Текст книги "Громбелардская легенда"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)

Кот посмотрел на ее взволнованное, потемневшее лицо.

– Да, – коротко ответил он. – Если бы ничего не происходило, то я бы не вмешивался в разбойничьи свары, – со всей откровенностью добавил он.

Она ждала.

– Что-то началось, – сообщил кот. – В городах это еще не особо заметно. Похищают и убивают людей. Разных людей, неизвестно, кто их убивает и почему. Настоящая волна бессмысленных убийств. После захода солнца одинокого человека на улице не встретишь. Но в городах – это пока все. Зато в горах – именно так, как ты сказала. Хаос. И сумятица. Все дерутся со всеми, а причины столь надуманны, что, по сути, никаких причин вовсе нет. Может быть, не стоило бы говорить такое разбойнице, – он сверкнул зелеными глазами, – но Громбелардский легион уже вообще не в силах что-либо сделать. Последние два месяца принесли такие потери, что войско не способно больше ни на что, кроме как патрулировать улицы городов. Ширится дезертирство, даже в гвардии, о каком-либо боевом духе нет и речи. Я командую последним полноценным отрядом во всем Громбеларде. А знаешь, из-за чего это все? Из-за того, что князь – представитель императора явно хочет, чтобы именно так и было. Ты знаешь его высочество Н. Р. М. Рамеза? – спросил он.

– Я знаю, что это за человек – если о том речь.

– Он делает все, чтобы никто ни о чем не беспокоился. Он готов давать за это награды – просто небывалые. В Громбе занимаются всякими глупостями, как будто ничего не происходит. Якобы сам император в ужасе от докладов, которые шлют в Кирлан урядники Имперского трибунала. Впервые в жизни я искренне на их стороне, – признался кот. – Я охотно бы им помог. Один трибунал еще хоть что-то делает.

Она прикусила губу. Высокопоставленный военный – и к тому же кот, – положительно высказывавшийся об армии имперских шпионов, доносчиков и палачей, был для нее чем-то совершенно новым. Имперские легионы, подчинявшиеся представителям, постоянно пытались сделать себя зависимыми от трибунала, управлявшегося непосредственно Кирланом. Самостоятельность командиров основательно от этого страдала.

Какое-то время они молчали.

Кот, самой природе которого было противно строить далеко идущие планы и догадки, все же постоянно пребывал среди людей и научился тому, что порой все же стоит совершить нечто вопреки самому себе. Вот и теперь он сделал над собой усилие.

– Хель-Крегири, – сказал он, – помоги мне подумать. То, что ты сказала, привлекло мое внимание. Ты сказала, что в эту войну втянуты все великие. Самый могущественный из посланников, лучшие воительницы гор…

– И что с того?

– Может быть… не знаю, – сказал он, недовольный и почти разгневанный тем, что ему пришлось строить догадки. – Может быть, тебя держали в плену затем, чтобы кто-то сюда пришел? Несколько странно, что, зная о бегстве Вемира, ему позволили тебя посещать. И притом довольно часто?

– Несколько раз. Они снова замолчали.

– Ну да, – неохотно согласилась она после долгого раздумья. – Но… что они хотели… кого я должна была сюда заманить? Представителя? – Она фыркнула. – А может быть, Охотницу? – Она задумалась. – Честно говоря… я о ней даже не думала.

Усилия, с которыми эти двое предавались столь любимому людьми занятию, со стороны казались почти забавными.

– Не знаю, кого! – со злостью проворчал сотник. – Я знаю, кто пришел: я! И привел сюда единственный громбелардский отряд, который еще в состоянии выйти в горы. Если кто-то или что-то нас прикончит, это будет означать, что войска в Громбеларде больше нет. Все остальное – это просто городская стража.

Он поднялся и спрыгнул со скамьи.

– Хватит! – сказал он. – Ты утверждаешь, что причиной всему – человек, который посадил тебя в клетку?

