Текст книги "Чувство времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Тихо, – мягко успокоил я Мархара, который посмотрел на меня удивленно и с легким сожалением. Он думал, я не понимаю. – Мы знаем, что ты можешь забирать жизни, чтобы наполниться, но не делаешь этого. И мы верим тебе. Если ты забыл, мой дракон нес тебя через пустоши на своей спине, прекрасно зная, что твое прикосновение способно его убить.

– Ты ему приказал… – голос фантом был совсем тихим.

– Приказал? – усмехнулся Мастер. – Да кто он такой, чтобы приказывать древнему? Я всегда считал, Мрак многое ему позволяет, но дело было в вере и понимании. Чего ты на самом деле боишься, Мархар?

– Потерять разум. Что, если наступит такой момент, и я вновь превращусь в нечто, жаждущее лишь времени? Тогда, Мастер, все твои слова, все твои обвинения будут пророческими, а твое благородство станет ошибкой. Убить, меня стоит убить, – он тяжело вздохнул.

– Давай-ка ты расскажешь все до конца? – предложил я, чтобы отвлечь фантома от неприятных мыслей. – Ты добрался до тех островов и видел кости…

– Да, конечно, – фантом помедлил. – Огромные, они действительно огромные. Но там были только кости, черви сожрали его сердце, как и все остальные внутренности. Мы бродили там неделями, мы перекопали весь остров целиком, но нашли только песок. Даже раковин не было там. Они – всего лишь груда мяса, мышц и костей.

– Думаю, не совсем так, – медленно возразил я и посмотрел на Мастера. – Когда-то, говоря с Лааль, я решил, что сердце водяного змея, это аллегория, но, находясь в подземелье невольно обретаешь много времени на раздумья, – я потер висок, на котором едва ощутимо бугрился старый шрам от рукояти ножа Мастера. – Мне раз за разом вспоминалось наше противоборство с водяным змеем, и я могу с уверенностью сказать, что в нем есть что-то, что может стать вместилищем для памяти, жизни или души. В нем было что-то твердое, если можно так сказать.

Меня крайне смущает то, что я принял этот кристалл за нечто большее. Когда Лааль передала нам сундучок, я даже смотреть не стал, уверенный, что это то, что нам нужно. Он тоже твердый, этот кристалл, из него исходит какое-то дыхание, – я покосился на лежащий на столе минерал.

– Что ты мог чувствовать, опустошенный этими грязными колдунами Тура? – презрительно сказал Мастер. – Надо было смотреть и проверять. От кристалла, от любого, будь то камень столь сложной структуры или простой осколок, исходит дуновение силы, вот что ты учуял, вот и все.

– Я убил водяного змея, Мастер, – сказал я насмешливо, – мы найдем то место.

– Как ты собираешься найти его на ровной морской глади? – казалось, та надежда, что я хотел зародить в сердце фантома, так и не проросла.

– Я хорошо разглядывал карты и звезды, когда пытался вывести Бегущую к Туру, – отозвался я.

– Даже если ты ткнешь в точку на карте и попадешь пальцем в небо, мы никогда не найдем того места, Демиан, – возразил Мархар. – Мили и мили ровной воды. Даже утеряв в пруду любимое кольцо, ты будешь нырять бесконечно, но ил не отдаст его. И это, точно зная место.

– Я – нет, – напомнил я.

– Сравнение уместно, – возразил Мастер, – потому что ты толком не знаешь, что искать. Свое любимое кольцо ты найдешь, а сердце? Ты уверен, что от него исходят какие-то нити?

– Уверен.

– Ну, хорошо, – сдался Мархар. – Пусть мы найдем это место, если нам очень повезет… но какова глубина, Демиан? А течение? Нет, ты совершенно не знаешь что искать, Высшие тебя побери! А как же морские змеи? Встреча с таким закончится нашей смертью, я не питаю иллюзий.

– Возможно, он прав, – согласился Мастер. – Ты пользовался своей собственной силой и моей, но мы едва не погибли…

– Теперь я знаю лучше, что делать и чего ждать, – возразил я.

– Теперь ты опустошен и оглушен этими чарами на твоей руке.

– Если будет змей, Гевор снимет заклятье!

