Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Филип Жисе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

– А как же страдания людей, которые теряют близких, людей, которые заболевают неизлечимыми болезнями или терпят нужду?

– Человек – это существо, которое очень хорошо приспосабливается к окружающим условиям. Но он не только приспосабливается к ним, но и привыкает. Привыкает к людям, к вещам, к еде. Когда ситуация меняется, например, близкий человек умирает, человеческий разум впадает в ступор, он шокирован, ситуация вышла из-под контроля, она изменилась, то к чему ты привык, исчезло из жизни. В результате человек страдает. Здесь также большую роль играет восприятие человека. Если человек воспринимает ситуацию как трагедию, то для него это трагедия.

– Но как же не воспринимать смерть дорогого человека, как трагедию? Ведь это и есть самая настоящая трагедия.

– Повторю, если воспринимать ситуацию, как трагедию, она и будет трагедией. Смерть близкого человека – это трагедия для того, кто видит в этом трагедию. Трагедия – это результат восприятия, сила привычки, возможно, страх за будущее, напоминание о том, что все мы смертны. Поэтому чтобы видеть не страдание, а радость, нам следует иначе смотреть на мир, смотреть более мудро, смотреть с пониманием, что ничто не вечно, кроме вечности. Все течет, все меняется. Жизнь – это не результат, жизнь – это путь. Поэтому столь важно жить сердцем, находиться все время в движении, а не стоять на месте.

– Учитель, но как можно воспринимать смерть близкого человека, как радость?! – воскликнул Николас. – Да и не сердце ли страдает, когда умирает близкий человек?

– Я не говорю, что смерть близкого человека должна вызывать у нас радость, мой друг, хотя кто-то может воспринять это и как радость. Я говорю лишь о том, что то, над чем мы не властны, не должно заставлять нас страдать, не должно восприниматься нами, как наступление трагедии, ведь все в этом мире есть результат нашего восприятия. Страдать или нет – это мы выбираем самостоятельно. А что касается страданий сердца, то большая часть страданий в нашей жизни – это иллюзии страдания, которыми нас награждает разум из-за своей пугливости или привыкаемости. Когда умирает близкий человек, как раз страдает не сердце, а разум. Разум отказывается понимать и принимать, поэтому и страдает. Сердце же не страдает, так как понимает и принимает. Сердце сострадает, а лучше сказать, сочувствует, то есть понимает чувства другого, но не страдает вместе с ним, так как оно знает истину, оно мудро и стремится к счастью, а не к иллюзорному страданию, к движению, а не к стоянию, к дальнейшей жизни, а не к преждевременной смерти.

– Необычное у вас понимание сочувствия, учитель, – пробормотал Николас. – Я всегда думал, что сочувствовать, сострадать – значит страдать, переживать вместе с другим человеком его горе.

– Мне видится, что это заблуждение, – старик запустил руку в бороду и улыбнулся. – Сострадать, а лучше, сочувствовать – это понимать и принимать чувства другого, но никак не убиваться вместе с ним, иначе мы рискуем лить слезы из-за чужой иллюзии.

Николас лег на спину и посмотрел на небо. Облака-овечки бежали вперед, подгоняемые пастухом-ветром. Солнце клонилось к закату.

– Не знаю, учитель, что и сказать. Мне не привычно то, о чем вы говорите.

– А ты не слушай меня, – улыбнулся старик. – Слушай свое сердце, наблюдай за матушкой-природой и истина откроется тебе.

Взгляд старика устремился вперед, туда, где в нескольких километрах от них с Николасом виднелась дорога, ведущая к Полтаве.

– Надо спешить,– подумал старик, глядя вдаль. – Жизнь-то, и правда, не стоит на месте. Она несется вперед, вперед навстречу смерти, чтобы слиться с ней в экстазе и подарить нечто особенное, восхитительное и невероятное – подарить вечность.

Старик скользнул взглядом по окрестностям. Улыбка продолжала играть на его устах. Солнце закатилось за горизонт, и мир погрузился во тьму, но то солнце, что сияло в стариковской груди, и не думало покидать старика, продолжало освещать его путь к истине, такой загадочной, светлой и непостижимой.

Глава 13. Светлана

– Розсошенці, – прочитал Николас надпись на дорожном указателе несколько дней спустя. – Можно сказать, что мы уже в Полтаве учитель. Насколько помню, сюда даже троллейбус из Полтавы идет.

