Текст книги "Чувство времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Мархар, поднявшийся на палубу, весело подбадривал матросов, Гевор тихо подошел и встал рядом со мной. Он некоторое время молчал, проявляя вежливость и возясь с полосатым геккончиком, сотканным из песка и магии. Я всегда считал вежливое бездействие завуализированной формой равнодушия, однако мне нечего было сказать островитянину, и я продолжал раздвигать затягивающие небо тучи, освобождая Эстолле путь. Я знал, что за кормой шхуны вдоль всего горизонта повисла черная полоса непогоды, она набирала вес и смыкалась, отрезая пути отступления, но там, куда мы шли, все ярче, золотясь в морской воде, сверкало солнце.

– Как у тебя это получается? – внезапно спросил Гевор. – С водой, землей, ветром. Ты видишь и касаешься всего, оно доступно тебе и нет никакой разницы, чем манипулировать. Но мое сродство к земле не дает заниматься чем-то другим…

Я молча протянул руку и положил ему ладонь на плечо, заметив, как напряглись мышцы островитянина в ожидании удара. Один раз! Я позволил себе прикоснуться к нему один раз, и теперь в нем живет страх, требующий шарахаться прочь. Воспоминание о боли и бессилии. До сих пор я вижу на его лице следы своей слабости, даже спустя столько дней под глазами его все еще лежат отливающие синевой тени.

Я с досадой посмотрел на левую руку, через которую был не в силах дотянуться до Гевора. Всякий раз осознавая, насколько жесткие рамки накладывает заклятье, я испытывал тайное разочарование и злость. Теперь я часто забывал, что с рукой что-то не так, пальцы слушались меня как и прежде, а в костях не осталось даже отголоска былой боли. Но, раз за разом натыкаясь на чары Гевора, отсекающие всякое действие, я чувствовал собственное бессилие.

Островитянин верно понял мою кислую мину, обошел и встал от меня по другую сторону. Когда мои пальцы, сдвинув рубаху, сомкнулись на основании его шеи, маг земли не пошевелился, давая мне возможность ощутить биение крови в его жилах.

Я с неожиданной тоской подумал о Марике, вспомнил тот первый день после гибели экипажа Бегущей. С каким напором она требовала, чтобы я обучал ее! Тогда я не хотел этого, намекая, что в обучении ей придется довериться мне безоговорочно и пытаясь тем самым отпугнуть. Теперь в моих руках был совершенно иной материал, многое понимающий без слов или уговоров.

«Это будет значительно проще, – утешил я самого себя. – Если вдуматься, мы не выбираем себе последователей и учеников. Они сами приходят к нам. Даже Ален спрашивал меня о том, сможет ли он стать смотрящим дракона, но вместо того, чтобы чему-то поучиться, он проводит все время с фантомом. Да, знание, дарующее власть, похоже на неодолимый зов, и лишь тот, кто осмелится за ним идти, достигнет успеха».

– Слушай сердце, – предложил я, всем существом ощущая, как отбивает слегка взволнованный ритм жилка под его кожей. Все громче и громче, чтобы заглушить мысли, яростнее, чтобы не прижиматься к себе, а рваться прочь. Это было так легко, вытеснить его из тела и открыть миру. Так же просто, как ощутить течение жизни в его теле. И так же просто, как испить его до дна и уничтожить.

Равнодушные мысли, лишенные всякого намерения. Просто подтверждение собственных возможностей.

– О, богиня Милосердия, как красиво, – зашептал Гевор едва слышно, будто боясь громким звуком разрушить таинство видения. – Какие потоки…

– Всего лишь энергии, которыми пронизано все вокруг. Только не говори, что ты не знал.

– Демиан, если тебе доступно подобное… это невероятно.

Он едва слышно вздохнул, борясь с легкой дрожью. Соприкосновение с энергиями часто имеет физические реакции. Когда-то у меня самого вовсе были припадки, а сердце грозило разорваться на куски от непомерного усилия.

– Пожалуй, ты научишься этому, – внезапно для самого себя, пообещал я.

– Не делай так пока, – я почувствовал в голосе Гевора просительные нотки. – Побереги силу. У тебя ледяные пальцы. Почему Эстоллу взялся вести ты, а не Мастер?