– Я бы не был так уверен, но даже если и так, то ты не сможешь ничего ему противопоставить. Все твои силы будут израсходованы на то, чтобы отстранить боль в рассыпающейся руке. Мархар тебе уже говорил, как и мне, что на это не пойдет…

– Пойду.

– Очень зря, это – глупая идея.

– Совершенно верно, – согласился я. – Но мы, конечно, попробуем.

– Даже если там не бездна, как ты собрался его достать? – полюбопытствовал Мастер. – Твои возможности теперь куда скромнее, хотя и раньше ты бы не справился. Погрузиться на дно и подняться вверх не значит, что у тебя будет время на поиски.

– Вот почему я хочу вернуться на Лалу. Мы не справимся, но справятся эрвины.

– Боюсь, это будет сложно, Демиан, – проворчал фантом, но я видел, как жизнь вернулась в его глаза. Он хотя бы начал думать, искать выходы. – Они согласятся только в одном случае…

– Так пообещай им эти семена, Мархар!

– Одного обещания будет недостаточно. Они потребуют тебя. Зря я сказал, что ты принадлежишь мне. Теперь ты – моя цена, которую я смогу заплатить за их услуги.

– О, – оживился Мастер, – какие пикантные подробности.

– Не паясничай, я устал от этого, – я с укором глянул на мага. Как у него получалось еще мгновение назад быть сосредоточенным и понимающим, таким, каким я всегда его считал, и вот уже передо мной дурачащийся самодур. – Мархар, если ты хочешь найти сердце, тебе придется продать меня эрвинам. Понимаю, что я нужен в твоем хозяйстве, но ведь сердце нужнее.

– Нет, – фантом отвернулся, поджав губы. – Хватит и одного раза.

«О, – подумал я с сочувствием, – неужели это все же осталось в тебе?»

– Мархар, ты утерял чувство юмора, – заметил Мастер. – Они – всего лишь аборигены. Попросят Демиана в качестве оплаты за услуги, и ты согласишься, но только по выполнению договора, так как лишь он сможет привести нас на место. Сначала поднятая со дна вещь, потом он. Что бы ни случилось дальше, остров с озверевшим населением будет далеко.

– Это будет означать, что другие корабли, пришедшие на Лалу, будут уничтожены, – казалось, фантом сомневается. – Их никто не предупредит о возросшей опасности, а эрвины не спустят такого обмана чужакам.

– Они не настолько глупы, как ты думаешь, и не станут ровнять всех, – возразил Мастер. – Торговля, какой бы она ни была, выгодна для эрвинов хотя бы надеждой, что когда-нибудь им продадут семена дурманов. Предложи им целый баул трав сейчас, это вскружит им головы и уверит в нашей лояльности. Быть может, на фоне такого богатства, фигура Демиана покажется им не стоящей внимания. Вот не к месту Гевор начертал эти узоры на его руке!

– Сомневаюсь. Слишком уж недвусмысленно смотрела на меня эта дочка старейшины…

Я прикусил язык, но было поздно. Сам хорош, распетушился, будто не понимаю, к чему все это приведет.

– Точно? – полюбопытствовал фантом.

«Этот оживет», – решил я.

– Ты уверен? – поддел меня Мастер. – Не избежать этой участи, да?

– Лучше бы вы подумали, как объяснить ныряльщику, что ему нужно отыскать, – проворчал я, стараясь изменить тему разговора.

– Смотри-ка, – сообщил, ни к кому особенно не обращаясь, Мастер, – не хочет делиться с нами опытом трактования значений взглядов молодых эрвинок.

– Мастер, теперь дай нам немного поговорить с глазу на глаз, – попросил я, надеясь, что от желания вывести меня на чистую воду Мастер не совсем оглох. Как оказалось, маг отлично понимал, что с глазу на глаз со мной фантом будет более откровенен, но в своем роде отомстил, проговорив:

– И в самом деле, побеседуйте, а я пойду. Наверняка маленькая уже заждалась меня. Надо доставить ей удовольствие… своим появлением.

Даже понимая его иронию, я едва подавил накативший гнев.

