355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Феликс Крес » Громбелардская легенда » Текст книги (страница 11)
Громбелардская легенда
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 02:45

Текст книги "Громбелардская легенда"


Автор книги: Феликс Крес



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц)

– Под открытым небом, – коротко ответил Гольд, когда она его об этом спросила. – Будем ночевать под открытым небом, ваше благородие.

– А если пойдет дождь? – спросила она, настолько испугавшись, что даже забыла обидеться.

– Я построю шалаш, – ответил он.

Внезапно она поняла, что он над ней издевается, – и разозлилась. Он спокойно переждал вспышку ее гнева.

– Это я виноват, – наконец сказал он. – Я приучил тебя к слову «госпожа», именовал тебя «благородием», а этого делать не следовало. Мы едем в Громбелард, а ты до сих пор ведешь себя словно на приеме, устроенном каким-нибудь из великих Домов Роллайны.

Она смотрела на него, приоткрыв в бескрайнем изумлении рот.

– Смотри. – Он показал перед собой. – Видишь дорогу? Не видишь, потому что ее нет… Но вскоре мы вернемся на тракт, и тогда ты заметишь, насколько он разбит и неровен. А от громбелардской границы это будет единственный путь, соединяющий весь Шерер с Бадором, Тромбом и Рахгаром. Да, это тракт, но после перевала Стервятников от него останется лишь название. Это такая дорога, на которой лошади ломают ноги, а у повозок трескаются колеса. Впрочем, повозки могут добраться недалеко – только до Бадора. Потом уже не будет никакой дороги, только тропа… И повсюду горы, горы и горы.

– Ты… и в самом деле хочешь меня отвезти в этот Громбелард?

Он иронически улыбнулся и уже собирался ответить, но посмотрел ей в лицо… и понял, что она готова ему наконец поверить и броситься бежать. Готова кричать, драться и плакать, кусаться и пинаться, когда он ее схватит. До него дошло, что они путешествуют столь спокойно исключительно потому, что дартанская красотка до сих пор считает, будто ее похитили из-за ее красоты. Она искренне верила в существование некоего прекрасного дома, где она окажется уже завтра, самое позднее послезавтра вечером, и будет там пребывать в роскошном плену, словно принцесса из дартанской легенды. Окруженная слугами, обожаемая, желанная… Жестокий похититель-разбойник превратится в элегантно одетого мужчину, который будет настоящим зверем в спальне… Гольд едва не разразился хохотом; он даже представить себе не мог, что на свете существуют столь глупые и праздные женщины! Ведь история Байлея, в которую она не захотела поверить, была простой сермяжной правдой, в отличие от того, что вообразила себе ее благородие А. Б. Д. Лейна!

Наконец он осознал, что оказался на распутье: либо он в очередной раз подтвердит, что они едут на помощь Байлею, и тогда ему придется везти ее связанной и с кляпом во рту, либо же начнет в конце концов врать.

– Прости меня, ваше благородие, – сказал он, отводя взгляд. – Я боялся сказать тебе правду, ибо нас ждет еще довольно долгий путь… Ты обещаешь мне, что, если я скажу, куда мы едем, ты не попытаешься сбежать?

Он не был готов к столь живой реакции. Щеки девушки порозовели, и ему показалось, что он почти слышит, как сильнее забилось ее сердце.

– Я подумаю, – сдавленно ответила она. – Это будет зависеть от того, что ты скажешь…

Он на мгновение закрыл глаза, а потом начал нести неслыханную чушь, которую его пленница хотела услышать во что бы то ни стало.

4

Байлей перепрыгнул через узкий, уходящий в пропасть ручей и остановился перед тем, что Охотница назвала «хижиной». Он видел деревянную стену с дверью и кривым окном, закрывавшую, как ему казалось, выход из пещеры или просторного углубления в сплошной скале.

