Текст книги "Чувство времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Скрежет достиг апогея, и над подоконником показалась дикая тварь. Тонкокостная, похожая больше на лисицу, белоснежная волчица с вытянутой мордой и узкими, белоснежными с черной точкой зрачка глазами.

– Прошу к очагу, – сделал я широкий, приглашающий жест, словно передо мной стояла не пугающая сущность, а как минимум женщина.

Волчица легко спрыгнула и, пройдя мимо Мастера, улеглась у огня, плотно обернувшись длинным белым хвостом.

– У ты какая, – без выражения произнес маг и уселся в кресло, слегка подвинувшись вперед поближе к существу, которое вызывало его любопытство.

Я закрыл окно, не желая холодить комнату, и, присев рядом с бавуром, положил ладонь ей межу ушами. Сощурился, ощутив, как дрожь пошла по всему телу и, решившись, протянул, не глядя, назад руку. Мастер все понял правильно, встал и взял меня прохладными пальцами за запястье.

И стремительно обрушился следом за мной в видение, пришедшее из чужого сознания…

Изо рта идет пар. Под ногами еще не растаявший снег. Кровь стынет в жилах от ледяного дыхания не желающей уходить зимы. Где-то за холмом воет посаженный на цепь пес.

Странно ощущать себя в двух местах разом, сидеть на корточках в башне и находиться среди толстых древесных стволов за многие мили от жилья; чувствовать кожей накатывающие волны жара от очага и леденящее прикосновение ночи.

– Проклятые умения проникать в предметы опять появились… – проворчал Мастер за моей спиной. Чудится, он заговорил, чтобы не потеряться, чтобы почувствовать себя более стоящим в комнате, чем бегущим через лес. К тому же этот дар, который я сперва и вовсе не мог контролировать, заботит его и по сей день. Несмотря на то, что умения давно ушли, маг то и дело задает этот вопрос, прекрасно зная, что лгать я ему не стану, но, также понимая, что я не буду откровенничать самостоятельно. Мне не явно то, что он боится пропустить.

– Нет. Потом, – односложно отозвался я, вглядываясь в сосны вокруг.

Бавур изящно скользил между вековыми стволами, почти не оставляя на рыхлом снегу следов; перескакивал с камня на камень, с уступа на уступ, поднимаясь все выше. Оглянулся, выскочил на открытое пространство, замер, бросив короткий взгляд вниз.

С ощутимым трудом, – а думать в таком состоянии было трудно, – я сообразил, что это западный склон небольшой горы Черная.

– Пожарище, – тут же обратил мое внимание Мастер.

– Гора Черная, – согласился я.

Когда-то очень сухим летом, когда погибли от отсутствия дождей многие урожаи, здесь бушевали пожары, спалившие почти все леса, но ниже по склонам огонь не пошел. Зато место теперь было очень приметным: среди взросшего на пепелище молодняка все так же стояли сгоревшими головнями огромные мертвые деревья.

– Здесь четыре поселения, куда она?

– Жди.

И мы ждали, быстро стелясь вместе с бавуром между деревьями. Вот дорога; тварь прижала уши, глянула по сторонам и метнулась на другую сторону. Помчалась дальше и уперлась в трехметровый частокол из поблекших прошлогодних, ровно отесанных елок. Замерла.

Где-то на улице плакал ребенок. Была глухая ночь.

Бавур подобрался. Я видел, как прошла волна по коже над лопатками, как вздыбилась белоснежная шерсть и зверь, негромко скребя когтями по бревнам, взбежал вертикально вверх, мигом перемахнув высокий частокол, будто перепрыгнул через незначительную оградку.

– Ловко, – хмыкнул Мастер.

А мы уже пробирались между спящими, приземистыми домишками, в которых почти не было окон. Жилища казались черными, измазанными сажей. Чем выше в горы, тем холоднее и суровее делались условия жизни, и тем добротнее строили дома. Иначе не выжить.

Вот и деревенская площадь – небольшая, с позорным столбом и сложенными обломками скальной породы посередине. Доски поперек. То ли помост, чтобы старосту было лучше видно, то ли жертвенник.