«Будь ты проклят, Мастер», – хотел крикнуть я, но промолчал, внезапно подумав о том, почему он так легко согласился с моим предложением помочь фантому. Одно дело взять сердце для того, чтобы попытаться связать Тюдора и Каридар, или любого другого человека с обездоленным драконом, если с разумом Тюдора покончено, и совсем другое дело спасать ненавистного фантома, которому нет прощения уже века и века. Быть может, вся эта вражда лишь видимость, заслоняющая нечто важное?

– Решил вывернуть мою душу наизнанку? – прямо спросил Мархар, когда ушел Мастер.

– Обязательно, – согласился я. – Ты должен мне многое объяснить….

– Или ты хочешь поговорить на счет него и Марики? – будто не заметив моего ответа, спросил фантом.

– Нет, не сейчас и не с тобой, это дело наше и не суйся туда, – я с трудом сдержался, чтобы не выругаться.

– Ты думал, что одни называют меня именем, другие прозвищем? – фантом задумался, принимая правила игры, – А ты уверен, что хочешь знать правду?

Я кивнул, и тогда он продолжал:

– Но для тебя я был Энтони, а для магов Шивой. Они все являлись мной. Двое самых достойных. Фантом на самом деле, это части, сжатые, сдавленные в теле материи. Чужое время, включающее в себя действия, мысли, чувства. Величайшее разделение и то, что ты ощущал рядом со мной гармонию и равновесие, заслуга тех двоих. Самых сильных духом, тех, кто превалировал по моему желанию. Теперь я особенно плохо различаю свои части, только подозреваю, что они разделены. Мы притерлись друг к другу, понимаешь? Нет. Все они в равной степени я. Теперь это похоже на спор с самим собой.

– И что же, те части…

– Самые громкие? – он засмеялся неприятным, жутковатым смехом. – Их нет. Вырваны. Потеряны. Теперь я – Мархар, фантом, в котором нет следа того, что ты знал.

– Не лги себе, – отрезал я. – Они остались воспоминаниями. Ты знаешь, что они были, и помнишь о них.

– Ты помнишь выбитый в детстве зуб? – удрученно уточнил фантом. – Пока он помогал тебе жевать, то был важен. Когда его не стало, образовалась дыра, и тебе осталось только жалеть, что теперь жевать тебе неудобно. И на этом все. Знание о том, что у тебя был когда-то отличный зуб ничем тебе не полезно.

– Тут другое, – возразил я, и тут же умолк, наткнувшись на взгляд Мархара.

– А ты уверен? – делая паузы между словами, спросил он. – Теперь я другой, Демиан, и продолжаю рассыпаться. Забудь те имена, пожалуйста, не произноси их, не рань меня. Мне нужна целостность или я боюсь, что не смогу противиться своим желаниям. Не зря же я спрашивал, как тебе удалось остановиться… тогда, когда ты прикоснулся ко времени мальчика. Но ты догадался. Я надеялся, ты подскажешь мне способ! – слова лились из его рта, как гной выходит из раны. Я чувствовал смятение фантома и, наконец, начал понимать, как он опасен на самом деле. Однажды фантом прошел путь от бестелесной смерти до обретшего понимание разума, разрушив все живое на своем пути, и теперь терзался не пустотой, появляющейся с утратой частей, но возможностью вновь потерять осознание и понимание. Он не боялся убивать, он боялся перестать существовать.

И, будто подтверждая мои слова:

– Я совсем не уверен, что сердце водяного змея по настоящему стоящая штука, что оно имеет хоть какую-то силу, но утопающий готов хвататься даже за соломинку. Если у нас ничего не выйдет, то настанет момент, когда точка невозврата будет пройдена. Демиан, ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – будто эхо отозвался я.

– Сделаешь это для меня?

– До подобного не дойдет, – я покачал головой, но, видя мольбу во взгляде друга, закончил: – но если понадобиться, я сделаю все быстро. Ты же знаешь, в Форте у меня есть ножи.

Он вздрогнул и отвел глаза. Понимая, как он любит жизнь, я ни чем не мог ему помочь, кроме того, что уже собирался сделать.

Глава 12. Глубина

Это было темной ночью, когда на свет лампы выпрыгивают из воды летучие рыбы. У нашей лодки с боку была натянута сеть, чтобы вылетавшие из воды рыбы не могли перепрыгнуть через край и уйти. Их широко расставленные плавники цеплялись за ячейки сети, и им уже некуда было деться, оставалось только скатиться на дно, где мы били их по головам колотушкой.