– Думаю, мы и без троллейбуса справимся, – улыбнулся старик.

– После того как я с вами пешком прошагал больше сотни километров, учитель, мне никакой уже троллейбус не нужен, – рассмеялся Николас. – Скоро будем в Полтаве. Кстати, вы не против, если я позвоню, сообщу, что мы на подходе.

– Конечно звони, – старик почувствовал, как им овладевает легкое волнение от мысли, что совсем скоро он будет выступать на телевидении. Боится ли он? Старик и сам не знал, чем вызвано это волнение – страхом или предвкушением. Но решив покопаться в себе, он пришел к выводу, что страх есть, но небольшой, а вот предвкушения – выше крыши, совсем скоро о жизни сердцем узнают многие.

Старик присел на лавочку и принялся наблюдать за Николасом, который отошел на некоторое расстояние от старика, чтобы не мешать ему разговором, достал из кармана спортивных штанов мобильник, включил его и поднес к уху.

Старик улыбнулся. За время, проведенное с ним в дороге, Николас изменился. Старик чувствовал это, да и внешних причин так думать, было хоть отбавляй. Николас стал уравновешенее, наблюдательнее, мудрее, начал больше размышлять, больше прислушиваться к ощущениям и чувствам, а главное, он выглядел счастливым человеком. Улыбка теперь редко сходила с его уст, а в глазах горел огонь жизни.

– Да, он, и правда, изменился,– подумал старик, глядя на молодого человека. – Надеюсь, тот путь, который он выберет после нашего с ним совместного путешествия, будет приносить ему не меньше истинного счастья, чем тот, которым он прошел вместе со мной. Хотелось бы в это верить.

До старика донесся звонкий смех Николаса. Игривый огонек в глазах молодого человека и кокетливая улыбка на губах подсказали старику, что собеседник Николаса, скорее всего, женского пола.

Старик почувствовал тепло разливающееся по телу. Ему нравилось видеть улыбки на лицах других людей. Они наполняли его сердце еще большим счастьем, еще больше разжигали огонь, пылавший в его груди. Видеть людей, на лицах которых свет, а не тьма, вот чего больше всего хотел старик. Пока что тьмы на лицах людей было больше, чем света. Старику ничего не оставалось, как тешить себя надеждами о том, что в будущем ситуация изменится, правда, это уже будет без его участия. Тем не менее, до тех пор, пока его ноги топчут землю этого удивительного мира, он постарается сделать все от него зависящее, чтобы свет озарял лица как можно большего количества людей.

Николас закончил говорить по мобильнику и направился к старику. Широкая улыбка сияла на его лице.

– Учитель, я отбивался как мог, но ничего не вышло, – хитринка появилась в глазах Николаса. – Нам велено сидеть в Россошенцах и ждать машину. Через полчаса она будет здесь. Вы не против? – Николас скривил губы в виноватой улыбке. Сейчас он походил на школьника, который ждет, что его вот-вот отчитает учитель за плохое поведение.

Губы старика расплылись в ответной улыбке. Внутреннее чутье ему подсказывало, что Николас, если и возражал против машины, то очень слабо.

– Не против. Полагаю девушка, с которой ты разговаривал, оказалась очень напористой, – теперь уже в глазах старика заплясали хитрые огоньки.

Глаза Николаса округлились, морщины избороздили лоб.

– Учитель, как вы догадались, что я разговаривал с девушкой?!

– Не составило большого труда догадаться. – рассмеялся старик. – Весь твой вид говорил об этом. Ты, мой друг, во время телефонного разговора был похож на петуха, танцующего перед курицей.

– Правда? Вы правы, учитель, – рассмеялся Николас. – Я разговаривал с девушкой. Зовут ее Светлана и она скоро будет здесь.

– Так это она будет нашим водителем?

– Ну, да, – только и сказал Николас, сияя широкой улыбкой.

– Значит будем ждать Светлану, – заключил старик.

– Будем, – кивнул Николас. – Только вот я бы чего-то перекусил, пока мы ее ждем, – Николас посмотрел по сторонам. Заметив дальше по трассе несколько маленьких табуреток, на которых стояли ведерки с яблоками, выставленные предприимчивыми владельцами на продажу, он кивнул, указывая на ведерки и сказал. – Хотя бы вон теми яблоками... Пойду-ка куплю парочку.

