Текст книги "Громбелардская легенда"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)

Он кивнул. Он тоже мог сломать меч… но он был мужчиной, а она женщиной.

Он снова посмотрел в окно.

– Что ты собираешься делать, госпожа?

– Собственно, ничего. Я еду в Тяжелые горы. По дороге я встретила разбойников. Не в первый и, думаю, не в последний раз. Однoгo я привезла сюда, поскольку мне было по пути. Теперь я пойду поесть и поспать, поскольку в «Покорителе» не ела и не спала. Я лишь выпила пива, но столь жадно и быстро, что до сих пор в животе отдается.

Она встала.

– Почему ты это сделала? Какое тебе, собственно, дело до этого постоялого двора? Я слышал, что ты в своей жизни видишь лишь одно – стервятников.

– Иногда я вижу и солдат. К сожалению, не всегда особенно сообразительных. «Покоритель» – единственный постоялый двор в этих краях, более того – единственный на всем тракте, не считая тех, что в городах. Я ночевала в нем пару раз, и, может быть, мне просто хочется, чтобы такая возможность была у меня и дальше?

– Хоть какая-то причина, – согласно кивнул комендант.

Они стояли, снова меряясь взглядами.

– И все же, госпожа, я с удовольствием приказал бы тебя задержать. Как случилось, что Громбелард так долго ничего о тебе не слышал?

– Я путешествовала.

В дверях она на мгновение остановилась и сказала через плечо:

– А что, если я вас просто люблю? Все имперское войско? Ты ведь наверняка слышал, что я сама в нем служила?

Она вышла. Комендант чуть приподнял брови.

– Знаешь, – сказал он, – а может, и хорошо, что ты вернулась? Громбелард без легенд… это одни лишь ветер и дождь.

Она нашла неплохую гостиницу возле рынка – довольно дорогую, но золота у нее было достаточно. Она во многом могла упрекнуть своего бывшего мужа, но уж никак не в скупости. Он дал ей тысячу слитков золота и жеребца. Если бы она потребовала, дал бы в десять раз больше. Золота он не жалел.

«Ты еще вернешься», – презрительно бросил он.

Она приняла золото и коня как должное.

«Это плата за услуги, которые я тебе оказывала, – сказала она. – Не слишком дорого».

Она хорошо помнила, как кровь ударила ему в лицо.

Каренира как следует поела. В зале снова сидели солдаты, но на этот раз настоящие, трезвые и вежливые. Хотя, конечно, они пытались расспрашивать ее, кто она, откуда и куда направляется. Так уж сложилось, что в Громбеларде солдаты были весьма дотошны. Особенно в отношении вооруженных одиноких путников. Вооруженная женщина не была во Второй провинции чем-то особенно необычным, но все же всегда вызывала определенное любопытство.

Она заплатила за самую дорогую и самую лучшую комнату. Уже стоя посреди нее, она насмешливо сказала сама себе:

– Что, привыкла все-таки к удобствам? Что ж, посмотрим, как будет в горах. Первые две ночи под открытым небом глаз не сомкнешь. Вот увидишь.

Она разделась догола и встала, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Потом наклонилась вперед, коснувшись лбом пола. Несколько мгновений она пребывала в этой крайне неудобной позе, затем приняла другую, еще более странную – встала на цыпочки, сильно согнув ноги в коленях и выпрямив туловище. Выглядело это так, словно она сидела в седле.

Стояла она так довольно долго.

Она вспомнила старика, который много лет был для нее отцом, вспомнила его советы и уроки, его голос:

«Ноги, Кара. Они важнее всего. Ты стоишь на них, ходишь и бегаешь. Они поддерживают все твое тело. Руки все же иногда отдыхают, ноги же – очень редко. Они сильные, в несколько раз сильнее, чем руки. Заботься о них. Только они могут противостоять чужим рукам, которые пожелают тебя убить. Только они, Кара. Только они».

