Текст книги "Чувство времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

«Ловкий фокус, – подумал Мастер. – Интересно, кто из них обладает даром над частицами? В горах Предела ходит легенда о ледяных людях – Демиан как раз упоминал о големах из льда, которых не способен остановить ни меч, ни копье. Быть может, то искусство рождено здесь?»

Запоздало в отдалении остановился еще один отряд, обряженный в одинаковые кожаные панцири и широко раскроенные юбки выше колен. Портовая стража, без сомнения. Их лошади с перьями на головах были другими – хорошо вычищенными, лоснящимися невысокими животными из плоти и крови.

Мастер хотел бы спросить, способен ли чародей соткать из песка летающих лошадей, но решил, что у него еще будет время расспросить об искусстве сжатия частиц земли и придания им форм. Определенно, в этом нет ничего сложного, но когда у тебя есть власть, нет нужды делать вещи из подручных материалов.

Итак, чародеи Тура демонстрировали свои навыки, и это представление показалось Мастеру занимательным, но через мгновение пророкотал, заворочался Гуранатан, выбрасывая в небо уже не дымку, а клуб черного, густого дыма. Следом вверх ударил фонтан оранжевой лавы, плеснулся, будто вино из разбитой бутыли, потек по склону. Тот же мужчина, что разглядывал Бегущую, повернулся, посмотрел на взбунтовавшийся вулкан и укоризненно покачал головой, будто осуждая его безудержный пыл. В следующее мгновение рокот затих, а легкий ветер подхватил ядовитое облако пепла и отнес его в сторону воды. Мужчина, без сомнения, познал землю. Это его навыки удерживали песок и придавали им облик лошадей. А вот кто подтолкнул ветер, Мастер понять не успел, но это было совершенно не важно, потому что маг ощутил в полной мере свое превосходство. Он видел напряжение на лице мужчины и понимал, какого труда ему стоило сделанное.

Он мог бы посоветовать им беречь свои скудные запасы и пересесть на обычных лошадей, но не стал портить момент, тем более что вперед выступила женщина, одетая в тонкую тунику из зеленого шелка. Цвет был насыщенный и приятно смотрелся на ее смуглой, бархатистой коже, обласканной маслами, теплом и солнцем. Мастера заинтересовали тонкие узоры, подобные татуировкам и непохожие на них, будто влитые под кожу женщины. Эти узоры слабо светились изнутри мягким зеленоватым светом. Черные вьющиеся волосы были перекинуты через плечо. Кончики прядей перехватывались серебряными лентами с вшитыми в них зелеными и белыми камнями удивительной огранки, не уступающей по искусству лучшим ювелирным изделиям Форта. Что и говорить, на вулканических островах всегда встречается много драгоценных камней, и лишь ленивый не возьмется совершенствовать их и гранить.

Другие женщины так же привлекали внимание, черные волосы блестели на солнце подобно вороньему крылу, а фигуры были тонкими и изящными. Но обе они опустили головы, выражая почтение, и Мастер не мог разглядеть их лиц.

Мужчины смотрели прямо, как и подобает мужчинам, но, без сомнения, главной была та, что сейчас выступила вперед.

– Я – Лааль, пусть поступь твоя по землям моего острова, чужеземец, будет легче ветра, – сказал женщина сдержано. – Уже многие годы с материка на Тур не ходят корабли, а каждый внутренний корабль мне хорошо знаком. Водяные змеи не знают страха, и я не раз получала вести о бесславной гибели людей в жутких пастях этих тварей. Но ты, чужеземец, прошел и провел свой корабль. И мы, шестеро магов Тура, приветствуем тебя!

– Я – Мастер, передаю тебе приветствие от города Форта, что управляет материком, – едва заметно кривясь, сказал он.

«Шестеро магов? – хотел с сарказмом и пренебрежением спросить он. – Лишь жалкие колдунчики, почуявшие запах знаний».

