Текст книги "Сад лжи. Книга вторая"

Автор книги: Эйлин Гудж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

28

Дело „Тайлер против Крупника" было действительно весьма неординарным. Как и предполагала Роза, когда в прошлый четверг Бернис Стендаль передала ей папку и при этом весело подмигнула. В ее ушах до сих пор звучали брошенные Бернис слова предостережения: „Желаю массу удовольствия".

Теперь, впуская в свой маленький кабинет рядом с конференц-залом человека по имени Шимон Крупник, Роза спрашивала себя, как ей вообще следует вести себя с ним. Он выглядел так, словно только что вышел из машины времени: больше всего Крупник походил на человека из еврейского гетто девятнадцатого века. За окном больше тридцати по Цельсию, а на нем длинный, до пят, черный лапсердак и тяжелая черная фетровая шляпа. Лицо бледное, за толстыми стеклами очков помаргивают подслеповатые глазки – как у живущего в темной норе крота. Длинные курчавые пейсы и черная, казалось, травленная молью, борода не закрывали полностью пухлые бледные щеки.

„Господи Иисусе, – подумала она, – как мне к нему обращаться?"

В конце концов она решилась и протянула руку со словами:

– Приятно познакомиться с вами, мистер Крупник. Мистер Стендаль шлет свои извинения. Боюсь, он и на самом деле не имеет возможности сегодня увидеться с нами.

„Что-то тут не То", – промелькнуло у нее в мозгу.

Роза почувствовала беспокойство: Крупник стоял перед ней и внимательно разглядывал ее протянутую руку так, словно это была мертвая змея.

Пробормотав нечто вроде „Мне тоже доставляет удовольствие", он так и не соблаговолил пожать ее руку.

И тут она вспомнила. Один из ее друзей-евреев как-то рассказывал, что хасиды никогда не прикасаются к женщинам, кроме собственных жен.

Она вся зарделась от смущения – и тут же опустила руку, сделав вид, что просто поправляет складку на юбке.

– Можно мне принести вам чашечку кофе? – спросила она.

Он протестующе затряс головой, и Роза успела заметить, как удивленно взлетели вверх его брови.

„Конечно, – тут же сообразила Роза, – грязные чашки, а у них все должно быть кошерное. Господи, я еще не приступила к делу, а уже допустила два промаха!.."

– Почему бы вам не присесть? – предложила она, указывая на кресло, обитое выцветшим зеленым вельветом, гармонировавшим с корешками книг на полках.

Глядя, как он чопорно садится на самый краешек кресла, Роза вспомнила далекое детство и хасидов, которые жили по соседству с ними. Они как будто принадлежали совсем другому миру, эти люди, спешившие по Джей-авеню в своих черных одеждах с развевающимися полами. Глаза устремлены вперед, тщательно избегая взглядов женщин. Однажды они вместе с Нонни проходили мимо группы хасидских евреев и бабка, толкнув Розу в бок, яростно прошипела:

– Они носят шляпы, чтобы не видны были их рога. Это отметина дьявола, чтоб мы не забывали, кто убил Господа нашего Иисуса Христа. Они же Его убили, как собаку…

Впервые теперь Роза имела возможность разговаривать с хасидом. Понятно, почему она нервничала. Вот если бы Макс был рядом. Он бы знал, как и что нужно говорить.

Мысль о Максе немного успокоила ее. Она представила себе, как он открывает бутылку охлажденного „Шардоннэ" в конце дня, прекрасно зная, что именно ей нужно. Даже в музыке. Вивальди, Джон Рэнбурн, Кэт Стивенс – если ее нервы напряжены; „Муди блюз", „Лет Зеппелин", Девятая Бетховена, если ей нужно поднять настроение.

Он говорил, что поживет у нее пару дней. А прошло уже два месяца. Все это время он подыскивал себе квартиру, но подходящей пока не нашел. Правда же заключалась в том, что ока уже привыкла к тому, что он рядом. Нет, больше того – ей это нравилось.

Но нужно заняться клиентом. Роза посмотрела на лежащую перед ней пухлую папку.

Крупник обвинялся в том, что напал на Тайлера, работающего в газетном киоске под эстакадой на Кингз Хайвей. Тайлер заявил полиции, что Крупник, возмущенный тем, что на витрине была выставлена сионистская газета (Сатмирская секта воинственно выступала против сионизма на том основании, что сам Бог не называл Израиль Землей Обетованной), потребовал убрать ее. После того как Тайлер отказался, Крупник повалил его на землю и несколько раз ударил. Прохожие погнались за хулиганом и задержали его. Тайлер подтвердил личность злоумышленника.