Уже десять лет, почти ежедневно, она следовала советам своего опекуна. Даже в Дартане. Словно знала, что ее способности еще ей пригодятся…

Лодыжки и бедра начали слегка дрожать. На лбу выступил пот. Если бы ее сейчас увидели, многие мужчины бы постыдно бежали. Маленькие груди подрагивали, словно состояли из одних лишь мышц. Несмотря на стройную фигуру – узкая талия, округлые бедра, довольно длинные ноги, – в ней, похоже, не было ничего, кроме мускулов и жил. Плоский живот напоминал военную подстежку, которую носили под кольчугой; ровные ряды мышц играли под кожей. Плечи и спина выглядели просто убийственно. Десять лет бродяжничества по скалам, натягивания лука, бега наперегонки с горными козами, карабканья по отвесным стенам. Десять лет ежедневных добровольных пыток, подобных ежевечернему стоянию расставив ноги, иногда еще и с тяжелым камнем, который она держала обеими руками над головой или перед собой.

Пот начал капать на пол. Он тек по вискам, по бокам, между ягодицами и грудями. Капли пота стекали по ногам.

– Стареешь, – сказала она, принимая нормальную позу.

Она несколько раз подпрыгнула, чтобы расслабить мышцы. Потом бросилась на постель, накрывшись одеялом, быстро впитавшим пот. О том, чтобы помыться, она как-то не подумала. Мыться хорошо было в Дартане.

Проснувшись, она сказала то же самое, что и перед сном:

– Стареешь.

Было уже светло. Утро. Она проспала полдня и всю ночь.

Она выскочила из-под одеяла, потянулась, с удовольствием похлопала себя по округлому заду. Вскоре, уже одетая и с колчаном на плече, она пошла чего-нибудь поесть.

Она покинула гостиницу под струями дождя. Лило так, как и должно было лить в Громбеларде – особенно весной. По улицам текли потоки воды, мчась в сторону рва. Отводившийся из него избыток дождевой воды давал начало приличных размеров речке, которая несла свои воды среди скал к ниже расположенным местам. Силы воды была достаточно для того, чтобы привести в действие мельницу – которая была также и постом Громбелардского легиона. Иначе ее быстро бы разрушили и сожгли.

Пробираясь верхом по топкой от грязи улице, она доехала до Больших ворот (в Риксе были еще Малые ворота, через которые она въезжала). Вскоре ворота, так же как и охранявшая подходы к ним сторожевая башня, скрылись в струях дождя за ее спиной.

Дождь лил все сильнее. Она ехала против ветра, и, несмотря на то что она наклонилась к самой шее коня, струи воды били ей в лицо.

– Вот видишь, а ты хотела переждать ливень в гостинице, – пробормотала она.

Она и в самом деле хотела так сделать, но ей пришло в голову, что если она будет бояться в Громбеларде дождя, то пора возвращаться в Дартан.

– Пошел, – сказала она коню, сжимая его круп коленями.

Она двинулась сквозь дождь быстрой рысью.

Собственно, она никуда не спешила. Время у нее было. Еще какие-нибудь лет сорок без малого; она намеревалась дотянуть до семидесяти. Однако она ощущала некое страстное желание ускорить ритм жизни. Медленный шаг коня казался особенно утомительным. Тащиться таким образом? По тракту? Как долго и зачем?

В Рахгар! Увидеть «убийц». Ей было интересно посмотреть на полсотни котов-гвардейцев. В легких кольчугах и зеленых мундирах и в плоских кошачьих шлемах с прорезями для ушей. Шлемах, увенчанных мощным железным острием, столь же смертоносным, как и наконечник копья.

Ей вспомнился кот Рбит, Басергор-Кобаль. Князь гор. Ее друг (до сих пор ли?..). И гигантского роста мужчина с коротко подстриженной светлой бородой. Басергор-Крагдоб, король громбелардских разбойников. Она вспомнила случай, произошедший два года назад, – и покраснела, словно четырнадцатилетняя девочка.

– Глупенькая же ты тогда была, – язвительно сказала она сама себе. – Проклятый Дартан, однако, научил тебя жизни… То, что ты знала раньше, – то был лишь мир. Без людей… Ну и без мужчин. О, я найду тебя, Рбит! Чтобы извиниться… а потом дать хорошего пинка под хвост. Может, было бы лучше, если бы Глорм тогда взял меня, а Бай узнал бы об этом!

Она ехала, продолжая улыбаться.

– А может быть, и нет, – добавила она, преодолев очередные полмили.

Первая ночь под открытым громбелардским небом оказалась именно такой, как она и предполагала. Она несколько раз просыпалась, промокшая и продрогшая. Дождь перестал только на рассвете. С нее было достаточно. Отжав волосы и бормоча слова, от которых кое-кто в Дартане мог бы упасть в обморок, она согрелась, бегая и прыгая до потери сил.