– Я в этом уверена.

– И не ошибаешься?

– Нет. Я уверена, я же ясно сказала.

Больше его ничего не интересовало.

– Тогда нужно найти его и убить.

– Вэрк. Я допрошу пленников.

19

Сидя спиной к скале, Каренира лениво наблюдала за удивительно светлыми облаками, плывшими с запада на восток. Ветер сменил направление. Это означало, что погода существенно улучшится. Можно было ожидать легкого дождичка вместо непрестанного ливня. Около полудня дождь мог вообще перестать.

– Ну-ну… – довольно пробормотала она.

Увидев Ранера, шагавшего посреди дороги, между крутыми склонами холмов, она встала и махнула рукой. Он направился прямо к ней, сел рядом и потянулся к бурдюку.

– Они все время идут за нами. Из виду они нас потеряли, но, похоже, неплохо знают окрестности и им известно, что эта дорога – единственная. Так или иначе, они нас догонят.

– Сколько? – коротко спросила она.

– Пятеро.

Она вздохнула.

– Так что? Подождем их здесь?

Он явно не расслышал вопроса.

– Странное дело, – задумчиво проговорил он. – Кажется, я знаю одного из них.

Она подождала, но продолжения не последовало.

– Ну и?.. – поторопила она.

– Что? А… Ну и ничего. Не знаю, откуда.

Она пожала плечами.

– Подождем их здесь? – снова спросила она.

– Наверное, да.

– Тогда отойдем немного в сторону. – Она показала на груду каменных обломков у подножия правого склона.

– Свет, – пояснила она, видя его вопросительный взгляд. – Сегодня удивительно светло, мне что, стрелять против света? Ну, ты что? – Она искренне удивилась. – Никогда не стрелял? Даже из арбалета?

– Не люблю арбалет, – буркнул он. – Ни разу не попадал в цель.

– О… – вздохнула она с преувеличенным беспокойством.

Ей хотелось еще немного над ним поизмываться, но она вовремя вспомнила, что этот человек вообще не обладает чувством юмора – шуток не понимает, дружескую же насмешку готов принять близко к сердцу. Так что она лишь покачала головой.

– Идем к тем скалам, Ранер.

Они пошли.

Много веков назад в Громбеларде жило могущественное племя шергардов. Воистину велик был гений вышедших из этого народа строителей, ибо древние сооружения и дороги стояли наперекор течению времени. Не использовавшиеся в течение сотен лет, никогда не ремонтировавшиеся, они превратились в руины, но все же не позволили горам поглотить их без следа. Ветер и вода, убийственные для коричневого кирпича, использовавшегося в Громбе или Бадоре, убийственные даже для самих Тяжелых гор, оказались бессильны против прекрасно обработанных каменных плит и блоков, служивших шергардам в качестве строительного материала. Дорогу, выложенную именно из таких четырехугольных каменных плит, видели сейчас перед собой Каренира и Ранер. Ее не сумели размыть дожди, и, хотя теперь потрескавшиеся плиты лишь кое-где виднелись из-под нанесенных водой мелких каменных обломков, провалившаяся в некоторых местах дорога все еще была лучшей во всем Громбеларде.

Однако дорога эта вела в никуда. Пересеченная многочисленными пропастями – ибо каменные мосты шергардов давно перестали существовать, – она неожиданно обрывалась в самом сердце гор, в полутора десятках миль от Бадора. Существовал ли когда-то город, в который вела дорога? Скорее всего, нет – иначе остались бы руины… Похоже было на то, что строители неожиданно забросили свою работу. Что могло быть тому причиной? Ответа никто не знал. Так же как никто не знал, куда ушел этот могущественный народ, самый могущественный из всех, кто когда-либо жил под небом Шерни. Каренира, устроившись среди скал, задумчиво молчала. Она просматривала стрелы, вынимая из колчана те, которые по каким-то причинам сочла лучше других. Видно было, однако, что мысли ее сейчас где-то совсем в другом месте.

