Текст книги "Гаврило Принцип. человек-детонатор"

Автор книги: Евгений Матонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

С бомбой и «Подпольной Россией»

Тем временем в Сараеве полным ходом шли приготовления к встрече эрцгерцога. К его приезду ремонтировали мостовые, очищали здания от застарелой грязи и копоти.

По приказу градоначальника повсюду развесили имперские и боснийские (красно-желтые) флаги. Населению предписывалось украсить дома, магазины и другие здания цветами и приветственными лозунгами. В окнах выставили портреты эрцгерцога. В то же время полиция обнародовала приказ, запрещавший бросать в кортеж эрцгерцога букеты цветов.

Местные газеты на первых полосах поместили пространные сообщения и комментарии, в которых приветствовался визит Франца Фердинанда. Например, «Хрватски народ» 25 июня поместил передовицу, озаглавленную «Здравствуй, наша надежда», где подчеркивалось, что «вся сила этой монархии будет защищать боснийские владения до конца и до последнего вздоха».

Официальная «Сараевская газета» («Сараевски лист») вышла в необычном оформлении. В ней – тоже на всю первую полосу – был напечатан редакционный комментарий под названием «Добро пожаловать к нам!». Но самое любопытное то, что, возможно, впервые газета Австро-Венгерской империи была напечатана в цвете. Весь комментарий был окружен красно-желтой рамкой – в цветах тогдашнего флага Боснии и Герцеговины.

«Народ Боснии и Герцеговины, – высокопарно писала газета, – высоко оценивает значение этого визита и едва дождался этого счастливого часа, когда он может лицезреть будущего носителя короны Габсбургов… И по этому случаю весь народ Боснии и Герцеговины, как один человек, с сердцем, полным радости и воодушевления, с восторгом приветствует Его: «Добро пожаловать к нам!».

Только сербская газета «Народ» на первой полосе поместила передовицу об очередной годовщине битвы на Косовом поле и несколько сербских патриотических стихотворений. Небольшая информация о визите эрцгерцога была напечатана лишь на последней странице. Рядом с ней разместили еще одну заметку – о том, что на ремонт капеллы в отеле «Босна» в Илидже, где остановится эрцгерцог, истрачено 40 тысяч золотых крон. Там планировалось проведение мессы для наследника престола и его гостей.

В последние перед покушением дни Илич вдруг начал сомневаться, необходимо ли оно. Эти сомнения были у него и раньше, и он не скрывал их от товарищей. Уже в тюрьме Принцип рассказывал навешавшему его психиатру Мартину Паппенгейму: «Илич как будто витал в облаках, говорил о панславистских идеях, о том, что мы должны создать организацию во всей Боснии и Герцеговине. И только тогда, когда будет всё подготовлено, нужно приступить к покушениям. Поэтому мы отказались от покушения на Потиорека».

Но теперь появилась более важная цель, чем военный губернатор Боснии. И снова Илич мутил воду.

Пока шла подготовка к покушению, Илич активно участвовал в издании еженедельника «Звоно» и переводил брошюры Фридриха Энгельса, Петра Кропоткина, Карла Каутского.

С одной стороны, он всё больше убеждался, что индивидуальный террор не открывает дорогу к социальному и национальному освобождению. С другой – будучи одним из самых близких друзей Принципа и вообще хорошим товарищем, Илич уже не мог всё бросить и отойти в сторону. Ему оставалось только одно – убеждать сообщников отложить теракт.

Но когда еще представится такой удобный случай? И нужно ли вообще откладывать? Об этом Принцип и Илич спорили перед сараевским убийством.

«В последние десять дней, – рассказывал Принцип на допросе 3 июля 1914 года, – Илич, по правде сказать, несколько раз высказывал мнение, что покушение совершать сейчас не нужно, что момент для него выбран неудачно и мы не получим от него никакой пользы. Но я не согласился с тем, что надо отложить покушение, во мне уже пробудилась какая-то болезненная жадность по отношению к нему».

«Перед покушением, – подтверждал Принцип уже на суде, – он много раз заговаривал об этом и отговаривал меня. А я перестал обращать на это внимание, ну, он и перестал говорить на эту тему».