– И почему ты не вернулась в Армект? – укоризненно спросила она себя, тяжело дыша. – Под прекраснейшее небо Шерера? Весна… Знаешь, как там теперь выглядят равнины?

Равнины. Она их еще помнила…

Немного поев, она оседлала коня и вскоре уже ехала дальше.

Она проехала не больше мили, когда – сквозь шум снова идущего дождя – услышала за спиной частое чавканье лошадиных копыт в лужах и дорожной грязи. Встречи на этом тракте вовсе не были редкостью по той простой причине, что это был единственный тракт во всем Громбеларде. Однако редко кто несся по нему вот так, галопом, поскольку кони слишком часто ломали себе ноги на этой «проторенной дороге»… Не каждый столь мало зависел от коня, как она.

Она увидела солдата – похоже, хорошего наездника, на хорошем коне. Он вел за собой еще одну лошадь.

Окинув взглядом коня и солдата, она пришла к выводу, что запасная лошадь как раз сейчас и понадобится. Конь, на котором сидел молодой воин, был загнан почти до смерти. Солдат сам был едва жив.

– Ты что, всю ночь мчался галопом? – удивленно спросила она, разглядывая парня с ног до головы. На нем не было доспехов, только мундир. Наверняка один из гонцов гарнизона, из тех, что постоянно носятся по этой дороге, действительно готовые сломать себе шею, днем и ночью. Их служба считалась довольно легкой, поскольку они никогда не принимали участия в обычном патрулировании и, собственно, все время торчали в гарнизоне, ничего не делая. Однако лишь до поры до времени… Мало кому было известно, сколь многие из этих гонцов ломают себе руки и ноги, вылетев из седла, когда конь споткнется в какой-нибудь дыре; мало кто слышал о том, сколь многие платят здоровьем за отчаянную гонку.

А сколько таких одиноких всадников просто прирезали по дороге? Ради коня, ради оружия, ради забавы…

Выше в горах, к северу от Бадора, курьерскую службу обычно несли коты. Потому что дорога была там дорогой лишь по названию. Между Бадором и Риксом еще как-то тащились, хотя и с трудом, повозки, полные товаров. Но из Бадора в Громб и Рахгар груз можно было доставить лишь одним способом: по частям, на спинах мулов. Но даже и эти животные, хотя и столь выносливые в горах, порой срывались с узкой, крутой тропы, которую – неизвестно почему – именовали трактом.

В Риксе, однако, коты встречались редко. А уж в легионе они вообще были исключением.

– Госпожа, – сказал по-громбелардски гонец, едва дыша. – Это ты – ее благородие… – Он изо всех сил пытался вспомнить имя, но от усталости оно вылетело у него из головы. – Ее благородие… Охотница, королева гор?

Она криво улыбнулась.

– Нет, пастушка, овец пасу, – язвительно заметила она, но парень настолько смутился, что она тут же о том пожалела. – В чем дело? Ты за мной гнался?

Он кивнул.

– У меня письмо, – сказал он. – Но… это действительно ты, госпожа?

На этот раз она удержалась от улыбки.

– Да. А. И. Каренира.

– Именно! – Он с облегчением вздохнул, услышав имя, которое забыл, и достал влажный свиток пергамента, скрепленный печатью Громбеларде кого легиона.

Она развернула его. Письмо было коротким:

Госпожа!

Разбойничье нападение на перевале. Постоялый двор частично сожжен. Мне нужна твоя помощь. Приказывать не могу, только прошу.

Подпись: заместитель военного коменданта Рикса,

Н. В. Эгеден, сотник легиона

– Вот тебе раз! – со злостью сказала она.

Не приказывает… Просит… И что ей делать с такой «просьбой»? Военные смотрели на нее косо, даже враждебно, после той истории в Черном лесу. Она, конечно, могла отказать в помощи. Отдать этому щенку письмо, чтобы он им подтерся, – и все. Но она знала, что вскоре об этом услышит весь Громбелард. И тогда она вообще больше не сможет рассчитывать на солдат – никогда и нигде.

«Ну разве что, – подумала она. – На что они мне? Вот только…» Вот именно.

С легионерами лучше было поддерживать хорошие отношения. Честно говоря, враждебность солдат несколько ее тяготила. Теперь ей представился случай исправить положение.