Но вслух он сказал совсем иное:

– На моем корабле, – маг запнулся, поймав мимолетную улыбку на лице мужчины, чей обритый наголо череп блестел каплями пота. Сдержав гнев, Мастер глухо повторил: – На моей Бегущей, которую я три дня нес над волной, остались двое людей из экипажа и раненый маг. Я хочу, чтобы ему оказали все почести и подыскали лучшее место.

– Повозки и рабы уже в пути, – чересчур поспешно сказала Лааль, показывая, что знает, о чем хочет говорить дальше чужеземец. – Все, что везла Бегущая, будет тот час же разгружено, если так пожелает маг, а раненого отвезут в мой личный дом, где он обретет покой и лучший на острове уход. Тебе осталось решить, как поступить с… судном.

– Сжечь, – сказал Мастер без тени колебаний. Его жесткий голос заставил Лааль удивленно приподнять бровь. – Сожгите Бегущую в память о тех, чья нога уже никогда не ступит на берег. И пусть волны проглотят пепел.

– Пусть будет так, – хором ответили учителя Тура. Лааль обернулась, указала на мужчину, что унял Гуранатан:

– Это – Гевор, маг земли. Плодородием наших почв, процветанием и покоем людей мы обязаны ему. Что же, друзья мои, в путь?

Гевор глубоко кивнул и развернулся. От его движения песок тонкими лентами взметнулся в воздух, сплелся, сгустился в облака и обрел плотность. Учителя Школы один за другим вскочили на своих скакунов, а Мастеру стража подвела одного из своих коней – большая часть портовой стражи оставалась на берегу встречать повозки и рабов.

Мастер скрипнул зубами: в конечном итоге ему было все равно, на чем его доставят к месту, где он сможет отдохнуть и приступить к разъяснениям, но он очень четко ощутил то разделение, которое обозначили хозяева острова. Ничего, уже очень скоро они поймут, кто на самом деле должен здесь приказывать.

И все же Мастер не мог считать себя оскорбленным, на коне было расшитое золотой нитью седло из черного бархата, достойное царского седалища, и звенящая золотыми кольцами сбруя. Этот конь не был животным простого стражника, как Мастер подумал вначале.

Садясь в седло, маг не коснулся искусно выкованных стремян, украшенных цветами, поддернул повод, проявляя твердость по отношению к незнакомому животному, повернулся и посмотрел на по-прежнему замерших над бушпритом Марику и Алена.

– Не волнуйся о своих спутниках, – Гевор оказался рядом. – Здесь им ничего не угрожает. Если пожелаешь, они последуют за тобой немедленно, корабль можно смело оставить на стражу. Ничего не пропадет, потому что наши законы не терпят воровства, а за украденную вещь с руки вора срубают все пальцы.

– Пусть останутся, пока не будут решены дела с грузами, – отрезал Мастер, повернул коня и оказался подле оной из женщин – учителя Тура окружили его, но маг не понял, было ли это уважение, или таким образом они намекали, что он в их власти.

– Я – Феддея, – у женщины было узкое лицо с маленьким плоским носом. – Пришло время познакомиться, ведь путь до Оплота займет какое-то время.

Они тронули лошадей, и конь под Мастером покорно пошел за остальными, совсем не слушая повода, будто был очарован чужой волей. Тогда маг легко коснулся шкуры животного на плече и обратился к нему, обнаружив выучку и привязанность. Сжав конские бока ногами, он заставил его податься в сторону, потом в другую. Учителя Тура раздвинулись, давая ему место. Конь под Мастером загарцевал, изменил шаг, чутко слушая указания всадника, закивал головой.

«Так-то лучше», – подумал маг, поднимая коня в рысь. Учителя Тура были вынуждены поравняться и выдвинуться вперед, но теперь уже Лааль оказалась рядом. Мастер не любил говорить во время скока, но голос Лааль был чистым и звенел уверенностью:

– Ты торопишься отдохнуть, и я не могу тебя винить, но позволь мне немного рассказать о нас. Наш мастер огня Риффат, чей лысый череп раскачивается сейчас слева от тебя, – женщина благожелательно улыбнулась, – сделает наш вечер незабываемым.

