Текст книги "Частная детективочка или кодекс локального апокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Евгения Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Отец Пётр рассказал историю связанную с пребыванием его деда в Ираке. В феврале 2015 года от рук бойцов 'Исламского государства' катастрофически пострадали городская библиотека и библиотеки расположенных в Мосуле доминиканского монастыря и католической церкви. Хранилища были взорваны и подожжены, а небольшая часть собрания погружена на грузовики и вывезена в неизвестном направлении, но многие из книг были спасены жителями: спрятаны или выкуплены у торговцев на черном рынке.

К его деду попала очень древняя рукопись. Около двух сотен листов тончайшего папируса исписанных от руки. Рисунки и схемы могли представлять интерес и для учёных натуралистов, так как там были рисунки неизвестных растений; и для медиков, так как стилизованные иллюстрации могли иметь связь с функционированием организма человека. Но язык текста был абсолютно неизвестен. А переплёт из синеватой кожи, не подходящей ни одному их живущих в природе существ представлял ещё одну загадку.

Наставник его деда сделал предположение, что рукопись могла являться печально известной "синей книгой". Её считали первоистоком сатанизма. Сводом его заветов. Книгой Верховного мага с заклинаниями и молитвами обращёнными к Тёмным богам.

–Сатанизм, как почитание 'Тёмных богов' – Природы в аспекте её мощи и гнева, берёт своё начало в древнем язычестве. Язычник не только верит в существование злого духа, но и служит ему. 'Злой дух' – а по сути, воплощение грозной мощи Природы – для него такое же божество, как и 'добрый дух'. При этом гневным 'тёмным богам' Природы, судьям человечества за порой варварское уничтожение лесов и животных, кровавые войны, насилия и убийства и их умиротворению придавалось не меньшее, а зачастую и большее значение, нежели 'светлым' духам-покровителям. С самого начала имело место не поклонение, а именно почитание каких-либо сущностей. Большинство сатанистов любого толка имеют принципом гордость – и среди них считается, что поклонение кому-либо унижает подлинного сатаниста. Однако часть сатанистов – люцифереане наоборот считали и считают образ Люцифера (слово сатана ими практически не используется) как изначально светлый и позитивный образ. Христианство заняло по отношению к этому духу совершенно иную позицию. Признавая формально его существование, не думая его отрицать, введя это положение в догмат, оно объявило 'злого духа', то есть языческий образ бога-царя, рогатого Цернуроса, повелителя стихийной мощи – сатаной (то есть противником), врагом благого божества, как бы противоположением божества. В христианстве всякая попытка обращения к сатане, как к высшему духу, является богоотступничеством,– процитировал мне Сильвер.

Я услышала голос одного из прихожан – скрипучий и неприятный, и заданный вопрос только добавил мне уверенности в моей правоте.

–И чем почитание богов Природы так уязвило христианскую церковь? Может, если бы люди шли за этими богами, мы не пришли бы к вырождению человека. К такому состоянию, как сегодня..

–Христианская вера,– мягко сказал отец Пётр,– заботится о совершенствовании души, а языческие природные культы потакали животным инстинктам в человеческом теле, которое Господь тем и отделил от животных, что дал ему эту бессмертную душу.

Скрипучий смешок был прерван ропотом возмущённой паствы и любознательный прихожанин, видимо, вынужден был покинуть собрание. И, судя по шуму, не совсем по своей воле.

Я зевнула ещё раз. Теперь с чувством удовлетворения. И закрыла глаза.

Когда я увидела занавешенные окна спящего борделя, раздражение оттого, что меня не разбудили пораньше, исчезло.

–Конечно, у девиц совиный ритм жизни, они всю ночь в поте.. не лица конечно.. Фу, пошлятина всякая в голову лезет.

Возле красной солидной двери висел пресловутый, красный же, фонарь. Больше как символ, конечно. И тут же деревенская лавочка под окошком. Под раскидистой стапой липой. На лавке конопатая девчонка плевалась семечками и болтала ногами.

–Ты здесь живёшь?– удивлённо спросила я, шлёпаясь на, вытертую задами, лавку рядом с маленькой простушкой.

