Текст книги "Примула. Виктория"

Автор книги: Фаина Гримберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Вот кованые, чугунные ворота; за ними дорожка, упирающаяся в парадное крыльцо высокого кирпичного особняка. Фасад особняка до самой крыши увит гибкими стеблями глицинии. В густой зелени распускаются бледно-сиреневые кисти соцветий.

Внутри по стенам развешены рисунки...

Это дом Данте Габриэля Россети, обитель прерафаэлитов. Здесь живёт и его сестра Кристина; для одних – живое олицетворение чистейшей поэзии, для других – в частности, для зубоскалов из «Панча» – слезливая монахиня, истеричная старая девица...

Это дом номер шестнадцать на улице Чейн-уок...

Художники и поэты, входящие в «Прерафаэлитское братство», явственно наклонны к эскапизму – бегству от действительности. Они создали в словах и красках собственный миф – легенду о красоте и простоте, которые изгоняются из жизни современной (то есть ещё второй половины девятнадцатого века!) цивилизацией. Прерафаэлиты пытаются воссоздать старинные – до Рафаэля! – времена средневековья, когда люди работали руками, без помощи машин; когда простая деревянная скамья, глиняная кружка, вытканное на самом простом станке покрывало, являлись воистину произведениями искусства...

Прерафаэлиты...

Данте Габриэль Россети, художник и поэт. Основал «Братство прерафаэлитов» в 1848 году. В 1870 году издал «Стихи», в 1881-ом – «Баллады и сонеты»...

Уильям Моррис – один из наиболее известных прерафаэлитов. Издавал журнал. Создал мастерские, где по рисункам прерафаэлитов изготовлялись вручную декоративные ткани, цветное стекло, посуда и мебель, так похожие на подлинную старину и оттого настолько утончённые... Уильям Моррис пишет роман «Вести ниоткуда». Разумеется, это роман-утопия. Фридрих Энгельс называет Уильяма Морриса «социалистом чувства»...

Прерафаэлиты...

Художники... Данте Габриэль Россети (всегда он!), Вильям Россети, Кристина Россети, Гольман Гент...

Джон Рёскин пишет теоретическое исследование «Прерафаэлитизм»... Идеал прерафаэлитов – Джотто, Боттичелли[99]99
  ...Джотто, Боттичелли... – Джото ди Бондоне (1266—1337) – итальянский живописец. Сандро Боттичелли (1445—1510) – итальянский живописец, в России хорошо известна его картина «Рождение Венеры».


[Закрыть]...

Русский художник Михайлов, мужик талантливый, но простой, думает о Вронском, Голенищеве и Анне Карениной:

«Верно, уже осмотрели всю старину и теперь объезжают студии новых, шарлатана немца и дурака прерафаэлита англичанина...»

Но это, конечно же, очень русское патриотическое мнение!..

Прерафаэлиты...

Данте Габриэль Россети – «Гирландата». Мясистая, умеренно рыжеволосая красавица с красивыми серыми глазами и пухлыми, умеренно яркими губами... Джон Вильям Ватерхаус – «Русалка». Гладкокожая красавица, обладающая серебристым большим рыбьим хвостом. Она причёсывает длинные каштановые волосы серебряной расчёской... Фрэнк Купер – «Рапунцель». Героиня немецкой сказки братьев Гримм, пышная девушка, задрапированная во что-то пышно-узорнокрасное... Она причёсывает пышнющие волосы, льющиеся рекой. Волосы у неё были такие длинные... По её умеренно рыжим волосам возможно было вскарабкаться на высокую башню, такие были это длинные волосы... Ещё Джон Вильям Ватерхаус – «Офелия»... Пышная, умеренно рыжая... И так далее... Но это всё же очень красиво!..

Прерафаэлиты также занимались ландшафтной фотографией. А это уж красиво необыкновенно»!..

Но прерафаэлиты – это ещё что! Другой викторианец, любитель чётких контуров, насмешливо-манерно раздел свою эпоху до самых нижних бантиков, до самых кокетливых панталончиков и кружевных сорочек... Обри Бердсли[100]100
  ...Обри Бердсли... – парадоксальная, насыщенная сексуальностью, графика Бердсли и в наши дни воспринимается как современное, нимало не устаревшее искусство.