– Хотелось бы мне знать, какие они были на самом деле, – сказала она. – Я хотела бы с ними познакомиться…

– С кем? – Ранер наблюдал за дорогой.

– С шергардами.

– А… Ну да, – пробормотал он.

Она чуть улыбнулась и отложила колчан. Он посмотрел на нее через плечо.

– Эти стрелы лучше?

– Лучше, что не значит, что они хорошие… В Громбеларде нет хороших стрел. Влажность, – пояснила она.

Она вынула лук из чехла.

– Я даже не удивляюсь, – пробормотала она, – что ты не можешь никуда попасть. А я? Хочешь услышать, насколько легенда соответствует правде? – язвительно спросила она.

Она положила лук поперек колен.

– В Армекте за такую стрельбу меня бы выгнали из легиона. С пятидесяти шагов я могу попасть в человека, но в какое место – это уже чистая случайность. Тетива иногда мокрая, а иногда сухая, стрелы иногда легкие, а иногда тяжелые, ибо из любой можно воду выжать. Впрочем, все равно – сухие, мокрые… Главное, что они всегда плохо сбалансированы и летят куда им захочется, поскольку оперение годится лишь на забавы с девочками, и больше ни на что. – Она взяла стрелу и пощекотала себе шею. – Но попробуй достань в Громбеларде хорошие стрелы для лука! А если достанешь, то потом полгода мочи их под дождем, бейся колчаном о скалы, размахивай им, топчи его, садись на него, а под конец стреляй, – с небывалой горечью закончила она. – Все без толку, – сказала она. – Да еще этот ветер.

Он смерил взглядом расстояние, отделявшее их от дороги.

– Пятьдесят шагов… Здесь, пожалуй, больше, – слегка обеспокоенно сказал он. – А если не попадешь? Пятеро – это многовато…

В первое мгновение она не поняла, о чем речь, все еще занятая собственными мыслями.

– Что – «пятьдесят шагов»? – переспросила она. – И что значит «если не попадешь»? Э, я говорила о бегущем человеке… и ночью, – объяснила она.

Он некоторое время молча смотрел на нее, потом вернулся взглядом к дороге.

– Знаешь, Охотница, – сказал он, – иногда я не понимаю, когда ты надо мной шутишь.

Она прикусила губу, но тут же фыркнула через нос:

– Эх, Ранер… Хорошо, что ты симпатичный… Иначе…

– Идут, – перебил он ее.

Она сразу же посмотрела на дорогу.

– Держи. – Она подала ему несколько стрел. – Куда?! – со злостью прошипела она. – Так держи! – Она показала как. – Мне что, их с земли подбирать или воткнуть перед собой в скалы?

Она подняла лук, смерила взглядом расстояние и вложила стрелу. Опустившись на одно колено, она медленно натягивала тетиву. Он смотрел то на нее, то на приближавшихся людей. Нападения те не ожидали…

Мышцы ее рук, стянутые кожаными ремешками, напряглись и потолстели. Она натянула тетиву до уха и отпустила мягко, чуть ли не между делом. Она вырвала из его руки вторую стрелу и, прежде чем он понял, что, собственно, произошло, уже тянулась к третьей.

Шедшему впереди стрела вонзилась в живот. Он вскрикнул и схватился руками за древко. Вторая стрела попала ему в бедро. Он пошатнулся и упал. Мгновение спустя очередная стрела пробила шею его товарища.

Остальные разбегались, ища убежища. Раненный в шею выл, извиваясь в конвульсиях, потом изогнулся дугой и застыл, странно напрягшись. Второй неуклюже полз на боку, громко зовя на помощь. Охотница спокойно натянула тетиву в четвертый раз. Еще одна стрела попала в раненого. Обезумевший от ужаса и боли, он вскочил, получил очередную стрелу в шею и последнюю – в самую середину спины.