–Не-а,– затрясла пшеничными косичками она,– мамка работает, убирается. Я тоже ей помогала.

Она хвастливо сморщила нос.

–Вот, тётенька семечек дала.

Дверь открылась и на порог вышла та самая тётенька. Дунул ветерок. Пятна солнышка, пробивающегося сквозь листву, пошли рябью. А тётенькин, и без того откровенный, пеньюарчик сдул на сторону, открывая пухлые ляжки.

–Пашка, мамка зовёт,– лениво процедила тётка и с интересом поглядела на мою изумрудную прядь в волосах.

Девчонка юркнула внутрь.

–Работу ищешь?– спросила она, уже явно обращаясь ко мне.

–Да, в основном, она меня,– пошутила я.

Ничего удивительного в том, что бордельная мамка заинтересовалась такой малолеткой, как я, не было. Мои сверстницы частенько были уже опытными работницами. Незаконнорожденные зарабатывали свой хлеб как могли. И такой высококласный бордель, как у Алика был ещё не худшим выходом.

–А-а-а,– протянула она,– ты та девушка, что должна прийти от босса?

–Она самая.

–Я думала ты старше.

–А я думала бог еврей. А оказалось сын божий.

Тётка хмыкнула.

–Наверное, потому у них национальность по-матери. Заходи,– мотнула она нечёсанной башкой и лыбясь во весь испомаженный рот.

Я поднялась и прошла в затемнённую гостинную, в которой наводили порядок, после ночной пирушки, блёклая дебелая бабёха и мелкая вертлявая Пашка.

Мамка откинула штору на одном из окон и завозилась с кофемашиной.

–Хороший у вас кофеёк,– оценила я результат её трудов, отхлебнув первый глоток.

–Таська ещё не поднялась. Алик сказал, тебе она нужна?

–Похоже. Вот распрошу, тогда буду знать точно.

–Паш, а Паш, сбегай на второй этаж, разбуди Таську.

–А она драться не будет? Я уж её раз будила, так она в меня туфлей запустила, рожу каблуком расцарапала.

–Сказала разбуди, значит разбуди. Твоей пёстрой мордахе это повредить не сможет. В шлюхах тебе карьеры не сделать, а убираться и с фингалом можно,– довольно жестоко, как на мой взгляд констатировала мамка.

Девчонка пошла по лестнице, шмыгая носом, а когда тётка отвернулась показала ей язык.

–Я всё вижу,– рявкнула та, как будто и впрямь глаза на спине имела и мелкая затопотала по лестнице, словно получила пинок под нескладный зад.

Очень скоро послышался визг и грохот. Маленькая негодница ссыпалась по ступенькам с хитрым выражением в прищуренных глазёнках. Следом мчалась разозлённая девица. Надо понимать Таська. Хорошенькая! Как феечка.. И взбешённая, как разбуженный вампир.

Пашка юркнула за спину мамки.

Бешенная девица, увидев незнакомое лицо, притормозила на повороте. Всё таки выучка у Алькиных "бабочек" манежная. Воображаемый удар хлыста и короткое "алле!" в глазах, только кажущейся ленивой, дрессировщицы и летящая пантера уже стелется по опилкам цирковой арены.

Прозрачные тряпочки ничуть не срывали совершенно голого тела, мягкая грация которого оставила привкус мороженной клюквы в моём завистливом организме. Какая бы девушка не скисла от этого розового зефира в кружевах.

–Я бы выпила кофейку, Стефочка?– вопросительно обратилась она к мамке.

–Выпей, выпей,– с искорками смеха в глазах ответила та.

Пританцовывая на пальчиках босых ножек, притворщица обошла кресло, в котором устроилась Стефа, как будто не видя скорчившуюся за ним Пашку. Но, как только та оказалась у неё за спиной и расслабилась, быстро обернулась и влепила ей щелбана.

С опытом борднльной девицы ничего не стоило по пар взглядов определить неформальность обстановки.