Я посмотрел на него с полуулыбкой.

– Потому что я привык балансировать на самом краю, а он нет. Мастер рассчитывает на большее, а я всегда довольствовался достаточным.

Мы молча любовались тем, что недоступно человеческому глазу, потом, так же шепотом Гевор спросил:

– Почему капитан все время кричит, требуя называть его другим именем?

– Задай другой вопрос, – попросил я.

– Это важно? – помедлив, переформулировал свои мысли маг земли. Он был великолепен!

– Для тебя – нет. Новая жизнь, новый путь, новое имя и новая придурь. Ничего больше, не бери в голову.

– Я до сих пор не могу поверить, что сердце водяного змея, к которому год за годом приходили люди, касались его пальцами и молили о чем-то, всего лишь кристалл для гадания. Мне кажется, меня дурят.

– Людей всегда дурят. Если те, кому ты веришь, говорят, что перед тобой реликвия, неужто ты подвергнешь сомнению их слова? Ты будешь молиться реликвии и выполнять ритуалы, а другие будут смотреть на тебя свысока и…

– Потешаться?

– И думать, что они нашли тебе достойное применение под их приглядом. Не волнуйся, если сердце вообще существует, мы найдем его там, где я убил змея.

– Место великой битвы, – с благоговением пробормотал Гевор. В этом он был таким же дикарем, как эрвины. В определенной степени я мог это понять: в истории острова Тур убийство водяного змея было легендарным поступком, но я не разделял его трепета. Возможно, все это время он сомневался, что я мог убить чудовище, возможно, он истязал меня в сыром подвале и тешил себя мыслями о том, что я лгу. Теперь, чем стремительнее мы приближались к нужному месту, тем сильнее были его сомнения.

– Большая честь побывать там, – будто бы пытаясь доказать мне что-то, сказал Гевор.

– Боюсь тебя разочаровать, но спустя столько недель там лишь ровная гладь, если конечно нам достаточно повезет, и мы не встретим еще одно подводное чудовище.

– Да защитит нас Богиня, – маг земли собрал пальцы в горсть и коснулся центра груди, осеняя себя оберегающим жестом. Я заметил, что его дрожь усилилась. Очевидно, что раскрыв Гевора энергиями и дав ему возможность их созерцать, я подверг его тело серьезной опасности. Тем не менее, было видно, что серьезного вреда ему не нанесено.

Отняв руку, я лишил его возможности видеть, островитянин дернулся всем телом, словно окунулся с головой в холодную воду.

– Теперь тебе придется поспать, это пройдет, – сообщил я, видя в его взгляде испуг.

Гевор поверил мне безоговорочно, благодарно кивнул, успокоенный и обнадеженный, и ушел вниз, не желая жаловаться. Через четверть часа, удостоверившись, что путь чист, я спустился вниз проверить его состояние. Гевор спал в гамаке, и его рука расслабленно свисала вниз. Я осторожно поправил ее, чтобы не затекла, и вернулся на свой пост на носу Эстоллы.

Опершись на планшир, я глянул вниз, будто пытался сквозь толщу воды разглядеть дно.

– Это здесь, – повторил я на всякий случай.

– Выходим из-под ветра! – радостно гаркнул капитан, но тут ветер утих сам, а паруса бессильно опали. Взволнованно зашептались эрвины, Шаоша настороженно посмотрела на обвисшие полотнища, потом на капитана и меня.

Мы половину дня ходили кругами, и Мастер не раз потешался над моими поисками, но мне казалось, что наши круги сжимаются и теперь, ухватившись за ванты и ступив на самый край, я особенно отчетливо чувствовал под собой какое-то… сопротивление.

Снова взглянув на дочь вождя, я заметил, как та с жалостью глядит на Марику. Эти странные взгляды она не раз бросала свысока, но та, занятая Мастером, их не замечала. Рядом со статной высокой и сильной островитянкой хрупкая девушка казалась совсем ребенком или карлицей.

– В этом не было необходимости, ты себя совсем не бережешь, – Ален был тут как тут. Он, верно, решил, что если вытащил меня из подвала Лааль, то теперь имеет право указывать, что делать.