А впрочем – почему бы и не показать, на что она способна?

– Что ты знаешь? – спросила она гонца. – Кроме того, что должен был мне это отдать?

Он снова смутился.

– Ничего, госпожа…

Она вздохнула.

– Я твоя пленница, – сообщила она. – Ты забираешь меня в Рикс. Так здесь написано. Можешь делать все, что угодно, даже избить меня и изнасиловать. Но обязательно довезти живой.

Он с неподдельным ужасом смотрел на нее.

Рассмеявшись, она бросила ему письмо.

– Читай! – велела она. – Ну читай же! Ведь это письмо для меня, я могу показать тебе его содержание.

– Я не умею, госпожа, – ответил он, красный как рак, возвращая письмо.

В сотый раз она подумала о том, что Громбелард – это не Армект. В ее стране читать учили каждого ребенка. Как иначе он мог бы потом понять традиции, заключенные в могуществе армектанского языка?

– Ну ладно. Твой комендант просит меня о помощи. Что-то случилось на перевале Стервятников.

Она жестом показала, чтобы он перенес седло на запасную лошадь.

– Первое задание? – спросила она, пока он тащил седло. – Или второе?

– Второе, госпожа, – неохотно признался солдат.

– Что ж, ты его выполнил образцово, – похвалила она. – Если так и дальше пойдет, то не успеешь оглянуться, как тебя сделают тройником. Потом десятником. А потом – учись читать. Подсотник Громбелардского легиона – это уже кое-что.

Она заметила, что он весьма горд похвалой. Солдат пружинисто вскочил в седло. Он и в самом деле отлично в нем сидел. Они двинулись дальше.

– В Армекте, когда… ну, в общем, совсем недавно, – она махнула рукой, – я начинала точно так же. Только потом меня перевели в лучницы – потому что я стреляла лучше всех во всем гарнизоне. Во всей Рине.

Она не добавила, что… только ночью.

– Удивительно, как вы тут ездите? В Армекте, – продолжала она, – дороги ровные, как стол. А в каждом втором селении – пост со сменными лошадьми.

Он бросил взгляд на ее сильно укороченные стремена. Она это заметила.

– У нас так ездят курьеры, – объяснила она. – Ты и в самом деле ничего не знаешь про перевал Стервятников?

– Туда поехал отряд, – неуверенно сказал он. – Вчера… нет, позавчера вечером. Потом с перевала прискакал… – Он назвал имя, которого она не расслышала. – Сразу после этого командир вызвал меня и дал это письмо. Он сказал, что ты, госпожа, поехала через Большие ворота. Значит – в сторону Бадора. Ну, я туда и помчался.

«Ну да, помчался, – мысленно усмехнулась она. – И чуть не разминулся со мной ночью…» Она задумалась.

Чего они могли от нее хотеть? Может быть, чтобы она гонялась за какой-нибудь бандой по горам? Или вела отряд? Тогда они ошиблись. Узкие горы она знала слабо. Стервятников искали в Тяжелых горах, возле Громба, иногда в окрестностях Бадора… Там ей был знаком каждый камень.

Парень ехал молча, старательно избегая взглядов, которые могли бы свидетельствовать о том, что легендарная Охотница ему нравится. Она искоса посмотрела на молодое, украшенное едва пробивавшимися усами лицо, которое сейчас было – а как же! – лицом старого вояки, который все в жизни повидал и убил не меньше ста разбойников.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Двадцать… – выдавил он, застигнутый врасплох.

– Гм… А на самом деле?

– Семнадцать, госпожа, – подавленно ответил он.

Она покачала головой. Но, собственно, когда она поступила в легион, ей было столько же. И она как-то не ощущала себя тогда слишком юной.

Юной она чувствовала себя лишь теперь. И чем дальше, тем больше.

Ей казалось, что время – самый худший из врагов, вполне заслуживающий стрелы.

– Побыстрее можно? – спросила она. Парень как раз открыл рот, но тут же поспешно его закрыл. – Что ты хотел сказать? Смелее!

– Это правда, что ты убила тысячу стервятников, госпожа? – быстро выпалил он.

– Тысячу? – изумленно переспросила она. – Что ж, пожалуй, я недостойна твоего восхищения… Тысячу стервятников? Столько просто не существует! Чтобы убить тысячу стервятников, мне самой пришлось бы родить еще сотни две! Разве я могу рожать стервятников? Может быть, еще и вместе с яйцами?

