Текст книги "Учитель (СИ)"

Автор книги: Филип Жисе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Быть счастливым, солнышко, – начал старик, вздохнув, – это значить чувствовать тепло в груди, тепло от того, что ты делаешь в жизни для себя, от того, что делаешь для других людей, для животных, растений, всего, что тебя окружает. Быть счастливым – значит жить с солнышком в груди и это солнышко, в отличии от солнышка, которое обогревает нашу планету, никогда не заходит. Быть счастливым – значит любить себя, любить и заботиться о том удивительном существе, которым ты являешься, любить окружающий мир, животных и растения, заботиться о них и беречь. Быть счастливым – значит нести добро в мир, защищать добро и думать о том, чтобы этим добром насладились и люди, которые придут на эту планету после тебя. Быть счастливым – значит быть благодарным за то, кем ты являешься или что ты имеешь. Быть счастливым – значит всегда идти вперед по жизни, не оборачиваться назад, а если и останавливаться, то только для того, что взять небольшой отдых. Быть счастливым – значит быть любопытным и жадным к знаниям, как маленький ребенок, даже когда вырастаешь и становишься взрослым. Быть счастливым – значит мечтать и делать все для того, чтобы твои мечты сбывались, даже если для этого приходиться преодолевать трудности в жизни. А если, Машунь, объединить все что я сказал, то получится, что быть счастливым – это значит жить сердцем, дарить добро себе и окружающему миру, не совершать того, что причиняет боль и страдания сердцу.

Александр Петрович замолчал, улыбнулся и посмотрел на Машу. Девочка сидела и слушала старика. Руки девочки лежали на коленках, взгляд скользил по стенке, ютившейся напротив у стены.

– Дедушка Саша, а почему взрослые плачут? – девочка посмотрела на старика.

– На это есть разные причины, солнышко, – старик повернулся к Маше. – Часто взрослые плачут, потому что кто-то другой им сделал больно. А ты почему спрашиваешь?

Маша наклонилась к старику и зашептала.

– Я видела, как мама плачет. Это из-за папы, да?

Александр Петрович вздохнул и положил руку девочке на голову.

– Понимаешь, Машунь, очень многие взрослые делают больно другим взрослым. К сожалению, даже взрослые часто не понимают, что делают, не понимают, какую боль причиняют другим.

– Но они же взрослые. Они должны понимать, что делать.

– Да, Машунь, должны и они знали бы, что делать, если бы чаще слушали, что говорит им их сердце.

– Значит, мой папа не слушает свое сердце? – Даша закусила губу и заглянула в глаза старику.

– Твой папа хотел бы слушать свое сердце, солнышко, только не может этого сделать. Ему очень трудно, он живет будто в тумане. Ты смотрела мультик про ежика, который ходил в тумане и звал лошадку?

Маша задумалась на какое-то время.

– Да, смотрела, – кивнула она. – Только он мне не понравился. Он очень страшный.

Едва заметная улыбка тронула губы Александра Петровича. Но лишь на мгновение, когда старик продолжил, его лицо было серьезным.

– Твой папа, как тот ежик, ходит в тумане и не может из него выбраться. Только твоему папе нравится этот туман. Ему нравится бродить там. Там тихо и спокойно, там не надо думать о том, как кормить тебя, Лену и маму, там нет разочарований, нет страданий и боли, которые окружают его в этом мире, в мире за туманом. Поэтому он и не хочет возвращаться в этот мир, ведь этот мир делает ему только больно, заставляет его страдать.

– Дедушка Саша, а почему мир делает папе больно?

– Это не мир делает папе больно, солнышко. Мир, в котором мы живем, очень красивый и очень добрый. Но твой папа думает, что мир делает ему больно. Твой папа не знает, что единственный, кто делает ему больно – он сам. Однажды твоему папе не хватило терпенья, и он сдался, вот поэтому он сейчас и ходит в мире, где только один туман.

– Дедушка Саша, а папа когда-нибудь выйдет из тумана? Ежик вышел, может и папа выйдет?

– Я верю, что выйдет, солнышко. Если будет слушать свое сердце, тогда обязательно выйдет.

– Дедушка Саша, – в зал заглянула Оксана. – Берите Машу и давайте на кухню, ужинать.