Мастер не хотел говорить, потому вежливо кивнул, думая о корабле и водяных змеях. Ни приветливые улыбки, ни тепло острова, ни яркие цвета не могли развеять сумрак подступающих событий. В чем-то определенно Демиан был прав – покидать материк на долгий срок не стоит, и сейчас они уже запаздывают, но что-то изменить не во власти мага ночи. Придется либо ждать возвращения драконов, либо искать другой корабль, чтобы вернуться в Широкую бухту.

Все эти дни Мастер думал над сложившейся ситуацией, их с Северным самые худшие опасения подтвердились, и это чуть не стоило всем жизни. Конечно, все пошло не по плану, так бывает тогда, когда будущее кажется тебе четким и выверенным. Но подобного исхода ожидать не приходилось вовсе. Остается надеяться, что Демиан узнал нечто стоящее, иначе все эти жертвы и риск окажутся напрасными.

Налетевшее со стороны порта дуновение ветра принесло тяжелые ароматы цветов, смешавшиеся с тухлятиной, запахами гниения и тяжелым духом испражнений. Влага и жара делала эти запахи нестерпимыми.

Мастер выслушивал чопорные представления учителей Школы Тура, возомнивших себя магами, и демонстрирующих фокусы с неживыми материями, направленные на то, чтобы впечатлить его, истинного мага, смотрящего Ночного дракона! Чтобы удержаться от неподобающих поступков, Мастер всячески отвлекал себя размышлениями о том, что в пылу раздражения выпалил Ален.

«Мужество, которого у тебя нет», – сказал юноша, но Мастер не был бы мудрецом, если бы думал о нанесенной обиде. Нет, он размышлял о том, как поступил бы сам, оказавшись на месте Демиана. Один на один со стихией, отрезанный от Истока и выжженный силой. Грустно было осознавать, что сам бы он сдался без боя. Маг бы затопил Бегущую при первой же возможности, довольствуясь малым суденышком, которое проще держать на воде. И уж конечно, перво-наперво он бы восстановил оборванные связи. Мастер слишком хорошо знал, как это делается. Для этого пригодна любая жизнь, и он бы распорядился существованием сошедшего с ума ветрового по-своему. Тем более что его смерть в результате оказалась напрасной.

И все же, результат таков, каков он есть. Все они, в конечном счете, прогадали. А Бегущую жаль, как и ее капитана – умного и хитрого прохвоста, искуснейшего морехода, которого только знал Мастер. А знавал он многих, и Соленый Херт был выше их всех на целую голову. Не зря он так боялся водяного змея, не зря заряжал пушки. Он видел дальше, чем сам Мастер. Он видел свою смерть и не ошибся. Быть может, Мастер был тогда слеп потому, что его время, как и обычно, еще не пришло? Теперь все это пустое, водяной змей прихлопнул их всех играючи, будто незначительных букашек. Ценою собственной жизни. Об этом стоит задуматься…

– Дальше не пройти, – лошадь замедлила ход и остановилась. Все учителя внимательно смотрели на Мастера. Он оглянулся назад. Отсюда, с мощеной булыжником наклонной дороги, утопающей в зелени садов и окруженной домиками и широкими площадками, чтобы можно было разъехаться телегам, открывался отличный вид на море. Солнце играло ослепительными лучами в кристально-чистых прибрежных водах, слегка розоватых от прибитых к берегу крошечных креветок. Портовый город Велинерц спускался зелеными ступенями, и даже площади были окружены соснами и акациями. Везде и всюду сновали люди в тонких одеяниях до пят всех мыслимых цветов. Качество красок Тура поражало, и Мастер подумал, что не спроста издавна именно отсюда везли красители на материк. При дворе Серетили теперь они будут стоить целое состояние, когда их собственные запасы должны были подойти к концу. Вот чего лишились инуарцы с закрытием водных путей, вот почему так жаждут восстановить торговые отношения с Туром. Наверняка здесь есть еще чем его удивить. Но вот взгляд Мастера наткнулся на выброшенный на берег галеон. С высоты птичьего полета он казался еще более разрушенным и беспомощным, завязшим на веки в песке с копошащимися вокруг, снующими и торопливо растаскивающими части паразитами.