Она покачала головой.

– Может быть, сорок с небольшим, – помолчав, коротко добавила она, завысив цифру на добрую дюжину.

– Сорок? – разочарованно протянул солдат. – За столько лет?

– Хватит об этом, ладно? – резко сказала она. – Можешь гнать своих кляч побыстрее, горе-легионер? Так, как ты тащишься, – да мне жизни своей жаль!

Прежде чем они доехали до города, парень загнал одного из своих коней насмерть. И все равно за ней не угнался. В Рикс она приехала одна.

3

Его благородие Н. В. Эгеден, заместитель коменданта гарнизона в Риксе, вел себя с ней точно так же, как и при первой встрече. Она ощущала его враждебность и некоторую настороженность. Но вместе с тем понимала: этот человек знает, чего хочет. От себя и от нее.

– Ты мне нужна, госпожа, – сказал он.

– Это я знаю. Но у меня столько вопросов…

– Я на все отвечу, – заверил он ее. – В тот же день, когда ты была у меня, я послал патруль на перевал. Но все уже было кончено. Путников ограбили, конюшню сожгли, убили нескольких слуг.

– И это все? – Она несколько удивилась. – Я думала, что раз постоялый двор захватили, то там осталась лишь пара обгоревших балок.

– Они хотят получить дань, – объяснил Эгеден. – Это лучше, чем спалить там все раз и навсегда.

– Не сомневаюсь.

– Я мало что знаю. Но это не какая-то местная компания грабителей. Это банда из Тяжелых гор. Весьма многочисленная.

Она подняла брови.

– А что с тем пленником, которого я привезла? – спросила она. – Он ничего не знает?

– Он умер.

– От старости? Или от разбитого носа?

– От урядников трибунала.

– Вы отдали его этим мясникам?

Офицер встал и прошелся по каменной комнатке.

– Как будто я мог не отдать! – пробормотал он.

– Он что-нибудь сказал?

– Много чего. Аж потолок трясся. Только ничего не удалось понять. Что может сказать заика с разбитым носом, если он откусил себе от боли язык, еще до того как зубы вбили ему в глотку?

Она понимающе кивнула.

– В следующий раз, когда кто-нибудь такой сунет мне лапу между ног, я их еще и расставлю пошире, – пообещала она. – И уж точно не стану везти беднягу через пол-Громбеларда, чтобы отдать легионерам. Самое большее – сама у него отрежу что надо и суну ему в зубы. Если он не будет меня за это благодарить, значит, я мало что понимаю в жизни.

– Кажется, – сказал офицер, – мы знаем, что это за банда.

– Ну?

– С ними был какой-то кот-гадба. Его называли Кобаль.

Она вытаращила глаза.

– Ты думаешь, комендант, что это люди Басергора-Крагдоба? – удивленно спросила она. – Думаешь, этот кот – князь?

– Похоже на то.

– Это просто смешно! – заявила она.

– Неужели? – Он нахмурился. – Почему же?

– Потому что, во-первых, Крагдоб взимает дань с этого логова уже лет десять…

Офицер остолбенел.

– …как и с любого другого в Громбеларде, в том числе и здесь, в Риксе…

Он чуть не набросился на нее.

– Что за выдумки?! – прорычал он.

– Ну-ну, комендант, – успокоила она его. – Защита со стороны войска тоже, конечно, нужна… От воришек, пьяниц… но вам не защитить корчмаря от короля гор. И никого другого в этом городе. Ты думаешь, ваше благородие, что его зовут королем за то, что он командует парой вооруженных отрядов? Почему же тебя так не зовут?

Эгеден молчал.

– Каждый богатый купец в Громбе и Бадоре платит Крагдобу. Здесь, в Риксе, наверняка то же самое. Кто-кто, но военный комендант ведь должен об этом знать? Ты думаешь, господин, что это такой же разбойник, как и все прочие? Из тех, что порой воруют даже стадо овец у пастухов, чтобы продать за пару слитков серебра?

Она покачала головой.

– Но прежде всего, – сказала она, – ты никогда не видел его людей, комендант. Если бы они переоделись в мундиры, они больше были бы похожи на солдат, нежели твои подчиненные. Думаешь, Глорм окружает себя дураками?

– Глорм… – повторил офицер. – Похоже, ты его хорошо знаешь, госпожа?

