Текст книги "На исходе ночи"

Автор книги: Евгений Габуния

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

Вовк про себя невольно усмехнулся наивной горячности молодого сотрудника и медленно, как бы рассуждая сам с собой, сказал:

– Во-первых, мы точно не знаем, были ли у Бершадского с собой деньги. Скорее всего, нет. Вы говорите о ценностях. Но ведь автомобиль тоже ценность, и немалая. Это во-первых…

– Верно, товарищ полковник, но куда же его денешь? В карман не спрячешь, не продашь…

– В карман, действительно, не спрячешь, а вот продать можно, и целиком, и по частям, как говорится, оптом и в розницу. И, в-третьих, хочу напомнить, бывают и так называемые безмотивные преступления. Именно их раскрывать труднее всего. А, в-четвертых, возможна, хотя и маловероятна, месть. Вспомните тех четырех в Леово, они угрожали Бершадскому. Надо поинтересоваться ими. На всякий случай.

Полковник говорил, обращаясь уже не к одному только молодому лейтенанту, а ко всем.

III

Утром следующего дня в управлении уголовного розыска раздался телефонный звонок аппарата: – «Докладывает инспектор Теленештской ГАИ. – Говоривший назвал свою фамилию. – Примите телефонограмму. Только что мною обнаружена автомашина «Лада» бежевого цвета. Застряла в щебенке возле села Пересечино…»

Начальник управления Вовк быстро пробежал глазами текст телефонограммы и набрал номер телефона своего коллеги – начальника следственного управления прокуратуры республики Котлярова. Не впервые их ведомствам работать вместе, бок о бок, особенно когда расследуются такие опасные преступления, как убийства.

– Есть новости, Владимир Григорьевич. Обнаружена «Лада» возле села Пересечино, в Оргеевском районе. Какого цвета? Того самого, бежевого… Другой информацией пока не располагаю. К сожалению. Мы посылаем на место бригаду из оперативно-технического отдела. Кто от вас поедет?

Собеседник Вовка на другом конце провода с минуту молчал, обдумывая кандидатуру, потом ответил:

– От нас поедет следователь по особо важным делам Быцко.

Вскоре на околице села Пересечино, возле ресторана, за которым закрепилось-название «Бочка», остановилась милицейская «Волга». Из нее вышли Быцко, эксперт-биолог Каховская, эксперт-криминалист Попов и с любопытством огляделись вокруг. «Лада» одиноко стояла на пролегающем рядом участке реконструируемой дороги, усыпанной белой щебенкой. Встретивший их автоинспектор пояснил:

– Еду, понимаете, сегодня утром через Пересечино – смотрю, стоит машина. Сначала не придал значения: думал, водитель в ресторан зашел, а машину нарочно поставил подальше от трассы: Обратно еду – стоит на том же месте. Подозрительным мне это показалось. Подошел, осмотрел, – вижу, дело серьезное. Вот и позвонил.

– Правильно сделали, товарищ младший лейтенант, – похвалил автоинспектора Быцко, внимательно оглядывая следы протекторов. – Интересно все-таки, каким образом автомобиль оказался на этом участке дороги. Ведь по нему не проедешь далеко, – и он указал на задние колеса машины, наполовину увязшие в большой куче щебня.

– Конечно, не уедешь, – согласились с ним остальные, автоинспектор добавил: – Думаю, что водитель «Лады» застрял не по своей воле, а чтобы избежать столкновения, например, со встречной машиной.

– Да, видать, не очень опытный был водитель, – откликнулся Быцко. – Хорошо бы с ним познакомиться поближе, но, поскольку это сейчас невозможно, давайте приступим к делу.

Невеселое зрелище являла собой некогда нарядная красивая «Лада». Бросалось в глаза отсутствие номеров. Ветровое стекло в паутине трещин. Толстый слой серой пыли покрывал полированный корпус. Попов обернул руку платком (чтобы не оставить невзначай отпечатков пальцев) и открыл дверцы. Специфический запах горелой ткани и краски ударил ему в лицо. Черной дырой зияло обгоревшее переднее сиденье. Нелепо торчал обуглившийся остов рулевой колонки. Попов открыл пепельницу, осторожно выгреб содержимое – несколько окурков «Беломора», покрытых красными пятнами, и передал их Каховской – это по части эксперта-биолога. К окуркам присоединилась и тряпка со следами, «похожими на кровь». На боковом стекле явственно просматривались отпечатки пальцев, которые Попов зафиксировал. В машине были также обнаружены обгоревший, некогда красный, чехол от автомобиля, тюбик валидола, этикетка с надписью «Пиво жигулевское», молоток с поломанной ручкой и талон на прием к врачу. Заводские номера «Лады» не оставляли сомнений, что она принадлежит, вернее, принадлежала Бершадскому.

