Текст книги "Громбелардская легенда"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

9

В доме целителя лошадей они оказались под утро. Коренастый подручный, помощник Лошадника, вечером явно напился в стельку, пользуясь отсутствием хозяина, поскольку, когда его вытащили из грязной берлоги, выглядел хуже свиньи. Глорм передал ему слова знахаря, но точно так же мог бы вообще ничего не говорить, поскольку тот лишь хватался за голову и вонял какой-то отравой. Потеряв терпение, разбойник наконец дал ему пинка и оставил в покое.

Они нашли немного черствого хлеба и сыра, а также гигантскую, правда, надкушенную колбасу. Запивали они все это вином, недовольно морщась, поскольку оно было столь же благородным, как и подручный хозяина.

– Кажется, все мы, – заговорил наконец король гор, – слишком мало вчера спали. Так что жаль времени. Говори, господин, что хотел сказать.

Дартанец кивнул.

– Я А. Вилан, алебардник гвардии князя-представителя в Роллайне.

– Бывший алебардник, – злорадно вмешалась Каренира. – Который едет в Дурной край.

– Неправда, – возразил он.

Она показала жестом, что все знает.

– Тогда, на тракте, я просил тебя, госпожа, чтобы ты взяла меня к себе на службу. Это было не совсем честно… потому что я уже служу другому.

– Кому?

– Его благородию А. Б. Д. Байлею… твоему супругу, госпожа.

Рбит и Басергор-Крагдоб обменялись взглядами. Армектанка сидела неподвижно, приоткрыв рот. Внезапно она напряглась, и Глорм уже готов был ее схватить, прежде чем она кинется на дартанца. Женщина не двинулась с места.

– Это что, шутка? – спросила она.

– Нет, госпожа, – медленно ответил Вилан. – Пожалуйста, не сердись на меня. Я лишь орудие, наемник. Мне заплатили больше, чем я заработал до этого за всю свою жизнь, так что я честно делаю свою работу. Только и всего.

– Только… и всего? – с неподдельным изумлением спросила она. – Ты… платный шпион… и говоришь: «только и всего»?

– Я не шпион, – возразил дартанец. – В мои обязанности не входит сообщать его благородию Байлею о чем бы то ни было. Я должен тебя оберегать, госпожа. Настолько, насколько это в моих силах.

– Алебардник?.. Оберегать?.. Охотницу?! – отрывочно переспрашивала она, со все большим изумлением и гневом. – Нет, во имя Шерни… Это какое-то издевательство! И он тебя послал?

Она встала.

– Ваше благородие, – дартанец продолжал говорить спокойно, словно не зная, что спокойствие мужчины – это именно то, что больше всего раздражает разгневанную женщину, – я… вернее, я был…

Она прыгнула на него. Глорм, уже готовый к этому, ловко ее перехватил. За это он получил в скулу, а потом локтем в живот, однако с тем же успехом она могла бы стукнуть поочередно подкову и стальную кирасу топорника.

– Пусти меня, ради всех сил! – взвыла она. – Я убью его! О-о-о! Убью!

– Вот поэтому я тебя и держу! – рявкнул он на нее столь грозно, что она застыла неподвижно. – Дай же ему договорить до конца!

Он не отпускал ее. Она отдышалась и успокоилась.

– Я был, – снова начал Вилан, – агентом Имперского трибунала в Роллайне.

Это известие произвело на всех немалое впечатление.

– Алебардником тоже, – добавил он, обращаясь к Рбиту, словно опасаясь новой вспышки гнева армектанки. – Однако прежде всего тайным агентом трибунала. Может быть, это объяснит, почему я без особого труда распознал «опекунов» ее благородия. В «Горном ветре» вы были очень неосторожны. Поймав ночного вора, его, может быть, стоит не только убить… но еще и обыскать.

Глорм, уже скорее обнимавший, нежели державший Карениру, снова обменялся взглядом с другом. Дартанец полез за пазуху.

– Это письма (естественно, поддельные), которые должны были быть подброшены ее благородию. Из них следует, что она якобы действовала во вред империи… Мнимый вор не только не собирался ничего красть, но еще и пытался кое-что оставить… Если бы ему это удалось, утром, а может быть, еще ночью пришли бы солдаты. Доказательства они нашли бы в сумке… Ее благородие передали бы в руки трибунала. Что от нее хотели услышать – не знаю. Но она наверняка рассказала бы все, что угодно. Согласие на допрос того, кто замешан в подобном заговоре, дал бы сам князь-представитель. Я следил за человеком, который шел за вами, – закончил Вилан. – Но в темноте я вовсе не был уверен, не следят ли за мной самим. Маловероятно, чтобы это действительно было так, но вполне возможно. Как так получилось, – спросил он, снова обращаясь к коту, – что ты, господин, не заметил, что за вами кто-то идет?