Крупник отрицал все начисто. По его словам, он находился за целый квартал и в это время запирал свою типографию. Неизвестные люди налетели на него сзади и куда-то потащили. Как доказательство вины они посчитали красные пятна у него на руках. Но это была типографская краска, а вовсе не кровь. Тем не менее его арестовали. Впрочем, обвинения были сняты за недостаточностью улик: никто, кроме Тайлера, не мог поклясться, что именно он, Крупник, его избил.

Тайлер, несмотря на это, подал гражданский иск в возмещение ущерба, который он определил в триста тысяч долларов.

– Что, я должен буду давать показания? – нервно выпалил Крупник, теребя лежавшие на коленях пальцы.

Роза улыбнулась ему, надеясь успокоить: выходит, ее новый клиент так же боится судьи и присяжных, как и большинство людей.

– Совсем не обязательно, – ответила она. – У нас будут свидетели. Но, конечно, ваше выступление могло бы нам помочь. Не только потому, что присяжные хотят получить максимум фактов, но и потому, что им интересно узнать, что вы за человек, каков ваш образ жизни и тому подобное. – Роза остановилась, вспомнив ужасные слова, в свое время сказанные ее бабкой: ведь и другие люди, решила она, тоже могут с подозрением и даже страхом отнестись к любому, чья внешность отличается от их собственной. – Простите, мистер Крупник, вы женаты?

Он дважды моргнул, между тем как пальцы еще быстрее забегали по коленям.

– Я живу с мамой, – наконец произнес он.

– А сколько вам лет?

– В будущем месяце должно, благодарение Всевышнему, исполниться сорок три.

– Есть у вас какое-то хобби? Ну, знаете, наблюдение за птицами, фотографирование…

Крупник, не произнося ни слова, уставился на нее с видом крайнего удивления.

„Понятно, – сделала она вывод. – С моей стороны этот вопрос был идиотским". Но ведь если бы, скажем, он занимался какой-нибудь благотворительностью, продавал лотерейные билеты, чтобы помогать бороться с мышечной дистрофией, или читал книги слепым, это наверняка произвело бы на присяжных благоприятное впечатление.

– Хорошо, мистер Крупник, тогда я несколько изменю формулировку своего вопроса. Что вы предпочитаете делать в свое свободное время?

– Изучаю Талмуд, – ответил он без малейшей запинки. – Читаю Тору, Пятикнижие. Хожу в синагогу.

Голос его звучал с некоторой долей воинственности. Чувствовалось, он уверен: в жизни нет ничего более важного.

Розу это начинало уже беспокоить. „Если я не смогу его разговорить, – подумала она в отчаянии, – то присяжные, чего доброго, и на самом деле решат, что у него под шляпой рога".

Что бы такое придумать?

И тут она вспомнила. Много лет назад она читала об одном случае, когда судили чернокожего по обвинению в изнасиловании белой женщины. В зале суда, битком набитом черными, жертва насилия не смогла точно указать на конкретного виновника.

– У меня есть одна идея, мистер Крупник, – от возбуждения Роза с трудом заставила себя не вскочить из-за стола. – Неизвестно, как получится, но попробовать стоит.

– Да-а?

– Когда вы в последний раз видели мистера Тайлера? Я хочу сказать, когда вы в последний раз стояли с ним лицом к лицу?

Крупник на секунду задумался, сведя вместе густые брови.

– В октябре прошлого года. В суде. С того времени мы общались только через адвокатов.

Роза улыбнулась. „Уже горячо", – с удовлетворением подумала она.

– Мистер Крупник, скажите: сколько ваших друзей и знакомых смогли бы явиться в суд, когда начнется слушание вашего дела? Мне нужно, чтобы их было по крайней мере двадцать пять человек или даже больше, если это возможно.

Он озадаченно посмотрел на Розу. И тогда она рассказала ему о своем плане, вызвав улыбку, которая моментально преобразила его бледное серьезное лицо, мягко засветившееся застенчивой радостью, как будто у него внутри зажгли праздничную свечу.

– Алевай! – воскликнул он. – Я обеспечу столько, сколько потребуется. Хоть сто человек. Или еще больше.