Соблазнительная попка в "фельдиперсах" завертелась у кофеварки. Что такое фельдиперсы я не помнила, но как-то связывала их в уме с хорошенькими девушками.

Наконец все приготовления были закончены и я оказалась напротив своей свидетельницы. Правда, продолжая как дурочка пялиться на её неприкрытую грудь с торчащими коричневыми сосочками.

–Неделю назад,– сухо сказала я, злясь на свою неотёсанность,– у вас был клиент с заметной приметой – металлическими ногтями..

Таська оказалась умненькой и приметливой девчонкой. Если бы не её профессиональное бесстыдство, которое меня и смущало и дразнило одновременно, мы бы может даже подружились. Но я всё время себя сдерживала, чувствуя, подогреваемый сканером, разгул физиологии.

А по делу она рассказала следующее. Тип, которым я интересовалась, появляется раз в неделю и как раз сегодня вечером должен появиться в "Афродите". По описанию можно было понять, что, кроме вышеупомянутых ногтей, ничего общего с "монтёром" он не имел. А значит это всё таки какая-то группа. Секта или что-то типа..

Я обязательно должна выследить этого типа. Он вряд ли ожидает этого, приходя в знакомое место. Значит я должна приготовиться к ночной работе и мне надо вернуться домой, подготовиться и отдохнуть.

Однако я позабыла, что раздала задания своим добровольным помощникам. Работа в команде мне несколько непривычна. А вот Гера и Тимур соответственно были в этом, как рыбы в воде. Герасим прекрасно пообщался с Аликом и его канцелярией и вычислил несколько подходящих адресов. Тимка перешерстил всё, что касалось сведений о сектах действующих в городской черте и даже о наличии убийств похожей виктимологии за последние пару лет. Даже список до сих пор не обнаруженных пропавших ЧМошников с подробными описаниями и подробностями происшествий прихватил.

И они уже собирались без меня чесать по адресам. Увлеклись любимой работой.

–Эй,– нарочито помахала я ладошкой у Тимки перед глазами и ревниво надулась,– напоминаю, это моё дело. Могли бы хотя бы подождать.

–Так ты же не сообщаешь никому, когда явишься. А время не терпит,– влез с наставлениями Герасим. И, раз ты уже здесь, больше поводов задерживаться нет, по дороге договорим.

Я, всё ещё продолжая дуться, втиснулась в машину Тимура, между двумя Алькиными боевиками, которых он отрядил нам, если мы вдруг столкнёмся не с одним неофитом-сектантом, а целой группой фанатиков-убийц. Смотри-ка, босс, как никогда серьёзен и намерен не имитировать бурную деятельность, а и впрямь действовать. Видимо отношения с религиозными лидерами имеют ещё какую-то, неизвестную мне, подоплёку. Раз он так старается. Или урон Алькиному авторитету пришёлся в уж больно не вовремя.

В общем говорить было особо не о чем. Мы направлялись на самый перспективный из обнаруженных Герой адресов. За две улицы от места убийства, но большая часть дороги, от квартиры до места обнаружения трупа, проходит через стройку. Точнее место ремонтных работ большого куска наземной линии метро. Какое-то время она не использовалась, а теперь у города дошли до неё руки. Ночью работы не велись и по территории стройки можно было пронести труп или бесчувственное тело священника подальше от места проживания убийц.

Если там ничего не найдём была ещё пара-тройка адресов. Но в пользу этого говорило ещё и наличие сада смежного с высоким забором отгораживающим огромную территорию действующей птицефабрики.

Тимур, по своей линии расследования, нашёл только несколько пропавших, которые по сведеньям друзей и родственников по складу характера могли приобщиться к сектантству, так как были либо неуравновешенными натурами, либо находились в ситуации стресса или одержимости странными идеями. Сопоставив их с направлением которое нашла я, мы выделили по меньшей мере троих подходящих потеряшек. Из которых один даже походил по описанию на нашего навязшего на зубах "монтёра".

Когда мы подъехали, над городом собрались чернющие тучи и в отдалении уже посверкивали дальние молнии. На минуту мне показалось, что один из равнодушных богов, ради минутной благосклонности которых, люди так любят резать друг дружку, решил обозначить своё присутствие. Может даже тот самый – рогатый бог.. Я поёжилась. Не от страха, просто налетел холодный порыв ветра.