И снова перед следственными работниками встали загадки. Если Бершадского убили, чтобы завладеть машиной, то почему преступники не реализовали свой замысел, разъезжали на ней, вместо того, чтобы спрятать, переждать некоторое время? Месть? Тоже не похоже. Преступник (или преступники) постарался бы как можно скорее избавиться от автомобиля – вещественного доказательства. Ограбление? Но и тогда преступник поскорее бы бросил «Ладу», чтобы замести следы.

Следы, следы… Где они, откуда и куда ведут? Оперативники и следственные работники прокуратуры еще и еще раз «проигрывали» это дело, ставили себя на место преступника, как бы входили в его роль, чтобы понять ход его действий. Да, приходится прибегать и к такому дедуктивному приему. Мнения разделились. Выдвигались разные версии, но все сходились на том, что, судя по «почерку» преступления, они имеют дело с неопытным преступником. Это отнюдь не значит, что такие дела расследовать легче. Скорее, наоборот. Если поступки квалифицированного преступника в известной степени логичны, то малоопытный правонарушитель действует подчас импульсивно, хаотично, теряет самообладание и, сам того не ведая, еще больше запутывает следы.

Так или примерно так рассуждали Вовк, Котляров и другие сотрудники угрозыска и прокуратуры. Снова и снова они тщательно изучали накопившиеся материалы, вещественные доказательства и не видели, за что можно зацепиться. Только вот разве талон к врачу… Маленький клочок серой шершавой бумаги. Его графы заполнены корявыми фиолетовыми буквами: кабинет № 34, 1 апреля, 9 утра. И все. Ни поликлиники, ни фамилии врача, ни фамилии больного. Подпись регистратора, выдавшего талон, отсутствовала. Быцко не удивился. Скорее всего, заполнял талон не очень аккуратный работник. Но дело не в этом, продолжал он свои рассуждения. Каким образом талон оказался в машине? Быть может, он принадлежал потерпевшему? Навели справки в поликлинике, и оказалось, что ни первого апреля, ни вообще в последнее время Бершадский к врачам не обращался. Да и жена это подтвердила. Значит… Значит, талон принадлежал другому человеку. И этого человека нужно найти во что бы то ни стало. Легко сказать – найти. Тысячи людей в республике обращаются ежедневно к врачам. То, что талон выдан в одной из поликлиник Молдавии, сомнения не вызывало: он был отпечатан в Бельцкой типографии, а эта типография талоны за пределы Молдавии не отправляет. Предстоял кропотливый поиск, и нужно было искать быстро. Поскольку брошенную «Ладу» обнаружили в Пересечино, начали с Оргеевской районной поликлиники. Главный врач, повертев в руках талон, пояснил:

– Не мы выдавали. Это точно. 34-го кабинета у нас в поликлинике нет. Да и почерк у нашей регистраторши совсем другой.

В поликлинике соседнего Теленештского района следственным работникам повезло. Главный врач, едва взглянув на клочок бумаги, уверенно произнес:

– Конечно, это наш талон… Почерк знакомый – нашей регистраторши… Он назвал ее фамилию. – А 34-й кабинет у нас стоматологический. Сейчас посмотрю, кто принимал с утра 1 апреля.

Главврач раскрыл толстую тетрадь с графиками дежурств.

– Врач Бырсан тогда работала… Позвать ее?

– Нет, пока не надо, а вот истории болезней ее пациентов в тот день нам понадобятся.

– Сейчас принесут. А что случилось? – встревожился главврач. – К Бырсан у нас претензий нет.

– У нас тоже, – улыбнулся следователь, – не волнуйтесь. Просто есть необходимость, служебная. К вверенной вам поликлинике прямого отношения не имеет.

– Ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос, – продолжал Быцко. – Можно ли установить фамилию больною, который, допустим, был записан на прием к зубному врачу первого апреля в девять утра?

– Можно, конечно, – как-то не очень уверенно ответил главврач, – если только регистраторша не забыла указать в талоне фамилию больного.

– Если я вас понял правильно, то в других бумагах время посещения больным врача не фиксируется?

– Совершенно верно. А после приема талоны уничтожаются. Зачем они?

