Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Филип Жисе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Глава 17. Укус

– Только не шумиты, – предупредил Александра Петровича дед Михайло, когда они подъезжали к воротам его усадьбы. – А то моя стара проснеться и зробыть мени вырвани яйця, – дед Михайло хихикнул и почесал нос.

– Хорошо, не буду, – ответил Александр Петрович, рассматривая хаты, выглядывающие из-за деревянных заборов.

– Как красиво, – пробормотал Александр Петрович.

Взгляд Александр Петрович перебегал с изрезанных тропинками дворов на сады, укрытые белым одеялом. Мягкое сияние луны серебрило присыпанные снегом крыши хат, деревья, огороды. Тишина вокруг стояла невероятная. Село спало, лишь изредка его сон тревожил лай собак, ни в какую не желавших поддаваться общему молчаливому однообразию.

– Да, в нас гарно. Тихо, тилькы, он чуете, собакы гавкають, спаты не дають.

Вдалеке залаяла собака, за ней еще одна и еще.

– Шоб их, – услышал Александр Петрович. – О, чуете, чуете? Мий Султан не втрымався, сучий сын, стару розбудыть. Шоб його дидько вхопыв.

Лошади остановились у ворот небольшого, но уютного поместья, состоявшего из хаты, летней кухни, хлева, нескольких сарайчиков и погреба. За хатой раскинулся сад, а немногим в стороне виднелся огород.

– Прыихалы. Злазьте з возу.

Александр Петрович спустился на землю, после чего забрал с воза кулек с продуктами. Шарик не стал дожидаться, пока и его спустят, самостоятельно спрыгнул с воза и тут же занялся любимым занятием – обнюхиванием предметов.

Дед Михайло слез с воза вслед за Александром Петровичем, после чего распахнул ворота.

– Вы побудьте тут, а я заиду на подвирья и закрыю свого Султана, а то вин не дуже любыть чужих собак, хиба що любыть им бока трохы помяты, – дед Михайло ухмыльнулся и вернулся к возу.

Александр Петрович взял Шарика за поводок и притянул к себе, чтобы тот случаем не очутился у лошадей под ногами. Заметив у ворот лавочку, Александр Петрович направился к ней.

Дед Михайло же забрался на воз и спустя некоторое время был уже во дворе вместе с лошадьми. Александр Петрович слышал его чертыханья во дворе, когда тот закрывал в будке собаку, но не обращал на них внимания, так как снова устремил взгляд на спящие под снегом сады, испещренное звездами ночное небо и струйки дыма, поднимавшиеся над некоторыми крышами.

– Шо ж вы тут, заснулы чи шо? – услышал Александр Петрович некоторое время спустя. – Я вже и Марфу з Зиркою розпряг.

На дорогу вышел дед Михайло с бутылкой в руках.

– Це шоб стара не бачила, – дед Михайло кивнул на бутылку и ухмыльнулся, после чего прислонил бутылку к губам и запрокинул голову.

Александру Петровичу только и оставалось, что смотреть, как старый пьянчужка укорачивает себе жизнь зеленым змием. Когда бутылка опустела, дед Михайло отбросил ее в сторону и повернулся к Александру Петровичу.

– Ну, заходьте, заходьте в подвирья, не стийте як бурьян при дорози, – сказав это, старик исчез во дворе.

Александр Петрович последовал за дедом Михайлом. Тот закрыл ворота и двинулся вглубь двора. Александр Петрович ни на шаг не отставал, ведя на поводке Шарика.

– Собаку треба буде залышыты на подвирьи, бо стара мене з вамы и вашою собакою разом выжене на вулыцю.

Александр Петрович посмотрел на Шарика, с любопытством разглядывавшего двор, и сказал:

– Как же я его тут оставлю? Такой мороз.

– Який там мороз, он мий Султан у буди спыть и взымку и влитку. И ничого не здох ще. Собакы не люды, можуть и на морози ночуваты.

– Да, собаки не люди,– подумал Александр Петрович, – но это не значит, что они заслуживают худшего обращения.