Отец был пьян, они поссорились с матерью, а я была неосторожна и что-то не так сказала, чем его окончательно разозлила. Угрожая и размахивая руками, отец столкнул меня в воду, в которой шуршала ледяная крошка – такой она была холодной. Я совершенно не понимала, где верх, а где низ, где лодка и отец, где небо, а где глубина.

Я жутко испугалась и стала грести, но, ощущая сопротивление и жуткую боль, терзавшую мое тело от холода, сразу же сдалась. И поднялась на поверхность, где отец через какое-то время выловил меня, едва живую, и отвез на берег.

Тонуть, чувствуя, как сковывает тело лед, видеть глубину и потом смотреть в небо, такое же бездонное, как море под килем лодки, было не так страшно, как узнать через несколько лет, что из-за болезни, которая мучила меня две луны после того случая, я никогда уже не смогу иметь детей.

Рассказ одной из портовых девок.

Близился вечер. Эстолла застыла в неподвижности. Назойливое солнце заливало палубу жидким жаром, и разморенные, вынужденные бездействовать люди, походили на сонных весенних мух. Мастер нежился в сползающей тени подобранного паруса, Марика задумчиво гладила его по голове, что-то рассказывала в полголоса, но я не прислушивался.

Пытаясь развеяться, я скинул рубаху и нырнул в прозрачную, теплую волу, и это словно послужило сигналом. Суровые корабельники Эстоллы с хохотом посыпались вниз, поднимая фонтаны брызг. Не желая участвовать в общих суматошных играх, я отвернул от корпуса и поплыл мощными гребками к каменному островку, закрывшему вход в бухту Лалы, но тут рядом со мной оказался Ален. Возможно, я замешкался, когда погружался с головой, чтобы разглядеть потрясающей красоты дно и рыб, скользящих в толще воды, и дал ему возможность догнать себя.

– Дори? – это был прямой вопрос, Ален спрашивал разрешения, и я кивнул, хотя мне не очень то и хотелось говорить. Интересно, почему он не пошел расспрашивать Мастера?

– Зачем мы вернулись на Лалу?

– Планы изменились, возьмем с острова эрвина-ныряльщика и пойдем курсом, по которому шла Бегущая. Нужно кое-что поднять со дна, сердце водяного змея. Настоящее, – я покосился на него, перевернувшись на спину. – Это важный артефакт, он нам нужен.

– А мы не боимся снова столкнуться со змеями?

– Да, ты имеешь полное право не доверять мне после того, что произошло…

– Как раз наоборот, – сказал юноша с возмущением.

– Ну да, – недоверчиво согласился я. – Не уберег корабль, не уберег экипаж. Ну что же, надеюсь, на нашем пути больше не встретиться никаких чудовищ. Поверь, я очень на это надеюсь, но на крайний случай у меня есть устрашающее оружие, куда более опасное, чем я.

– Что это? – с любопытством уточнил Ален.

– Не важно, надеюсь, нам не случиться применить его, – проворчал я, думая о фантоме.

Ничего, как миленький будет спасать свой экипаж. Поглотит водяную тварь и обретет достаточно времени, чтобы восстановить свою целостность. Таков мой злой и жестокий план… второй план, если вдруг змей все же появится.

– Мархар, он ведь ваш старый друг, дори, что вы знаете об этом пирате?

– Пирате? – уточнил я. Помню, в пещере фантом сам подначивал Алена, меня бы это убедило в обратном, но только не юношу. Теперь Ален был разочарован. Ему казалось, что сейчас я выложу всю правду, но вместо этого теперь придется поделиться со мной своими догадками.

– Ну, его имя на самом деле известно, но немного в другом виде. Мархар. Я не сразу даже сообразил сопоставить его с тем, о чем часто судачат в портах. Мараре, о нем говорят как о человеке, который берет то, что ему нужно. Он может отпустить корабль, забрав лишь провиант или книги, может убить весь экипаж или захватить кого-то в плен…

– Это – Эстолла, Ален. Восемь человек экипажа! Большая угроза для крупнотоннажных торговых судов, на борту которых до ста человек команды.