Почему Илич так настаивал на отмене покушения? Существуют два объяснения. Те, кто придерживается версии, что всем заговором «рулили» из Белграда, считают, что в последний момент оттуда дали отбой, потому что поняли, что убийство эрцгерцога может привести к войне с Австро-Венгрией, к которой Сербия была не готова. Так же, кстати, полагал и Владимир Гачинович, который якобы тоже советовал отменить покушение. Как вспоминал участник «Молодой Боснии» Павле Бастаич, встречавшийся с Гачиновичем в Париже накануне приезда эрцгерцога в Сараево, главный идеолог их движения был очень озабочен – о подготовке убийства он знал. 28 июня, прочитав в газетах о выстрелах Принципа, Гачинович, по словам Бастаича, сказал: «Мы можем пережить великую трагедию из-за этого случая. Сербия к войне не готова, а Австрия ее, вероятно, начнет. Вся вина падет на нас, на революционную молодежь, на боснийцев».

Согласно второму предположению, Илич исходил из своих философских и политических взглядов. Недаром потом Принцип говорил, что его товарищ начинал «воспринимать социалистические идеи». Он, вероятно, имел в виду, что тот готов отказаться от революционной борьбы в пользу пропаганды, организации партии и всей другой муторной, по мнению Принципа, работы, в которой он не видел никакой пользы и которую презирал.

«У Илича нет энергии», – говорил Принцип Паппенгейму, хотя и подчеркивал, что Илич находился под его влиянием, «несмотря на то, что был на пять лет старше, да еще и учитель». И впрямь, уговорить Принципа отложить покушение было невозможно, он твердо стоял на том, что оно необходимо.

Владимир Гачинович отмечал в очерке, который передал Троцкому в 1915 году: «Последний раз Илич вместе с Принципом писали мне за несколько дней до покушения. Они сообщали о внутренних распрях в нашем прежнем сараевском кружке, вызванных какими-то новыми обстоятельствами. Об этих последних говорилось иносказательно и туманно. Быть может, некоторые друзья были против дела 28 июня и пытались оказать моральное давление на группу, стремившуюся к действию во что бы то ни стало. Мне было больно читать это тревожное письмо, написанное рукой Принципа и дополненное несколькими фразами Илича. Я готовился ответить им в духе умиротворения, как вдруг на весь мир прозвучал выстрел Принципа».

Данило Илич, так и не сумевший убедить Принципа, что нужно отложить покушение, смирился и вел себя дисциплинированно. Вместе они разработали окончательный план убийства эрцгерцога.

Как в политических детективах и боевиках показана подготовка покушения на какую-нибудь важную персону? Группы заговорщиков, которые внимательно отслеживают ее перемещения, буквально по секундам хронометрируют любые ее действия, прослушивают переговоры, готовят самое современное снаряжение и оружие… Всё это продолжается несколько месяцев, а то и дольше. И когда, казалось бы, всё готово, из-за какой-нибудь нелепой случайности план терпит крах.

В покушении на Франца Фердинанда всё было ровным счетом наоборот. Разработка плана заняла у заговорщиков не более часа и сводилась к тому, где каждый из них должен встать. Придумать этот план было проще простого – во многих сараевских газетах появились призывы к населению выйти на улицы и приветствовать «дорогих гостей» вместе с описаниями маршрута, по которому проедет Франц Фердинанд с супругой во время официального посещения города.

Местом покушения заговорщики выбрали набережную Аппеля – длинную и узкую улицу вдоль реки Миляцка. Кортеж эрцгерцога должен был проехать по ней минимум два раза, так что возможностей совершить теракт было немало.

Группа заговорщиков состояла из семи человек: Гаврило Принцип, Данило Илич, Трифко Грабеж, Неделько Чабринович, Мухамед Мехмедбашич, Васо Чубрилович и Цветко Попович. Они должны были встать вдоль набережной в толпе приветствующих эрцгерцога горожан. Сначала предполагалось действовать с помощью бомб и потом уже вести огонь из пистолетов. В общем, всё было очень просто.

«За два дня [до покушения] мы встретились с Принципом, и он сказал мне, что будет покушение, и попросил найти Илича… – рассказывал Чабринович. – Мы встретились около девяти часов. Он мне сказал, что завтра утром даст бомбу… Потом я пришел, взял бомбу и цианистый калий».