Окружающий пейзаж был столь же угрюмым, как и любой другой. Как и всюду в Тяжелых горах – скалы, скалы, одни только скалы. Однако эта стена из почерневших от влаги досок, построенная неизвестно когда и неизвестно кем, показалась Байлею жуткой и недружелюбной.

Байлей сделал два шага в сторону двери. Он хотел было крикнуть, но подобное сразу же показалось ему неуместным.

Старые доски смотрели на него кривыми глазницами сучьев.

– Эй? Есть там кто? – скорее спросил, чем позвал он.

Тишина. И неожиданно – резкий скрип двери…

На пороге хижины стоял совершенно седой старик. Длинная коричневая накидка тихонько шелестела на легком ветру. Поблекшие, но необычно мудрые глаза внимательно разглядывали путника. Под взглядом этих глаз все страхи внезапно улетучились без остатка. Этот взгляд обладал удивительной силой, способной уничтожить любой черный страх. Вместо страха появилось нечто иное… Неуверенность? Почтение? Смирение?

– Приветствую тебя, сын мой, кем бы ты ни был. – Голос старика был тихим и чуть хриплым, но слова звучали дружелюбно. – Входи. Мой дом открыт для всех.

Байлей старался ничем не показывать своего замешательства. Он не пытался гадать, кто этот хозяин дома-пещеры, но сразу же понял, что это отнюдь не рядовая личность. Слова были произнесены на языке кинен, или упрощенном армектанском, но этот человек, несомненно, знал также и высокие языки Армекта. Ибо язык завоевателей Шерера, очень красивый и трудный, имел многочисленные разновидности. Армектанский, которым пользовались в повседневной жизни, сильно отличался от того, который служил для возвышенных описаний; последний, высокий армектанский, содержал сотни и тысячи слов, употреблявшихся лишь по особому случаю. Говорили, будто никто на свете не знает всех эпитетов, имевшихся в этом языке… Но старику из горной хижины-пещеры наверняка была знакома высокая речь. Пользуясь киненом, он вставил слово, отсутствовавшее в простом армектанском.

– Приветствую тебя, господин, – сказал Байлей на том же языке, что и хозяин, но в полном его звучании. – Как мне кажется, неудобный кинен мы можем оставить громбелардским горцам… Или я ошибаюсь?

Старик поднял брови и искренне рассмеялся.

– Ни один настоящий громбелардский горец не умеет прилично изъясняться даже на своем собственном языке, – ответил он. – Входи, входи, путник, добро пожаловать! У меня в гостях еще никогда не было дартанца!

Байлей воспользовался его приглашением.

– Что, акцент меня выдал? – спросил он, переступая порог.

– Почти незаметный, – подтвердил старик. – Точнее, я лишь догадался, что ты не армектанец, господин… А поскольку ты – не сын этого милого края, то кем еще ты можешь быть?.. Я правильно рассуждаю?

Байлей, улыбнувшись, кивнул.

– В этой части гор меня называют просто Старик, – сказал хозяин, закрывая дверь. – Осторожно, юноша… Здесь легко споткнуться и упасть.

Вняв его предупреждению, Байлей подождал у двери, пока глаза привыкнут к царившему в пещере полумраку. Ибо это действительно оказалась пещера, и даже довольно просторная, хотя оборудована для жилья была лишь ее часть. Квадратное окно пропускало достаточно света, и вскоре Байлей смог разглядеть обстановку этого необычного жилья. У самого окна стоял большой тяжелый стол, устланный густо исписанными страницами. Рядом с ними лежали четыре толстые книги; еще четыре покоились на массивном табурете, стоявшем рядом со столом. Байлей, не скрывая удивления, оглядывался вокруг. Книги были повсюду! Они выглядывали из открытого ящика, стоявшего у стены; в стопках по три или четыре они лежали на широкой лавке, на полках же видневшегося в глубине большого шкафа громоздились многочисленные свитки… Байлей едва заметил широкую и, похоже, довольно удобную кровать, очаг под каменной трубой, еще несколько лавок и закрытых ящиков. Все его внимание привлекали свитки и книги, представлявшие немалое богатство. Кем был одинокий старик с гор, не опасавшийся за свое здоровье и жизнь в диком краю, где за слиток серебра люди готовы были убить друг друга?