…Десять дней спустя Роза стояла на ступенях перед зданием окружного суда на Фоле-сквер, когда на площади остановился желтый автобус. Из него вышли примерно сорок человек – все в длиннополых черных лапсердаках, черных фетровых шляпах, с черными бородами и черными пейсами.

Как только хасиды расселись в зале суда, Роза обратилась к судье:

– Ваша Честь, у меня к вам не совсем обычная просьба. Вместо вступительной речи я хотела бы – с вашего позволения – обратиться к мистеру Тайлеру.

Судья Генри, чернокожий со снежно-белой копной курчавых волос, уложенных в стиле афро, при этих словах нахмурился. Сердце Розы мгновенно упало. Что если ей откажут…

– А вы не могли бы сказать суду, какой именно вопрос собираетесь задать истцу, мисс Сантини?

– Я попросила бы мистера Тайлера идентифицировать моего клиента, мистера Крупника, Ваша Честь.

Среди присяжных произошло заметное оживление: сонные скучающие лица заулыбались, сгорбленные спины распрямились.

„Прекрасно. Теперь бы только сработало!" – неслышно взмолилась Роза.

Судья кивнул – он тоже, подумала она, был заинтригован. Вместо обычного потока высокопарных слов впереди маячила перспектива захватывающего театрального действа. Один лишь истец, обративший к залу свое одеревеневшее лицо, пылал гневом. Розе показалось, что перед появлением в суде он уже успел приложиться для храбрости к бутылке сорокаградусной.

– Мистер Тайлер, – произнесла она подчеркнуто ледяным тоном, – можете ли вы указать нам на человека, который напал на вас вечером двадцать первого октября? Как по вашему, находится ли он сейчас в этом зале?

– А где же ему еще находиться? Вот он! – И Тайлер ткнул коротким пальцем в сторону бородатого человека в черном, сидевшего у стола защитника.

– Мистер Крупник, будьте добры, встаньте, пожалуйста, – обратилась Роза к залу.

Зал замер. И все взгляды устремились на человека, продолжающего невозмутимо сидеть рядом с Розой.

В этот момент со скамьи для публики в центре переполненного зала медленно, даже величественно, поднялся Шимон Крупник. Весь его важный вид в сочетании с кудрявящимися возле ушей локонами придавал этой сцене нечто опереточное.

Мистер Крупник расплылся в улыбке.

Роза почувствовала себя победительницей, подумав при этом: „Если б только Брайан был здесь и видел мой триумф. Это почище тех карточных трюков, которые я показывала ему, когда мы были детьми".

Через десять минут после путаного объяснения адвоката истца и прекращения дела судьей, который, объявляя о своем решении, не отказал себе в удовольствии ухмыльнуться, Роза уже пробиралась через зал к выходу. Она чувствовала себя на голову выше окружающих – королева, расточающая улыбки своим подданным и принимающая знаки внимания со стороны столпившихся хасидов. Впервые толпа любопытных у дверей зала не вызывала в ней раздражения.

Неожиданно из толпы вышел седовласый мужчина: он взял ее за локоть и распахнул перед ней высокую деревянную дверь.

Уже в коридоре, остановившись, чтобы поблагодарить незнакомца, Роза отметила, что он выглядит старше, чем показался ей вначале. Явно за шестьдесят, а пожатие, как у молодого. И так же по-молодому красив, мужествен, со смуглым лицом иностранца. Дорогой на вид костюм, хотя пиджак небрежно переброшен через плечо, рукава белой накрахмаленной рубашки закатаны, обнажая сильные руки, покрытые черными волосами.

Как-то странно он на нее смотрит, подумалось ей. Почти изучающе,словно она картина, выставленная в музее, или диковинное животное, занесенное в Красную книгу. Он крепко сжал ее запястье своей твердой теплой ладонью.

– Разрешите поздравить вас, мисс Сантини, – голос был бархатный, с еле заметным акцентом, который она не могла сразу определить. – Ну и спектакль вы устроили. Я до сих пор под впечатлением.

– Спасибо, – ответила Роза и рассмеялась. – Это была игра. Я так же легко могла бы и провалиться. И выглядела бы тогда как полная идиотка.

– Нет, – улыбнувшись, тряхнул головой незнакомец. – Никогда.

Почему он так на нее смотрит? Роза начинала нервничать.

– Мне кажется, я вас не знаю, – произнесла она, убирая руку.