Это было утром 28 июня. Накануне Илич раздал оружие, бомбы и яд другим заговорщикам. Поскольку Чубрилович и Попович пользоваться оружием почти не умели, он показал им, как это делается, и даже выстрелил из пистолета. В тот же вечер он передал бомбу Мехмедбашичу, также объяснив ее устройство и принцип действия. Затем он пошел на могилу Богдана Жераича и провел там некоторое время.

Туда же в последний вечер перед покушением ходил и Неделько Чабринович. Вернувшись домой, он написал несколько писем и открыток друзьям и стал читать книгу «Подпольная Россия» Сергея Степняка-Кравчинского – русского писателя, революционера и террориста-народника. В 1878 году в Петербурге тот заколол кинжалом шефа жандармов Мезенцова, бежал из России и до конца жизни (в 1895 году в Англии он попал под поезд) жил в эмиграции.

С «Подпольной Россией» Чабринович на следующее утро отправился встречать Франца Фердинанда.

К Принципу 27 июня приехал его брат Никола, собиравшийся навестить родителей и уговаривавший его ехать вместе. Но Принцип отказался, хотя, как вспоминал потом его брат, выглядел очень грустным.

После встречи с братом Принцип до позднего вечера сидел в кафане с друзьями, потом тоже отправился на могилу Жераича и положил на нее цветы. По возвращении домой засел за книгу Кропоткина (ее название не упоминается), в которой, рассказывал он позже, речь шла о том, как действовать в случае мировой социальной революции. Принцип размышлял над работой Кропоткина. «Я был убежден, что всё это возможно», – скажет он уже в тюрьме.

Между тем постепенно светало. День 28 июня 1914 года обещал быть солнечным и жарким. С самого раннего утра в предвкушении необычного и яркого зрелища к набережной Аппеля потянулись жители города. Постепенно подходили и заговорщики – молодые люди, чьи имена пока еще почти никому не были известны.

ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ В САРАЕВЕ

«Пахнет порохом»

Отъезд Франца Фердинанда и герцогини Софии из Илиджи в Сараево был запланирован на 9.25 угра 28 июня. В столицу Боснии высокопоставленные гости должны были прибыть специальным поездом.

Программа мероприятий включала краткое посещение армейских казарм и визит в городской совет, где эрцгерцога ждали представители гражданских властей. Затем наследник должен был торжественно открыл» новое здание Национального музея, после чего был запланирован обед в резиденции Потиорека. Начиная с двух часов пополудни Франц Фердинанд и его супруга должны были совершить экскурсию по Сараеву, потом намечалась поездка в Илиджу тем же специальным поездом. После прощального ужина в девять вечера гости собирались поездом отправиться в обратный путь.

Утром у эрцгерцога было прекрасное настроение. Он надел голубой парадный мундир австрийского кавалерийского генерала, черные шаровары и шляпу с зелеными перьями. Герцогиня была в белом платье и белой шляпе.

На вокзале в Сараеве гостей встретил Оскар Потиорек с почетным караулом. После торжественной церемонии встречи эрцгерцог с герцогиней и сопровождавшие их лица начали садиться в поданные автомобили. В первый сели начальник охраны эрцгерцога и трое местных офицеров полиции, а вся остальная охрана почему-то осталась позади. Во второй машине оказались градоначальник Фехим и начальник полиции города. В третью сели эрцгерцог, его жена, Потиорек и подполковник Франц фон Гаррах. Этот автомобиль и сегодня можно увидеть в Военном музее Вены: спортивный кабриолет зеленого цвета марки «Греф унд штифт» со сложенным верхом. Эрцгерцог помог подняться в него супруге и сел сам. Кортеж тронулся.

Осмотр казарм закончился быстро. В десять часов эрцгерцог со свитой покинул казармы, и машины двинулись по набережной Аппеля по направлению к городскому совету. Франц Фердинанд попросил ехать не слишком быстро, чтобы они могли лучше рассмотреть город и его жителей. Герцогиня фон Гогенберг с любопытством озиралась по сторонам, раскрыв над собой белый зонтик – солнце уже начинало припекать.

Когда эрцгерцог еще только завтракал в Илидже и готовился к отъезду, семерка заговорщиков уже собиралась на месте будущего действия.