– Ужинать, значит, ужинать. Пойдем, Машунь, – Александр Петрович отложил в сторону альбом и поднялся на ноги.

– Ужинать, значит, ужинать, – повторила Маша, после чего спрыгнула с дивана и побежала на кухню.

Старик улыбнулся и двинулся следом.

Глава 15. Поцелуй

Чье-то присутствие в зале заставило старика проснуться. Александр Петрович заворошился под одеялом, пытаясь разглядеть время на часах. 8:19.

– Пора вставать, -подумал Александр Петрович, раскрываясь.

Недалеко от себя он увидел Владимира. Тот сидел в кресле и смотрел на старика. Лицо его было гладко выбрито. Одет он был в темный спортивный костюм. Из-под кофты проглядывала футболка.

– Доброе утро, – добрая улыбка появилась на лице мужчины.

– Доброе утро, Владимир. Как вы себя сегодня чувствуете?

– Спасибо, лучше, чем вчера.... Я вот уже с час сижу в зале и размышляю над тем, что сказала мне Оксана.

– И что вам сказала Оксана? – Александр Петрович сбросил с себя одеяло и поднялся на ноги. Затем подошел к стулу, на котором была сложена его одежда и оделся.

– Она рассказала мне о вас, о вашей болезни, о том, что вы ушли из дома, – Владимир устремил взгляд в пол, губы дрогнули, руки сжали колени. – Сначала я подумал, что вы сумасшедший и хотел даже устроить скандал из-за того, что Оксана приютила у нас дома вас...

– Вам не стоит так расстраиваться. Оксана не приютила меня, она предложила мне кров на одну ночь. Совсем скоро я покину вас, и мы больше никогда не увидимся, – Александр Петрович улыбнулся, почувствовав неловкость.

– Нет, нет. Вы не поняли меня, – Владимир поднял руки в примирительном жесте. – Прошу вас, дослушайте меня до конца. Я не собираюсь никого прогонять. Я... я... Знаете, это... это первое утро, когда я не спешу нажраться, как скотина... И..., – Владимир тряхнул головой, словно пытаясь собрать мысли воедино. – Сначала я подумал, что вы сумасшедший, но потом я кое-что понял... Вы даже не представляете, как сильно вы помогли мне... помогли одним лишь своим присутствием... Я будто заново родился, – Владимир замолчал, пытаясь совладать с эмоциями. – Я... я хотел сказать вам большое спасибо... Спасибо за то, что вы помогли мне... помогли понять, какой я был сволочью и... и как не ценил то, что имел... Я... я, – Владимир смахнул с глаз слезы. – Давно я не плакал. Последний раз это было, когда... когда забирал Оксану с Машкой из роддома, – Владимир сделал слабую попытку улыбнуться. – Только тогда... тогда я плакал от счастья.

– А сейчас вы разве плачете от горя? – спросил Александр Петрович, опускаясь на стул.

– Нет, нет, вы правы. Мне... мне так стыдно. Я был такой свиньей.

– Неважно кем вы были, – улыбнулся старик, – важно кто вы есть сейчас и кем будете дальше.

– Да, наверное, вы правы, – Владимир набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул.

– Владимир, могли бы вы объяснить мне, как вам помогло мое присутствие? К тому же, я вижу, настолько помогло, что вы даже побрились, – добродушная улыбка засветилась на губах Александра Петровича.

– Да, побрился, – Владимир улыбнулся в ответ.

Слезы перестали течь из его глаз. Улыбка стала более уверенной. Глаза ожили и засверкали.

– Целый час я сидел возле вас и размышлял. Признаться, давно я этого не делал. Оказывается, напрягать извилины бывает очень даже полезным занятием, – Владимир улыбнулся и посмотрел в окно, где из-за туч пробились лучи солнца и теперь купали землю в ярком фонтане света, радости и счастья.