В квартире тоже было темно, несмотря на незанавешенные окна, одно их которых выходило в сад, густо заросший старыми, давно не резанными плодовыми деревьями.

В моём саду они были такими же старыми, но Герасим так безжалостно расчистил кроны, обрезав некоторые почти до самых стволов, что сад стал светлым и весёлым. Некоторые из обрубков пустили молодые и здоровые выгонки и в этом году на них уже повисло по несколько плодов.

Этот сад стоял по нижние ветки в зарослях крапивы и дикой сливы и тот, кому для каких-то целей захотелось бы пробраться к едва виднеющемуся забору, был бы исколот жгучими листьями и древесными колючками, торчащими из молодых дичек.

Комната была пуста. Оказалось обитатели покинули её, несмотря на то, что аренда была оплачена до конца месяца. Это только утвердило нас на мысли, что мы там, где должны быть. Дом был таким же старым, как сад. Даже старше. Я никогда не видела дощатых полов, крашенных масляной краской. Пол был тёмно-красного цвета. Как венозная кровь. Сколько ему лет? Может сто?

Ни одной, даже самой маленькой вещички, которая могла бы хоть что-то сказать о квартирантах, в доме не осталось. Только на краске пола виднелись лёгкие царапины. Я встала на коленки и пригнула голову к самому полу, глядя под углом к свету. С трудом угадался рисунок затёртой пентаграммы. Я поднялась и с разочарованием огляделась.

Под моими ногами нарисовался Синдж, который всю дорогу выплясывал на моих коленках, а по приезде незамедлительно исчез. Его куцый, после последнего приключения, хвостишко едва поспевал за его же любопытным носом. Сейчас он подпрыгивал на месте с таким нетерпением, что было нетрудно догадаться – отыскалось что-то весьма интересное.

Я немедленно направилась за ним и гордый следопыт вывел меня в сад. Он поскрёб землю в ничем не примечательном уголке сада. Обломив здоровущую сухую ветку, один из Алькиных мордоворотов показал, что в крепкой черепушке ещё и мозги присутствуют. Несколькими взмахами он очистил около двух квадратных метров площади, засыпанных сухими листьями и веточками и стало очётливо видно где копали. Синдж засучил быстрыми лапками и я подумала, что поисками лопаты можно не заморачиваться, настолько быстро полетела в стороны земля.

Когда под маленьким кладоискателем что-то блеснуло, я тихонько отпихнула крыса и аккуратно стала отодвигать землю руками. Все наклонились с напряжёнными лицами и впрямь похожими на лица искателей припрятанных сокровищ.

В ямке обнаружился маленький гробик, задрапированный чёрным, огарки чёрных свечей и чёрная же мантия с капюшоном. А блестела серебряная чаша. Когда развернулся тонкий шёлковый материал из него выпал серебряный колокольчик и слабо звякнул о землю, за ним нож с деревянной резной ручкой и чеканной гардой. И там и там узор напоминал арабскую вязь. Я взяла его в руку, прикрыв её тканью мантии. Лезвие длиной в 15 сантиметров вполне могло быть орудием убийства. Тем более, что на нём явственно были видны следы запёкшейся крови.

– Аль-дамм – ритуальный клинок для жертвоприношений, применяемый у древних сект Малой Азии и Индии, поклонявшихся Луне (двурогому господину). Первоначально аль-дамм был орудием кузнеца, который и являлся воплощением господина двурогих во время проведения колдовских ритуалов. Бытует мнение, что колдовство как самостоятельный культ берет свое начало именно у двурогих. Наиболее древние секты даже в то время часто были тайными, и записи, если таковые создавались, неизвестны современной науке,– забормотал в моей голове Сильвер,– в европейских колдовских мистериях назывался атам. У поклонников рогатого бога пукояти иногда делались из кости или позвонков животных. Чаще всего волка. Или отделывались шкурой. Чтоб подчеркнуть его покровительство природе.