– Вот именно, – задумался Рбит. – Если бы не эта мелкая несообразность, я бы наверняка поверил в твою историю, господин…

– Ты всегда настолько чуток и непогрешим, ваше благородие?

Рбит прижал уши.

– Придется развенчать миф, – с грустной иронией сказал он лучнице. – Нет, не всегда. Впрочем, я бежал впереди, – добавил он, – высматривая скорее военные патрули, чем вечерних пьяниц или бродяг…

Дартанец приподнял брови и без слов развел руками. Несколько мгновений все молчали.

– Эти письма, которые я еще не читала, – сказала наконец Каренира, уже спокойно опираясь на обнимающие ее за талию руки великана, – не могут быть доказательством того, что ты говоришь правду. Кто может поручиться, откуда они у тебя на самом деле? И для чего они должны были служить?

Он достал перстень, висевший на цепочке на шее.

– Узнаешь, госпожа? Много ты таких видела?

Она закусила губу, узнав большой изумруд Байлея.

– Я что, украл его с пальца твоего мужа? А может быть, купил?

– Не разговаривай со мной таким тоном, дартанец! – снова вспылила она. – Так или иначе, для меня ты только его шпион! И перестанешь им быть, как только эта дубина меня отпустит! – Она снова пришла в ярость. – Во имя Шерни, в соответствии с законом я письменно отказалась от его фамилии и вернула ему свободу! А взяла… взяла взамен свою собственную! – Она аж задохнулась от негодования. – Взяла не для того, чтобы какой-то алебардник и шпион ее изгадил!

– Почему люди трибунала не стали ждать, пока Охотница приведет их к нам? – спросил Глорм, желая развеять последние сомнения, но прежде всего – отвлечь внимание армектанки.

– Ну? Почему? – воинственно спросила она.

– Ты, ваше благородие, довольно долго торчала в той гостинице, ничего не делая. Я сам подумал, оказавшись там, что единственная твоя цель – напиться пива… А те люди нашли тебя еще позже. Откуда они могли знать, что ты приехала в Громб, чтобы встретиться со своими друзьями?

Она внезапно помрачнела.

– Кажется, я знаю, откуда… Шернь, я поверила в договор с солдатом, я думала…

Она покачала головой.

– Ну, комендант, на этот раз у легиона и в самом деле появится достаточно причин для того, чтобы меня не любить…

– Мне нравится этот человек, – негромко сказал Глорм, когда дартанец и Каренира заснули. – Как ты думаешь? Он лжет?

– Вряд ли, – ответил кот.

– А может быть, мы только сейчас угодили в ловушку, Рбит? Может, это настоящий и единственный шпион трибунала?

– Дартанец? И с этим перстнем?! Впрочем, на этот раз за нами наверняка никто не следил. Он что, должен был действовать в одиночку? Достаточно не спускать с него глаз, чтобы помешать любым его враждебным намерениям. Что он может сделать? Отравить нас? Задушить?

– И то правда.

– Спи, Глорм. Я посторожу. Потом тебя разбужу… на смену.

Глорм чуть усмехнулся и опустил голову на руки, лежащие на столе.

– Рбит? – тихо сказал он. – А помнишь, как мы первый раз стояли на страже в горах?

Он закрыл глаза.

– Ну и боялся же я тогда…

10

Была середина лета. День – пасмурный, как обычно в Громбеларде – близился к концу. Мелкий, надоедливый дождик шел начиная с полудня, не ослабевая и не усиливаясь. Он монотонно шелестел на ровном ветру, покрывая горный тракт влажной грязью.

Топот копыт с легкостью перекрывал шум ветра и шелест дождя. Он слышался все яснее и ближе, потом внезапно умолк. Раздалось конское ржание и снова топот копыт, но на этот раз на его фоне послышался еще не вполне отчетливый отзвук галопа множества коней.