– Мастер, лошадей отведут в конюшни, а нам предстоит пройти пешком, – позвала Лааль.

Маг спрыгнул с лошади, внезапно отметив, что воздух здесь чище и пахнет не отходами, а лишь цветами, где-то сладковатыми, где-то терпкими. На высоте было не так жарко, ветерок все чаще налетал, играя на жарких струнах полдня, и эта музыка приносила облегчение.

Они остановились прямо перед воротами из меди и бронзы, на удивление безвкусно сработанных местными умельцами. Символические обозначения солнца и луны, какие-то диковинные угловатые монстры и крылатые создание, и все это приклонило колени перед силуэтом извергающего лаву Гуранатана.

Слева от ворот на низенькой скамеечке, закутавшись в белую ткань, сидел высушенный солнцем и старостью человек, чем-то похожий на мумию. У него было худое лицо, загоревшее до черноты, с угольными точками татуировки на носу и щеках. Мастер сначала подумал – это нищий просит у ворот Оплота милостыни, но тут человек пробормотал:

– Пройдет тот, кто достоин. Печать ветра на двери, пробуди и войди. Так сказал Страж.

Лааль взглянула на мага выжидающе, предлагая показать собственное искусство, но смотрящий Ночного дракона тихо вскипел от глупости и праздной траты дара. Он едва заметно дернул головой, и запечатанные заклятьем ворота взметнулись вверх, вырванные чудовищной силой вместе с куском высокой стены, сложенной из ровно отесанных блоков вулканического туфа. Страж, подскочив, с тихим визгом улепетывал вниз по лестнице. Он задрал юбку выше колен и его голые икры, лоснящиеся от пота, так и сверкали.

Учителя Оплота попятились, переглянулись, хотя им и удалось сохранить нейтральное выражение на лицах.

– Я думаю, мы поняли друг друга? – непринужденно уточнил Мастер, стряхивая осевшую на плечи пыль. Голос его был приветлив, но глаза наполнились темнотой. – Когда-то нужно было определиться с отношениями, и это был подходящий момент. Я не терплю лицемерия.

– Достойно настоящего мужчины, – ни сколько не поторопившись, согласилась Лааль. На ее губах появилась приятная улыбка, щеки слега порозовели. Казалось, она очарована необычайной силой гостя. – Чем стоять здесь на солнце, лучше пройти внутрь.

Она легко наступила на искореженную створку, ее сандалии гулко простучали по железу. Мастер пошел следом, обнаружив, что остальные учителя за ними не последовали. Он догнал Лааль на дорожке и поравнялся с нею. Они прошли под раскидистыми пряными кипарисами, вступили под ажурные кроны цветущих так густо, что не видно было листвы, сиреневых жакаранд. Мастер ощутил легкую прохладу воды и, поискав глазами, нашел темную заводь с раскрывшимися на поверхности розовыми лотосами в обрамлении колючих кустов карликовой айвы.

Впереди, через ухоженные, покрытые пухом желтые акации заросли, проступило длинное двухэтажное здание с раздвинутыми реечными ширмами вместо дверей. При их приближении в темноте дома качнулись ткани пологов, заменявшие внутренние разгородки, Мастер заметил движение гибких тел.

Лааль прошла по округлым, вылизанным водой валунам, сложенным один за другим вместо крыльца, и поманила мага за собой. Несмотря на раздвинутые двери, дом встретил мага легкой, освежающей прохладой. Служанки в тонких, охватывающих фигуры платьях, плыли мимо, расставляя на широком столе блюда с фруктами, кувшины с ароматной водой, тарелки с тонко нарезанным мясом. Здесь нежно пахло курениями, мятой и покоем.

Внимание Мастера привлекла так ценящаяся на материке керамика с красными и синими узорами по краям. Не зря до появления Форта на материке столь дорожили посудой, привезенной с Тура – тонкая и изящная, она могла соперничать с изделиями Калороне. Мастер поморщился, напомнив себе, что старика больше нет, а его дочь не столь искусна, хотя унаследовала все семейные секреты.