Принцип рассказывал, что около восьми часов утра он вышел из дома и «пошел гулять». Столкнулся нос к носу с двумя своими друзьями, с трудом от них отделался и направился к месту встречи заговорщиков.

В 8.15 в кафе-кондитерской рядом с набережной Аппеля Чабринович встретился с Иличем и Грабежем, которые как ни в чем не бывало разговаривали с продавцом. Грабеж спросил, знает ли Чабринович, где ему надо стоять. Тот ответил, что знает.

В ожидании прихода Принципа Чабринович съел три пирожных. Наконец Принцип появился, передал Чабриновичу бомбу и ампулу с ядом.

Чабринович отправился на набережную. Повстречав там своих знакомых, словоохотливый Чабринович сразу же вступил с ними в разговор, гулял по набережной и даже успел сфотографироваться в «моментальной фотографии». Позже он утверждал, что хотел оставить снимки исторического дня для потомства. Фотографии сохранились.

Тем временем Илич передал бомбу и пистолет Грабежу, а Принцип уже около девяти часов утра стоял на набережной с пистолетом в кармане и бомбой на поясе. Один из его знакомых позже вспоминал, что ясно слышал, как Принцип проговорил: «Пахнет порохом».

На своих местах были и другие заговорщики. Набережная постепенно заполнялась людьми, которые с нетерпением ждали проезда эрцгерцога. В ожидании кортежа участники покушения прохаживались по набережной туда-сюда, чтобы не привлекать внимание полиции. Если бы изначально всё пошло так, как они замышляли, то эрцгерцогу предстояло бы проехать по настоящему «бульвару бомбистов».

Охрана Франца Фердинанда была организована из рук вон плохо. Действительно, бросается в глаза колоссальная разница между мерами безопасности, которые принимались в 1910 году по случаю приезда в Сараево императора Франца Иосифа, и четыре года спустя, во время визита престолонаследника Франца Фердинанда. По некоторым данным, в первом случае мобилизовали более тысячи полицейских и около двух тысяч агентов в штатском. Город был буквально наводнен ими. На улицах, по которым проезжал император, двойной цепью стояли войска. Еще за несколько дней до его встречи приехавшие из Вены, Будапешта и других городов империи сотрудники полиции и контрразведки внимательно слушали разговоры на улицах и в кафанах и хватали всех подозрительных людей.

Во время же приезда эрцгерцога ничего подобного не было и в помине. Как уже говорилось, Франц Фердинанд и герцогиня София до 28 июня дважды ездили в Сараево и оба раза могли стать жертвами покушения. Тогда им просто повезло. 26 июня Принцип оказался всего лишь в нескольких шагах от наследника и вполне мог застрелить его, но в последний момент обнаружил, что не взял с собой пистолет.

Двадцать восьмого июня охраны тоже почти не было. Вдоль набережной, на расстоянии шестидесяти шагов друг от друга, стояли полицейские в форме – всего 120 человек. Десяток всадников из конной охраны ехал за кортежем, а в толпе находились несколько филеров в штатском.

Парадокс в том, что даже при практически полной беззащитности эрцгерцог всё равно имел шансы выйти из этой смертельной истории живым и здоровым. Но ему не повезло, а вот Принципу в тот день, наоборот, улыбнулась удача.

Первая попытка

10-20 минут проезда кортежа по набережной могли стать для эрцгерцога последними. Его ждали террористы с бомбами и пистолетами. Однако пятеро из них… не сделали ничего.

Первым, как и предполагалось по плану, стоял Мехмедбашич. Но кортеж проехал мимо него без происшествий – бомбу он не бросил. Почему? Позже Мехмедбашич (единственный из непосредственных участников покушения, сумевший избежать ареста) рассказывал, что Илич велел ему бросать бомбу только в том случае, если он узнает наследника. В противном случае он должен был дождаться возвращения эрцгерцога по той же набережной. В другой раз он говорил, что не бросил бомбу, потому что как раз за ним стоял жандарм. Мехмедбашич якобы опасался, что когда он замахнется, жандарм схватит его за руку. И пока эти мысли вертелись у него в голове, кортеж уже проехал мимо.

Васо Чубрилович тоже пропустил кортеж. На следствии он говорил, что не стал стрелять или бросать бомбу, потому что увидел в машине рядом с эрцгерцогом его жену и пожалел ее.