Николас двинулся в сторону ведерок с яблоками. Старик же проводил его взглядом, попутно заметив, что владельцев яблок нигде не было видно, и положил руку на живот. Он почувствовал, как боль снова ожила и устремилась к его горлу рвотными позывами. Живот вздулся, что-то заурчало внутри. Старик лег на лавочку и закрыл глаза. Рука легла на живот и погладила его.

– Я слышу тебя,– мысленно обратился старик к черному образу, возникшему в сознании. – Дай мне еще немного времени. Совсем немного, прошу тебя.

Боль запульсировала внутри и океаном распростерлась по телу. Внезапно острая резь полыхнула огнем в животе, заставив старика содрогнуться от боли. Рвота подкатила к горлу, грозя вырваться наружу. Испарина покрыла лоб старика, спина взмокла, руки задрожали, разноцветные круги поплыли перед глазами

– Прошу тебя!– взмолился старик. – Дай мне еще немного времени!

Новая вспышка рези в желудке была ему ответом. Тьма перед глазами сгустилась. Старик завалился на бок и принялся рвать. Судороги пробежались по его немощному телу. Один раз, второй. Пробежались и растворились в море покоя и тишины, охватившей старика. Боль ушла, тьма рассеялась, оставив после себя легкое покалывание в кончиках пальцев.

– Все позади, – прошептал старик, обтирая рот рукой. – Уже все хорошо. Не волнуйся.

– Эй, учитель, с вами все хорошо?! – услышал старик голос Николаса.

Старик открыл глаза и сел.

– Все хорошо, мой друг. Немного голова закружилась.

– Я вижу, – пробормотал Николас, приблизившись к старику и заметив островок рвоты возле лавочки.

– Правда, все хорошо, – кивнул старик, переводя дыхание. – Ну что купил яблок?

– Купил, – ухмыльнулся Николас. – Целое ведерко. Старушка уж больно, то ли жадная, то ли предприимчивая, попалась. Поштучно яблоки не захотела продавать, пришлось покупать все ведерко.

Николас уселся возле старика и раскрыл рюкзак.

– Возьмите, – Николас достал из рюкзака яблоко и протянул его старику. – Яблоки не ахти. Думаю, прошлогодние еще, но пожевать можно.

– Спасибо, – поблагодарил старик, беря в руку яблоко. – Какое не есть, но, можно сказать, свое, родное. Без химии.

– Ага, – кивнул Николас, достал из рюкзака еще одно яблоко и повертел в руке. – У вас в Украине яблоки еще без химии, у нас же во Франции только химия и осталась... Кстати, взял яблоко в руку и вспомнил. Давно хотел у вас спросить, учитель. Помните наш разговор на берегу Ворсклы несколько дней назад?

– Конечно, помню, – сказал старик, грызя яблоко. – О яблочном семени мы с тобой говорили.

– Да о нем. Когда вы заснули, я взял в руки половинку яблока и вспомнил, как мне рассказывали, что мыши, чтобы добраться до семян, прогрызают в яблоке дырку. Они не едят яблочную мякоть, но стремятся съесть его семя, так как, говорят, оно очень полезное. Я тогда взял семя яблока, разломал его, а содержимое бросил в рот. Кашица в семени оказалась горькой. И я подумал: забавно, мыши не желают есть сладкую мякоть яблока, но стремятся съесть его горькие семена. А что же человек? В отличии от мышей он поедает сладкую яблочную мякоть, но не обращает внимания на горькие яблочные семена. Тогда у меня и возникло несколько вопросов. О чем это может говорить? Почему глупые мыши стремятся добраться до горького семени, а умный человек игнорирует его, довольствуясь сладкой мякотью? Тогда я ни к чему конкретному не пришел. Но может вы что-то скажете по этому поводу, учитель?

Улыбка тронула губы старика. Взгляд его начал перебегать с одной проезжающей перед глазами машины на другую.