– Первое время, – продолжил Владимир после небольшой паузы, – мне было трудно понять, на кой черт вам, в вашем возрасте, к тому же с такой ужасной болезнью, уходить из дома. Я, в самом деле, подумал, что вы сумасшедший. Я даже попробовал поставить себя на ваше место, но это не помогло мне понять вас. Будь я на вашем месте, я бы, не отходил от семьи и врачей, пытался бы как-то подольше задержаться на этой грешной земле. Но вы сделали все наоборот, вы отказались от помощи врачей, оставили семью и отправились бродить по миру и все только для того, чтобы поделиться с людьми, как вы говорите, истиной. Как по мне это сумасшествие. Только вы не обижайтесь. Я не хочу вас обидеть. Так я думал раньше, а потом до меня дошло. Когда вы принимали решение уйти из дома, вы не думали о себе, вы... вы думали о других людях, – Владимир снова разволновался. – Я же... я же думал только о себе. Я перестал заботиться о семье... Хотя вы знаете... знаете, у меня прекрасная жена и… и две чудесные дочки, – слезы опять появились на глазах Владимира, но, сейчас он не обращал на них никакого внимания, погрузившись в водоворот своих мыслей. – Я... я испугался... забыл о семье... мне стало жалко себя... я себя возненавидел и... и водка, будь она проклята, стала моим спасением... вернее я увидел в ней свое спасение... спасение от себя, от того, кем становился... от того мира, в котором погряз по уши. Вы же, не смотря на возраст, не смотря на болезнь, на лишения, к которым себя приговорили своим решением, – набрались смелости уйти в неизвестность и все ради других людей... людей, которые... возможно, даже никогда не скажут вам спасибо, – Владимир наконец-то обратил внимания на слезы, бегущие по щекам и вытер их рукой. – Вам хватило мужества отринуть от себя прошлую жизнь и... и последовать за зовом своего сердца, я же... я же забыл о мужестве... мне было страшно заглянуть внутрь себя... я боялся увидеть там чудовище, которым был... боялся бросить ему вызов и вернуться назад к своей семье, – голова Владимира упала ему на колени и он зарыдал.

Александр Петрович вздохнул и поднялся со стула.

– Не важно, что было раньше, важно, что есть сейчас и что будет дальше, – сказал старик, присаживаясь на диван рядом с креслом, в котором сидел Владимир. – Вы осознали свою ошибку, а это сейчас самое главное, – старик положил руку на спину Владимиру и слегка похлопал по ней. – Все будет хорошо. Вам не стоит так переживать. Мы, люди, несовершенны, нам свойственно совершать ошибки, но это, пожалуй, и к лучшему, совершая ту или иную ошибку, мы учимся, получаем важный жизненный опыт, становимся более совершенным существом, чем были ранее. Знаете, Владимир, человек – очень удивительное существо, к сожалению, зачастую он не осознает этого. Он невежествен и в своем невежестве часто проводит всю свою жизнь. Человек думает, что от него ничего в этом мире не зависит, он верит в высшие силы, которые управляют его жизнью и волю которых он не в силах изменить. Он верит в судьбу, как нечто независящее от человека. Человек уверен в том, что если ему написано на роду быть бедным, он таким и будет, положено быть алкоголиком, он им и будет. Человек невежествен, он верит в то, что находится вне его, в окружающем мире, и не верит в то, что находится внутри него, не верит в себя, не верит в то уникальное существо, которым является, и которое способно самостоятельно влиять на свою судьбу. Я убежден в том, что нет ничего более могущественного в этом мире, чем вера, но вера направленная не во вне, а во внутрь себя. Знаете, как говорят. Вера двигает горы. Так оно и есть. Только поверив в себя, в свои силы и возможности своего организма, только выйдя за пределы ореола невежества, которым многие из нас окружены, только разглядев в себе нечто большее, чем всего лишь организм, способный на воспроизводство себе подобных, человек сможет обрести себя, увидеть свет во тьме, стать творцом, в первую очередь, творцом своей судьбы.

– Владимир, – продолжил Александр Петрович, на мгновение замолчав, – у вас чудесная семья, прекрасная жена и замечательные дети. Счастье вашей семьи во многом зависит от вас. Прошу вас, не лишайте ее этого счастья, не лишайте свою жену любящего мужа, а детей – счастливого детства. Мы в ответе за тех, кому даем жизнь, в ответе за тех, кто каким-то образом связывает с нами свою жизнь, будь-то человек или животное. Но больше всего, мы ответственны за себя, свои поступки, мы сами выбираем, кем нам быть, умным или глупым, мудрым или невежественным, храбрым или трусливым, счастливым или несчастным. Когда человек поймет, что именно он в ответе за собственную жизнь, а не бог, дьявол, окружающий мир или планета, он обретет силы и знания, великую мудрость, способную полностью изменить его собственную жизнь.