Цветко Попович сначала объяснял, что не успел разглядеть эрцгерцога, но на суде признался, что у него просто не хватило сил бросить бомбу.

Трифко Грабеж на следствии также говорил, что не нашел в себе сил для такого поступка, однако на суде немного изменил показания. Грабеж рассказывал, что искал Принципа. Задумка состояла в том, что он должен был бросить бомбу, которая вызвала бы панику в толпе, а Принцип в это время начал бы стрелять. Но Принципа он не нашел. Ходить туда-сюда становилось опасно – Грабежу показалось, что на него уже обратили внимание два агента в штатском, которые находились в толпе, и он решил сменить дислокацию. Затем он услышал взрыв бомбы Чабриновича, а еще через некоторое время увидел автомобили на набережной, а в одном из них – живого престолонаследника. «Я пожалел, что сменил место», – говорил Грабеж. Автомобиль эрцгерцога проехал как раз там, где он должен был стоять. Затем он услышал два выстрела, и все закричали, что Франц Фердинанд убит.

Почему не стал действовать Данило Илич, не очень понятно. Но, возможно, ему не давала покоя мысль, что теракт принесет больше вреда, чем пользы, о чем он перед покушением спорил с Принципом. На суде его спросили, почему же он не уничтожил бомбы и оружие, если действительно был против покушения. «Я не посмел, – ответил он. – Принцип сказал мне, что получил бомбы от комитаджей, поэтому я не решился выбросить их, так как собирался отправиться в Сербию». Во всяком случае, факт остается фактом – 28 июня он тоже ничего не предпринял против Франца Фердинанда.

Первым, кто сделал то, о чем они договаривались в предыдущие месяцы, был Неделько Чабринович, которого считали самым ненадежным из «белградской тройки».

Чабринович проявил несомненное хладнокровие. Когда появился кортеж, он подошел к одному из агентов полиции, который прохаживался по улице, и спросил: «В какой машине его высочество?» – «В третьей», – легкомысленно ответил агент. В следующую минуту Чабринович выхватил бомбу, ударил запалом об электрический столб и швырнул ее в машину. На суде он утверждал, что в тот момент видел только «зеленую шляпу» эрцгерцога.

Когда его учили обращаться с бомбой, то говорили, что после удара запалом о какой-нибудь твердый предмет надо выждать 13 секунд и только потом бросать бомбу. Но Чабринович нарушил эту инструкцию. Он боялся, что машина эрцгерцога проедет мимо. И возможно, эти 13 секунд тогда спасли жизнь Францу Фердинанду и сидевшим вместе с ним в автомобиле.

Шофер Леопольд Сойка, заметив краем глаза, что из толпы летит какой-то черный предмет, дал газу, и автомобиль рванул вперед. Бомба упала на сложенную крышу машины. Многие видели, как эрцгерцог взмахнул рукой. Некоторые утверждали, что он в этот момент не растерялся и столкнул бомбу на землю. Действительно, то ли благодаря решительности наследника, то ли просто от тряски бомба упала на мостовую. Чабринович на суде рассказывал: бомба ударилась о сложенную крышу и отскочила от нее, после чего Франц Фердинанд «повернулся ко мне и холодно и пристально посмотрел на меня». И тут бомба взорвалась перед капотом следующей машины.

От взрыва было ранено около двух десятков людей – как местные жители, так и офицеры из кортежа эрцгерцога, повреждена машина, а на мостовой образовалась воронка шириной 31 сантиметр и глубиной 16 сантиметров. Но никто не погиб.

Автомобиль наследника проехал еще несколько десятков метров, и тут Франц Фердинанд приказал остановиться. Он послал подполковника фон Гарраха на место теракта, чтобы узнать, есть ли погибшие и раненые и как обстоят дела с другими машинами кортежа. Решение совершенно неразумное – по всем правилам безопасности следовало бы на большой скорости и при усиленной охране добраться до укрытия, где бы эрцгерцогу ничего не угрожало, и прекратить поездку по городу.

Чабриновича поймали довольно быстро. Бросив бомбу, он, перевалившись через парапет набережной, прыгнул вниз к реке. Зачем? Он объяснял, что хотел выпить воды, чтобы легче было проглотить яд, и даже зачерпнул воду ладонью. «Мы договорились, что покончим жизнь самоубийством… – рассказывал он. – Я принял двойную дозу [яда] и после покушения несколько дней не мог есть, у меня всё болело, но на меня это не подействовало».