– А если больной забыл оставить талон у врача или вообще пришел без него, допустим, потерял?

– Все равно врач его примет. Ведь истории болезни ему приносят из регистратуры заранее. Мы можем точно сказать, кто был у врача в данный день. Но вот в какое время – нет. Такой порядок.

«Не порядок, а беспорядок, – невесело усмехнулся про себя Быцко, – придется допрашивать всех пациентов Бырсан в тот день, а эта долгая история. Однако другого выхода нет».

В дверь постучали. Молоденькая медсестра в белом халате внесла толстую кипу историй болезней, с любопытством оглядела незнакомого мужчину и бесшумно вышла. Главврач занялся своими делами, а следователь – историями болезней. Собственно говоря, его интересовали не сами по себе кариесы, флюсы и прочие недуги, а их несчастливые обладатели. Он аккуратно внес в свой блокнот фамилии и адреса жаждавших помощи зубного врача и первый день апреля, вежливо попрощался и заторопился в прокуратуру, где и выписал повестки с вызовами.

Первым явился водитель автомашины «ГАЗ-51» районного отделения «Молдсельхозтехники» Василий Спыну. Едва переступив порог кабинета и не успев присесть, он взволнованно сказал:

– Не виноват я, товарищ начальник, слово даю, не виноват. Это все по его вине, Райляна, случилось. Уже и автоинспекция занималась, и наше руководство, а вот теперь и прокуратура. Сколько же можно, товарищ начальник, просто измучили допросами.

Следователь с интересом взглянул на шофера.

– О чем вы это?

– Как о чем? Да все о том же столкновении с Райляном этим. Сам, понимаешь, жал на первой, а…

– В данном случае нас не интересует это дорожное происшествие. Милиция сама разберется. Скажите лучше, вы были первого апреля у зубного врача?

Теперь настала очередь удивляться Спыну.

– Ну, был, а что здесь такого? Зуб болел всю ночь, еле утра дождался и побежал в поликлинику. Там женщина-врач была. Положила чего-то в зуб, через час все прошло.

– А талон к врачу куда девали?

– Как куда? – снова удивился шофер. – Отдал ей, врачу.

– Еще вопрос есть к вам, товарищ Спыну. Расскажите, что вы делали 12 и 13 апреля. Подробнее только.

– Как – что? Отдыхал, выходные же дни были, отоспался, на базар сходил. Встретил ребят, выпили по стакану. А вечером с женой в кино ходил. Это в субботу. А в воскресенье ездили к моим родителям в село. Всей семьей, с женой и детьми. А почему вы спрашиваете, что случилось? – опять заволновался водитель.

– Да ничего особенного, раз спрашиваю – значит, надо. Служба такая, товарищ Спыну. До свидания.

Беспокойного водителя сменила в кабинете следователя пожилая колхозница Анна Друца, вслед за ней вошла заведующая детсадом села Богзешты (того самого, где обнаружили труп) Любовь Рошка. Следователь не исключал и женщин. Кто-кто, а он отлично знал, что принадлежность к слабому полу, увы, не исключает совершения преступления, в том числе и самого изощренного и жестокого.

Последним пришел на допрос Яков Цыпу, молодой тракторист совхоза-завода «Леушены». Быцко пригласил его присесть, внимательно взглянул на растерянное лицо парня и понял: нервничает. Однако это ни о чем еще не говорило: естественная реакция человека, которого вдруг вызывают в прокуратуру. Услышав вопрос о том, где был и чем занимался в выходные дни, Цыпу, как показалось следователю, весь напрягся, подобрался и ответил неопределенно:

– У друзей был…

– Каких именно?

– А зачем это вам? – с беспокойством спросил тракторист. – Говорю, у друзей, значит, у них.

– Ладно, – миролюбиво произнес Быцко. – Оставим это. Вы были у зубного врача первого апреля?

– Ну, был, а в чем дело? Уже и к врачу нельзя пойти?

– Почему же, можно и нужно, если зубы болят. А талон куда девали – оставили врачу или забыли у себя?

Цыпу с минуту что-то обдумывал. Очень долгой показалась эта минута следователю. Он рассуждал так: тракторист не мог знать, что талоны в поликлинике уничтожаются. Значит, следы остаются, могут проверить. А раз так, лучше сказать, как было на самом деле, и Цыпу ответил:

– Забыл отдать… Когда на работу пришел, полез в карман за сигаретами, вижу – талон.