– Ну вот, от арбалетчиков мы избавились, – пробормотала она.

– Ты очень ловко убиваешь, – заметил Ранер.

Она не знала, что это – восхищение, уважение или, может быть, порицание. Не насмешка же? Ранер не умел насмехаться…

– Одной стрелы редко хватает, – сказала она на всякий случай, кладя лук и берясь за меч. – Это не арбалет…

И все-таки он насмехался!

– Бабское оружие, – с сожалением сказал он, карабкаясь через скалы с мечом в левой и дубиной в правой руке.

Она хотела треснуть его плашмя по заду, но он был уже вне пределов досягаемости.

– Я тебе дам «бабское»! – завопила она. – Глупый жеребец! Да я…

Она все еще шумела, перебираясь через каменный завал, когда он длинными прыжками помчался в сторону укрытия ближайшего врага. Тот выглянул из-за скалы и понял, что стрельба уже закончилась, а теперь приближается новая, непосредственная опасность. Сомнительно, что он понял что-либо еще. Окованная железом дубина раздробила ему челюсть; удар был столь силен, что он отлетел назад, грохнулся головой и спиной о землю. Его товарищи с мечами в руках бросились на атакующего детину. Лязгнуло железо. Ранер оттолкнул мечом оружие противника и снова ударил дубиной, переломив выставленную в оборонительном жесте руку. Он воткнул меч в живот врага и так его и оставил. Вырвав из руки умирающего его собственное оружие, он отшвырнул его прочь – и снова вступил в борьбу, еще до того, как согнувшийся пополам противник осел на землю.

Последний из пятерки, с самого начала не слишком рвавшийся в бой, пустился в бегство – и наткнулся на Охотницу. Женщина показалась ему более сговорчивым, нежели Ранер, противником, и он двинулся к ней. Она держала меч обеими руками. Он увидел обнаженные руки, мышцы которых, казалось, готовы были разорвать широкие кожаные ремешки. Увидев приближающегося Ранера, он взял меч за лезвие и поднял вверх. Это не спасло его от основательной трепки. От женщины он получил пинка, от мужчины удар кулаком – и то и другое в зубы. Они передали его друг другу еще несколько раз. Наконец он упал.

– Ну вот, у нас есть один живой.

– Да, – пробормотала она. – Вопрос только в том, будет от этого хоть какая-то польза или одни лишь хлопоты?

Похоже, ничего, кроме хлопот, ждать не приходилось…

Идиот ничего не знал. Шепелявя сквозь выбитые зубы, он нес какую-то чушь. Он ни о чем не слышал, ни у кого не служил. Он присоединился к людям, хотевшим устроить охоту на Охотницу, и отправился вместе с ними, рассчитывая на награду. В Бадоре о ней слышали все.

– Ну и дурак! – устало сказала Каренира. – И что с ним делать?

Ранер сидел, прислонившись к скале, и внимательно разглядывал пленника.

– Знаю что, – ответил он, протягивая руку. – Охотница, дай мне одну из этих своих палочек. Ну, стрелу. Только самую плохую из всех.

– Зачем тебе? – удивленно спросила она.

– Воткну ему в задницу, – сказал Ранер, поднимаясь.

– С ума сошел?

– Нет, просто иначе мы ничего из него не вытянем. Я бы прижег ему пятки, но с костром – лишние хлопоты. А вот стрела… – объяснял он, переворачивая связанного пленника на живот; похоже, он действительно говорил всерьез.

– А что еще ты хочешь из него вытянуть? – прервала его она.

– Правду. Впрочем, что угодно. Ничего достойного внимания он не сказал.

– Потому что он ничего и…

– Потому что он шпион трибунала, – на этот раз прервал он ее. – Помнишь? Мне показалось, будто я узнал одного из этих молодцов. Ну так это именно он.

– Ты уверен? – помолчав, спросила она.

Он кивнул.

– Уверен.

Без дальнейших вопросов она вручила ему стрелу.