Лааль едва заметным движением отослала служанок прочь, пошла, подхватив один из пологов, расшитый голубой и серебряной нитью, и Мастеру показалось, что облака и вода на нем двигаются, колышутся под ее легкими прикосновениями. Но Лааль всего лишь сдвинула ткань в сторону, открывая просторную купальню, обложенную отшлифованными до блеска пластинами жадеита. Белые и желтоватые прожилки внутри него создавали диковинный рисунок.

– Я сама буду прислуживать тебе, маг материка, – с уважением сказала Лааль и встряхнула шелковую ткань, укладывая ее на край купальни. – Велика твоя сила, Мастер, и бесконечно мое уважение к тебе.

Она подошла и стала освобождать мага от одежды, но тот перехватил руку женщины, отвел ее в сторону.

– Ты устал, – гибким движением коснувшись его плеча, Лааль скользнула за спину Мастера. – Я прослежу, чтобы ты отдохнул и набрался сил.

Маг стянул через голову рубаху, кинул на пол штаны, и, войдя в купальню, повернулся, наблюдая, как Лааль собрала его грязную, покрытую пятнами засохшей соли и потом одежду и отнесла ее куда-то за пологи.

«Нужно отдохнуть», – сказал себе Мастер, облокотился на бортик и прикрыл глаза. Вода была теплой, едва заметно пахла сандалом.

Зеленый шелк с шелестом скользнул вдоль бедра, упал под ноги Лааль. Мастер открыл глаза. Перед ним стояла безупречная женщина, которой нечего было стыдиться своей красоты. Одна из учителей Оплота осознавала это и умела пользоваться тем, чем владела.

– Все необходимые распоряжения сделаны, – медленно входя по ступеням в воду, сказала Лааль. В полумраке рисунки на ее теле проступили отчетливее, притягивая внимание изяществом линий. Мастер вздохнул, перевернулся на живот, упираясь подбородком в сложенные на бортике руки.

Он ощутил, как прохладные пальцы скользнули по его плечам, разминая их. Утомленное разумом тело отзывалось напряжением на прикосновения чародейки, и маг внезапно лениво подумал:

«А почему нет? Разве он не заслужил уважения и должного приема? Его сила и вправду заставила их перестать паясничать и распускать перья. Теперь они делают что должно, вот и все».

Тело Лааль коснулось спины Мастера, длинная прядь черных волос была совсем рядом. Тонкий, незнакомый аромат смешал мысли, и маг, решительно выкинув из головы все глупости, развернулся и притянул женщину к себе.

Я проснулся в мягком полумраке, ласкающем сомкнутые веки, ощущая рядом с собой нежное течение жизни. Осторожные пальцы касались моей кожи, втирая в руки и грудь ароматные масла. Тихо шуршали ткани и где-то за пределами стен бесстрашно стрекотали цикады.

Я ощущал необычайный, давно забытый или вовсе незнакомый покой, всепоглощающий, наполняющий тело негой и желанием просто жить. Безопасность и успокоение казались всеобъемлющими, и мне оставалось только плыть в бесподобном течении настоящего великолепия.

Я повернулся и взглянул на одну из служанок, что делила со мной ложе, поймал озорной прищур карих глаз с подкрашенными золотой краской длинными стрелками, делающими эти глаза похожими на кошачьи, задержался на пухлых, темных губах. За моей спиной раздался приглушенный смешок, и ласковая рука настойчиво скользнула под тонкое покрывало из небесного шелка.

– Это лучшее, что может подарить утро? – спросил я у девушек, но тут в комнате кто-то нервно кашлянул.

Я согнул ногу в колене, вновь переворачиваясь на спину, перехватил руку служанки, вынул ее из-под покрывала и положил себе на грудь. Девушка смотрела на меня с нескрываемым упреком, будто я отнял у нее мешок конфет и не утрудился пояснить, за что подверг ее столь суровому наказанию.

– Демиан, – отодвинув тканевый полог, с пылающим от смущения лицом напротив широкой кровати с резными, вырезанными в виде рыбин опорами, стояла Марика. – Демиан, пожалуйста! Мне очень нужно с тобой поговорить!