– Ты мне в опекуны нанялся? – натянуто уточнил я, не отрывая взгляда от воды. Чем чаще ко мне подходил юноша, тем навязчивее он мне казался. Его интерес и уверенность, что он обязан для меня что-то делать, раздражали. Не понимая, в сущности, на чем основана моя неприязнь, я, тем не менее, постоянно огрызался на него, надеясь, что Ален сам поймет, насколько неприятен мне. Вот Мастер, наоборот, с ним приветлив и внимателен, как и прежде. Новый союзник, вот что интересует мага, и мне оставалось утешать себя тем, что одного такого как Мастер опекуна юноше вполне достаточно, чтобы с ним ничего не стряслось.

А драконы?..

Высшие, как мне хочется верить, что они вернуться. Их просто что-то задержало.

Я изогнулся, снимая рубашку.

– Что задумал? – крикнул Мархар с мостика.

– Смотрите вокруг, – посоветовал я. – Если увидите змея, дайте три удара в борт, потом еще три, пока я не поднимусь.

– Мы не для этого брали эрвинов, – Мастер подошел сзади и придержал меня за ремень. Я несколько раз глубоко вздохнул, и маг отступил, давая мне право поступать по-своему. – Ну и в чем смысл? – спросил он отстраненно.

– Пока есть время, объясни им с помощью Мархара, что искать.

– Задача выглядит невыполнимой, а оставаться здесь долго опасно.

– Ты и вправду ничего не чувствуешь? – полюбопытствовал я. – Оно же где-то здесь.

Маг неопределенно пожал плечами, не отказываясь и не соглашаясь.

– Капитан, якорная цепь не достала до дна, – крикнул Кавалар, – Эстоллу сносит.

– Спустить шлюпку, – приказал фантом, – будем подтягивать шхуну по мере необходимости.

Это последнее, что я слышал, уходя под воду. Почти сразу слева от меня раздался всплеск, кто-то еще нырнул, и мне не было нужды смотреть, чтобы понять: Шаоша последовала за мной без промедления. В отличие от меня, эрвинка собиралась погружаться, даже не зная, что искать – в ее руках был зажат увесистый камень, тянущий женщину на глубину. Умно, это позволит ей сберечь силы, которые нужно затратить на погружение. Я даже не пытался следовать за ныряльщицей, это было бесполезно. Мои легкие не имели тренировки, я сильно сдал за месяц пыток и теперь просто висел под поверхностью моря, вглядываясь в сгущающийся с глубиной мрак. Я чувствовал пропитавший здешние воды ужас и яростный голод тварей, жравших мертвецов, и был по-настоящему благодарен магу земли, что случайно наброшенные на меня, его чары притупили остроту восприятия.

Недостаток воздуха сдавил грудь, я стремительно вырвался на поверхность и вдохнул полной грудью, но вода, текущая с волос, попала мне в рот, и она была… пресной.

«Неужели водяной змей способен на подобное?» – ужаснулся я, но тут совсем рядом со мной в поверхность ударило весло.

– Мертвая вода, кеп, – прокричал Войя, – лодка тяжело пошла.

Подняв голову, я видел, как Мархар перегнулся через борт, кто-то притащил ведро, поднял его наверх. Фантом зачерпнул горсть воды, набрал в рот, сплюнул.

– И вправду, большая редкость, кстати, – поймав мой взгляд, буднично подтвердил Мархар, что в некоторой степени меня успокоило.

– Пресная вода в море? – я подгреб к лодке и ухватился за борт.

– Господин маг изволит купаться? – участливо осведомился Войя и, не получив на свой дерзкий вопрос ответа, пояснил: – Когда нет ветра и проливается сильный дождь, пресная вода может так и остаться на поверхности, не смешиваясь с соленой.

– Демиан, это свойство воды, никакого чародейства, – крикнул фантом. – Что-то видел?

– Любопытно, – проворчал я и оттолкнулся от лодки, сильно ее качнув. – Нет. Пока ничего.

Несколько раз глубоко вздохнув, я снова нырнул, преодолевая сопротивление воды. Чтобы просто оставаться на одном месте, приходилось постоянно грести, и это отвлекало от попытки вглядеться в глубину. Теперь уже подобное давалось мне совсем не так легко, как раньше, и я еще раз подивился мудрости эрвинов, перед отплытием загрузивших на борт корзины с камнями.