Дорога проходила через небольшой перелесок – собственно, лишь несколько деревьев. Угрюмые горные ели не позволяли разглядеть всадника, пока он внезапно не появился из-за них. Конь заржал снова, болезненно и отрывисто… шаг его уже не был галопом, даже рысью. Животное споткнулось и остановилось. Всадник оглянулся, еще раз вонзил шпоры в окровавленные бока коня, затем спрыгнул на землю. В то же мгновение конь тяжело опустился на колени, зашатался и пал.

– Ах ты скотина! – воскликнул всадник, отскакивая в сторону и выхватывая меч.

Певучий язык солнечного Дартана казался здесь совершенно неуместным. Но, похоже, язык этот обладал магической силой, ибо из-за поворота дороги, извивавшейся серпантином к северу, вылетел с грохотом и топотом могучий отряд всадников. Одинокий человек с мечом еще не видел их и не слышал, поглощенный значительно более близким топотом копыт среди елей. Еще мгновение – и из-за них появилось несколько коней, на которых сидели люди в шлемах и серых плащах. Дартанец приготовился сражаться, но солдаты остановили коней, ошеломленно глядя куда-то за его спину. Хозяин загнанного коня обернулся и радостно вскрикнул, отскакивая к каменной стене на обочине дороги.

Насчитывавшая несколько десятков лошадей группа промчалась мимо него и налетела на легионеров, пытавшихся скрыться среди деревьев. Кто-то пронзительно завопил, несколько раз лязгнуло железо, потом еще один крик – и все смолкло. Всадники соскочили с коней. Все были отлично вооружены, в кольчугах и с мечами; у каждого седла висел и арбалет. Несколько человек, отбросив за спину серые и коричневые плащи, такие же, как у солдат, бросились к чудом уцелевшему путнику.

– И в самом деле, в последний момент! – сказал Вилан, убирая оружие в ножны и делая шаг им навстречу.

– В последний! – крикнула Каренира. – Ради всех сил, ты что-нибудь еще умеешь, кроме как доводить меня до бешенства?! Герой?!

– Не сердись на меня, ваше благородие…

– Я с ума сойду, – сказала армектанка. – Что бы он ни делал, все время я слышу одно и то же – «не сердись»!

– Мне что, тоже не сердиться? – сухо спросил Басергор-Крагдоб. – Ты безрассудный человек, Вилан. Ведь это не ты должен был ехать в Рикс.

– Ваше благородие, – сказал дартанец, – я понесу любое наказание, какое ты сочтешь необходимым. Я нарушил приказ. Но какое-то время я еще остаюсь на службе у его благородия Байлея. И буду брать на себя любую опасность, которая может угрожать Охотнице.

– Ты безрассудный человек, Вилан, – повторил разбойник.

– Безрассудный? – продолжала злиться Каренира. – Да он сумасшедший!

– Может быть, – неожиданно согласился дартанец. – Хорошо, что вы пришли мне на помощь.

– Рбит остался под Бадором, – сказал Крагдоб, – а я взял несколько человек и помчался на тракт, как только стало ясно, что ты поехал на эту… разведку в одиночку. Значит, я все-таки был прав, говоря, что одинокий вооруженный человек спокойно по этой дороге не проедет… Делен, – сказал он молчавшему человеку, который стоял в двух шагах позади и с трудом сдерживал веселье, – пошли надежные патрули в сторону Рикса. Твой друг, возможно, привлечет сюда весь гарнизон. И не радуйся ты так.

Делен подмигнул Вилану и ушел.

– И что ты узнал? – спросила Каренира, уже скорее с любопытством, чем с гневом.

Дартанец пожал плечами.

– Весь город – одни лишь казармы. Мне раз десять пришлось объясняться с патрулями. Похоже, на каждого, кто носит при себе хотя бы нож, там теперь смотрят как на шпиона с гор. Ты кричишь на меня, госпожа, но ведь никто не хотел, чтобы ты ехала. Женщина с луком… или даже без, зато столь привлекающая внимание, как ты… Тебя сразу же доставили бы в здание трибунала. На всякий случай.

Она покачала головой.

– Что еще? – спросил Глорм, которого живо интересовал доклад разведчика.

Вилан набрал в грудь воздуха.

– То же самое, что и в Бадоре, – сказал он. – В гарнизоне, кажется, не слишком хорошо знают, что означает та война в горах. Так или иначе, немалые силы готовы к выходу из города. Трибунал только подливает масла в огонь. Боюсь, ваше благородие, что туда, куда мы направляемся, отправится и весь Громбелардский легион…

Глорм задумался. Каренира, искоса поглядывавшая на него, вовсе этому не удивлялась.