[Закрыть]... Прожил двадцать шесть лет. Родился в 1872 году. Умер в 1898 году. График. Мировая знаменитость. Без него викторианство – не викторианство, так же как и без Эдварда Лира, Кэрролла, Уайльда!..

* * *

Её наука...

О Её науке возможно рассказывать бесконечно, как о матерях! Ричард Бертон и его коллега Спик пять лет – с 1854-го по 1859 год – ищут в Африке истоки Нила. В 1858 году Бертон открывает для европейцев озеро Танганьика...

Самая большая африканская река – Нил – берёт своё начало с другой реки – Виктория-Нил, которая вытекает из озера Виктория и несёт свои воды к озеру Альберта. Впрочем, с 1973 года озеро Альберта носит иное название – Мобуту-Сесе-Секо. Так же зовут и президента Конго-Заира – Мобуту-Сесе-Секо...

В 1841 году путешественник-исследователь Росс открывает часть территории Восточной Антарктиды. Это – Земля Виктории – Victoria Land...

Самые лучшие ботанические сады украшает огромная южноамериканская кувшинка – Виктория Регия...

Остров на юге Канадского Арктического архипелага. Тундра. Это – остров Виктория...

А это – водопад на реке Замбези. Южная Африка. Один из самых больших водопадов мира! Этот водопад называется – Виктория...

По землям Танзании, Кении и Уганды раскинулось озеро, которое аборигены зовут – Укереве. Но его другое название – Виктория-Ньянза...

Там же – Уганда, Танзания, Кения – водохранилище Виктория, Оуэн-Фолз...

А это – штат на юго-востоке Австралии. Этот штат называется – Виктория!..

Чарльз Роберт Дарвин – это, наверное, один из самых знаменитых учёных викторианцев. Богослов, ставший медиком на «Бигле»... «Происхождение видов путём естественного отбора» (1859). А также – «Изменение домашних животных и культурных растений» (1868). А также – «Происхождение человека и половой отбор» (1871)...

Студент-богослов утверждает теорию эволюции. Миром правят изменчивость и естественный отбор, утверждает Чарльз Дарвин. Изменчивость изменяет, наследственность – закрепляет разнообразные признаки. Все борются за существование. Некоторые виды побеждают. Материализм торжествует. Материализм и до сих пор существует. И всегда будет торжествовать! И это, быть может, наивысшее достижение строгой, викторианской, пуританской Англии...

Чарльз Дарвин «Происхождение видов путём естественного отбора»:

«Так как рождается гораздо более особей каждого вида, чем сколько их может выжить, и так как, следовательно, постоянно возникает борьба за существование, то из этого вытекает, что всякое существо, которое в сложных и нередко меняющихся условиях его жизни хотя бы незначительно изменится в направлении для него выгодном, будет иметь более шансов выжить и таким образом подвергнется естественному отбору»...

Уинвуд Рид «Мученичество человека»:

«...Когда мы установим средствами науки способы управлять природой, мы сможем занять её место... Люди станут повелителями сил природы, зодчими солнечных систем, созидателями миров...»

Викторианство доказало, что у людей и животных – общие предки. И одновременно доказало, что человек, что бы там ни говорили сами люди о себе, а всё же является высшим существом, потому что у него – человеческий разум!..

Сэр Эрнест Резерфорд – ещё один великий учёный. Первые тридцать лет своей жизни провёл в Англии Виктории. Родился в 1837 году, в год вступления королевы на престол Альбиона. Умер в 1937 году. Один из основателей учения о радиоактивности. Не дожил до применения этого замечательного учения в целях уничтожения огромного числа людей в один присест. В 1899 году, на закате викторианства, открыл альфа– и бета-лучи и установил их природу...

Альфред Теннисон, поэт. Классический викторианец. Его викторианская жизнь уместилась между 1809-ым и 1892 годом.

Голос викторианца Альфреда Теннисона:

 
Мы – это мы. Пусть время и судьба
Нас подточили, но закал всё тот же,
И тот же в сердце мужественный пыл —
Дерзать, искать, найти и не сдаваться!
 