– Девочка, – сказал я резко, – неужели это не может немного подождать?

Служанки, будто сговорившись, одновременно прыснули со смеху, придя в восторг от слова «немного».

– Пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой сейчас! – казалось, Марика вот-вот заплачет.

– О, Высшие, – тоскливо пробормотал я, и сказал уже громче: – Я сейчас подойду.

Стремительность, с которой Марика отпустила полог и отчетливый вдох облегчения сказали мне о многом. Девушка была напугана.

Я погладил по головам служанок, ощущая под пальцами шелк каштановых волос, поцеловал ту, что печально опустила голову, в бархатные губы, и на секунду замешкался, не в силах прервать поцелуй. И даже когда я отстранился, ее притягательные немного раскосые от подводки глаза сковывали мой взгляд, не давая подняться.

– Дети, – со вздохом сказал я, чтобы хоть как-то разорвать эту чарующую красотой картину. – Мы должны ставить заботу о них превыше своих желаний.

Я выскользнул из окружения двух совершенных тел, оглянулся, но девушки, будто наказывая меня, обнялись и слились в нежном поцелуе.

«О да, – невесело подумал я, – здесь ждать меня никто не будет».

С пола я подхватил темно-синий халат, встряхнул – это была мужская, простая вещица как раз для такого случая – накинул на плечи, затянул пояс и замер на мгновение, успокаивая разбушевавшееся тело. Тихий сладостный стон из-за спины толкнул меня прочь, я поспешно отодвинул полог и, сопровождаемый вызывающим смехом, вышел в соседнюю залу.

Марика сидела за длинным столом из выбеленного дерева, скромно примостившись на краю одного из просторных плетеных кресел. Весь ее вид говорил о напряженном ожидании, она не притронулась к еде, которой был обильно заставлен стол. Прозрачные хрустальные графины были наполнены розовой и желтоватой водой, винные бутыли с закупоренными воском горлышками только и ждали, когда их откроют, чтобы налить содержимое в высокие украшенные серебром и самоцветами кубки. Грозди винограда и незнакомых мне мелких оранжевых фруктов лежали на изысканных деревянных блюдах, а мясо было разложено на тончайших тарелках с ажурными краями. Еды здесь хватило бы на десятерых, но в зале никого не было. Свет проникал через узкие щели вдоль стен. Падая на пол, он попадал на зеркальные полоски и устремлялся внутрь помещения, рассеиваясь тканевыми пологами.

Марика не пошевелилась при моем появлении, ее левая рука с силой сжимала ножку кубка, пальцы побелели и, если бы он был сделан не из метала, а из хрусталя, то девушка непременно раздавила бы его. Щеки и даже уши, торчащие из-под коротко остриженных волос, пылали, и сейчас она более чем когда-нибудь походила на ребенка.

Я сел напротив нее, налил себе в кубок ароматизированной воды, поднес к губам, вдохнул приторный аромат… и отставил.

– Девочка, – спросил я напряженно, – ты пила здесь воду?

Она помотала головой, но на меня не взглянула.

– Нас не стали бы травить, – сказала она тихо.

– Ты главное не пей, тут какие-то дурманы, – я облокотился локтями о столешницу, вздохнул, посмотрев на почти зарубцевавшуюся рану на предплечье, провел вдоль нее пальцем, ощущая там, где уже сошла корка, молодую мягкую кожу. Еще мгновение назад мне казалось, что все невзгоды минули, что тело существует для того, чтобы дарить радость и наслаждение, но вот легкая боль растеклась от раны, и передо мной вновь дыбятся морские валы и в темноте они предстают доисторическими чудовищами, способными проглотить тебя и отправить в пучины мира.

– Они бы не стали нас травить, – повторила Марика. – Это их гостеприимство.

– Или культура, совершенно верно. Быть может, они употребляют эти отвары, чтобы лучше отдохнуть или забыться сладостью грез, но ясный ум никогда не бывает лишним. Зачем ты позвала меня?

– Прости, я помешала тебе, – тихо всхлипнула Марика. – Но я, я не могла по-другому. Ты только не злись…

– Как давно мы дошли до Тура, девочка? – ощутив тревогу, спросил я.