– Никос Александрос, – представился он.

– Разве мы раньше встречались? Я что-то не помню…

На лице Никоса появилось выражение печали. В глазах застыла настоящая боль.

– Да, мы не встречались… Мне очень жаль, – и, помолчав, добавил с вымученной улыбкой: – До свидания, Роза. Желаю удачи. Надеюсь, мы еще встретимся.

Только когда она спускалась по широким каменным ступеням здания окружного суда, до нее вдруг дошло: „Он назвал меня по имени! Странно, откуда он знает, как меня зовут?"

Вопрос этот, несколько раз скользнув по поверхности сознания, будто брошенный по воде камешек, провалился в глубины ее памяти.

…Спеша по бурлящему людьми тротуару и выискивая глазами огонек такси в непрерывном потоке машин на Сентрал-стрит, все увеличивающемся по мере наступления часа пик, Роза думала о предстоящем вечере.

Бутылка хорошего вина. Ужин вдвоем с Максом. Почему не устроить маленький праздник? Надеть свое новое платье из белого шелка, купленное на прошлой неделе в „Блюмингдэйле". И обязательно цветы. Божественно благоухающая сирень – в каждой комнате.

Боковым зрением она увидела, как трое прохожих одновременно повернули головы в ее сторону, когда она бросилась к такси, вырулившему из потока машин метров в двадцати впереди. Бросив на заднее сиденье портфель и нырнув туда же, Роза невольно улыбнулась при мысли, как она за последнее время изменилась. Случись подобное еще недавно, она бы наверняка подумала: раз на нее смотрят незнакомые мужчины, значит, у нее какой-то непорядок в одежде. Пятно на видном месте или поехал чулок. Сейчас она больше так не думала. Роза знала – на нее смотрят потому, что она привлекательна.

И впервые она чувствовала себя привлекательной. Даже красивой. Вчера вечером после ужина они с Максом слушали старые пластинки Гленна Миллера, купленные по случаю на прошлой неделе. Потом Макс показывал ей, как танцуют „линду": он крепко сжимал ее талию своими широкими ладонями, раскручивал в разные стороны, заставлял приседать и в конце концов бросил на софу – разгоряченную, потную, задохнувшуюся и хихикающую, словно подросток. Роза и припомнить не могла, когда она в последний раз получала такое удовольствие и чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Что же удивительного, если на утро Роза, открыв шкаф перед тем, как отправиться в суд, решительно забраковала строгие деловые костюмы темных расцветок и остановилась на яркой кашемировой юбке с разводами и бледно-голубой шелковой блузке.

Роза назвала водителю такси адрес и откинулась назад, пытаясь найти удобное положение на продавленном сиденье машины. Она не могла дождаться момента, когда окажется дома.

– „Му-шу порк", – прочла Роза, передавая Максу обратно пакет и заглядывая в другой, лежавший рядом. – А здесь что? Не могу понять, что здесь такое? Напоминает останки кота бедной миссис Линдквист, после того как его переехала машина мусорщика.

– Это прессованная утятина, – ответил Макс. – Специальный заказ, – и добавил, доставая из бумажного мешка бутылку вина: – А это впридачу. Я подумал, что нам следует отметить сегодняшний день.

Роза поглядела на этикетку и воскликнула:

– „Перье-Жуэ"! О, Макс, даже я знаю, как это дорого. Тебе не следовало…

– Считай, что это премия, – обернув бутылку салфеткой, он начал возиться с пробкой. – И сам Барнум в своем цирке не устроил бы тебе такого фейерверка.

Теплая волна благодарности растеклась по телу Розы.

„Так хочется, чтобы он гордился мною, – подумала она. – Я всем ему обязана".

Макс между тем осторожно, почти без хлопка, вытащил пробку и налил пенящееся шампанское в два высоких бокала. Он только что принял душ: лицо разрумянилось, мокрые волосы курчавятся в вороте рубашки, расстегнутом, как у подростка. Босые ноги, голая грудь… На нем пара мягких застиранных джинсов. Он выглядит не только более худым, но и гораздо моложе своих лет – и вовсе не потому, что в последнее время сбавил вес. Нет… впечатление такое, словно он стал ярче. Как если бы в полутемной комнате вдруг включили все до одной лампы.