Александр Петрович посмотрел по сторонам и увидел летнюю кухню.

– А если я с Шариком в летней кухне переночую?

– Ну дывна людына, – шмыгнул носом дед Михайло и ухмыльнулся. – Не шоб у хати, де тепло переночуваты. Шо за люды пишлы. Як хочете, можете и там переночуваты, але там дуже холодно.

– Та ничего страшного. Холода мы не боимся.

– Ну й дидько з вамы, – дед Михайло пожал плечами. – Хочете ночуйте у литнянци, а хочете на вулыци, мени байдуже. Я хочу спаты, – словно в подтверждение слов, старик зевнул, после чего развернулся и поплелся к хате.

Александр Петрович смотрел ему в спину и улыбался, когда же дед Михайло закрыл за собой входную дверь, Александр Петрович повернулся к Шарику.

– Ну что, дружок. Пора и нам спать ложиться.

В конце двора в буде послышался звон цепи и рычание. Шарик повернул голову на звук и навострил уши. Махнув хвостом, он собрался было побежать к буде, но Александр Петрович притянул собаку за поводок ближе к себе.

– Что это ты надумал, Шарик? Взбучки захотел? Ты же слышал, как старик говорил, что его Султан любит драться с другими собаками. Храбрец какой. Пошли спать, завтра рано вставать.

Дернув собаку за поводок, Александр Петрович заставил Шарика оторвать взгляд от будки и устремиться за стариком. Александр Петрович подошел к летней кухне. Входная дверь оказалась заперта только на защелку, поэтому попасть внутрь не составило большого труда. Оказавшись внутри, Александр Петрович закрыл за собой дверь и включил свет. Старик находился в небольшом помещении, разделенном на две части: в одной располагалась кухня, где стояла газовая плита, находилась груба, котел, небольшой подвесной шкафчик, в другой части помещения старик увидел деревянный стол, две лавки по обеим сторонам стола и кровать у стены.

– Вот здесь, Шарик, мы и будем ночевать эту ночь.

Александр Петрович закрылся изнутри на защелку, затем подошел к столу и положил кулек на лавку. После чего снял перчатки, шапку и бросил их на кулек.

– Давай, мой дружок, отцеплю поводок, – старик повернулся к собаке и освободил от поводка. – А тут прохладно, – пробормотал старик, чувствуя, как быстро холодеют руки. – Но ничего, все равно это лучше, чем ночевать на улице, правда Шарик? – Александр Петрович улыбнулся, заметив, как собака принялась обнюхивать все углы, затем, должно быть удовлетворившись осмотром, подбежала к кровати и запрыгнула на нее.

– Хитрый какой, а мне где ночевать? Ну, ничего, думаю, мы с тобой и вдвоем поместимся на кровати... Пожалуй, не буду я раздеваться. Вот так в пальто и лягу спать, и даже шапку с перчатками надену, – сказав это, старик быстро воплотил задуманное в реальность, после чего выключил свет и лег на кровать.

В ногах послышался шорох, Шарик все никак не мог умаститься на кровати.

– Как же давно я не был в селе. Хорошо-то как тут. Воздух свежий, чистый, легкий, не то, что в городе. Вдыхать сельский воздух одно удовольствие. Многое человек потерял, когда решил перебраться в город. Как прекрасно слушать сельскую тишину, дышать сельским воздухом, видеть окружающую природу, жить спокойной, размеренной сельской жизнью. Никто никуда не спешит, никто не гонится за карьерой, деньгами, материальными благами, пользы от которых, в большинстве случаев, как от быка молока. Разве не удивительно, что многие писатели прошлого творили, находясь рядом с природой, вдали от цивилизации, вдали от искусственного мира. Как же мудры они были. Истинное вдохновение приходит тогда, когда человек стремится к единению с природой, а не к ее отторжению. Недаром мне так легко пишется. Свежий воздух и близость природы. Разве нужно писателю еще что-то для того, чтобы творить? Не знаю, как другим, но лично мне этого вполне достаточно. Вполне, – повторил старик, зевая. – Все, пора спать. Спокойно ночи, Шарик. Спокойной ночи, мир. Увидимся завтра.