Странная война разразилась совершенно неожиданно, в течение нескольких дней. Недооцененная сперва история фальшивых властелинов гор с перевала Стервятников всплыла вскоре по завершении пресловутого совещания солдат и урядников в Громбе. Тевена, резидент короля гор в Бадоре, сообщала, что отряды Басергора-Крагдоба напали в окрестностях Пасти на группы Мавалы и Каги. Мавала тут же ответила, вырезав в одном из горных убежищ отряд Каги, номинально подчинявшейся Крагдобу; тогда она еще не знала, что и Кага подверглась нападению. Во все это ввязались легионеры, которых Эгеден послал по следу банды, спалившей «Покоритель». Кому-то они успели задать перцу, но потом изрядно потрепали их самих, и они послали гонцов в Бадор, прося подкрепления. Прежде чем все выяснилось, среди вершин и скал уже шла дикая, никем не контролируемая война, в которой все сражались со всеми.

Рбит встретился в Бадоре с Тевеной, потом вернулся в Громб. Положение было серьезным. Уже три дня спустя военные коменданты Бадора и Рикса получили письма, подписанные известным во всем Громбеларде военным прозвищем. «Ваше благородие, – писал Басергор-Крагдоб каждому из них, – прошу воздержаться от каких-либо действий в горах. То, что там происходит, никак не касается легиона. Я наведу порядок за две недели, но если военные отряды останутся в горах, они могут быть сметены вместе со всеми прочими. В наших общих интересах, чтобы до подобного конфликта дело не дошло…»

В Бадоре, однако, призыв короля гор остался без ответа. Комендант гарнизона, на которого давил трибунал, просто не мог сидеть без дела, даже если бы и хотел. Урядники доказывали, что распри между разбойниками крайне благоприятствуют действиям имперских легионов. На самом деле все было как раз наоборот: во-первых, войска Второй провинции вообще не были готовы к столь масштабной операции; во-вторых, их вмешательство могло легко привести к прекращению всех споров между Крагдобом, Кагой и Мавалой – несмотря ни на что, имперские войска были главным и важнейшим врагом, к тому же таким, с которым их никогда не связывали (и не могли связывать) никакие интересы. Так что бадорцы готовились к маршу в горы с тяжелым сердцем, боясь даже гадать, что будет, если все банды из окрестностей Пасти вдруг договорятся и – поддерживаемые силами Басергора-Крагдоба – вцепятся им в глотки.

В Риксе действовали более осторожно и рассудительно (в конце концов, горная война шла возле Бадора, а не Рикса); однако и там, по словам Вилана, солдаты готовы были к выступлению.

С чисто военной точки зрения следовало предоставить перессорившихся горцев самим себе, позволяя им выпустить друг другу кровь, и, может быть, лишь потом перебить ослабевших победителей. Однако, судя по всему, наместники трибунала не умели заглядывать столь далеко вперед; может быть, потому, что простота солдатских рассуждений казалась им как минимум подозрительной… Они настаивали на немедленных действиях, рассчитывая сразу же получить результат.

Так или иначе – присутствие войск в горах означало проблемы для всех. Крагдоб мог собрать в районе Бадора практически любые силы, однако открытая война с Громбелардским легионом была последним, чего ему бы хотелось. Он со всей определенностью мог одержать победу, пусть даже дорогой ценой. Однако победа эта означала не более чем грандиозную облаву в будущем (а может быть, еще в этом) году.

Каренира прекрасно понимала все эти проблемы. И в самом деле, у короля гор были причины, чтобы впасть в глубокую задумчивость.

– Глорм, – сказала она, – может быть, стоит начать серьезные переговоры?

Он кивнул.

– Может, и стоит… Но, Каренира, коменданты легионов не вольны решать сами… Иначе хватило бы одних моих писем.

– Почему же тогда ты хочешь разговаривать с комендантами?

– А с кем? С трибуналом?

Он пристально посмотрел на нее.

– О чем ты думаешь?

– О разговоре с тем, кто может все. Кто не боится трибунала… и никого вообще.

– Странные у тебя порой бывают мысли.

Он снова задумался.

– Хотя его высочество Рамез – человек, похоже, неглупый… Только кто к нему пойдет? Я?

– Нет, Глорм. Я.

Он сделал неопределенный жест рукой.

– Ты хочешь вести переговоры от имени короля разбойников? Это тебя погубит, ваше благородие. Ведь ты собираешься остаться в Громбеларде? С той поры ты будешь для всех обычной разбойницей!