В это время с набережной на него прыгнули какие-то люди, которые решили его задержать. Завязалась схватка. Чабриновича скрутили и повели в полицейское управление. В кармане у него нашли номер сербской газеты «Народ». Его спросили, серб ли он. «Да, я сербский герой!» – гордо ответил заговорщик.

Некоторое время машина с находившимися в ней престолонаследником, его женой и сопровождающими стояла на улице. Для террористов она была идеальной мишенью. Но эрцгерцогу еще раз повезло. Гаврило Принцип находился буквально рядом с ним и в тот момент имел отличную возможность стрелять. Однако его подвело волнение. На суде он объяснял, что после взрыва бомбы находился в состоянии возбуждения, видел, как машина проехала мимо него, но эрцгерцога в ней не заметил.

«Я знал, что это сделал (бросил бомбу. – Е. М.) один из наших, – рассказывал Принцип, – но не знал, кто именно. Толпа побежала, и я побежал, а автомобили остановились. Я подумал, что дело сделано, и увидел, что ведут Чабриновича. Я думал его убить, чтобы от него ничего больше не узнали, а потом и сам покончил бы жизнь самоубийством. Но отказался от этого, так как увидел, что автомобили снова поехали. Я тогда не видел эрцгерцога. Я пошел на Латинский мост и там услышал, что покушение не удалось…»

Принцип стал думать, что делать дальше. В газетах он читал о маршруте передвижения эрцгерцога по городу. Буквально через несколько минут полиция уже начала очищать от народа набережную Аппеля, и Принцип, перейдя через нее, оказался на углу набережной и небольшой улицы Франца Иосифа, рядом с магазином «Деликатесы Морица Шиллера».

Тем временем подполковник фон Гаррах вернулся с места происшествия и рассказал эрцгерцогу об увиденном. Выяснилось, что в результате взрыва пострадала и герцогиня – у нее на шее был багровый след от ожога. Несколько осколков, долетевших до автомобиля, не причинили ему особого вреда.

«Это был какой-то ненормальный. Господа, давайте продолжим программу», – сказал Франц Фердинанд. По другой версии, он обратился к Потиореку со словами: «Что же нам делать теперь? Ведь метание бомб будет продолжаться и дальше. Когда меня убьют, убийцу посадят на несколько лет, а потом его освободят политические друзья».

Тем не менее кортеж – уже на большой скорости – двинулся, как и было запланировано, в сторону городского совета. Там заканчивались последние приготовления к торжественной встрече эрцгерцога. О том, что произошло на набережной, никто еще не знал. Один из сотрудников, впрочем, слышал взрыв, но подумал, что это салют в честь престолонаследника.

Франца Фердинанда ждали градоначальник, представители администрации и общественные деятели города. Они выстроились в два ряда – с одной стороны мусульмане с фесками на головах и в «турецкой» одежде, с другой – христиане во фраках и с цилиндрами в руках. Когда эрцгерцог вышел из автомобиля, градоначальник начал по-восточному цветистую приветственную речь. «Наши сердца, – говорил он, – переполнены счастьем по случаю всемилостивого посещения, которым ваше высочество изволило оказать честь столице нашей страны…»

Но на этом месте эрцгерцог резко прервал его. «Господин бургомистр! – раздраженно сказал он. – Что толку от этих ваших речей? Я приезжаю в Сараево как гость, а в меня кидают бомбы! Это неслыханно!» В это время супруга Франца Фердинанда что-то прошептала ему, и эрцгерцог, немного успокоившись, через несколько секунд снова обратился к градоначальнику: «Теперь вы можете продолжать свою речь».

Градоначальник кое-как договорил, и теперь уже настала очередь Франца Фердинанда выступить с ответным словом. Он умел владеть собой и понимал, что написанная до событий последнего часа речь уже устарела, поэтому импровизировал на ходу. В своем выступлении он упомянул и о покушении, выразив уверенность, что овации и ликование народа вызваны его неудачей. Он поприветствовал народ «этой прекрасной столицы» и заверил его в своей милости и доброй воле.

Знал бы он, что в «прекрасной столице» уже пошел отсчет последних минут его жизни!