НАЧИНАЮТСЯ БРАКИ [101]101
  ...Начинаются браки... – слова генеральши Елизаветы Прокофьевны Епанчиной, персонажа романа Ф. М. Достоевского «Идиот» – «Начинаются браки, не нравятся мне эти браки!»


[Закрыть] ...

Теперь она сделалась именно такой, какой её и запомнили. Именно такой её вид, именно такая её одежда вошли в историю... Очень невысокая, даже маленькая, в чёрном траурном платье, отороченном по широким рукавам и четырёхугольному вырезу белыми плотными кружевами; синяя орденская лента через плечо; руки скрещены, толстоватые женские, материнские руки; обручальное кольцо, браслет, в который вделано миниатюрное изображение принца-консорта; белые жемчуга на толстоватой женской шее; левая рука приопущена с белым платком; толстое лицо, материнское лицо; каштановые волосы причёсаны гладко, очень прямые, чуть отсвечивающие, когда светит солнце на открытом воздухе; белая лёгкая головная повязка, белое лёгкое покрывало опускается за плечи; толстая, маленькая, коренастая, величественная королева-мать смотрит величественно, строго и грустно своими серо-голубыми навыкате глазами...

Королева-мать, мать своих детей, мать Англии... Золотая карета парадная, Букингемский дворец, парадные выезды, гвардейцы в медвежьих шапках высоких, плюмажи, декоративные латы, парадные мундиры; огромная семья вокруг маленькой королевы – шляпки, шляпки, боа, боа, цилиндры, цилиндры, снова и снова парадные мундиры, усы, бородки, завитые волосы из-под шляпок, цветы, цветы, цветы...

Дочь, первенец, крошка Пусси, Виктория Адельгейда, замужем за Фридрихом Прусским. Ужасный (королева так и называет его: «ужасный»); так вот, ужасный и очень железный канцлер Бисмарк уже созидает новую Германию, единое государство немцев. В 1866 году Австрия терпит поражение в войне с Пруссией. В начале семидесятых годов Франция также терпит поражение в войне с Пруссией. Виктория пишет Бисмарку. Виктория просит железного канцлера пощадить Париж, не подвергать город массированному обстрелу. Канцлер выполняет просьбу королевы.

* * *

Королева в кабинете, королева работает. Королева поднимает голову от бумаг деловых и документов, которые необходимо как возможно скорее просмотреть и подписать (или отказаться подписать!). Виктория снова и снова вспоминает Альберта, как весело было им, юным, работать «в четыре руки», обмениваясь советами, а порою и споря... Альберт, Альберт!.. От природы он имел не так много сил... Незадолго до смерти он выглядел уже таким постаревшим... она всегда просила его не пренебрегать горячей ножной ванной с горчицей на ночь... Бедный Альберт!.. Все свои силы он отдал на благо Англии. Он столько сделал для этой страны, для её страны, для их страны! Королева и принц-супруг, они дали этой стране новую, в сущности, династию!.. Все эти принцессы в новомодных узких юбках, из-под которых уже выглядывают ножки в белых чулках и чёрных ботинках; все эти принцы в безупречных пальто серого или коричневого цвета, с безупречными цилиндрами на безупречных головах, с короткими бакенбардами по самой последней моде, – всё это – новая династия. Девять детей Виктории и Альберта, зятья, невестки, внуки...

Франция потеряла Эльзас и Лотарингию. Франция выплачивает Пруссии громадную контрибуцию – пять миллиардов золотых франков! Пруссия превратилась в Германскую империю. 18 января 1871 года, в Версале – знаменитом дворце Людовика XIV – прусская аристократия – юнкера – крупные землевладельцы во главе с железным Бисмарком – провозгласили объединение Германских княжеств вокруг Пруссии под властью прусского короля Вильгельма I, провозглашённого германским императором. Первым императором, первым Вильгельмом. Вторым и последним будет Вильгельм, внук Виктории и Альберта, сын Пусси...