На этот раз дыхание сперло даже раньше, но я продолжал упорно держаться и, в результате, когда вынырнул, долго не мог отдышаться. Лодка подошла ко мне ближе, давая опору и возможность отдохнуть, и перебравшийся в нее Мархар тихо спросил:

– Что, Демиан, и вправду нет никаких шансов?

– О, Высшие, хочешь быть поближе к нему? – поддел я фантома. – Мы даже не начинали искать, а ты уже конючишь.

Не люблю, когда кричат «караул» еще до начала действия, но мое раздражение сейчас от осознания бессмысленности того, что происходит. И уж конечно проще ничего не делать, чем попытаться!

– Слушай, – мне внезапно пришла в голову отличная идея, – ты уже определил скорость, с которой сносит лодку?

– Примерно, – согласился фантом.

– Сможешь удерживать ее над одним местом, на которое я укажу? Мне нужна опора, чтобы не всплывать и не отвлекаться, я мог бы поднырнуть под киль.

– А с лодки это сделать никак?

– Нет, – я усмехнулся, – вода и воздух создают вязкую границу, я чувствую, но не вижу, так что с поверхности мы никуда не продвинемся.

– Хорошо, я все сделаю, – согласился Мархар. – Указывай место.

Поколебавшись, я немного отплыл и, дождавшись, когда лодка окажется в нужном месте, вновь ушел под воду. На этот раз мои лопатки уперлись в дно лодки, и это придало мне нужной неподвижности. Я вышвырнул из головы все мысли и потянулся в глубину. Сейчас я смотрел не глазами – глаза не могли бы проникнуть через мутную толщу воды. Я искал следы собственной магии, эхо того, что совершил, но лишь с третьей попытки мне удалось услышать отголосок выплеснутой внутрь тела морского змея силы. В этот момент вода будто очистилась, и я отчетливо видел, как медленно опускаются на дно три части тела змея. Его длинный, толстый хвост ударился о край скалы, пополз вниз, взбаламучивая взвесь со дна, и скользнул в черноту бездонной расщелины. Голова и центральная часть туловища осели на дно у самого края провала, и тут же из темноты кинулись рвать такое желанное мясо тысячи блестящих, гибких тел. Они наскакивали, вцеплялись в плоть и продолжали движение, вырывая куски мяса и оголяя желтые реберные кости. Мое сознание закружилось от мельтешения блестящих боков, восприятие вновь изменилось, и теперь я видел иное движение: темные, кроваво-черные вихри, пульсирующие и сходящиеся к центру подобно смерчу. Необычайно красивое, завораживающее зрелище. Так бывает, если концентрированную краску для тканей плеснуть щедро в стакан с водой.

Мое сердце билось медленно, я слышал шорох, с которым двигался цвет, и этот звук, казавшийся сперва болезненным, теперь завладел всем моим вниманием. Через движение, подавившее мою волю, внезапно пробилась тревожная мысль, что мне нужно плыть, но куда и зачем я уже не знал, лишь отчетливо помнил, что уходить в глубину нельзя и, чтобы не совершить ошибки, продолжал сохранять неподвижность.

Я открыл рот, чтобы напомнить себе, что в глубине нет воздуха, но в глазах потемнело и только красные сполохи все еще змеились по черному фону….

Сильный удар в грудь выдавил из моего рта воду, которая, смешавшись с обильной слюной, потекла по щекам. Жгучий спазм родился в желудке, я попытался вздохнуть, ничего толком не понимая, но вместо этого изо рта и носа полилась вода. Это было невыносимо, то, что в моем теле не осталось места для воздуха, я бессмысленно дернулся, но тут чьи-то руки перевернули меня на бок, приподняли и облокотили грудью о какой-то неприятно врезавшийся в кожу край. Меня беспощадно вырвало едкой смесью из воды и остатков пищи, потом еще и еще. Я жаждал вдохнуть, но все еще не мог, и это заставляло мои мышцы сокращаться.

Наконец, спустя вечность, мне удалось начать дышать, и первый же выдох вырвал из меня стон:

– О, Высшие…

– Жить будет, – цинично заявил Мархар.

Вот тебе и Высшие! Мне помогли устроиться на дне лодки, весла ударили в воду.