Уставшему за день Александру Петровичу понадобилось немного времени, чтобы уснуть. Но этого нельзя было сказать про Шарика. Едва старик заснул, собака соскочила с кровати и подошла к двери. Звон цепи, тревоживший тишину двора, все никак не давал ей покоя. Шарик ткнулся мордой в дверь и принялся вслушиваться в ночь. Видя, что сквозь дверь ей не пробраться, собака вернулась на кровать и улеглась в ногах у старика. Вскоре к тихому похрапыванию Александра Петровича примешалось тихое посапывание Шарика. Но в отличии от спокойного сна старика, сон собаки был тревожный, Шарик то и дело издавал во сне тихий скулеж и дергал лапой. Но вскоре собачий кошмар закончился, Шарик успокоился и оставшуюся часть ночи проспал как щенок.

Александра Петровича разбудил стук в дверь. Старик глянул на часы: 6:34.

– Видчиняй, хто там е? – послышался из-за двери голос. – А ну видчиняй!

– Та, шо ты бушуешь, стара. Дай людыни поспаты, – узнал Александр Петрович голос деда Михайла.

– Як зара дам поспаты палкою по ребрах, довго спаты будешь не хотиты. Старый пропойця. Дружкив понаводыть, а я бидкаюсь.

Александр Петрович поднялся с кровати и подошел к двери. За ним побежал и Шарик. Александр Петрович открыл дверь и увидел старуху с палкой в руках. Старуха, одетая в длинную шерстяную юбку, несколько кофт и валенки искоса глянула на Александра Петровича. Выражение на ее лице не предвещало ему ничего хорошего. Александр Петрович посмотрел за спину старухе и увидел деда Михайла, стоявшего на веранде.

– Доброе утро, – поздоровался Александр Петрович со старухой.

Старуха осмотрела Александра Петровича с ног до головы, кривая улыбка появилась на ее лице.

– Добрый ранок. Таки не збрехав, старый пропойця. Бачу, не з наших вы. Одягнути по-миському, не так як мы у сели. А я думала, шо мий старый привив когось из своих дружкив, хай им бис ребра порахуе. Душогубы прокляти. Крим горилки ничого бильше не знають.

– Шо ж ты, барвыло, людыну до хаты не запросыв? – старуха повернулась к деду Михайлу.

– А я казав йому. Казав, – старик вышел на улицу и остановился недалеко от бабки, искоса поглядывая на палку в ее руке.

– Казав вин, – старуха погрозила старику палкой. – Холодно тут спаты. Бач, людына навить не роздягалася. Змерзлы мабуть?

Александр Петрович собрался было ответить, но не успел, слова застряли в горле, когда двор наполнился рычанием, визгом, лаем и последовавшим за ними скулежом. Сердце Александра Петровича екнуло, у него появилось плохое предчувствие.

– Шарик! -пронеслось в голове.

Александр Петрович принялся оглядываться надеясь обнаружить собаку в кухне, и тем самым развеять плохое предчувствие, но ее здесь не было. Между тем скулеж не прекращался. Александр Петрович встревожился не на шутку

– Ага, вхопыв, – рассмеялся дед Михайло, первым увидевший, что произошло. – Ай, молодець Султан. Гарна собака, кому-хош може бока намьяты.

Александр Петрович выбежал во двор и поискал глазами Шарика. Ему все стало понятно, когда он увидел недалеко от огромной немецкой овчарки своего Шарика. Тот ковылял по двору в сторону Александра Петровича, поджав заднюю лапу и скуля.

Александр Петрович подбежал к собаке и опустился на колени.

– Дружочек, что с тобой?

Шарик ткнулся мордой в старика и заскулил. Александр Петрович почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

– Все хорошо, мой дружочек, все хорошо, – приговаривал Александр Петрович, гладя Шарика.

– Та все з ным нормально. Не переживайте вы так, – к Александру Петровичу подошел дед Михайло. – Султан з ным трохы погрався. Правда, Султан? – старик улыбнулся и повернулся к овчарке, ни на миг не прекращающей лаять и рваться с цепи.