Интересно, промелькнуло у нее в голове, а другие женщины, они что, тоже видят его таким же, как она? Красивым, мужественным и… сексапильным? Внезапно она почувствовала укол ревности при мысли, что Макс, возможно, целовался с кем-то из своих клиенток, тоже красивой и сексапильной, обратившейся к нему, скажем, по делу о разводе.

„Жалко, что он скоро уедет от меня", – с грустью подумала Роза.

Правда заключалась в том, что она этого не хотела. Квартира, представилось ей, сразу же станет такой пустой – без него. Не будет ни таких вот ужинов, как сейчас, ни обсуждений минувшего дня за стаканом вина. У них уже успел установиться свой распорядок, как будто они были семейной парой.

На работу они ездили вместе подземкой, а иногда и возвращались так же. Но если один из них задерживался, то второй готовил ужин. В соответствии с их распорядком она принимала душ утром, а он – вечером. Они даже стирали по очереди.

Все было, как у настоящей семейной пары, за исключением постели.

Накануне вечером, танцуя с Максом, испытывая приятное чувство возбуждения, она на какой-то миг задумалась: „А почему бы, в сущности, и нет?"

Да и на самом деле, они ведь были друзьями, и оба нравились друг другу. К тому же их знакомство было таким давним… слишком давним. Разве все вокруг не твердили, что сейчас, мол, Век Водолея, Свободной Любви, секса без всяких обязательств?

Но если бы она стала спать с Максом, это означало бы конец их дружбе, единственному, что у нее оставалось светлого в жизни. И ради чего, спрашивается? Макс вот-вот съедет от нее. А там, кто знает, встретит какую-нибудь женщину, может быть, даже влюбится…

„А я останусь здесь со своими грезами о Брайане, еще более одинокая, чем всегда. Нет уж, лучше ничего не менять. Пусть все остается как есть".

Роза отпила из пенящегося бокала, который подал ей Макс.

– М-м… какая прелесть.

– Смотри, чтобы не ударило в голову.

– Что? Шампанское или сегодняшний успех в суде?

– Шампанское, конечно. Зная тебя, готов поручиться, что сегодня ты забыла про ленч.

– Какая там еда! Я о ней и не думала. Голова у меня была занята совсем другим. Но обещаю: напиваться я не намерена. Слишком дорогое шампанское, чтобы пить его как воду.

Они чокнулись.

– За твои будущие победы! Пусть их будет побольше… Вот дерьмо, извини, я же забыл, у меня там утка в бройлере подогревается.

Из духовки поднимались завитки дыма, а запах напомнил Розе отвратительную вонь нефтеочистительных заводов возле Джерси-Тернпайк. Макс быстро открыл дверцу духовки и вытащил сковородку, на которой лежали обгорелые останки прессованной утки.

– Ничего, – утешила Роза, видя его уныние. – Я совсем не голодна. С меня вполне хватит и „Му-шу".

Роза выпила свой бокал и налила еще шампанского. Приятное тепло охватило ее, словно она сидит в ванне и по телу струится горячая вода. В голове появилась необыкновенная легкость, и ей казалось, что все ее движения происходят как в замедленной съемке: между моментом, когда она дотянулась до своего бокала, и тем, когда ее пальцы сжали липкую ножку, прошла целая вечность.

„Хорошо, я немного окосела. Но сейчас мне так приятно, даже не помню, когда я в последний раз была навеселе. Наверно, прошли годы. С Брайаном? Да, на крыше. Мы тогда выпили целый кувшин „Ред Маунтин". Что ж, за тебя, Брайан, и за леди, с которой ты сейчас пьешь…" – мысленно обратилась она к нему.

Резкая боль осколком стекла царапнула по сердцу. Горло Розы сжалось. Она сглотнула, и пузырьки от шампанского устремились в нос, вызвав на глазах слезы.

Роза вдохнула и закашлялась. Макс похлопал ее по спине – и кашель в конце концов прошел. Роза посмотрела на него и, увидев озабоченность на его лице, неожиданно обвила шею Макса руками, прижавшись щекой к теплу его голой груди.

– Если ты хотел меня напоить, то тебе это удалось, – пробормотала она. – Обещай мне одно. Если я отключусь, уложи меня в постель.

– Обещаю. А для чего еще нужны друзья?

Макс опустил руку Розе на голову и нежно погладил ее волосы.

Она задрожала, почувствовав прикосновение его пальцев к шее.