– Пить… – выдохнул я.

– Ну, дорогой мой, терпи, здесь ничего нет.

Меня опять затошнило, горло саднило, внутри жгло.

– Замечательно, – сипло сообщил я. – Мой многогранный опыт показывает, что воскресать куда мучительнее, чем умирать.

– Субъективное мнение, – отрезал фантом.

– Что случилось то?

– Ты утонул.

– Это я понял, – простонал я. – Что-то еще?

– Эрвинка вытащила тебя совершенно мертвого! Шаоша все сделала сама. Мы положили тебя на дно лодки, и я пытался что-то сделать, но из твоего рта только сочилась вода, и губы были холодными…

– Ты целовал меня? – возмутился я, но Мархар хохотнул скорее нервно, чем радуясь моей шутке.

– Невинные поцелуи, Демиан, чтобы ты начал дышать.

– Каков подлец, – голос мой сипел и срывался, на большее меня не хватило.

– А потом эта Шаоша оттолкнула меня, она сильна как медведица!

– Ох, мне кажется, надо мной надругались…

– Она врезала тебе в грудину, и ты задышал.

– Не могу поверить, что ты не знал, как это делается, – растерянное бессилие фантома меня удивило, и я снова напомнил себе, что возможно, он уже утерял многие свои части и с ними многие знания.

– Я не помню, – Мархар отвел глаза.

– Да ты не вешай нос, Мастер бы помог, – я повернулся и кивнул сидящей рядом со мной эрвинке. Женщина дышала часто и глубоко, пытаясь восстановить растраченное дыхание. На мою очевидную благодарность она ни чем не ответила, не пошевелилась и не показала, что поняла.

– Эй, спроси ее, – не выдержал я.

– Нет, – резко отозвался фантом. – Ничего она не нашла, хотя дно видела. Я успел ее расспросить, пока ты харкал морской водой. По ее словам там под нами холмы, очень глубоко и холодно, скалистые отроги.

– Мархар, – мягко оборвал я фантома, – спроси, когда она снова сможет погрузиться.

– О чем ты?

– Посмотри, как дышит ныряльщица. Она была под водой очень долго, я за это время трижды всплывал и все равно чуть не утонул. Теперь ей нельзя нырять, и она отлично знает, сколько потребуется времени, чтобы восстановиться.

– А ты сам нашел что-то? – я почувствовал взметнувшееся в Мархаре напряжение.

Я лишь кивнул, не желая обнадеживать друга, но тот подался вперед, чуть не придавив меня, и жадно спросил:

– Что?!

– Следы, – осторожно ответил я. – Отодвинься, Мархар, дай дышать. Всего лишь следы, возможно, место, где лежат его обглоданные подводными обитателями кости.

Мархар отшатнулся и быстро заговорил с эрвинкой. Она выслушала его спокойно, потом покачала головой.

– Мужчины не доплывут, – передал он ее слова. – А она поплывет лишь когда сможет. У них нет счета времени. Успокоится сердце, успокоится дыхание, пройдет усталость, прояснится голова – она нырнет. Если нас снесет, ты снова сможешь найти место?

– Смогу, – заверил его я. Лодка мягко толкнулась в борт Эстоллы.

– Какой позор, – проворчал Мастер, когда меня, захлестнув петлей, втянули наверх будто бочку с грузом. – Если кто-то из здесь присутствующих сболтнет лишнего про немощного мага, я сойду с ума!

– Да мы уже и не такое видели, – насмешливо сообщил Кавалар, намекая, судя по всему, на былые утренние последствия моих попоек.

– Язык отрежу, – пообещал Мастер. Кавалар довольно осклабился.

Шаоша, игнорируя лестницу, легко взобралась по канату и, растолкав моряков, сама подняла меня на ноги. Ее ладони были крепкими и сильными.

– Спущусь в каюту и воспользуюсь твоей бумагой, чтобы объясниться с эрвинкой, – вяло сказал я Мархару.

– Интересный способ, – протянул Мастер, который всегда отличался отменным слухом.

– Рисунки, это все что нужно. Если мы не поймем друг друга, я позову Мархара.

– Так чем тебе не угодил переводчик?