Кинжал – обоюдоострый, с плоской гранью с одной стороны и ребром с другой (трехгранный) и с чёрной рукояткой был удивительно красив. Даже странно было, что его бросили тут в яме.

–После того, как ритуальный клинок напьётся крови, он теряет силу и не годится для других церемоний,– добавил чип.

Я передала нож Тимке и он упаковал его в стандартный пакет. Уж проверить отпечатки и пробить их по базе можно и не подключая криминалистов.

Наступила очередь другого предмета. Гробик. Когда я потянулась к нему, здоровый лоб, Алькин боевик, сдавленно охнул и попятился. Даже в раже отрицательно головой замотал. Очевидно, это должно было означать, что трогать ТАКИЕ! вещи я не должна. Меня пробрала дрожь, но, если я начну вестись на оккультные штучки, да ещё и демонстрировать это, то дождусь, что меня в самый ответственный момент эти кони подведут. Это меня не устраивало. Я нахально хмыкнула и открыла крышку страшненькой игрушки.

Внутри, исколотая как ёж, множеством тоненьких булавочек, лежала восковая фигурка, видимо, изображавшая отца Петра с прорисованным крестиком на груди. Пятна крови покрывали её, но запах крови перебивался отчётливым запахом мускуса.

–Странно, а я считала, что это процедура для убийственного проклятия.. Зачем же реально убивать после такого ритуала?

Гера согласно кивнул головой. Тимур пожал плечами. Тот из Алькиных, что был поумней и покрепче духом, криво ухмыльнулся.

–Босс не всегда находится рядом с подчинёнными. И не всегда всё идёт по задуманному.

–Ты хочешь сказать, что священник мог очнуться не вовремя или кто-то из паствы имел свои счёты с батюшкой?

Громила поднял брови, продолжая всё так же хитро ухмыляться. Я присвистнула.

–Почему нет.. Пожалуй, стоит сказать Алику присмотреться к парню. Это хорошо иметь умных помощников. Но не стоит подставлять им спину. Мой босс меня покуда устраивал.

Громыхнуло так, что я чуть не уронила гроб назад в ямку. Мужички быстренько собрали найденное барахлишко и мы побежали назад к машине. Ясно было, что искать здесь больше нечего. Жильцы давно покинули квартиру. Вопрос с принадлежностью преступников к секте тоже был подтверждён. Теперь осталось выследить логово этого зверинца. И моё дело будет сделано. Я ищейка. А охотник пусть прийдёт за мной. Судить и карать не моего ума дело. Не хочу больше.

Дождь стекал по стеклу целыми потоками. Ехали медленно. За всю свою сознательную жизнь не видела такого ливня. Как будто въезжаешь в водопад. В конце концов Тимур просто остановился на обочине.

–Переждём,– чуть виновато сказал он,– совсем ничего не видно, ещё собьём кого-нибудь.

–Какой дурак будет шляться под таким потопом?– по привычке возразила я, не потому, что так уж сильно спешила, а просто возражать Тимке стало условным рефлексом.

–Похоже секта всё таки есть, но каким-то образом успешно конспирируется,– высказал Гера общее сомнение.

–Вот я и прослежу за нашим сластолюбцем. Он меня прямёхонько к своим и доставит. Вот только дождь бы не помешал.

–Такой сильный надолго не зарядит,– Гера выглянул в окошко,– по-моему уже не так льёт.

–Ты по прежнему хочешь идти сама? Не боишься?

Аликов умник с интересом смотрел на меня. До этого случая мы с ним не встречались. Хотя я знала многих парней из клана.

–А чего мне бояться? Я ведь обычно даже не держу того за кем слежу в поле зрения. Синдж меня ведёт по следу.

–Да, знатный у тебя помощник. Только уж больно здоровый. Днём такого кто увидит на улице, крик подымет.

–Не боись, крыс умеет прятаться. Его увидит только тот, кому он позволит. А я пойду ночью. А там, как говорят, все кошки серы.. Кроме того, моя работа не бояться, а думать.