– А где он сейчас? – на всякий случай задал вопрос Быцко, почти уверенный, что парень или выбросил ненужный клочок бумаги, или…

Цыпу тем временем нервно рылся в многочисленных карманах и наконец извлек измятую бумажку, протянул ее следователю. Тот сразу узнал корявый почерк регистраторши поликлиники.

Показания всех посетителей зубного врача были тщательно проверены. Особое внимание при этом обратили на людей, умеющих водить автомобиль. И у всех оказалось стопроцентное алиби, в том числе и у Якова Цыпу. Впрочем, проверили его больше для порядка, ведь он уже доказал свою непричастность к убийству. Отказался же он отвечать на вопрос следователя по… рыцарским причинам, будучи настоящим мужчиной.

Итоги проверки заставили следователя задуматься. Неужели круг замкнулся? Но как же оказался в машине этот злополучный талон, не ветром же его занесло? Возможно, какую-то ясность внесет сама врач Бырсан?

На лице женщины застыло тревожное удивление: что это вдруг прокуратура заинтересовалась ее скромной персоной? Быцко прекрасно понимал ее состояние:

– Не волнуйтесь, пожалуйста, доктор. Ничего страшного не случилось, вернее, случилось, но вы никакого отношения к этому не имеете, а вот помочь нам можете. Не припомните ли, кто приходил к вам на прием первого апреля, особенно с утра?

– Да разве всех упомнишь? Сколько народу ходит. Своих постоянных пациентов я помню, но ведь и новеньких сколько!

Быцко встрепенулся:

– Новеньких, говорите? Если человек обратился в поликлинику впервые, как оформляется история болезни?

– После посещения врача. Регистратура только выдает ему талон, и все.

– А если больной записался к врачу впервые, но не явился, – Быцко хотел до конца постигнуть сложную механику регистрации, – можно ли установить его фамилию?

– Практически невозможно, – спокойно пояснила врач. – Только если в регистратуре запомнят.

Хмурая и болезненная пожилая женщина-регистратор, которую, не откладывая, допросил Быцко, отвечала односложно, нехотя, всем своим видом словно говоря: оставьте меня в покое. Ее показания ничего нового не принесли. Таинственный владелец талона как в воду канул. «Мистика какая-то, – рассуждал следователь. – Ведь приходил же человек в поликлинику за талоном, раз он выписан. А если приходил, то его должны были видеть, запомнить… Нужно еще раз опросить более широкий круг людей, посещающих поликлинику, но уже под определенным, так сказать, углом». На помощь следователю пришли другие сотрудники прокуратуры и милиции.

Невелик поселок Теленешты. Здесь многие знают друг друга. Вскоре следствие «вышло» на некую молодую особу, которая рассказала следующее:

– Стояла в очереди в регистратуру с одним парнем. Я к терапевту, а он – к зубному. Все за щеку держался. Мишей его зовут, в «Сельхозтехнике», вроде, работает, Симпатичный парень. Я с ним на танцах познакомилась.

– А фамилию этого симпатичного не помните?

– Нет, не знаю, – отвечала девушка. – Миша – и все. Еще он говорил, что в Теленештах недавно. Из Каушанского района сам.

Быцко с некоторым сомнением взглянул на свою юную собеседницу: уж не фантазирует ли она?

– Хорошо, а как вы запомнили, что его назначили к зубному именно первого апреля?

– Очень просто – день особый. Первый апрель – никому не верь, – засмеялась девчонка.

IV

Начальник отдела кадров отделения «Молдсельхозтехника» прежде чем ответить на вопрос о «симпатичном» Мише из Каушанского района, достала толстую книгу приказов.

– Припоминаю, из этого района недавно зачисляли троих ребят. Слесарями. Сейчас посмотрим…

И она стала быстро перелистывать книгу.

– Вот, пожалуйста… Сразу одним приказом зачислили. Может, среди них и есть тот самый Миша.

Быцко прочитал:

«…Грицкана Ивана Семеновича, Савку Михаила Ивановича, Выртоса Серафима Емельяновича… зачислить слесарями…»

– А какие-нибудь еще данные о Савке, да и об остальных, у вас есть?

– Больше ничего. Сначала приходил один Грицкан, просил принять на работу. Документов у него не было, я и отказала. А потом, недели через две, привел этих двух. Друзья, говорит, собрались в Казахстан на работу, да не получилось что-то. В общем, не поехали. Теперь, говорят, домой стыдно возвращаться. Очень упрашивал. Я и приняла. Слесари нам очень нужны. А потом, сказать по правде, пожалела. Слесари они оказались никудышные. А с первого апреля вообще перестали выходить на работу.