В этот момент телохранитель Шаоши что-то резко спросил, но женщина лишь отрицательно покачала головой, а на меня глянула вроде бы предостерегающе.

– Ладно, – не желая развивать эту тему, согласился Мархар, – бери в ларе все, что тебе надо, если считаешь, что так проще объяснить, где искать потерянное сердце. Ларис, Войе, глаз с моря не сводить!

Приказ был очень двусмысленным, пока эрвины находились на палубе, все моряки приглядывали за ними, боясь, что те могут захватить корабль. А надо было еще смотреть за морской гладью.

– Пойдем, – я потянул женщину за собой, и она помогла мне спуститься в темное нутро корабля по крутому трапу. Эрвинка провела меня в каюту и усадила на койку, после чего отступила к выходу. Ее красная туника прилипла к телу, обозначив тренированные изгибы немного плоского тела.

– Мы с тобой порисуем немного, – сказал я, чтобы скрыть неловкость, и, потянувшись, с кряхтением откинул крышку ларя, чтобы достать бумагу, когда твердый, грудной голос спросил:

– Рисуем?

Я уставился на нее немного глупо, потом решил, что она просто повторила за мной понравившееся слово.

– Чтобы понять друг друга, – на всякий случай пояснил я и получил исчерпывающий ответ:

– А я понимаю.

– Знаешь язык материка? – зачем-то спросил я, все еще не веря. Пододвинул к себе кружку, налил воды и под ее утвердительное «знаю» сделал осторожный глоток.

– Правильно, по чуть-чуть, морская вода злая, разъедает изнутри, – похвалила Шаоша. Я заметил, что слова она произносит без интонации, будто механически. И лицо ее тоже ничего не выражало.

– Почему ты не сказала раньше?

– Это удобно.

Без сомнения. Я внезапно понял, что во всем мы вели себя неосмотрительно. Мархар сказал, что я принадлежу кораблю, но уже спустя несколько часов, проведенных на борту, эрвины смогли бы отделить моряков от пассажиров. Я уверен, это отлично видно со стороны. Мне ничего не приказывали, и я очень мало походил на вещь, а это значит, что аборигены уже давно заподозрили нас в обмане. Тогда мне непонятно, почему она вообще заговорила со мной, зачем помогла, вытащив из воды.

– Шаоша, зачем ты взялась помогать мне? – спросил я, помедлив.

– Это вызов. Это пророчество.

Я не стал ничего уточнять, боясь обидеть женщину, и снова глотнул из кружки, пытаясь смыть солоноватую слизь, выходящую с кашлем.

– Зачем хотел рисовать? – уточнила Шаоша, наблюдая за мной.

– Откуда все же ты знаешь наш язык?

– А ты не понимаешь, – мне показалось, она едва заметно улыбнулась. – Пленники. Они могут говорить, хотя ходить с перебитыми ногами не могут. Учат тех, кто хочет.

– На Лале есть пленники?

– Конечно, – согласилась Шаоша как с чем-то само собой разумеющимся. – Это удобно. Ну, скажи, зачем хотел рисовать?

– Дно, рисунок дна, хочу понять, что ты на самом деле видела. Я знаю, где лежит мертвый водяной змей.

– Ты можешь говорить любыми словами, – казалось, островитянка упрекала меня, но все равно продолжала строить фразы, не придавая им никакой эмоциональной окраски. – Я все пойму. Как ты знаешь, где лежит змей? Очень глубоко, мужчина не достанет.

– Магия, – сказал я смущенно, никак не перестраиваясь с простых коротких фраз на привычную речь. Пожалуй, я пытался говорить так, как она, будто и мне не хватало слов, чтобы изъясняться. – Я вижу сквозь воду.

– Я знала, ты и правда сын коралловой мурены. На твоей коже жгучие отметины глубоководных актиний.

– Не говори о таком вслух, – предостерег я женщину, понимая, что соглашаться или опровергать ее заявление с моей стороны будет глупой ошибкой. Нужно сначала все понять.