–Сколько там в твоей махонькой головёнке мозгов, чтоб такое большое о себе иметь мнение? – осклабился трусливый амбал.

–А ты дядя закон Страшилы знаешь? Даже если у тебя в башке вместо мозгов солома пополам с булавками, главное, уверенность, что ты настолько умней самого Гудвина, что можешь сделать вид, что он волшебник.

–Чего?– ошалело уставился на меня громила.

–Конечно, -усмехнулась я,– Страшил, разных и всяких, этот качок навиделся. Вот Гудвин для него в новинку. Небось сидит сейчас в ступоре и думает, почему такого погонялова не знает.

Остальные, судя по хитрым рожам, в мой закон вкурили. Даже дружок-пирожок нашего тугодума. Определённо У Алика подрастает конкурент. Только Алик по пирожкам дока. Что не съест, то понадкусывает.

До дому мы добрались уже в сумерках. На кухне, за кружевной занавесочкой горела лампа и мелькала полноватая уютная фигура Катерины. Она возилась по каким-то нескончаемым хозяйственным делам. Я тяжело вздохнула.

–Не быть мне настоящей хозяйкой, на меня все эти заботы по дому навевают тоску. До судороги в челюстях. А вот ночное приключение наоборот вызывает прилив радости и нетерпеливую дрожь. Только вот поесть не мешает. Чего там они с Ксенькой наготовили? Интересненько..

В животе коротко булькнуло, а потом голодный зверёныш заурчал так требовательно, что парни в машине заржали.

–Как такой мощный аппетит позволяет тебе оставаться такой тощей?– завистливо проговорил умник, у которого, при всех его накачаных мышцах, небольшой животик присутствовал. И вполне вероятно, что он тратил на борьбу с ним немало времени.

–Правильный гормональный фон и любовь к опасным приключениям. Я адреналинщица. А это – самое то для быстрого обмена веществ,– поумничала я, вспоминая лекции Сильвера.

Войдя на кухню, я несколько скисла, поскольку мой ухажёр баловался чайком с выпечкой, а у меня маковой росинки, что называется... Хорошего настроения это мне не добавило.

–Закон Карлсона,– пробурчала я с порога,– если ты обаятельный мужчина подходящего для ухаживания возраста, тебе по-любому лучшие плюшки достанутся..

Торин моего бурчания не воспринял и вскочил, обрадованно елозя по мне влюблённым взглядом.

Я же цапнула пирожок из тарелки и смылась вверх по лестнице.

–Руки кто мыть будет!– неслось мне вслед очередное нравоучение Катерины.

А спину сверлил взгляд неудовлетворённой любви.

–Ха-ха! Теперь точно за мной увяжется. Ну, подожди, я тебе устрою приключение!

Всю дорогу я соображала как бы мне потереться в борделе и разведать чего, задавая нужные наводящие вопросы. Только непонятно было как при этом не попасть в неприятности. Слежка слежкой, а лишние сведенья ещё ни одному детективу не помешали. Теперь мне в голову пришла идиотская мысль, что я могу изобразить новую красотку Афродиты, а Торин моего кавалера.

Почему эта мысль идиотская я поняла, когда выплыла из комнаты Таськи в самом закрытом, из найденных во всём доме терпимости, неглиже и с наглым видом, но внутри трясясь от хаоса разнообразных пугающих чувств, брякнулась на колени Торину. Он до корней волос залился такой яркой краской, что мне казалось у меня вспыхнет платье. Одновременно с ощущением чего-то живого и упругого под моим тощим задом, в мозги ударил сканер. Если бы я не упражнялась с ним ежедневно, мой первый короткий обморок показался бы мне за счастье. Однако волна желания, почти болезнная по своей силе прокатилась от низа живота и застряла комом в горле.

Нас обоих била дрожь до такой степени, что мы выпали из общего весёлого гомона уже подвыпившей компании парочек, заливавшихся спиртным перед тем, как скрыться в комнатушках на втором этаже.

–Смотри-ка, а эта новенькая горячая штучка! Не робей парень, с такой первый опыт за счастье!