– Очень интересное наблюдение, – сказал старик. – Оно подтверждает, что человек, в первую очередь, ищет удовольствия в жизни. Несмотря на то, что семя полезнее мякоти, человек не хочет его есть, так как оно горькое. Но мыши ради горького семени готовы прикладывать больше усилий, чем ради сладкой мякоти. Они, в первую очередь, ищут полезное, а не вкусное. Человек же наоборот, сначала вкусное, а потом может дойдет очередь и до полезного. У мышей нет такого ума, как у человека, но даже они понимают, к чему стоит стремиться в жизни и готовы прикладывать усилия для того, чтобы достичь желаемого. Видишь, мой друг, у безмозглых животных можно научиться большему, чем у разумного человека, к сожалению, человек слишком разумен, чтобы учиться у животных. Человек мнит себя венцом природы, а в действительности мыши и те мудрее его.

– Значит вы предлагаете есть семена яблок, а не мякоть, учитель? – рассмеялся Николас, доставая из яблока семя и раскусывая его.

– Я предлагаю есть и семя и мякоть яблока, – рассмеялся в ответ старик. – Матушка-природа мудра, мыши не ели бы семена яблок, если бы они были для них вредны. Я верю животным, и хотел бы, чтобы и люди больше присматривались к животным. Матушка-природа в лице животных – очень хорошая учительница.

– Да, я помню про гусениц и дятлов, – Николас достал еще одно яблочное семя, раскусил его, достал содержимое и засунул в рот.

– Хорошо, что помнишь, – кивнул старик. – Знания, которые мы получаем от матушки-природы и своего сердца – это самые ценные и самые необходимые знания для жизни. Надеюсь, когда-нибудь люди поймут это и выберут для себя главными учителями по жизни – свое сердце и матушку-природу.

– Было бы забавно, – Николас хмыкнул и потянулся за следующим семенем.

– Почему же забавно?

– Забавно было бы понаблюдать за тем, как цивилизованный человек, привыкший питаться в ресторанах, ездить на дорогих авто, летать самолетом, делать карьеру, рыскал бы по лесам и полям в поисках червячков и жучков, у которых учился бы жизни.

Николас рассмеялся и посмотрел на старика. Улыбка заискрилась на губах старика.

– И правда, было бы забавно на это посмотреть. Но полагаю, современному человеку не стоит идти на такие жертвы и возвращаться в лоно матушки-природы, но вот стать к ней ближе, стать ее заботливым другом, благодарным сыном или дочерью, – вот это было бы очень хорошо.

– И я так думаю, учитель, – Николасу по всей видимости надоело колупаться в яблочном огрызке в поисках семян, так как взяв огрызок за корешок он засунул его целиком в рот и принялся с усердием жевать. – А еще думаю, если бы так было, то дурень, который бросил вон те бутылки из-под пива в траву, – Николас кивнул на две бутылки, валявшиеся в густой траве недалеко от трассы, – не сделал бы то, что сделал.

– Да, мой друг, этого не было бы, но не стоит называть того человека дураком или оскорблять как-то иначе. Он не виноват, что его разум невежествен. Он даже не осознает своего невежества. Такой человек полагает, что то, что он делает – в порядке вещей. По его мнению, так и должно быть, но не может быть истины в том, что разрушает, а не созидает. Не может.

– Простите, учитель, – Николас поднялся с лавочки. – Но когда видишь такое, то, как говорят, слов нет, одни выражения.

– Я понимаю тебя, мой друг, понимаю, что ты чувствуешь. Мне тоже больно видеть, как человек вместо того, чтобы созидать, разрушает. К сожалению, я не в силах что-либо изменить, разве что взять те бутылки и бросить в урну. Здесь все зависит от человека, от уровня его осознанности себя частью матушки-природы. Я не могу никого заставить, да и не хочу это делать. Кто я такой, чтобы кого-то заставлять что-либо делать? Да и надо ли кого-то заставлять делать что-либо против его воли? Нет, ни в коем случае. Заставляя, мы лишь смиряем человека, пройдет время, он вернется к тому, что делал. Насилием сердце человека не разбудишь, не увлечешь за собой. Если человек самостоятельно не придет к пониманию, ничего не изменится, он как бросал бутылки в траву, так и дальше будет это делать.

– Вы правы, учитель, пока не дойдет, все бесполезно... Кстати, вам не зачем идти бросать бутылки в урну, я как раз собрался это сделать. А еще. Вы спрашиваете, кто вы такой, чтобы заставлять кого-то что-то делать? Отвечу – вы учитель, – Николас улыбнулся и направился к бутылкам. Бросив их в урну, стоявшую возле остановки, он вернулся к старику.