– А й правда, шо вы так бидкаетесь? – послышался голос старухи. – Погрызлыся трохы. Це ж собакы. Их хлибом не кормы дай погрызтыся.

Александр Петрович прижимал к себе Шарика и что-то бормотал, ни на кого не обращая внимания. Скулеж собаки резал его ножом. Страдания Шарика, словно передались старику, и теперь ему было так же больно, как и собаке. Наконец Александр Петрович отстранился от Шарика и посмотрел на его поджатую ногу. Крови видно не было, но это обстоятельство нисколько не облегчало собачью боль. Александр Петрович прикоснулся рукой к раненой ноге Шарика, чтобы лучше ее осмотреть, в тот же миг Шарик заскулил сильнее и отдернул ногу.

– Прости, мой дружочек, – пробормотал Александр Петрович, вытирая слезы с глаз. – Я не хотел сделать тебе больно.

– А ну закрый пельку, Султан, – старуха замахнулась палкой на овчарку. Та, заметив палку в руках старухи, бросился в буду. Через миг из будки показалась собачья голова. Султан ни на миг не хотел терять из поля зрения противника.

– Шо за странна людына, – рассмеялся дед Михайло за спиной Александра Петровича. – З собакой як з людыною поводыться. Та живый ваш пес. Ничого з ным не трапылося. Поклыгае, поклыгае и буде бигаты. Ото люды е.

– Чого ты розбазикався, старе опудало? – старуха повернулась к старику. – А ну бижи нагодуй тварыну у хливу, бо ий богу дам палкою по спыни.

– От стара, дождешься, шо я твою палку у грубу кыну, – ухмыльнулся дед Михайло, направляясь к хлеву.

– Побалакай, побалакай мени. Не подивлюсь, шо люды в хати, як огрию палкою, бильше не захочешь.

– Мы пойдем, – Александр Петрович поднялся на ноги и развернулся к старухе. – Спасибо вам за ночлег.

– Куды ж вы пидете?! – воскликнула старуха. – Хоч поснидайте. Негоже так просто иты з подвирья.

Александр Петрович посмотрел на собаку, жавшуюся к его ногам. Нога Шарика все также была поджата. Долго ли он сможет так идти? Не дать ли ему немного времени отдохнуть, отойти от пережитого? Эти вопросы сейчас больше всего занимали Александра Петровича.

– Если вы настаиваете, мы побудем немного у вас в гостях, – сдался Александр Петрович.

– Звычайно настаиваю. Видпочиньте, поижте и потим идить. Як годыться.

– Пусть будет так, – Александр Петрович попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – Вы не против, если я оставлю собаку в летней кухне?

– Конечно, я не против. Залышайте, а потим прыходьте до хаты. Там тепло. Я грубу натопыла. А я пиду пораты, корову треба подоиты, кур, качок, кролив нагодуваты. Мий старый обовьязково шось забуде. Знаю я його. Горе мени з ным. Ой, горенько-горе, – старуха помотала головой из стороны в сторону и пошкандыбала к хлеву.

Александр Петрович наклонился и взял Шарика на руки.

– Ой, беда-беда, – сказал он, прижав собаку к груди. – Как же так получилось? Что ж делать-то? Что делать?

Александр Петрович посмотрел в грустные глаза Шарика, и ему стало так больно, словно это его покусала собака. В уголках глаз старика вновь выступили слезы.

– Бедный, бедный Шарик, – пробормотал старик и направился в летнюю кухню.

Уложив Шарика на кровать, старик надел ему на шею ошейник и привязал его конец к быльцу кровати. Так, на всякий случай. Как бы Шарику вновь не захотелось поискушать судьбу.

– Отдыхай, мой дружочек, – сказал старик и погладил Шарика по голове. – Будем надеяться, что рана не серьезная и ты быстро поправишься. Я бы очень этого хотел.