– Восемь, и каждый стоит десятерых. Сам Мараре, поговаривают, вовсе неуязвим. Ему можно нанести страшную рану, воткнуть в него меч, а он приблизится к тебе и все равно убьет.

– Ну, видишь, Ален, ты куда лучше осведомлен о его истории, чего ты хочешь от меня?

– Я пытаюсь понять насколько… безопасно с ним иметь дело, дори. Мне важно, чтобы вы дошли до материка целым.

– И почему же тебе это так важно? – полюбопытствовал я.

– Потому что это мое решение, – он открыто смотрел на меня. – Там, на Бегущей вы спасли меня…

– А ты нашел лучший способ достать меня из того проклятого подвала, – я окунулся с головой, чтобы отогнать неприятные, накатившие шквалом, мысли. Вынырнув, я продолжал:

– Не было возможности поблагодарить тебя. Теперь я говорю спасибо. Мы квиты, или даже хуже: я обязан тебе.

– Нет, – он покачал головой. – Тут дело каждого, как считать. А на счет Мархара…

– Ну что ты заладил? Когда тебе понадобилась помощь, было совершенно не важно, убийца ли он, грабитель, вор или пират. Важно было лишь то, что он мог помочь тебе. Тогда ты не терзался сомнениями и сейчас не советую.

– Звучит ужасно, – пожаловался Ален. – Инуар всегда жестоко обходился с пиратами.

«Да, – подумал я, – их вешали на береговых столбах в назидание другим. На высоких столбах, так похожих на мачты, чтобы они видели море перед смертью, но не могли коснуться его и умирали на суше. Нет для моряка большего страха, чем умереть на берегу и потерять свою душу, не имея возможности возродиться в рыбах…»

– Возвращаемся, – я снова нырнул и, отфыркавшись, добавил. – Ты устал.

Он на мгновение замер, но вопросов на этот счет задавать не стал и лишь открыто подтвердил мои мысли:

– Нога почти поджила, но все еще ноет.

– Это пройдет, – согласился я.

– Если мы будем на материке, – сказал он внезапно, – мне придется придержать язык за зубами, иначе нашему помощнику будет грозить опасность.

– Вот и придержи, – посоветовал я. – Ох, Ален, как же тебя угораздило влезть во все эти приключения?

Думая об этом, я вспомнил, как разнимал дерущихся, а потом впервые воспользовался бичом ради спасения его шкуры. Вот что звучит жутко! Но он предназначен для дракона, а, значит, все события не случайны. И то, что он попался мне на глаза и не был повешен Рынцей, то, что Мастер смог защитить его, а я спасти, как и то, что он не только уцелел на Туре, но помог мне.

– Не думаю, что это худшее, что случалось со мной, – как-то нехотя ответил юноша.

– Хорошо, – согласился я, – так и должно быть.

Эти слова убеждали не его, меня.

Борт Эстоллы вырос над нами необычайно быстро. Несмотря на свою ногу, Ален залез наверх куда с большей сноровкой, чем я и, кивнув, юркнул в трюм. Интересно, чем он занимается на самом деле? Слушает? Впитывает, вынюхивает? В чем-то наш капитан прав, это парень непрост.

Впрочем, какая разница, лишь бы оставался жив.

Перевалившись через борт, я хотел пробраться на нос и там вздремнуть, но тихий голос Мастера привлек мое внимание. Марика спала, свернувшись калачиком возле мага, и я позволил себе расслабиться и растянуться на парусе.

– Где мой дракон, Демиан? – требовательно уточнил Мастер.

Я лишь покачал головой, давая понять, что не в состоянии ответить.

– Где они все?

– Да, и это тоже хороший вопрос.

– Столько времени минуло, а от драконов никаких вестей. На моей памяти не было подобного, – казалось, маг обвиняет меня в том, что я украл драконов.

– И что же я должен ответить тебе, Мас? Что, как и ты переполнен тревожным ожиданием, но ничего не могу поделать? Как видишь, я всегда умел справляться без Мрака.

– Не делай вид, будто считаешь драконов неважными. Не поверю, что ты можешь настолько отрицать очевидное.