– «Вести переговоры»… «от имени»… – Она надула губы. – Я просто готова стать посредником. Я никогда ни от кого не скрывала, что мне удается договариваться с разбойниками. Как-нибудь справлюсь.

– Это может быть опасно, – вмешался Вилан. – А если…

– Не сердись на меня, ваше благородие, – прервала она его, подражая его манере говорить, – но если ты сейчас же не замолчишь, я попрошу заткнуть тебе рот.

Глорм повернулся и кивнул своим людям.

– Тебе незачем просить, – сказал он. – Его благородие Вилана настолько заботит твоя безопасность, что ему нельзя предоставлять хоть какую-то свободу. Он подождет, пока ты не вернешься. Связать его!

– А за меня ты не боишься? – язвительно спросила она.

– Иногда – да. И что с того?

11

Она снова была в Громбе.

Прежде всего она встретилась с Армой. Встречу им устроил Ранер – силач, дубина которого в свое время надолго оставила след на голове королевы гор. Ранер жил у своей любовницы, симпатичной горожанки; ее спальня, может быть, не слишком подходила для подобных встреч, но зато была местом вполне безопасным.

Каренира была с Армой знакома, но лишь мельком. Вряд ли можно было сказать, что они любили друг друга. Однако дела, которые необходимо было решить, не оставляли времени на взаимную неприязнь.

– Еще сегодня, – заговорила армектанка, – самое позднее завтра, я должна встретиться с князем-представителем.

Арма, несмотря на всю необычность подобного желания, ничем не показала своего удивления.

– Увидеться с князем… – повторила она. – Это будет непросто. Зачем это тебе?

Каренира изложила ситуацию.

– Хорошо, – кивнула блондинка. – Насколько я понимаю, речь идет о доверительной встрече? Впрочем, официальной аудиенции ждать можно неделями. Правда, тебя, Охотница, наверняка бы приняли… – Она задумалась.

– Нет. Я хочу увидеться с его высочеством с глазу на глаз.

– У меня есть кое-какие соображения… Но не хочешь ли сперва узнать, что за человек князь?

– Кое-что я слышала… Но расскажи мне все, что знаешь.

Арма чуть улыбнулась.

– Я недаром ем свой хлеб, ваше благородие… Я здесь для того, чтобы видеть и слышать все. Во всяком случае, как можно больше. Если я начну выкладывать тебе все, что знаю, хотя бы даже на одну лишь тему, наверняка и до утра не закончу. Что тебя конкретно интересует? Достоинства? Недостатки, слабости? Может быть, привычки?

– Да, это и еще кое-что, – согласилась лучница.

– Ну хорошо. Но сначала я должна еще предупредить, что не могу ручаться за все имеющиеся сведения. Князь-представитель никогда мне не доверялся. Половина моих знаний – это слухи и сплетни. Так что учти.

– Учту наверняка.

– Ну хорошо. Его высочество Н. Р. М. Рамез – естественно, армектанец. Он молод, ему тридцать шесть лет. Никогда еще Громбелардом не правил столь молодой человек. Он овдовел два года назад, но все говорит о том, что скоро он станет зятем императора – может быть, уже этой осенью. Он происходит из одного из самых знаменитых армектанских родов…

– …ведущего свое начало по прямой линии от княжеского рода Сар Соа. Ты разговариваешь с армектанкой, госпожа, – слегка язвительно напомнила Каренира. – Таких фамилий в Армекте всего несколько; армектанка чистой крови не может о них не знать. Рамез…

Она хотела что-то еще добавить, но передумала.

– Тем лучше, – подытожила Арма. – Значит, ты знаешь, а если не знаешь, то легко поймешь, что самому императору приходится считаться с человеком, род которого владеет состоянием почти столь же крупным, как имперские владения в Армекте. Говорят, что помолвки с дочерью императора почти силком добился отец нашего князя, желая, чтобы его фамилия блистала еще ярче, чем прежде. Никто не пророчит счастья этому союзу, поскольку, коротко говоря, Рамез пользуется репутацией тирана и деспота, который терпеть не может возражений и не слушает никого, кроме самого себя.

– Это правда?

Арма покачала головой – и да, и нет.

– Правда то, что предыдущий князь-представитель оставил здесь после себя целую армию придурков, готовых целую неделю совещаться ни о чем. Его высочество Рамез и так довольно долго терпел их брюзжание, лишь недавно прогнал всех на четыре стороны. Но похоже, выбрав себе новых советников и новых придворных, он все равно никого не слушает.