– Хотя согласен с вами, учитель, заставлять кого-то – неблагодарное дело. Кроме ответной агрессии ничего не добьешься, но и на добро люди часто никак не отзываются.

– Человеческое сердце хотело бы отозваться, но человеческий разум противится этому, поэтому многие люди на добро могут ответить даже злом. Часто желания разума отличны от желаний сердца, поэтому нас следует научиться управлять своим разумом, иначе люди и дальше будут отвечать на добро злом.

Звонок мобильника прервал разговор. Николас достал из кармана телефон и посмотрел на экран. От взгляда старика не ускользнула довольная улыбка, появившаяся на лице Николаса, когда тот увидел, кто звонит.

– Не буду вам мешать разговором, – Николас повернулся к старику. – Я отойду.

– Как пожелаешь, – понимающая улыбка коснулась губ старика.

Николас отошел на несколько метров от остановки и поднес мобильник к уху.

– Неужели опять Светлана звонит? -подумал старик, наблюдая за Николасом, кокетничавшим с кем-то по телефону.

Разговаривал Николас не долго, не больше минуты. Старик видел, как тот во время разговора вертел головой по сторонам, смотрел на указатели и даже зачем-то устремил взгляд к небу. Закончив разговор, Николас двинулся к старику, лучась улыбкой.

– Опять Светлана звонила? – спросил старик, когда Николас приблизился.

– А это вы откуда узнали? – удивление появилось на лице молодого человека. – Разве я и теперь был похож на петуха, танцующего перед курицей?

– Теперь больше на индюка, желающего привлечь внимание индюшки, – рассмеялся старик.

– Да ладно, – смутился Николас. – Но вы снова оказались правы. Светлана ждет нас на конечной остановке троллейбуса.

– Если ждет, тогда не будем заставлять девушку ждать долго, – ответил старик, вставая с лавочки. – Только где ж эта остановка находится?

– Не волнуйтесь. Немного надо пройти дальше по трассе.

– Тогда пошли. Чего ждать? – сказал старик, после чего улыбнулся и пошлепал босыми ногами вдоль трассы.

– Какой вы скорый, учитель, – рассмеялся Николас, забросил за плечо рюкзак и последовал за стариком.

– Николас! – воскликнула симпатичная белокурая девушка в черной мини-юбке и желтой блузке, стоявшая возле красной иномарки, припаркованной недалеко от троллейбусной остановки.

– Привет, Светуль! Давно не виделись. Отлично выглядишь, – Николас приблизился к девушке и обменялся с ней поцелуями в щеку. – Как жизнь? Когда в гости ждать-то?

– Спасибо, – девушка улыбнулась и перевела взгляд с Николаса на старика, стоявшего рядом, окинула его взглядом сверху вниз, при этом старик заметил то ли недоумение, то ли удивление, мелькнувшее в глазах девушки. – Не знаю, Ники. Вся в работе.

– Тоже мне деловая сосиска, – рассмеялся Николас. Повернувшись к старику, он сказал:

– Учитель, это Света, та самая с которой я разговаривал по мобильнику и которая нас отвезет в Полтаву.

– Очень приятно, Светлана. А меня зовут Александр Петрович.

– И мне... приятно, Александр Петрович, – девушка казалась слегка сконфуженной. Ее взгляд устремился на босые ноги старика, переместился выше и на какой-то миг замер на испачканных грязью и кое-где светящих дырами штанах, затем устремился еще выше, к рубашке, выбившейся из штанов, и наконец-то остановился на длинной всклокоченной бороде. Девушка посмотрела на Николаса, словно ища у того ответ на какой-то мучивший ее вопрос. Старик подумал, что если озвучить этот вопрос, то он мог бы звучать так: Ты где нашел этого бомжа?

Николас улыбнулся, заметив каким взглядом Светлана посмотрела на старика и сказал:

– Вижу, у тебя есть вопросы, милая?

– Э-э-э... да, есть, – девушка снова устремила взгляд на старика. – Вы меня, конечно, простите, но, – девушка перевела взгляд на Николаса, – я не могу пустить в эфир этого человека.

– Почему? – улыбка вмиг слетела с лица Николаса. Старик же продолжал улыбаться доброй улыбкой, словно то, что происходило, его нисколько не касалось.