Пленник слышал разговор, но не произнес ни слова. Лишь когда Ранер уселся ему на спину и разорвал штаны на заду, тот начал протестовать, просить, возражать, снова просить, объясняться, лгать и просить опять. Но Ранер его не слушал.

– Ну? – грозно спросил он.

Видимо, он не особо рассчитывал на ответ, поскольку тотчас же размахнулся и воткнул стрелу в открытую, беззащитную ягодицу, и притом с такой силой, что явно послышалось, как наконечник заскрежетал о кость. Пленник взревел и, несмотря на путы, начал биться столь яростно, что стрела сломалась у Ранера в руке. Он беспомощно показал обломок владелице. Поморщившись, та лишь махнула рукой.

Пленник скулил, испытывая немалые мучения. Ранер сосредоточенно ковырялся наконечником в кровоточащей глубокой ране, безуспешно пытаясь повредить кость. Наконец он прекратил свое занятие.

– Ну?

Пленник со стоном пытался перевести дух.

– Я… я шпи… онил… – отрывисто прошепелявил он.

– Шпионил, – подытожил Ранер, торжествующе поглядывая на Охотницу.

Она подняла брови и присела рядом с головой пытаемого.

– А для кого? – с любопытством спросила она.

– Для трибунала, – признался пленник.

– Ты все расскажешь? – уточнила она.

– Да, госпожа.

– Давай. – Она забрала у Ранера окровавленный обломок стрелы. – В любой момент я могу отдать ему это обратно, – снова повернулась она к лежащему. – Так что говори. С самого начала. Если я чего-то не пойму, то спрошу или попрошу объяснить подробнее.

Она уселась на землю, ибо на корточках она демонстрировала шпиону картины, которых он вовсе не заслуживал.

– В горах… – простонал он, – и в городах… творятся странные вещи…

Они слушали внимательно, то и дело переглядываясь. Оставив пленника, они отошли в сторону.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросила она.

– Ну… из этого следует, что убить тебя хотели, собственно, заодно, раз уж по дороге. Впрочем, этот тип наверняка не принял бы в том участия, хотя, с другой стороны, трибунал тебя не любит, Охотница. Но те шли в Овраг, к Хель-Крегири. Если бы они принесли ей твою голову, получили бы награду. Ты шла как раз в ту самую сторону…

– Погоди. Ведь это не были люди Каги, – решительно возразила она. – Кага никогда не могла сравниться с Глормом, ибо она для этого слишком глупа. Но своих воинов она держит в руках, пожалуй, даже крепче, чем Глорм. Ты что, неужели забыл? Ну да, конечно, – язвительно заметила она, после чего показала на трупы на дороге. – А эти чудаки? Не может быть, чтобы солдаты Хель-Крегири столь опустились.

Он покачал головой – и да, и нет.

– Видишь ли, отборные отряды Крегири… впрочем, и Глорма когда-то тоже… это одно. А чудаки, как ты говоришь, – это все остальные. Сброд. Бандиты, признающие власть того, кто правит в горах, но, собственно… – Он задумался, не зная, как объяснить. – Собственно, никто ими не правит. Иногда посланники Крагдоба или Каги, скажем, вроде меня, созывали всю эту толпу на какое-нибудь крупное дело, когда действительно требовалась большая армия. Например, чтобы окружить Бруля в Черном лесу, помнишь?

Она кивнула.

– Но обычно, – продолжил он, – обычно таким запрещают чем-либо заниматься, пока они не получат соответствующего приказа. Запрет они соблюдают – ибо что им еще остается делать? В этом смысле они – люди Хель-Крегири. Они знают, что им нельзя брать ни с кого дань, нельзя нападать на купеческие караваны и так далее, ибо это дело тех, кто лучше и сильнее их. Не послушаются? Ну, тогда Ранер, – он постучал пальцем по груди, – или кто-нибудь вроде него посворачивает им головы.