– Господи, как приятно. Приятно, когда тебя гладят…

Неожиданно Макс отдернул руку. Он отошел к раковине и пустил воду. Роза увидела, как над черной обгорелой сковородкой поднялся грязный гейзер, разбрызгивая вокруг жирные пятна.

– Макс, – позвала она.

Что-то тут было явно не так. Он двигался по кухне порывисто, нервно, словно сердился. Мышцы на его плечах ходили ходуном. Затем он повернулся – и она увидела. Кровь ударила ей в лицо, она почувствовала себя полной дурой.

Макс хотел ее.

Конечно. Он же не был с женщиной… по крайней мере, она так полагала… уже много месяцев. Как она могла быть все это время такой безмозглой. Разгуливать по утрам в пижаме. Выскакивать из спальни к телефону полуодетой, не задумываясь, что он может в этот момент чувствовать. И сейчас тоже… Господи, что он должен о ней думать.

На память ей пришло слово, которое она впервые услышала у себя в школе в спортивной раздевалке. „Дрочилка". Грубое, но точное. Так называли девчонок, которые, зная что за ними подглядывают мальчишки, нарочно возбуждали их. Ей показалось дико смешным и нелепым, что она, Роза Сантини, – в ее-то возрасте, выступает в подобной роли.

Она закусила нижнюю губу, чтобы сдержать напавший на нее приступ неудержимого смеха.

– О, Макс, – вздохнула она. – Пошли в спальню. Прямо сейчас, и плевать нам на ужин. Я, может, и пьяная, но не настолько, чтобы не знать, что для меня хорошо.

Поднявшись на не очень твердых ногах, Роза подошла к нему и обняла его.

– Роза… – сказал Макс хрипло.

– Я знаю, что делаю, если это тебя беспокоит, – улыбнулась она. – И утром я ни о чем жалеть не буду. Если только не перестанем быть друзьями. Хорошо?

Макс кивнул и стало заметно, как двигается его кадык. Он притянул ее к себе и, застонав, начал целовать. Глубоко. Жадно. У Розы было такое чувство, что он хочет проглотить ее всю. Неожиданно закружилась голова. Господи, кто бы мог подумать? Макс…

„Боже, до чего прекрасно, до чего прекрасно…" – думала она в то время, как его сильные руки раздевали ее в спальне.

Он опустился перед ней на колени, снимая колготки и целуя ее ноги, нежно проводя языком по стопе. Потом он перевернул Розу на живот и стал целовать под коленями и каждое из нежных полукружий ее попки.

Роза дрожала от удовольствия: каждое его прикосновение было как неожиданный подарок, который следует медленно разворачивать и смаковать. Как дорогие шоколадные конфеты – их следовало откусывать маленькими кусочками. Боже, какая благодать вот так заниматься любовью и не быть влюбленной! Не испытывать этого смятения чувств, только мешающего наслаждаться актом любви…

Нежным движением он перевернул ее снова на спину – его голова заскользила у нее между ногами.

„Господи Боже мой…"

Она почувствовала, что кончает. Это произошло мгновенно, неотвратимо, словно Роза, не удержавшись, съехала с нагретой солнцем зыбкой песчаной дюны. Ее ноги сами собой обвились вокруг плеч Макса, пальцы рук впились в его густые волосы.

„Господи Иисусе… Боже… Макс… да откуда ты узнал, что мне необходимо, чтобы… испытать это ни с чем не сравнимое блаженство?" – спрашивала она, не решаясь, однако, произнести это вслух.

Задыхающаяся от счастья, Роза жаждала продолжения.

– Войди в меня, Макс, – простонала она. – Скорее!

И он вошел. И это было прекрасно. Даже лучше, чем те серебристые вибрирующие трели, которые звучали в ней раньше, когда его язык дотрагивался до ее заповедных мест. Теперь он проник, казалось, в самые глубины ее существа. Какое наслаждение чувствовать на себе его тяжесть, ощущая, как могучая сила его рук и ног переливается в ее тело, словно сообщая ему заряд электрической энергии. Как это не похоже на Брайана с его медленными, расслабленными движениями. Макс, решительный и мощный, напоминал ей боксера, а Брайан – скорее бегуна на длинные дистанции.

„Ты не должна, слышишь, думать о Брайане! – приказала она себе. – Это неблагородно. Да, неблагородно по отношению к Максу, даже если ты и не влюблена в него. В любом случае незачем впутывать в это дело Брайана".

Дыхание Макса между тем становилось все чаще – ухо Розы щекотали струйки горячего воздуха.