– Как ты сумел собрать столько книг, господин? – вырвалось у Байлея. – Не боишься за свою жизнь? Это же целое состояние!

Старик понимающе улыбнулся, опускаясь на лавку.

– На свете есть и куда более обширные книжные собрания, – сказал он, пропустив мимо ушей второй вопрос. – Ныне в Армекте свитки достаточно распространены, да и книги не имеют такой ценности, как когда-то. Но – сядь, юноша. Ты голоден или, может быть, хочешь пить? К сожалению, вино кончилось несколько дней назад, есть только вода.

Байлей присел на табурет, поблагодарил за угощение и, оглядевшись по сторонам, осторожно положил на крышку ящика мешок и меч.

– Целых два человека направили меня к тебе, господин, – сказал он, – и тем не менее я не знаю, правильно ли я сделал, что пришел сюда.

Старик оживился.

– Значит, ты не забрел сюда случайно, а шел ко мне?

– Да, господин. Дорогу к тебе указал мне мой друг, но я… заблудился. Однако вчера вечером я встретил одну женщину, которая… Она сказала, чтобы я на нее сослался… – Байлей не знал, как объяснить, что Гольд направил его сюда, чтобы он спросил о проводнице, которую сам же смертельно обидел вчера у костра.

При упоминании о незнакомке старик посмотрел на него внимательнее.

– Ах, вот как… – сказал он, словно с некоторым удивлением. – Ну, честно говоря, – пробормотал он словно себе под нос, – самое время ей дать знать, что она жива… Кто же ты такой, ваше благородие, – спросил он громче, с едва заметной иронией, – если сама королева гор оказывает тебе внимание? Ведь это она, Охотница?

– Да, господин.

Старик покачал головой.

– Первый раз принимаю у себя ее протеже, – шутливо проворчал он. – Но я слушаю тебя, господин, слушаю.

– К сожалению, это все. Мне очень нужен проводник или проводница. Я шел к тебе, господин, чтобы просить помочь мне найти Охотницу.

– Но, кажется, ты ее уже нашел? Ведь ты сказал…

– Я не сразу узнал ее, господин, – поспешно объяснил Байлей. – Только когда она ушла.

– Ты куда-то направляешься?

– В Дурной край, господин.

Старик поморщился.

– Странно, – сказал он. – Не похож ты на тех, кто отправляется в Ромого-Коор… в Дурной край за сокровищами или приключениями.

– Я и в самом деле иду туда не просто так. Ибо сокровища или приключения ничего для меня не значат. Я, ваше благородие, человек состоятельный и даже богатый, приключений же попросту не люблю. Считаю, что и без того пережил их уже достаточно.

Они немного помолчали.

– Ваше благородие, я человек и в самом деле крайне любопытный, – наконец без обиняков сказал Старик. – Но если я спрашиваю о цели твоего пути, то прежде всего потому, что, возможно, мог бы тебе помочь. Так уж получилось, что я очень многое знаю о Ромого-Коор (прости, господин, но сами слова «Дурной край» мне всегда были неприятны).

Байлей наклонил голову. Сам не зная почему, он был уверен, что этому человеку стоит все рассказать. Он прикусил губу, а потом заговорил, коротко, по-мужски, как сказал бы Гольд:

– Как ты уже знаешь, ваше благородие, я родом из Дартана. У меня была… есть жена, которую у меня похитили. Она бросила меня год назад. Она армектанка и не сумела привыкнуть к дартанскому образу жизни…

Старик мягко прервал его:

– Спокойно, сын мой… К жизни не могла привыкнуть? Или к тебе?

Байлей неожиданно почувствовал себя маленьким, беззащитным и беспомощным. Кровь ударила ему в голову.

– Ко мне… Ты прав, господин… Она меня презирала…

Он замолчал. Старик не торопил его.