Александр Петрович вышел из кухни и прикрыл за собой дверь. Шум цепи привлек его внимание. Султан все так же сидел в будке, но теперь его взгляд был сосредоточен не на Шарике, а на старике. Александр Петрович хотел было пройтись к хлеву и посмотреть живность, но для этого пришлось бы проходить рядом с будкой Султана. Старик не рискнул. Как-никак он здесь чужой, и собака его не знает. Здравый смысл взял верх над любопытством, Александр Петрович не спеша направился в дом. Старик подумал, что пока старик со старухой занимаются хозяйством, он может поработать над рукописью. Когда еще представится возможность поработать в тепле, с удобствами большими, чем лавка на трассе или в городском парке.

Александр Петрович разулся на веранде, после чего прошел через небольшие сени и очутился в небольшом коридоре, одна часть которого вела на кухню, где старик увидел большой деревянный стол, стулья, два подвесных шкафчика, – один для посуды, другой для кухонных принадлежностей, – и большую печь. На стенах висели образы, несколько свеч и керосиновая лампа. Вторая часть коридора вела в комнату, в которой Александр Петрович увидел три кровати, телевизор, стол и несколько стульев. На стенах кроме образов висели фотографии. У дальней стены Александр Петрович заметил грубу и недалеко от нее дверь, ведущую в другую комнату. Старик не стал заглядывать в эту комнату, удовлетворившись осмотром комнаты, в которой находился.

Александр Петрович достал из кармана пальто тетрадь с ручкой и положил их на стол, затем снял пальто и повесил на спинку стула. Бросив взгляд на тетрадь, старик сел за стол и накрыл рукой ручку, словно намеревался взять ее в руку.

– Пора творить, – улыбнулся Александр Петрович, чувствуя легкое возбуждение от предстоящего процесса.

Старик открыл тетрадь, пробежался взглядом по уже написанному, после чего закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Легкая улыбка появилась на его губах. Открыв глаза, старик взялся за ручку и начал писать.

Александру Петровичу повезло, часа два его никто не тревожил. Старик со старухой, занятые работой по хозяйству, казалось, забыли о госте. Когда же они вспомнили о нем, Александр Петрович успел исписать несколько страниц тетради.

– А шо вы робыте? – услышал Александр Петрович несколько часов спустя голос старухи. – Шось пышете дывлюсь?

Александр Петрович повернулся на голос и увидел в проеме дверей старуху.

– Да, книжку пишу.

– Кныжку? Ничо соби. А про шо?

– Про жизнь, – улыбнулся Александр Петрович и поднялся из-за стола. Закрыв тетрадь, он спрятал ее вместе с ручкой в карман пальто.

– Це ж треба таке. Яка розумна людына. Навить кныжкы пыше, ще й про життя. Бачу, що вы не мий пропойця, якый тилькы пляшкою може пысаты. Хай його бис за дупу вхопыть... А мы снидаты збыраемось, идить до нас.

– Спасибо, – поблагодарил Александр Петрович, чувствуя посасывание в животе. – С радостью приму ваше предложение.

– То й добре, – сказала старуха и скрылась за шторкой, заменяющей дверь.

Александр Петрович последовал за старухой. В кухне их уже ждал дед Михайло. Он сидел во главе стола и поглядывал в сторону бутылки самогонки, ютившейся между тарелками с отварной картошкой со шкварками и солеными огурцами.

– Сидайте ось тут, – старуха указала на свободный стул возле деда Михайла, – миж мною и моим старым.

Александр Петрович хотел было сесть на стул, как встрепенулся и сказал:

– Прошу прощения, мне надо выйти. Я недолго.

Александр Петрович вышел на веранду и обулся. Оказавшись на улице, старик двинулся к летней кухне. Войдя внутрь, Александр Петрович улыбнулся, увидев Шарика, повернувшего к нему голову.

– Здравствуй, мой дружок. О тебе совсем забыл.

Старик достал из кулька сардельку, хлеб и положил перед Шариком.

– Собрался кушать, а о тебе совсем забыл. Прости меня, мой дружочек.

Александр Петрович подождал, пока Шарик доест угощение, затем напоил его кефиром.