И на камнях на возвышении корзинка, из которой идет парок. И оттуда детский плач. Кто же ребенка на ночном морозе бросил?

– С ума сойти, – только и сказал я, заглянув в корзинку.

Отпустил голову волчицы и рассеяно поднялся. Взял глиняную плошку, отточенный, словно бритва, нож и надрезал левое запястье. Густая кровь закапала в плошку; прикрывшая глаза волчица зашевелила носом.

– Ребенок, сморщеннее столетнего старика, – пробормотал я.

– Зачем? – уточнил Мастер, проследив, как я отложил нож.

– Бавур отдала мне свою энергию через видение, я должен вернуть ее обратно, иначе она умрет…

Твари подобные этой и вправду не предназначены для общения с людьми, потому никогда не касаются людей. Только если забредешь к ней в логово и вынудишь напасть. Им не нужна ни еда, ни питье, но запас энергии у них не бесконечен.

Дождавшись, когда натечет крови со стакан, я заставил ее остановиться, сорвал с деревца жирный красный лист, ножом разрезал его вдоль и обернул сочную мякоть вокруг запястья. Боль, пульсирующая в порезе, утихла, кожа занемела.

– Опасные у тебя друзья, Демиан, – нацедив бренди и поставив стаканы на столешницу, заметил Мастер. – Помочь?

– Нет, нормально все, – я ловко перехватил лист черным лоскутом ткани и уселся рядом с магом.

– Не стоит закрывать раны магией, это опасно, – сообщил мне он.

– Будто я не знаю. Сама заживет, я только остановил кровь, – кивнул я.

– Тогда выпей. Если завтра собрался ехать, тебе нужно восстановить потерянные силы.

– И тут не буду с тобой спорить, – я поднял стакан и качнул им, призывая присоединиться. Мастер кивнул, приятно пропел хрусталь.

– Я поеду завтра с тобой. Теперь у нас есть доказательства, что происходит нечто необычное. Нужно разузнать наверняка, и я не хотел бы посылать… собственных шпионов. Они явно проигрывают твоим. Ты прав, это гораздо важнее политики и исчезнувшего дракона.

– Про последнее – сомневаюсь. И плохо понимаю, почему дракон Тюдора улетел. Надо поговорить с Мраком.

– Драконы ничего не знают. Серебристая Бестия, сбежавшая от Тюдора, закрыла свой разум, что тоже, в общем-то, казалось невозможным. Так что, похоже, мы еще хлебнем лиха. Со всех сторон…

Бавур причмокнул, чисто вылизав миску, посмотрел на меня неживыми глазами, в которых читалась заинтересованность.

– По-моему, она тебя сожрать хочет, – проворчал Мастер.

– Только Высшие ведают, чего у нее в душе творится, – вздохнул я. – Но я так же знаю, что вреда она мне не причинит.

– Ее шкура отлично смотрелась бы на твоем кресле, – продолжал свое Мастер. Верхняя губа волчицы поднялась, показывая нам длинные, изогнутые, словно кинжалы, клыки.

– Полно те, ее шкура и на ней неплохо смотрится, зато лучшего лазутчика не сыскать. Иди уже спать, завтра поедем.

– С рассветом, – встав, сообщил Мастер.

– После десяти, я устал, – поправил я, наблюдая, как маг пытается задавить в себе привычку приказывать. Иногда то, что мы с ним на равных, застает его врасплох. Память, память надо тренировать…

– Я пришлю мальчишку, чтобы ты не разлеживался, – усмехнулся Мастер. – И не забудь подготовиться, я буду расспрашивать. Про все это, – он ткнул пальцем в бавура.

Я лишь кивнул, рассеяно глядя на свернувшуюся у очага тварь, которая вновь изображала из себя спящую невинность.

Утро встретило меня холодом из открытого окна. Волчица ушла перед рассветом, оставив на подоконнике глубокий след от когтей – словно напоминание. Эти когти могли разделить меня на ровные, безупречные куски мяса, но никогда бы не сделали такого. Причина в том не благодарность или привязанность, а чувство равновесия энергий. Сложно поверить, но сущность, подобная бавуру, является всего лишь духом. Если дополняешь ее собственной энергией, отдаешь некую часть себя, то в какой-то степени разделяешь свое сознание и можешь обратиться к ней в случае необходимости. Не слишком часто, потому что это истощает обоих и обходится слишком дорого.