На нас, жадно облизывая губы, беззастенчиво пялился не только мой объект, с железными коготками, но и все мужики в борделе. Их руки продолжали тискать телеса девиц, расположившихся вольготно в их объятьях, но волна, долбанувшая из сканера, накрыла не только нас.

–Похоже сведений мне не добыть,– с ужасом подумала я,– хоть бы не спровоцировать груповое изнасилование.

Я, облившись холодным потом, потянула Торина в Таськину комнату, уже не думая, что произойдёт между нами наедине. Только бы скрыться от этих шарящих по мне сальных взглядов, распаляющихся с каждой секундой всё больше.

–Ну, по крайней мере, страстный секс сегодня обеспечен даже импотентам,– ловя заметное разочарование остающихся внизу, с неподающимся укрощению возбуждением и каким-то скрытым торжеством подумала я.

Мои неполные четырнадцать в борделе не вызывали никакого отторжения. Даже наоборот, эти пресыщеные жизнью самцы были падки на "кошачью мяту". Так называли проституток тинейджерского возраста, сладостно шлёпая раскатанными губами.

В диггерских кланах девушки считались взрослыми с пятнадцати. Но иногда старшие женщины давали разрешение на брак и пораньше, если вдруг случалась молодая любовь и девушка была готова к деторождению.

Мне бы никакая из диггерских дам близость с юношей не позволила, исходя из моей хилой конституции. Но, когда мы оказалась с Торином в полумраке Таськиной комнаты, с предусмотрительно приготовленой постелью и прочими нескромными атрибутами разложеными на самом виду, да ещё распалённые действием сканера, который накручивал наше желание по спирали гоня его от одного к другому..

Короче, у нас обоих сорвало крышу. У меня, естественно, это был первый опыт. Насчёт Торина не знаю. Определить это мне было не по силам. Да и накакой возможности об этом думать тоже. Как только мы захлопнули за собой двери, руки, сумасшедшего от возбуждения парня, прижали меня к разгорячённому телу так сильно, что я чуть не задохнулась. Он так жадно терзал мои губы, что казалось, хочет выпить меня до дна. Во мне всё горело и ждало чего-то неизбежного, что одежда, которую Торин рвал с меня, казалась лишней и ненужной. Куда-то пропало чувство стыда за своё тоненькое тело. Наоборот сейчас оно казалось мне гибким и сильным. Как только его кожа коснулась моей, между нами пробежала острая болезненная волна и я уже не думая обхватила руками его шею и, подпрыгнув, обвила его сильные бёдра ногами.

Он на секунду отстранился, опустив меня на постель и потянулся к Таськиным запасам.

Я уже не могла ждать его ни секунды, но, видимо, он всё таки боялся за моё хиленькое юное тело и не мог не подумать, чего могло ему стоить такое несвоевременное материнство.

–Ах вы паршивцы!– Стефа ворвалась в комнату в самый неподходящий момент.

А какой момент в нашем случае мог быть подходящим? Разве что тот, когда ещё ничего не случилось. Но всё случилось. Не знаю к счастью или к сожалению. Один момент острой боли, когда он вошёл в меня, пропал в вихре таких незнакомых и таких жарких ощущений.

Стефа появилась в тот момент, когда мы передохнув уже были готовы снова потянуться друг к дружке.

–Чёрт!– Конечно, бордельная мамка была далека от морализаторства. Она насмотрелась секса с девчонками и помоложе меня. Но момент для нас с Торином был убийственным. Мы как-будто мгновенно протрезвели. Ощущение ледяного душа по нашим разгорячённым обнажённым телам.

Торин набросил на нас простыню и стиснул зубы от стыда и раскаянья. Я тоже была смущена, но, к моему собственному неудовольствию, намного меньше. Наверное, сказывался тот самый чёрт противоречия, который сидел во мне куда как раньше сканера, а может и раньше чипа. Я всегда была упрямым и своевольным ребёнком. И то, что случилось между нами с Торином никого не касалось.

Но Стефа, как я уже сказала, заявилась не стыдить нас и не учить жить. Она хохотала и бесцеремонно поглядывала на мускулистую грудь моего партнёра. Во мне, в первый раз с момента потери моей первой детской любви, завозилась ревность.