Новорождённая Германия, исповедующая идеалы прусской военной аристократии, сделалась сильнейшим и военизированным государством Европы. Россия, Англия, разгромленная пруссаками Франция, пережившая дни Парижской Коммуны, все в тревоге, все взволнованы и, в сущности, испуганы.

Российский император Александр II, некогда танцевавший с прелестной юной королевой Англии, круживший её в весёлых дворцовых танцах, давно уже сам не юноша, давно уже отец семейства, реформатор и донжуан. Теперь он мечтает о союзе России и Англии. Его отец тоже об этом мечтал. Александр Николаевич нервничает. Александр Николаевич читает английские газеты и злится. Английским языком он свободно владеет с самого раннего детства. Это фактически его второй родной язык. Императрица Александра Фёдоровна доверяла уход за маленьким Сашей только английским боннам, таким аккуратным и чистоплотным... И потому сейчас император читает английские газеты легко... Но Боже мой! Почему эта старая английская дура никак не идёт на союз Англии и России?!.

«Старая английская дура» – это и есть прежняя тоненькая и очаровательная королева Виктория. Но почему же она не хочет союза с Россией? Наверное, лучше всего на этот вопрос ответят строки из её частного письма. 29 декабря 1881 года (всероссийский император Александр II уже убит террористами) Виктория пишет младшей дочери, принцессе Беатрис, тогда уже супруге Генриха Баттенбергского: «...Состояние России настолько дурное, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное...» Этот самый «любой момент» наступит для династии Романовых в 1917 году, спустя почти тридцать лет после пророческих слов, написанных королевой Англии...

Да, королева уже давно заметила гнилость и обречённость российской монархии. Очень давно, ещё когда, будучи на седьмом месяце беременности, парадно принимала в Лондоне Николая I. Королева уклонялась и продолжает уклоняться от политического союза. Для англичан русские по-прежнему либо дикари, либо революционеры. Пылкая любовь к Чехову, Толстому и Достоевскому закружит английскую культуру в бурном танце ещё не так скоро! Но в России Англию уже любят. Любят и... гордо презирают!.. Любят за умение организовать бытовой комфорт, за удобные умывальники, за новые пружинные матрасы, за английских нянь-воспитательниц, самых добросовестных и честных. Постепенно также начинают любить ещё одно выдающееся изобретение викторианской эпохи – ватерклозет!.. Да, ужасно любят английских жокеев. Учатся говорить по-английски – All right! All right[102]102
  ...All right!.. – «Хорошо!», «Ладно!» (англ.).


[Закрыть]!.. Русским аристократам представляется благоустроенная страна, населённая уравновешенными людьми, умеющими превосходно устраивать свою внутреннюю жизнь. Такою русские видят Англию... Но большая часть населения огромной Российской империи не умеет ни читать, ни писать, никакого понятия не имеет ни об истории, ни о географии. И ни о какой Англии представления не имеет!.. Но русские аристократы верят в этаких волевых степенных англичан, господствующих над своими чувствами, умеющих скрывать свои страсти. И презирают этих самых англичан за то, что они якобы всё в своей жизни подчиняют материальным интересам. Принятые в светском английском общении сдержанность и учтивость объявляют в России двуличием и лицемерием. Англичан в России честят притворщиками, сухарями, грубыми материалистами. И за это презирают... В салонах Петербурга и Москвы придумали себе англичан, с которыми русским легко; англичан, которых удобно похвалить со снисхождением за это замечательное изобретение ватерклозета и перед которыми так приятно гордиться собственной выдающейся духовностью!..

«...Анна... попросила Аннушку достать фонарик, прицепила его к ручке кресла и взяла из своей сумочки разрезной ножик и английский роман... Анна Аркадьевна читала и понимала, но ей неприятно было читать, то есть следить за отражением жизни других людей. Ей слишком самой хотелось жить. Читала ли она, как героиня романа ухаживала за больным, ей хотелось ходить неслышными шагами по комнате больного; читала ли она о том, как член парламента говорил речь, ей хотелось говорить эту речь; читала ли она о том, как леди Мэри ехала верхом за стаей и дразнила невестку и удивляла всех своей смелостью, ей хотелось это делать самой. Но делать нечего было, и она, перебирая своими маленькими руками гладкий ножичек, усиливалась читать.