Владимир оторвал голову от коленей и посмотрел на старика. Слезы перестали бежать из его глаз, взгляд прояснился, выражения глубокой заинтересованности появилось на лице мужчины. Сейчас он больше походил на увлеченного сказкой ребенка.

– И эти силы, эту мудрость, – старик, казалось, вошел в раж, охваченный вдохновением, идущим изнутри, – не сможет дать человеку ни одно божество, ни одно другое сверхъестественное существо, которое только может представить себе человек. Эти могущественные силы, эта великая мудрость появятся изнутри, вот отсюда, – старик ткнул себя в грудь, – из сердца. Вот где находится истинное средоточие всех истин и знаний, необходимых человеку для жизни, счастья и удовлетворения.

– Невероятно, – пробормотал Владимир, уставившись взглядом в пол. – От ваших слов у меня мурашки бегают по телу.

– Полагаю, это хорошо, – улыбнулся старик. – Что вы намерены делать?

– Я? – Владимир взглянул на старика, затем пробежался взглядом по потолку, стенке, полу. – Что вы имеете в виду?

– Как вы собираетесь жить дальше?

– Могу вас заверить, что не так как раньше.

– Вам будет трудно первое время.

– Да, я знаю, – кивнул Владимир. – Но я не отступлю. Я не могу отступить. Как вы говорите, мы ответственны за тех, с кем живем. Я не могу подвести свою семью снова. Я никогда себя не прощу, если сделаю это.

– Прощайте, – задумчивое выражение появилось на лице Александр Петрович. – Простите себя за то, что делали раньше, простите себя за то, что вы сделаете в будущем. Помните, мы, люди, несовершенны, нам свойственно делать ошибки. Этой способностью наделила нас природа, чтобы мы могли развиваться, могли стремиться к совершенству. Не надо себя ненавидеть или отказывать себе в прощении. Делая это, вы лишаете себя собственной поддержки, любви к себе, а без этого быть счастливым невозможно. Миритесь со своими ошибками заранее, не избегайте их, учитесь на них, они призваны сделать нас лучше. Единственное что вам стоит опасаться делать – пренебрегать опытом, который вы получаете.

– Сколько в вас мудрости, – Владимир устремил на старика долгий, проницательный взгляд. – Откуда она у вас? Нет, простите, я задал глупый вопрос, ведь говорят же, с возрастом человек становится мудрее, опытнее.

– Вам не стоит извиняться, Владимир. Ваш вопрос имеет право на жизнь, к тому же он не глуп, как вам может показаться. Ответ на него я уже озвучивал. Помните, я говорил о великой мудрости, которая исходит из нашего сердца? Начав жить сердцем, я начал больше размышлять, чувствовать, наблюдать. Я начал заново учиться жить. И чем больше я узнаю, чем больше мне открывается, тем ненасытнее я становлюсь. К сожалению, то, что мне открылось – это всего лишь маленькая крупица в том океане мудрости, которой готово поделиться с нами наше сердце. От этого мне становится грустно, так как я понимаю, что мне не суждено познать ее всю. И не только из-за того, что мои дни на этой прекрасной планете сочтены. Скорее благодаря этому мне и открылась истина. Мне грустно от того, что эта мудрость бесконечна. Ее нельзя измерить, нельзя объять. Будь у меня впереди еще несколько десятилетий жизни и тогда мне вряд ли удалось бы познать ее до конца. Она как вода, льющая из бездонного кувшина. Она может литься веками, но последней капли так никто и не увидит.

– Знаете, как говорит Оксана: Такие люди, как дедушка Саша, редки на нашей планете. Но именно такие люди и способны изменить мир.

– Спасибо, Владимир. Но я бы предпочел изменить не мир, а людей, которые его населяют. Мне очень нравится мир, в котором мы живем. От одной мысли, что мне посчастливилось жить в нем, мое сердце наполняется радостью. Но от мысли, что его населяют невежественные люди, мое сердце страдает. Я надеюсь, что придет время и человек опомнится, оглянется вокруг и поймет, в какое невероятное место он пришел. И тогда чудо свершиться – в совершенном мире будут жить совершенные существа, люди.

Дверь в зал скрипнула и на пороге появилась Оксана.

– Дедушка Саша, давайте с Вовой на кухню. Я завтрак приготовила. Давайте поедим, пока малышня спит.