– И не буду, – буркнул я, капитулируя. – Но по-прежнему не знаю, что тебе сказать. Мы не узнаем правды, пока не поговорим с другими магами.

– Ты читал трактат «О природе полета дракона»? – вопрос показался мне неожиданным, но я ответил:

– Да, натыкался. Заунывный труд Селития из Феранерса, хотя это конечно мне ни о чем не говорит.

Всегда приятно отвечать на подобные вопросы утвердительно, но Мастер, видно, решил испортить момент.

– Ты много читаешь, но мало знаешь. Если бы ты не отгораживался от Мрака, то понимал бы простые вещи, которые я уже устал тебе разъяснять.

– Что на этот раз тебе не по нраву? – покорно уточнил я. – В труде «О природе полета дракона» занимательно описаны соотношения между длинной крыла, его шириной и весом дракона. Измышления на тему силы и ловкости, какие-то повадки на охоте. Придумка, не более.

– И ты решил, что книга написана каким-то глупым мечтателем?

– Я не увидел в ней ничего, что могло бы выдать знания. Ну, хотя бы вот: «Умение подчинять себе разум живых существ дает дракону преимущество в охоте. Пролетая над жертвой, он вырывает ее волю и всякое желание бежать или сопротивляться», – процитировал я.

– Отменная память, – похвалил Мастер. – Сколько еще всего плещется в твоей бестолковой голове? Пора уже научиться выбирать необходимое.

– О, а может быть утверждение о невидимости дракона является правдой? Такое мог написать только человек, ничего не понимающий в этом деле!

– Но ведь это так, – обескураживающе ласково сообщил Мастер.

– Никогда такого не замечал, – озадачился я.

– А теперь вспомни то далекое время, когда мы прошли перевал Илень. Ты увидел тогда впервые дракона, и увидел ты его только тогда, когда он тебе позволил.

– Тогда я просто уже был не в состоянии что-то замечать, – буркнул я.

– Ну-ну, – маг покачал головой, – тебя не переубедишь.

– У них много уловок, верно? – осторожно спросил я.

– Ты должен, просто обязан это знать, – Мастер казался расстроенным. – На что они способны на самом деле. Неужели никогда Мрак не давал тебе истинных знаний?

– Было, – нехотя ответил я. – Однажды. Это спасло мне жизнь.

Мастер не стал уточнять, потому что это было личное, так он считал.

– Я затеял этот разговор, конечно, не для того, чтобы тебя разочаровать. У того трактата есть одна особенность: то, что ты смог прочесть, это лишь малая его часть.

– Этот Селитий был магом? – уточнил я. Признаться, за эти годы я так и не осилил хроники Рене, которые она писала ежедневно. Когда-то я был уверен, что только выдастся мгновение, и я возьмусь за них всерьез, но когда осознал масштаб бедствия, когда прочел один из дневников и понял, что ее мысли постоянно перескакивают от одного к другому, отчаялся отыскать там то, что мне было необходимо. Она писала о погоде, о том, что съела на завтрак и о том, какие пирожные испек для нее пекарь; о том, какой цветок распустился, и что ей сказали. Но мне были нужны истории магов в первую очередь, факты их жизней, слова, события. Так и вышло, что по сей день я не знал имен тех, кто пришли вместе с Северным в мир, где рухнуло в недра земли Святовяще. Я не знал тех, кто был рожден и тех, кто умер от прикосновений фантомов. На моей памяти остался лишь Дон, и я трепетно хранил воспоминания об этом рыжем гиганте с неопрятной бородой.

– А я не знаю, – сообщил мне неожиданно Мастер. – Никто, даже Северный, не ответит тебе на вопрос, сколько миров на самом деле мы прошли. Думаю, мир Северного был отнюдь не первым.

– Это страшно, – прошептал я.

– Вернемся к драконам, – помолчав, заговорил Мастер снова. – Кое-какие высказывания на счет порождения потомства, описанные Селитием, дают нам пищу для размышлений. Разделяя сознание со своим Смотрящим, драконы живут и копят знания, и когда источник переполняется, они обрывают связи ради того, чтобы соединить свои собственные разумы и выделить то, что стало лишним. Это и рождает новую жизнь – избыток.