– О… – Она кокетливо улыбнулась. – Ревнуешь?

Офицер чуть не заскрежетал зубами.

– Честно говоря, – уже более серьезно добавила она, – я его знаю не особенно хорошо. Мы виделись только один раз. Но кот – мой друг. Однако прежде всего я знаю горы, комендант. Я ночую в пастушьих селениях, иногда меня подвозят купцы, я встречаю солдат, разбойников и бродяг, бываю в городах… Я многое вижу и слышу. Говорю тебе, это не были люди Басергора-Крагдоба.

Он уже снова владел собой.

– Но в таком случае, – сказал он, садясь, – что же это за банда? Тридцать человек!

– Аж столько?

– Да.

– Есть несколько таких. В Тяжелых горах. Все это весьма интересно…

– Во имя Шерни, – покачал головой офицер, снова вставая, – я сижу здесь и разговариваю с молочной сестрой всех этих головорезов!

– Ну, ваше благородие, – пожала она плечами, – это не я посылала гонца за тобой. Я не разбойница и никогда ею не была. У меня в горах свои дела. Но чтобы ими заниматься, мне приходится жить в согласии с разбойниками, точно так же, как я хочу жить в согласии с солдатами.

– С этим невозможно примириться! – сердито заметил он.

– Я мирилась десять лет, – спокойно ответила Каренира. Она постучала по столу. – Время уходит. Скажи мне, господин, все, что я хотела бы знать, а потом я подумаю, хочу ли я и могу ли я тебе помочь. А может быть, я должна тебя попросить, чтобы ты вообще принял мою помощь?

– Может быть, и стоило бы, – неожиданно согласился офицер. – Я многим рискую, ведя переговоры с личностью, которая, даже если и не вне закона, то, во всяком случае, известна своей подозрительной репутацией.

Она встала.

– Я на тебя обижена, – сказала она с лучезарной улыбкой, но взгляд ее был столь чужим и холодным, каким он мог быть только у нее; на него смотрели темно-серые глаза, которые были старше остального лица на тридцать лет и которые не могли быть глазами женщины… Он знал историю этих глаз; в Громбеларде ее знал, наверное, каждый. Какие глаза были у нее раньше? Черные. Наверняка черные. И главное – женские…

– Подожди, госпожа… Я просто пошутил и был неправ, – признал он свою ошибку. – Предлагаю договор: добровольно, с твоего же согласия, ты поведешь моих людей за той бандой. Так далеко, как потребуется. Ты ведь знаешь горы, знаешь, где у таких отрядов есть или могут быть тайные убежища.

Она посмотрела на него так, словно он был стервятником, но без клюва и крыльев, зато с морковкой или петрушкой в когтях.

– Погоди, ваше благородие… Ты полагаешь, будто я вижу в жизни одних лишь крылатых с голыми шеями… а солдат вожу прямо в лапы смерти? А что, если твое войско я сброшу в пропасть? Или выпью их кровь?

– Пятьдесят человек? – с иронией спросил он. – Это, пожалуй, многовато, даже для Охотницы.

Она внимательно посмотрела на него. Неужели он все-таки дурак?

– Величайший мудрец Шерера, – сказала она, – много лет был моим опекуном и учителем. А историю империи он знал, как никто другой на свете. Он многое мне рассказал.

– И что же он рассказывал?

– Хотя бы то, что во время войны за Громбелард целые сотни армектанской пехоты пропадали в горах из-за предательства проводников… Так что, – она приподнялась на цыпочки, покачиваясь, – могу засвидетельствовать, что это вполне возможно.

– Это были армектанцы. Люди, совершенно не знающие гор.

– Да. Но их вели какие-то проводники… Не я.

– Что ты мне хочешь доказать, Охотница? Хорошо: прежде всего, я не верю, что ты умышленно погубила тех солдат из Громба. Честно говоря, та история – единственное пятно на твоей легенде. Ты никогда не вставала ни у кого на пути – только истребляла стервятников. Это твое дело. И даже достойное похвалы.

Однако он все-таки был глуп. Может быть, не до конца, но… Она подумала о том, почему всегда получается так, что охотнее веришь в то, во что верить удобнее всего.

– Кто возглавит этот отряд? Ты, комендант?