Герой романа уже начинал достигать своего английского счастия, баронетства и имения, и Анна желала с ним вместе ехать в это имение...»

Анна Каренина читала роман... нет, не Диккенса... Не Диккенса, а Дизраэли! Именно романы Дизраэли, ныне забытые русскими литературоведами и писателями, властвовали над умами русских интеллектуалов второй половины девятнадцатого века! Именно с Бенджамином Дизраэли пытается полемизировать Достоевский. А Толстой в одно и то же время и завидует живости и точности стиля английских романистов, и учится у них; и на всякий случай не забывает немножко презирать, так, немножко, для поддержания чувства собственного достоинства!..

Когда Александр Николаевич вступил на престол, Виктория откровенно призналась самому своему лучшему, ближайшему другу, то есть дневнику, что это хорошо – смена деспотичного Николая I гуманным Александром II. Но у неё бывало потом много поводов для недовольства императором, и тогда в дневнике появлялись записи о «волке в овечьей шкуре».

Итак, «волк в овечьей шкуре» и «старая английская дура»!

* * *

С женитьбами и замужествами детей хлопот было немало. Иные браки, впрочем, устраивались достаточно легко. К примеру, женитьба Артура, герцога Коннаутского на Луизе Маргарите Прусской. Или свадьба Елены и принца Христиана Шлезвиг-Гольштайн-Зондербург-Аугустенбургского...

Виктория распечатала очередное письмо от Пусси. Опять жалобы. Опять эти претенциозные сестры русского императора. И почему они не вылезают из Берлина? Почему они так нестерпимо грубы? Уж эти потомки узурпаторов! Кто не знает, что Романовы некогда захватили беззаконно русский трон и объявили себя избранниками народа!..

«Ни разу, когда я приходила к ней, – писала кронпринцесса, – великая княгиня Ольга не пригласила меня сесть, но сама садилась за стол спиной ко мне и лишь снисходительно спрашивала меня при моём уходе, когда же мне исполнилось шестнадцать лет!..»

Виктория призывала дочь держаться с достоинством – «...ведь Романовы не могут сравниться с королевскими домами Брунсвика, Саксонии или Гогенцоллернами...»

Королева просила старшую дочь способствовать браку будущего короля, наследника престола, Берти. Красавица, датская принцесса Александра, почиталась в монархическом концерте европейских династий настоящей «жемчужиной». Не удивительно, что оба главы августейших семейств – и Александр II и Виктория – мечтали о женитьбе своих старших сыновей именно на датчанке. Но Николай Александрович скончался от туберкулёза в Ницце. Красавица Александра досталась Берти, который был в неё действительно влюблён, что вовсе не мешало ему изменять своей болезненной жене с завидным постоянством. Королева также, случалось, делала невестке замечания, полагая, что Александра слишком пристрастна к драгоценностям и слишком распускает своих детей!..

После смерти юного Николая наследником российского престола сделался второй по старшинству сын, Александр Александрович. Этот плотного сложения молодой человек не отличался ни особенным умом, ни особенной образованностью. Смерть Николая оказалась внезапной. Александра не готовили к занятию трона. Однако в дальнейшем именно ему предстояло править империей. Ему же досталась и другая возможная невеста его брата Николая, младшая сестра датской красавицы, Дагмара, впоследствии – Мария Фёдоровна, супруга Александра III, мать Николая II.

Александра и Дагмара были сёстрински привязаны друг к другу. Но волею судьбы они вошли невестками в дома, связанные не только узами родства, но и взаимной неприязнью.

Александр II был несколько раздосадован. Он предпочёл бы видеть в своём семействе старшую датчанку. И снова он делился с подданными своим возмущением «этой ужасной сумасбродной старухой», то есть, конечно же, английской королевой!

