр Петрович, – нарушил затянувшуюся паузу доктор и повернулся к старику. – Не буду я от вас ничего скрывать. Скажу все, как есть.

– Что скажете? – Александр Петрович поднял глаза на доктора. Он почувствовал, как екнуло сердце в груди и холодок пробежался по спине.