Мастер сделал паузу, будто давая мне возможность сделать собственные выводы, но я по-прежнему не понимал, к чему он все это затеял.

– Дракон Тюдора сейчас походит на больную клетку в их мозгу, – зловеще сказал Мастер. – Нам нужно было приложить все свои силы, чтобы уничтожить ее, а вместо этого я затащил тебя на борт галеона и увез далеко от того места, где ты был нужен. И, что самое ужасное, я понял это совсем недавно.

Я молчал. Никто не знал, что в скором времени будет порожден новый дракон, хотя я мог бы и догадаться, если бы знал, что искать. Каридар отчетливо намекнула меня на то, что должно произойти. «Когда они поймут», – сказала она. А объяснять будет она сама. И, даже если бы у меня появились на счет этого какие-то догадки, я и подумать не мог, что у смотрящего не будет возможности подать собственный голос, когда придет время. Маг был прав: я оказался невежественным дураком, но и он, знающий и понимающий, постоянно являющий мне свое превосходство во всем, не предвидел и не предотвратил.

У меня защемило сердце, я со вздохом прикрыл глаза, ощущая уже состоявшуюся утрату. Эстолла качалась на едва ощутимой волне, Мархар где-то на берегу продавал мою шкуру, Марика спала рядом, тихо посапывая. Я вслушивался в ее дыхание и пытался ни о чем не думать.

– Спишь? – спросил Мастер.

– Выжидаю, когда это уляжется, – неопределенно сказал я.

– Фантом сказал наедине что-то важное?

– Только частности. Он помог мне ощутить, что произошло, и кто он таков.

– Твой друг? – невесело предложил Мастер.

– Именно, Мас, хотя он считает себя другим. Но, видят Высшие, мне придется убить его, если мы не решим эту проблему!

– Сейчас вы оба погнались за призраком, Демиан. Сердце водяного змея, которое исцеляет душу и тело, даруя целостность! Смахивает на сказочку.

– Так почему ты не возразил? – удивился я.

– Потому что путь летнего течения короче, чем большое кольцо Тарадоса. Потому что я очень, очень хочу сойти на причал в Широкой бухте и обнаружить, что я просто чего-то не понимаю. Хочу увидеть Северного и других. Драконьи кости! Если Каридар достигнет успеха… Что она сделает с Ночным? – в этом последнем вопросе было столько тоски и отчаяния, что я со вздохом поднялся и сел рядом с Мастером плечо к плечу.

– Ты живешь день за днем без Ночного и не умираешь, – тихо напомнил я. – Просто не думай об этом, оставь то, что осталось от оборванных связей, перестань прикасаться к ним.

Он ничего не ответил, и так мы сидели молча, пока тишину не разрушили уверенные приказы. Капитан Эстоллы вернулся.

Теперь на корабле было и вовсе не протолкнуться. Шестеро эрвинов поднялось на борт, поглядывая на нас с напряженным недоверием. Более всего меня удивило то, что с нами отправилась Шаоша и еще больше я опешил от заявления, что нырять за сердцем будет она. Похоже, ей нужно было подтвердить положение лучшей ныряльщицы Лалы. Мархар сказал, она вызвалась сама и особенно не задумывалась, как только старейшина одобрил сделку. На вопрос, какую же все-таки цену запросили эрвины, фантом насмешливо взглянул на меня.

– Тебе придется услужить всем женщинам острова, чтобы дети у них родились такие же пятнистые, как твоя рука.

Я понимал, что это всего лишь злой юмор, но все равно испытал обиду и непонимание. Чем я заслужил столь пренебрежительное отношение что Мастера, что фантома?

Эрвины, тем временем, разместились на корабле, капитан велел сняться с якоря. Слабый ветер сегодня благоволил нам, и пойманный искусством моряков в паруса Эстоллы, он вывел шхуну на свободную воду без помощи лодок. Как только мы миновали отсекающий бухту огромный камень, ветер окреп, и Мархару оставалось лишь поставить корабль под ветер, выбирая нужный курс. Окрыленная Эстолла, скрипя снастями, побежала по волнам, оставляя за кормой дни и дни. Впереди нас ждали обратный путь, водяные твари и надежда на спасение.