– В том тайны нет, – Шаоша покачала головой, и я услышал сожаление в ее голосе. Первый раз она хоть что-то вложила в слова, но я не понимал ее внутреннего напряжения. – Пророчество наше говорит: придет сын коралловой мурены. Много-много лун назад один мудрец смотрел на небо и увидел, как падает звезда. Огненный след указал, куда идти, и он увидел свет, и было это посланием, что осыплются все звезды с неба, смешаются с морем, если эрвины не помогут сыну мурены, на чьем теле будет выжжен знак его родни и небесные узоры. Старейшина не поверил мне, не понял. Я читала по старым камням и видела это. Отец умен, он правит эрвинами, но старость и дурманы ослепили его голову. Я сказал ему: ты сын мурены, на твоем теле знаки, но он уверяет, будто пророчество пришло из ума сумасшедшего. Он забыл указ мудрого предка помогать сыну мурены, но и заставить меня остаться не мог. Отец послал воинов, чтобы условия моряка были выполнены. Скажи, ты убьешь их?

Я поперхнулся от такой прямоты, но это не показалось ей странным: я перхал постоянно. И что я мог ей ответить? Что мы и вправду думаем об этом? Не говорим, но подразумеваем, что когда поиски подойдут к концу, не важно, закончится ли наша авантюра успехом или провалом, нам придется либо пленить их и отвезти на материк силой, либо прикончить и бросить за борт.

– Это – люди Старейшины, – не дождавшись ответа, сообщила эрвинка. – Я им не указ. Я знаю, они здесь, чтобы вернуть лодку на Лалу. Мараре заплатит цену.

– Какова цена? – полюбопытствовал я.

– Корабль для семян, Мараре отвезет Старейшину на Тур и купит ему семя дурман-травы. Но Мараре сказал: ты принадлежишь кораблю, корабль служит тебе, вы должны найти сердце водяной твари, чтобы небо не упало в море.

– Мараре сказал мне другое, – зачем-то заметил я. Шаоша помолчала, потом кивнула:

– Мараре мало сказал, но я поняла его верно. Надо было моряку говорить больше. Больше слов, и Старейшина поймет, но теперь это не важно, ты должен убить воинов отца или они убьют тебя.

– Если мы найдем сердце, то выполним уговор и заплатим цену…

– Шаш! – яростно зашипела эрвинка. – Нельзя! Нужно, чтобы небо не упало в воду. Нужно торопиться. На Лалу не надо везти семена. Дурман-трава отнимает желание ловить рыбу и ткать ткань, забирает все, взамен дает пустые глаза. Я не позволю! Старейшина слеп и глух, его желания тоже исчезли. Ты и твои люди сделают что нужно или я сама!..

– Спокойно, – осадил я воинственную островитянку, потом, чтобы выгадать немного времени, сделал еще один глоток воды. – Кто из воинов знает язык материка?

– Все.

– Тогда тем более не повышай голос. Мы сделаем то, что нужно, когда придет время.

Я задумался. То, что эрвины понимают нашу речь, многое меняло. Им не было дела до моей скромной персоны, Мастер оказался прав: на фоне целого тюка наркотических трав я не вызывал интереса, а фантом все это время просто потешался надо мной.

За прошедшие дни нам посчастливилось не обсуждать того, что будет дальше, и это была случайность, а не верно принятое решение. Но это не значило, что эрвины будут беспечны, я уверен, они каждое мгновение ждут нападения, но считают, что пока Шаоша не найдет искомое, они в безопасности, ведь в противном случае ныряльщица откажется помогать чужакам, расправившимся с ее сородичами. Возможно, они и сами выжидают момент, когда удастся захватить Эстоллу. С другой стороны, вряд ли дикари умеют обращаться с таким судном и без команды Мархара не смогут им управлять.

– Теперь давай вернемся к тому, что мы должны найти.

– Ты был неосторожен. Смел, – я не понял, был ли это упрек или похвала. Развернув бумагу, я грифелем начертил расщелину, впадину и бугор. У самой расщелины нарисовал то, что помнил: силуэт обглоданных костей. Шаоша не сдвинулась с места и не подошла, чтобы посмотреть, пока я не поманил ее к себе.

– Это – дно, – пояснил я. – Здесь я видел пещеры, а это провал, темная щель, к которой лучше не приближаться. Это может быть опасно, – я запнулся. С одной стороны, пугать эрвинку мне было ни с руки, вдруг она откажется нырять, с другой стороны, промолчать означало убить ее. Оба варианта были одинаково плохи.