– Она хотела… чтобы я был таким же, как армектанцы. Но я… не понимаю их обычаев и обрядов, мне не нравится культ меча и лука, оружия… Она постоянно ставила мне это в вину, издевалась, что… во мне нет ничего мужского. Но неужели для того, чтобы быть мужчиной, нужно обязательно носить меч?

Он смотрел Старику прямо в лицо, ища подтверждения своим словам. Однако тот покачал головой.

– Носить не нужно. Но в случае необходимости нужно уметь им владеть, сын мой.

Дартанец потупил взор.

– Я научился владеть мечом, господин, – с неожиданным спокойствием и достоинством ответил он. – Я умею им владеть, но каждый день носить не буду. Я женился на армектанке и прекрасно осознаю различия между нашими краями. Но не может быть так, ваше благородие, чтобы и в Армекте, и в Дартане для меня существовал только Армект. Я сделал все, что она от меня требовала, прося взамен лишь об одном – чтобы она не выставила меня на посмешище.

– И она тебя выставила, ваше благородие, я угадал?

– И она меня выставила. Наш брак распался после испытательного срока, так она мне сказала… Что она больше не моя жена и возвращается в Армект. А я… я остался в Дартане. Женатый мужчина без какой-либо власти над женой…

Старик кивнул, прекрасно поняв всю обиду дартанца. Подобные истории случались нечасто, но были достаточно банальными. Армект навязал свои законы всем покоренным краям; большинство этих законов соблюдалось: в конце концов, они были не так уж и плохи. Хуже всего дело обстояло с тем, что касалось обычаев. Дартанцы никогда не признавали разводов, а армектанский брак с испытательным сроком в Первой провинции существовал лишь формально. В Армекте молодые люди заключали брак сперва на год, никто не мог жениться сразу на всю жизнь. Через год действие брачного договора прекращалось и его требовалось продлить (на этот раз уже бессрочно), но и отказ от продления считался делом вполне обычным. Зато довольно косо поглядывали на пару, которая во время испытательного срока решалась завести потомство; для армектанца подобное воспринималось как беспечность, безответственность или попросту глупость. Однако в провинциях на все это смотрели иначе. Гарийцы традиционно отрицали все присущее континенту, а в особенности навязанное Армектом, и поговаривали, будто если бы существовало доказательство, что ходить ногами придумали армектанцы, то островитяне ходили бы на руках. В старом же Дартане армектанские брачные обычаи считались чудачеством, а способы избавляться от плода – отвратительными и противными природе; уже хотя бы поэтому пробный брачный союз вообще не имел смысла, поскольку за это время уже появлялись на свет дети и супругов связывали родительские обязанности. Пожизненный союз мужчины и женщины скрепляла в Дартане клятва, в которой говорилось о чести и памяти предков; ни о каких испытательных сроках, а позднее – разводах не было даже и речи. Однако армектанский закон хотя и применялся редко, но существовал и был един для всей Вечной империи; из-за этого порой доходило до скандалов, особенно в смешанных парах – чаще всего тогда, когда родом из Армекта оказывалась женщина. Старик понимал ситуацию молодого дартанца, который в глазах своих земляков выглядел обычным рогоносцем: он был никем для своей женщины! Законная жена, ссылаясь на какие-то странные и почти не применяющиеся положения права, бросила его и делала что хотела… и с кем хотела. Совершенно бесстыдно и открыто. Так это воспринималось.

– Я поехал в Армект, чтобы ее вернуть. И вернул, ваше благородие. Может, это судьба, но несколько раз случилось так, что она могла опереться только на меня. Она очень молода, красива и легкомысленна. – Байлей отчаянно пытался оправдать поступки жены, которые в глазах Старика в оправдании вовсе не нуждались. – Я помог ей избавиться… от многих хлопот. Но не уберег от настоящей опасности. Ее похитили.

– И ты считаешь, что ее увезли сюда? Именно в Громбелард?