– Минул шестой день, как мы здесь. Ты так долго спал, я боялась, ты вовсе не проснешься. Дори Мастер довел корабль и выкинул его на берег, оставил нас на борту и уехал с этими чародеями. Потом прибыло много стражи, повозок и рабов, они взяли с корабля все, что можно было увезти. И взяли тебя. Меня не хотели брать, но я не отставала, сказала, что если ты очнешься, а меня не будет рядом, то ты разгневаешься. Что ты без меня не обходишься. Они… так пренебрежительно смотрели на меня.

Эти женщины, они приходят каждый день и растирают твое тело, чтобы мышцы не теряли силу. Они заставляли меня уходить, но я все равно наблюдала… чтобы они не сделали ничего дурного.

Я едва сдержал улыбку, не зная, дать ей подзатыльник или поблагодарить, а девушка продолжала:

– Две ночи назад сожгли Бегущую. Она была похожа на пылающего оленя, охваченного искрами. Если подняться на верхнюю террасу женского дома, весь порт отлично виден. Бегущая прогорела еще до рассвета, обрушилась в воду головнями и затянула весь Велинерц дымом.

– Девочка, не печалься, – прервав затягивающееся молчание, сказал я мягко, – ты же помнишь придания. Если погибнет большая часть команды, корабль надобно придать огню, иначе он наполнится мертвыми душами.

– Это же детские сказки! – возразила Марика. Краска медленно сходила с ее лица, и я заметил, что она здорово загорела. Ее волосы немного отросли и едва заметно вились, да и одета она была в длинную тунику, перехваченную под грудью тонким пояском. На голых ногах были сандалии с украшенными жемчужинками ремешками.

Мучимый жаждой, я приподнялся, взял одну из бутылей из темного стекла и принялся ножом счищать с горлышка воск.

– Сказки или нет, кто знает? – сказал я задумчиво. – Древние не просто так совершали обычаи, они руководствовались веками мудрости своих предков.

Я справился с бутылью и понюхал – легкое игристое вино из ягод было как раз кстати, и я налил его в один из хрустальных бокалов, любуясь тем, как с шипением пузырьки устремились к поверхности. – Зато теперь, если дать волю фантазии, – сказал я и сделал большой глоток, – можно представить, что погибшим морякам в ином мире будет на чем вновь ходить по волнам. Теперь им нет нужды скитаться, ища острова-пристанища.

Мы помолчали, я подлил себе еще, чувствуя, как легкое опьянение коснулось разума. Я съел несколько кусков холодного мяса с блюда, а потом, внезапно вспомнив, спросил:

– Марика, а где Мастер? Я бы хотел поговорить с ним о наших дальнейших планах.

– Он с женщиной… тоже, – девушка запнулась. – Все время с ней и не хочет уделять мне время. Она околдовала его, Демиан, она ублажает его…

– Марика? – позвал я насмешливо. – Что удивляет тебя? То, что Мастер – мужчина?

Я видела, как на ее щеках вновь расцветает румянец.

– То, что он маг и смотрящий Ночного дракона не делает его равнодушным или никчемным.

– Но ведь маги не могут иметь детей, – тихо сказал девушка. – Или это снова домыслы?

– Не могут, – согласился я, дивясь тому, какие подробности широко известны даже детям в Инуаре. – Но не потому, что с ними что-то не так. Дракон никогда не позволит своему смотрящему потерять целостность. Зачать – значит разделиться, а дракон не станет делить своего человека ни с кем. И, тем не менее, ничто человеческое нам не чуждо. Ты же сама сказала, что если маг пожелает, он может взять любую. И в этом есть правда.

– Ну, послушайте же меня! – с отчаянием выкрикнула Марика. – Когда дори встретился с чародеями Тура, он был зол и, как говорят в порту, разнес половину опоясывающей стены вместе с воротами! А она в три человеческих роста высотой! То, что ему предлагают здесь – не любовь!