– Я знаю, – согласилась Шаоша. – Так глубоко в темноте живут куины. Они могут объесть твой хребет, а могут утащить в пустоту и засунуть в воздушный кокон. Тогда ты будешь умирать долго и страшно. Их дети слабы и, вцепившись, прилипнут будто пиявки. Их слюна станет разъедать плоть, превращать ее в кашу, которую не нужно жевать.

Она смотрела прямо на меня, не моргая, неподвижная и неживая. Это было странное ощущение, люди обычно подолгу не смотрят на собеседника и, встречаясь с ним взглядом, задерживаются лишь тогда, когда хотят проявить характер или сказать что-то без слов. Но эрвинка, глядя на меня, будто и не видела.

– Ты и вправду сын мурены, – продолжала Шаоша, – теперь я понимаю, зачем ты пустил в себя воду. Чтобы твой дух погрузился на глубину и нашел это, – она ткнула пальцем в рисунок. – Такого не бывает, чтобы видеть глубину с поверхности.

И снова я не возражал, боясь сказать лишнее. Пусть островитянка думает, что хочет, мне важен результат.

– Я видела эту скалу, – Шаоша провела пальцем по бумаге. – Эти норы. То, что ты ищешь, еще глубже, очень глубоко. Ты знаешь, как там. Я спущусь, но не всплыву, даже если найду сердце водяной твари.

Я уже хотел начать спорить и возражать, но эрвинка деловито продолжала:

– Нужен большой мешок для воды и камни, чтобы он пошел ко дну. Мешок поможет мне всплыть, хотя это будет опасно. И у нас будет только один раз. Камней мало, а мешок плохо тонет.

Я задумался. На борту Эстоллы есть большие бурдюки для воды, если перелить из такого воду и закупорить, в нем окажется некоторое количество воздуха. Не очень много, если подумать, на пару вдохов таких легких, как у Шаоши. Давление воды сожмет его и вообще сложно угадать, станет ли это хоть каким-то подспорьем.

– Не чтобы дышать, – угадав, о чем я думаю, сообщила эрвинка. – Чтобы всплыть. Как я погружаюсь с камнем, не тратя сил, так буду подниматься, отрезая камни. Мешок потянет вверх, и я всплыву, даже если умру. Он даст мне возможность быть на дне дольше.

– Если ты начнешь терять сознание, то лучше будет вдохнуть из мешка, – возразил я.

– Возможно, – она не спорила, но и не соглашалась. Весь ее вид говорил о том, что эрвинка поступит так, как посчитает нужным. – Скоро я смогу нырнуть, тебе надо готовить мешок и камни. И ты должен решить, что делать с воинами отца. Тебе самому в воду больше нельзя. Скажи теперь, как выглядит то, что мне нужно найти?

Некоторое время я пристально смотрел на нее, пытаясь отыскать слова, и Шаоша ждала, ничем не выдавая волнения или нетерпения.

– Среди эрвинов есть колдуны?

Она едва заметно пожала плечами, то ли не поняла слова чужого языка, то ли не хотела отвечать.

– Я не могу объяснить, что ты ищешь, но могу показать. Ты увидишь сквозь воду, как вижу я.

– Это плохо, – Шаоша нахмурилась. – Очень плохо то, что ты говоришь. Это запретно для меня. Я не коаоле, я не могу прикасаться к запретному.

– Ты не прикоснешься к нему, я просто покажу, будто ты смотришь своими глазами.

– Нельзя. Говори любые слова, что искать, я постараюсь понять.

– Слова не помогут, – разозлился я. – Нужно видеть. Только так ты сможешь помочь сыну мурены.

– Я сама выбираю, как помогать, – в этих словах я почувствовал уверенное достоинство, хотя женщина снова говорила без выражения. – Ищи слова.

Я зажмурился. Как передать словами ощущения? Как показать цвет и движение? И, даже если так, я совсем не был уверен, что она поймет меня правильно.

– Над тем местом, где лежит сердце водяной твари, может двигаться вода, – наконец сказал я, проклиная себя за невозможность найти слова. – Везде спокойно, но там все движется. И, может быть, там цвет, словно закат коснулся воды. Или растекается краска. Но так вижу я, возможно, там ничего нет.