«Опять это первое апреля, заколдованное число какое-то», – мелькнуло в голове у Быцко.

– А почему они не выходят на работу?

– Кто их знает. Не выходят – и все.

– Живут они где? – спросил следователь без особой надежды на ответ, видя откровенное безразличие начальника отдела кадров к своим работникам.

– Точно не скажу… Кажется, у дяди Грицкана, на улице Чапаева, у него собственный дом.

В тот же день участковый инспектор посетил невзрачный, покосившийся домишко с облупленными стенами по улице Чапаева, 41. Поговорил с хозяином Лаврентием Грицканом о «жизни» и вроде невзначай спросил:

– А где твои квартиранты? Прописать бы надо. Непорядок. Смотри, оштрафуем.

– Да что их прописывать… Сегодня здесь, завтра там. Только зря время потеряешь с пропиской. Вот как сейчас. Ушли с неделю назад.

– Когда точно ушли, не помнишь?

– Да в прошлую субботу вечером. Потом, дня через два, появились и снова пропали. Сказали, что к себе домой, в Новые Кырнацены, едут. Не разберешь эту молодежь, – меланхолически закончил Грицкан и пригласил участкового выпить стаканчик вина. Участковый вежливо отказался: на службе, не положено, и распрощался.

В Каушанский РОВД ушел срочный запрос о Савке и его друзьях. В ответ каушанские коллеги сообщили, что ни Савку, ни Грицкана обнаружить нигде не удалось. Выртос же находится дома у родителей. Сельсовет отзывается о них, особенно о Савке и Грицкане, крайне отрицательно: хулиганили, угнали мотоцикл, трактор, от работы отлынивали.

«Надо ехать в Каушаны, – примял решение Быцко, – поближе на месте познакомиться с Выртосом». Чутье подсказывало, что можно узнать кое-что интересное.

Серафим Выртос оказался крепким молодым парнем среднего роста. Длинные волосы почти закрывали и без того невысокий лоб. Следователь сразу обратил внимание на его сильно распухшую нижнюю губу; она смешно выпячивалась и придавала в общем правильному лицу парня странное, неестественное выражение обиды. В темных глазах его следователь уловил настороженность, даже испуг. «Не из храбрых, видно», – отметил про себя Быцко и спросил шутливо:

– Кто это тебя так разукрасил?

– Да Иван все это, поссорились с ним. Он, знаете, какой злой бывает…

– Какой Иван?

– Грицкан, какой же еще…

Быцко с сомнением разглядывал разбитую в кровь губу своего собеседника.

– А чем он тебя ударил?

– Кулаком, – после секундного колебания ответил Выртос.

– Ну ладно, оставим пока это. Расскажи, что вы делали с Савкой и Грицканом в прошлую субботу вечером?

– Что делали? Да ничего особенного. Сидели дома, потом Грицкан вдруг говорит: скучно что-то, давайте в село, в Кырнацены, съездим. Пошли на автостанцию. Поздно уже было, я и отказался ехать. И потом, меня пригласила в тот вечер одна девушка на день рождения, я же на аккордеоне играю. В общем, не поехал. Грицкан разозлился. Тебе, говорит, девчонка дороже друзей. И ударил. Я и ушел.

– Так чем-же все-таки он тебя ударил? Кулаком так губу не разобьешь.

Парень смешался, понурив голову, и с трудом выдавил:

– Молотком. У него в портфеле молоток был, хотел припугнуть, вот и ударил, не очень правда, сильно…

Молоток… Мысль следователя лихорадочно работала. Ведь Бершадского убили тупым орудием, а в машине был обнаружен молоток с поломанной ручкой. Неужели?.. Однако для столь далеко идущих выводов фактов было маловато, и он продолжал допрос. Выяснились весьма любопытные подробности. В самый разгар веселья у Галины (так звали знакомую Выртоса) под окнами раздался свист. На улице стояли Иван Грицкан и Михаил Савка. Они были очень возбуждены и звали Выртоса с собой, но он отказался. С тех пор друзей он больше не видел.

Выртос говорил сбивчиво, явно чего-то не договаривал, боялся. Его показания нуждались в тщательной проверке, и в первую очередь все, что касалось вечеринки у Галины. Посовещавшись, Быцко и работники милиции отпустили Выртоса. Был у них свой расчет: проследить за парнем, его поведением, связями. В общем, не выпускать из своего поля зрения.