У меня было достаточно времени, чтобы осмотреться! Вокруг полно стражи, и они могут часами стоять на одном месте и не шелохнуться! Стоять посреди двора на самом солнце! Я видела много стражи и служанок, они постоянно вьются вокруг нас, подносят и уносят еду, масла, зажигают курения, метут и моют полы, меняют пологи. Но я не видела ни одного ученика этой школы!

И еще! Я пошла к дори Мастеру, хотела узнать, может ли он сделать что-то, чтобы ты очнулся, помочь… Но он возлежал с женщиной и не удостоил меня даже взглядом. Демиан, он как будто не слышал! Шесть дней он услаждает свои желания, да он умрет от истощения, если не встанет с ложа!

Я тихо засмеялся, не в силах сдержаться. Ее смятение было столь очаровательно и наивно. Да, пока она не может понять, как двое могут наслаждаться друг другом, да хоть и бесконечно! Как в объятиях они ищут счастье, отдых и единение.

На секунду мои мысли смешались, я снова увидел служанок в кровати, их кожу оттенял синий шелк, а золотые стрелки будто святились, маня вернуться.

– Когда мы были на Бегущей, ты говорил, – едко сказал Марика, глядя на меня с вызовом, – что в мире творится страшное. Что нам нужно вернуться на материк как можно скорее. И что же? Вы будете тратить свое время на шлюх и выпивку, придаваясь увеселению и блудливой похоти? Мастер мог бы уже снарядить корабль к этому времени! Он мог бы хотя бы попытаться найти судно, идущее к Западному Архипелагу! Если все морские дороги перекрыты змеями, мы могли бы вернуться окольными путями, пользуясь окрепшей силой Тарадоса.

– Я смотрю, ты преуспела в познаниях относительно моря, – проворчал я, думая, что еще немного, и эта девчонка и вовсе перейдет все границы. Нет, она определенно уже ничего не боялась.

– Я была в тавернах Велинерца, – с жаром продолжала Марика, – говорила с моряками и торговцами. Все они уверяют: путем Летнего течения не пойдет ни одно судно, но на Архипелаг идут торговые суда.

– И дори Мастер не стал тебя слушать, – задумчиво предположил я. – Хотя все это ты говорила ему.

– Говорила! – с вызовом откликнулась Марика.

– Ты права, девочка, – я залпом допил игристое вино. – Пора подвести итоги и тронуться в обратный путь. Можно ли подыскать мне…

Прежде, чем я закончил, она вскочила и подняла с одного из кресел, заслоненного столом, ворох одежды.

– Здесь все носят платья и юбки, заматываясь в них, как гусеницы, даже мужчины, – сказал она с радостью. – Чтобы летний зной не причинял такого неудобства, но я подумала – тебя это оскорбит и попросила местных швей сделать более привычную одежду.

Я расправил брюки из серого хлопка с вертикальными узорами, прошитыми серебряной и серой лентой, и рубаху со свободными рукавами, которые должны были свисать до самой земли. Подхватив нож, я без колебаний отрезал их у самого шва. Завидев, что я развязываю пояс халата, Марика отвернулась, ее прямая спина и напряженная поза меня позабавили.

«Чего она может увидеть такого? – подумал я, торопливо одеваясь. – Не думаю, что она ни разу не укладывала пьяного Баста в постель».

– Так-то лучше, – я затянул пояс штанов и остался стоять посреди залы босиком. – А ну-ка отведи меня к дори Мастеру и не вздумай тыкать ему или обращаться без должного уважения…

– Дори? – пологи в дальнем конце залы качнулись, на мгновение я увидел за ними коридор с деревянной разгородкой и дверь из тонких реек, затянутую тканью. В комнату, мягко вышагивая, будто птица, вошла женщина, одетая в пронзительно-зеленое платье. Она была так же хороша, как и ее голос, а замысловатые мерцающие рисунки на коже притягивали взгляд.

– Это уважительное обращение к магу, принятое на материке, – охотно объяснил я. Марика попятилась, будто ей угрожали, посмотрела на меня жалобно и прошептала одними губами:

– Это она.

«Служанка? – с сомнением и неожиданной тревогой подумал я. – О нет, одна из учениц или учителей Оплота».