– Да, считаю, хотя и не уверен.

– Но откуда-то же взялись твои подозрения?

– Я знаю, кто похитил Илару.

– И кто же этот человек?

– Громбелардский маг, господин. Мудрец-посланник.

Хозяин пещеры откинулся назад и посмотрел на него так, будто услышал странную шутку.

– Ты уверен?

– К сожалению, да. Я даже знаю его имя.

– И это…

– Бруль.

Старик молча смотрел на дартанца.

– Допустим, – после долгой паузы сказал он, – что ты не ошибаешься, сын мой. Ибо есть кое-что, заставляющее меня поверить твоим словам. Так что допустим, что ты не ошибаешься. Но что дальше? Я правильно понял, что ты направляешься в Ромого-Коор, чтобы сперва найти, а потом победить посланника, который похитил твою жену? Ты в своем уме, юноша? Не обижайся за подобный вопрос.

– Меня направили к тебе, господин, – с усилием проговорил Байлей, – чтобы ты дал мне проводницу… Похоже, однако…

– …что вчера я отнесся к ней, скажем так, не лучшим образом, – послышался спокойный голос у них за спиной.

Они повернулись к двери – Байлей резко, Старик не торопясь. Девушка положила свое оружие на стол и подошла к ним.

– Бруль-посланник, я не ослышалась? – проговорила она. – Скажи сам, отец, думал ли ты, что услышишь из уст этого мальчишки подтверждение некоторым своим догадкам? Да Бруль и вправду сошел с ума!

– Что случилось? – спросил Старик, пропустив ее слова мимо ушей. – Подойди.

Он осмотрел ее голову. Только теперь Байлей заметил, что волосы на затылке девушки слиплись от засохшей крови.

– Споткнулась, – с неопределенной гримасой объяснила она. – О камень.

– Не болтай глупостей! – побранил ее по-громбелардски Старик. – Ты могла бы появляться здесь и почаще… – напомнил он. – Кто разбил тебе голову? Ведь не он же?

– Он совсем молокосос, отец, – ответила она на том же языке, поглядев на Байлея. – Он развел такой большой костер, что я сама пошла к нему, чтобы собственными глазами увидеть величайшего глупца в горах. Кто-то наговорил ему, будто в этих местах безопасно. И хорошо, что я поддалась любопытству… наверняка его уже не было бы в живых.

– Разбойники?

– Ну да. Большая редкость на полпути от Пасти, – язвительно буркнула девушка. – Я подралась с их предводителем, потом он увидел мой лук… Ну а когда он узнал меня… они ушли.

Она снова глянула на молодого человека. Тот смотрел по сторонам, не показывая виду, что разговор, ведущийся на чужом языке, ему сколько-нибудь неприятен.

– Я подслушивала под дверью, – без стеснения призналась она. – Вот так история!.. Если бы это говорил кто-то другой, я бы решила, что он либо выдумывает, либо сошел с ума. Но такой вот… дартанец? – Она рассмеялась своим чуть хрипловатым смехом. – История прямо из армектанской песни. Невероятно. И все-таки, может быть, я и поведу его в край.

Старик вопросительно посмотрел на нее.

– Первый раз встречаю человека, – пояснила девушка, – который идет в край действительно по серьезной причине. На самом деле даже неважно, действительно ли там его жена. Важно, что он ищет жену. Туда порой ходят за сокровищами, за славой, за смертью или просто по глупости… Но за женой? – Она покачала головой. – Мне уже приходилось играть роль проводницы, ты ведь знаешь. Сейчас мне опять не помешало бы немного золота. Да и цель благородная… – насмешливо, но скорее из принципа, заметила она.

– Цель благородная, да и парень вполне себе, – подытожил Старик. – Такие в горах не попадаются. Немного серебра тебе точно бы не помешало, да и мужчина тоже.

Она слегка покраснела, но не обиделась.

– Ну да, верно, – бесстыдно призналась она.

– Иди в Громб, армектанка, или в Бадор.