Мастер не поймет и не одобрит, потому что эта такая же древняя магия Горных Пределов, как и многие другие, остающиеся для меня по-прежнему недоступными практики.

Я прикрыл створку, которую ветром било о стену, поежился, глядя, как вьется за окном снег. Но надо, надо ехать! Плюнуть что ли на все? Позвать дракона и стремительно промчаться над горами, вместо того, чтобы трястись на лошади? А ведь придется снова сесть в седло, так выйдет быстрее и надежнее, чем на повозке…

Предлагал я Мастеру сделать паровой двигатель, но он категорически против. Считает, что в этом мире к такому не готовы. Может быть, он сам к этому не готов? С другой стороны, в последнее время драконы заняты сами собой. Возможно, скоро родится новый ящер, кто знает? Они неохотно отвечают, когда их зовешь, и это меня тоже немало беспокоит.

Вот и сейчас, чувствуя мою праздность, Мрак не отзывается на призрачное касание моих мыслей. А звать его всерьез я не стану, потому что право выбора в нашем тандеме обоюдное. Частенько и я не выполняю прихоти дракона, как и он мои.

У нас с драконами – как в любой семье – как поставишь сразу, так и будет. Маги принадлежат своим драконам всецело, подчинены, любят и любимы. Они говорят с гордостью: «Я – человек дракона. Смотрящий». У меня это вызывает лишь кривоватую ухмылку. Оседлать ветер тоже непросто, но ведь для того и есть невозможное, чтобы потом хвастаться, что ты невозможное сделал. Так к чему унижаться, к чему пресмыкаться и превозносить то, что велико? С ним надо идти наравне, вот что я думаю! К нему надо стремиться, тянуться и соответствовать.

– Ну и будет тебе, – с легкой досадой проворчал я, одеваясь. Нательную безрукавку, тонкую кольчугу из звеньев – почти невесомую, но ставшую частью моей одежды. Еще рубашку, чтобы спрятать железо. Куртку, арбалет, палаш на правое бедро, плащ, который я так и не успел отчистить от брызг дорожной грязи, перчатки…

Когда-то у меня был очень странный дар, о котором спрашивал прошлой ночью Мастер. Прикасаясь к предметам и животным, я видел когда прошлое, когда будущее, а когда и саму суть. Это были ужасающие путешествия, вырывающие из моего тела все силы. Потому, чтобы лишний раз не касаться предметов, я всегда носил перчатки. Теперь это переросло в привычку. Кроме того, ранняя весна не уставала баловать нас непостоянством, а держать повод голыми руками в пургу – малоприятное удовольствие.

Открыв дверь, я подхватил увесистую сумку с провиантом, которую собрал мне вчерашний мальчишка Марги. Он выполнил мои указания в точности и, откинув крышку, я нашел там завернутый в тростниковую бумагу кусок жирного мяса, запеченного с пряными травами, головку сыра, лепешки и флягу с крепленым сидром. Странное, в общем-то, пойло, смесь сидра с небольшим количеством сахара и спирта. С ног сшибает за десяток глотков, на мой вкус бренди лучше. Сбоку к сумке ремнями был притянут маленький бурдюк из козьего желудка с водой. Марги рассудил правильно: пока вокруг лежит снег, тащить с собой много воды нет смысла. Для питья достаточно зачерпнуть из сугроба и вскипятить на костре, а чистая вода – так, на всякий случай.

Подхватив арбалет и колчан с десятком коротких болтов, я сбежал по ступеням и заторопился к внешней стене. Сегодня город не утруждал себя вниманием, и снег, ложась на камни, почти не таял, припорошил улицы, прикрыл уютным мягким покрывалом камни. Но ведь это последнее дыхание, тяжелые потуги, которым не суждено нас обмануть. Каждое утро я уже чувствую в ветре запах весны. Это запах высвободившейся из-под снега земли, запах травы и прелой листвы, смешанный с ароматом чистого, родившегося из сосновых и осиновых поленьев дыма. Зимой никто не топит осиной, а весной нужно прочистить трубу от нагара.

Мастер уже ждал меня верхом на черном, узкокостном жеребчике. Красивая лошадка, быстроногая, но не для тяжелой работы. И для не очень тяжелого пути. Зато для меня конюх выводил взнузданного мерина серо-голубой масти, какие водились за горами на суровых высотных террасах. Не осел, конечно, но тоже не красавец. Невысокий, с округлыми боками, тяжелыми крупными копытами. И морда широкая, словно он напихал за щеки весь овес, который ему насыпали перед дорогой.

Ладно, хоть я и не сидел верхом уже Высшие знают сколько, а только все равно начинать придется когда-то. Ведь я же потребовал себе кобылу-сестру у Луретты. Зачем я это сделал – одни боги знают. Ох уж эти законы! Мне не нужна ни кобыла-сестра, ни сама Каторина. Мало ли других женщин в Форте, зачем мне еще одна, да еще такая, за которую нужно будет держать ответ? Я не занимаюсь выведением лошадей, и чистокровное потомство меня не интересует, как и трудности обхождения с благородной, капризной дамой, которая не знает своего места.

Конь мне надобен сильный, быстрый и выносливый. С кобылой много возни, жеребец всяко практичнее. Вот хотя бы этот серо-голубой пони тоже ничего, но у него слишком короткие ноги…

– Ты смотришь на него так, словно я заставляю тебя ехать на кухонном табурете, – усмехнулся Мастер.

– Дори Демиан, мерина зовут Лютик, у него ломаный шаг, – услужливо сообщил веснушчатый конюх с аккуратно стрижеными усами. Лицо у него было простое, округлое и открытое. Ларка приглядывал за всей скотиной Форта, знал, как нужно обходиться с лошадьми и коровами, козами и курами, соколами и псами. Он отчетливо выделялся среди других своей уверенностью в обхождении и глубокой любовью ко всему живому. Ларка подчинялся Рынце, но это его совсем не портило. Чтобы ладить с животными, нужна внутренняя твердость и внешняя мягкость. Таким и был Ларка. Он никуда не лез, кроме кормушек для животных, ни на что не обращал внимания, кроме хромоты и недомоганий своих подопечных, и порою казался совсем простачком или и вовсе дурачком, когда часами с отвисшей челюстью наблюдал за тем, как гарцует на выгуле лошадь или бродит породистая корова.

Не знаю, почему Рынца до сих пор не прогнал его. Обычно городской надсмотрщик предпочитал не связываться с мутными и непонятными людьми, которые недоступны его влиянию. Возможно, Ларка обхитрил и его, податливый и услужливый в присутствии Рынцы и делающий именно то, что нужно, когда того не было рядом. Сейчас я внезапно подумал, глядя, как Мастер и Ларка обменялись многозначительными взглядами, уж не человек ли он Мастера, но здесь оставалось лишь гадать.

– Спасибо, – я стал притягивать к седлу сумку и заметил, что у Мастера на седле тоже какой-то баул. Конюх поспешно скрылся в теплой глубине конюшни.

– Тоже не с пустыми руками? – уточнил я. Это была давняя наша шутку.

– Нет, взял все, что может понадобиться, – не дернувшись, согласился маг. – Кое-какие лекарства, теплое одеяло, котелок…

– Я уже не тот, чтобы был раньше, – отозвался я, пряча в широком волчьем воротнике полуулыбку.

– Так и я для себя, – равнодушно отмахнулся Мастер, но все мне было понятно, потому я охотно перевел тему:

– И где ты отыскал иноходца?

– Я его обучил, – ответил Мастер. – К чему искать, когда вокруг нас полно материала?

– И сколько ты его учил бегать так, чтобы не растрясти мое обезображенное тело? – снимая стремянна, чтобы не мешали и не позванивали во время бега, уточнил я.

– Долго, – маг едва заметно тронул повод, и его конь тут же развернулся, направив морду в сторону дороги.

– Я поражен твоей заботой, – легко запрыгивая в седло, негромко сказал я и сдавил конские бока.

Мастер ничего не ответил и лишь поднял своего скакуна в галоп.

На удивление, толстощекий Лютик не отставал, переставляя свои копыта твердо и быстро. И, хотя спустя столько лет держаться в седле для меня было делом непривычным, но конь был хорош, и седло удобно. Да и научившись единожды, многие вещи тело помнит само.

Грязная, черно-серая дорога из взбитого в колеях повозок подтаявшего снега, провела нас через богатый пригород, изогнулась, уводя вдоль моря к порту. Здесь дома и заборы стали победнее, но не от нищеты, а от постоянного недостатка времени занятых в порту рабочих. Сам порт пахнул на нас запахом рыбьего жира, гниющих морских водорослей, городских стоков и смолы, которой перед каждым далеким плаванием тщательно обмазывали корпуса кораблей, чтобы не допустить течи. Оттуда слышались крики, скрежет деревянных лебедок, чей-то крик и брань.

Но вот дорога снова вильнула, и город остался позади, открыв нам размеченные слегами огороды и тканевые теплицы, а дальше равнину, укрытую снегом. Там, под сугробами притаились ровно распаханные поля с озимыми.

Если бы так густо не падал снег, то можно было увидеть на горизонте леса и горные вершины, но сейчас дорога впереди тонула в непостоянстве белесых вихрей.

Кони охотно чесали по дороге, только жидкая черноватая грязь летела из-под копыт. Так прошло около часа и, когда стало заметно, что лошади устают, мы пустили их шагом. Мастера потянуло на разговор.

– Как тебе лошадка? – спросил он, явно напрашиваясь на благодарность.

– У тебя талант, – поерзав в седле, согласился я. – Да и характер что надо. Посмотрим, какая животина приедет вместе с Каториной…

– Сестра королевы сама привезет тебе лошадь? – Мастер даже натянул повод, заставив своего жеребца остановиться. Как же его зовут? Финт? Фарат?

– Фарт, – подсказал маг.

Я покосился на Мастера.

– Твои мысли у тебя на лице, – отмахнулся тот.

– Твои тоже. Чему ты удивлен? Такой чести?

– Да.

– Это не честь, Мастер, это необходимость. Ты знаешь, какая молва идет о старике Демиане? – я подал пример, немного подтолкнув Лютика. Нечего нам стоять посреди дороги, только теряем время и мерзнем. Разогретые бегом лошади взмокли, и от их шкур шел мягкий парок.

– Это та, которую ты распускаешь сам? – едко уточнил Мастер.

– Ни капли лжи, лишь небольшое преувеличение, ты же знаешь, барды любят называть красивыми словами не самые красивые вещи. Именно меня называют Правителем Форта и, когда вам всем было не до того, именно я отправился в Инуар, чтобы выслушать их просьбы. Теперь жизнь Каторины принадлежит мне.

Мастер вопросительно наклонил голову.

– Ты не рассказывал, – упрекнул он.

– К слову не пришлось, – я пытался быть равнодушным, но меня, пожалуй, забавляла растерянность мага. – История не очень увлекательная, если быть честным. Этот жеребенок, что по обычаям уходит в приданое младшей королевской дочери, умирал еще в утробе кобылы. Хозяйка тоже. Я спас обеих, и, признаться, повернуть детеныша во чреве было куда проще, чем выгнать черную едкую слизь из легких Каторины…

– И цена…

– Справедливая цена, – оборвал я мага. – Та же, что взимаете вы. Если я возвращаю жизнь, почему я должен оставлять ее без присмотра?

– Должно быть, они натерпелись жути во время колдовства, – покачал головой Мастер.

Я улыбнулся.

– Лишь для того, чтобы у них не возникло желания обмануть меня. Иллюзии, Мастер, всего лишь видения призраков, хотя они наверняка думают, что я призвал мертвецов и вырвал душу Каторины из их цепких рук. Их фантазия богаче моей.

Мы некоторое время ехали молча.

– Я слышал, – осторожно сказал Мастер, – что младшая правящая сестра обещана горцам, чтобы породнить равнину и горы. Так говорили. Никогда не думал, что ее выздоровление может быть связано с твоим прибытием. Говорили, будто она хворая девушка, но потом ее хворь отступила. Дело в тебе, но как теперь поступит Луретта? Передать тебе Каторину, значит оскорбить Горные Пределы.

– На Инуар со степей надвигается ощутимая угроза, – сказал я, давая магу новую пищу для размышлений. – Королева, скорее всего, сделает единственный правильный выбор: породнить меня с собой, чтобы Форт ввязался в наступающую войну. Так устроена человеческая сущность, так выглядят человеческие хитрости и уловки.

– Ты хочешь ввязаться в это? – спустя минуту молчания, наполненную чавканьем лошадиных копыт по грязи, спросил Мастер. Казалось, он был удивлен. Странно, что он испытывает сомнения на счет верного ответа, зная, насколько я на самом деле нелюдим и сдержан в отношениях.

– А ты слыхал про шаманов, которые превращают людей в лед? – вопросом на вопрос ответил я.

– Может, ты еще и в некромантов веришь?

– А с чего бы еще Инуару так бояться кочевых варваров? – я укоротил повод, потому что Лютик, завидевший куст с набухшими молодыми почками у края дороги, мотнул головой, намереваясь полакомиться. – У Луретты лучшие всадники на всем материке, лучшие боевые кони и отлично обученные бойцы. У нее есть хорошие механики и безотказные боевые машины, меткие лучники и наводнившие все вокруг шпионы. Эта железная девка не уступает и мужику по хватке и уму. Она с легкостью отдаст свою сестру какому-то старику, лишь бы получить гарантии безопасности для своего народа, уверенная, что, заручившись поддержкой у магов Форта, она выиграет в отношениях с Гонными Пределами.

– Я знаю лишь об одном шамане юга, – сообщил мне Мастер. – Некая женщина колдунья, чья магия опирается на силы мертвых и их искалеченные души. Она жила на берегу реки Песчаной, это далеко в глубь степей.

– Не бывал там, – живо отозвался я.

– Возможно, когда-то там и текла река, но теперь это лишь песчаные наносы в похожей на русло впадине. Песок в ней смешался красный и желтый, и на наречии кочевников она зовется иначе. Язык божественного огня, Паламала, так они зовут ее.

Что же касается шаманки, то она призывала мертвых с помощью большого гонга и песен. И души эти подчинялись ее словам, но были не способны сотворить что-то, лишь разрушить…

– Ты говорил с ней, видел ее? – прервав задумчивый рассказ Мастера, уточнил я.

– Я сам убил ее, Демиан. Она распространяла вокруг себя проказу, от одного ее прикосновения вымирали целые деревни. Люди гнили заживо, их кожа покрывалась нарывами, а сгнившие хрящи проваливались внутрь. Они и были подобны мертвецам, вставшим из могил, все эти люди, шедшие за ней и умолявшие лишь об одном: излечить. Это было лет семь назад. Когда до меня дошли слухи об ужасной эпидемии, я сам летал на юг, чтобы найти и уничтожить источник заразы.

– А бубен и песни там все же были? – тихо уточнил я.

– Были, – не стал отказываться Мастер. – Так она пыталась их излечить, сама же являясь источником заразы.

– Так была там магия? – уже зная ответ, спросил я.

– Мне так не показалось, – маг вздохнул.

– А как на счет тех чародеев, придворных провидцев и заклинателей, что приходили в Форт?

Меня давно интересовал этот вопрос, потому что я часто слышал, что кто-то пришел в Морской Бастион обучаться магии, но ни разу не видел никого из них.

– Если бы ты поменьше отстранялся от остальных, Демиан, знал бы куда больше, – в голосе Мастера отчетливо звучал упрек. – Ты же сам закрыл свои уши и глаза!

– Зато теперь у нас есть чем поделиться друг с другом, – возразил я беспечно. – Теперь у нас разные взгляды на одинаковые вещи.

Я стряхнул с волчьего воротника налипший снег.

– Скажем, – Мастер помедлил, и я почувствовал, что он не очень хочет говорить об этом. – Скажем, – повторил он, – среди них было много шарлатанов. С такими разговор оказался прост.

– И разговора этого их разум не выдерживал, – не дав магу закончить, предположил я.

– Один из таких до сих пор просит милостыни на портовой площади, его зовут Пархав. Мычащий о каре богов бродяжка…

– Я не бываю в порту, – заметил я.

– А зря, там много слухов, которые ты так любишь, – напомнил Мастер сухо.

– Это то, что лежит под боком у вас, и за всем этим есть кому присмотреть. Мое дело – заглянуть туда, куда не поворачивается ваша голова. Так что, кто-то из них уцелел?

– Конечно, – вспыхнул Мастер. – Кто, по-твоему, ходит на всех наших торговых кораблях, чтобы те никогда не знали штилей?!

– Что же, они только на то и годны, чтобы отвращать бурю, да направлять ветер? – я был потрясен.

– Да, – резко ответил маг.

– Надеюсь, Оружейник не поубивал своих учеников так, как вы выжгли таланты из тех людей, – процедил я.

– Думаю, их невозможно было обучить большему, и ты это когда-нибудь поймешь. Сила, Демиан, не только в умении. К примеру, Недгар взял себе в помощь дух женщин сестер с даром врачевания. С истинным даром, присущим этому миру. Они видят травы и их назначения так же явно, как ты видишь меня сейчас. Им понятна сама суть, этот дар дает возможность сестрам менять свойства трав, или собирать коренья именно тогда, когда их действие наиболее сильно. Они видят хвори людей, но могут ли они излечить руками, как делаем это мы с тобой?

– Ты же не вылечил всех тех людей, больных проказой, – сказал я глухо. – Тех, которых заразила южная шаманка. Хотя мог. Так чем же ты отличаешься от этих двух чародеек?

– Тем, что я мог, – в голосе Мастера прозвучала сталь. – Тем, что у меня есть то, что я могу отдать.

– То, что ты всегда берег для себя или для особенных случаев!

Я впервые сказал это вслух.

– Опустошая сосуд, я не делаю его прочнее, – казалось, Мастер защищается.

– Опустошая сосуд, ты освобождаешь место для нового потока, но ты же не видишь! – этот разговор вел к тяжелой ссоре, которой я не хотел. Мастеру было столько лет, что мне сложно было предположить его возраст. Время меняет все, эту истину я впитал с горьким опытом. Маг был черств и видел мир по-другому. На его глазах рождались, взрослели, старели и умирали. Он воспринимал жизнь иначе, чем я, еще не доживший век самого обычного человека. И в этом мы различались, как столетний дуб и желудь, упавший у его корней.

– Давай подведем итог и нарисуем картину всю разом? – предложил я примирительно.

– Я начну? – уточнил Мастер с облегчением.

– Естественно, – согласился я.

Маг задумался, выбирая, с чего бы начать, и заговорил:

– За месяц до потери своего дракона Тюдор куда-то исчез сам, потом улетела и его Бестия. Никто не знал, куда они делись, никто не видел их несколько недель. Потом Тюдор вернулся как ни в чем небывало, говорил, что искал уединения и нашел его. Немного позднее дошли слухи, что за перевалом горы Черной видели Вестника. Может быть, он именно тогда и увел Бестию Тюдора. Горная гряда, начинающаяся от горы Черной, насчитывает семьдесят один пик. Это лабиринт из скал, драконы не поднимаются на такую высоту, чтобы преодолеть вершины. Там нечем дышать и везде лежит снег.

Мастер скинул капюшон плаща, подставляя лицо вьющимся снежным потокам, будто ему внезапно стало жарко.

– Теперь Тюдор остался один. Мы пытались проникнуть в его разум, понять, что произошло, где они пропадали вместе с Бестией все это время, но ничего не добились. Когда смотришь в Тюдора, словно проваливаешься в пустоту.

– Это то, что волнует тебя, – согласился я. – Идем дальше. На северных равнинах Инуара у самых предгорий, где королевское влияние ослаблено, наблюдается движение каких-то вооруженных отрядов горцев. Возможно, пошли слухи о том, что собирается сделать Луретта или о том, что Каторина жива лишь благодаря мне. Если это Горный Предел отправляет отряд за отрядом на запад к границе степей, то дела плохи, потому что посланные туда люди бесследно исчезают. Зато оттуда, из-за черты, прибывают кочевники и, по словам некоторых, их куда больше, чем можно предположить. Никогда не думал, что кому-то удастся объединить эти диковатые племена, живущие своими собственными обычаями, но, возможно, здесь замешаны именно горцы, уже понявшие, что их обманули, и жаждущие отомстить. Если дела обстоят именно так, то виной всему именно я.

Но возможно, что причина в другом. Считается, что орден Немых и его религия имеет большой вес среди горцев. Возможно, что военная компания, дело рук Вестника.

То, что Инуар не решается послать армию лордов и вырезать нарушившие их границы отряды, а готов просить помощи у нас, наводит на определенные мысли. Они знают не понаслышке, что столкнулись вовсе не с разрозненными племенами, а настоящей армией. Если горцам удастся создать из кочевников единую боевую машину, Серетили не выстоит. Земли, по которым прокатится волна смертей и насилия, будут выжжены, запасы разворованы, жилища сожжены.

– И что с того нам? – этим вопросом маг поверг меня в уныние. Он будто бы не замечал очевидного.

– Хотя бы то, что мы потеряем торговлю Инуара, потеряем то, что они поставляют нам…

– Все это наладится через какое-то время, – упрямо возразил маг. – Не станет одних, придут другие.

– Кочевники не привычны к земледелию или торговле, – мне хотелось назвать Мастера туполобым быком, но я сдержался, втолковывая ему простые истины. – Они уничтожат все, до чего дотянутся, а потом будут растерты в порошок горцами или попросту умрут от голода ближайшей зимой.

– Или откатятся назад.

– Да. А горцы не станут торговать с нами.

– Но тебя заботит не это?

– Очень много разговоров о шаманах. Как ты теперь знаешь, я без стеснения использую практики, упомянутые в старых горских трактатах. Если подобные работы были кем-то начертаны, и они легко воплощаются в жизнь, значит, когда-то горный народ эти практики применял. Или применяет сейчас. Ты знаешь, что у Луретты два придворных мага, выходцы с Тура?

– Колдуна, Демиан, колдуна, – поправил Мастер, не в силах сдержаться. Я его спровоцировал, на самом деле, ожидая, что он вставит слово. Так интересно поддевать того, кто считает себя выше других.

– Они достаточно сильны и пришли из Оплота чародейства, где их неплохо обучили. Я чувствовал на себе их внимание, Мастер, хотя они и не старались тягаться со мной. И это внимание было искусством удерживать сознание на энергии. Я не успел разобраться, сколь многое они знают, но могу поспорить…

– Ах, еще одна головная боль, – маг помедлил, словно размышляя, говорить мне или нет. – Я отплываю на Бегущей, потому что намерен разобраться с этим делом. Если ученики острова Тур и вполовину так хороши, как рассказывают, нужно прибрать Оплот к рукам.

– О, какие планы, – проворчал я. – А ты не думал, что тебя окажется недостаточно, чтобы воплотить их в жизнь?

– Никто не мешает проверить, – Мастер пожал плечами. Он не относился к этой проблеме серьезно. Ну, есть где-то на далеком южном острове какая-то школа, где якобы учат чародейству. И по рассказам ее учителя невозможно хороши, а знания и таинства, накопленные за века и сохраненные, огромны. Что с того? Он ведь маг ночного дракона?

– У нас будет еще время поговорить об этом, хотя, Мастер, в свете того, что происходит на материке, тебе лучше остаться.

– Обернемся за месяц, Демиан, не думаю, что за это время может что-то измениться. Пока узлы не затянутся, придет долгое лето. Ни один здравый военачальник не начнет наступление сейчас, когда погода столь изменчива и везде лежит снег. Весна – самое плохое время, чтобы совершать переходы и кормить армию, не находишь? Даже лошадям нечем поживиться на равнинах, укрытых снегом. Нет, Дем, пока не покажется первая трава, ничего не измениться. Что еще волнует тебя?

– Следы магии времени, Мастер, и потому будь любезен, ответь на мой вопрос… где Шива?

– А тебе не кажется, – невпопад спросил Мастер, – что когда мы только появились в этом мире, здесь от магии были лишь легенды, а все чародейство сводилось к тому, чтобы прогнать заблудившуюся душу?