– Хорошо, Оксана, мы уже идем, – сказал Александр Петрович и улыбнулся девушке. Краем глаза старик заметил, как Владимир опустил голову и устремил взгляд в пол, едва Оксана показалась в зале.

Оксана улыбнулась в ответ старику, после чего бросила встревоженный взгляд на мужа и вернулась на кухню.

Александр Петрович положил руку Владимиру на плечо.

– Не вините себя. Этим вы делаете себе только хуже.

– Мне стыдно, – попытался улыбнуться Владимир. – Как подумаю, что Оксанке довелось пережить из-за меня, жить не хочется.

– Ну, ну. Не говорите так. Оставьте прошлое в прошлом. Воспринимайте его, как дурной сон. Не больше. Живите настоящим, но не забывайте думать о будущем. Поверьте старику, для женщины нет ничего более прекрасного, чем видеть улыбку на лицах ребенка и мужа. Не вчера, не завтра, а сегодня. Поэтому забудьте о прошлом и начните с этой минуты улыбаться жизни и тогда вместе с вами будет улыбаться не только ваша семья, но и весь мир... Идемте, не будем заставлять Оксану ждать, – Александр Петрович улыбнулся и поднялся на ноги.

– Да, не будем, – робкая улыбка тронула губы Владимира.

Владимир поднялся с кресла и направился вместе со стариком на кухню.

– Вы заметили, какое сегодня солнце яркое? – Оксана повернулась к Александру Петровичу, хрустевшему малосольным огурцом.

Старик сидел напротив Оксаны и улыбался. Словно мальчишка, он наслаждался теми удивительными ощущениями, что грели его сердце после разговора с Владимиром. Взгляд Александра Петровича устремился к стене за спиной Владимира, сидевшего сбоку от Оксаны и Александра Петровича. Но старика вряд ли интересовала стена. По правде говоря, он и не видел ее. Взгляд старика был отстраненным, даже чудаковатым, направленным внутрь себя, к тому свету, что горел в его груди. Голос Оксаны заставил старика вернуться в реальность.

– Да, да, вы правы, Оксана, – Александр Петрович посмотрел в окно. – Хорошо на улице.

– Хорошо и холодно, – улыбнулась Оксана, бросив взгляд в сторону мужа, елозившего вилкой по тарелке.

Сейчас Владимир походил на Александра Петровича минутной давности. Взгляд мужа Оксаны устремился к тарелке с макаронами, а на губах блуждала легкая полуулыбка.

– Мы с Шариком успели это проверить, – продолжила Оксана, бросая в рот кусочек отбивной.

– Что вы с Шариком? – Александр Петрович изогнул губы в улыбке и посмотрел на Оксану.

– Успели проверить холодно на улице или нет. Пока вы спали, я выгуляла собаку.

– Правда? – старик поддел вилкой макаронину и запустил ее в рот.

– Правда, – кивнула Оксана.

– Спасибо, Оксана.

– Не за что, дедушка Саша. Нам с Шариком эта прогулка даже понравилась. После нее он был такой голодный, что съел все, что я ему дала.

– О, Шарик, всегда голодный, – улыбнулся старик. – Я иногда удивляюсь его прожорливости. В такие моменты он напоминает мне меня, прошлого меня. Раньше я тоже любил хорошо покушать. Хотя, хорошо покушать, думаю, любит каждый мужчина. Недаром говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. О, сейчас, будь я помоложе, меня не просто было бы покорить, – рассмеялся Александр Петрович.

– Я заметила, – улыбнулась Оксана. – Мне кажется, что вы и одним куском хлеба способны наесться.

– Пожалуй, вы правы, Оксана. Временами жизнь заставляет нас взглянуть на многие вещи иначе... Кстати, я хотел с вами поговорить вот о чем. Вы никогда не думали о том, чтобы отдать Машу в кружок, где учат рисовать? Мне кажется, у девочки талант. К тому же, видели бы вы как горели ее глаза, когда я сказал, что в будущем она может стать знаменитой художницей.