– Ну да… – пробормотала она. – Иди расслабься, Кара, а то в башке у тебя одни армектанские глупости… Но Кара не может пойти в город, поскольку у нее нет серебра, отец. Даже для того, чтобы просто напиться, а тем более – расслабиться.

– У меня тоже нет серебра, а то я бы тебе дал.

– Ну вот видишь, мне придется заработать. И столько, чтобы хватило для нас двоих, а то когда завтра у нас закончатся припасы, тебе придется есть свои книги, отец.

– Этот парень идет за смертью, – заметил Старик.

– Может быть, это неправда, что Бруль похитил его жену?

– Видишь ли, я знаю, что Бруль и в самом деле не так давно был в Армекте… Правда, сама идея, что он отправился туда за женщиной, полностью лишена смысла, – признал он. – Однако этот повод ничем не хуже других. Ничем не хуже других, дочка. Знаешь, когда Бруль до этого в последний раз был в Армекте? – спросил он, не ожидая ответа. – Тогда же, когда и я.

Она даже не пыталась спрашивать, сколько лет назад это могло быть. Наверняка еще до того, как она появилась на свет… Она нахмурилась, о чем-то сосредоточенно размышляя.

Старик ходил по пещере.

– Уже много лет, – сказал он, – меня мучит подозрение, что он сошел с ума… Сошел с ума! Шерер видел почти все возможное, но еще не видел безумия человека, принятого Полосами.

– А Мольдорн? – спросила она.

Старик усмехнулся.

– Это все сказка, выдумки… Старичок просто втюрился, и все.

– В посланницу.

Он раздраженно махнул рукой:

– Перестань, дочка. Слава-посланница действительно жила на свете, но никогда не имела такого значения, какое ей приписывают… Оставь эти сказки и дай мне подумать о Бруле.

Девушка вытащила из колчана стрелу и начала бездумно вертеть ее в руке. Когда молчание затянулось, она сказала:

– Ты говорил, отец, что должен еще раз идти в Дикий край. Ты хотел поговорить с Брулем.

– Мне кажется, ты к чему-то клонишь?

– Ты посланник, отец, – сказала она, продолжая играть стрелой. – Если бы ты…

– Я был посланником, дочка. Был, но теперь уже нет.

– Но ты говорил, что должен идти в край еще раз… Может быть, сейчас?

Старик неожиданно улыбнулся.

– Может быть, и сейчас, – насмешливо ответил он, но сразу же посерьезнел. – Но может быть, и когда-нибудь потом. Как ты себе это представляешь? Пойдем втроем, да? Ты поведешь через горы, а я через край? А потом скажем: вот здесь, парень, тебе предстоит погибнуть, вот здесь сидит Бруль. Так что быстро решай свои дела, ибо Дорлану и Брулю надо кое-что обсудить.

– Я не говорила, что мы войдем в край вместе с ним, – в замешательстве сказала девушка.

– Ты считаешь, что мы должны расстаться с этим парнем на границе края?

– Нет… не знаю… Я думала, что, может быть, ты мог бы поговорить с Брулем о той девушке… ну, об этой его жене.

Старик вздохнул.

– Похоже, Бруль и впрямь сошел с ума. О чем мне разговаривать с этим безумцем? Представь себе только – величайший из ныне живущих мудрецов Шерни едет в Армект, чтобы похитить какую-то девушку!

– Величайший – ты, отец, – быстро сказала она.

– Был! – ответил он, на этот раз рассерженно. – Был! Мне пришлось отступиться от Шерни, и ты прекрасно знаешь почему!

Она прикусила губу и быстро отвернулась.

– Да, знаю.

– Прости меня, дочка, – сказал Старик значительно мягче, касаясь ее щеки. – Мне не следовало так говорить… Но вот очередное доказательство того, что я не тот, кем был когда-то.