Теперь я замечал, что Ален все чаще разговаривает с Мархаром. Еще совсем недавно фантом обвинял юношу в краже, а сам Ален отзывался о нем с пренебрежением, как о пирате, и вот они вдвоем склонились над картами, на которых я сделал множество пометок, пытаясь восстановить по памяти путь, который пришлось преодолеть Бегущей.

Ярко горели масляные лампы, пахло солью, плесенью и потом, минуло семь дней с тех пор, как мы отчалили от Лалы. Не скажу, что путешествие вышло особенно приятным. Эрвины внимательно следили за нами, будто в любой момент ожидали подвоха, и, куда бы я ни направлялся, всегда натыкался на их неприятный, враждебный взгляд. Сейчас они еще более чем на острове походили на совершенных дикарей. Матросы Эстоллы обходили их стороной даже тогда, когда они откровенно мешали, боясь вспышек агрессии, а островитяне принимали это за слабость и всячески задирались, показывая свою удаль.

– Прошли туда, идем обратно, потери на этот крюк составляют уже одиннадцать дней, – ворчал фантом. – Выйдем на путь летнего течения, и нас начнет сносить, так что я иду по диагонали, надеюсь на точность. Выйду прямо к точке, на которую указывает Демиан.

– Ты веришь, что удастся что-то найти? – уточнил Ален. Они оба меня не замечали, я присел на лестнице и внимательно слушал их разговор. – Когда смотришь на воду, она везде одинаковая. Что здесь, что там: горизонт, вода, небо.

– Демиан в первую очередь маг, если он считает, что сможет нас навести, у меня нет причин ему не верить. Мне остается волноваться лишь о том, что эта часть летнего течения проходит против нашего курса и будет мешать. Нет, я не понимаю, что со всем этим делать, ни один капитан не поставит свой корабль против морского течения.

– Не ной, – я поднялся и, спустившись, присел рядом с мужчинами за стол. – Это важно, когда речь идет о начале и конце пути, о времени, наконец, но это все не первоочередная задача.

– Только не говори, что ты не хочешь побыстрее попасть на материк.

– Сейчас хочу выловить сердце водяного змея, – напомнил я.

– Выйдя на летнее течение, мы лишимся еще одного дня, пока будем с ним бороться.

– А сколько времени ты сам потерял в поисках сердца? – уточнил я и нахмурился: когда речь заходит о словах и времени, все сказанное звучит двусмысленно для тех, кто понимает суть.

– Это не важно. Ты же знаешь, что терпение Мастера не безгранично, и у нас будет лишь тот срок, который он нам даст на поиски…

– Пока мы отлично идем, – оптимистично заметил я, – и настроение Мастера достаточно радужное, чтобы я мог не волноваться о таких пустяках.

– Демиан, сегодня я видел все признаки шторма. Ветер крепчает, срывает с воды брызги, это уже не шутки. И это тоже отнимет время и крупицу терпения мага ночи.

– Можешь начать молиться на него, – немного раздраженно отозвался я. – Уймись. Непогоду и Мастера я возьму на себя.

Фантом уже открыл рот, чтобы возразить, но я громко хлопнул по столу ладонью, пресекая его возмущения, и поднялся на палубу. В душе, будто легкая дрожь, родился страх, что я не смогу, что теперь у меня ничего не получится. Я прошел на нос Эстоллы, взялся за канаты и решительно раскрылся миру вокруг. Теперь мне казалось, что одна сторона меня вовсе ослепла и оглохла, а вторая оглушена и едва осязает то, что когда-то было очевидным и привычным, но все же я не утерял ни дара, ни умения. Для меня это был своего рода переломный момент, будто я впервые за долгое время все же взглянул в нужном направлении.

Я и прежде часто стоял так, неподвижно, держась за ванты, вглядываясь в сторону горизонта, и наверняка Мастеру казалось, что я всем своим нутром пытаюсь ощутить дракона, но это было не так. Просто сегодня я впервые решился, и результат превысил все мои самые смелые ожидания. Шхуна напряглась, пошла все быстрее, ровно, уверенно, едва заметно изменив направление. Я играл на струнах ветра, нежно перебирая воздушные токи, отделяя холодные от теплых; заставлял их расходиться, так и не родив непогоды.