– Верно, верно, – чуть раздраженно ответила она. – Я знаю горы, Ранер, и знаю, что в них происходит, – безжалостно передразнила она его. – Но меня интересует другое. Скажи, нормально ли это, когда любой мелкий бандит знает, где искать Хель-Крегири? Даже Ранер, – она насмешливо постучала его по груди, – не знает, где, собственно, сейчас его начальница. Может быть, в Овраге, а может быть, где-то еще. Что-то всех тянет в это селение. – Она задумалась. – Я покинула двор и собиралась как раз в Овраг. По дороге встречаю их благородий Арму и Ранера. «Отлично, – говорят они, – мы как раз хотели послать кого-то в Овраг». Какой-то сброд хочет видеть Хель-Крегири. Куда они идут? В Овраг. Жалкий шпион, последний из шпионов трибунала, отправляется с ними, ибо куда ему нужно? В Овраг. Якобы пропал отряд рахгарских гвардейцев… Наверняка они сидят в Овраге, – язвительно сказала она. – Говорю тебе, скоро там окажутся все. Может быть, кроме Хель-Крегири. Овраг, новая столица Громбеларда.

– Нет, это слишком маленькое селение, столицу там не сделать, – сказал Ранер со свойственной ему способностью понимать шутки. – Но что-то в этом есть… В том, что ты говоришь. Лучше всего…

– Хм?

– Лучше всего проверить. Идем в этот Овраг.

Они вернулись за своим имуществом.

– А с этим придурком что делать? – спросила она, глядя на пленника. – Я не могу хладнокровно убивать людей, впрочем, этого-то за что? Но что – с собой его тащить? Отпустить? Сама не знаю.

Ранер пожал плечами и без лишних церемоний пришиб шпиона дубиной.

– Не смей, перестань! – завопила она, но было уже поздно. Рука у Ранера была в самом деле тяжелая. Она с отвращением отвела взгляд.

– И как ты только выжила в этих горах, сам не знаю, – сказал он, стирая с оружия кровь и прилипшие волосы и вытирая руку о куртку убитого.

– Значит, как-то это все же возможно. – Она медленно собрала свои вещи и пошла.

– Эй, Охотница! – крикнул Ранер.

Она обернулась, направив на него палец.

– Держись от меня подальше, – предупредила она. – Ты забил его как собаку. Ты ничем не лучше его.

Ранер не на шутку рассердился.

– А кто сказал, что я должен быть лучше?! Нет, погоди, я хочу услышать! – резко бросил он. – Что ты о себе думаешь, ваше благородие? Стрелять из лука, трусливо и из укрытия, – это хорошо, это более благородно? Был человек – и нет человека! Так же как и тот. Он шел и разговаривал, а потом вдруг сдох, и даже не знал, кто его убивает. Стрела за стрелой! Но дубиной? Дубиной почему-то нехорошо!

– Ты закончил?

– Не закончил! Я убил его, потому что в горах убивают, но я хотя бы смог посмотреть ему в глаза! А ты?!

– Ты закончил? – повторила она.

Он подошел ближе.

– Охотница, ты – громбелардская ошибка, – сказал он, уже спокойно. – Такая… такая девица без добродетели. Ты действительно на своем месте в горах, в самом деле. Здесь все, вместо того чтобы делать то, что нужно, вдруг начали заниматься чем-то странным и ни в какие ворота не лезущим. Как женщины. А ты – женщина. – Это прозвучало как оскорбление. – Ты непоследовательна. – Он тщательно выговорил, наверное, самое трудное из всех известных ему слов.

Она ударила его по лицу. Потом немного постояла, словно ожидая, не скажет ли он что-нибудь еще. Наконец она отвернулась.

– Идем, Ранер. Ну? Идем или нет?

Немалое время спустя, после того как они уже прошли около мили, она снова заговорила:

– Хоть ты и получил по морде, но, боюсь, ты прав…