– Это невозможно. Я здесь один, с тремя подсотниками. Почти всех офицеров вызвали в Громб… но это уже тебя не касается, госпожа. Еще раз буду с тобой откровенным: крайне неудачно, что «Покоритель» сожгли именно сейчас, когда я командую гарнизоном. Ясное дело, формально меня обвинить не в чем. Вот только через месяц-другой меня переведут на какую-нибудь мерзкую должность, «в целях ознакомления с различными условиями службы»… Мне нечего терять. Эту банду необходимо уничтожить. Впрочем, не только ради моей карьеры. Мне все равно, что ты по этому поводу думаешь, но к службе я отношусь серьезно. Я здесь для того, чтобы обеспечить порядок. А если это невозможно, то наказать тех, кто его нарушает. Если мне в этом поможет разбойник – он станет моим союзником. Если шлюха – тоже. А если ты – еще лучше, потому что я не считаю тебя ни тем ни другим.

– Очень мило, – весело сказала она. – Тем более жаль, что договор этот для меня неприемлем.

– Ты даже не спрашиваешь, госпожа, что я могу тебе предложить?

– Спрошу. И что же?

– Если все пройдет удачно, я позабочусь о том, чтобы во всех гарнизонах услышали о твоих заслугах. Пожалуй, стоит того?

– Ну-у… не знаю. В глазах горцев я стану с той поры шпионом Громбелардского легиона… Я могу прикончить двух-трех разбойников на постоялом дворе. Их предводитель, если он не дурак (а он наверняка не дурак, поскольку дурак редко становится предводителем), еще и сам проклянет идиотов, которые напились, выполняя его задание, и встали на пути у королевы гор. Но другое дело – вести легионеров по следу банды. Это не мое дело. Каждый так скажет. И из охотницы я стану дичью. А что будет, если операция не удастся? Нас заманят в ловушку, перебьют половину или вообще всех… а Охотница снова выйдет сухой из воды? Тогда меня начнут преследовать все – и солдаты, и разбойники? Благодарю покорно, ваше благородие. Это большая честь для меня – но нет.

– Значит, ты мне не поможешь, – сухо подытожил офицер.

– О!.. – Она наморщила нос, показав зубы. – Этого я не говорила. Почему бы армии меня хотя бы немного не полюбить? Раз уж я так сильно люблю армию?

Фанфары, барабаны и знамя Громбелардского легиона действительно были ей ни к чему. Если каждый десятник начнет вдруг славить подвиги отряда, который разбил наголову группу разбойников, а помогла ему в этом Охотница… то лучше уж сразу возвращаться в Дартан. В объятия любящего супруга. К мягкому бархату, роскошным подушкам и мрамору.

Попросту говоря, ко всему этому дерьму.

«Здесь нельзя это вешать, Кара».

«Мой лук? Он что, не может висеть в моей спальне? Так что мне с ним делать, скажи? Где в этом доме держат оружие?»

«Не в этом доме. В нашем доме, Кара. В оружии здесь – наконец-то – нет никакой необходимости. Ты же знаешь, я тоже привык к мечу. Но ведь не в собственном же доме».

Она слегка похлопала по висевшему у седла колчану.

– Прости меня, – трогательно сказала она.

Не сходя с коня, она постучала кулаком в ворота. Скрипнуло маленькое окошко, открытое энергичным рывком. В нем появилось чье-то лицо, после чего ворота отворились.

Постоялый двор выглядел так, как и говорил Эгеден. Собственно, он даже не очень пострадал. Только конюшни не было.

Из дома вышел ей навстречу подсотник, в полном вооружении. Несмотря на шлем, она легко узнала старого солдата, который впустил ее на территорию гарнизона. Он по-военному приветствовал ее. Она с серьезным видом ответила ему тем же. Он слегка улыбнулся.

– Сразу же за мной, – сказала она, спрыгивая с коня, – едут сорок бравых легионеров. Скоро они будут здесь. Похоже, я говорю с командиром?

Он посмотрел на нее с едва скрываемой враждебностью.

– Как так получается, госпожа, что ты знаешь о том, что совершенно не должно тебя волновать?

Она кивнула.

– Я все объясню. Пусть кто-нибудь займется моим конем, хорошо? Есть здесь какое-нибудь место, где можно спокойно поговорить?

Вскоре она передала ему письмо от Эгедена. Он прочитал его и без особого энтузиазма, но во всех подробностях рассказал ей обо всем, о чем она хотела узнать.