– Я больше не могу сдерживаться… Ты… Господи…

– Хорошо, Макс, хорошо!

Она почувствовала извержение: это был поток, захвативший и ее самое. Все ее тело пело от наслаждения. Снова, снова и снова… Потом она в изнеможении лежала рядом с Максом, не в силах пошевелиться. Сердце неистово стучало в груди. Их тела как бы окутывал кокон, сотканный из пота. Дыхание Макса постепенно успокаивалось, становясь почти неслышным.

– Боже мой, Макс, Боже мой… – прошептала она, пораженная.

В этот момент сердце Розы сжалось от грусти: „Как бы мне хотелось, чтобы я его любила".

Через несколько часов, в истоме сонного блаженства, прижимаясь к Максу, Роза подумала, что даже после того, как они перестали заниматься любовью, ей все равно приятно, что он лежит рядом. С другими мужчинами, с которыми она раньше спала, все было по-другому: после момента близости она начинала чувствовать беспокойство и ей не терпелось, чтобы партнер поскорее ушел. Но с Максом она чувствовала себя так уютно. И меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас, Чтобы он ушел.

Она уже почти проваливалась в сон, когда услышала слова Макса:

– Кстати, мне звонил Стью Миллер из „Пруденшл". Один из клиентов из страховой компании получил вызов в суд… Это врач, и ты ее даже знаешь… Рэйчел Розенталь.

Сна как не бывало. Розу словно окатили ледяной водой. Нервы напряглись как струна, сердце бешено забилось.

„Рэйчел… Жена Брайана…"

Она перевернулась на спину, чтобы не встретиться глазами с Максом. Ей не хотелось, чтобы он догадался о ее чувствах. Слишком уж они были личными и слишком болезненными.

– Неужели? – она притворилась, что зевает. – Вот как. А что там такое?

– Всех деталей я пока не знаю. Завтра утром мы встречаемся со Стью, чтобы все обговорить. Он хочет, чтобы именно я занялся этим делом. Но я подумал, что тебе будет интересно подключиться ко мне. Как ты?

„Черт возьми, зачем Макс это делает? Он же не может не знать, как тяжело мне придется", – озадаченно подумала Роза.

– Не знаю, Макс, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал по возможности безразлично. – Надо будет проверить мое расписание.

Пока она говорила, мысли судорожно неслись одна за другой. В своем воображении она уже видела себя во время будущей встречи – с Рэйчел и, возможно, Брайаном. Ведь он наверняка тоже захочет прийти? Рэйчел убита горем, а Брайан утешает ее, обнимая за плечи…

„Господи, нет. Разве я смогу вынести такое? – запротестовало все ее существо. – После всего, что я пережила".

Нет, решила она, жалеть Рэйчел не входит в ее планы.

Но тут же она представила себе все по-другому. Разве не может она просто притвориться,что жалеет Рэйчел и хочет ей помочь? Кто знает, может быть, ей действительно это удастся. Ведь Макс сейчас так занят делом против „Бостонской корпорации". И какой благородной она будет выглядеть! Само всепрощение!

А Брайан? Разве не будет он ей благодарен? Конечно же, будет. Она уже видела мысленным взором… Вот они собираются вместе на кофе или ленч… и их объединяет одно общее дело. Сперва они с Брайаном будут говорить только о Рэйчел. Но потом беседа коснется и других вещей… Они будут смеяться вместе, вспоминая былые времена, когда они любили друг друга. Да, ударило Розу в висок: это будет их связывать. Именно так. Связывать ее и Брайана.

А как же Макс? Что она ему скажет? Ладно, это будет своего рода испытанием. Макс всегда видит все, с ним надо быть начеку. Он сразу раскусит, что значит для нее это дело. Черт с ним. Он ведь сам бросил ей приманку. И если она завтра пойдет на эту встречу, он тут же поймет, что она по-прежнему не забыла Брайана.

Но какое, собственно, ему дело? Именно этого Роза и не могла понять, снова и снова прокручивая свои отношения с Максом. Ладно, она заглотнет эту наживку… Но на своих условиях. Не на его.

Роза перекатилась на живот и в упор посмотрела на Макса. Она была возбуждена и, казалось, по телу пробегают электрические разряды. Ее переполняла энергия, начисто прогнавшая остатки сонливости.

– Ладно. С расписанием будет все в порядке. Я найду время, – сказала она.