Наступила тишина. Охотница забавлялась стрелой, Старик наблюдал за молчавшим дартанцем. Словно почувствовав это, Байлей на мгновение поднял взгляд. Старый мудрец увидел серьезные, сосредоточенные глаза молодого человека, который знал, что говорят о нем, хотя и не понимал слов. Однако в этих глазах было что-то еще: давно принятое, непоколебимое решение. Этот человек искал проводницу и нуждался в помощи – но было очевидно, что, не найдя ни того ни другого, он все равно пойдет своей дорогой, чтобы совершить то, на что решился. Ему было безразлично, сколь странно и невероятно выглядят причины, но которым он отправился в свое путешествие.

– Странная судьба прислала сюда этого парня, – все так же по-громбелардски сказал Старик. – Я не верю в предназначение, но верю в счастливые случайности… Конечно же, ты права, Кара: если я собираюсь идти в Ромого-Коор – то теперь или никогда. Если можно решить два дела вместо одного, то так и следует поступить. Ты и в самом деле хочешь вести его через горы? Этого мальчика? Я для этого уже слишком стар и скажу прямо, что сам нуждаюсь в проводнице или, скорее, опекунше. Ибо мне даже не столько нужен тот, кто покажет дорогу, сколько дружеская рука помощи, готовая тащить по бездорожьям мои старые кости. Ты отведешь меня в край, дочка? Я уже давно хотел об этом попросить, но ты всегда была настолько занята…

– Ты ведь шутишь надо мной, отец? – спросила она.

– Вовсе нет.

– Но ведь… никакой ты тогда не мудрец, только… – со злостью сказала девушка. – Почему ты не говорил мне? Чем таким я была занята?

– Жизнью, дочка, самой жизнью. В моем возрасте дела молодых видятся совсем иначе. Твои бесцельные прогулки по горам, возможно, во сто крат важнее всех путешествий старых дедов…

– Нет, я не стану этого слушать, – отрезала она. – Скажи этому дартанцу, что он нашел проводницу и получил союзника, стоящего столько же, сколько все имперские легионы, вместе взятые.

Он усмехнулся себе под нос и, посмотрев на Байлея, неожиданно обратился к нему по-дартански:

– Мы пойдем с тобой, сын мой.

Молодой человек вздрогнул – и поднял неожиданно прояснившееся лицо, не пытаясь скрыть радости, которую доставило ему звучание родного языка. Однако до него тут же дошел смысл сказанного – и он явно смутился, поскольку подумал, что хозяин, вероятно, плохо знает дартанский и просто оговорился.

Старик улыбнулся, видя его растерянность, и продолжил:

– Завтра нас ждет тяжелая работа. Нужно будет спрятать мои книги и записи. Все то имущество, которое так тебя удивило. Здесь есть надежное место.

Сомнения рассеялись – и теперь Байлей, не зная, о чем до того говорили те двое, с изумлением смотрел на людей, которые внезапно приняли решение бросить все свои дела и занятия, чтобы отправиться в опасное путешествие с человеком, которого совершенно не знают.

– Не… не понимаю, – сказал он. Он хотел заговорить с проводницей об оплате, но инстинктивно почувствовал, что сейчас не время. – Значит, вы хотите, вот так просто, бросить все и идти со мной? Вам-то это зачем? Ради Шерни! Зачем вы это делаете?

Девушка пожала плечами, видимо, полагая, что столь пустячные вопросы не заслуживают ответа. Старик же неожиданно улыбнулся и сказал:

– Бросить все, говоришь? Что бросить, мой юный друг? Эти книги? Подождут! Моя свобода состоит в том, что в любой момент я могу идти хоть в Кирлан, чтобы купить себе гусиное перо. Кроме этой свободы, у меня, собственно, ничего больше нет. Я возьму ее с собой, сын мой. Возьму с собой.

Лучница жестом дала понять, что сама сказала бы в точности то же самое.

– Кроме того, и даже прежде всего, я знаю человека, о котором ты говорил. Бруль-посланник, гм… – добавил, уже не столь беспечно, Старик. – Возможно, у меня есть что ему сказать…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю