Текст книги "Чувство времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Это было слишком для меня, вести такие разговоры сейчас. Его обычные провокации приводили меня в ярость.

– Единственное мое желание, чтобы ни один мир больше не погиб от прикосновения таких как ты! – процедил я.

– Любой ценой, – поддакнул фантом. – Ты позволишь себе чувство времени, уверенный, что сам никогда не используешь его против мира. А что, если тебя вынудят? Что, если встанет выбор – жизнь любимой женщины или лучшего друга против магии времени?

– Я отдал Марику Лааль, – деревянным голосом ответил я, пытаясь сам уличить себя во лжи, пытаясь понять, в какое место ударят следующие слова фантома.

– Верно, но Марика – лишь ребенок, она не успела стать тебе по настоящему дорогой. Ты не знал близости с ней, ни духовной, ни физической. Она тронула твое сердце, но я не могу быть уверенным, что это было нечто настоящее. А что будет, если в твоей жизни появится человек, который дороже всего на свете?

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил я тихо.

– То, что ты услышал меня. Чувство времени слишком опасно, ты не должен использовать его. Так нельзя! И ты должен убедить Мастера отказаться от этой магии. Ох, путь назад будет долгим и трудным

– Почему?

Я внезапно подумал, что в мыслях уже схожу на берег и улаживаю скандал, который разразился, когда прибыла Каторина и не застала меня. Хорошо, если ее приняли другие маги Форта, не нанеся оскорблений. И что же случилось с драконами? Возможно, нам придется подняться в пещеры, чтобы понять это.

– Потому что по пути водяных змеев я не пойду.

– Я убил одного и других не видел, а это самый короткий путь, – возразил я. – Пятнадцать дней, и мы на материке!

– Нет, мы пойдем вдоль песчаных островов на запад, пока корабль не подхватит Тарадос. С этим попутным течением мы со временем выйдем туда, откуда будут видны туманы звенящих водопадов. По самым скромным подсчетам этот путь вдвое длиннее.

– Сколько? – просто спросил я.

– Не меньше четырех недель, но я бы брал в расчет больше. Сейчас плохое время для других проходов, и от того нам придется пополнять запасы воды и еды в самом нежелательном месте. Ты слышал о эрвинах?

– Мужчинах-рыбах? А я думал, что это я тут запьянел…

– Отрицание очевидного – всегда залог невежества, – упрекнул меня фантом.

– Да тож сказки, – я был совсем озадачен. – У моряков таких пруд пруди. Эта, кстати, не самая остроумная. Мужчины воины с рыбьими хвостами, захватывающие корабли путешественников, если я только что-то не путаю.

– Везде невежество, – пожаловался Мархар. – И ты туда же. Умей извлекать существенное из красивых сравнений. Эрвины, или точнее эрвинааны – так они себя называют, потомки аборигенов, издревле заселяющих песчаные острова. Те самые острова, которые нам придется миновать. Множество кусков суши, соединенных рифовыми мостами или разделенных проливами, которые вполне преодолимы, хотя и кишат хищными тварями. Некоторые состоят из одного лишь песка и кажутся мертвыми, другие высятся скалами и темнеют гротами, из которых доносятся призывные крики. Многие корабли сели на мели или разбились о камни, ища источники этих звуков, похожих на крик о помощи.

– И что же это, сирены? – насмешливо поддел я Мархара и решительно глотнул еще сливовицы.

– Это детеныши киричей – морских выдр, которые в глубинах гротов зовут своих матерей или просят еды. Их крики рождают эхо и с ним легенды, но я и сам слышал этот зов, он удивительно похож на человеческий голос…

– На самом деле все эти острова не бесплодны, – продолжал Мархар, наблюдая за мной. – На одних есть вода, на других растительность, рифы дают жителям пищу и строительные материалы. Эрвинааны делают посуду из того, что выносит море, одеваются в ткани, сплетенные из водорослей и способны погружаться на огромные глубины за раковинами. Это их способ выживать и именно он делает островитян опасными. Эрвинааны могут находиться под водой длительное время не испытывая неудобств из-за нехватки воздуха, а по воде ходят на узких лодках, в основе которых склеенные дельфиньи скелеты. Их ребра, залитые вязкой смолой, которая часто выходит из-под камней у горячих источников, отлично подходят для округлых бортов лодки, а выделанная рыбья кожа, пропитанная особыми составами на основе жира, не дает воде проникать внутрь.

Фантом на мгновение задумался, потом уточнил, будто для меня это было важно:

– На более крупных островах можно найти тростник и лодки делают из него. Как только Эстолла войдет в эти воды, мы можем в любой момент подвергнуться нападению. Ночью к нам может подойти или подплыть кто угодно, и мы не будем знать об этом, пока враги не начнут резать глотки. Можно ведь и не успеть проснуться. Драконьи кости! Обычно я обхожу стороной эти воды, но на этот раз нам придется пополнять запас питьевой воды именно там, или же заворачивать в сторону и заходить к архипелагу. Это займет еще больше времени. Значительно больше времени.

– Покажи мне на карте, – попросил я.

– Смотри, – Мархар повел пальцем вдоль обозначенного на карте Тарадоса, потом ниже песчаных островов. – Я иду по большому западному кольцу течений, отворачиваю к архипелагу, чтобы войти в главный порт…

– Так ты ходил в прошлый раз?

– Нет, и больше не хочу повторять тот эксперимент. Вообще сейчас я не хотел бы возвращаться на архипелаг, там столько суши, изрытой водой, что тебе и не снилось, и на каждом клочке земли свои законы. Зайдем в Венуа, и будем вынуждены подчиняться его обычаям. Их богиня благословляет перед отплытием каждый корабль, оберегая его от пиратов, и пока экипаж не посетит храм богини, ему не разрешается выводить корабль из бухты. Мы должны будем оставить там щедрые пожертвования и конечно смысл всего этого именно в этом. Сейчас для нас подобное – огромная потеря времени.

Видя досаду на моем лице, Мархар поделился со мной обретенной мудростью:

– Зря кривишься, Демиан. Обычно мореходство не терпит суеты, а эта вынужденная задержка всегда идет на пользу, потому что позволяет лишний раз осмотреть корабль и сойти на берег, чтобы отдохнуть.

– Так сколько времени займет заход в Венуа?

– Значительно больше, – отмахнулся Мархар.

– Совершенно непрофессиональное заявление, – проворчал я.

– Кто бы говорил? – наш разговор свелся к дурачеству.

– Я в одиночку вел галеон! – возмутился я.

– Тут нечем гордиться, у тебя был козырь!

– Ну конечно, – согласился я шутливо, – в виде остатков силы.

– В виде девочки юнги, – Мархар подмигнул, – которая хоть что-то понимала в снастях.

– Да-да, – поскучнел я. – Убедил. Мы пойдем вдоль песчаных островов и будем осторожны, только постарайся поскорее ссадить меня на берег.

– Идет, – согласился фантом. – Теперь отдыхай, а я пойду. Сегодня ночью буду за рулевого. Ни о чем не волнуйся и, если что-то понадобиться, ты знаешь, где меня найти.

Поднявшись, он взял один из фонарей и вышел, осторожно притворив за собой скрипнувшую дверь.

Я слышал, как за тонкой переборкой переговариваются матросы, но не вслушивался в их слова, медленно, глоток за глотком, уничтожая сливовицу и ожидая, когда хмель окончательно свалит меня с ног. Кажется, я выпил ее всю, прежде чем уснул, а по утру, как и предсказывал, мне было худо. Меня жестоко рвало, как не знающего меру пьянчужку.

Качка стала лишь сильнее, а мрачные прогнозы фантома сбылись: в безопасности, среди друзей мне стало хуже. Куда бы я ни шел, везде встречал Марику, то вышедшую на палубу подышать свежим воздухом, то спустившуюся вниз, чтобы выяснить, скоро ли будет еда. Она была везде, и чаще всего рядом с Мастером.

К тому же пришли сны. Запах пота и гниющего дерева, духота каюты и монотонные скрипы возвращали меня в подвалы дома Лааль. Я снова и снова, открывая глаза, видел стены своей темницы и просыпался в смутном ужасе от боли. Теперь, стоило прилечь, и отголоски пыток вновь рождались в моем уме, убеждая тело ощущать то, что уже давно закончилось. Глоток черносмородинного бренди или сливовицы заставлял разум замолчать, но не придавал сил и не приносил облегчения. Я почти не ел и ни с кем не разговаривал. В краткие минуты просветления я поднимался на палубу, чтобы немного продышаться, или избавиться от очередной порции желчи, подставлял лицо ветру, и ощущал облегчение, вглядываясь вдаль, впитывал в себя потоки, но наполниться ими не мог. Они скользили вокруг, обтекали, почти не проникая внутрь, наталкиваясь на уродливую корку рунических символов, покрывших мою кожу. Попытки пользоваться привычными умениями не причиняли боли, но давались с необычайным трудом, и у меня было все меньше сил и желания практиковать магию.

С тех пор, как я ударил Гевора, он держался от меня в стороне. Быть может, Мархар пояснил ему, что сейчас не лучшее время; быть может, он понял это сам, дав мне, наконец, возможность снять маску.

Мархар несколько раз упрекал меня за слабость, пытаясь пользоваться своим старым авторитетом, но он давно уже утерял на меня всякое влияние, кроме, пожалуй, его обычной хитрости, которую я не всегда был в состоянии отследить. Его намеки, что если я буду продолжать в том же духе, то прикончу запасы спиртного на Эстолле, не вызывали во мне никакого стыда, так как в трюмах помимо сливовицы и бренди были еще бесчисленные ящики с настойками на пурпурных ящерицах и зеленых змеях, считавшиеся на материке сильным афродезиаком. Они пользовались немыслимым спросом у местной знати, а простолюдины с жадностью вглядывались в содержимое пузатых склянок, кто-то с отвращением, иные с завистью.

В целом, в этих бутылях не было ничего особенного, кроме диковинных для материка существ внутри, да сильного пряного запаха, начисто перебивающего всякое желание пробовать этот странный напиток. Тем не менее, крепость у него была подобающая, и на крайний случай я был готов воспользоваться и этими запасами. В конце концов, травы и экстракты змей и ящериц неплохо перекрывали оттенки спирта, в этом был несомненный плюс.

Так шел отсчет дней: вечером я пил, а по утру мне снова и снова становилось плохо. Минуло девять дней.

– Иди и поговори с ним! – потребовал Мархар.

– Если даже присутствие Гевора не заставляет его проявлять мужество, чего ты хочешь от меня? – уточнил Мастер.

– Чего угодно, но это пора прекратить! Ты видел, как он смотрит вдаль?

– Он слушает дракона, – уверенно согласился Мастер.

– Это не Демиан! Он никогда не ждал дракона, он всегда полагался на себя.

– А ты считаешь, с тем, что он перенес, легко справиться?

– Я считаю, что с этим надо пытаться справиться, вот что я считаю! Мастер, ты также потакаешь себе, боишься того, что стоит теперь между вами. Иди и прикажи ему перестать пить. В конце концов, сделай то, что должен сделать друг! Надавай ему тумаков и верни девчонке рассудок.

– Нет.

– Ах, нет! Ты все еще не натешился в ее объятьях? Зная, какое это имеет значение, продолжаешь…

– Нет, – Мастер выдохнул через плотно сжатые губы. – И я знаю Демиана лучше, чем ты думаешь. Что бы я сейчас не сделал, будет только хуже. Марика останется пока при мне. Пока. И, к твоему сведению, я не касался ее. Никогда. Только не я. И ты знаешь почему.

– Неужели та любовь все еще жива?

– Не слова о Рене, понял? Ты не достоин произносить ее имя, даже думать о ней не смей! Сейчас все так, как случилось, и я не стану обсуждать это с тобой, фантом!

– Во-во, иди и обсуди это с ним! А заодно поделись с Демианом знаниями о магии времени, он, также как и ты сам, не стесняется затрагивать эти струны.

– И кто еще? Я должен знать, кто распространяет запретное знание.

– А разве это не ты? – вопрос Мархара прозвучал невинно.

– Смешно, – проворчал Мастер. – Я всю жизнь убивал таких, как ты. И тебя бы убил, Мархар. Ты слишком опасен, особенно теперь.

– Как и ты, Мастер.

– Уж и так? Ночной дракон никогда не позволит мне тронуться умом, чтобы творить непотребства с магией времени.

– Слабый аргумент, Мастер. Ты и Ночной едины, как тело и разум. Что ты почувствовал, когда он ушел и оставил тебя простым чародеем, каких ты презирал? Нет, ты даже хуже их. Чародей с дырой в душе! Ну, скажи, ты тоже постоянно прислушиваешься к нему?

– У тебя манера Демиана меня злить, – неожиданно спокойно признался Мастер.

– Или у него моя.

– Я всегда не мог поверить в его умение быть преданным, но это так. Он предан тебе, несмотря ни на что, но я клянусь, если найдутся доказательства, что ты причастен, я убью тебя.

– Взаимно, Мастер. Если виной случившемуся ты, я заберу время и твое и Ночного.

– Это то, чего никогда не сможет понять Северный. Он считает тебя идеалом добродетели, но ты всегда будешь решать сам.

– И по твоей логике выходит, что я опасен, меня лучше убить. Это ведь так давно между нами! Если бы мои дела не коснулись тебя в те давние времена, сейчас, возможно, ты бы думал по-другому. Но Высшие, я же убил твоего блохастого друга! Это такая мелочь для моей пропитанной кровью совести…

– Тварь, ты еще насмехаешься? – процедил Мастер. – Такой разный со всеми. Шут! Лебезишь перед Северным и мурлычешь у ног Демиана.

– И только ты видишь мое истинное лицо. Да-да, Мастер, я твое тоже!

– Не ссорьтесь, опять будто на рынке, – поняв, что дальше будут следовать лишь взаимные оскорбления, грозящие перерасти в драку, я решил вмешаться и, пошатываясь, поднялся на ноги. Закрепленный на носу груз, плотно утянутый парусиной, отлично скрывал меня от спорщиков. По началу я и вовсе не собирался вмешиваться или проявлять себя – ссорятся и ссорятся – но в какой-то момент из-за их возмущенных голосов у меня вновь разболелась голова. Это было невыносимо.

Признаться, мое появление обескуражило обоих, они повернулись с легкой растерянностью на лицах и, видя это, я сказал с укоризной:

– Вы так и будете тыкать друг в друга пальцами? Ты виноват, нет ты, – я сплюнул за борт. – Пошевелите мозгами, порою из тени проглядывают незнакомые персонажи, играющие решающие роли.

– Какое эпическое высказывание не выходящего из пьяного бреда мудреца, – раздражение Мастера выплеснулась на меня волной презрения.

– Думаешь, умнее других, а на самом деле глуп как осел, – поддакнул ему фантом.

Да уж, зря я влез в их разговор. Как получилось, что внезапно виновным в их дурном настроении оказался я? Неужели это и есть на самом деле источник всех наших бед, или я просто оказался в ненужном месте в ненужное время?

– Это почему я глуп-то? – все же спросил я, хотя ответа слышать, наверное, не хотел. Сейчас фантом мне все припомнит. В таком настроении они на пару с Мастером разберут меня, перебирая по косточкам все, что я когда-либо делал и везде находя промахи и огрехи.

– А кто сказал, что верит мне, потому что я «друг»? – неожиданно спросил Мархар. – Сказать такое фантому! Спроси Мастера, он тебе подтвердит, что только полоумный дурак вроде Северного или тебя может верить порождению времени! Кстати, о Мастере: он тоже твой друг и ты тоже ему веришь. Одно это уже делает его тем понятием добра, которое ты вкладываешь в слово «друг». Но у твоего Мастера собственный интерес в игре – его молодость, ради которой он раз за разом нарушает законы мироздания.

– Я исправляю то, что сделали твои собратья, – ровно отрезал маг.

– Вот-вот! Пора открывать глаза, Демиан!

– Помолчи, – шикнул на фантома Мастер. – Мы с тобой еще побеседуем, а сейчас, если позволишь, я сделаю то, о чем ты сам меня просил: поговорю с Демианом.

– Я предпочту пойти прилечь, – отказался я.

– Да погоди ты, – Мастер поймал меня за рукав. – Я же вижу, как ты мучаешься, неужели не понимаешь?

– Что я должен понимать? – только Высшие знали, как они надоели мне своими упреками, советами и словоблудием.

– Думаешь, умно было разделять сознание с бавуром? – спросил он с таким серьезным видом, что я опешил.

– Да вы с ума сошли! – ахнул фантом. – Нельзя прикасаться к мертвым материям…

– Ты это Демиану скажи, – парировал маг.

– Да при чем тут это? – простонал я.

– Смотри-ка, у него мозг утонул в бренди, – сообщил Мастер фантому. Они с Мархаром снова были добрыми приятелями.

– Захлебнулся, – подтвердил фантом.

– Ты же знал, какую цену платишь, или нет? – уточнил Мастер. Посмотрел на мое лицо, покачал головой. – Или нет… Или не хочешь ее замечать. Когда-то это было совсем немного, верно? Как ты вообще решился на подобное?

– Да знал я, что сущность вцепится в меня как клещ! – поняв, наконец, о чем они, я ощутил жуткую слабость. Действительно, разделяя сознание с бауром, я оставил ей лазейку, щель, через которую ее сознание соприкасалось с моим. И через нее утекала энергия. Я и забыл. Я могу видеть ее глазами, могу сейчас двигаться вместе с ее телом, но во мне не осталось ни капли былого стремления что-либо делать. Да и что это даст?

– Она все это время брала от тебя то, что ты не мог отдать, – настойчиво сообщил мне Мастер. – Пока был Мрак, он восполнял это, теперь она высасывает тебя подчистую. Думаешь, кошмары приходят сами по себе?

Я взъерошил себе волосы. Слова мага для меня были не очевидны.

– Это Феддея продолжает мучить меня, – сказал я натянуто. – Или мое богатое воображение.

– Ни то, ни другое, – возразил Мастер. – Если бы Лааль со своими прихвостнями полезла к тебе, я бы утопил весь Тур в лаве, она это прекрасно знает. Нет, Демиан, эти сны навевает на тебя шерстяная подружка, чтобы ты охотнее расставался со своими силами. Страх обостряет ее нюх и дает ей власть над тобой. Ты что, и вправду думал воспользоваться мертвой материей и выйти сухим из воды? Я думал, ты умнее, – Мастер удрученно покачал головой.

– Честное слово, вы сделали из мухи слона, – проворчал я и побрел вдоль борта, опираясь на планшир. – Мне нужно прилечь.

– Стоять! – скомандовал маг. – Есть что-то еще?

Мархар с удивлением посмотрел на Мастера, и тот сказал глухо:

– Я ошибся, баур не причина. Она сосет из Демиана энергию, но это не критично.

– Такое вообще возможно?

– Как видишь…

«Опять они за свое», – я замер, вглядываясь вдаль, и решился. Сам ведь сказал, что они мне друзья, так почему я считаю зазорным сказать все как есть?

– Боль, в ней причина. Я знаю, что ее не может быть, но стоит мне закрыть глаза… Когда я напиваюсь, она отступает. Вообще, это чересчур… Все это у меня в голове, такое бывает даже когда отняли конечность, а человек все равно чувствует боль. Но я так устал.

Мое объяснение вышло спутанным, но на лице Мархара появилось озабоченное выражение.

– Это можно исправить?

– Давай-ка приведем его в порядок, – согласился Мастер. – Распорядись, пусть нагреют воды и подыщи чистую одежду.

– Мне это не нужно, – я представил, сколько сил придется затратить на все это и ужаснулся.

– Ты сам-то себя узнаешь? – уточнил маг.

– Нет, но меня это мало волнует, – усмехнулся я.

– Тогда ты просто будешь делать то, что я скажу. Будешь сопротивляться, и мне придется унизить тебя…

– Очень мило, кстати, да, – пробормотал я. Мысли путались, меня снова мутило, и я не понимал, то ли мне нужен глоток бренди, то ли лучше перевеситься через борт, чтобы избавиться от жгучей желчи. – Не надейся, что я потом скажу тебе спасибо.

– Мы никогда не делаем что-то только ради спасибо, – согласился маг. – Посиди пока под бортом, вода подоспеет быстро.

Пока я отмывался, ежась от прикосновений свежего ветра, матросы вычистили каюту. Мархар зажег курильницу, в которой тлели какие-то свежие, незнакомые травы, стирающие тяжелые запахи, пропитавшие внутренности корабля. Исчезли следы моего беспробудного запоя, вместо бренди на подносе стоял графин с водой.

Мастер спустился в каюту вместе со мной, зажег еще две лампы, расставив их на рундуке так, что в каюте стало совсем светло, после чего присел на койку.

– Тебе стоило сказать об этом раньше, – упрекнул он меня. – Не мне, так Мархару. Или подумать самому.

Маг взялся прощупывать мою руку.

– Кости целы, здесь и здесь Гевор хорошо соединил их, но на этом все, понимаешь? Это же не фантомные боли, тут все нарушено и оставлено в таком состоянии. Хрящи, нервы, мышцы. Человеческое тело – не спрессованная земля, здесь все связано. Меня смущает другое: почему днем боль уходит. Быть может, это специфика чар. Я еще поговорю с Гевором один на один, зачем он сделал именно так…

Я предпочел не заметить угрозы и перевел тему:

– В Форте придется снять чары, рука рассыплется вновь и мне будет несладко.

– Не думай об этом, вот тебе мой совет. Ничего не повториться, поверь.

– Скажем, перспектива долгого и мучительного выздоровления меня теперь пугает. А вообще, – я пошевелил покрытыми рисунками пальцами, – сработано здорово.

– Не спорю, но не совсем, если принять во внимание, что ты сходишь от этого с ума! Больше никакой выпивки, понял?

– Есть еще дурманы, – пошутил я, но Мастер мои слова принял всерьез.

– Я тебя совсем не узнаю, Демиан. Сколько я не старался, мне ничего не удалось с тобой сделать, но неужели Гевор в этом преуспел?

Я тихо засмеялся.

– Ну да, – озадачился маг, – я и забыл, что когда ты нездоров, твой характер совершенно невыносим.

– Я знаю, почему днем боли нет, – предположил я. – Внимание Гевора днем сосредоточено, чары становятся более плотными, а ночью ослабевают. Вот тогда приходит боль.

– Каменные големы могут существовать и без его внимания, – проворчал Мастер, опровергая мои прежние сомнения на этот счет. – Свое умение он пока держит при себе, но я не тороплюсь. Гевор все расскажет. Сейчас я так же истощен, – маг передернул плечами, будто ему было холодно. – С дырой в душе, Высшие, фантом в этот раз попал в цель. Дракона нет, а я привык на него рассчитывать. Только теперь мне стало понятно твое стремление ни на кого не полагаться.

– Теперь ты уже не против моих практик?

Мастер ничего не сказал, отпустил мою руку и вышел, но вернулся уже через несколько минут и не один. Я чуть было не выругался в голос, когда он вошел в каюту вместе с Гевором.

– Что ты задумал? – спросил я как можно более равнодушно, когда маг земли кивнул мне и, сплетя руки перед собой, встал у перегородки.

– Надо доделать все до конца, – резко ответил Мастер, будто я с ним спорил. – Заодно Гевор поучится уму разуму.

– Сделаю, как скажешь, – отозвался Гевор тихо. Мне показалось, он волнуется и всячески пытается скрывать это. – Я действительно оплошал.

– Мы будем играть на твоей руке как на шахматной доске, – заулыбался Мастер. – Рокировка, Демиан. Иди сюда, Гевор. А ты, терпи.

Мне хотелось встать и уйти, но я справился с собой. Потом мучительно долго Гевор под приглядом Мастера двигал кости в моей мертвой руке. Это была не боль, но я явственно ощущал движение тканей и костей, это было пугающе неприятно. Еще я чувствовал страх Гевора, который разросся за дни нашего плавания. Человек земли, вода сама по себе была для него чуждой и враждебной средой. Он привык манипулировать твердыми частицами, но здесь, чтобы дотянуться до них, ему предстояло проникнуть через тонны и тонны воды. Вот почему он так испугался, что я пропущу его под килем. Непростой задачей было для него находиться на корабле, но Гевор щедро тратил свои силы на то, чтобы исправить недочет, допущенный на Туре. Уже очень скоро кожа его блестела каплями пота, но маг не посмел оторваться от дела. Все это для Мастера было хорошо просчитанной игрой. Он знал, что мы оба доведем это дело до конца, что-то доказывая друг другу. И он был прав во всем.