– Вот теперь хорошо, – улыбнулся Александр Петрович. – Теперь отдыхай.

Оставив Шарика, старик вернулся в дом.

– Де вас дидько носыть? – старуха покачала головой. – Все захололо, поки вы десь бигалы.

– Прошу прощения. Не стоило меня ждать, – сказал Александр Петрович, присаживаясь на табурет.

– А мы и не ждали, – ухмыльнулся дед Михайло. – Я уже стопочку встыг упораты.

– От, паскуднык. Покы я до печи, вин встыг вже выпыты. Я ж дывлюся, шо у пляшци було бильше горилкы ниж зараз. Дочекався б людыны и разом выпылы б.

– Вин не пье, – сказал дед Михайло и потянулся за бутылкой.

– Як не пье? – старуха повернулась к Александру Петровичу. – Зовсим?

– Совсем, – улыбнулся Александр Петрович.

– Ну тоди, геть рукы, старый черт, – старуха схватила бутылку прежде, чем дед Михайло успел взяться за нее, и спрятала ее под стол. – Я ж то думала, що людына пье, а тоби одному – иды дегтю напыйся.

– Шоб тебе бис ухопыв стара, – выругался дед Михайло, склонившись над тарелкой. – Ниякого життя з тобою.

– Ты мени ще поговоры, старый чортяко, без обиду залышу.

Деду Михайло ничего не оставалось, как вздохнуть и молча сетовать на судьбу, при этом не забывая орудовать ложкой.

– А шо ж вы ничого не исте? – старуха повернулась к Александру Петровичу, с полуулыбкой на губах наблюдавшему за перебранкой стариков. – Чи може вам, сниданок не подобаеться? У мисти, мабуть, вы инакше исте.

– Нет, нет, что вы, – улыбнулся Александр Петрович. – Я просто задумался.

– Ну то переставайте думаты и ижте. Потим будете думаты, як з-за столу выйдете. Воно и так все давно похололо.

Александр Петрович улыбнулся и принялся накладывать себе на тарелку отварную картошку, затем положил несколько соленых огурцов, помидору, налил в чашку кислого молока из банки. Взяв хлеб с тарелки, старик принялся за еду.

– Вы хлеб сами печете? – спросил Александр Петрович у старухи, откусывая кусок хлеба, сдобного, ароматного, совсем непохожего на заводской.

– Звычайно сами. Воно й дешевше выходыть. Де ж його на все грошей набратысь, з нашою-то пенсиею. Та й наш хлиб смачниший за магазынный.

– Да, вкуснее, – согласился Александр Петрович. – Давно я не ел такого вкусного хлеба. Никакой заводской хлеб не сравнится с самоиспеченным.

– Моя стара добре вмие готуваты. Мастерыця на вси рукы, – подал голос дед Михайло.

– А ты иж, иж, не пидлазь. Все одно не налью, – старуха зыркнула на деда Михайла и пригрозила ему ложкой. – Знаю я тебе... А скажить мени куды вы йдете? Старый казав, шо вы з самого Киева.

– Да, да с Киева. А иду я в Переяслав-Хмельницкий.

– А чого? У вас там родычи е?

– Нет, родственников у меня там нет.

– А чого ж вы туды йдете?

– О, это долгая история, – отмахнулся Александр Петрович. Он не хотел никого обманывать, особенно этих радушных стариков, поэтому решил, что лучше не договорить, чем обмануть.

– Шо то за людына така? – покачала головой старуха. – И кныжкы пыше, до собакы як до людыны ставыться и до Переяславу чогось йде. Треба ж таке. Яки люды на свити живуть. Ты б хоч шось напысав бы, – старуха повернулась к деду Михайлу. – А то тильки до чаркы гаразд.

– Добре шо до чаркы, а не до чужих жинок, – рассмеялся дед Михайло.

– От поговоры мени ще, ий богу без обиду залышу.