– Николас, меня с работы уволят, если я пущу в эфир этого человека в таком виде. Я прошу прощения… черт… Николас, я не могу пустить в эфир бомжа.

Старик заметил, как при последних словах Николас содрогнулся, словно от пощечины. Лицо его потемнело, брови сомкнулись над переносицей, лоб изрезали морщина и... и распрямились, едва он посмотрел на старика, как и прежде озарявшего мир доброй полуулыбкой.

– Что ты предлагаешь, Света? – спросил Николас, взглянув на девушку.

– Я даже не знаю, что предложить.

– Хорошо. Скажи мне, тебя только внешний вид учителя смущает или что-то еще?

– Пока что только внешний вид.

– Одежда, я так понимаю?

– Да.

– Учитель, – Николас повернулся к старику, – вы не против, если мы обновим ваш гардероб?

– Я с радостью остался бы в том, что на мне сейчас, но если так обстоит дело, то не против. Потом я же все равно смогу одеться в старую одежду. Она мне... дорога.

– Конечно сможете, учитель. Это только для эфира, – успокоил старика Николас, после чего повернул голову к Светлане и улыбнулся. – Светуль, мы готовы ехать, а ты готова? – Николас был сама любезность. Время, проведенное вместе со стариком, научило его многому, в том числе прощению.

– Готова, – вздохнула девушка и направилась к машине.

Грустная улыбка появилась на лице старика. Он был более чем уверен, что мысли этой девушки все еще были в прошлом, которое она вместо того, чтобы отпустить, держала возле себя, словно дорогую вещь, чем делала себе только больнее.

– Вот и хорошо, – сказал Николас и последовал за Светланой. Старик же поотстал, решив дать возможность Николасу и Светлане поговорить наедине.

– Я вела себя, как дура, да? – Светлана остановилась у машины и повернулась к Николасу. – Только обидела человека. Но ты должен меня понять...

– Расслабься, милая, – прервал Николас девушку, уловив нотки сожаления в ее голосе. Улыбнувшись, он продолжил. – Учитель не из тех, кто обижается. Он удивительный человек. Не суди о нем по одежде. Ему многое пришлось пережить и до сих пор ему не сладко, но, не смотря ни на что, он остался человеком. Я никогда прежде не встречал таких людей, а его жизнь сердцем – это нечто, хотя в современном мире, где человек живет разумом, ей места нет. Знаешь, Свет, я действительно преклоняюсь перед этим человеком. Благодаря ему я многое понял и, надеюсь, еще больше пойму. Этот человек, этот бомж, как ты говоришь, мой учитель, он стоит многих тех, у кого банковские счета лопаются от денег, но душа бедна.

– Прости, я не хотела никого обидеть, – Светлана положила руку на плечо Николасу. Виноватое выражение появилось на лице девушки.

– Все хорошо, – улыбнулся Николас. – Забудь о прошлом, оно не стоит того, чтобы переживать из-за него.

– Ты стал философом? – спросила девушка, улыбнувшись.

– Разве что начинающим, – рассмеялся Николас. – Как говорят, с кем поведешься от того и наберешься. Вот и я, как познакомился с учителем, узнал на себе, как это общаться с человеком, у которого что ни слово, то мудрость.

– Кстати, а почему ты называешь его учителем?

– Потому что это мой учитель, – ответил Николас. – Он учит меня жизни сердцем.

– И как, успешно?

– Как видишь.

– Пока что я вижу старика с грязной бородой, рваной одежде и босого. Надеюсь, ты не собираешься опуститься до его уровня?

– Милая, я собираюсь не опуститься, а подняться до его уровня, – рассмеялся Николас.

– Бог мой, неужели и ты скоро забудешь об обуви?

– Можешь по этому поводу не переживать. Пока что я не готов к столь кардинальным изменениям в своей жизни.

– Слава Богу, а то я уж было подумала, не сошел ли ты с ума...

– Прекращай думать, – Николас подмигнул Светлане. – Начинай чувствовать. Поехали. Не знаю, как ты, а мне еще надо многое сегодня сделать, – Николас взялся за ручку, открыл заднюю дверцу машины и посмотрел на старика, стоявшего в стороне и наблюдавшего за летящим аистом. – Учитель, вы с нами или без нас?

– С вами, – старик улыбнулся и направился к машине.