–Моё!– уже завопило женское чувство собственницы.

–Что вы натворили с моими клиентами? Ты им часом возбудителя не плеснула?

Хорошо, что она не стала уточнять для чего мы его сами нахлебались..

Больше спускаться вниз я не рискнула. Торин поглядывал на меня с таким откровенным страхом и виной в глазах, что я уже была готова обнять и приласкать его, но прикинув чем это может обернуться тормознула. Но пугать его до полусмерти и изводить мучениями его и так черезчур ответственной совести у меня планов не было. В конце концов он ни в чём не виноват. Молодой здоровый чужской организм и так от влюблённости переполненный гормонами плюс дьявольская машинка в моей голове. Я сама всё спровоцировала и почему-то ни капельки об этом не жалела.

–Ну четырнадцать, без трёх месяцев. Ну так и Торину не тридцать,– с совсем небольшим чувством раскаянья подумала я,– ой... вот только бы Герасим не узнал. Вот кто Торину башню снесёт! Хоть бы этот правильный свататься к нему не полез.

Я смотрела на очевидные метания несчастного парня и думала что бы такое сказать.. чтоб соблюсти равновесие. Я уже его обрела совершенно и поняла, что меня и раньше тянуло к Торину, но моё упрямство и нежелание зависимости от кого бы то ни было, меня сдерживало. И терять я его больше не хотела. Стоило только на секунду вспомнить о.. нет, нет.. в животе опять зашевелился пушистый щекотный комочек.

–Торин,– не сумев сдержать неожиданной нежности в голосе и тут же переменив его на более жёсткий и хрипловатый, начала я,– не изводи себя, пожалуйста. Я ни о чём не жалею, но только,.. конечно, всё это как-то рановато. Ты можешь считать меня своей девушкой.. но.. пока не надо об этом никому говорить. Слышишь? Ни-ко-му.

Мы стояли в темноте за толстым стволом липы. К нашим ногам жался Синджик, который хоть и оставался ждать нас снаружи, прекрасно почувствовал перемену в наших отношениях. Мы боялись коснуться друг дружки, между нашими телами и так как-будто плескалась горячая лава. Так что, когда встрепенулся Синдж, давая понять, что наш объект показался в дверях, мы оба коротко и с облегчением выдохнули.

Хотя была глухая ночь, мы отпустили его довольно далеко. Хорошо, что дождь, прошедший днём, оказался на сегодня единственным и упустить след для Синджа было нереально. Насколько далеко нам прийдётся идти мы не знали. Но знали, что машины у нашего сектанта не было. Почему знали? Да Таська сказала, что напрашивалась съездить покутить с кавалером и он заявил, что колёс у него нет. Иначе нас страховал бы Тимур.

Мы долго кружили по переулкам и всё к городской окраине. Наконец Синдж привёл нас к спуску в подземку и мы с Торином переглянулись. Тут уже начиналась территория и ответственность кланов, она же нарисовалась на лице одного из его разведчиков.

–Где мы?– шёпотом спросила я после получаса быстрой ходьбы по неглубоким тоннелям.

–Уже за городом,– с явственным чувством обеспокоенности ответил Торин,– там нет ни одного нашего поселения. Что будет, если он поднимется наверх? Вдруг он один из тех, кому не страшен вирус? Это бы многое объяснило.

Торин был в курсе моего расследования. Пока мы ужинали и собирались на дело, я, конечно, всё ему рассказала. Мне же надо было узнать его соображения по поводу возможных подземных перемещений и места обитания сектантов. Правда, тут меня ничем не порадовали. И теперь было кажется понятно почему.

Безопасно проверить Торина на чувствительность к вирусу, как и кого либо другого, вобщем-то, у меня не было шансов. Все наши с Ольгой предположения так и оставались предположениями. Что давало защиту от вируса мне я не знала. Может быть где-то в закрытых институтах новой власти и выяснили что-либо, но только ни Владимиру Семёновичу, ни уж тем более Тимке, это известно не было.