Александра не могла присутствовать на торжественном бракосочетании младшей сестры и наследника русского престола, поскольку ожидала первенца. Виктория полагала, что представителям её семейства вовсе нечего делать в Петербурге. Но принц Уэлльский, желавший показать себя независимым, объявил, что «...был бы весьма счастлив лично способствовать соглашению между нашей страной и Россией...» В конце концов Виктория согласилась отпустить сына в Россию, где его ожидал прекрасный приём. Александр II предложил высокому гостю чин почётного полковника гвардии, и Эдуард принял этот дружеский жест с подобающей благодарностью.

После брачных торжеств последовала череда роскошных праздничных приёмов. Принц Уэлльский пригласил своего шурина Александра Александровича в Лондон. Молодые супруги охотно и радостно приняли приглашение; в особенности Дагмара-Мария, которой очень хотелось повидаться с сестрой. Император с удовольствием наблюдал за поведением наследника английского престола. Принц проявлял явную расположенность к дому Романовых. Александр II снова стал надеяться на возможное сближение с Англией.

* * *

В 1874 году назрела действительная возможность некоторого сближения Англии и России. У обеих вызывала чувство естественного страха новорождённая Германия.

Во второй половине девятнадцатого столетия европейские монархи всё ещё оставались важной политической силой. Отношения между царствующими домами, их родственные связи всё ещё оказывали важнейшее влияние на политику правительств. Так, падение Наполеона III многие историки, жившие в той самой второй половине девятнадцатого века, объясняли отсутствием семейных связей его династии с современными ему царствующими домами.

Всё яснее становилось, что необходимо соединить подлинными родственными узами дом Романовых с домом Виктории. Речь могла идти о браке двадцатишестилетнего Альфреда, герцога Эдинбургского, герцога Саксен-Кобург-Готского, с шестнадцатилетней Марией Александровной.

Виктория не хотела этого брака. Эта женитьба одного из её младших сыновей на русской принцессе связывала королеву с гниющей династией Романовых, накладывала несомненные обязательства... Кроме того, имелись основания и для того, чтобы усомниться в нравственности Марии Александровны. Ведь эта девочка воспитывалась при дворе отца, проявившего недостойную монарха развращённость, напоминавшую худшие времена «георгианского каре».

На Джона Брауна Англия всё же смотрела с должной снисходительностью. Его возможные отношения с королевой вполне можно было воспринимать как символическое сближение с народом. Но русский император пошёл на поводу у интеллектуально-аристократического кружка славянофилов, сторонников национальной доктрины в ущерб доктрине монархической, не находивших дом Романовых русским в достаточной степени. Эти «славянофилы», как они себя называли, сумели свести любвеобильного стареющего донжуана-императора с молоденькой доступной красоткой, принадлежавшей по рождению к династическому гнезду Рюриковичей, правившему русскими землями до Романовых. Император не скрывал своего, фактически брачного союза с княжной Екатериной Долгоруковой от больной императрицы и взрослых детей. Едва императрица скончалась вследствие болезни лёгких, как Александр II поспешил узаконить своё сожительство. Трое маленьких детей, рождённых ещё вне законного брака, бегали теперь по коридорам и залам петербургских дворцов. И всё упорнее распространялись слухи о якобы намерении императора преподнести жене титул императрицы и сделать наследником престола восьмилетнего Георгия, его сына от Долгоруковой, бесцеремонно отставив от трона Александра Александровича...

Эти намерения, инспирируемые так называемыми «славянофилами», были необычайно пагубными, поскольку несомненно подрывали авторитет дома Романовых в концерте европейских монархий. Но славянофилы готовы были во имя торжества национальной доктрины пренебречь сложившимися династическими связями и, в сущности, обречь Россию на одиночество в Европе...

Виктория не хотела женитьбы сына на принцессе из подобного семейства. Кроме того, до Лондона уже дошли слухи о том, что единственная дочь Александра II, великая княжна Мария Александровна, объявила во всеуслышание, что во всём согласна с отцом и полагает его человеком совершенным и даже «выше всякой критики».

Отношения Александра Николаевича с дочерью были весьма сердечными. Возможно, ему представлялось, что она похожа на свою мать. В этой девочке император желал видеть её мать, видеть такою, какою она предстала перед ним в юности. Кроме того, он чувствовал себя всё-таки виновным. И особенно виновным именно перед единственной дочерью, невинной девушкой. Сыновья – мужчины, молодые люди – не имели права бросить в него камень!..