Остаток завтрака прошел в молчании. Александр Петрович смотрел в окно, где виднелся огород, за которым простирались поля, укрытые снегом. Ни человек, ни животное не тревожили их своим присутствием. Александру Петровичу захотелось оказаться там, посреди этих безлюдных просторов, наедине с природой, наедине с самим собой. Единственный кого старик хотел бы видеть рядом с собой, был бы Шарик, его дружок, который сейчас отдыхал в летней кухне, залечивая раны.

– Как же так получилось?– в который раз подумал Александр Петрович, вспомнив утренние события.

– Спасибо вам большое за угощение, – сказал Александр Петрович, когда с завтраком было покончено. – Не дали умереть старику с голоду.

– Пусте, – сказала старуха. Казалось, впервые со встречи с ней Александр Петрович видел на ее губах улыбку. – Мы люды не багати, але чим можемо, завжды допоможемо. Нас батькы з дытынства вчылы, шо треба несты добро у свит. Якщо ты будешь добрым з людьмы, то и воны з тобою добрымы будуть. Вси мы люды, у всих у нас е серце.

– Вы совершенно правы, – сказал Александр Петрович. – У всех у нас есть сердце, только вот, к сожалению, многие из нас забывают об этом.

– Правду кажете. Як включиш увечери телевизор, то за голову хапаешься скилькы всього поганого у свити трапляеться.

– И виной этому люди, – вздохнул Александр Петрович.

– Люды, хто ж ще, як не люды. На шо свит перетворюють... Може вы ще шось поилы б? Дывлюсь, зовсим вы мало зьилы, ще и не доилы, – старуха посмотрела на тарелку Александра Петровича, где лежало несколько недоеденных картофелин и надгрызенный огурец.

– Да вот аппетит пропал. Как-то и хочу есть, а как начнешь есть, то понимаешь, что и не хочется совсем.

– То може вы захворилы? До ликаря вам треба.

– Де нет, все хорошо, – улыбнулся Александр Петрович. – Пожалуй, буду идти. Дорога дальняя мне предстоит.

– Ну, то хай вам бог допомагае. На дорогу выйдить, там автобусы издять. До Переяслава швыдко доберетеся.

– Я люблю пешком. Люблю дышать свежим воздухом, осматривать окрестности.

– Та вы шо здурилы? – подал голос, закунявший дед Михайло. – До Переяслава пишкы як... як до Стамбула.

– Шо правда пишкы до Переяслава зибралыся? – старуха посмотрела на Александра Петровича как на умалишенного.

– Правда.

– Ей-йой, боженько, геть людына з глузду зьихала. Це ж скилькы йты. Та вы мабуть шуткуете?

– Может и так. Пойду собаку заберу, – Александр Петрович поднялся с табурета и направился в комнату. Забрав пальто, старик вышел на веранду. Одевшись и обувшись, Александр Петрович вышел из дома.

– Как ты тут, мой дружок? – спросил старик у Шарика, едва переступил порог летней кухни. – Будем идти. Как ты себя чувствуешь?

Шарик стукнул несколько раз хвостом по кровати и поднялся на ноги. Александр Петрович заметил, что задняя нога собаки по-прежнему согнута.

– Ай, бедняжка, – пробормотал старик. – Как же ты идти будешь-то? Ну, пошли потихоньку, как-то справимся.

Александр Петрович вывел Шарика на улицу, где столкнулся со старухой.

– Я вам тут гостынець у дорогу прыготувала, – сказала она, протягивая Александру Петровичу литровую банку кислого молока и булку свежего хлеба.

– Право не стоило, – улыбнулся Александр Петрович.

– Берить, берить и не супротывляйтесь.

Александр Петрович взял из рук старухи гостинцы и положил их в кулек.

– Спасибо вам большое.

– На здоровья. Будете в наших краях, заходьте в гости.

– Хорошо... Будем мы с Шариком идти. Спасибо вам за все.

– На здоровья, – повторила старуха.

– До свидания, – сказал старик и направился с Шариком к воротам.

– Бувайте, – ответила старуха и добавила, – шо за странна людына.

Александр Петрович вышел за ворота и медленно побрел по дороге. Рядом с ним, ни на шаг не отставая, на трех ногах ковылял его преданный Шарик.