– Нет, дедушка Саша, не думали, – Оксана смущенно улыбнулась и посмотрела на Владимира, продолжавшего безучастно елозить вилкой по тарелке. – Да и знаете. Я в детстве тоже неплохо рисовала, но вы же понимаете – это же детство. Взрослая жизнь требует иного подхода. Я знаю, Маша любит рисовать, но, думаю, со временем у нее это пройдет. Если честно, я бы не хотела видеть своего ребенка художником. Не та это профессия, которая способна принести деньги в семью.

– А кем бы вы хотели видеть своего ребенка?

– Не знаю. Я об этом еще не думала. Может экономистом или финансистом. Эти профессии престижные и хорошо оплачиваются, что, согласитесь, немаловажно в нашей жизни.

Александр Петрович вздохнул и отложил вилку в сторону.

– Посмотрите на меня, Оксана. Посмотрите на любого другого человека, которого встретите на улице. Как вы думаете, счастливы эти люди? Получают ли они от жизни удовлетворение или страдают из-за того, что делают то, что им не нравятся? Еще в детстве я пробовал писать книги, и знаете, ничто мне доставляло столько удовлетворения, как это занятие. Но когда я закончил школу, то сделал то, что делают многие – забыл о желаниях своего сердца. Я выбрал профессию, которая мне приносила деньги, вполне хорошие деньги, как для Советского Союза, но я не получал удовлетворения от того, что делал. Я просто-напросто отбывал ежедневную каторгу, как сегодня делают миллионы людей, а все из-за того, что однажды они забыли о своих детских мечтах, поддались обещаниям лживого и корыстного разума и выбрали иной жизненный путь. Конечно, хорошо иметь работу, которая приносит деньги, но еще важнее иметь работу, занятие, которое приносит тебе удовлетворение, делает тебя счастливым. Знаете, Оксана, я не думаю, что мы приходим в этот мир отбывать ежедневную каторгу. Очень плохо, что многие современные родители вмешиваются в выбор ребенком своего будущего. Жизнь наших детей – это их жизнь. Мы не вправе решать за них, какой жизнью они должны жить. Никто не знает, что будет для ребенка лучше, кроме его сердца. Мы даже не вправе советовать, не то, что решать. Это его жизнь. Это его выбор.

Александр Петрович посмотрел на Оксану и продолжил.

– Оксана, не убивайте мечты вашего ребенка. Мечты – это самое дорогое, что у него есть. Не давайте своему ребенку повода в будущем для разочарований и страданий. Мы не вправе решать за наших детей. Мы помощники им, но не их хозяева. Нам бы со своими жизнями разобраться. Я вот только в шестьдесят лет набрался храбрости и все таки позволил себе делать то, о чем мечтал еще в детстве. А другие люди? Многие так и продолжают страдать изо дня в день, а все из-за того, что когда-то забыли о желаниях своего сердца, забыли о своих детских мечтах.

На какое-то время на кухне воцарилась тишина, которую нарушил Владимир.

– Вы правы, дедушка Саша, мы не хозяева своим детям, а их помощники, – Владимир поднял голову и посмотрел на Оксану, затем перевел взгляд на Александра Петровича. – Если Машке нравится рисовать, я, как отец, обязан поддержать все ее начинания в этом деле. Я лично займусь поисками кружка или курсов, где Машка сможет раскрыть свой талант, если он у нее действительно есть. Не знаю, как Оксанка, но я совершенно не против видеть свою дочь знаменитой художницей, – Владимир улыбнулся и посмотрел на Оксану.

Губы Оксаны дрогнули, а на глазах блеснули слезы. Оксана посмотрела на мужа и улыбнулась в ответ. За какие-то несколько секунд на лице девушки промелькнула целая гамма чувств: удивление, сомнение, недоверие, надежда, радость.

Александр Петрович переводил взгляд с Владимира на Оксану, с Оксаны на Владимира.

– Выстоит ли Владимир? -думал старик, наблюдая за мужем и женой. – Хватит ли ему сил побороть алкогольную зависимость?

Но когда Владимир протянул руку и накрыл ладонь жены своей рукой, старик понял, что о Владимире он беспокоился зря. У старика появилась некая уверенность в том, что этот день станет переломным в этой семье.

Старик видел, как слезы скатывались по щекам Оксаны и падали на халат, видел он и то, как дрожали губы Владимира, старавшегося из последних сил удержать себя в руках и не дать предательским слезам показать его чувствительность. Улыбка тронула губы Александра Петровича. В эти минуты старик чувствовал удовлетворение, настолько глубокое, насколько и приятное. Александр Петрович смотрел на парочку перед собой и понимал, что теперь он здесь лишний. Он сделал свое дело. Теперь он мог уйти.