– Гм…

– О нелегком характере князя-представителя особенно много говорят сейчас… но я вижу некоторые к тому причины. Рамезу только что пришлось прогнуться перед самым могущественным институтом империи, а именно Имперским трибуналом. Его высочество ненавидит урядников, видя, похоже, в каждом из них шпиона своего будущего тестя; шпиона, который будет ни больше ни меньше, как вынюхивать что-то вокруг его супружеской спальни. Охотнее всего он вышвырнул бы их всех из Громбеларда.

– Вот видишь… – прошептала внимательно слушавшая армектанка.

– Однако, несмотря на деспотичный характер, – продолжала Арма, – это человек очень образованный и умный. Он превосходно владеет громбелардский и дартанским, кажется, понимает и по-гаррански. Он великолепный знаток военного дела – после того, как он реорганизовал гарнизон Громба, офицеры до сих пор качают головами, вспоминая его небывалое знакомство с деталями воинской службы. С тройниками и десятниками он разговаривал так, словно сам был одним из них. Он знал, почему солдатам жмут сапоги и что нужно поправить в подстежках, чтобы кольчуги хорошо сидели. Вместе с тем, однако, кажется, что он… как бы это сказать… больше любит армию, чем войну. Ему хотелось бы иметь прекрасных солдат, прекрасно вооруженных и обученных, но мысль о том, что войска могут понести в сражении непоправимый урон, приводит его в глубокое уныние. Что вовсе не значит, что сам он трус… Не знаю – я достаточно ясно выражаюсь?

– Вполне, – пробормотала захваченная ее рассказом Каренира. – Значит, Громбелардский легион – это игрушка? Блестящая игрушка?

– Именно так. А в особенности – гарнизон Громба.

– Во имя Шерни… С князем я договорюсь, это точно.

Громбелардка помрачнела.

– Не знаю. Если бы все было так просто, Рбит давно бы уже с князем договорился. Дело в том, госпожа, что в отношении этого человека ни на что нельзя рассчитывать. Представь ему во время официальной аудиенции предложение, просьбу или еще что-нибудь, а он его тут же раскритикует, назовет нелепым и отшвырнет прочь – порой лишь затем, чтобы весь двор мог восхищаться его непреклонностью и силой.

– Но с глазу на глаз?

– Что ж, попробуем именно с глазу на глаз. Хотя, честно говоря, это небезопасно.

– Что он любит? – спросила Каренира. – Какие удовольствия? Развлечения?

– Он обожает старые летописи, часто читает их до поздней ночи.

– И что еще?

– Еще… гм… еще когда женщины кричат.

– Не понимаю?..

– Понимаешь.

– О… – нахмурилась армектанка. – Ну, не знаю… что-то мой энтузиазм по поводу встречи с князем начинает таять.

– Правда? – насмешливо спросила Арма.

– Не верю… – помолчав, пробормотала Каренира, снова грызя ноготь. – Ты точно знаешь?

Арма возмутилась.

– Думаешь, он взял меня к себе в спальню? Это только сплетни, слухи.

Они помолчали.

– Кажется, у тебя есть какой-то план?

– Да, – подтвердила Арма.

– Ну и?.. – поторопила ее армектанка, поскольку молчание снова затянулось.

– Сначала… Послушай, скажи мне…

Лучница с удивлением увидела легкий румянец на щеках Армы.

– Каренира, – сказала блондинка, впервые обращаясь к ней по имени, – этот твой дартанец… Что с ним?

«Этот ее дартанец…» Армектанке захотелось смеяться. И правда – Вилан и Арма познакомились в Громбе. Блондинка явно приглянулась алебарднику, но кто мог бы предположить… что верно и обратное.

– Эй! – весело сказала она. – «Мой дартанец»? Один у меня уже был… Хватит.

Она кивнула.

– У него все хорошо, – коротко сказала она. – Он меня спрашивал о тебе.

– Спрашивал обо мне? – Арма пыталась сделать вид, что ей это безразлично.

– Спрашивал, – подтвердила Каренира, которую слегка развеселила неожиданная девичья стыдливость Армы. – Но я слышала, что ты закинула сеть на Глорма?

– Ты ему так сказала? – ужаснулась блондинка.

– Ну… почти. Я сказала, что ты подобна крепости.

– И он что?..

– Гм… думаю, он будет ее осаждать.