Лорд Альфред Лофтус, английский посланник в Санкт-Петербурге, однако, описывал принцессу очень положительно... Лорд Лофтус был тронут и тёплой привязанностью дочери к отцу:

«...ежедневно император проходит в сопровождении своей дочери мимо моего дома, направляясь в Летний сад. За ними следуют порожние сани...»

Александр ценил безоговорочную любовь дочери; тем более, что остальные дети крайне дурно относились к его второму браку, да ведь и имели на то веские основания.

Император стремился всячески баловать осиротевшую наполовину после смерти матери Марию[103]103
  ...после смерти матери Марию... – Мы опять хитрим немножко. На самом деле императрица Мария Александровна умерла уже после замужества дочери, в 1880 году. Таким образом, опасения королевы Виктории делаются ещё более понятными, поскольку Великая княжна фактически одобряет незаконное и безнравственное сожительство своего отца с незамужней девицей Долгоруковой.


[Закрыть]. Он также опасался за её нравственность. Одинокая девочка... Он охотно отправил её гостить в Гессен-Кассельский замок, в Югенгейм, к дяде, родному брату покойной императрицы Марии Александровны, полной тёзки своей единственной дочери.

О, эти семейные дела! Герцогиня Алиса Гессенская, невестка правящего герцога, улаживает приезд молодого герцога Эдинбургского в Югенгейм. И Виктория, и Александр II обо всём осведомлены. Принцесса Мария и герцог Альфред встречаются – естественно, на балу! – и нравятся друг другу. В Лондон летит письмо Алисы: «...милая очаровательная дочь русского императора совершенно покорена Альфредом...»

Но всё же Виктория колеблется. Она понимает, что столкновение внешнеполитических интересов России и Англии неминуемо. Так стоит ли улаживать брак Альфреда?.. Но Германия, эта чудовищная Германия!.. И «эти русские православные суеверия, ещё более крайние, чем папизм...»

А Пусси пишет из Берлина, что «...царь Александр говорит ужасные вещи об Альфреде...»

Принцесса Мария отвечает на письмо герцога Альфреда:

«...Несмотря на то, что будущее вряд ли соединит нас, как мы надеялись, я прошу Вас никогда не сомневаться в моих добрых чувствах...»

Между тем Александр II намекает на возможность союза России... с Германией! Кажется, это решило дело. В июле 1873 года герцог Эдинбургский снова приглашён в Югенгейм. Однако Виктория предлагает Александру II привезти дочь в Лондон, на своеобразные «смотрины». Всероссийский император отказывается. Затем предлагает, в свою очередь, встретиться в Кельне, на полпути между Лондоном и Санкт-Петербургом. Королева в письме к дочери Алисе называет русского императора «азиатом». Император говорит кому-то из старших сыновей, что английская королева – «дура» (это определение Виктории уже вошло у Александра Николаевича в привычку!). В итоге Викторию так и не познакомили с будущей невесткой. Она жалуется замужним своим дочерям на отвратительное пренебрежение правами будущей свекрови. Ведь даже в самых «обыкновенных почтенных семьях» положено до свадьбы показывать невесту матери жениха!..

А в Санкт-Петербурге уже готовятся к пышной свадьбе. Сыновья королевы, которые отлично понимают, что им зависеть от венценосной матери ещё годы и годы, рады любому поводу проявить некоторое непокорство. Вот и теперь, вместе с женихом, Альфредом Эдинбургским, в Санкт-Петербург прибывают Эдуард, принц Уэлльский (тот самый строптивый Берти!), и Артур, герцог Коннаутский. Нашествие английских принцев! А тут ещё высокородные особы из Германии и Дании!.. Газеты Москвы и Петербурга захлёбываются описаниями... И только Лев Николаевич Толстой, будущий некоронованный правитель европейской литературы, не жалует ни принцев зарубежных, ни императоров отечественных!