В какой-то миг Александр Петрович пожалел, что у него нет шапки-невидимки, которая помогла бы ему незаметно покинуть кухню, тем самым оставив эту парочку наедине. А так ему придется нарушить то чувство внутреннего единения, которое в эти минуты связало Владимира и Оксану прочнее железной цепи. Но с этим Александр Петрович поделать уже ничего не мог. Он надеялся лишь на то, что после его ухода у этой парочки будет более чем достаточно времени для того, чтобы наверстать упущенное.

Старик кашлянул в руку, привлекая к себе внимание.

– Спасибо вам за то, что позволили мне и Шарику провести ночь в вашей квартире, – сказал Александр Петрович, когда взгляды Оксаны и Владимира устремились к нему. – Но теперь я должен идти.

– Как идти? – спросил Владимир. – Останьтесь у нас еще на парочку дней. Оксана тоже, думаю, не против, – Владимир перевел взгляд на жену. Та только мотнула головой не в силах вымолвить ни слова. Девушка все никак не могла поверить, в то чудо, которое происходило на ее глазах с ее мужем. Оксана вытерла рукой глаза и посмотрела на старика. Во взгляде, которым она одарила старика, было столько благодарности, что старик не выдержал и прослезился сам, правда, постарался скрыть слезы, опустив голову и начав выбираться из-за стола.

– Спасибо, Владимир, но я не могу принять ваше предложение. Мое беспокойное сердце зовет меня вперед, заставляет двигаться. Кто знает, может, где-то нужна моя помощь, поэтому я должен идти.

Старик вышел из кухни. За ним кухню покинули и Владимир с Оксаной.

– Может, все же останетесь, хотя бы на один денек? – Владимир сделал еще одну попытку задержать Александра Петровича, когда оказался в прихожей.

– Я не могу, – старик потрепал Шарика за ухом и посмотрел на Владимира. – К сожалению, а может даже к счастью, но моя жизнь не вечна, а мне еще так много надо сделать.

Александр Петрович снял с крючка пальто и набросил на плечи, затем присел на стульчик и начал обуваться.

– Спасибо вам большое, – Оксана подошла к старику. – Не знаю, что вы сделали, но я очень сильно вам благодарна.

Александр Петрович обулся и поднялся на ноги.

– Да я ничего и не сделал, – улыбнулся он.

– Неправда, – улыбнулась Оксана в ответ. – Очень много сделали. Спасибо вам большое за это.

– Пусть будет так, – старик накинул на шею шарф и застегнул пуговицы пальто. Теперь он был готов двигаться дальше.

– Позвольте и мне выразить вам свою благодарность. Спасибо вам обоим за то, что позволили мне быть полезным... Ну, что, Шарик, будем идти? – старик повернулся к собаке, сидевшей рядом и барабанящей хвостом по полу.

– Мы с вами еще увидимся? – Александр Петрович услышал голос Владимира.

Старик вздохнул и посмотрел на Владимира. Что он мог сказать? Что мог сказать человек, жизнь которого с дня на день могла закончиться?

– Я не знаю, – улыбнулся старик. – Это единственное, что я могу сказать. Может быть, когда-нибудь.

– Нам бы это очень хотелось, – сказал Владимир, обняв за плечи Оксану.

– Мне тоже. Спасибо вам и..., – старик готов был сказать "прощайте", но вовремя остановил себя и сказал, – до свидания.

Старик взял Шарика за поводок и открыл входную дверь.

– До свидания, – услышал он, оказавшись в предбаннике.

Александр Петрович развернулся и улыбнулся, после чего, сопровождаемый собакой, направился к лестнице. Как ребенок радовался старик тем ощущениям, что возникли в его груди, и как ребенок он надеялся, что они никогда не исчезнут.

Старик не спеша спустился по лестнице, вышел из дома и двинулся вниз по улице. Перед его глазами еще долго стояло видение того, что он увидел, когда развернулся, чтобы в последний раз посмотреть на Владимира и Оксану. И это видение наполняло его сердце удивительными по силе верой и надеждой – видение того, как Владимир, притянул к себе Оксану и поцеловал.