Январь-февраль 1874 года. Свадебные торжества. Великая княжна Мария Александровна выходит замуж за Альфреда, герцога Эдинбургского, герцога Саксен-Кобург-Готского. Роман Алексея Вронского и Анны Карениной – в самом разгаре!..

«Каренины, муж и жена, продолжали жить в одном доме, встречались каждый день, но были совершенно чужды друг другу. Алексей Александрович за правило поставил каждый день видеть жену, для того чтобы прислуга не имела права делать предположения, но избегал обедов дома. Вронский никогда не бывал в доме Алексея Александровича, но Анна видала его вне дома, и муж знал это.

. . . . . . . .

В середине зимы Вронский провёл очень скучную неделю. Он был приставлен к приехавшему в Петербург иностранному принцу и должен был показывать ему достопримечательности Петербурга. Вронский сам был представителен, кроме того, обладал искусством держать себя достойно-почтительно и имел привычку в обращении с такими людьми; потому он и был приставлен к принцу. Но обязанность его показалась ему очень тяжела. Принц желал ничего не упустить такого, про что дома у него спросят, видел ли он это в России; да и сам желал воспользоваться, сколько возможно, русскими удовольствиями. Вронский обязан был руководить его в том и в другом. По утрам они ездили осматривать достопримечательности, по вечерам участвовали в национальных удовольствиях. Принц пользовался необыкновенным даже между принцами здоровьем; и гимнастикой, и хорошим уходом за своим телом он довёл себя до такой силы, что, несмотря на излишества, которым он предавался в удовольствиях, он был свеж, как большой зелёный глянцевитый голландский огурец. Принц много путешествовал и находил, что одна из главных выгод теперешней лёгкости путей сообщения состоит в доступности национальных удовольствий. Он был в Испании и там давал серенады и сблизился с испанкой, игравшей на мандолине. В Швейцарии убил гемза[104]104
  ...убил гемза... – Гемзе – лань, редкое животное, которое водится в швейцарских Альпах.


[Закрыть]. В Англии скакал в красном фраке через заборы и на пари убил двести фазанов. В Турции был в гареме, в Индии ездил на слоне и теперь в России желал вкусить всех специально русских удовольствий.

Вронскому, бывшему при нём как бы главным церемониймейстером, большого труда стоило распределять все предлагаемые принцу различными лицами русские удовольствия. Были и рысаки, и блины, и медвежьи охоты, и тройки, и цыгане, и кутежи с русским битьём посуды. И принц с чрезвычайной лёгкостью усвоил себе русский дух, бил подносы с посудой, сажал на колени цыганку и, казалось, спрашивал: что ещё, или только в этом и состоит весь русский дух?

В сущности, из всех русских удовольствий более всего нравились принцу французские актрисы, балетная танцовщица и шампанское с белою печатью. Вронский имел привычку к принцам, но, – оттого ли, что он сам в последнее время переменился, или от слишком большой близости с этим принцем, – эта неделя показалась ему страшно тяжела. Он всю эту неделю не переставая испытывал чувство, подобное чувству человека, который был бы приставлен к опасному сумасшедшему, боялся бы сумасшедшего и вместе, по близости к нему, боялся бы и за свой ум. Вронский постоянно чувствовал необходимость ни на секунду не ослаблять тона строгой официальной почтительности, чтобы не быть оскорблённым. Манера обращения принца с теми самыми лицами, которые, к удивлению Вронского, из кожи вон лезли, чтобы доставлять ему русские удовольствия, была презрительна. Его суждения о русских женщинах, которых он желал изучать, не раз заставляли Вронского краснеть от негодования. Главная же причина, почему принц был особенно тяжёл Вронскому, была та, что он невольно видел в нём себя самого. И то, что он видел в этом зеркале, не льстило его самолюбию. Это был очень глупый, и очень самоуверенный, и очень здоровый, и очень чистоплотный человек, и больше ничего. Он был джентльмен – это была правда, и Вронский не мог отрицать этого. Он был ровен и неискателен с высшими, был свободен и прост в обращении с равными и был презрительно добродушен с низшими. Вронский сам был таковым и считал это большим достоинством; но в отношении принца он был низший, и это презрительно-добродушное отношение к нему возмущало его.